Текст книги "Извращенная принцесса (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
13
МЭЛ
– У тебя все получится, – уговариваю я себя, вспоминая уверенный голос Сильвии, чтобы укрепить нервы. Я пытаюсь вспомнить ободряющую похвалу Дани – именно она вдохновила меня на то, чтобы заняться модельным бизнесом.
Я так давно не разговаривала ни с кем из них. С Сильвией я разговаривала всего несколько дней до отъезда – два месяца назад. Но обе женщины придают мне сил, даже на таком расстоянии. Несмотря на то, что Бостон не так далек, как я предполагала, он показался мне подходящим местом для того, чтобы попытаться возобновить свою модельную карьеру. Как только я сошла с поезда и попала в шумный город, он показался мне домом вдали от дома – маленьким Нью-Йорком, где мне больше никогда не придется думать ни о Михаиле, ни о капитане Змее, ни даже о Петре и Глебе.
Так я надеялась.
Но мысли о Глебе оказалось невозможно отогнать. Сейчас, кажется, даже больше, чем когда-либо. И все же назад дороги нет, даже если с каждым днем я все больше скучаю по Нью-Йорку и его жителям. Сделав глубокий, спокойный вдох, я смотрю на возвышающийся небоскреб, гладкий фасад которого полностью выполнен из стекла.
Затем я вхожу в открытую приемную.
– Привет, я Мелоди О'Мара, – говорю я, подходя к стойке регистрации улыбаясь остролицей блондинке за компьютером. – Пришла на встречу с мистером Генри.
Она не торопится поднимать глаза от увлекательного содержания, которое должно было привлечь ее внимание. Когда она это делает, то смотрит на меня с таким интересом, который говорит о том, что ей совершенно безразлично, почему я здесь.
– Офис "Бостон шик" находится на сорок шестом этаже, – говорит она.
– Спасибо. – Собрав сумку, я направляюсь к банку лифтов и нажимаю кнопку вызова.
Я не должна так нервничать. В конце концов, они уже видели мои фотографии. Я прошла собеседования. Черт, да они меня наняли, ради всего святого. Эта встреча – просто формальность, заверила меня помощник мистера Генри. Часть процесса вхождения в должность. Он любит знакомиться с каждой из своих новых моделей, прежде чем передать их фотографам.
Но встреча с главным редактором все равно пугает. И волна тошноты грозит захлестнуть меня, когда я еду в лифте на сорок шестой этаж одна.
Не сейчас, ругаю я себя, сглатывая привкус желчи. И, набравшись решимости, я добиваюсь успеха как раз в тот момент, когда двери с грохотом распахиваются в маленькую приемную, принадлежащую бостонскому журналу мод. Я впервые в штаб-квартире, поскольку моделей нанимают через рекрутинговый офис. Я оглядываю незнакомое помещение, стараясь не паниковать.
– Чем-то могу помочь? – Спрашивает администратор.
Я улыбаюсь строгому, строго одетому мужчине, которому на вид около двадцати лет.
– Да. Спасибо. У меня встреча с мистером Генри?
– О да, мисс О'Мара? Он уже готов принять вас. Пройдите вон туда. – Секретарь жестом указывает на застекленную переговорную комнату, и мое сердце вздрагивает, когда я замечаю еще одного мужчину в прекрасном костюме, сидящего за круглым столом. Он выглядит солидно, с зачесанными назад седыми волосами и хорошо подстриженной бородой.
Рядом с ним сидит женщина, ее рыжие волосы стянуты в аккуратный французский локон.
– Спасибо, – говорю я, стараясь скрыть дрожь в голосе, которая появляется всякий раз, когда я нервничаю. Направляясь к комнате с уверенностью, которой я не чувствую, я берусь за ручку и открываю стеклянную дверь. – Мистер Генри? – Спрашиваю я.
– А, Мелоди, пожалуйста, входите, – настаивает он, поправляя галстук, поднимаясь с кресла. – Позвольте представить вам Сьюзан Бентли. Она наш руководитель отдела кадров.
