Текст книги "Извращенная принцесса (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

33

ГЛЕБ

– Вот клуб, в котором ты найдешь людей Живодера, – говорю я, указывая на изображение на экране своего компьютера. – "Калейдоскоп". Они обычно налетают на бар и устраивают беспорядки после того, как приходят грузы. Поскольку бар принадлежит Михаилу, вышибалы не особо пытаются их остановить. Ввяжись в драку, и ты станешь их новым лучшим другом.

Саша наклоняется вперед на диване, чтобы нажать на изображение, заполняющее экран моего компьютера. Оно сворачивается, показывая его местоположение на карте Нью-Йорка.

– А посоветуй, кто из людей быстрее всего донесет до вершины?

– Капитан Владимир Змей, его зовут просто Змей, иногда Вова с самыми близкими друзьями, правая рука Михаила и лучший капитан. Хотя я знаю, что он проводит немало встреч в подсобке, Змей редко появляется на вечеринках в "Калейдоскопе". А вот его команда отдыхает там достаточно часто.

Саша кивает.

– Как часто приходят грузы?

– Крупные, после которых им всегда нужно расслабиться, приходят во вторую и четвертую среду каждого месяца. Они отвечают за инвентаризацию поступающих из-за границы грузов. Крупные поставки, которые могут оказаться на волоске, если перевозчики неправильно накачают девушек. – Я знал. Именно эти грузы я проверял в тот день, пока мы не забрали один из них, тот самый, в котором находилась Мэл. У меня все сжалось внутри, когда мои мысли обратились к ней без моего разрешения.

– Свиньи, – бормочет Саша себе под нос.

Я хмыкаю.

– Змей занимается более грязными делами Михаила в городе – сортирует девушек, оценивает, какие из них достаточно высокого качества для VIP-клиентов, ну, знаешь, проверяет, девственницы ли они и все такое. Настоящий первоклассный парень. Именно он занимается той работой, к которой Михаил не хочет прикасаться даже с десятиметровым шестом. Таким образом, имидж Сидорова остается нетронутым для всех великосветских тусовок, в которых нуждается его целевой потребитель.

– И рекомендация от него будет очень кстати для Михаила? – Заключает мой брат.

– Если ты сможешь найти общий язык со Змеем, то быстро добьешься одобрения Михаила.

Кивнув, Саша с задумчивым видом возвращается к изображению Михаила и указывает на мужчину, идущего в полушаге позади него.

– Этот жуткий засранец?

Я хихикаю.

– Он самый.

– Он похож на него. Работа кажется достаточно простой. Не подскажешь, что за процесс инициации?

– Ничего конкретного, но, по слухам, ты должен выцепить местную девушку для их реестра, доставить ее, не попавшись, и наблюдать, как мужики ее вскрывают. – Я бросаю взгляд в сторону Саши, чтобы оценить его реакцию.

У него подрагивает челюсть, но лицо остается спокойным, как и учил нас старик. Поймав мой взгляд, он ухмыляется своей наглой ухмылкой, которая сопровождает его сухое чувство юмора.

– Эй, мы не можем позволить себе иметь совесть в этой работе, верно? – Язвит он. – К тому же, что такое один красивый скелет в моем шкафу, когда у меня есть возможность раздавить ублюдка, который ее продал, и разрушить все до последнего камня в его империи.

Я киваю, изучая его лицо в поисках боли, скрытой за его ехидной репликой. Но мой брат хорошо ее скрывает, его щиты – непробиваемые стены холодного сарказма.

Мой телефон пикает, и я хмурюсь, когда мои глаза находят часы в верхнем углу экрана моего компьютера. Уже почти десять. Петр не стал бы звонить так поздно, если только это не экстренный случай, даже если он знает, что мы с Сашей работаем над стратегией. Покопавшись в кармане, я достаю телефон.

Сердце замирает, когда я узнаю код Бостона. Но не номер.

Я знаю только одного человека, который мог бы позвонить мне из Бостона, не считая Саши, который сидит рядом со мной. Когда я поднимаю на него глаза, он пристально смотрит на меня.

– Что-то мне подсказывает, что тебе лучше ответить, – подбадривает он, вздергивая подбородок.

