Текст книги "Извращенная принцесса (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
21
МЭЛ
Я не свожу глаз с неоновой вывески, направляющей меня к лестнице. Я не уверена, что смогу дождаться лифта, потому что расстаться с Глебом гораздо сложнее, чем я могла себе представить. Мышцы вибрируют от напряжения, и я напрягаюсь, ожидая, что он последует за мной. Схватит меня за запястье и не отпустит.
Но он отпускает.
Его дверь мягко закрывается за мной.
И я не смею оглянуться.
Распахнув дверь, я мчусь вниз по лестнице, борясь со слезами, которые грозят поглотить меня. Утрата, которая может захлестнуть меня, если я позволю ей случиться. Потому что я чувствую сильное влечение к Глебу, и я опасно близка к тому, чтобы снова потерять себя для него. Но я не могу ему доверять. У меня здоровое недоверие к мужчинам вообще, и на то есть очень веские причины. Поэтому, невзирая на свои чувства, я должна следовать своим инстинктам. Потому что я не хочу узнать, насколько болезненным будет предательство, когда выяснится, что он так же контролирует и хочет использовать меня, как и все остальные.
Сердце замирает в горле, и я прижимаю руки к груди, выходя на прохладный ночной воздух поворачивая к дому. Габби ждет меня там. И мне отчаянно нужно ее обнять.
Пока я целеустремленно иду по улице, в голове проносятся яркие воспоминания о моей жаркой встрече. Жгучий зеленый взгляд Глеба, тепло его мягких губ, впивающихся в мои. Боль от того, что он заполнил меня так полностью, что я могла разорваться на две части. И пульсирующее удовольствие, когда он так нежно трахал меня после.
Остатки нашего времени, проведенного вместе, скользят по моим внутренним бедрам, напоминая о кульминационной эйфории, умопомрачительном блаженстве от того, что он кончил внутрь меня. Мой позвоночник покалывает от осознания того, что он жаждет меня так же яростно, как и я его. И в то же время это пугает меня. Именно поэтому я убежала.
Я не потрудилась надеть лифчик или трусики, прежде чем уйти. Мне безумно хотелось уйти оттуда. Потому что я знала: если останусь, он начнет допытываться, почему я не хочу уезжать из Бостона. А он такой невероятно проницательный, что я знала, что не смогу долго скрывать от него правду. Но я не могла рассказать ему о Габби. Я понятия не имею, как он может отреагировать на то, что у меня есть его ребенок, и не хочу рисковать, рассказывая ему, когда Глеб может быть таким властным. Несомненно, он будет в ярости от того, что я скрывала от него все это время. Что, если он решит забрать у меня Габби из-за этого? Или, что еще хуже, вдруг она ему не нужна и мы не будем ему нужные? Мысль о том, что кому-то может быть не нужна моя дочь, это выше моих сил. Но дети – это огромная ответственность, и, как доказал мне мой отец, не все хотят быть родителями.
Я не могу рисковать.
Я не могу рисковать счастьем Габби. И я отказываюсь отказываться от своей свободы – даже ради любви.
Трясущимися руками я отпираю входную дверь женского дома и вхожу внутрь так тихо, как только могу. Затем я поворачиваю засов, чтобы запереть за собой дверь.
– Я уже начала волноваться, – тихо произносит Киери из-за моей спины, заставляя меня чуть ли не выпрыгнуть из кожи.
После встречи с Глебом я слишком напряглась. Прижав руку к сердцу, я оборачиваюсь и вижу, что она стоит в тусклом подъезде. Все лампы уже погашены, остальные девушки дома и дети спят.
– Ты позже, чем обычно, – замечает она, скрестив руки на груди. И хотя я знаю, что она не осуждает девушек, которые предпочитают проводить время с мужчинами вне работы, она также не заинтересована в том, чтобы быть няней после положенного времени.
Чувство вины скручивает мой живот, потому что я оставила ее намного позже нашего двухчасового комендантского часа.
