Текст книги "Русалочка (СИ)"

Автор книги: Айдар Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– А ты обещаешь больше не выделываться? – Ольга вернулась на диван к любимому журналу.

– Обещаю.

– Хорошо, я замолкла.

– Вов... – Кристина взяла у парня коробку с портретом. – Такой дохлый и такая музыка! Объясни. Какая тетка согласится это любить? Если б тетки были слепыми и любили ушами, я б еще поняла.

– Все романтики живут на границе жизни и смерти, – объяснил Вова. – Но здесь, действительно жуткий портрет – я видел лучше, – хотя нарисовал его великий Делакруа. Вообще, очень трудно нарисовать гения. Мне ни разу не встречался нормальный Пушкин. Или Лермонтов. Как-то случайно я видел одну-единственную зарисовку с Толстым, чей-то быстрый эскиз карандашом, вот это было то, что надо, настоящий гений, а все остальное – просто тупые карикатуры. Между прочим, тут даже не портрет, а вырезка с картины. – Вова вернулся к Шопену и ткнул пальцем в пустое место: – Вот здесь у Делакруа стоит самая знаменитая тетка прошлого века, графиня Жорж Санд. Она любила Шопена.

– Графиня на четвереньках? – перебила Кристина.

Ольга, вполуха слушавшая Володю, засмеялась.

– Поэтому ее вырезали? – не отступала Кристина. – Что я сказала смешного?

В комнату вбежала собака.

– Граф, иди сюда! – Она приласкала собаку. – Почему над нами все смеются, м?

За графом вошел Александр Николаевич. Хмуро осмотрев молодежь, он хотел пойти своей дорогой, но дочь его остановила:

– Пап! Я не думала, что ты рассердишься.

– Вот так? Думала, папа обхохочется?

– Я хотела удивить.

– Шизоид! – Ольга покачала головой.

– У тебя получилось, – сказал отец. – Удивила!

– Очень на меня сердишься?

– Сокровище мое, а что мне еще делать?!

– Ну, если не впадлу, прости.

– Ладно. – Александр Николаевич в знак примирения поцеловал ее в лоб. – Но больше не удивляй, я же так сдохну. Оля!

– А?

– Идем, поработаем, надо ужин приготовить.

– Пошли. – Ольга последовала за Александром Николаевичем на кухню.

Вова остался с Кристиной.

– Что стряслось-то, я могу узнать? – спросил он.

– Да, конечно. Мы с папой залезли на скалу, а потом он меня бросил, и мне пришлось слезать самой. – Кристина поманила к себе Вову: – Давай, залезем наверх? – она показала на лестницу. – Я могу узнать, что у нас наверху? – спросила онa.

– Почему бы и нет?

– Ну, так, вези меня!

Он поднял ее на руки.

– Ты та-ак классно меня хватаешь! Не тяжело вам, принц?

– Да нет.

– А что сразу закряхтели?

– От удовольствия.

– Ха-ха-ха-ха!

Кирилл долго целился, наконец, метнул биту, но она пролетела мимо.

– Секи, как Кристюха метнула! – вспомнил Гарик.

– Случайно, – ответил Кирилл.

– У тебя с десятого раза не случайно, а у нее с первого случайно?

Тем временем Витя с любопытством изучал оставленную во дворе коляску.

– Ты кидаешь или нет?! – крикнул ему Гарик.

– Кидай, я потом, – Витя нерешительно уселся в кресло Кристины.

– Э, слышь, отвали, – попросил Гарик.

Витя послушно слез.

– А чего она в коляске? – спросил Кирилл.

– Упала, переломала себе ноги. Не напрягай. – Гарик продолжал с подозрением следить за Витей, крутившимся возле каталки: – ... Витек, отвали, я же сказал!

– Гарик! – В окне второго этажа появилась Кристина.

– Что?

– Пусть покатается, отстань от него! – крикнула она.

– Можно? – Витя обосновался в кресле.

– Да, да, да. – Кристина дала одобрительную отмашку.

Она сидела на подоконнике спальной комнаты на втором этаже, куда ее принес Вова. Кроме двух кроватей, здесь стояла белая тумбочка с букетом полевых ромашек. Из окна, выходившего на юг, за шапкой леса, был виден залив. Увидев море, Кристина попросила Вову оставить ее на подоконнике: вид отсюда открывался божественный.

– А я знала, что ты приедешь, – сказала она, переключив внимание с ребятни на Вову. – С утра знала, как только мы с тобой простились.