Поднявшись с дивана, я шагаю к большому картинному окну своей современной, но скудно обставленной квартиры с двумя спальнями в Гарлеме. Какого черта Мэл звонит мне? Я думал, она покончила со мной. И если честно, я немного удивлен, что она все еще знает мой номер. Жгучее любопытство не позволяет мне удержаться от ответа.

Проведя пальцем по экрану, я подношу телефон к уху.

– Да.

– Г-глеб? – Всхлипывает она, заикаясь, так как ее дыхание кажется захлебывающимся.

Шок проникает в мое сердце при звуке ее слез, заставляя тело онеметь, в то время как мой разум гудит.

– Мел, что случилось? – Требую я, хватаясь за оконную раму для устойчивости.

– Пожалуйста, ты должен простить меня, – умоляет она, и ее слова снова разрывают зияющую рану в моей груди.

Но она так расстроена, что мне трудно соображать. Что, черт возьми, происходит?

– Я не имела в виду ничего из того, что сказала прошлой ночью, – торопит она.

Ни хрена подобного, Шерлок. Я понял это довольно быстро, когда она выставила меня за дверь, как только появилось более выгодное предложение. Но почему она звонит, чтобы извиниться? И какого хрена она плачет? Это действует на меня так гулко, инстинктивно, что мои мышцы вибрируют от напряжения, готовые броситься в бой, как только я смогу определить, какая неведомая угроза нависла над ней.

Но уродливая правда заключается в том, что я, скорее всего, и есть та угроза, из-за которой она плачет.

Вздохнув, я пытаюсь взять свои эмоции под контроль.

– Послушай, Мэл, я все понимаю. Я ушел, – говорю я категорично, слова словно яд на языке. – И тебе не нужно извиняться. На этот раз я понял все четко и ясно. Я больше не буду тебя беспокоить, так почему ты плачешь?

– Н-нет, это не то, что я… – Мэл делает глубокий, вздрагивающий вдох, успокаивая себя, пока у нее не начался приступ гипервентиляции. И когда она снова заговорила, то, кажется, вновь обрела подобие контроля. – Пожалуйста, Глеб, мне нужна твоя помощь, – шепчет она, и паника и отчаяние в ее тоне разливаются по телефону.

Мое сердце замирает в груди, а волосы поднимаются на затылке.

Черт. Она в беде.

– Где ты? – Требую я. Все мысли о боли от моей потери и отказа исчезают при мысли о том, что она в опасности.

– В туалете для девочек в "Жемчужине", – говорит она, делая еще один рваный вдох.

– Ты ранена? Ты одна? Тебя кто-нибудь трогал? – Черт, почему мне кажется, что я вырываю зубы, чтобы узнать, какая помощь ей нужна? Дерево протестует под моими пальцами, и я отпускаю оконную раму, прежде чем оторвать ее от стены.

– Нет, я в порядке. Я в порядке, – торопит она. – Я одна. Я пришла сюда, чтобы позвонить тебе, потому что не знала, что еще делать.

Похоже, она снова на грани срыва, и если это произойдет, я могу просто сойти с ума.

– Дыши, Мэл. И расскажи мне, что, черт возьми, происходит.

– В-винни пришел ко мне на работу сегодня вечером…

Я тяжело сглатываю, глаза закрываются, и я изо всех сил стараюсь не замечать смысла этих слов, подавить мысль о них вместе, о том, что он мог сделать с ней, чтобы она впала в такую панику. И вдруг я отчетливо осознаю, что она не ответила на мой вопрос о том, прикасался ли к ней кто-то.

Чертово животное.

Я разорву его на части.

– Он сказал, что отдаст Габби на удочерение, как только мы поженимся, – вздыхает она, и слезы снова текут быстро и сильно.

Господи, я не припомню, чтобы Мэл когда-нибудь плакала, и слышать, как она распадается на части из-за своей дочери, когда она находится за сотни миль от нас, а я не могу ничего сделать, чтобы ее утешить, – просто мучительно.

