Текст книги "Юность, 1974-8"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
В. Крапива, Ю.Макаров
Дневник абитуриента
Рисунок Л. ЦЫКУНА.
Бабушкин день
Пора нам выбрать ребенку путь в жизни! – сказал папа.
– Может быть, ему стать врачом?.. – предложила мама.
– Почему он не может быть, как дедушка, педагогом? – спросила бабушка, которая всю жизнь свято верила, что дедушка был педагогом.
– Ребенку нужна настоящая специальность, – отпарировала мама. – С его данными он может быть артистом.
– Только клоуна в доме не хватало, – сказал папа и пообещал: – Поступишь – куплю мотоцикл.
«Чтобы убился», – заплакала бабушка.
– Если не артистом, то хоть физиком, как Семен Семеныч, – сказала мама. – Дачу себе построит.
– Семен Семеныч уже не физик, он уже на этом деле провалился, – бросил папа, – и теперь не скоро снова физиком станет.
– Пусть идет в университет, – вдруг встрепенулась бабушка, – хоть диплом получит.
В этот день верх одержала бабушка.
Я читал Фейхтвангера.
Папин день
Репетиторов нужно нанимать по физике и математике, – подсчитывала мама. – По русскому у него всегда пять было.
– Если бы я ему на заводе стального Пушкина для стенда не выточил, – сказал папа, – еще не известно, сколько бы Алла Михайловна ошибок в сочинении нашла.
– Из-за твоего Пушкина его чуть из школы не выгнали, – не сдавалась мама.
– Его репетиторы нам в копеечку влетят, – рассуждал папа. – Надо было в школе не дурака валять, а получать бесплатное образование!
– У нас лечение тоже бесплатное, – сказала бабушка, – а ревматизм все равно не проходит.
– Как хотите, – сдался папа, – нанимайте ему хоть сто репетиторов!
В этот день верх одержал папа.
Я читал Фейхтвангера.
Мамин день
Я сразу понял, что это жулик, – сказал папа.
– Я тоже почувствовала, что он не педагог, потому что он дедушки не знал, – сказала бабушка, которая всю жизнь свято верила, что дедушка был педагогом.
– То, что он дедушки не знал, это слава богу. Плохо, что он математики не знает, – возмутилась мама.
– Где вы его нашли? – заинтересовался папа.
– Мне кажется, это ты с ним пришел, – удивилась мама, – и сразу сел в карты играть.
– Тогда почему вы решили, что он учитель? – поднял брови папа.
– Потому что бабушка дала ему деньги за урок, – ехидно объяснила мама.
– Можег быть, ему у нас не понравилось? – спросила бабушка.
– Понравилось, – успокоила ее мама. – Жулики любят, когда им деньги дают.
В этот день верх одержала мама.
Я читал Ибсена, потому что после ухода репетитора Фейхтвангер пропал.
Мой день
Через два дня первый экзамен, а ты еще за учебники не брался! – кричал папа. – А может быть, он, как дедушка, все помнит! – кричала бабушка, которая свято верила, что дедушка все помнил.
– Не дай бог! – кричала мама, которая хорошо помнила дедушку.
– Учи логарифмы! – надрывался папа. – Сейчас логарифмы спрашивают.
– А раньше логарифмы не спрашивали? – съязвила бабушка.
– Тебя и сейчас не спрашивают, – вдруг сказанула мама. – Это ты его испортила.
– Я из-за тебя весь город на ноги поставил! – что есть силы кричал на меня папа.
– Получишь двойку!! – еще сильнее кричала мама.
– Не получишь мотоцикл!!! – из последних сил кричал папа.
«Вот и хорошо. Не разобьется», – тихо подумала бабушка и заплакала.
В этот день верх одержал я.
Я очень люблю своих родителей. Но что поделаешь, уже два года, как я работаю на заводе, где всю жизнь проработал дедушка. И хотя там мне совсем неплохо, в институт я все-таки когда-нибудь поступлю. Только сейчас мне некогда: я читаю Ибсена. Тоже хороший писатель.
Герман Дробиз
Робкие люди
Рисунки И. ОФФЕНГЕНДЕНА.
От одного преподавателя ушла жена, студентка. Он ее ревностью замучил. Не выдержала она и к своему папе ушла, к вдовцу-пенсионеру, бывшему учителю истории. Остался преподаватель один в квартире, уязвленный до глубины души. А тут – сессия. И принялся он зверствовать, на невинных студентах душу отводить. В том числе вкатил одному студенту первую в жизни пару.