– Очень приятно, – говорю я и пожимаю им обоим руки, хотя мои нервы взвинчены. Зачем главе отдела кадров присутствовать на случайной встрече?
Мистер Генри неловко прочищает горло, когда мы устраиваемся в креслах, а затем улыбается почти страдальческой улыбкой.
– Мисс О'Мара. Мне действительно очень приятно с вами познакомиться. Но недавно до меня дошло, что при приеме вас на работу у нас могло возникнуть недопонимание.
Мое сердце замирает, пока я пытаюсь сохранить улыбку на лице.
– О? – Спрашиваю я.
– Да. Видите ли, в документах, которые вы заполняли при приеме на работу, вы упомянули, что беременны?
– О. Ну, да, но это временно, уверяю вас, – говорю я легкомысленно, надеясь, что мой юмор снимет напряжение и даст мне время подумать.
Мисс Бентли хмыкает от удовольствия, но выражение дискомфорта на лице мистера Генри говорит мне все, что нужно знать. Еще одна моя модельная возможность вот-вот умрет мучительной смертью. После того как первые три отпустили меня прямо во время интервью, я решила, что это слишком хорошо, чтобы продлиться долго. Но я же не смогу скрывать свое состояние все девять месяцев. И, похоже, никто не заинтересован в том, чтобы дать шанс неопытной беременной модели.
Он снова неловко прочищает горло.
– Да, ну, я думаю, поздравления уместны, – неловко говорит он. – Но это не отменяет того факта, что мы наняли вас в качестве модели для подросткового раздела нашего журнала.
– Верно… – говорю я, понимая, к чему он клонит, ожидая, когда он и скажет, что беременный подросток в качестве модели для их журнала может навредить их имиджу. Мы же не хотим пропагандировать безответственный выбор, не так ли? Саркастическая мысль оживляет подступающую к горлу тошноту.
Почему никто не видит, что это ответственный выбор? Разве я собиралась забеременеть? Конечно, нет. Вернулась бы я назад и сделала бы лучший выбор, если бы могла? Безусловно.
Я не должна была заниматься незащищенным сексом с Глебом. Очевидно. И уж точно я не должна была забывать брать с собой средства экстренной контрацепции. Но в тот момент у меня было слишком много забот, чтобы мыслить здраво. И вот мы здесь.
Я справляюсь с последствиями и не прошу никаких подачек. Я планирую растить своего ребенка как мать-одиночка. Но, ради всего святого, неужели все должны пинать меня, пока я нахожусь на дне? Как я могу содержать ребенка на те деньги, которые зарабатываю в захудалой забегаловке?
– Простите, мисс О'Мара, но это совсем не тот образ, который мы искали, нанимая вас. Но если мы будем искать моделей, чтобы позировать для линии одежды для беременных, я дам вам знать. – Слова были хорошо отрепетированы. Я уверена, что мисс Бентли тренировала его вплоть до того момента, когда я открыла дверь. И когда я наблюдаю, как мои мечты о модельном бизнесе разбиваются о пол, я не могу больше сдерживать тошноту.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – заявляю я, прикрывая рот рукой.
– О, – говорит мистер Генри, с отвращением втягивая подбородок.
– У вас есть… ванная или… мусорное ведро? – Спрашиваю я между порывами, которые мне никак не удается подавить.
Мисс Бентли нащупывает что-то рядом с собой и едва успевает перебросить мне через стол небольшую офисную мусорку. Зарывшись головой в хлипкий пластик, я подбираю остатки своего скудного завтрака.
И решительно закрываю за собой возможность работать в "Бостон шик".
***
– Это не смешно, Ханна. Это было ужасно! – Восклицаю я, когда мы стоим в задней части закусочной "У Большого Майка", пока я готовлю еще один кофейник.
– Мне жаль! Прости. Я знаю, что это не смешно, – говорит она, изо всех сил стараясь подавить смех.
– Сучка, – огрызаюсь я, тоже присоединяясь к ее смеху.
– Да, но ты просто… отдала им мусорку после того, как заполнила ее? – Спрашивает она. – Я имею в виду, я бы на твоем месте так и сделала. Вот придурки.