– Я не могу выйти за него замуж, Глеб. Не могу. Я никогда не смогу отказаться от Габби, но он не позволит мне взять ее с собой. – Еще один всхлип подкатывает к горлу, но она продолжает, полная решимости выплеснуть все наружу. – Я боюсь ему сказать. Он кузен мистера Келли и… и я думаю, что он может сойти с ума. Я не знаю, что он может сделать, если я не выйду за него замуж…

Сердце бьется о ребра, я поворачиваюсь и бегу к двери. Саша просто смотрит мне вслед, в его золотом взгляде сквозит понимание. И когда я достаю ключи из чаши возле входной двери, я почти пропускаю следующие слова Мел.

– Прости меня, пожалуйста, Глеб. Мне очень жаль, и мне очень нужна твоя помощь.

Хотя я уверен, что она говорит это только потому, что отчаялась и беспокоится о безопасности своего ребенка, я не могу ее отвергнуть. Я никогда не смогу отвернуться от Мэл.

– Я уже в пути, – обещаю я. – Но мне понадобится время, чтобы добраться туда. И по пути мне нужно будет забрать несколько вещей. Тебе угрожает какая-нибудь непосредственная опасность?

– Н-нет, не думаю.

– Винни не угрожал тебе? Он подозревает, что ты не хочешь выходить за него замуж? – Спрашиваю я.

– Нет, я была слишком напугана, чтобы сказать ему об этом. Я сказала ему, что мне нужно в туалет до окончания перерыва. Потом я пришла сюда, чтобы позвонить тебе.

– Ты молодец, Мэл, – заверяю я ее. – Ты сможешь собраться с силами, чтобы закончить смену?

– Да, – уверенно отвечает она, хотя я все еще слышу дрожь в ее голосе.

– Хорошо. Это даст нам немного времени. Если никто не подумает, что что-то не так, они будут меньше следить за тобой. Как думаешь, ты сможешь собрать вещи и подготовить Габби к завтрашнему утру? – Мои ноги быстро спускаются по бетонным ступенькам моего кондоминиума, неся меня к подземному гаражу и моему байку, припаркованному у двери.

– Я все сделаю, – заверяет она меня.

– Хорошо. Я буду там, как только смогу, чтобы забрать тебя. А пока никому об этом не говори. Понятно? – Дойдя до своего Triumph Daytona, я закидываю ногу и поднимаю подставку.

– Да, – пробормотала она. – Мне нужно идти. Мой перерыв окончен.

– У тебя все получится, – заверяю я ее.

– Глеб?

– Ммм…

– Спасибо, – вздыхает она.

Я тяжело сглатываю, отбивая волну эмоций, которая грозит поглотить меня.

– Всегда.

Как только звонок заканчивается, я снова беру трубку, стремясь как можно скорее отправиться в путь.

– В чем дело? – Петр отвечает на русском, его тон хрипловат. Он знает, что я не стал бы отвлекать его драгоценное семейное время, если бы это не было важно, поэтому сразу перешел к делу.

– Мне нужно одолжить машину… и автокресло. И если ты чувствуешь себя щедрым, мне бы не помешал совет/

34

МЭЛ

Запихивая одежду в ту же сумку, с которой я бежала из Нью-Йорка три года назад, я прислушиваюсь к счастливым звукам, которые издает моя дочь, завтракая с Киери. Эта женщина – святая, она согласилась присмотреть за Габби без колебаний, даже не спросив, зачем мне может понадобиться дополнительная помощь. Без Киери я бы не справилась, и у меня сердце замирает при мысли о том, чтобы оставить ее. Но я должна. Я не могу остаться. Альтернатива будет слишком ужасной.

Желчь поднимается в горле, и я с трудом сглатываю при мысли о том, что когда-нибудь выйду замуж за Винсента Келли, что когда-нибудь выношу его ребенка.

Я скорее умру.

А оставить Габби? Отдать ее в приемную семью?

Ад скорее замерзнет.

Я никогда не смогу пройти через это.

Я не могу выйти замуж за Винни.

Я знаю, что мои причины согласиться на это были оправданы. Я готова на все, лишь бы спасти жизнь Глеба. Я солгала. Я разбила собственное сердце и заставила себя смотреть, как он уходит из моей жизни. Потому что это было все, что я могла сделать, чтобы защитить его. Но я не откажусь от своей дочери. Ни за что. Ни ради кого. И как бы ужасно я себя ни чувствовала, повернувшись и умоляя Глеба о помощи, я не знаю, что еще могу сделать.