– Мне очень жаль, Киери. Сегодня вечером в клубе произошел инцидент. Мистер Келли отозвал меня в сторону, чтобы поговорить об этом. – Это не ложь, но я все равно чувствую себя неловко, потому что знаю, что опоздала не из-за этого. И все же я не могу заставить себя говорить о Глебе. Ни с кем. От одной мысли о нем у меня ужасно пульсирует в груди.
– Ты одна из немногих девушек, которым никогда не нужно объясняться. Я знаю, что ты не заставишь меня ждать без необходимости, – мягко говорит Киери. – Я просто начала волноваться, вот и все.
– Мне очень жаль. Этого больше не повторится, – обещаю я.
– Ты в порядке? – Спрашивает она, вглядываясь в мое лицо с неподдельным беспокойством. – Ты выглядишь так, будто увидела призрака.
Ее наблюдение до жути точно, и если бы я не ощущала реальное доказательство существования Глеба в боли между бедер, то могла бы задуматься, не является ли сегодняшняя ночь каким-то призрачным сном.
– Я в порядке, – говорю я и улыбаюсь. – Все хорошо с Габби?
– Ангел, как всегда, хотя она проснулась и спрашивала тебя минут десять назад.
Сердце разрывается от мысли, что моя маленькая девочка искала меня, а меня здесь не было. Я направляюсь в детскую, где Киери укладывает детей спать каждый вечер в восемь часов.
В комнате стоят четыре двухъярусные кровати и три детские кроватки. Только несколько верхних коек сейчас заняты двумя старшими детьми, которые, вероятно, не захотели просыпаться, чтобы перейти, когда их мамы вернулись домой. Обычно младших собирают и возвращают в материнскую комнату, когда девочки возвращаются с работы.
Габби сегодня самая младшая, и моя крошечная двух с половиной годовалая малышка лежит с открытыми глазами и смотрит на дверь. Большой палец уютно устроился между ее губами. Но как только я вхожу, она убирает его, чтобы сесть.
– Мама? – Зовет она, ее крошечный голосок печален. – Мне приснился плохой сон.
– Моя милая девочка, – бормочу я, засовывая сумку за спину, чтобы взять ее на руки. Дав ей наши традиционные обнимашки с потиранием носов и лба я прижимаю ее к себе и вдыхаю ее сладкий детский запах. Затем я тихо несу ее к входу в детскую, чтобы не разбудить остальных.
Ее маленькие пальчики обвиваются вокруг моих волос, и она сонно склоняет голову к моей шее.
– Хочешь рассказать мне о своем сне, булочка? – Предлагаю я, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
Она отрицательно качает головой, несомненно, наполовину заснув, раз уж мы отправились в постель. Потирая мягкими кругами ее спину, я нежно успокаиваю ее. Мне всегда неловко будить ее посреди ночи. Но она еще не настолько взрослая, чтобы спать внизу самостоятельно. Несколько раз, когда я пыталась, она просыпалась с плачем. Поэтому, чтобы компенсировать это, я стараюсь давать ей спать по утрам как можно дольше. Но мой маленький комочек энергии редко спит долго. Я не возражаю, даже если это означает, что я сплю всего несколько часов. Каждая минута, проведенная с дочерью, мне очень дорога.
Повернув ручку в нашей комнате, я тихо проскальзываю внутрь и закрываю за собой дверь. Затем я тихонько пробираюсь к двухместной кровати Габби, стоящей в углу комнаты. Стянув одеяла, я укладываю ее на мягкий матрас. Но она еще не совсем спит. Я знаю это, потому что ее маленькие пальчики сжимают мои волосы в кулачок – явный признак того, что она не хочет, чтобы я уходила.
– Я здесь, булочка, – обещаю я, наклоняясь ближе, чтобы покрыть мягкими поцелуями ее круглое лицо. Может, у нее и потрясающие зеленые глаза Глеба, но у нее мои выдающиеся щеки и заостренный подбородок, которые придают ей очаровательную форму сердца.
Она улыбается, ее веки сонно опускаются. И пока я плотно укрываю ее одеялами, дыхание Габби становится все более ровным и глубоким. Я задерживаюсь даже после того, как освобождаю ее пальцы от своих волос. Обводя легким прикосновением нежные черты ее лица, я смотрю на нее сверху вниз. И мое сердце переполняется любовью и преданностью.