Это заставляет меня смеяться еще сильнее.
– О, девочка. Я должна была! Нет, я буквально поставила ее на стол и убежала. Ни прощаний, ни извинений.
– О, Боже. Я бы с удовольствием посмотрела на их лица.
Улыбка медленно исчезает с моего лица, и я опускаю глаза, ковыряясь в облупившемся уголке этикетки кофеварки.
– Да, – полусерьезно соглашаюсь я.
– Ты все еще беспокоишься об оплате аренды? – Спрашивает Ханна, ее голос смягчается настолько, насколько позволяет ее густой бостонский акцент.
Я киваю.
– Я знаю, что у меня есть время, чтобы накопить немного сбережений, но как я буду зарабатывать деньги, когда родится ребенок? Я не могу позволить себе аренду и уход за малышом на зарплату сервера.
– Я знаю, ты сказала "никаких стрип-клубов", хотя эти девушки зарабатывают нехилые деньги за те часы, что они работают…
– Это жесткое нет, Ханна. Они должны быть готовы танцевать на коленях, лезть к парням в лицо и… – Я вздрогнула. – Нет. Этого не будет.
– Ты не дала мне закончить, – давит она. – Я слышала тебя громко и четко последние десять раз. Но ты когда-нибудь думала о "Жемчужине"? Это бурлеск-салон на Бикон-стрит. Это что-то вроде заведения высшего класса, и я слышала, что девушки зарабатывают потрясающие деньги. К тому же, они предлагают жилье и детский сад для матерей-одиночек, если ты работаешь с ними полный рабочий день. Подруга моей кузины начала работать у них несколько лет назад, я думаю, и она не может быть счастливее там.
– Что такое бурлеск? – Спрашиваю я, подозревая, что ответ мне не понравится.
– Ну, ладно, дело вот в чем. Возможно, тебе придется провести несколько представлений в каких-нибудь скупых нарядах или что-то в этом роде. Но это не просто стриптиз на сцене. И, насколько я понимаю, парни никогда не будут к тебе прикасаться.
Поджав губы, я обдумываю ее слова.
– Просто сходи и проверь это после смены. У тебя есть еще минут десять, пока не закончится обед? И если ты решишь, что это не для тебя, то ничего страшного, ничего плохого. Но я слышала, что они набирают сотрудников, и уверена, что такую девушку, как ты, они схватят в ту же минуту.
Вопреки здравому смыслу я стою у входа в "Жемчужину" полчаса спустя. На часах написано, что они открываются только в пять вечера. Но когда я берусь за ручку с золотым стержнем и дергаю, тяжелая дверь распахивается без единого звука.
За стойкой администратора никого нет, хотя на табличке написано, что нужно подождать, пока меня пригласят. После нескольких минут колебаний и попыток заглянуть за угол я прохожу мимо вывески и спускаюсь по пандусу в главный зал.
Это огромное заведение с несколькими этажами обеденных мест, выходящих на довольно впечатляющую сцену. Основная обеденная зона примыкает прямо к сцене, а место для выступления расположено достаточно высоко, чтобы все могли видеть.
Справа от меня, в задней части обеденного зала, находится длинный бар с красными кожаными барными стульями, равномерно расставленными по всей его длине. Мягкий звон сообщает мне, что где-то вдали кто-то возится с бокалами.
– Эй? – Спрашиваю я, подходя к барной стойке и наклоняясь над ней.
Высокая женщина с острой черной стрижкой боб и впечатляющим количеством макияжа на глазах выпрямляется и смотрит на меня.
– Я надеялась, что смогу поговорить с кем-нибудь о работе. Я слышала, вы нанимаете сотрудников?
– Тебе стоит поговорить об этом с Коганом, – говорит она, указывая на мужчину, неторопливо откинувшегося в кабинке в задней части столовой.
Белокурые локоны покрывают его голову, а сам он выглядит непринужденно, его рубашка расстегнута на несколько пуговиц, а рукава закатаны до локтей. Разноцветные татуировки покрывают почти каждый дюйм его открытых рук и шеи.
