Текст книги "Извращенная принцесса (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– О боже, – хнычу я, когда он переключается на другую сторону, и пульсирующее напряжение между моими бедрами достигает почти мучительной интенсивности.

Его пальцы все сильнее прижимаются к моей спине, и когда его зубы слегка смыкаются на нежной точке моей плоти, по моему телу проносится взрыв наслаждения. Приливная волна эйфории прокатывается по мне. Задыхаясь от переполняющих ощущений, я не могу контролировать свои бедра, которые толкаются вперед навстречу его твердому члену. Мой клитор пульсирует в новой, блаженной форме освобождения, и вдруг мои трусики становятся мокрыми.

Я задыхаюсь, мои руки ложатся на сильные плечи Глеба, когда я понимаю, что это, должно быть, и есть ощущение оргазма.

– Святое дерьмо, – выдыхаю я. И когда жидкое удовлетворение струится по моим венам, я хочу испытать этот уровень удовольствия снова.

Глеб отпускает мой твердый узелок с тихим хлопком, его губы медленно поднимаются по моей груди к шее. Когда он проводит языком по нежной плоти, по моему позвоночнику пробегает дрожь возбуждения. Его мягкая кожа, прижимающаяся к моей, сводя меня с ума.

– Займись со мной любовью, – пробормотала я. Как только слова слетают с моих губ, по щекам разливается жар. Почему я сказала это именно так? Он не может заниматься со мной любовью. Разве он не должен быть влюблен в меня, чтобы это произошло?

Но он, кажется, понимает, что я имею в виду, и впервые за сегодняшний вечер не задает мне вопросов. Вместо этого он обхватывает меня одной мощной рукой за бедра и приподнимает. Повернувшись, он одним плавным движением опускает меня спиной на матрас. На мгновение он прижимается к моим бедрам, и от тяжести его бедер у меня дрожит живот.

Затем он садится, поднимается на колени, а его пальцы находят пояс моих леггинсов. Он медленно стягивает их с бедер, обнажая каждый сантиметр моей плоти, словно готов остановиться, как только я скажу. Но я так переполнена потребностью, что этого не произойдет.

– Боже, как же ты прекрасна, – хрипит он, его глаза следуют за изгибами моего тела, как будто он действительно смотрит на меня в первый раз.

Может быть, он впервые позволил себе взглянуть на меня, потому что раньше я была почти такой же обнаженной перед ним. От такой возможности у меня замирает сердце. Мне тысячу раз говорили, что я красивая. Но услышав это от Глеба, я действительно чувствую себя красивой.

Его руки берутся за молнию брюк, и он приостанавливается, окидывая меня пронизывающим взглядом, словно читая мою душу.

– Ты уверена, Мелоди?

Почему мое имя звучит намного красивее, когда он его произносит?

Я киваю, смачивая внезапно пересохшие губы, когда кислород, кажется, исчезает из комнаты. А потом его член оказывается на виду, а его высеченное из мрамора тело выставлено на всеобщее обозрение. Покалывающее предвкушение пробегает по моему позвоночнику, когда он устраивается между моих бедер, и я уже на грани гипервентиляции, когда его губы снова захватывают мои.

Его поцелуи мягкие и успокаивающие, его рука медленно движется по моему телу. Никто еще не исследовал меня так нежно, и это потрясающе интимно. И возбуждающе. Его ладонь полностью покрывает мою грудь, вдавливая тепло в кожу и вызывая странное чувство спокойствия.

А когда его рука скользит дальше по плоской поверхности моего живота к тазобедренному суставу, я качаюсь под ним, и между бедер снова нарастает пульсирующий жар. Его пальцы спускаются ниже, нащупывая самую интимную часть меня. Ноги дрожат, и я задыхаюсь, когда он проводит пальцами по шву моих складок, скользя по чувствительной плоти так нежно, как перышко.

9

МЭЛ

– Ты такая мокрая, – простонал Глеб с мучительной болью в голосе.