Вот что значит отдать кому-то свое сердце. И моя маленькая девочка полностью украла мое.
Ради нее я готова на все. Без колебаний.
Она – единственное, что имеет значение, и причина моего существования.
Если бы вся любовь была такой, я бы с радостью доверила свое сердце мужчине. Быть матерью – самое приятное, что я когда-либо делала, гораздо более значимое, чем моя мечта о модельном бизнесе. И хотя упоминание Глеба об этом сегодня вечером вернуло меня к давно похороненным мечтам, мне не нужно ничего этого, чтобы быть счастливой.
Все, что мне нужно, – это Габби. Все остальное – это то, что я делаю, чтобы защитить ее, чтобы заботиться о ней.
В слабом лунном свете, проникающем через наше единственное окно, я изучаю ее невинное лицо, то, как ее губы складываются в мягкую букву "О", когда она спит. Боже, она напоминает мне Глеба во многих мелочах – ее способность так легко читать мои эмоции, то, как она наблюдает за людьми, читает ситуации и думает, прежде чем вступать в бой. Она такая же тихая, как он, и такая серьезная для девочки ее возраста, как и Глеб, всегда осторожная.
Слезы обжигают горло, и там поднимается комок. Я тяжело сглатываю, борясь с неожиданной волной эмоций. Я так долго пыталась забыть о Глебе, а после сегодняшней встречи с ним в моем сердце словно прорвало плотину, выпустив все сдерживаемые чувства, которые я к нему испытывала.
Иногда я сомневаюсь, правильно ли я поступила, скрыв от него Габби. Мне кажется, что это эгоистично – иметь ее только для себя. Я так и представляю их вместе, серьезные глаза наблюдают друг за другом, образуя глубокую, молчаливую связь, которую они, кажется, развивают без усилий. Но каждый раз, когда я пересматриваю свой выбор, я прихожу к одному и тому же выводу. Чтобы защитить свою дочь, я должна держать ее подальше от этого мира – его мира. Мира мужчин. Потому что, как и я, она станет лишь вещью, которой можно обладать. И как только я открою эту дверь, я передам контроль.
Я должна быть сильной ради своей маленькой девочки. Стоять на своем. Сохранять свою независимость. У нее будет хорошая жизнь, безопасная жизнь. В которой ни один мужчина не причинит ей вреда.
Я позабочусь об этом.
– Я так люблю тебя, Габби, – бормочу я, откидывая ее шелковистые локоны со лба. – Мама никогда не позволит, чтобы с тобой что-то случилось. Ты вырастешь большой, сильной и счастливой. Ты можешь мечтать даже о луне и звездах, моя булочка, и вместе мы сделаем это. Хорошо?
Габби тихонько кивает во сне, прижимаясь к подушке, и мое сердце сжимается. Наклонившись, я в последний раз целую ее в висок. Затем я медленно поднимаюсь с ее кровати, чтобы смыть с себя события этой ночи.
22
ГЛЕБ
Сидя спиной к закрытому кирпичом окну кафе на Бикон-стрит, я наблюдаю за прохожими. Бумажная кружка с черным американо дымится между моими ладонями, прогоняя прохладу раннего утра. Небрежно прислонившись к спинке стула, я не привлекаю внимания, но вижу все, что происходит на оживленном переулке – карманника, стоящего на переходе в квартале от меня, который только что вытащил телефон из портфеля бизнесмена, пока тот ждал переключения света, суетливую мать-одиночку с двумя детьми, у которой малыш сидит на бедре и тащит за собой второго, закатывающего впечатляющую истерику, бездомного, который с особым вниманием поправляет одеяло, под которым свернулась калачиком его спутница.
Внутри кафе, позади меня, слышен слабый звук менеджера, ругающего бариста за то, что тот испортил заказ клиента. Сотня мельчайших деталей, рисующих шумную сцену Бостона, и я впитываю их все, сохраняя бдительность и внимание.