– Спасибо, – говорю я и, сделав успокаивающий вдох, направляюсь прямо к нему, несмотря на двух других мужчин, с которыми он сидит.
Его голубые глаза находят меня еще до того, как я подхожу к столу, и он с легким весельем наблюдает за тем, как его приятели поворачиваются, чтобы тоже посмотреть на мое приближение.
– Привет, я слышала, что вы набираете сотрудников, и пришла поинтересоваться вакансией танцовщицы, – говорю я. – Мелоди О'Мара, – добавляю я, протягивая руку. К счастью, она твердая, хотя мой голос опасно дрожит.
Один уголок его губ кривится в наглой ухмылке, и появляется ямочка.
– Вы танцуете, мисс О'Мара? – Спрашивает он, и вместо того, чтобы взять мою руку, он позволяет своим глазам оценивающе блуждать по моему телу.
К счастью, у меня хватило ума переодеться в униформу перед приходом, так что я одета в приличные джинсы и красивую рубашку.
– Я могу научиться, – уверенно заявляю я.
– Присаживайтесь, – предлагает он, жестом указывая на один из свободных стульев напротив своей кабинки.
Я сажусь, держа спину прямо и не свожу глаз с его компании. До сих пор эти мужчины вели себя очень уважительно. Но они не похожи на обычных бизнесменов. У меня такое чувство, что, несмотря на изысканную одежду, они вполне способны на насилие, если представится случай. Сильное чувство предчувствия охватывает меня, когда я вспоминаю первую встречу с Петром Велесом. Но они точно не русские. Если уж на то пошло, то акцент Когана я бы назвала ирландским, так что они не Братва.
Расслабься, Мэл. Ты не можешь прийти и попросить работу, а потом осуждать главного, потому что у него татуировки. И смехотворное количество мышц для владельца клуба.
– Вы точно знаете, что это за бурлеск-салон, мисс О'Мара? – Спрашивает Коган.
– Мне сказали, что, возможно, мне придется танцевать в откровенных нарядах, но за это хорошо платят.
– Мы платим не просто хорошо, уверяю вас. Мы хорошо заботимся о наших девушках.
– Моя подруга сказала, что вы предлагаете жилье для матерей-одиночек, – добавляю я, и мое сердцебиение учащается.
Коган кивает, его глаза снова оценивают меня.
– Если вам это нужно.
– И будущим матерям? – Спрашиваю я. Лучше уж сразу вывести все на чистую воду.
– У меня нет практики отказывать нуждающимся женщинам, мисс О'Мара. Но я также не предлагаю бесплатных подачек. Или жилье для семейных пар. Итак, для ясности, отца нет?
– Верно.
– Тогда я не вижу проблемы. У нас, конечно, есть контракт. По сути, он гласит, что девушки, проживающие в доме для одиноких матерей, не будут приводить гостей на ночь. Это лучший способ обеспечить справедливый и безопасный пансион для всех женщин, которым я предоставляю приют.
– Понятно. – Не то, чтобы я собиралась заводить мужчину, которого я бы приводила в гости.
Дневной уход предоставляется на время ваших смен, бесплатно. А взамен вы будете работать на меня полный рабочий день. Это шесть смен в неделю, либо с четырех до одиннадцати, либо с шести до часу ночи, когда клуб закрывается. Вы даете три сценических представления, а также частные танцы по запросу…
– Мне сказали, что это не включает в себя танцы на коленях, – вклинилась я, паника поднималась в моей груди. – И что мужчины нас не трогают.
Коган поднял руку, заставив меня замолчать властным жестом.
– Не трогают. Никогда. Мои люди гарантируют это. Но иногда вас могут попросить пообщаться с толпой во время представлений.
Что именно означает "пообщаться", я не знаю, но мне стало легче от осознания того, что у них есть люди, которые следят за соблюдением правила "не трогать".