Я вздрагиваю, сердцевина опасно пульсирует. А когда его пальцы находят мой клитор, я едва не кончаю.

– О, блядь! Пожалуйста, Глеб, о боже, пожалуйста! – Я даже не знаю, о чем умоляю, но моя потребность настолько сильна, что кажется, я могу взорваться.

И тут его толстый кончик протискивается между моими складочками, нащупывая вход. Он как шелк прижимается к моей коже и становится невероятно твердым, когда он проталкивается внутрь меня всего на дюйм. Он кажется таким большим, что это почти больно, но удовольствие, которое излучает мое тело, когда его пальцы продолжают обводить мой клитор, заставляет меня желать большего.

– Расслабься, Мэл. Постарайся впустить меня, – рвано дышит он мне в губы.

Я киваю, выпуская дрожащий вздох, чтобы снять напряжение со своих напряженных мышц. И когда он проникает в меня еще на несколько сантиметров, я вскрикиваю.

– Черт, ты такая тугая, – хрипит он, как будто ему так же больно, как и мне. Но это так приятно, что я не хочу, чтобы он останавливался. Мои стенки пульсируют вокруг него, а он продолжает двигаться вперед, растягивая меня до предела своим немалым обхватом.

Когда он погружается в меня до упора, Глеб делает паузу, давая мне привыкнуть к интенсивной полноте присутствия чего-то внутри меня. Благодарность за то, что он мой первый, сжимает мою грудь. Не уверена, что кто-то другой был бы так нежен, а я уже переполнена ощущениями.

Он тяжело дышит вместе со мной, его одна рука поддерживает его вес, чтобы я не чувствовала себя зажатой под ним. Но он все еще достаточно близко, чтобы моя грудь находила твердые плоскости его груди при каждом вздрагивающем вздохе.

Пальцы Глеба смещаются с моего клитора, и я хнычу в знак протеста. Но потом между нами исчезает последнее пространство. А ощущение наших тел, так тесно прижатых друг к другу, воспламеняет мою душу. Просунув руку под мои бедра, он приподнимает меня, меняя угол наклона так, чтобы мой чувствительный пучок нервов оказался прижат прямо к нему.

Затем он начинает раскачиваться внутри меня. Поначалу медленно, но постепенно Глеб наращивает темп, казалось, идеально согласовывая его с моей отступающей болью. И по мере того, как наслаждение нарастает, я ощущаю всепоглощающее облегчение от того, что он внутри меня, не похожее ни на какое блаженство, которое я когда-либо знала.

– Ты ощущаешься чертовски невероятно, – хрипит Глеб, вжимаясь в мои глубины все сильнее, и с каждым проникающим толчком мои стенки сжимаются вокруг него.

Вбиваясь в потаенную точку глубоко внутри меня, Глеб посылает взрывное удовольствие через всю мою сущность. Влажное возбуждение вытекает из меня, создавая глубоко эротичный звук, когда наша кожа шлепается друг о друга. Напряжение вибрирует в моем теле, потребность в разрядке заставляет меня извиваться. Я прижимаюсь к Глебу, отчаянно пытаясь найти то самое забвение, что и раньше.

– Я сейчас кончу, – ворчит он, его мышцы напрягаются, как будто он собирается вырваться.

Но я так близко, что, кажется, могу взорваться, если он это сделает.

– Не останавливайся, пожалуйста, – умоляю я, обхватывая ногами его бедра и прижимаясь к нему.

– Блядь! – Рычит он, вонзаясь в меня, и когда я чувствую, как он врывается в мои глубины, первая волна оргазма проносится по моей душе.

Обхватив его твердую длину, я трясусь в такт его собственным пульсирующим всплескам. Мягкие губы Глеба находят мои, нежно касаясь их, пока я оправляюсь от афтершока своего освобождения. Эйфория покалывает кончики пальцев на руках и ногах, по рукам бегут мурашки, а глаза распахиваются, когда он отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

– Ты в порядке? – Пробормотал он, высвобождая руку из-под меня, чтобы убрать волосы с моего лица.