– Я об этом узнал три часа назад.

– Ты какой-то опущенный. Что случилось?

– Ну, вообще я приехал, чтобы попрощаться. – Он вынул из кармана железнодорожный билет. – Я уезжаю... Вот так.

– Ого! – Она отвернулась. – Ушел из театра? Значит, больше не Гамлет?

– Нет.

– Hе поверишь, но я чувствовала, как ты сюда едешь. Конечно, влюбленная кляча может бог знает что вообразить, сначала я так и подумала, а потом гляжу: и вправду ты стоишь. Прикольно. Выламывает, что ты не Гамлет?

– Меня выламывает от слова кляча.

– Сама жалею, что так сказала. Извини, но… ведь я уже никогда не стану такой, как все девчонки, как бы мне не хотелось. Я так и буду сидеть в коляске или ползать на костылях.

– Никто от тебя не требует быть такой, как все, Кристи.

– В какой-то момент я захотела стать похожей на вас, принц.

– На меня?

– Ага.

– Я же мужик. Зачем тебе быть похожей на меня?

– Да ну, какой из тебя мужик? Мужик, вон, Лёля. Я другое имею в виду. Похожей внутренне: быть такой же умной, доброй, благородной... как сказочный принц, словами это не объяснить. Не жить, а играть роль, чтобы ничто вокруг тебя не касалось.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что мы живые люди, мы не живем сами по-себе. Без того, что вокруг, нас нет. Мы должны отдавать дань всему, с чем связаны.

– Я никому ничего не должна, – упрямо заявила Кристина, уставившись в сторону залива. – Особенно тем, кого люблю. Любви вполне достаточно

– Ты в ответе за всех, кого приручила.

– Вздор. Получается, если я люблю, я по уши в долгах? Полюбить и взять кредит – одно и то же?

Вова молча соображал.

– Поэтому, Вова, я умоляю: мне ты ничего не должен.

– Ладно, нет проблем, тебе я ничего не должен, – с радостью согласился Вова.

– Не знаю, любил ли ты меня до того, как я разбилась, но то, что происходит с тобой сейчас... Ты даже не догадываешься, какое счастье, любить искалеченного, обиженного ребенка. За эту твою любовь, за эту доброту, я бы, наверно, разбилась еще раз.

– Любить?!! – взревел Вова, ткнув кулаком в грудь.

– Да!! – перекричала Кристина. – Да!! Да! Да!

– Прости. – Вова быстро раскаялся. Он сам испугался своей реакции. Как буд-то в комнате взорвали гранату, и стало гораздо проще.

– Я же не могу убежать и расплакаться.

– Боже мой, прости! – Он обнял ее за плечи. – Я осел.

Она судорожно вздохнула:

– Ну, ударил. Ну, ладно. Ну, мне так и надо. Сама дура. – Она замолчала, спрятав лицо на его груди. Потом пробубнила: – Неужели ты, при твоем страхе за репутацию, продолжал бы таскаться ко мне? Что станут говорить люди, когда узнают, что ты тайком бегаешь целоваться с урной для мусора?

– Замолчи!

– Люди ведь такие добрые, все-все понимают, все знают… Мне от тебя ничего не надо, Вов, честное слово. Мне надо только знать, что ты меня хоть капельку полюбил, больше ничего. И можешь ехать хоть в Тамбов, хоть в Копенгаген...

– Полюбил, полюбил.

– Правда?

– Да, да.

– Ну и все! Теперь можешь забыть, что есть на свете такая дура, – шептала Кристина, прижимаясь к его груди. – Мне больше ничего не надо. Сама дура, что влюбилась. Только сохну с утра до вечера, и сохну. Как кактус. От ног скоро одни сморчки останутся.

– Кактус, кактус, – Володя гладил ее вздрагивающую спину. Он был со всем согласен, лишь бы она успокоилась.

– Господи, при всем уважении к деньгам, ну, и к подаркам, какое я успела из себя выдавить, я ведь никогда не поверю, что тебе нужны мамины деньги. Я слишком хорошо тебя узнала, принц. Только не кричи на меня. Тебе наплевать на мамину капусту.

Витя, оседлавший внизу коляску, гонял взад-вперед по дорожке как заведенный. Гарик этого по-прежнему не одобрял: вещь, новая, дорогая, полтора косаря. Наконец, его терпение лопнуло:

– Э, Витек! – крикнул он дружку. – Сломаешь – я тебе голову снесу!