Я чувствую на себе взгляд брата еще до того, как выхватываю из периферии его светлую голову. Секундой позже Саша опускается в кресло рядом со мной, в его руке небрежно зажата чашка кофе, хотя мы оба знаем, что он никогда не прикасался к этому напитку. Он использует ее исключительно для того, чтобы слиться с толпой – ведь нас учили избегать ненужного внимания, чем бы мы ни занимались, и это могло бы привлечь чье-то внимание, если бы он сидел без напитка.
– Давненько не виделись, – замечает он, непринужденно переходя на русский, когда устраивается в кресле, чтобы тоже осматривать улицу.
– Слишком долго, – соглашаюсь я, присоединяясь к нему на нашем родном языке или, по крайней мере, на языке, на котором мы выросли.
Ухмыльнувшись, я ловлю взгляд золотистых глаз Саши, и он делает ответный жест.
– Что случилось в Чикаго? Когда ты уехал из Бостона, я думал, что ты планировал присоединиться к Косте.
– Да, так и было.
Костя, Саша и я – единственные из трех братьев, кто обладал стремлением выйти за рамки обучения нашего отца, увидеть, что может предложить мир, и захотеть стать лучше, единственные, кто хотел выйти из его извращенного бизнеса, который наш старик сделал из своих отпрысков, превратив их в выгодный товар. Поэтому, покинув Бостон, я последовал за старшим братом в Чикаго.
– Значит, наш двоюродный брат оказался не таким, каким его представлял Костя? – Спрашивает Саша.
– Не, Илья классный. Они с сестрой, Бьянкой, там здорово устроились. Какой-то безумный союз с итальянцами, который, похоже, работает.
Насколько я слышал, Костя ведет довольно безбедную жизнь в Чикаго, потому что сейчас нет дураков, чтобы посягнуть на их территорию.
– Но ты не остался с ними, – замечает Саша.
Я пожимаю плечами.
– Наверное, я все еще был неспокоен. Свобода – не такая уж малая вещь, чтобы о ней не думать. А когда я познакомился с Петром Велесом, он меня просто поразил, понимаешь? Он и его жена Сильвия – люди, за которыми стоит следить. У них есть более масштабное видение – война, которую стоит вести, я думаю. Поэтому, когда он предложил мне работу, я подумал, что смена обстановки – это неплохо. В любом случае, Нью-Йорк мне больше по душе. А Костя, наверное, в Чикаго жиреет в своей спокойной жизни, потому что у него нет врагов, которые могли бы бросить ему вызов.
Саша кивает, его золотисто-карие глаза снова сканируют улицу.
– А у тебя есть? У тебя есть вызов?
– Да, черт возьми. И хороший. Я чертовски люблю свою работу. Петр меня понимает. Он позволяет мне использовать свои навыки, и он не относится ко мне как к собаке, которую в конце дня нужно посадить в клетку. А как же ты? Я думал, ты уедешь из Бостона при первой же возможности. Ты передумал бросать старика?
Насколько я слышал, Саша устал быть одним из наемных солдат нашего отца и не собирался соглашаться на работу у Келли. Поэтому я был более чем удивлен, обнаружив, что он все еще в Бостоне.
– Определенно, с этим куском дерьма покончено. И с добрым избавлением, я с нетерпением жду того дня, когда узнаю, что он умер. Но он все еще жив. Ты слышал, что в этом году у нас появятся еще два младших брата?
Я хмыкаю.
– Ничего удивительного. Интересно, как он находит новых кобыл. Ему уже под семьдесят. Можно подумать, что девушки, достаточно молодые, чтобы родить ему детей, уже не считают его отвратительным.
– Похоже, это его не останавливает. Кроме того, у него есть деньги, чтобы они приходили по доброй воле. Многие девушки готовы носить ребенка девять месяцев, если им очень нужны деньги. Келли хорошо платят старику за услуги, которые он предоставляет, так что он, вероятно, просто считает это расходами.