Я киваю, улыбка искривляет мои губы, пока мой разум задерживается в райском блаженстве.

– Более чем.

Низкий, мягкий смешок вырывается из его груди, пробуждая бабочек в моем животе. Медленно Глеб выходит из меня, оставляя после себя ноющую пустоту.

– Я должен был использовать защиту, но я не совсем подготовился… – В его глазах мелькает чувство вины. – Мы можем подобрать что-нибудь для тебя завтра, когда вернемся в город.

Я киваю. На самом деле я об этом не думала, и теплота разливается по моим щекам, когда я понимаю, что мой уровень сексуального образования, вероятно, странно не соответствует норме. Но мое смущение длится недолго, так как Глеб приглашает меня под одеяло. Сердце трепещет, я прижимаюсь к его боку и упираюсь щекой в его плечо. Тишина оседает на нас, как теплое одеяло. Я мечтала о том, каково это – спать с Глебом, дольше, чем хотела бы признаться, и теперь, когда я здесь, мне кажется, что именно здесь мое место. Как будто мы уже много лет делим одну постель.

Когда я с Глебом, так легко забыть о реальном мире. С ним я чувствую себя в безопасности и, как ни странно, комфортно. И когда мои веки опускаются, я погружаюсь в глубокий, спокойный сон, лишенный призраков, которые обычно преследуют мои сны.

***

– У тебя есть два варианта, Мэл, – говорит Глеб спокойным и авторитетным тоном, хотя в его глазах я улавливаю нотки разочарования. – Либо остаться на месте и принять дополнительную защиту здесь, либо переехать обратно к Петру и Сильвии. Но ты не покинешь ни одно из этих двух мест, пока я не буду уверен, что Михаил больше не будет тебя преследовать.

Прислонившись к мятно-зеленым шкафам нашей старенькой кухни, я скрестила руки, глядя на Глеба. Остальные девушки, похоже, были в полном порядке с его новым планом. Они уже ушли из кухни, чтобы заняться другими делами, но я точно не собираюсь просто сидеть в этой дыре в четырех стенах, пока мне не разрешат уйти.

Почему-то я представляла, что жизнь вернется в нормальное русло, когда мы вернемся домой. Что, возможно, мы с Глебом начнем исследовать близость, которую испытали прошлой ночью. Обнаружив, что я могу наслаждаться сексом, несмотря на свое прошлое, я почувствовала себя бодрой и даже сильной.

Я подумала, что у нас есть шанс завязать более значимые отношения, ведь Глеб был так внимателен к моим потребностям. Так чутко реагировал на мои желания. Но после раннего утра и суматошного перелета домой у меня возникло ощущение, что мы находимся на совершенно разных страницах. Может быть, даже на разных планетах.

– Глеб, я не могу целыми днями сидеть дома. Нам нужно платить за дом! – Я вскидываю руки вверх и с шумом опускаю их, шлепая себя по бедрам.

– Я буду оплачивать твою аренду, пока ситуация не разрешится, – категорично заявляет он, его тон не терпит возражений.

– А как же мое предложение в качестве модели? Я не могу просто отмахнуться от него. У меня может больше не быть такой возможности, – настаиваю я.

– Я не могу бросаться людьми, Мэл. Мы потеряли слишком много. Я приставлю к вам своих лучших людей, чтобы ничего не повторилось. И мне жаль, но я не могу позволить себе разделить их, чтобы ты могла погнаться за своей мечтой. Кроме того, подумай, какой опасности ты подвергаешь девушек, если прямо сейчас распространишь свой образ по журналам.

От его ровного тона мне не становится менее больно от того, что они потеряли так много мужчин. Но намек на то, что мое желание сделать карьеру эгоистично и ставит под угрозу девочек, с которыми я живу, заставляет меня немедленно перейти в оборону.