– Не сломаю! – пообещал Витек, разгоняясь все быстрее и быстрее.

– Э, закончил! – Гарик побежал наперерез с палкой в руках. – Слышь, что я сказал?!

Витек закончил тем, что столкнулся с Гариком: один не успел притормозить, второй – отскочить в сторону, – и оба оказались на земле под перевернувшейся каталкой.

Из окна второго этажа послышался хохот Кристины.

– Гарик, что ты его достаешь? Заняться больше нечем?... Все живы?

– Живы, живы, – проворчал Витя, отряхивая коленки.

– Как вас звать, мужчина? – поинтересовалась Кристина.

– Витя, – представился приятель брата. – Не помнишь, разве?

– Нет. Катайся, Витя, не слушай его.

– Можно?

– Сказала же! Ты давно тут живешь?

– Каждое лето, а что?

– В море плаваешь?

– Да.

– Русалок видел?

– Нет, – честно ответил Витя.

– Я видел, – сказал Кирилл.

– Э, кончай туфту гнать! – попросил Гарик, отряхиваясь.

– Гарик, замолкни! Где ты их видел? – Кристину заинтриговали.

– Загаси три девятки – еще не такое увидишь, – порекомендовал Кирилл.

– Что-что? – не поняла она.

Кирилла с Гариком пробрал гогот. Шутка показалась им фантастической. Под окна подъехал Витя:

– Кристина, не слушай их.

– Почему?

– Они стебутся. На самом деле, здесь нет русалок.

– Жаль. А где есть?

– На юге.

– Ты видел?

– Нет, но мне рассказывали.

– Витя, ты самый классный мальчишка, какого я только встречала! Вова, дай цветы! – Она кинула из окна самую большую ромашку:

– Витя, лови!

Пацан поймал цветок:

– Спасибо. Можно, я еще покатаюсь?

– Катайся на здоровье.

– А ты симпатичная, – признался Витя.

– Честно?

– Ага, похожа на русалку.

-... Слышал, что он сказал? – Кристина вернулась в Вове.

– Слышал, – ответил он.

– Классный пацан. А что такое девятка?

– Крепкое пиво.

– То, что по голове бьет?

– То, то. Но я тебе не советую много пить.

– А я и не собираюсь. Попробовала, и хватит, сколько можно? Все-таки, кое-что я попробовала. Интересно у вас. По крайней мере, теперь я знаю, что могут люди, а что нет. Ну, такие вы, гамлеты... Главное, чтобы хватало ума не требовать от людей больше, чем они могут дать, так ведь?

– Главное, Кристи, это не требовать от себя того, что не можешь дать.

– Ты же требуешь. Почему я не могу?

– Ты решила перенять у меня всю гадость?

– Да, – кивнула Кристина. – Меня это возбуждает.

– Сегодня я в последний раз вышел на репетицию... Все на меня смотрят, молчат: и чего, этот урод сюда приперся? Потом выходит Толик, мой режиссер, и ведет за собой Васильева, нового Гамлета... А все вокруг расступаются, расходятся, как будто от меня плохо пахнет.

Кристина насупилась:

– Из-за меня?

– Ну почему?! – Вова обхватил голову Кристины руками: – Почему у тебя все из-за тебя?! Кто дал тебе такое право, что все из-за тебя?! Театр выпихнул меня ногой под зад – это тоже из-за тебя?!

– Ногой под зад? – поморщилась Кристина. – Больно?

– Да ничего. Значит, я этого стою. Значит, я плохой артист. Я вообще не артист. Посмотри, во что можно превратиться, если требуешь от себя того, что не можешь сделать. Я угрохал лучшие годы на то, чего не мог. Я верил звездам и мечтам, и терпеть не мог того, что лежит под носом. Я думал, звезды делают из другого материала, чем шоколад. Но это самообман, – здесь все из одного теста. Кто меня просил? Кто заставлял? Я понятия не имею. Я разбился, Кристи. Ты, хоть, понимаешь, какое ничтожество перед тобой стоит?

Кристина уверенно кивнула.

– Я уже не Гамлет, ку-ку!

Она снова кивнула.

– Ты раньше не задумывалась, кто я такой без Гамлета? Гамлет – раздутый мыльный пузырь. Так вот, сегодня он лопнул. И ничего не осталось: ни профессии, ни жилья, ни будущего... Возбуждает?

– Не особо.

– Ты любила мираж.

– Возможно.

