Текст книги "Извращенная принцесса (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

41

ГЛЕБ

Я стою под холодной водой в душе целых десять минут, прижав руки к стене и уставившись в пол. Но ледяная прохлада ничуть не облегчает узлы в моем животе. Или тяжесть моей совести. Потому что, несмотря на себя, когда я обернулся в коридоре и обнаружил Мэл в нескольких дюймах от себя – она была зажата между мной и дверью, которую закрыла, чтобы не беспокоить Габби, – я сразу же возбудился.

Ее сладкий лимонно-ванильный аромат – словно укол адреналина прямо в сердце, спусковой крючок, пробуждающий самые примитивные желания. Я хочу Мэл так сильно, что не доверяю себе, что смогу держаться от нее подальше. Даже если я знаю, что она предпочла бы именно это.

Удерживать моральный компас, над созданием которого я так упорно трудился, очень трудно. И самое страшное в этом то, что мое влечение к ней затуманивает мои суждения. Из-за этого я возвращаюсь к ней спустя долгое время после того, как мне следовало бы отпустить ее. Не помогает и то, что я больше не знаю, как доверять ее словам. Каждый раз, когда мне кажется, что я начинаю понимать Мэл, она говорит что-то, что ставит меня в тупик.

Ее действия говорят одно, а слова – другое.

Я не знаю, делает ли она это просто по привычке или это ее стратегия выживания. И все же я начинаю думать, что она говорит только то, что, по ее мнению, я хочу услышать или, по крайней мере, то, что, по ее мнению, хочет услышать человек, которого она пытается убедить в данный момент.

Правда для нее не имеет значения. Важно лишь то, что она может манипулировать ими, заставляя делать то, что ей нужно. Полезная тактика, когда речь идет о жизни и смерти с таким сумасшедшим, как Винни.

Но я не знаю, как это истолковать. Я заблудился.

Правда – это то, что меня поддерживает. Это то, что меня учили искать и выявлять любой ценой, а с Мэл грань между правдой и ложью размывается так легко, что я совершенно перестаю ее понимать.

Вздохнув от разочарования, когда вода покрывает мою плоть мурашками, но ничего не делает, чтобы прояснить мои беспорядочные мысли, я выключаю душ. Выйдя из душа, я быстро вытираюсь полотенцем и оборачиваю махровую ткань вокруг талии, прежде чем почистить зубы. Затем, зачесав пальцами мокрые волосы назад, я направляюсь в спальню, чтобы найти пару джоггеров.

Тихий стук в дверь застает меня врасплох, и я напрягаюсь, наполовину засунув руки в ящик. Бросив взгляд на полотенце, я думаю о том, насколько разумно было бы открыть вот так. Но, возможно, Мэл действительно что-то нужно или что-то для Габби.

Подойдя к двери, я открываю ее и вижу Мэл с поднятым кулаком, готовой снова постучать. Она опускает глаза на мою обнаженную грудь, а затем на полотенце, обернутое вокруг моей талии.

– Прости, я не знала… – Ее уверенность исчезает, сменяясь нерешительностью.

– Все в порядке, – грубо говорю я, стараясь не обращать внимания на то, как от одного только ее взгляда по моей обнаженной коже пробегает теплое электричество. – Что случилось?

– Я… – Мэл судорожно сжимает пальцы, оглядываясь в сторону своей комнаты.

Она все еще одета в свое красивое кружевное платье нежно-белого цвета, которое подчеркивает ее естественный загар. А ее рубиновые губы притягивают мой взгляд, когда она не смотрит на меня.

– Все в порядке? – Спрашиваю я, делая шаг вперед, чтобы заглянуть вместе с ней в коридор.

Большая ошибка. Потому что она не отступает, как я ожидал. И я снова оказываюсь в ее личном пространстве. Ее глаза поднимаются к моим, ее подбородок приподнимается, а горло сжимается в спазме, когда она сглатывает. И когда она облизывает губы, мой член начинает набухать под полотенцем.

– Да, все в порядке, – заверяет она меня, ее голос внезапно становится придыхательным и слишком соблазнительным.

