Текст книги "Обнаженное солнце (сборник)"
Автор книги: Айзек Азимов
Соавторы: Пол Уильям Андерсон,Джеймс Уайт,Фредерик Браун,Амброз Бирс,Сирил Майкл Корнблат,Джон Вуд Кэмпбелл,Гораций Леонард Голд (Гоулд),Род Серлинг,Рон Гуларт,Сандро Сандрелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)
ШПАГОГЛОТАТЕЛЬ
На стене танцевал старик. Он все увеличивался, затем дрогнул и исчез. Стихло жужжание кинопроектора, и в кабинете персикового цвета стало светло. Шеф моргнул большими круглыми глазами:
– Знаешь, кто это был? – Он достал из резной коробочки желтый кружочек и положил его на язык.
Бен Джолсон, сидевший по другую сторону низкого черного стола, слегка пошевелился и ответил:
– Человек, в которого вы мне собираетесь предложить воплотиться.
– Точно, – подтвердил шеф Микенс, проглотил таблетку и просветлел. – По этому делу шум в последнее время особенно усилился, Бен. Я говорю о неприятностях в Военном Бюро, – сказал он.
– Исчезновения.
– Именно. Сначала генерал Мусман, за ним адмирал Рокисл. Через неделю – Баском Ламар Таффлер, отец нервно-паралитического газа № 26. А сегодня утром, на рассвете, сам Дин Свифт.
– Пропал председатель Военного Бюро? – Джолсон даже привстал.
– Официального сообщения еще не было. Говорю об этом только тебе, Бен. В последний раз Свифта видели в его розарии. Выдающийся розовод!
– О нем был документальный фильм, я видел, – сказал Джолсон. – Так ваши из Центрального Бюро Шпионажа обратились в Корпус Хамелеонов за помощью?
– Да, – кивнул шеф Микенс. – Положение крайне серьезное. И нет нужды говорить, что наша Барнумова система планет не должна еще раз испытать ужасы мира.
– Подозреваете пацифистов?
– Подозреваем, – подтвердил шеф. – Конечно, у ЦБШ есть склонность повсюду видеть пацифистов. Ты ведь знаешь, не все согласны с методами, которыми Военное Бюро ведет колонизацию земных планет Барнумом.
– Особенно, когда с лица Земли стирают целое государство.
– Да государство-то карликовое. – Шеф отправил пилюлю в рот. – Как бы там ни было, согласись, когда начинают пропадать руководители Военного Бюро… Во всяком случае, это могло быть и делом рук пацифистов.
– Что это за старик, которого вы мне показывали?
– Леонард Габни… – Шеф побарабанил по крышке стола. – Но он нас интересует лишь как джентльмен преклонного возраста, в которого тебе предстоит воплотиться. Сведения о нем тебе дадут гипнопедически, а мы займемся непосредственно заданием… Кимбро – вот кто нас интересует.
Джолсон покачал головой.
– Постойте, не этот ли Кимбро – посол на планете Эсперанса?
– Да, он возглавляет посольство Барнума.
– Нет, я не полечу на Эсперансу, хоть озолоти меня.
– Не полетишь? – переспросил шеф. – Да ты обязан, это записано в твоем контракте. Из Корпуса Хамелеонов не уходят.
– Эсперанса надолго мне испортит настроение.
– Людей ведь надо где-то хоронить, Бен.
– Но превратить в кладбище целую планету…
– На Эсперансе пятьсот тысяч жителей, – возразил шеф Микенс. – Не говоря уже о… сейчас посмотрю… десяти миллионах туристов и почти десяти миллионах скорбящих близких, которые ежегодно посещают Эсперансу. – Он отложил памятку в сторону.
– Эта планета насквозь провоняла венками, – буркнул Джолсон.
– Дай мне наконец объяснить тебе задание… Судя по данным агентуры ЦБШ, посол Кимбро, возможно, замешан в этой волне похищений. Адмирал Рокисл исчез именно на Эсперансе.
– Знаю, – сказал Джолсон. – Он полетел туда возлагать венок на могилу Неизвестного Диверсанта.
– Надо установить, не Кимбро ли является слабым звеном. Со следующей недели он отдыхает в Непенте, близ Эсперанса-сити.
– Непенте? Омолаживающие воды для престарелых миллионеров?
– Да… Ты превращаешься в старикашку Габни, и мы забрасываем тебя в Непенте, – сказал шеф Микенс.
В Корпусе Хамелеонов Джолсона сделали оборотнем. Он мог принять облик любого человека.