– Послушайте, мисс О'Мара, я не буду ходить вокруг да около. Танцы, которые вы будете танцевать для моей гостиной, определенно носят сексуальный характер. Но это не захудалый стриптиз-бар. Это заведение высокого класса, где клиенты платят деньги за то, чтобы посмотреть, как выступают красивые женщины. Любые приватные танцы будут проходить в комнате, где вас и ваших клиентов будет разделять пуленепробиваемое стекло. И мои люди обучены защищать вас от любого, кто попытается преступить эту черту.
Пуленепробиваемое стекло? Что за черту они могут попытаться перейти, чтобы потребовалось нечто столь экстремальное? Хотя, если друзья Когана хоть как-то отражают уровень моей защиты, вряд ли кто-то приблизится ко мне без моего согласия. Эта работа противоречит всему, что я надеялась сделать в своей жизни. На какой-то момент я действительно вообразила, что смогу стать профессионалом, кем-то, кого люди воспринимают всерьез. Что я могу стать чем-то большим, чем просто объектом мужского желания. Но у меня мало времени и возможностей – на подходе ребенок. А эта работа решила бы все мои самые насущные проблемы. О своем достоинстве я смогу побеспокоиться позже.
– Ну тогда, мистер… – Я запнулась, внезапно осознав, что барменша так и не назвала мне фамилию Когана.
– Келли, – говорит он, и его ухмылка возвращается в полную силу.
– Что ж, мистер Келли, если место еще свободно, я бы хотела получить эту работу.
На этот раз Коган протягивает руку через стол, и она почти заглатывает мою, когда я принимаю ее.
– Я с нетерпением жду возможности работать с вами, мисс О'Мара.
14
ГЛЕБ
ТРИ ГОДА СПУСТЯ
Прижавшись спиной к красной кирпичной стене, я смотрю на Петра, стоящего позади меня. Его глубокий хмурый взгляд говорит о том, что ему это нравится не больше, чем мне. Но я потратил каждую свободную минуту последних трех лет на то, чтобы выследить этого ублюдка.
Сегодня мы поймаем нашу крысу. И я хочу, чтобы Петр увидел это своими глазами, потому что мне самому до сих пор трудно в это поверить.
Сейчас почти девять часов, прошло несколько часов после того, как закончилась смена Вэла в доме Велеса. Он зашел выпить и поесть в одну из лучших забегаловок Бруклин-Хайтс. Теперь он с непринужденной уверенностью шагает по набережной, направляясь к мосту. Это совсем рядом с его домом в Квинсе, а значит, он не просто прогуливается по дороге.
Он с кем-то встречается.
Если бы я не знал лучше, я бы почти заподозрил, что это подруга. Идеальная обстановка для тайного свидания. Отражение городских огней мерцает на воде, создавая почти романтическую атмосферу в свежей майской ночи. А проходящие мимо пары, направляющиеся в противоположную сторону, держатся за руки, их улыбки широки от наслаждения проведенным вечером.
Держась в тени деревьев с одной стороны, мы с Петром отстаем от стоического телохранителя почти на квартал. Из-за хромоты Вэла его легко различить отсюда. И когда он наконец оседает на скамейку в зоне отдыха на Фруктовой улице с видом на залив, мы скрываемся за зарослями кустарника.
Петр следит за нашей целью, а я роюсь в кармане кожаной куртки в поисках наушников, подключенных к приемнику, который я спрятал под воротником пиджака Вэла. Передав один из них Петру, я вставляю другой в ухо и активирую устройство. Затем я вызываю Льва и Дэна, сообщая им наше местоположение, чтобы они были здесь сразу же, как только я подам сигнал.
Они понятия не имеют, что, черт возьми, происходит. Никто не догадывается. Потому что я не собирался доверять свою миссию ни единой душе. Нам потребовались годы, чтобы положить конец неуклонному истреблению людей Велеса. И за это время я постепенно вычислил преступника, из-за которого мы потеряли бесчисленное количество хороших солдат.
Я уже подтвердил это. Люди перестали умирать, как только мы начали снабжать Вэла плохой информацией. А это значит, что сегодняшняя встреча для него очень важна. Я не сомневаюсь, что он потеет, потому что Михаил не умеет прощать. И теперь Вэл должен подозревать, что мы знаем. И все же я хочу поймать его на месте преступления. Я хочу услышать слова из его лживого, вероломного рта.