Я лишь киваю. Мой желудок скручивается, при мысли о том, что девушки продают свое тело, сразу рисуя образ Мэл. Вчера вечером было мучительно слышать, что ее контракт с Келли требует контроля рождаемости. Мысль о том, зачем это нужно, чуть не лишила меня рассудка. Но сегодня, думая об альтернативе, о том, как она могла бы зарабатывать деньги…по крайней мере, я могу быть спокоен, что она не вынашивает детей моего отца или что-то в этом роде.
Я содрогаюсь от этой мысли.
– Так какого черта ты все еще здесь делаешь? – Спрашиваю я, чтобы вытеснить мрачные мысли из головы. – Неужели деньги Келли так заманчивы?
– Это немного смягчает унижение моей жизни, но меня удерживает не это. Извлечь из меня крючки Келли оказалось сложнее, чем ожидалось. После того как вы с Костей уехали, я полагаю, они переработали контракт со старым добрым папой. Они выплатили ему отвратительно большой аванс с гарантией, что мы его отработаем.
– Что это значит? – Нахмурился я.
– Это значит, что, согласно контракту, они имеют полное право послать за мной людей, если я уеду из города до того, как аванс будет возвращен. – Саша криво ухмыляется, иронично вздергивая одну бровь.
– Значит, ты все еще должен деньги по контракту?
– Технически. Но я плачу Келли из своей зарплаты, чтобы сократить оставшееся время.
– А что бы ты сказал, если бы у меня была работа, из-за которой ты мог бы исчезнуть на некоторое время? – Я не могу придумать лучшей причины отправить брата в тыл врага, чем наблюдать за тем, как Келли охотятся за человеком, которого больше не существует.
– Я бы сказал, когда я могу начать? – Ухмылка перерастает в наглую ухмылку, и я мрачно усмехаюсь.
– Ты еще даже не слышал, что это за работа. Это будет опасно. Ты будешь выдавать себя за члена Братвы, которую мы с Петром собираемся уничтожить. Передавать внутреннюю информацию, чтобы мы могли стереть их с лица земли. – Я внимательно смотрю на Сашу, читая бесстрастное выражение лица, которое по умолчанию носит каждый солдат Ликан. – Ты действительно хочешь так рисковать своей жизнью?
– Если ты пытаешься отговорить меня от этого, то не стоило вытаскивать козырь с самого начала. Я очень хочу убраться из Бостона. Я хочу почувствовать вкус свободы. Сделать что-то, потому что я согласился это сделать. Кроме того, мне нравится вызов, а ты, хвастаясь своей жизнью работая на Петра Велеса в Нью-Йорке, заставил меня позеленеть от зависти. – Золотой взгляд Саши вспыхивает.
Я фыркаю.
– Моя жизнь вряд ли стоит того, чтобы ею хвастаться. И эта работа будет совсем не такой, как моя. Ты будешь ежедневно работать с отбросами Планеты Земля, которые зарабатывают торговлей женщинами. Но я буду твоим связным, а с твоими талантами ты идеально подойдешь для этой работы.
– Я в деле, – снова говорит Саша. – Когда выезжаем?
– Как только я загляну в "Жемчужину" сегодня вечером. У меня там есть кое-какие незаконченные дела. – Мой взгляд автоматически скользит в сторону бурлеск-салона. Хотя я знаю, что смена Мэл начнется только после открытия клуба, я намерен дождаться ее появления.
– Ты? У тебя есть дела в "Жемчужине"? – Спрашивает Саша, его голос неожиданно сух.
– Да. – Потому что, несмотря на то что Мэл оставила все как есть прошлой ночью, я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк, не поговорив с ней еще раз. Может, я и не понимаю, почему Мэл решила сбежать от меня, но она не может быть счастлива в своей жизни. Только на основании той небольшой части ее предыстории, которую я знаю, я могу быть уверен в этом. И я видел, как она раньше была увлечена модельным бизнесом. Так что оставлять ее я точно не намерен.
– Глеб? – Саша ждет, пока мои глаза переместятся в его сторону, и удерживает мой взгляд, молча требуя объяснений.