Я киваю, повторяя ее нервный жест, и тяжело сглатываю. Затем я заставляю себя сделать шаг назад, чтобы дать себе достаточно места для дыхания, чтобы ясно мыслить. Я знаю, что технически это наша «брачная ночь». Ее платье напоминает мне об этом, как пощечина. Но наш брак – не более чем попытка уберечь Мэл от рук бостонской мафии, от Келли, которые могут убить ее, как только получат то, что хотят.

Поэтому, как бы ни было велико искушение начать с ней что-то, я не могу, напоминаю я себе. Я оставил ее возле гостевой комнаты раньше, пока не сделал ничего, о чем мог бы пожалеть. Но сейчас, столкнувшись с ней во второй раз, я чувствую испытание силы воли, которое я, возможно, не выдержу.

– Тогда что ты делаешь возле моей комнаты? – Мне требуется немало усилий, чтобы сохранить ровный голос и спокойное выражение лица.

Мэл делает шаг вперед, сокращая расстояние между нами и мучительно напоминая мне о той ночи, когда она пришла ко мне, первой ночи, которую мы провели вместе.

– Мне кажется, я должна отблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня и Габби, – пробормотала она.

– Ты уже поблагодарила меня, – ровно замечаю я, пульс стучит в ушах.

Но вместо ответа Мэл встает на цыпочки, ее мягкие ладони находят мою обнаженную грудь и медленно скользят вверх, чтобы зачесать волосы назад.

Ее ониксовые глаза ищут меня. Они ищут что-то глубоко в моей душе. И ее взгляд опускается к моим губам.

– Я знаю, но я не до конца поблагодарила тебя, – вздыхает она.

Она наклоняется ко мне, закрывая последние несколько сантиметров между нами, и дарит мне медленный, искрометный поцелуй. Ее полные губы опасно мягкие и манящие, а язык – освежающая мята, охлаждающая шов на моих губах, когда он выныривает, чтобы провести по ним.

Огонь пробегает по моим венам, и я обхватываю ладонями ее затылок, так как мое тело инстинктивно реагирует на это, а потребность в ней уничтожает все мои самоограничения. Мой язык проникает глубоко в ее рот, удовлетворяя ее нетерпение своим собственным голодом.

На вкус она как рай, а пахнет как богиня. Но ощущения от нее лучше, чем от самого лучшего наркотика, это пьянящее удовольствие, которое опьяняет меня при малейшем прикосновении.

Я жажду Мэл с отчаянием, которое иначе как греховным не назовешь. Именно это заставляет меня прижать ладонь к ее ключице, чтобы мягко оттолкнуть ее назад.

Наши губы расходятся, и внезапная утрата словно пронзает мою душу. Но я не отпускаю руку, удерживая ее на достаточном расстоянии, чтобы я мог встретиться с ней глазами и сказать то, что должен сказать. Потому что, как бы сильно я ни хотел Мэл, как бы страстно ни жаждал ее, я не хочу ее такой.

– Я не считаю тебя шлюхой, – хрипло произношу я, и мой голос звучит резче, чем я намеревался, с трудом сдерживая желание. – Я не хочу, чтобы ты использовала свое тело, пытаясь отплатить мне. Иди в постель, Мэл. Пока мы не сделали то, о чем ты потом будешь жалеть.

Я уже жалею об этом. Теперь, когда я поцеловал ее губы, я чувствую боль отмены.

Это будет тяжелая ночь.

Черт, как же больно видеть ее большие, красивые глаза, смотрящие на меня так, будто это я ее не хочу.

– Пожалуйста, Глеб, я… – В ее взгляде блестят непролитые слезы. – Я не хочу, чтобы ты меня больше ненавидел.

– Ненавидел тебя? – У меня голова идет кругом от такого предположения. – Почему ты думаешь, что я тебя ненавижу?

– Из-за того, что я сказала в Бостоне. Я хотела пойти с тобой в тот вечер. Хотела. Ты ведь знаешь это, не так ли? Я бы ушла с тобой. Но потом пришли Винни и Харпер с людьми Харпера, и я просто… Я не могла позволить им убить тебя. Поэтому я сказала то, что должна была сказать, чтобы они остановились.