Габби издаёт яркое хихиканье, заставляя мои губы растянуться в улыбке, несмотря на мои страдания. Я не могу дождаться, когда смогу забрать ее отсюда. Теперь, когда я чувствую, что стены смыкаются, я благодарна за то, что у меня есть выход, кто-то, кого я знаю, поможет мне выбраться из беды, несмотря на все, что я сказала.

Я собираюсь принести Глебу самые большие извинения после того, как все это будет сказано и сделано.

И надеюсь, он меня простит.

Но боль, которую я причинила, мое предательство отраженное на его лице в ту ночь – это не то, от чего, я уверена, мы сможем отмахнуться.

Сделав глубокий вдох, я вытесняю эту мысль из головы. Мне нужно сосредоточиться на сборах. Уже почти восемь часов, и я не знаю, как скоро может приехать Глеб. Застегнув молнию на переполненной сумке, я оглядываю комнату. Мы почти готовы. И Глеб, как всегда, пунктуален, должно быть, только что приехал, потому что я слышу, как внизу сильно стучат кулаком во входную дверь. Схватив пакет, я открываю последние несколько ящиков и начинаю выгребать в него содержимое. Удивительно, как вся жизнь двух людей может уместиться в одном чемодане, сумке и нескольких пластиковых пакетах.

Кто-то легонько стучит в дверь, заставляя мое сердце трепетать.

– Войдите! – Зову я, не отрывая глаз от своей задачи.

Дверь со скрипом открывается. Тишина заставляет меня поднять взгляд.

И сердце замирает.

– Винни, – вздыхаю я, и мои глаза расширяются, когда он заходит в комнату. – Как ты…? Что привело тебя сюда так рано? – И почему Киери позволила тебе подняться? Наверное, потому что я не предупредила ее, что сбегаю. Я оставила ее в неведении, а он мой жених. Конечно, она не стала бы возражать, если бы он сказал, что приехал повидаться со мной.

Но, похоже, его не интересуют светские беседы: он окидывает взглядом мои собранные на кровати вещи, пустой шкаф и открытые ящики. Выражение его лица темнеет, голубые глаза сверкают холодной яростью.

– Что это за хрень? – Рычит он, подходя ближе.

– Я… – У меня ничего нет. В голове у меня полная пустота, когда я понимаю, насколько плохо все выглядит. У меня нет никакой возможности выпутаться из этой ямы.

Бросив сумку, я начинаю отступать назад, сложив руки перед собой в умиротворяющем жесте капитуляции.

– Ты что, думала, что сможешь убежать от меня? Ты решила, что мое предложение недостаточно хорошее? – Требует он, закрывая пространство между нами.

– Нет, просто… Пожалуйста, я могу все объяснить, – настаиваю я, бросая взгляд на открытую дверь своей комнаты. Смогу ли я это сделать? Вряд ли. Комната слишком маленькая. Он точно меня поймает, и тогда я точно буду выглядеть виноватой.

– Ты врешь, маленькая дрянь. Ты можешь объяснить? Ну, тогда вперед. Скажи мне, почему кажется, что ты съезжаешь так поспешно. – Его пальцы смыкаются на моей шее, когда он прижимает меня к стене.

Знакомое чувство паники поднимается в моей груди от того, как он прижимает меня к стене. Пальцы хватаются за горло, и я задыхаюсь.

– Я собирала вещи, чтобы показать тебе, что я готова. Чтобы начать жить с тобой.

На какое-то мимолетное мгновение его хватка смягчается, как будто он действительно может мне поверить. И я делаю болезненный вдох, пока еще могу. Затем его глаза опускаются на пакет с одеждой для малышей, который разлетелся по полу, когда я его уронила.

Рычание искажает его холодное лицо.

– Вчера вечером я ясно дал понять, что эта соплячка не придет. Так какого хрена ее одежда упакована? – Требует он. И, ругаясь, он усиливает хватку, чтобы прижать меня спиной к стене. Из меня вырывается воздух, а в ушах звенит, когда кровь бьется о кончики его пальцев, пытаясь добраться до моей головы. – Отвечай, лживая маленькая шлюшка! – Рычит он, брызгая слюной мне в лицо.