– Моя задача – составить досье на посла? – спросил Джолсон.
– Нет. Тебе надо остаться с Кимбро наедине. Тогда ты пустишь в ход весь арсенал препаратов правды и узнаешь, имел ли он отношение к исчезновению адмирала Рокисла.
– О’кэй, – Джолсон откинулся на спинку стула. – Приходится соглашаться. Кто мой связник на Эсперансе?
– Сейчас из соображений безопасности я ответить тебе не могу. С тобой там свяжутся.
– Каким образом?
– Где-то у меня тут записан код. – Поискав в столе, шеф Микенс выудил записку синего цвета. – Вот. 15-6-1-24-26-9-6.
– Долго ли мне предстоит пробыть в Непенте?
– Номер заказан на неделю. Но результатов мы ждем раньше, – сообщил шеф Микенс и заглянул в зеленую памятку. – Неделя там стоит десять тысяч долларов, Бен… А теперь помоги мне отыскать флакон с микстурой малинового цвета.
И оба опустились на четвереньки.
Автоприслуга для престарелых в отеле “Эсперанса-Пласа” упорно называла его дедулей. Джолсон – сейчас сгорбленный, со старческими пятнами на коже, 84-летний – сидел в удобном кресле на балконе своей гостиной. Как и большинство стариков, он попросил, чтобы ему дали номер с видом на что угодно, только не на кладбище. Габни, настоящий Габни, распоряжался телекинезом на всех планетах Барнума, и его имя достаточно весило, чтоб его поселили с видом на деловой район. Катер из Непенте должен был прилететь за ним вечером…
В дверь позвонили.
– Да? – спросил Джолсон.
– Посольство Барнума поздравляет вас с прибытием на Эсперансу, – отозвался молодой женский голос. – У меня для вас корзина восстановленных фруктов, мистер Габни.
– Сейчас, сейчас. – Джолсон пошел открывать дверь.
На пороге, в платье лимонного цвета, стояла стройная молодая брюнетка с резко очерченными скулами и короткой прямой прической. На руке у нее была повязка посольства Барнума, а на лбу – губной помадой написан номер 15-6-1-24-26-9-6. Хитро подмигнув Джолсону, она салфеткой стерла цифры с загорелого лба.
– Мы посещаем и приветствуем всех высоких гостей, прибывающих с Барнума, – сказала она. – Меня зовут Дженнифер Харк, мистер Габни.
– Охотно верю, милочка, – ответил Джолсон. Дверь закрылась, и он добавил: – Итак?
Она отрицательно покачала головой и вышла на балкон. Опустив корзину с фруктами на расслабляющее кресло, она жестом подозвала Джолсона.
– В этой корзине – противоподслушивающее устройство. Оно обезвредит все…
– Кто, кроме прислуги, может меня подслушивать? – перебил он ее.
– Меры предосторожности всегда не излишни… – Она протянула ему недозрелый абрикос. – Возьмите. Если в Непенте возникнут осложнения, сожмите его, и я приду к вам на помощь. У меня для вас кое-что есть. К нам начали поступать косвенные данные о некой “Группе А”.
– Замешана в похищениях?
– Не исключено. Посмотрите, что скажет Кимбро… Если все пройдет хорошо, доложите мне перед возвращением на Барнум. Найдите на улице Одиночества магазин “Нью-Рудольф” по продаже венков и назовите цифры. Все понятно?
Джолсон вышел из катера и, едва ступив на берег, провалился в горячую грязь. У края бассейна на корточках сидел, улыбаясь, блондин с квадратным лицом.
Блондин протянул ему руку.
– Мы начинаем курс сразу же по приезде в Непенте. Благодаря этому купанию, мистер Габни, вы уже на несколько недель помолодели. Меня зовут Франклин Трипп, я координатор и один из совладельцев курорта.
Трипп извлек Джолсона из бассейна и повел по выложенной плиткой дорожке. Над низкими бледно-голубыми зданиями Непенте на плато, расположенном на несколько миль выше Эсперанса-Сити, стояла тихая темная ночь. Ветерок, который гулял по плато, был сухим и теплым. Слуга в голубом комбинезоне выгружал его багаж. Украдкой Джолсон взглянул на чемодан с несгораемой прокладкой, в котором был спрятан набор препаратов правды…
Встретиться с Кимбро ему удалось лишь днем, в парной, где они оказались в соседних кабинках.
– У них весь день для нас расписан? – спросил Джолсон посла.
– После обеда обязательный сон, а потом дается время на свободный отдых, – ответил парящийся посол. – Вы, случайно, не увлекаетесь стрельбой из лука, Габни?