– Мечты исчезли, Гамлета больше нет. Все, Кристи! Ты любила принца, который лопнул. Открой же свои сказочные глаза, принцесса. У меня за душой нет ничего. Великий актер – это тот, для кого мечта реальнее шоколада. "Кто он Гекубе, что ему Гекуба…" А у меня, кроме одной роли, одной физиономии, ничего не было! Я не Третиньян, чтобы и Гамлета играть, и мужика, настоящего мужика, кумира женщин, и все такое... Одна физиономия надоедает сначала людям, потом режиссеру, и наконец, ты говоришь себе: Вольдемар, ты же сам давно себе надоел, в тебе нет ничего особенного, ты такой же, как все.

Речь бывшего принца нормализовалась. Кристина впитывала каждое его движение, иногда пропуская из-за этого многие слова, даже "такой, как все", ее лицо побелело.

– Ну? – Вова выдохнул. – Мне удалось опустить тебя на землю?

– О, да. – Она моргнула, затаив дыхание. – Я... я, наверно, стала любить тебя ещё больше.

Вова прижал ее к себе и почувствовал, что они никогда не находились так близко. Кактус на несколько минут свернул колючки и стал пушистым как кролик. Он не хотел ее отпускать, потому что такие мгновения даются лишь раз. Он обнимал ее и смотрел вниз, где Витя на всех парах мчал коляску, а Гарик с Кирюхой галдели, споря между собой, выкатилась ли фигура из зоны, или нет. Но вот, коляска с Витей наехала на бревно, опрокинулась. Гарик набросился на кореша – тот, подскочив с земли, дал стрекача, и оба скрылись за воротами. Кирилл шаткой походкой последовал за ними: опираясь на две биты, несколько шагов пародировал кривоногого калеку, затем отбросил палки и прытким бегом пустился вдогонку за друзьями.

Во дворе воцарилась непривычная тишина. Гомон стих. На дорожке осталась лежать перевернутая под нелепым углом коляска.

– Что там? – спросила Кристина.

– Убежали, – ответил Вова.

– Хватит. – Она зашевелилась. – Отпусти. Мне вредно прижиматься. Рассудок меркнет. Сразу начинаю воображать что-то хорошее... Хватит, хватит! Лева сказал, я сплошная эрогенная зона.

И она вновь перевоплотилась в кактус.

– Оленька, я хочу у тебя спросить. – Александр Николаевич отвлекся от кастрюли с супом и через дымчатые очки посмотрел в упор на девушку.

– Да? – Ольга бросила резать морковку.

– Ты веришь в переселение душ? – таинственно прошептал папа Кристины.

– Ой, я даже не знаю, – растерялась Ольга. – А вы верите?

– После того, что сегодня произошло, кажется, начинаю.

– А по-моему, ерунда это.

– Ты считаешь?

Вместо ответа Ольга очаровательно улыбнулась и поправила волосы.

– Существуют же религии, которые это объясняют, – продолжал загадочно шептать Александр Николаевич. – В конце концов, столько людей уверенны, что можно прожить... – Его застопорило. – А то, что ж это такое?!

– Вы о Кристине?

– О ком еще? Ты думаешь... Неужели ты думаешь, я бы бросил вот так человека? Родную дочь?

– Я сама удивилась. Не знаю. Ведь она даже на ноги подняться сама не может. – Ольга пожала плечами.

– О! А как, спрашивается, она оттуда спустилась? И ничего себе не расшибла?

– Береженого Бог бережет, наверно. Я не знаю...

– Черт! Ты б видела ее глазища! Она смотрела так, как не может смотреть ни один человек. – Александр Николаевич поежился и вернулся к забытой кастрюле с супом.

Ольга бросила ему в спину быстрый взгляд: оправдывайся, мол, теперь, – и вернулась к морковке.

– Вова, сюда! – Осмотревшись на руках Володи, который спустил ее со второго этажа в гостиную, Кристина показала на кресло возле телефона: – Здесь буду сидеть.

Вова в сомнении остановился на последней ступеньке лестницы:

– Стол-то там… – Он кивнул в противоположном направлении.

– Да не хочу я сидеть на столе! Какой ты дурак, опускай быстрее, а то меня затрясет, я же эрогенная зона! Опускай, сказала! Наплевать мне на стол! ...Ну, вот.

Вова усадил ее в кресло:

– Порядок?

– То, что надо.

– Стол, прости за дурацкое замечание, накрывается, чтобы все сидели вместе. В том числе ты. – Он взял со стола бутылку. – Вино уже кто-то принес.