Вэл прикуривает сигарету, и я слышу, как он медленно затягивается. Мгновение спустя с противоположной стороны приближается долговязая фигура. Его воротник поднят, скрывая нижнюю часть лица, но я бы узнал капитана Змея где угодно. Мало найдется людей, которых я хотел бы убить больше, чем это животное. Но сегодня не та ночь. Это будет слишком публично, слишком грязно.
У нас одно задание. Вэл.
– У тебя третий провал, – констатирует тот, как только устраивается на дальнем конце скамьи Вэла. Похоже, сразу к делу. Хотя он достает свой телефон и делает вид, что листает.
– Мне нужно разрешение на отход. Они настигают меня. Я бесполезен для Михаила, если…
– Никаких имен, ты, гребаный инвалид, – шипит Змей.
Вэл замолкает, но даже с такого расстояния я вижу ярость в его боковом взгляде.
– Я поговорю с боссом, – категорично заявляет Змей после нескольких секунд молчания.
– Мне кажется, ты меня не слышишь. Я не собираюсь возвращаться. Я и так продержался дольше оговоренного времени, а если вернусь, то завтра у меня его может не быть, – раздается по линии связи рык Вэла.
Мы с Петром обмениваемся взглядами, и на этот раз я вижу, что моя ярость отражается в его взгляде. Жаль для Вэла, что он понял это слишком поздно. До вечера он не доживет. Я уже послал сигнал своим людям.
– И ты будешь продолжать в том же духе, пока босс не скажет иначе, – заявляет Змей. – Иди домой. Выпей чего-нибудь крепкого. Может быть, начнешь думать о том, как вернуться к нему на службу после этих двух последних крупных промахов. Тогда мы сможем поговорить.
Не говоря больше ни слова, Змей встает и подносит телефон к уху, словно принимая звонок. И с холодным безразличием продолжает идти по набережной, исчезая в глубокой тени.
– Блядь, – шипит Вэл.
Он собирается встать. Но мое оружие уже наготове, массивный телохранитель застыл под моим прицелом, и дротик транквилизатора с тихим стуком вонзается в его толстую шею. Его рука шлепает по обнаженной плоти, выбивая дротик, и он хрипит.
Позади меня открывается дверь фургона, и в мгновение ока мы с Петром и Львом быстро пробираемся по тротуару к скамейке Вэла. Он стонет, когда мы обхватываем его за плечи и поднимаем на ноги. Нам всем троим требуется направить крупного, спотыкающегося, усыпленного мужчину к проему фургона, и нам удается сделать это, не привлекая подозрительных взглядов.
– Что за хрень? – Спрашивает Дэн, бросая взгляд через плечо, когда он без колебаний выезжает на улицу. – Это Вэл?
Дверь фургона захлопывается, и мы направляемся к одному из складов на набережной, которыми Петр владеет под прикрытием подставной компании, никак не связанной с его именем. Перевернув Вэла на живот, я надежно связываю ему руки и вставляю кляп, а затем запускаю пальцы под воротник, чтобы достать свой жучок.
– Мудак торговал информацией с Живодером, – категорично заявляю я.
По дороге никто не произносит ни слова, а когда Лев выходит, чтобы открыть дверь гаража на склад, Дэн затаскивает фургон прямо внутрь. Не требуется много общения, чтобы привязать Вэла к стулу под одним из ярких подвесных светильников склада.
Пока Петр шлепает Вэла по щеке, грубо приводя его в сознание, я достаю из сумки инструменты, которые припас на этот случай.
– Петр… – бормочет Вэл, его взгляд фокусируется на нашем пахане, когда цвет начинает исчезать с его лица. – Что происходит? – Оглядевшись по сторонам, Вэл дергается от паники.
– Не прикидывайся дурачком, Вэл, – спокойно говорит Петр, хотя глаза его горят лютой ненавистью. – Мы оба знаем, что для того, чтобы проделать такой трюк, как ты, нужно было обладать гораздо большим умом.