– Ну и что? Я должна просто сидеть и мириться с этой новой тюрьмой, где я жду, что другие мужчины скажут мне, куда я могу пойти или что я могу сделать? Смогу ли я вообще когда-нибудь снова покинуть свой дом? Называй это как хочешь, Глеб, но это просто клетка другого типа, – огрызаюсь я.

Я вижу напряжение в его неподвижности, потому что провела столько часов, наблюдая за ним. Только его глаза показывают истинную интенсивность боли и гнева, которые вызывают в нем мои слова.

– Мне жаль, что ты так считаешь. Но это не обсуждается.

– А что, если мне не нужна твоя защита? – Нажимаю я.

Мой желудок переворачивается при мысли о том, что мне придется самостоятельно отправиться в путь, открыть себя для такого уровня уязвимости. Но удушающая мысль о том, что я буду заперта в этом доме на несколько дней или даже недель подряд, вызывает у меня непреодолимое чувство клаустрофобии.

Сократив расстояние между нами, Глеб кладет ладони на стойку по обе стороны от меня. От его внезапной близости у меня захватывает воздух в легких, а сердце заходится в бешеном ритме. И хотя сейчас я в ярости, его пьянящий мужской запах не дает сосредоточиться.

Почему меня так безумно тянет к нему? Я ненавижу его, потому что одна мысль о том, что он меня поцелует, подтачивает мою решимость.

Но больше всего на свете я хочу быть свободной. И меня бесит, что мужчины в моей жизни всегда так стремятся отнять это у меня. Я думала, что Глеб другой, и с ужасом понимаю, что он может быть самым опасным из всех. Потому что с ним я почти готова отдать свою свободу.

Почти.

– У тебя нет выбора, Мэл. Не в этот раз, – говорит он ровно, и от его мягкого, гладкого голоса по моему позвоночнику пробегает ледяная дрожь.

По телу пробегает дрожь, и я не знаю, от ярости или от страха. Но то же удушающее чувство скованности поднимает панику в моей груди.

Глеб отталкивается от стойки, освобождая пространство между нами. И я не знаю, потому ли, что он чувствует мое беспокойство, или потому, что думает, что я могу дать ему пощечину. Эта мысль действительно приходила мне в голову. Но через секунду его рука лезет в карман и достает телефон.

– Да, – отвечает он, бросая на меня косой взгляд, который говорит мне, чтобы я никуда не уходила.

Разозлившись, я снова скрещиваю руки и смотрю на него, ожидая, пока он закончит разговор. Между ним и человеком на другом конце линии происходит быстрый обмен русскими словами. Затем он кладет трубку.

– Босс вызывает? – Я дразнюсь, так злясь, что мне хочется выплеснуть злость любым доступным способом. – Почему бы тебе не быть хорошей собакой и не побежать к своему хозяину? Полагаю, я просто буду сидеть здесь и ждать, пока ты навестишь меня в свое удовольствие.

Не думаю, что я могла бы шокировать его сильнее, если бы действительно дала ему пощечину. И чувство вины скручивает мой желудок. Хотелось бы взять слова обратно, но уязвленная гордость не позволяет.

Глеб тяжело вздыхает, его ноздри раздуваются. Конфликт в его глазах говорит мне то, чего не может сказать его пассивное выражение лица.

– Этот разговор не закончен, – категорично заявляет он, и в его тоне звучит мрачное обещание.

Я поджимаю губы, вызывающе вскидываю подбородок, и когда становится ясно, что я не намерена отвечать, он поворачивается и уходит, не сказав больше ни слова. Его легкие шаги по-кошачьи бесшумны и одновременно, сексуальны и смертоносны.

Боже, что со мной не так?

Мне не следовало открывать ему свое сердце, ведь именно так я позволяю мужчинам управлять собой.