Но его хватка слишком крепкая, чтобы я могла даже дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. И на секунду мне кажется, что он понимает это, когда отпускает меня. Затем его рука появляется из ниоткуда и бьет меня с такой силой, что я падаю на пол.

Я падаю на пол, мои колени горят, а руки успевают подхватить меня как раз вовремя, когда мир вокруг меня начинает кружиться. Затем его пальцы вплетаются в мои волосы, откидывая голову назад, чтобы заставить меня посмотреть на него.

– Ты…

Прежде чем Винни успевает закончить фразу, рука обвивается вокруг его шеи, перекрывая голос и доступ воздуха.

– Отпусти ее, – приказывает Глеб, его темный, угрожающий голос вызывает дрожь по позвоночнику.

Глаза Винни расширяются, и он колеблется целую секунду. Затем хватка Глеба ослабевает, молчаливо предупреждая его, что он может свернуть Винни шею, даже не пытаясь. Он отпускает меня, оставляя кожу головы покалывать, а щеку гореть, пока я сижу на полу.

То, что происходит дальше, происходит так быстро, что я почти не успеваю за ним. Как и в ту ночь в клубе, Глеб поднимает Винни с земли. И обрушивает его вниз с такой силой, что пол под ногами содрогается. Испуганный крик внизу сообщает мне, что мирный завтрак прерван. Я молюсь, чтобы у Киери хватило ума уберечь Габби от насилия, которое происходит прямо сейчас. Потому что Глеб в мгновение ока оказывается на Винни, прижав его руки так, что ирландец даже не может защитить себя, когда Глеб набрасывается на него.

Глеб бьет Винни с такой силой, что его голова отлетает в сторону, и кровь разлетается по ковру. Из нападавшего вырывается хриплый вой, он беспомощно бьется под моим спасителем. И когда его лицо превращается в кровавую массу, меня осеняет осознание того, что Глеб не остановится, пока не убьет его.

Вскарабкавшись на ноги, я сокращаю расстояние между нами, выкрикивая имя Глеба. Обхватив руками его спину и грудь, я безрезультатно пытаюсь оттащить его от Винни.

– Остановись, пожалуйста, остановись! – Умоляю я. – Глеб, ты не можешь его убить. Пожалуйста!

Это, кажется, доходит до него, и, хотя я могу сказать, что он не хочет этого, Глеб приостанавливает нападение, его руки тяжело падают на бока, и он тяжело дышит.

– Он заслуживает смерти за то, что поднял на тебя руку, – рычит он, и от этого хищного звука у меня мурашки бегут по шее и рукам.

– Убийство двоюродного брата Когана приведет лишь к тому, что ирландская мафия обрушится на твою голову, – рассуждаю я. – Пожалуйста, Глеб. Оно того не стоит. – И хотя он больше не борется со мной, я продолжаю тянуть его назад, отталкивая от покалеченного тела Винни.

Пожалуйста, скажите, что он еще не умер, умоляю я любого бога.

По мере того, как из Глеба высасываются все силы, его вес смещается в мою сторону, и мы падаем на пол в задыхающемся клубке конечностей. Только тогда я вижу, как слабо вздымается и опускается грудь ирландца. Я слышу, как хрипит его дыхание, прорываясь между разбитыми губами и мимо окровавленного носа.

Прижимаясь к Глебу, я дрожу от адреналина, бьющего по венам. И на мгновение я упираюсь лбом в его плечо, впитывая комфорт его непреклонного присутствия. Его рука находит мое запястье и нежно массирует его, давая понять, что все под контролем. Мне не нужно продолжать сдерживать его. Когда тепло заливает мое тело, я поднимаю взгляд и вижу, что костяшки его пальцев потрескались и окровавились от неустанных ударов. Выпустив дрожащий вздох, я отпускаю его, и он переворачивается на полу лицом ко мне.

– Тебе больно? – Хрипит он, а его жесткая рука сжимает мою челюсть с такой нежностью, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Его взгляд цвета морской волны изучает мою пульсирующую щеку, и огонь в ней разгорается с новой яростью. Затем его глаза опускаются к моему поврежденному горлу. – Чертово живое, – шипит он по-русски, и хотя я не знаю, что это значит, по его выражению лица я понимаю, что это нехорошо.