– Кимбро, это моя первая любовь, – подтвердил Джолсон.
– Тут чертовски трудно найти кого-нибудь, с кем можно выйти на рубеж. Вчера я вообще был один на всей площадке.
– Даже так? – удивился Джолсон. – Мы можем поупражняться сегодня во второй половине дня. А чтобы было интересней, предлагаю за попадание в яблочко назначить премию.
– Превосходно, – согласился посол…
…Между ними и соломенной мишенью дрожал и перекатывался легкий туман. У Джолсона под теплой синей рубашкой был спрятан набор препаратов правды. Он провел зубами по зарубке на стреле и предложил.
– Может, понемногу, чтоб разогреть кровь?
Щелкнул лук Кимбро, и стрела исчезла в дымке.
– После того как увижу, что попал. – Туман почти закрыл мишень, они подошли ближе, но стрелы в мишени не оказалось. Джолсон извлек из бронзового футляра небольшую фляжку.
– Бренди?
– Что ж, – сказал Кимбро, – думаю, теперь капелька бренди не повредит. – Он взял фляжку и, отвернув крышку, сделал глоток. – А вы?
– Я ношу ее для друзей, – ответил Джолсон, пряча фляжку обратно.
Кимбро прокашлялся и вставил в лук новую стрелу.
– А как насчет “Группы А”? – вдруг неожиданно спросил Джолсон.
– Я скажу правду, – косясь на Джолсона, заявил Кимбро. – Да, я действительно взял диктостол тогда на Барафунде. А на слушании дела сказал, что в первый раз о нем слышу. Я солгал, Габни.
– Посол, известно ли вам что-нибудь о тех, кто похищает сотрудников Военного Бюро?
– Ну что ж, – сказал посол, – я передавал сведения. От таких денег не откажешься. Само собой разумеется, в Военном Бюро я знаю все ходы и выходы.
Джолсон придвинулся поближе. ЦБШ не ошиблось.
– Кому вы передаете информацию?
– Эсперанса-Сити. Окраина. Молодой человек.
– Как его зовут?
– Сын Брюстер Младший. Он артист. Не старше двадцати. Я передаю информацию Сыну Брюстеру.
– Зачем?
– Земля, Габни, – пошатываясь, ответил Кимбро.
– М-м?
– “Земля превыше всего”. Они хотят добиться, чтоб когда-нибудь Земля стала превыше всего.
– Главарь – Брюстер?
– Нет, “А”. “Группа А”. Никаких имен.
– Где находится “Группа А”?
Кимбро выпрямился, веки и ноздри его зашевелились.
– Отвык от крепких напитков. Здорово меня стукнуло.
– Пойдем домой, Кимбро, – предложил Джолсон. – Время отдыха кончилось…
Джолсон сидел в кресле типа врачебного, откинувшись назад.
Курортный косметолог Нат Хокеринг втирал мыло в жидкие седые волосы Джолсона, при этом отклоняя его голову все дальше и дальше.
– Щиплет кожу, – пожаловался Джолсон.
Хокеринг мягко положил руку ему на горло.
– Можно вам сказать два слова?
– Да.
– Отпечатки пальцев.
– Что?
– Вы проиграли. У настоящего Леонарда Габни были другие отпечатки пальцев, – сообщил Хокеринг, толстыми пальцами сдавливая Джолсону адамово яблоко. – Наш человек имеет доступ к мусору в ЦБШ. Он подобрал третий экземпляр письма в Корпус Хамелеонов, в котором их просят прислать человека для расследования дела с Военным Бюро. Мы готовились к этой встрече.
– Трипп – ваш человек? – спросил Джолсон.
– Да. Плюс старый Кимбро, – пояснил Хокеринг, свободной рукой отводя цепляющиеся пальцы Джолсона. – А сейчас я вас, мистер лже-Габни, задушу. И утоплю в бассейне с грязью.
Джолсон сконцентрировался. Его шея начала расти и вытянулась сантиметров на двадцать, становясь все тоньше и ускользая из рук Хокеринга. Удлинив пальцы, Джолсон ткнул ими здоровяку в глаза.
Тренировка в Корпусе Хамелеонов дает некоторые преимущества. Джолсон сжался, стал сантиметров на тридцать меньше и пулей выскочил из кресла. У фена он затормозил, поднял его за металлическую стойку и с силой ударил Хокеринга сушильным колпаком по голове…
В своем синем тренировочном костюме Джолсон выскочил в коридор и смешался с отдыхающими. Дойдя до выхода, он выскользнул из главного корпуса и побежал через парк, надеясь найти на стоянке катер.