10

ГЛЕБ

Поза Вэла напряжена, его громадная фигура странно нарушает равновесие без Ефрема, стоящего по ту сторону двери кабинета Петра. Костыль, прислоненный к стене за его спиной, напоминает мне, что у нашего пахана один телохранитель. С тех пор как его подстрелили, Вэл дежурит в ограниченном режиме, а это значит, что уровень защиты Петра совершенно недостаточен для той бури дерьма, с которой мы столкнулись.

– Как он? – Спрашиваю я, понижая голос, пока добираюсь до стоического телохранителя.

– Не очень, – отрывисто отвечает Вэл. Он и без меня знает, что я спрашиваю о Петре. И, судя по выражению его лица, я понимаю, что нас ждет тяжелое утро. – Приготовься, – тихо добавляет он.

Это все, что он собирается мне сказать. И меня это устраивает. Выбирая между Вэлом и Ефремом, я всегда лучше ладил с Вэлом. Думаю, это потому, что мы оба более угрюмы. Он, возможно, даже больше, чем я, если это возможно. Но я с ним общаюсь, даже если за то время, что я его знаю, мы перекинулись лишь парой слов. Больше всего в Вэле мне нравится то, что я всегда знаю, в каком положении я с ним нахожусь. Этого я не мог сказать о Ефреме.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем постучать. Затем мой пахан вызывает меня.

– Где ты был? – Рычит Петр, как только я вхожу.

– В доме девочек, обустраивал их. – В моем голосе чувствуется усталость. Потребовалась целая вечность, чтобы организовать их всех и посадить на самолет сегодня утром. Как пасти кошек, клянусь. А когда мы вернулись в дом, он все еще был в полном беспорядке. Пришлось подметать здание, чтобы убедиться, что все чисто, заменить входную дверь и убедиться, что достаточно людей на месте, чтобы завтра не пришлось все делать заново.

Хмурый взгляд Петра смягчается, и он откидывается на спинку кресла, напряжение спадает с его плеч. Я чувствую, что той трепки, которую он собирался мне устроить, теперь не будет. Да и не так уж много вреда это принесет.

Я устал.

Опустившись в кресло на дальнем конце его стола, я откинул голову назад и позволил глазам закрыться. Я не спал три дня подряд, разыскивая этот чертов коттедж, где Михаил держал девочек. А вчера вечером, когда Мэл уснула в моих объятиях, я не мог перестать думать о том, как близко я был к тому, чтобы опоздать. Она сказала мне, что вчера вечером ее должны были выставить на аукцион – капитан Змей так и сказал, прежде чем уйти.

Я чуть не потерял ее, и теперь, когда у меня есть она, теперь, когда я знаю, каково это, держать ангела на руках и достигать небесных врат, я не могу снова потерять Мэл.

Я все еще прихожу в себя и понимаю, как отчаянно она мне нужна.

Ни к одной женщине я не испытывал таких чувств, как к ней, и теперь я знаю, что она тоже хочет меня. Я опасно близок к тому, чтобы сойти с ума из-за нее. Моя забота о ее безопасности доводит меня до исступления. Тем временем она так чертовски хочет вернуться к обычной жизни, но Михаилу было бы слишком легко снова нацелиться на нее в том состоянии хаоса, в котором мы сейчас находимся. И одна только мысль о том, что кто-то снова прикоснется к Мэл так, как он прикоснулся к ней, заставляет меня быть на грани помешательства.

– Ты выглядишь так же плохо, как я себя чувствую, – сухо замечает Петр.

Я так хочу спать и завязываю узлы, что почти забыл о причине, по которой он вызвал меня сюда раньше времени. Сидя, я беру себя в руки и потираю лицо ладонями, чтобы привести себя в чувство.

– Да, это была тяжелая неделя.

– Без шуток. По крайней мере, ты вернул девушек. – Его острый серый взгляд внимательно следит за мной, пока я киваю.

– Теперь мне просто нужно, чтобы Мэл перестала быть такой чертовски упрямой, – категорично заявляю я.

Петр фыркнул.

– Удачи тебе. – Затем, после минутной паузы, он захихикал.

– Что?