Закрыв глаза, я тяжело сглатываю. Я знаю, что ее слова спасли мне жизнь. И может быть, она говорит правду, может быть, она согласилась выйти замуж за Винни только для того, чтобы защитить меня. Но действительно ли она хотела вернуться со мной в Нью-Йорк? Или она просто говорит это сейчас, потому что думает, что я хочу это услышать?

Черт!

– Пожалуйста, Глеб, – шепчет Мэл, ее рука снова находит мою грудь. Ее ладонь ложится прямо на мое бьющееся сердце, которое я так старательно пытаюсь контролировать. – Пожалуйста, не отгораживайся от меня.

Я открываю глаза, чтобы понять смысл ее слов, и слезы, блестевшие на ее ресницах, становятся моей погибелью.

– Я не ненавижу тебя, Мэл. Я никогда не смогу тебя ненавидеть, – заверяю я ее.

И, словно зародив собственную жизнь, моя рука поднимается от ее ключицы и касается мягкой щеки.

– Тогда скажи, что прощаешь меня, – настаивает она. – За то, что я сказала там в клубе.

Почему мне кажется, что нож все глубже вонзается в меня? Вонзается в мое нутро?

– Не за что прощать. Ты поступила так, как считала нужным, – уверяю я ее. – Ты спасла мне жизнь. Я знаю это.

Но значит ли это, что она действительно хочет меня, как следовало бы из ее поцелуя? Или она просто делает это сейчас, чтобы исправить то, что не входит в ее обязанности? Что правда, а что ложь? Я больше не могу сказать.

Напутственные слова Мэл, сказанные ею во время каждой из наших прошлых ссор, торопливо возвращаются ко мне, заполняя мой разум, как будто мозг только и ждал, чтобы я задал этот вопрос:

Мне нужно пространство. Мне нужна свобода. И я думаю, мы оба знаем, что ты не можешь мне этого дать.

Мне нужно найти свой собственный путь, свою собственную жизнь, и я должна сделать это без тебя.

Если я не выберусь, я никогда не буду счастлива. Я никогда не стану по-настоящему свободной.

Тебе нравится притворяться, что ты так отличаешься от всех остальных мудаков, которые хотят обладать мной. Но на самом деле ты просто хочешь владеть мной, как и все остальные мужчины, которых я когда-либо знала.

Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, Глеб. Просто… вернись в Нью-Йорк и оставь меня в покое.

И тут на меня обрушивается тонна кирпичей. Эти слова ничем не отличаются от того, что она сказала Винни: Ты окажешь мне услугу, если прогонишь его… Он ничего для меня не значит.

Да, она сказала эти слова, чтобы спасти мне жизнь. Но это не делает их менее правдивыми. И теперь она пытается исправить мое сердце, мою гордость, потому что я слишком зависим, чтобы держать себя в руках. Я не хотел видеть правду такой, какая она есть.

– Ты говоришь, что прощать нечего, но тогда почему ты почти не смотришь на меня с тех пор, как согласился жениться на мне сегодня днем? – Давит она. – Почему ты не хочешь со мной разговаривать?

Я качаю головой, мое горло сжимается от эмоций, которые грозят поглотить меня. Потому что в этот раз я не могу сказать ей правду. Я не могу заставить себя сказать, что это потому, что сегодняшний день был одним из самых счастливых за все мое поганое существование. Мне кажется, что я каким-то образом выиграл золотой билет.

И все это за ее счет.

– Пожалуйста, Глеб. Разве мы не можем провести одну ночь, когда отложим в сторону все наше дерьмо? Я не хочу, чтобы наша брачная ночь была пустой и бессмысленной. Я не хочу быть одна.

Мэл снова делает шаг вперед, и на этот раз я не могу заставить себя остановить ее. Я не могу сопротивляться.

Я знаю, что потом буду ненавидеть себя за это.

Но что-то в том, как Мэл умоляет, заставляет меня сходить с ума.

42

МЭЛ

Губы Глеба прижимаются к моим с силой, которая говорит о том, что барьер между нами разрушен. Я не знаю, что такого я сказала, что заставило его передумать. Да и, честно говоря, сейчас мне все равно. Потому что его сильные руки внезапно оказываются на моей талии, а пальцы скользят по голой коже спины, грубо притягивая меня к себе. Я задыхаюсь от ощущения его твердой эрекции между нами.