Вдруг он услышал, как кто-то выкрикивает ему числа. Свесив лестницу, в сумеречном небе покачивался катер с личным номером.
– Кто это? – заорал Джолсон.
– Я, Дженнифер Харк. Поднимайтесь быстрее.
– Проклятье, – выругался Джолсон и, прыгнув, уцепился за лестницу. – Я просил тебя не вмешиваться, – сказал он, забравшись в маленькую кабину.
– Вы же его сжали.
– Что сжал? – спросил он, усаживаясь в кресло для пассажиров.
– Абрикос, – ответила Дженнифер, ведя катер в сторону от Непенте. – Он передал сигнал тревоги добрых три часа назад. Я вылетела, чтобы вас выручить.
Спрашивать, как она собиралась это сделать, Джолсон не стал.
– Я этой штуки не касался. Скорее всего это они днем обыскивали мои вещи и пошалили с ним.
– Вам удалось допросить посла Кимбро?
Они летели по направлению к Эсперанса-Сити, и далеко внизу сверкали пестрые огни кладбищ.
– Конечно, – ответил Джолсон.
Он сообщил девушке о Триппе и Хокеринге и рассказал, что ему удалось выкачать из посла.
– У меня шифровка от шефа Микенса. Вам приказано проследить все собранные вами данные до их логического конца. Меняя облик в зависимости от ситуации.
– Знаю. Я всегда так делаю, – сказал Джолсон. – Передай в ЦБШ, пусть наблюдают за Непенте и проследят за Триппом и Хокерингом, если те улизнут, что они, видимо, сейчас и пытаются сделать. Но пока я не выйду на “Группу А”, брать их не надо.
– Мы посадили двух агентов в часовню, из которой просматривается весь Непенте. – Она щелкнула тумблером рации. – Предупрежу их.
Пока она вела связь, Джолсон сидел в кресле, расслабившись и закрыв глаза. Потом произнес:
– Высади меня на окраине.
– На окраине вам надо выглядеть молодым, – сказала Дженнифер. – Кроме того, вы даже ничего не знаете о тамошних обычаях и моде.
– Усвою по пути. – Джолсон на миг закрыл лицо ладонями, сделал выдох и стал двадцатилетним.
Девушка взглянула на него, и брови у нее задрожали.
– Не привыкла к такому. Давайте посмотрим. Волосы подлиннее. Обычно их зачесывают на левую сторону. А как быть с одеждой?
– Одолжи мне немного, остальное я подберу себе на окраине.
– Я когда-нибудь увижу вас настоящего? Как Бена Джолсона? – спросила она.
– Когда-нибудь, – ответил Джолсон…
В “Последней пристани” Джолсон заказал еще один антигистамин.
– Благословляю, заблудшая душа, – произнес человек с вывернутым воротником. Он едва держался на ногах. – Не засекал тебя раньше. Новенький?
– Чего надо, осеннее трепло? – спросил Джолсон, используя одну из выученных за два дня фраз жаргона окраины.
– Я священник. – Он был невысокого роста, с широкой грудью и трясущимся подбородком. – И я хотел бы с тобой посидеть потрепаться.
– Только не перепудри мне мозги.
– Меня зовут Преп Кокспур, – сообщил его преподобие, шлепнулся на свободный стул и сковырнул с потертого локтя кусок присохшей яичницы. – Какой на тебе хорошенький бенджаминчик.
– Я его слямзил, – сказал Джолсон.
– У всех есть свои слабости, мой друг. – Преп Кокспур засмеялся, откинув голову. – А вот и сам старина Сын.
В дверях, раздвинув бусы портьер, стоял стройный юноша. Его светлые волосы были заплетены в косички и украшены алыми лентами. Одет он был в костюм с серебряными блестками и канареечного цвета ботинки. За спиной у него висела мандолина, а в левой руке он держал усилитель.
– Сын Брюстер? – спросил Джолсон.
– Собственной персоной, – подтвердил Преп Кокспур.
– Давай грабли, Преп. Отвалю тебе пару рваных. – Сын извлек из кармана пачку купюр и протянул Препу Кокспуру. – А это что за тип?
– Мой друг, – ответил преподобный, пряча деньги в складках своей туники.
– Меня зовут Вилл Роксбери. А тебя? – спросил Джолсон.
– Сын Брюстер Младший, – ответил юноша. Он втянул щеки и прищурился. – Недавно на окраине?