У него всегда это хорошо получалось – продираться сквозь чушь, чтобы вскрыть мой мозг. И у него хватает терпения ждать столько, сколько нужно, чтобы найти то, что он ищет. Всегда такой спокойный и уравновешенный. Отчасти поэтому я уверен, что он станет идеальным растением в операции Михаила. Именно те, кто нервничает, срывают свое прикрытие. Но у Саши стальные нервы и больше терпения в одном мизинце, чем у меня во всем теле.
Вздохнув, я подношу свой черный кофе к губам и делаю большой глоток.
– Отлично. Там работает девушка. Я видел ее вчера вечером, когда искал тебя. – Я вкратце рассказываю о последовавшей за этим драке, затем углубляюсь в конфликт между Живодером и Велесом и в то, как это привело к поиску Мэл. Остановившись на эмоциях, которые движут мной, и полностью пропустив жаркую конфронтацию, которая произошла между нами после ее ухода с работы, я продолжаю объяснять, как после исчезновения Мэл я не ожидал, что найду ее здесь.
– Когда я думал, что она ушла от той жизни, я мог смириться с тем, что не знаю, где она. Но теперь, когда я знаю, на кого она работает…? – Я качаю головой. – Я возьму ее с собой, когда мы уедем.
Между нами повисает долгое молчание, и когда я бросаю взгляд на Сашу, он хмурится.
– Ты должен оставить ее в покое, – наконец говорит он. Его глаза встречаются с моими с той серьезностью, которой обычно не обладает мой младший брат.
Но вместо того, чтобы убедить меня отпустить ее, он вызывает во мне чувство предчувствия, которое только укрепляет мою решимость.
– Почему? – Мрачно спрашиваю я, желая, чтобы он подтвердил мои подозрения.
– Она теперь принадлежит ирландской мафии, брат. Ты только создашь проблемы.
23
МЭЛ
Сердце колотится о ребра, когда я еще раз перечитываю довольно непонятное сообщение Китти.
Китти: Приходи сегодня на полчаса раньше. Мистер Келли хочет встретиться с тобой по поводу вчерашнего вечера.
Черт. У меня было ощущение, что он слишком легко меня отпустил. Наверное, он услышал, как я нахамила Винни во время приватного танца, и передумал, как ему поступить в случае ссоры.
Пожалуйста, Боже, не дай мне потерять работу.
Проглотив волнение, я позволила своим ногам быстрее нести меня по улице. Я не успею вовремя. Я получила сообщение в последнюю минуту и не смогла достаточно быстро подготовить Габби и устроить ее в детской.
– Привет, Вик, – приветствую я, как только приближаюсь к аллее, но сегодня я не стараюсь быть фальшиво веселой. Я слишком волнуюсь.
Он едва успевает открыть мне дверь, как я уже запрыгиваю на ступеньку в клуб. Тусклое красное освещение окутывает меня, как только я вхожу, но, в отличие от большинства вечеров, музыка еще не бьет по стенам. До открытия "Жемчужины" еще почти час.
Глубоко вздохнув, я думаю о том, насколько жалко мне будет умолять Когана, чтобы он позволил мне остаться. Затем я останавливаюсь перед дверью кабинета Китти и стучу.
– Войдите, – зовет она, и я вхожу.
Открыв дверь, я нервно сглатываю, встретившись с ней взглядом.
– Где он?
– Полагаю, ты должна встретиться с ним в гостиной, – говорит она, и в ее голосе слышится напряжение, которое подсказывает мне, что это не очень хорошо, когда тебя зовут в гостиную.
Там иногда проводят время его капитаны. Девушки, которые туда заходят, обычно не выходят оттуда прежними. Неужели он собирается наказать меня за то, что случилось? Позволит своим людям сделать со мной что-нибудь? Я вздрагиваю, мой желудок сворачивается, и я думаю, не лучше ли покончить со своими потерями. Мне все еще больно после ночи с Глебом, и мне не нравится мысль о том, чтобы вычеркнуть из памяти воспоминания о его руках, заменив их чужими.
– Я бы не советовала заставлять его ждать, – предупреждает Китти, когда я застываю в нерешительности.
– Хорошо, – вздыхаю я, поворачиваюсь на пятках и мчусь в сторону гостиной.