– Трюк? – Вэл нервно смотрит на меня, его грудь поднимается и опускается, пока я изучаю секатор, несколько раз открывая и закрывая его, словно проверяя, правильно ли он работает.
Затем я отделяю его мизинец от ручки кресла и помещаю его между лопатками.
– Хорошо! Хорошо! Я передавал информацию Живодеру! – Кричит он, полностью утратив свою браваду.
– И как долго? – Резко спрашивает Петр.
– Черт, я не знаю. Годы? – В тоне Вэла слышится раздражение, словно срок не имеет значения.
И когда ножницы защелкиваются, он издает пронзительный крик.
– Это ты устроил ловушку в поместье Михаила? Это ты дал Максу плохую информацию, которая привела к гибели Ефрема и половины наших гребаных людей? – Петр давит на него, пока Вэл неистово бьется в своих путах.
Вопрос заставляет его замереть, и он смотрит на моего пахана с новым ужасом, понимая, к чему ведет этот допрос. По его виску стекает струйка пота – несомненно, это сочетание страха и агонии.
С холодной отстраненностью я отделяю его безымянный палец и помещаю его между лезвиями ножниц. На этот раз мне не нужно ждать.
– Черт, черт! Да! – Вопит Вэл, ерзая на стуле, пока его отрезанный палец катится по земле.
– На твоем месте я бы начал отвечать быстрее, – предлагаю я, прежде чем поместить его средний палец между лезвиями.
– Пожалуйста, я расскажу вам все, что угодно, – умоляет Вэл, опускаясь в кресло, и начинает рыдать.
– Девушки, которых мы забрали у Михаила, те, кого мы поклялись защищать, ты участвовал в заговоре с целью их похищения? – Спрашиваю я, вклиниваясь в разговор.
Это единственный вопрос, на который мне нужно знать ответ, потому что меня мучает мысль о том, что я не смог защитить этих девочек три года назад. Сейчас все они разлетелись по гнездам и живут дальше. Они счастливы. Но я не могу быть счастлив, потому что единственный шанс обрести счастье исчез вместе с Мэл. Все, что у меня осталось, это годы горечи и обиды, которые я намерен выместить на Вэле, независимо от того, кто в этом виноват.
На лице Вэла мелькает растерянность, словно он забыл, что их чуть не продали в рабство. Затем он тяжело сглатывает, словно больше боится отвечать на мой вопрос, чем нет.
– Слишком долго. – Я заношу ножницы в третий раз, отрезая ему средний палец.
Вэл воет сквозь стиснутые зубы, его руки вздымаются, когда он пытается перетерпеть боль, к которой уже привык. Когда он смотрит на меня, на его лице отражается ненависть.
– Да. Доволен? Это то, что ты хочешь услышать? Я знал, что ты неравнодушен к Мэл. Я знал, что ты держишь их под пристальным наблюдением, поэтому, чтобы удержать тебя на расстоянии, нужно было все спланировать. Я предложил нанести удар по "Империи", чтобы отвлечь тебя.
Я киваю, откладывая ножницы с беззаботностью, которой не чувствую. Затем беру разделочный нож и одним махом удаляю его ухо. Крик, вырвавшийся у Вэла, на этот раз едва ли можно назвать человеческим. И пока он дергается и напрягается, сопротивляясь своим связям, чувство глубокого удовлетворения скривило мои губы.
Лев и Дэн стоически стоят за креслом и молча наблюдают за происходящим. Когда я смотрю на Петра, он едва заметно кивает мне, а затем снова берет на себя ответственность. Выхватив пистолет, он приставляет ствол к коленной чашечке своего старого телохранителя и ждет, пока Вэл успокоится. Из нашего окровавленного пленника вырываются хриплые вздохи. В его глазах отражается безумный блеск, когда он смотрит на Петра.
Багровая жидкость покрывает его губы. Должно быть, он сильно прикусил язык, чтобы пошла кровь. Вряд ли его можно винить. Потеря уха должна быть мучительной.
– Почему, Вэл? – Спокойно спрашивает Петр. – Почему ты предал своих Братьев? Свою семью?