Его полотенце задевает сложную ткань красивого платья Сильвии. И хотя мне не хочется его портить, я настолько поглощена желанием, что не могу заставить себя ничего сказать. Кроме того, я намерена снять платье при первой же возможности.

Затащив меня в свою комнату, Глеб тихонько закрывает за мной дверь, чтобы не потревожить Габби. Но она так крепко спит, что я не сомневаюсь – ночь пройдет без единого писка.

– Боже, я так хочу тебя, – задыхаюсь я, прижимаясь к его губам, а мои руки исследуют твердые плоскости его стройных, мощных мышц.

– Я не мог перестать думать о тебе в этом платье, – рычит он, его рот перемещается к моему горлу и вызывает мурашки по позвоночнику.

– Правда? – Я задыхаюсь, когда его ловкие пальцы переходят к работе над пуговицами.

Он кивает, его горячее дыхание омывает мою кожу и вызывает дрожь предвкушения.

– Тогда, возможно, мне придется чаще одалживать его у Сильвии, – шучу я.

Из глубины груди Глеба раздается низкий гул, опасно близкий к рычанию, от которого ударная волна возбуждения проникает в мой клитор и мгновенно заливает трусики.

Расстегнув пуговицы, Глеб проводит руками по моей спине к молнии, начинающейся у основания позвоночника, и я не могу не задаваться вопросом, даже надеяться, что он, возможно, уже оценил, как сможет снять с меня это.

Кожа горит, я обхватываю пальцами плотно завернутый край его полотенца, наслаждаясь острым V, указывающим путь к тому, чего я жажду. Легким движением я освобождаю махровую ткань, роняя ее на пол, и открываю Глеба во всей его божественной красе.

Каждый сантиметр его тела тверд и подтянут, как у мраморной статуи, покрытой слоем шелковистой кожи. Но он дает мне лишь мгновение, чтобы полюбоваться им, прежде чем его пальцы обхватывают ворот моего платья. Он медленно проводит ими по моим плечам и рукам, пока оно не соскальзывает вниз и не опускается к моим ногам. И я остаюсь только в промокших трусиках.

Его глаза с безудержной благодарностью скользят по моему телу. Но эта визуальная ласка так отличается, так манит, как ни один из тех взглядов, которые я когда-либо привлекала в «Жемчужине» или даже раньше. Только инфернальный взгляд Глеба способен разжечь огонь в моей душе. И он превращает меня в расплавленную лужицу.

На какую-то долю секунды я задумываюсь о том, чтобы встать перед ним на колени. Я знаю, что мужчинам нравится получать такое удовольствие, в молодости меня достаточно использовали, чтобы дать понять это. Я знаю, что им нравится, когда девушки делают это ртом. И я хочу сделать что-то, чтобы порадовать Глеба, показать ему, как сильно я его ценю.

Но мне страшно, что если я попробую, то смогу вызвать плохие воспоминания. А это только испортит тот прогресс, которого я добилась в отношениях с ним. Поэтому я смело приближаюсь к Глебу, закрывая пространство между нами и беря его толстый член в руку. Он стонет, сухожилия на его челюсти лопаются, когда его пальцы находят мои бедра. Он обхватывает меня с непреклонной силой. Не настолько, чтобы причинить мне боль, но достаточно, чтобы медленно направить меня обратно к его кровати.

– А сначала будет снова больно? – Спрашиваю я, мои нервы начинают играть, когда я думаю о двух других раз, когда мы занимались сексом.

Глеб качает головой – нет, и уверенность в его глазах воспламеняет мою душу. А в их зеленой глубине смешались противоречивые эмоции, которые заставляют мое сердце биться быстрее.

Задние колени нащупывают край кровати, и, когда я опускаюсь на нее, Глеб наклоняется надо мной, медленно направляя меня по кровати, как пантера, выслеживающая добычу, пока она не окажется там, где ей нужно.

– Ты действительно хочешь этого, Мэл? – Спрашивает Глеб, делая паузу, когда я раскидываюсь на его одеялах.

– Да, – пробормотала я, кивая.