Я не совсем понимаю, что произойдет, если я нарушу контракт с Келли. В нем нет ни слова о том, что я должна остаться с ними. Но в нем содержится требование уведомить их за две недели, если я намерена уйти. Но в документах нет ни слова о том, что мне придется обслуживать его людей, если он будет мной недоволен, так что не думаю, что он сможет заставить меня не разорвать контракт, в случае отказа.
О чем я думаю?
Сейчас я должна принять решение, пока у меня нет шанса увидеть монстра по ту сторону двери. Вряд ли он позволит мне выбирать, когда я окажусь там. Да и даст ли? По правде говоря, я не настолько хорошо знаю мистера Келли, чтобы быть уверенной. Он всегда относился ко мне с уважением, никогда не настаивал, чтобы я делала что-то большее, чем прямо указано в контракте. Но, с другой стороны, у меня никогда не было неприятностей.
Тяжело дыша, я дохожу до двери в гостиную и замираю. Что же делать, Мэл? Уйти до того, как придется делать то, чего ты не хочешь? Или выстоять, даже если это будет неприятно, потому что твоя дочь в безопасности, счастлива и у нее есть крыша над головой?
У меня желудок сводит, когда я думаю о словах Глеба, сказанных вчера вечером. Он намеревался забрать меня с собой в Нью-Йорк. Это помогло бы решить проблему, в которой я вдруг оказалась. Но у меня нет никаких гарантий, что он проявил бы такую же любезность по отношению к нашей дочери. Так что это ничего бы не решило.
Собравшись с духом, я набираюсь смелости и стучу.
– Войдите. – За дверью раздается приглушенный голос с ирландским акцентом.
И когда я распахиваю дверь, то обнаруживаю в комнате Винни.
Одного.
– О, прости. Мне сказали, что у меня встреча с мистером Келли, – говорю я, и волосы на моей шее встают дыбом, как только наши глаза встречаются. Я пытаюсь отступить и закрыть за собой дверь.
– Да, входи, – говорит он, жестом приглашая меня войти.
Сегодня он ведет себя по-другому, более чопорно и официально, и я задаюсь вопросом, означает ли это, что мистер Келли действительно сдержал свое слово и велел Винни оставить меня в покое. Может быть, мы оба здесь, чтобы встретиться с Коганом и убедиться, что все это – вода под мостом.
С трудом сглотнув, я не стала обнадеживать себя. Но я все же делаю шаг в комнату и позволяю двери закрыться. Винни с открытым интересом изучает меня, пока между нами тянется тишина.
– Мистер Келли уже в пути? – Спрашиваю я, когда Винни указывает, что мне следует присесть.
Повернувшись на спину, я опускаюсь на диван, который он жестом указал мне занять.
– Ты очаровательна в своей наивности, дорогая, – говорит он, присаживаясь рядом со мной и расстегивая пуговицы на своем пиджаке. – Разве ты не знаешь, что я тоже мистер Келли?
Блядь. Блядь. Блядь. Напрягаясь, я собираюсь встать, но он хватает меня за запястье и удерживает на месте.
– Нет, нет, не нужно так себя вести. Я думаю, мы не с того начали, и я просто хотел поговорить с тобой до твоей смены, чтобы прояснить ситуацию, – говорит он, его голубые глаза мерцают.
– О. – Мне хочется, чтобы он убрал свою руку с моего запястья, но я борюсь с желанием отдернуть ее, если он действительно серьезен. – Хорошо.
– Мой кузен ясно дал понять, что я не должен беспокоить тебя, пока ты работаешь. И я прошу прощения, если мое поведение было… неуместным, – говорит он, беря мою руку обеими своими.
В животе завязывается узел от нежелательного контакта, и я отстраняюсь от его прикосновения, насколько это возможно, чтобы не показаться совсем уж невежливой. Но его извинения застали меня врасплох, и я все еще пытаюсь их осмыслить.