– Я принес. – Вошел Михаил Васильевич с еще двумя бутылками.

– Хванчкара, – прочитал Вова на этикетке: – Слушайте, отличная вещь!

– Дай сюда! – попросила Кристина. Приласкав бутылку красного вина, она оставила ее у себя на коленях и попросила: – Подвиньте стол ко мне – не будет никакой проблемы.

Вова вопросительно посмотрел на хозяина, дед – на внучку, и оба поняли, что других вариантов нет. Мужчины перетащили тяжеленный дубовый стол на непривычное место.

Кристина сияла:

– Класс! А теперь позови Ольгу.

Вова вышел:

– Оля, Кристина зовёт!

– Иду!

Появилась Ольга в фартуке, вооруженная кухонным ножом:

– Чего, Крис?

– Оставь мне это. – Она показала на нож.

– Зачем?

– Оль, ты когда-нибудь видела глазища русалок? – прошептала Кристина.

Ольга оцепенела. В глазах Кристины сверкнула бездна, и оттуда, из ледяной глубины, всплыли два лотоса неземного цвета.

Забрав из рук дезориентированной девушки нож, Кристина положила его на колени рядом с бутылкой.

– Оленька, ты веришь в переселение душ?

– Ну, не знаю… – Девушка словно вышла из гипноза.

– Тогда иди, Оль, иди, ты мне больше не нужна.

На минуту оказавшись без присмотра, Кристина сняла с телефона трубку и набрала “Атлант”.

– Атлант, – ответил женский голос. – Здравствуйте.

– Ирину Михайловну, срочно! – попросила Кристина неродным голосом.

– Вы Кристина?

– Я Ольга, ее подруга.

– У Ирины Михайловны важное совещание. Перезвоните, пожалуйста, через час.

– Через час будет поздно, – мрачно ответила Кристина. – Пусть она срочно едет на дачу.

– Алло! – обалдели на проводе. – Подождите, я вас соединю. – Кошмар какой-то! – В “Атланте” запаниковали. – Нет соединяется... Объясните, что случилось?

– Кристина упала лицом вниз. Неизвестно, сколько она протянет. Пусть Ирина Михайловна поторопится.

Закончив разговор, Кристина запустила руку за кресло, перерезала телефонный шнур кухонным ножом и спрятала концы. Потом она откинулась в кресле и с безмятежным видом стала разглядывать, как за стеклом бутылки играет на свету красное вино.

* * *

Перед Ириной Михайловной сидели два представителя фирмы «Аякс», совместно с которой «Атлант» готовился принять партию «Мартини». Шло важное совещание. Олег излагал директрисе «Атланта» план действий, Антон, его правая рука, по большей части, поддакивал, лишь иногда вставляя скупые выражения со словом «бизнес»: «В нашем бизнесе, Ирина Михайловна...», «Будем вместе делать бизнес», и так далее. Когда в кабинет влетела испуганная секретарша Лена, Олег уже заканчивал:

– Таможня оформит две тысячи, мы получаем семь: четыре – в "Атлант", три – в "Аякс".

– Я не поняла, Олег Исаакович в курсе, что мне идет четыре? У меня с ним был разговор о четырех с половиной.

– Олег Исаакович координирует бизнес, – ответил Антон, набирая по телефону номер чиновника из Комитета. – Если желаете...

– Желаю, – кивнула Ирина Михайловна и, наконец, заметила в дверях Лену: – Ты чего?

– Можно вас на минутку? – спросила секретарша.

– Подожди, я занята.

Антон протянул ей трубку:

– Олег Исаакович.

– Алло? Рудалева. Добрый вечер, – ответила Ирина Михайловна. – Я помню, шла речь о четырех с половиной тысячах... Ах, вот так, да? Они мне сказали. До свидания. – Повесила трубку, она посмотрела на Лену: – Что?

– Только что звонили, – доложила взволнованная секретарша. – Насколько я поняла... Какая-то девочка Ольга сказала, что Кристина упала... По-моему, вам следует срочно позвонить домой, Ирина Михайловна.

– Спасибо. – Она устало набрала загородный номер: Ну?... Где они?... – Еe указательный ноготь сердито постучал по столу, а выражение лица, с каждым следующим длинным гудком, перестраивалось с устало-делового на крайне озабоченное.

Подойдя к начальнице, Лена наклонилась и шепотом добавила:

– Девочка сначала попросила вас, но я сказала, что у вас важное совещание, а потом не могла переключиться. Она сказала так: Кристина упала лицом и, насколько я успела понять, ее жизнь в опасности, вам необходимо срочно приехать на дачу.