На этот раз губы Глеба медленно опускаются к моим, поглощая меня с нежностью, от которой болит грудь. По вибрации его тела я чувствую, что он сопротивляется желанию быть грубым со мной. И эта мысль пугает меня так же сильно, как и возбуждает. Я знаю, что он ходит по тонкой грани между собственным желанием и моим. Я хочу, чтобы он сделал и то, и другое или даже больше, я хочу доставить удовольствие Глебу. Чтобы доказать, что я пытаюсь преодолеть все свои страхи. Показать ему ту верность и преданность, которую он неоднократно демонстрировал мне.

Его поцелуи медленно переходят от моих губ к горлу, затем ниже, к ключицам. Дыхание сбивается, напоминая мне о нашем первом разе вместе – о том, как он довел меня до кульминации, просто посасывая мои соски. И я задаюсь вопросом, может ли он сделать это снова.

Пульс опасно пульсирует в моем клиторе, а мои складочки становятся скользкими от предвкушения, пока его губы продолжают спускаться по моей коже. Одновременно с руками они достигают моих грудей, и он ласкает мягкую плоть, разминая ее, а затем берет в рот один сосок.

Я вскрикиваю от нахлынувшей на меня волны удовольствия. А когда он легонько щиплет другой сосок, я едва не срываюсь с места.

Сжав губы, я напоминаю себе, что нужно вести себя тихо, ведь я не знаю, насколько звуконепроницаемы стены Глеба. И я определенно не хочу будить Габби таким образом.

Я чувствую, как между бедер нарастает жар моей кульминации, как пульсирует сердцевина, подсказывая, что я уже недалеко от этого неописуемого обрыва. Но прежде, чем я достигаю ее, губы Глеба отпускают мой напряженный узелок, заставляя меня задыхаться и дергаться от разочарования.

Он издал низкий мрачный смешок, не искренне веселый, от которого у меня в животе порхают бабочки, а злобный, говорящий о том, что он знает, как близко я была к этому.

Я застонала и задвигала бедрами в его сторону, желая получить освобождение, которое он у меня украл. Но прежде, чем я успеваю открыть рот, чтобы застонать, его губы проникают еще дальше по моему телу. Мучительное предвкушение смешивается с нервной застенчивостью, когда его губы приближаются к моим трусикам.

Никогда еще мужские губы не были так близко к моему клитору, и я не знаю, что чувствую по этому поводу.

– Что ты делаешь? – Я заикаюсь, мой рот перехватывает контроль, так как нервы берут верх.

– Я хочу попробовать тебя на вкус, Мэл, – дышит он, его пальцы обхватывают пояс моих трусиков, а губы зависают в нескольких дюймах над белым кружевом.

– Что? – Я задыхаюсь, мой клитор пульсирует от возбуждения, а живот сворачивается от волнения. Мне никогда не нравилось, когда мужские члены засовывали мне в горло, поэтому я с трудом могу представить, что Глебу будет приятно проделать со мной то же самое. Но он хочет этого? От одной мысли об этом мое сердце начинает весело биться.

– Если я скажу, что тебе понравится, ты мне поверишь? – Спрашивает он, его шелковистый голос поднимает температуру моего тела на несколько градусов.

Прикусив губу, я киваю. И смотрю, как он стягивает трусики с моих ног, снимая их полностью. Затем он прижимается лицом к моим бедрам, его плечи поддерживают мой вес, его руки ласкают мою попку, а его язык лижет мою щель, нежно раздвигая мои складки. Его поразительные зеленые глаза наблюдают за мной с нескрываемым волнением. Но как только его рот находит меня, я понимаю, что мне конец. Я задыхаюсь, пальцы впиваются в его одеяло, и я выгибаю спину.

Такого удовольствия просто не должно существовать. Влажное тепло его рта, накрывающего мой клитор, настолько ошеломляет, что кажется, я могу взорваться. Шелковистая мягкость его языка, когда он медленно проводит им от одного конца моего шва к другому, посылает фейерверк молний по моему позвоночнику.

– О Боже! – Задыхаюсь я, стараясь не шуметь.