Вэл сплевывает, смазывая кончик туфель моего пахана из тонкой итальянской кожи – несомненно, подарок его жены Сильвии. На щеке Петра дергается мускул, но он сохраняет спокойствие.
– Семью? – Недоверчиво шипит Вэл. – Эта сука, которую ты зовешь матерью, давным-давно погубила Велеса. Она втянула нас в войну, которую, как она знала, нам не выиграть. И ей было все равно, кто погибнет на этом пути. Мой брат – мой брат по крови и костям – погиб, чтобы твоя мать могла отомстить за смерть своего мужа. И стоило ли оно того? Этот клан уже даже не знает, за что сражается.
В воздухе повисла ошеломленная тишина. Какой бы причины я ни ожидал, это была не она. Я даже не знал, что у Вэла есть брат. Честно говоря, я никогда не интересовался, почему мы вообще вступили в войну с Живодером. Насколько я понимаю, они – отбросы земли, которых нужно уничтожить. И мне отвратительно, что Вэл переметнулся к ним, независимо от причины.
– Давай-ка я проясню ситуацию, – говорит Петр. – Чтобы отомстить за смерть брата, за то же, за что ты осуждаешь мою мать, ты готов был послать на смерть хороших, верных людей. Ты позволил захватить невинных женщин, подвергнуть их жестокому обращению, убить и продать в сексуальное рабство. Я правильно понял?
– Мне так показалось, – соглашаюсь я, когда Вэл поджимает губы. Даже с включенным глушителем выстрел раздается в открытом пространстве, когда пуля пробивает колено Вэла.
– К черту тебя Велес! – Ревет Вэл, неистово конвульсируя.
– Еще вопросы, Глеб? – Спрашивает Петр, полностью игнорируя гнев Вэла.
– Думаю, все.
Петр кивает и снова прицеливается.
– Прощай, Вэл. Увидимся в аду.
В наступившей тишине старый телохранитель безжизненно опускается в кресло. Кровь струйкой вытекает из дыры во лбу.
– Распространите информацию, – холодно говорит Петр. – Никто не должен больше даже думать об этом предателе. Он не просто мертв для нас. Я хочу, чтобы он был стерт с лица земли.
– Да, господин, – мрачно подпевают Лев, Дэн и я.
– Избавьтесь от него.
Когда двое моих самых доверенных людей приступают к страшной работе по расчленению тела, Петр дергает головой, подавая знак, чтобы я отошел с ним. Я следую за ним дальше вглубь склада, любопытствуя, что скажет мой пахан.
Мы молча идем вместе, и в тишине у меня есть время подумать, оценить расчетливые эмоции, бурлящие в моих венах. После многих лет охоты за нашей крысой я чувствую одновременно глубокое удовлетворение от того, что выполнил свою миссию, и невероятное разочарование. За эти годы я стал настолько одержим своей охотой, что у меня почти не оставалось времени на все остальное. И вдруг я почувствовал себя воздушным змеем без ниточки, кошкой, которой не за чем гнаться. И последнее, что мне нужно, это свободное время для размышлений. Потому что все мои мысли неизбежно возвращаются к Мэл.
Дойдя до дальней стены склада, Петр поворачивается ко мне.
– Я знаю, что ты только что закончил последнее большое задание, которое я тебе поручил. У тебя и так много дел, но готов ли ты к новому испытанию?
– Да, – отвечаю я без колебаний.
Петр лукаво улыбается.
– Хорошо. Потому что я готов к грязной игре. Я хочу сделать с Михаилом то же самое, что он сделал с нами… Я хочу внедрить шпиона в его среду и разрушить его операцию изнутри. Пришло время опуститься до его уровня и переломить ситуацию, не так ли?
Болезненная радость скривила мои губы. Мой пахан с каждым днем становится все более безжалостным. И я более чем готов проползти по грязи, если это потребуется, чтобы выпотрошить Михаила.
– Хочешь верь, хочешь нет, но я уже знаю идеального человека для этой работы.
Его яркие глаза горят азартом.
– И кого же ты имеешь в виду?