– Какой опасности? Какая дача?

Лена пожала плечами: она работала второй день и пока чувствовала себя не в своей тарелке.

– Почему не отвечают? Что-то мне это не нравится.

Ирина Михайловна положила трубку на стол и по мобильнику набрала номера мужа. Без результата.

– Лена, быстро позови сюда Лёлика, – скомандовала директриса.

– Зову. – Секретарша упорхнула из кабинета.

– Проблемы? – обаятельно справился Олег из "Аякса", про которого забыли.

– Проблемы есть у всех, юноша. На чем мы остановились?

– Товар в данный момент растормаживается.

– Я знаю.

– К одиннадцати вечера мы с вами вывозим контейнеры из порта…

– Это я уже слышала.

– Это бизнес, – нелепо улыбнулся Антон. – А в бизнесе всегда лучше продублировать…

– Да? – Ирина Михайловна поглядела на него, как на чокнутого: – А я не знала.

– К десяти мы подгоняем на Васильевский три фуры, – продолжал Олег. – Двадцать пять грузчиков...

Дверь открылась, вошел Леша.

– Лёля, дуй-ка в Комарово. – Глава Атланта перебила бизнесмена на полуфразе и вновь послушала длинные гудки в телефонной трубке: – Сил моих нет. Так никто и не подходит. Только что звонили Ленке – не дай бог, там что-то случилось. Понял меня?

Леша потупился, всем видом показывая, что ему не охота в Комарово. Ну, ни за какие коврижки.

– Что стоишь? – не поняла Ирина Михайловна. – Я тебе что русским языком сказала?

– Я хрен его знает...

– Лёля, выбирай выражения!

– А обязательно?

– Что за вопросы: обязательно – не обязательно? – Директрисе стало вдруг неудобно перед зелеными бизнесменами, она растерянно усмехнулась: – Лёля, вперед, больше я повторять не буду! "Обязательно!" Тоже мне!... Ладно, вернемся к баранам...

– Мы наняли двадцать пять грузчиков, чтобы... – начал Олег.

Ирина Михайловна попробовала собраться с мыслями, однако ею уже управляла другая сила, законы которой резко отличались от правил игры в "бизнес".

– Лёля! – крикнула она вдогонку.

– Да? – Леша остановился.

– Подожди меня в машине, поедем вместе.

– Хорошо.

На глазах изумленных представителей компании "Аякс" директор "Атланта" переодела туфли, схватила со стола ключи, радиотелефон и быстро отправилась на выход: – Юноши, прошу меня простить, но вам придется искать другого компаньона. Я уезжаю.

– Не понял? – опешил Олег.

– До завтра меня не будет.

– Но документы составлены! Вы шутите?!

– Я похожа на клоуна?

Парни подпрыгнули со стульев.

– Я звоню Олегу Исааковичу, – пробормотал Олег.

– Ирина Михайловна, это бизнес! – попробовал образумить ее Антон. – Вы отдаете себе отчет, сколько это будет стоить?! Куда вы?!!

Последних слов Ирина Михайловна не слышала, она улетела как вертолет.

– Олег Исаакович! – Олег из "Аякса" дозвонился до боса. – У нас проблемы...

* * *

– А что такое дух добра? – спросила Кристина.

– Понятия не имею, – Вова тяжело вздохнул.

– Кто-нибудь знает? – Девушка оглядела присутствующих.

Присутствующие напряженно молчали. Около часа не было произнесено ни одной позитивной фразы. Ситуация складывалась дикая: стол был давно накрыт, блюда остывали, тарелки с бокалами блестели, однако никто к еде не притрагивался, ибо Кристине неожиданно взбрело в голову не начинать ужин без Гарика. Один бес знал, где носит Гарика, пацан мог пропадать до полуночи, – не сидеть же перед всем готовым целый вечер напролет! Насвистывая арию из “Риголетто”, Александр Николаевич, залез было ложкой в блюдо из рыбного салата, как вдруг скатерть поползла в направлении Кристины. Потянув тряпку за край, девушка молча подтвердила серьезность намерения дождаться Гарика – еще б чуть-чуть, и тарелки загремели на пол. Благо, папа успел выдернуть ложку из салата – катастрофы удалось избежать. Больше еду никто атаковать не решался. Сидели тихо, не весело, ждали пацана.