– Я в порядке, – обещаю я. – Я буду в порядке. Но нам действительно пора идти, пока он не очнулся.

Глеб фыркает.

– Он не проснется в ближайшее время. Твоя женщина внизу вызовет ему скорую, как только мы уйдем.

Я киваю.

– И все же нам стоит уйти. Я не хочу, чтобы Габби увидела… – Мой взгляд падает на изрезанное лицо Винни.

К счастью, Киери не позволила ей подойти к нему, но чем дольше мы будем ждать, тем больше вероятность, что она увидит это зрелище. Глеб кивает, его рука опускается с моего подбородка. И с грациозностью кошки он поднимается на ноги, увлекая меня за собой.

– Тебе еще есть что собирать? – Спрашивает он, осматривая пустую комнату.

Я качаю головой и опускаюсь, чтобы собрать упавшую одежду и снова запихнуть ее в пакет. Я несу его к тумбочке и зачерпываю оставшиеся вещи с крошечной поверхности, не желая тратить время на то, чтобы аккуратно их укладывать. Никогда в жизни мне так отчаянно не хотелось уходить.

– Все готово, – говорю я, а когда поворачиваюсь, Глеб уже перекидывает сумку через плечо, а в свободной руке сжимает огромный чемодан. Плечи опускаются, и я борюсь со слезами, которые застилают глаза. – Глеб… спасибо тебе, – бормочу я. – Я знаю, что ты не должен был нас забирать, и я просто…

– Все в порядке, Мэл, – говорит он, его голос хрипловат, а лицо – маска безмятежности. И в кои-то веки я не могу прочесть глубоких эмоций в его глазах. Обида? Злость? Беспокойство? Разочарование? Любовь? Я не могу сказать, и мне слишком страшно спрашивать.

Мы спускаемся вниз без лишних слов, и как только мы выходим на лестничную площадку, я вижу Киери с Габби на руках и выражением глубокой озабоченности на ее лице. Как только она видит меня, по ее лицу разливается облегчение. Затем в ее глазах блестят слезы, когда она видит в руках сумки и чемодан.

– Ты уезжаешь? – Пробормотала она.

Я киваю.

– Мне очень жаль. Но я должна уехать. Ты была права. Насчет Винни. – Моя грудь сжимается, когда я думаю обо всех добрых советах, которые Киери дала мне за последние несколько лет. Она чем-то похожа на мать, которую я потеряла в столь юном возрасте.

И когда она кивает в знак понимания, у меня разрывается сердце.

– Я буду скучать по вам, девочки, – бормочет она, крепко сжимая Габби, а затем делает то же самое со мной, прежде чем передать мою дочь.

– Мы тоже будем скучать по тебе, – вздыхаю я.

– Позвони мне, когда будешь в безопасности?

Я киваю, взваливаю Габби на бедро и снова собираю пакеты.

– Люблю тебя, спасибо.

– Я тоже тебя люблю. – Киери открывает входную дверь, и, выйдя на яркий солнечный свет, я замечаю черный "Эскалейд", который, как я знала, принадлежит Петру Велесу. Он спланировал все заранее и оставил свой фирменный спортбайк, чтобы приехать за мной.

Я бросаю взгляд в сторону Глеба, но его внимание приковано к Киери.

– Спасибо, что присмотрели за ней, – бормочет он, его голос настолько низкий, что я почти не могу разобрать слов. И прежде, чем Киери успевает ответить, он наклоняет голову в сторону лестницы, указывая на бессознательного мужчину, все еще лежащего на полу моей спальни. – Я бы вызвал для него скорую. Скорее раньше, чем позже. Они должны успеть приехать до того, как он очнется.

Расширив глаза от шока и страха, Киери кивает. Она бросает на меня последний нервный взгляд, и я ободряюще улыбаюсь ей. Да, Глеб жесток, страшен и смертельно опасен. Но я без тени сомнения знаю, что он никогда не поднимет на меня руку.

Пока он сосредоточенно укладывает наш багаж в багажник внедорожника, я открываю заднюю дверь. Я сжимаю губы, чтобы не дать всхлипу вырваться наружу, когда мой взгляд падает на предмет, пристегнутый посередине.

Он даже взял автокресло.