– Ага.
– Сыграем в зениц?
Джолсон пожал плечами.
– По крупной или по мелкой?
– По десять минимум. Мелочь. – Сын аккуратно снял мандолину. – Подержи-ка ее, Преп…
В темной комнате сидело человек десять молодежи.
– Сейчас мы с этим типом в симпатичной хламиде сыграем партию в зениц, – обратился к ним Брюстер.
– Сделай из него шницель, Сын, – бросил рыжий парень.
Оказалось, что зениц – это квадратные карты с изображением основных кладбищ, которые кидаются об стену. Кому выпадают самые ближние, тот выиграл кон. Через полчаса Джолсон имел уже восемьдесят долларов в плюсе.
– Хватит? – спросил он Сына.
Сын подергал себя за одну из косичек, забрал у Джолсона карты.
– Занят сегодня вечером?
– Нет. А что?
– Знаешь “Ползучую Эклектику”?
– Конечно.
– Жди меня там где-нибудь в районе обеда. Поиграем в лото и дурака. Идет?
– Посмотрим, – отвернувшись, сказал Джолсон и направился к двери. В аллее он столкнулся с пожилой женщиной, торгующей подержанными венками.
– Если вы знаете покойника по имени Аксминстер, могу вам кое-что предложить, – сказала она.
Крепко взяв ее за руку, Джолсон отвел женщину в сторону.
– Никогда не надейся на грим, Дженнифер. Хватит таскаться за мной. Давай-ка дуй к себе в посольство, пока тобой не занялся Брюстер и вся “Группа А”.
– Трипп, Хокеринг и посол сейчас тоже на окраине.
– Тем более. А теперь иди….. Смешайся с толпой. Быстро!
– Мои друзья. – Сын Брюстер, войдя в кабинет, указал на четырех белобрысых парней, которые сменяли на сцене женский ансамбль. Все юноши были высокие, широкоплечие, с такой же, как у Сына, прической. – Они себя называют “Фондом Форда”.
После второй песни “Фонд Форда” побросал свои инструменты. Музыканты спрыгнули в зал и, сверкая лезвиями ножей, окружили кабинет.
– Ты подделка, Вилл, – встав и отступив назад, сказал Сын. – Трипп меня предупредил, что к нам залетела птичка из КХ, и я начал проверять всех незнакомцев. Ты не заметил, что мы играли в зениц не по правилам. И даже наш жаргон не заучил как следует.
Джолсон вспрыгнул на скамейку, на которой сидел, и, сделав сальто назад, перескочил в соседнюю кабину.
– Сделайте из него шницель, – заорал Сын.
Джолсон пересек танцплощадку и вскарабкался на сцену. Позади он услышал шум преследующего его “Фонда Форда”, и, схватив контрабас, Джолсон запустил в первого из квартета, который попытался схватить его.
Второй выбросил вперед руку с зажатым в ней ножом. Джолсон ударил его ногой в живот. Юноша вскрикнул и согнулся пополам.
Двое других юнцов, держа ножи перед собой, бросились к Джолсону. Удлинив левую руку, он обернул ее несколько раз вокруг шеи одного из нападающих и резко дернул, отшвырнув его на другого. Когда они поднимались, Джолсон по разу ударил их ногой по голове. Затем оглушил тех двух, которые пытались убить его первыми. Приглаживая волосы, он повернулся к Сыну Брюстеру.
– Протестую, – заявил Сын Брюстер. – Я не дерусь.
Не сходя с места, Джолсон выкинул вперед руку и захлестнул ее вокруг горла Брюстера.
– Ну-ка расскажи мне про “Группу А”, Сын.
– Нет.
Джолсон напряг обвитую вокруг шеи руку.
– Говори.
– Полегче. У них твоя девушка.
– Что?
– Та, с забавными скулами. Мы засекли, что она тут пасется.
– Где она?
– На острове.
– Что за остров?
– За кладбищами. Триста миль отсюда. Они там держат замороженных. На острове… Ты лучше успокойся, приятель. Ее уже час как заморозили, и если ты будешь себя плохо вести, она там и останется.
Джолсон едва не задушил его. Потом, взяв себя в руки, ослабил хватку.
– Кто ее туда повез?
– Кто-то из “Группы А”. Ее повезли на адском катафалке.
– Кто там, на острове?
– Этого я сказать не могу.
– Можешь.
– Дерьмо! – проговорил Сын, пытаясь глотнуть. – Его зовут Пурвьянс. Максвелл Пурвьянс. Он – за “Землю превыше всего”.