Моя спина выгибается дугой, и я задыхаюсь, когда мои колени дрожат, а бедра вибрируют на его широких плечах. Каждая капля моей сдержанности испаряется, когда эйфория поглощает меня со жгучим желанием. Если это то, что чувствует мужчина, когда получает рот, я буду гораздо более склонна ответить ему тем же, по крайней мере, для Глеба. Потому что, Господи, кажется, мое сердце никогда не билось так сильно. Я задыхаюсь от интенсивности своего возбуждения, пульсации, пронизывающей всю мою сущность. И когда Глеб вводит два пальца в мой мокрый вход, я полностью проваливаюсь внутрь. Его пальцы изгибаются, нащупывая какую-то потаенную точку глубоко внутри меня.

И это в сочетании с его великолепными губами на моем клиторе – сенсорная перегрузка.

Я замыкаюсь, и оргазм прорывается сквозь меня с такой силой, что я едва не забываю собственное имя. Мои стенки пульсируют, клитор дергается между его умелыми губами. И все же Глеб не останавливается, его пальцы скользят внутрь и наружу, а он перекатывает языком мой чувствительный пучок нервов.

Дергаясь и подрагивая, я пережидаю разрядку с тяжелыми вздохами. И когда он наконец отпускает меня, его пальцы выскальзывают из моих глубин, я испытываю такое сильное удовлетворение, что мои ноги раздвигаются, а веки трепещут от тяжелого блаженства.

– Значит ли это, что я был прав, и тебе понравилось? – Дразнит он, редкая улыбка кривит его губы и заставляет мое сердце учащенно биться.

– М-м-м-м, – мечтательно соглашаюсь я, настолько очарованная, что, кажется, не могу подобрать слов.

Глеб хихикает, на этот раз теплым, забавным звуком, от которого у меня вздрагивает живот. И хотя я так сильно насытилась, что почти заснула, я ощущаю прилив свежего возбуждения.

Зацепив мои ноги себе на локти, Глеб медленно поднимается по моему телу, складывая меня пополам, растягивая и полностью обнажая мои дырочки.

Мой пульс учащается, потому что я знаю, что сейчас произойдет. От предвкушения кровь густеет, пока не начинает реветь в ушах. И в ней проскальзывает нотка беспокойства. Но он обещал, что больно не будет, и я хочу ему довериться.

Наклонившись ко мне, Глеб захватывает мои губы своими.

Я чувствую терпкую горечь собственного возбуждения. И когда Глеб отстраняется, в его зеленых глазах пляшут огоньки, я понимаю, что он знает, что это мне по вкусу.

– Восхитительно, не так ли? – Бормочет он, и этот вопрос меня просто распаляет.

Не дожидаясь ответа, он возвращает свои губы к моим и страстно целует меня. Желудок вздрагивает от мысли, что он считает меня вкусной, но я должна признать, что это почти так же сексуально, как наблюдать за тем, как он смотрит на меня из глубины бедер.

Мои стенки напряглись от этого яркого образа, который запечатлелся в моем мозгу.

– Ты готова ко мне, богиня? – Пробормотал он мне в губы.

Я киваю, и у меня перехватывает дыхание, когда его шелковистый кончик находит мой влажный вход. Затем он медленно входит в меня, не торопясь. Жгучее, горячее возбуждение лижет мой позвоночник от интенсивности растяжения, которое требуется, чтобы вместить его обхват.

Но он прав.

Между затянувшейся эйфорией от моего первого оргазма, шокирующим количеством слизистого возбуждения, заливающего мою сердцевину, и дразняще медленным темпом, который он использует, это совсем не больно. На самом деле, это лучше, чем все, что я знала раньше. Даже лучше, чем его губы, обхватившие мой клитор, что, как мне казалось, невозможно превзойти.

– Вот дерьмо! – Задыхаюсь я, когда мои стенки начинают трепетать. – О, черт, я сейчас кончу! – Задыхаюсь я, поражаясь, что для этого не требуется так много усилий. Но когда Глеб издает еще один из своих сексуальных смешков, вибрация его груди отправляет меня прямо в небытие. Вздрагивая и подрагивая под ним, я сильно кончаю, мое тело начинает жить собственной жизнью.

Глеб стонет, когда мои стенки пульсируют вокруг него, обхватывая его с такой силой, что ему приходится двигаться еще медленнее.

– Мне нравится твой матросский рот, – хрипит он, отстраняясь настолько, чтобы встретиться с моими глазами.

И хотя я знаю, что он не говорил, что любит меня, это слово все равно заставляет мое сердце учащенно биться.