– Просто вспомнил о том первом дне, когда я пришел повидаться с девочками, когда они только-только сошли с грузовика. Я подумал, что она может врезать мне по яйцам, когда я предложил ей остаться у меня дома.

Темный смешок поднимается в моем горле, когда я качаю головой.

– Я подозреваю, что она уже не раз хотела дать и мне по яйцам.

– Правда? Мне всегда казалось, что она смотрит на тебя, как… не знаю, может быть, как потерявшийся щенок.

Я качаю головой.

– Иногда мне кажется, что ей нравится спорить со мной, просто чтобы вывести меня из себя. – Она точно знает, как использовать свой язык в качестве оружия. – Если я правильно помню, когда ты предложил ей крышу над головой, она без обиняков заявила, что она не проститутка.

Губы Петра искривились в кривой ухмылке.

– Что-то в этом роде. Хорошо, что у меня есть жена и дочь, от которых я без ума. Это спасло мою шею в тот момент. Мэл крепкая, как гвозди. Но кто может ее винить?

Я киваю. Она многое пережила. Из того немногого, что она рассказала мне о своем прошлом, следует, что это ее родной дядя продал ее клану Живодеров, когда она приехала к нему жить в Колорадо. Чертово чудовище. Ему повезло, что у меня не было времени выследить его. Я не уверен, почему она вообще уехала с Гавайев. Там она жила с отцом, но это не могло быть хорошей ситуацией, если дядя был лучшим вариантом.

Я чертовски уважаю ее за то, что она постояла за себя. Но в такие моменты ее твердолобость может вывести из себя. Я продолжаю обсуждать, как далеко я готов зайти в нашем споре, чтобы обеспечить ее безопасность. Должен ли я заставить ее подчиниться или дать ей свободу, которой она так жаждет?

Как бы мне ни хотелось поддержать надежды и мечты Мэл, у меня просто нет мужчин, чтобы обеспечить ее безопасность прямо сейчас. Не до такой степени. Пока мы с Петром сидели в засаде в штате, силы Михаила в городе были заняты тем, что разрывали на части операцию Велеса.

У нас кровотечение, и если мы с Петром не остановим его в ближайшее время, то можем не выжить в этот раз. Нам нужно спасти то немногое, что у нас осталось от Братвы. И я уже потратил слишком много драгоценных ресурсов, чтобы защитить девочек. Но они и так уже пережили слишком много жестокости. Я не смогу жить в ладу с собой, если их снова похитят.

– Мэл умная, – говорю я, как бы успокаивая себя. – Она одумается.

Петр кивает. Затем его взгляд устремляется на дверь, которую я плотно закрыл за собой.

– Я вызвал тебя пораньше, чтобы поговорить об утечке, которую мы, похоже, устроили, – говорит он, понижая голос до такого низкого уровня, что слышу только я.

Я киваю.

– Это самое важное в моем списке.

– У тебя есть план, как мы собираемся его вычислить?

– Ну, я бы взял след из последней плохой информации, которую нам дали, – о том, что Михаил покинул город с несколькими людьми…

– Но это же Макс нам сказал.

Я киваю.

– И он не выжил в этой чертовой бойне.

– Значит…?

– Так что вряд ли он был крысой, если только он не остался там намеренно. Но я сомневаюсь, что Михаил захочет терять такой ценный ресурс, пока не опустит тебя на шесть футов под землю. Так что я думаю, можно предположить, что это был не Макс.

– Значит, кто-то снабдил его плохой информацией, – замечает мой пахан.

Петр быстр. Ему не нужно многого, чтобы уловить суть. Это одна из тех вещей, за которые я его больше всего уважаю и ценю. Может, меня и учили стратегическому мышлению с тех пор, как я научился говорить, но он – прирожденный стратег.

– И мы не узнаем, кто этот кто-то, потому что человек, который мог бы нам рассказать, скорее всего, кормит ворон в поместье Михаила, – мрачно говорю я.