– И что он хочет, мира?
– Не знаю. Правда не знаю.
Джолсон достал из своего набора снотворное, сделал каждому из парней по инъекции и оттащил их в подсобную комнату за сценой. Теперь тревога поднимется не раньше, чем через шесть часов. А меньше чем через час он уже выезжал с окраины на автобусе, везущем плакальщиков…
За автобусным окном мерцали красные, желтые, зеленые камни надгробий. Они проезжали одно из самых богатых кладбищ.
Больше часа они ехали вдоль кладбищенской ограды, пока не поравнялись с могилой Неизвестного Диверсанта. “Открыто всю ночь”, – гласила надпись. Затем автобус свернул с дороги. В тупике между двумя кладбищами раскинулся бревенчатый трактир. Мигающая вывеска сообщала, что заведение называется мотель “Вечный Сон”.
– Час на отдых и развлечения, – объявил одетый во все черное водитель автобуса.
– А что, если я хочу ехать дальше? – спросил Джолсон.
– Следующий автобус будет только утром.
– Черт побери, – сказал Джолсон.
– Здесь можно повеселиться, – успокоил его водитель. – Пивная работает круглосуточно.
Джолсон вышел из автобуса и окунулся в ночь.
Усевшись в пивной у прокопченной стены как можно дальше от организованного плача и причитаний, Джолсон потягивал темный эль. Официантка предложила ему поминальные закуски, но Джолсон отрицательно покачал головой.
Он наблюдал за жилистым, долговязым мужчиной, облокотившимся на стойку бара из темного дерева. Тот вошел несколько минут назад и сказал, что рядом у него стоит грузовик, полный цветов. Если ничего другого не подвернется, придется угнать грузовик. И ехать дальше на нем.
Кто-то похлопал его по плечу. Джолсон обернулся к сидящей справа от него компании. Они были обвешаны камерами и записывающей аппаратурой.
– Могу тебе представиться. Флойд Джейнвей, – произнес тощий человек в одежде, которая была ему явно мала. Он поднял свою пивную кружку и опорожнил ее. – Здесь я выполняю специальное задание. Наподобие тех, благодаря которым меня знает весь мир. Ты ведь слышал обо мне, так ведь?
– Еще бы, – ответил Джолсон. – Вы журналист. В системе Земли работаете в Новостях Девяти Планет, а здесь – в Барнумском Телекоме. А чем сейчас заняты?
– Это больше, чем “Джейнвей и восставшие Бара-фунды”. Больше, чем “Джейнвей комментирует фиаско в Таррагонской гавани”. “Джейнвей берет интервью у Пурвьянса”. Ничего о нем не слышал, так ведь? Эти две недели пришлось пробивать несколько месяцев. Скоро он станет фигурой.
Джейнвей отхлебнул эля.
– Играть умеешь, мальчик?
– Смотря во что.
– Как, молодежь здесь все еще играет в зениц?
– Еще бы. Это что, вызов? – усмехнулся Джолсон.
Джейнвей встал.
– Будем играть в зениц могильными открытками вон там, у той перегородки.
Идя в другой конец зала рядом с репортером, Джолсон спросил:
– А когда у вас назначено интервью с Пурвьянсом, сэр?
– Начну завтра утром. С собой ничего не возьму, будут только Джейнвей и его блестящий ум. Из этой дыры мы тронемся после обеда.
Джолсон споткнулся, ухватился за Джейнвея и, удлинив пальцы, вытащил у него из туники пакет с документами.
– Простите, я поскользнулся.
– Если хочешь выиграть у меня в зениц, будь попроворней.
Поиграв с полчаса, Джолсон допустил новую неловкость. Набор препаратов правды выскользнул у него из-за пазухи и отлетел к Джейнвею.
– Ох уж эта молодежь с ее наркотиками, – улыбнулся репортер, поднял металлическую коробку и передал ее обратно.
В итоге Джолсон выиграл у Джейнвея шестьдесят три доллара. Затем попрощался, осторожно выбрался во двор и угнал грузовик цветочника. Он имел документы Джейнвея и отпечатки пальцев его правой руки. Когда же выехал на дорогу, ведущую к острову, он вплоть до кончиков пальцев был Флойдом Джейнвеем…
Посреди голубой глади озера лежал испещренный белыми точками кружащихся птиц светло-зеленый остров. Папоротники, пальмы, перекрученные лианы, пятна цветов – ранним утром все просматривалось четко и ясно. На вершине отлогого холма стояло украшенное орнаментами и завитками мраморных листьев нежно-желтое здание с колоннами.