– Хорошо, потому что я не могу удержаться… Поверь мне. Я пыталась.

Он проводит носом по моей шее, отодвигая волосы, чтобы добраться до уха. И когда он шепчет, это заставляет меня дрожать от похотливой потребности.

– Ты готова к большему? – Рвано дышит он, теплый воздух омывает раковину моего уха.

Большего? Надеюсь, он не имеет в виду, что его член еще наполнит меня, потому что я так полна, что могу расплакаться. Но я отчаянно хочу еще одного оргазма, поэтому киваю.

Захватив мочку моего уха между зубами, Глеб нежно прикусывает ее, пока начинает раскачиваться во мне. И с каждым толчком он погружается в меня до самого основания, вводя свой толстый кончик так глубоко, что мои глаза закатываются на затылок.

– Тебе нравится это, моя богиня? – Хрипит он, его темп медленно нарастает, а бедра немилосердно бьются о мой клитор.

– Мм-хмм, – хнычу я, сжимая губы, чтобы не закричать.

Я так близка к боли, что наслаждение зажгло все мои чувства, усиливая глубокий мужской аромат, окутывающий меня, ощущение мягких простыней и еще более мягкой груди Глеба, прижимающейся к моей коже, вкус моих соков, все еще остающихся на языке, звук его тяжелого дыхания так близко к моему уху.

Каждое эротическое ощущение сводит меня с ума, как и тот факт, что Глеб так эффектно сложил меня пополам, что мне остается только впитывать удовольствие, которого он от меня требует. Мои мышцы напрягаются и дрожат от желания освободиться. Но я полностью в его власти.

Боже, но он знает, как удовлетворить меня.

Мой клитор пульсирует, а возбуждение неуклонно приближается к уже знакомому пику. По коже разливается жар, от которого горят бедра. Обхватив Глеба руками, я притягиваю его ближе к себе, желая получить от него больше, все, что он мне даст.

Я чувствую напряжение в его теле, как напрягаются толстые хорды мощных мышц, пытаясь удержать себя под контролем. И на какое-то мимолетное мгновение мне становится интересно, каково это, если бы он потерял эту сдержанность. Если бы он удовлетворял свое собственное удовольствие, не заботясь о том, чтобы не причинить мне боль.

Я не готова это узнать. Но все же такая возможность возбуждает меня больше, чем я могу признать. Потому что я хочу быть той, кто доставляет Глебу удовольствие. Хочу, чтобы он жаждал меня так же отчаянно, как я его. Это глупо и нерационально, ведь я знаю, что нам предстоит преодолеть множество препятствий, если мы хотим сделать из этого брака что-то настоящее.

Но я хочу попробовать.

Больше, чем когда-либо, я хочу оставить свое прошлое позади и научиться расти к чему-то лучшему. Вместе.

– Блядь, как же в тебе хорошо, – стонет Глеб, его толчки усиливаются, а от трения между нашими грудями пульсируют мои соски, которые очень твердые.

– Пойдем со мной, Глеб? – Умоляю я, мои ноги дрожат от напряжения и приближающейся разрядки.

– Сейчас, богиня, – рычит он, с каждым карающим проникновением все более неустойчиво. И только мысль о том, что он вот-вот кончит, выводит меня из равновесия. Приподняв голову с подушки, я легонько прикусываю теплую, соленую плоть его груди, чтобы не закричать.

Словно мои губы – спусковой крючок, Глеб проникает в меня, погружаясь до самого основания, и выпускает свой первый пульсирующий заряд. Набухая и подергиваясь, он кончает вместе со мной, наполняя меня жидким теплом.

Мы задыхаемся вместе, мои руки по-прежнему обхватывают его, прижимая к себе. Я не хочу отпускать его. Впервые я не чувствую себя зажатой под чужим весом. Я чувствую, что меня окутывает уютное одеяло. А мое сердце с такой силой бьется о ребра, что я уверена, он должен чувствовать его в своей груди.

Наконец, эйфория от оргазма делает мои руки слишком тяжелыми, чтобы держаться, и я отпускаю Глеба, распластываясь под ним в луже.

Глеб крадет еще один медленный, знойный поцелуй. Затем он мягко выходит из меня и рушится на кровать.