Понимая, что здесь больше некому удовлетворить философский аппетит Кристины, Вове пришлось ответить:

– Дух – это тот, кого никто не видит, но кого все чувствуют. – Он с извинением посмотрел на Ольгу, сентенция явно превышала бытовой минимум, уместный за семейной трапезой.

– Как легенда? – спросила Кристина, которую с ума сводило все неуместное и превышающее бытовой минимум.

– Нет, дух – это другое, – ответил Вова. – Легенды есть добрые и злые, но не бывает духа добра и духа зла, – дух либо есть, либо его нет, по сравнению с ним добро и зло ничего не стоят. Добро и зло – это для нас с тобой. Иногда то, что тебе – добро, мне кажется злом. Поняла?

– Не-а.

– Допустим, мы собрались культурно поесть, да? Но вот уже час сидим и смотрим на остывающую курицу, – для нас это зло, дебилизм; для тебя – добро, прикол, хихи-хаха. А на самом деле, нет ни добра, ни зла. Во всем виноват дух, который здесь летает: в тебе, во мне или, вон, в Ольге.

– А как же Андерсен? Русалка стала духом добра?

– Не будет же Андерсен объяснять пятилетним детям, что природа духа непостижима, что он выше добра и зла, все такое…

– Где он сейчас?

– Кто, Андерсен? Умер двести лет назад.

– Жалко.

– Зато стал легендой: никто его не видит, но все знают.

– А Роальд Мандельштам превратился?

– Ну, тоже немного. Не так, как Андерсен, конечно, поменьше.

– Он что, тоже умер?

– Полвека назад. Шекспир – триста лет назад. Пушкин – двести.

– Бедные ребята, – вздохнула Кристина.

– Не говори. Я уже чувствую себя на кладбище. А можно... можно буквально чайную ложечку салата? – взмолился бывший принц. – Я весь день ничего не ел.

– Нельзя, – отрезала Кристина. – Слушай, а сейчас таких вообще не осталось?

– Каких? Легендарных людей? – Вова безнадежно облизнулся. – Да сейчас их как собак не резанных.

– Где они?

– Ты телевизор хоть раз включала?

– Неа.

– Они все там.

– В телевизоре?

– Ага. Легенда под легендой.

– Ты врешь, – поняла Кристина.

Уловив, что обстановка, начала разряжаться, Александр Николаевич органично засмеялся, Ольга присоединилась.

– Может, хватит горевать? – предложил отец. – Может, что-нибудь съедим? Не зря же мы старались.

– Сокровище мое, мы ждем Гарика, – громко напомнила Кристина. – Кто еще не въехал?

– Хорошо-хорошо, – отступил отец. – Помрем с голоду за полным столом. Будем как Андерсен! Все о нас завтра узнают, но никто нас больше не увидит, хе-хе...

Михаил Васильевич неторопливо вытряхнул из трубки пепел, разложил на столе табачок и стал со вкусом набивать новую порцию. Кристина, не моргая, следила за сморщенными пальцами деда, после фортепьянных опусов они приводили ее в восторг.

Наконец, чаша была переполнена, горлышко трубки оказалось во рту Михаила Васильевича, вспыхнула спичка, и по комнате разлился аромат датского табака.

– Шопен? – Кристина улыбнулась умелой руке деда и жестом, которому нельзя отказать, выпросила трубку.

Затянувшись, она с кайфом подержала дым в легких, после чего, демонстрируя великое блаженство, закрыла глаза и выпустила струйку дыма в направлении папы.

– Кристюша, когда ты успела научиться курить? – недовольно крякнул отец.

– В прошлой жизни. Время было много, делать было нечего. Ты же веришь в переселение душ. – Она отдала дедушке трубку: – Благодарю. Классно тормозит сексуальный рефлекс, и вообще, атас... Почему-то мне все время, кажется, деда, что ты и мама, ну, разного поля ягоды. Да? Я правильно сказала? Она каждую минуту работает, ты каждую минуту Шопен.

Михаил Васильевич, толком не уразумев, что от него требуется, с виноватым видом оглядел гостиную, нашпигованную плодами демонического труда своей дочери:

– Кристина, – в конце концов, доложил он, – я не дал твоей маме ничего из того, что здесь есть. Она все это дала нам.

– А пианино? – Кристина тоже не могла понять, в какую степь понесло деда. – Камин? Ты ведь делаешь огонь, делаешь музыку?

Старик отрицательно покачал головой, и они продолжали говорить на разных языках.