На пристани сидел маленький бородатый человечек в плотном коричневом плаще и, обернувшись, наблюдал, как Джолсон поднимается по вьющейся, выложенной плитками дорожке.
– Хочешь, чтобы я перевез этот гроб с музыкой? – спросил он.
– Я приехал чуть раньше намеченного времени. Меня зовут Флойд Джейнвей, – сказал Джолсон.
Бородач выбрал из кучки камней, лежавшей рядом, плоский голыш и запустил его. Камень запрыгал по воде.
– У нас здесь ничего, кроме холодильника для замороженных, нет, мистер.
– Я журналист Флойд Джейнвей, – сказал Джолсон. – Передай Пурвьянсу, что я здесь.
Мужчина встал, рассыпая грубыми сапогами плоские камушки.
– Стойте, где стоите, мистер. Медленно достаньте документы и бросьте их мне. Прямо на ваш зад сейчас нацелено три лазера, а еще два готовы подрумянить вам щеки.
Джолсон кинул ему пакет с документами.
– Что это у вас на руке, татуировка?
Бородач промолчал и подошел к Джолсону ближе.
– Поднимите большой палец правой руки, мистер.
Он перевел взгляд с документов на большой палец Джолсона. Хлопая крыльями, на левое плечо мужчины опустился голубь. Татуированной рукой бородач раскрыл птице грудь, и оттуда выскочил маленький микрофончик.
– Он тот, за кого себя выдает. Высылайте катер.
Джолсон ждал недолго. С дома с колоннами поднялся алый катер, подлетел к пристани и завис над ним…
Кресло-качалка было усеяно орлами. Черные, с распростертыми крыльями, переплетаясь в сложном резном узоре, они покрывали всю его поверхность. В кресле, медленно покачиваясь, сидел человек с плотно сжатым ртом. На нем были матерчатые штаны, свитер и широкополая шляпа с пером. Квадратными гладкими пальцами он держал трубку с желтым чубуком. Это был крупный, с широким лицом мужчина, который, даже расслабившись, держался прямо.
– Я, конечно, не хочу вас обидеть, – сказал он, – но мне кажется, что вы родились не на Земле. Я прав?
Джолсон сел поудобнее в мягком кресле напротив Максвелла Пурвьянса. (Джейнвей родился на Барнуме).
– Да, – подтвердил он.
Небольшая комната была буквально закутана в материю, на полу лежали цветастые ковры, стены занавешивали тяжелые гардины. Прямо за головой у Пурвьянса висел вышитый символ “Земля превыше всего”.
– Я определяю это безошибочно, – ноздри его расширились. – Такие вещи прямо чую.
– А может, вы это чуете дохлую кошку у себя под стулом? – поинтересовался Джолсон, показывая туда мыском башмака.
– Нет, эта свежая, – ответил Пурвьянс. – Я на них проверяю еду. Видимо, завтрак был отравлен. Индивидуальную попытку отравления гораздо легче обнаружить, чем отравление, организованное властями. Водопроводная вода отравлена девятнадцатью различными ядами. Десять смертельных на случай, если вы измените политические убеждения, пять других доводят человека до упаднического образа жизни и нестандартных па в танцах, а четыре яда заставляют голосовать за кандидатов с социалистическим прошлым. Никогда не пью воды.
– А что же тогда?
Пурвьянс постучал кольцом с печаткой по кувшину на ближайшем столике.
– Яблочный сидр. Старинный земной напиток. С других планет я ничего не ем и не пью, мистер Джейнвей. Земные продукты, и только их.
– С Землей ничто не сравнится, – сказал Джолсон. – А каковы ваши планы в отношении других систем, мистер Пурвьянс?
– До моей победы или после?
– Расскажите сначала до.
– Видите ли, мирами предначертано управлять Земле. К несчастью, в течение двадцати тысяч лет на Земле был так называемый умственный застой, чем воспользовались власти других планетных систем. Я верю, мистер Джейнвей, в права Земли, равно как и в то, что она снова станет центром вселенной.
– Я считал, – сказал Джолсон, глядя на раскачивающегося в кресле руководителя “Группы А”, – что вы своего рода пацифист, борец против войн.
– Да, я против войны, если ее начал не я! – воскликнул Пурвьянс, поправляя упавшую на широкий лоб прядь прямых волос. – Скажу вам, – только это между нами, мистер Джейнвей, – в настоящее время я набираю большую группу военных советников. Кроме того, с Земли, из местечка под названием Париж, мне телепортировали одного очень известного модельера. Чтобы разработать форму для членов “Группы А”. Чертовски трудно было найти подходящего человека, так как я приказал своим лейтенантам подобрать не какого-нибудь гнома, а крепкого, мужественного парня.