– Думаешь, крыса была там с нами? Может, он следил за тем, чтобы Макс не вернулся домой?

– Возможно, но я уже однажды вскочил не в ту колею, так что пока не найду веских доказательств, буду держать свое мнение открытым. – Это самое близкое, что я могу сделать, чтобы извиниться за то, что неправильно оценил Ефрема. Потому что человек, перед которым я должен извиниться, никогда этого не услышит.

И теперь, когда я понятия не имею, кто в нашем клане крыса, я снова начинаю считать подозреваемыми всех и каждого. Даже Вэла, хотя трудно не доверять телохранителю, когда на него можно положиться. Ему около сорока, он служит в клане Велеса уже много лет и никогда не оспаривал приказы. Надежный, даже если ему приходится получать пулю в бедро, чтобы защитить жену своего пахана.

– Итак, с чего ты начнешь?

– Надеюсь, люди Макса что-нибудь знают. Может, Макс рассказал кому-то из них, откуда у него информация. Посмотрим, что будет дальше.

Петр кивает.

– Найди его, Глеб. Этот ублюдок виновен в смерти Ефрема. Я хочу, чтобы он пострадал за всех, кого он предал, за всех хороших людей, которые погибли из-за него.

– Я не остановлюсь, пока не найду его, – заверяю я своего пахана.

– Хорошо. – Его глаза переходят на часы, когда он поворачивает запястье. – Время для нашего военного совета, – сухо говорит он.

Я бы вряд ли назвал это войной в данный момент, когда у нас так мало людей, что мы едва можем позволить себе защищать оставшиеся заведения. Сейчас нам нужен план действий, который позволит нам просто удержаться на плаву.

Поднявшись со стульев, мы выходим за дверь и направляемся по коридору в зал заседаний. Там нас уже ждут самые доверенные советники Петра. Матрона, бывшая глава Братвы Велеса и мать Петра, – одна из самых умных женщин, которых я когда-либо встречал. Именно благодаря ей Петр так хорошо разбирается в стратегиях, и я никогда не знал человека с такими ледяными убеждениями. Юрий Панченко, финансовый директор "Велес Транспортейшн Инк." – одной из компаний, служащих прикрытием для настоящего бизнеса Велеса, – управляет финансами их империи. И он настолько далек от Матроны, насколько это вообще возможно. Вечно нервничающий и постоянно потеющий в присутствии властной женщины, он немного похож на проныру. Но он хорошо разбирается в цифрах и имеет хорошую голову на плечах.

– Петр, – говорит Матрона, когда они оба встают при нашем появлении. Она обходит стол и берет сына за плечи, и он напрягается.

Я не знаю истории их отношений, но мне хорошо известно, что Петр и его мать чаще сталкиваются, чем соглашаются. Она не будет в восторге от результатов нашей попытки свергнуть Михаила. Думаю, она больше всех нас желает смерти главе клана Живодеров. А это уже о чем-то говорит.

– Рада видеть, что вы оба вернулись живыми, – говорит она, ее серые глаза, очень похожие на глаза ее сына, необычайно мягкие, когда она осматривает нас обоих.

– Благодаря Ефрему, – говорит Петр, его тон горький. – Но ему не посчастливилось вернуться домой. Или ты не знала?

Матрона заметно бледнеет, ее руки опускаются с плеч сына. В комнате воцаряется тишина, никто не двигается с места. Ни для кого не секрет, что конфликт между Живодером и Велесом начался с Матроны. И во многом именно она распорядилась судьбой Петра. Не сомневаюсь, что он на нее за это обижен. И он явно считает ее ответственной, хотя бы в малой степени, за смерть одного из своих ближайших людей – человека, которого он считал братом.

Поколебавшись, Матрона прекращает противостояние, возвращаясь в свое кресло, и мы все усаживаемся в него для долгого и мучительного тактического совещания.

– Итак, давайте обсудим, как нам теперь выбираться из этого дерьма? – Предлагает Петр.