– Я до сих пор не знаю, откуда пришли эти... вещи. Я всю жизнь был советским инженером. У меня был оклад сто тридцать рублей и три ребенка. Ну вот. Впятером мы ютились в однокомнатной квартирке у Сосновки. Когда умерла твоя бабушка, а она умерла совсем молодой, и тоже была простым инженером, я работал на двух работах, чтобы поставить на ноги твою маму и двух мальчишек. Дети выросли. Я снова стал работать на одной работе. Интересно? – Дед улыбнулся. – Шопен?

– Дядя Миша! – возразил Александр Николаевич, нервозно прохаживаясь вдоль стола. – Вы себя недооцениваете, эй богу...

– Не затыкай ему рот!! – заорала Кристина.

Папа отскочил как ошпаренный, Михаил Васильевич замер с трубкой в зубах.

–... Простите меня. – Кристина опустила глаза. – Ну!! Я умоляю, простите!

– Ладно, – неуверенно кивнул отец. – Что дальше?

– Что дальше, деда? – спросила Кристина, не поднимая глаз. – Ты сказал, мама и двое мальчишек.

– ... Двое мальчишек, – зашевелился Михаил Васильевич.

– Выросли как мама?

– Еще бы... – Бедный дедушка пытался вспомнить, о чем шла речь. – Выросли, конечно.

– Где они теперь?

– Мишка работает с Ирой, Костя во Франции.

– Франция? Бодлер? Ему плохо?

– Котьке? Чего плохо-то? Во Франции любому сытно.

– Да, я читала: Франция, Третиньян, Париж... Там классно.

– Париж... – молитвенно простонал Вова. – Как ты там, любовь моя?

– Если б у меня был сын... – объявила Кристина. – Я бы все отдала, чтобы ему было хорошо. А если плохой сын, – чтобы ему было плохо.

Воцарилось молчание.

– Наверно, я сказала что-то глупое?

– Правильно, Крис, – подала голос Ольга. – Я бы тоже так сделала.

Тут как подарок неба объявился Гарик:

– А что бы ты сделала со мной? – спросил он с порога.

– Вот и он! – облегченно вздохнул Вова.

– Я б дала тебе медаль, – ответила Ольга. – Если б она у меня была.

– Ну-с… – Схватив ложку, Александр Николаевич направился к рыбному салату. – Посмотрим, что у нас получилось…

– А что ничего не едите? – Гарик сходу схватил куриную ножку. – Все такие запаренные!

– Тебя ждем, – сказала Ольга.

– Гарик, положи на место, – попросила Кристина. – Я сказала, положи на место!! Или я сейчас зашибу тебя костылем!

Мальчишка недоуменно остановился. Холодная куриная ножка вернулась на блюдо. Александр Николаевич так и не дотронулся до салата. Все смотрели на Кристину и справедливо ждали объяснений.

– Теперь ждем маму, – объяснила она. – Кто против?

– Что, мама приедет? – Гарик огляделся. – Чего опять замолчали?

– Замолкни! – Отец с досадой махнул рукой. Выходки дочери уже не лезли ни в какие ворота.

Кристина медленно перевела взгляд на затемненные стекла папиных очков:

– Елы-палы! Я пока не слышала от Гарика ни одного фальшивого слова. Если ты не в состоянии говорить правду, это не повод, чтобы затыкать рот тому, из кого она выскакивает.

– Вот так, да?! – Решив, что пора брать базар под контроль, Александр Николаевич для убедительности размял плечи.

– Гарик, болтай, – разрешила Кристина. – Что ты хотел сказать?

– Я? – ужаснулся брат. – Ничего.

– Он мой сын. – Лицо папы окаменело. – И он будет делать то, что ему скажу я, а не ты.

– Да отвали ты!

– Это, во-первых. – Папа не терял достигнутой позы. – Во-вторых, я твой отец.

– Ха-ха! – Кристина издала несколько конвульсивных смешков. – Ха-ха-ха! Нашел, чем гордиться! Ха-ха-ха-ха!

– Э, ты чего? – Вова дернул ее за рукав.

– Если ты немедленно не закроешь рот!... – Папа начал резко терять чувство собственного достоинства.

– Ну и что ты сделаешь? Убьешь меня? Думаешь, мне хуже будет? На! – Кристина швырнула на пол, под ноги отца, кухонный нож. – Слабо?! Да?! Убей – я тебе только спасибо скажу! Гамлеты, блин! Если, блин, – то, блин... Хоть бы один пальцем пошевелил, чтоб что-то сделать!