– И удалось найти такого?
– Откровенно говоря, он не совсем из Парижа. Он родом из Небраски, а в Париже проводил отпуск. Там мы его и схватили. Посмотрели бы вы его, какие он делает эполеты.
– Сколько здесь с вами живет народу?
Пурвьянс с отсутствующим видом опустил руку и потрогал дохлую кошку.
– Хочется сидра, а испытать его не на ком. Вы не?..
– Нет, вернемся к военным советникам. И модельерам.
– Так вот. Они у меня здесь, – сообщил Пурвьянс. – Я держу их на льду.
– Замороженными?
– Это мой хлеб. Морозильник мне достался в наследство от покойного отца. Мы его тоже поместили в морозильник, но он безвозвратно мертв. “Наш Основатель” – висит под ним маленькая табличка. И еще скажу конфиденциально: не люблю покойников. Даже замороженных. У меня от них мурашки. Но наш бюджет пока ограничен, а здесь я свободен от арендной платы и имею небольшой доход, не облагаемый налогом.
Джолсон потер подбородок на лице Джейнвея.
– А здесь можно было бы посмотреть ваше предприятие?
– Не все, только незасекреченные секции, – сказал Пурвьянс, поднимаясь с качалки. – Не забывайте, что вы под постоянным наблюдением. Лишнее движение грозит вам мгновенной дезинтеграцией.
– А сколько у вас здесь сотрудников “Группы А”?
Пурвьянс направился к двери.
– Это закрытая цифра, мистер Джейнвей. Могу вам только сказать, что много.
Следуя за ним, Джолсон вышел в холодный коридор.
В павильоне было холодно. Джолсон внимательно оглядел высокую, затянутую туманом комнату.
– А где же парни, которые целят в нас из своих пушек?
– О, их не увидишь. Для этого они слишком хорошо замаскированы.
Джолсон потихоньку подбирался поближе к руководителю “Группы А”. И вдруг неожиданным прыжком втиснулся между Пурвьянсом и стеной, обхватил рукой его шею, развернул Пурвьянса к себе спиной, прикрываясь им, как щитом. Затем он выбрал свободный от дверей угол и рванул туда Пурвьянса, принимая такую форму, чтобы полностью укрыться за шефом “Группы А”.
– Мне нужна девушка, Дженнифер Харк, и люди из Военного Бюро. Прикажите их разморозить и привести сюда или я буду сжимать шею, пока вы не задохнетесь.
– Странные у вас, знаменитых журналистов, методы, мистер Джейнвей, – едва выговорил Пурвьянс. – Прекратите меня душить или вас испепелят.
– Вместе с вами.
– Именно.
Джолсон сжал руку.
– Ну, девушку и остальных. Велите вашим людям войти и сложить оружие.
– Всем моим людям?
– Начнем с тех, кто прячется за этими стенами.
– Кто вы? Из ЦБШ, КХ?
Джолсон напрягся.
– Отдавайте приказ. Быстро.
У Пурвьянса приоткрылся рот, и желтая трубка упала на пол. Пурвьянс закашлялся.
– Рокстрод, войди сюда.
Двери одного из нижних боксов распахнулись, и в комнату осторожно, держа перед собой бластер, вошел заросший щетиной человек в плаще.
– Тайлер моется, – сообщил он.
– Кто такой Тайлер? – спросил Джолсон.
– Он перевозил вас на катере, – объяснил Пурвьянс. – Он второй из двух моих людей.
– Двух?
– Здесь у нас небольшой отряд, – сказал Пурвьянс. – Только Рокстрод, Тайлер и я, да еще миссис Нещ, она готовит и убирает.
– Не пытайтесь меня провести, Пурвьянс. “Группа А” состоит не из четырех человек.
– Да, в группе значительное число членов. Но живут здесь немногие. Дело в том, что основная часть доходов моего холодильного бизнеса идет на оплату услуг похитителей и убийц и на подкуп политических деятелей. У меня просто нет средств, чтобы содержать большую боеготовную армию. Это придет потом. Я знаю, что, как только я соберу лучшие военные умы этой системы, всех других систем, – стоит мне только заполучить их, – и проблемы для меня кончились. При такой военной машине, какая будет у меня, и столь высокой цели люди хлынут ко мне тысячами. Деньги польются рекой.