– Я ведь не сделал тебе больно? – Спрашивает он после нескольких минут молчания.

Перевернувшись на бок, я прижимаюсь к нему, используя его плечо в качестве подушки и прижимаясь к нему всем телом.

– Нет. При таком удовольствии не может быть и речи о боли, – шучу я.

Глеб обхватывает меня за плечи, притягивая ближе, чтобы поцеловать в макушку. Он глубоко вдыхает, его грудь вздымается подо мной, и он медленно выпускает воздух, словно смакуя мой запах.

– Габби будет искать тебя? – Мягко спрашивает он после очередной долгой паузы, и его слова пробуждают меня настолько, что я понимаю, что уже начала дремать.

– Хм? Нет. Она так устала, что сегодня уже не встанет.

Я чувствую, как Глеб кивает, по тому, как слегка шевелится его плечо. Затем снова наступает тишина. И на этот раз сон уносит меня прочь, прежде чем я успеваю понять, что он пришел за мной.

***

Кровать прохладна под моей ладонью, когда я поднимаюсь после глубокого и беспробудного сна. Подушка под моей щекой теплая и нереально мягкая. Но по мере того, как я прихожу в себя, меня начинает медленно осенять пустота кровати рядом со мной.

А когда я открываю глаза, чтобы посмотреть, где он, комната оказывается пустой. Глеба нет.

Сердце неприятно сжимается от его неожиданного отсутствия, и я пытаюсь успокоить себя. Наверное, он просто встал в туалет или что-то в этом роде. Подняв голову с подушки, я смотрю на его прикроватную тумбочку и вижу, что уже почти семь утра.

Габби скоро встанет.

Застонав от боли в затекшем теле, я медленно поднимаюсь с кровати и собираю одолженное свадебное платье. Надевать его снова кажется глупым. Надеюсь, Глеб не будет возражать против того, чтобы я взяла футболку – только до тех пор, пока я не смогу надеть пижаму.

Залезая в его безразмерную футболку, я с радостью обнаруживаю, что она достаточно низко, чтобы прикрыть меня. Собрав остальную одежду, я тихонько выхожу из его комнаты и направляюсь по коридору к гостевой ванной. Но когда я встаю на цыпочки, звук грубо закрывающегося ящика привлекает мое внимание к дальнему концу квартиры. Остановившись, я думаю о том, чтобы проигнорировать этот звук и одеться. Но если это Глеб, я хочу сначала пожелать ему доброго утра. Узнать, что заставило его встать с постели, не разбудив меня.

Поэтому я кладу платье на тумбу в ванной и направляюсь на кухню.

Проходя через гостиную, я обнаруживаю на диване одеяло и подушку. И я нахмуриваю брови. Неужели Глеб провел здесь ночь после того, как я уснула?

Закрывается еще один ящик, и я снова обращаю внимание на кухню. Обогнув столешницу, я обнаруживаю там Глеба, уже одетого, словно готового к новому дню.

– Доброе утро, – радостно говорю я, пытаясь скрыть свое замешательство.

Он едва поднимает взгляд, продолжая искать то, что ему нужно найти.

– Доброе утро, – отвечает он ровно, его голос отстраненный и рассеянный. И хотя мне отчаянно не хочется читать в нем что-то новое, я не могу побороть сомнение, поселившееся у меня в животе.

– Все в порядке? – Спрашиваю я, опираясь бедром о стойку и скрещивая руки.

– Да, в порядке, – подтверждает он тем же отстраненным тоном. Кажется, он нашел то, что искал, и, схватив это в ладонь, сунул в карман. – Я опаздываю, так что мне нужно отлучиться. Вы с Габби можете пользоваться квартирой по своему усмотрению, но оставайтесь здесь, пока мы не определимся с нашим дальнейшим планом действий. Позвони мне, если вам что-нибудь понадобится. И никому не открывай дверь. Понятно? Я вернусь вечером.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Мне до смешного обидно, когда он проходит мимо меня, даже не поцеловав. Повернувшись, я иду за ним к входной двери, как потерявшийся щенок, желая, чтобы он просто посмотрел на меня. Но когда он смотрит, его глаза нечитаемы – стена непоколебимой убежденности.