– Ну… спасибо, – заикаюсь я, теряясь в растерянности. – Я оценила это…
– Но я должен сказать, Мелоди – это ведь твое имя, не так ли? – Он делает паузу, ожидая моего озадаченного кивка в знак подтверждения. – Ты – самое восхитительное, что я когда-либо видел. И то, что я не должен беспокоить тебя в рабочее время, не означает, что я не хотел бы оказаться внутри тебя.
Ледяной ужас наполняет мою грудь, а унижение пылает на щеках. И на этот раз я отдергиваю руку, поднимаясь с дивана в недоумении.
– Прости? – Требую я, задыхаясь от отвращения.
– Ну же, милая. Только не говори мне, что ты никогда не раздвигала эти длинные, сексуальные ноги за подходящую цену, – настаивает он, поднимаясь с дивана и следуя за мной. – Разве ты не хочешь узнать, каково это – иметь настоящего мужчину внутри своей пизды? Я с удовольствием заполню каждую из твоих сексуальных дырочек, а взамен куплю тебе столько красивых платьев, сколько ты пожелаешь. Похоже, тебе не помешает новый гардероб, красивые дизайнерские туфли…
Во мне вспыхивает жгучее негодование. Неужели он всерьез считает, что меня можно так легко купить?
– Спасибо за предложение, – огрызаюсь я, в моем тоне сквозит сарказм. – Но, думаю, мне придется отказаться. Я ничья любовница. И я не собираюсь просто так раздвигать ноги ради дизайнерского платья.
Я знаю его тип. Он любит перескакивать от одной красотки к другой, постоянно притягивая к себе взгляды безделушками. Но когда день подходит к концу, его внимания хватает ненадолго. И я знаю, как сделать так, чтобы его член засох.
– Если мужчина хочет меня, он должен на мне жениться, – бросаю я вызов, напустив на себя вид превосходства. – В противном случае все мужчины только болтают. Они используют женщин, а потом бросают нас на произвол судьбы. Так что скажешь, Винни? Ты готов жениться на мне, чтобы получить то, что хочешь?
Я натыкаюсь спиной на дверную ручку, когда он замирает, и его брови от удивления поднимаются почти до линии волос. Затем на его лице появляется злобная ухмылка.
– Я женюсь на тебе прямо здесь и сейчас, любимая, – соблазнительно обещает он. Но блеск в его глазах говорит о том, что он просто подыгрывает мне. Он думает, что я дразнюсь.
Смеясь, я закатываю глаза.
– Ты не можешь быть серьезным. Ты ничего обо мне не знаешь.
Он хихикает вместе со мной, его поза становится более расслабленной, и, когда он скрещивает руки, я понимаю, что победила. Он больше не будет меня беспокоить.
– Что ж, спасибо за встречу. Это было… весело, – говорю я, ища возможность уйти. – Думаю, мы еще увидимся? – Поддразниваю я. Вряд ли. Он найдет себе новую девушку, которую начнет лапать, в ближайшее время, возможно, ближе к вечеру. И хотя мне жаль ту, кто станет его новой жертвой, я рада, что это буду не я. Взявшись за ручку в гостиной, я поворачиваю ее, чтобы выскользнуть в холл.
– Не сомневаюсь, – соглашается он, не сводя с меня глаз. И когда я закрываю за собой дверь, я еще никогда не была так благодарна за то, что мне удалось спастись. Я убью Китти. Она должна была знать, что за мистер Келли притащил меня на работу пораньше, на встречу. Я упустила драгоценное время с дочерью, не говоря уже о том, что меня снова домогался парень, которому якобы громко и четко дали понять, что он не должен меня беспокоить.
Высокомерный урод. Его тактика хоть раз сработала на девушке? Или он такой извращенец, потому что ни одна девушка ему не дает?
Чего бы я только не отдала, чтобы отправиться прямо в офис Когана Келли и рассказать ему, что именно только что сделал его кузен. Но я все еще не знаю, насколько хорошо мой работодатель может меня прикрыть, и если я чему-то и научилась за время работы в "Жемчужине", так это тому, что не стоит испытывать удачу с боссом.
Сделав несколько глубоких, спокойных вдохов, я направляюсь к кабинету Китти, готовая высказать ей все, что думаю.