Вышел тот из аудитории: весна, коридор от солнца звенит, в окна сирень дышит. А у него пара, первая в жизни. И самое страшное – родители. Особенно отец. Очень строгий…
Поплелся студент в аудиторию, духу набрался: «Разрешите пересдать». А преподаватель как рявкнет: «Вон с моих глаз!» Выскочил студент, думает: «Позвоню ему домой, вечером. В кругу семьи он, может, человечнее отнесется».
До вечера гулял по городу. И вот набирает номер… Преподаватель: «Да?» И вдруг чувствует студент – робость одолела. «Сейчас, – думает, – назовусь, а он трубку швырнет…»
Преподаватель: «Алло! Алло!» Пожал плечами, положил трубку.
Стоит студент в кабинке, придумывает, с чего начать, чтобы ему в ответ трубку не швырнули. Придумал: «Добрый вечер, уважаемый такой-то». Набрал номер… Только хотел свою замеча тельную фразу произнести, чувствует: не может. «Ну, – думает, – скажу эту фразу, а дальше? Нет, надо и вторую заранее придумать».
Преподаватель: «Алло! Алло!» Он сначала решил, кто-то из неисправного автомата звонит. Потом, что кто-то его разыгрывает. Но когда в третий раз вздох услышал, грустный такой, всамделишный вздох, понял: дело серьезное. Кто-то заговорить не решается. Какой-то робкий человек. Или сильно перед ним виноватый. И тут его осенило: жена звонит! Вернуться хочет, раскаивается. А решиться на разговор не может.
И такая радость его взяла, такое умиление, такая жалость, что вот сидит она там, у своего папочки, и мучается от гордости
«Некрасиво, – думает преподаватель. – Все-таки я мужчина, мне страдания легче достаются и дешевле обходятся. Я сам должен позвонить…» И тут же набирает номер. Но неожиданно вместо голоса жены слышит голос тестя.
Надо сказать, с этим тестем дружбы у него не получилось. Старичок оказался тихий, запуганный, но себе на уме. Сорок лет историю преподавал и за эти годы выработал в себе одновременно подозрительность и ехидство. Брак своей дочери он не одобрял. Впрямую, правда, не высказывался, но намекал прозрачно.
Тесть говорит: «Алё! Алё!» Хочет преподаватель сказать: «Здравствуйте, такой-то. Позовите к телефону такую-то». Хочет – и не может. А вдруг старик съехидничает? И без того уязвленное самолюбие уязвит?.. Так и не решился. Молча трубку положил.
И тесть положил. И задумался. Не понравилось ему, что кто-то молча трубку кладет. Слышал он, что так грабители действуют, чтобы убедиться, что в квартире никого нет.
А преподавателю стыдно стало за свою нерешительность, он снова позвонил. Тесть: «Алё! Алё!» И снова у зятя духу не хватило. Начал расхаживать по комнате, робость свою корить. «Хоть бы, – думает, – жена сама еще раз позвонила. Если только позвонит, первый крикну: «Люблю! Прости! Вернись!»
Тесть же окончательно понял: «Следят за квартирой, запугивают. Знают, что я старый, больной, сопротивляться не могу. А дочери дома нет, по скверам бродит, переживает дурацкую ревность своего супруга… Надо в милицию звонить».
Набрал ноль-два.
«Дежурный по горотделу слушает!» – Голос бодрый, упругий.
Услышал его старик и несколько смутился. «Что же я ему скажу? Что в квартиру ломятся? Не ломятся. Угрожают? Не угрожают. Что же? Звонят и молча трубку кладут».
«Алло, говорите!»– подбадривает дежурный.
Вздохнул старик и трубку положил. И как только положил, сразу пожалел. «Нет, – думает, – все-таки надо сказать. Так, мол, и так: столкнулся со странным фактом. Звонят и молчат. Скорее всего, ничего особенного. Но, может быть, в вашей милицейской практике известна банда, которая действует таким методом? Вот так и спрошу», – решил. И снова номер набрал.
«Дежурный по горотделу слушает».
И опять чувствует старик: морально не готов. Пока номер набирает– готов. А как слышит дежурного – не готов… Дышит старик в трубку, покашливает…
«Алло!» – кричит дежурный. «Что, – думает, – за ерунда? Обычно начинают жаловаться – не успеваешь ответить… А тут звонят и стесняются. – Ишь, – думает, – стеснительные какие». И тут же перестает о них, о стеснительных, думать. У него сейчас другое в голове: рецидивист Косое Рыло, месяц назад сбежавший из отдаленных мест, объявился в родном городе. Сведения путаные: то ли на добровольную сдачу склоняется, то ли налет на магазин готовит. Специальные бригады с утра город прочесывают, никак не могут Рыло найти. Хорошо бы он сам сдался…
И тут снова зазвонил телефон.
«Дежурный по горотделу!»
Дышит кто-то в мембрану, горлом булькает, а заговорить не решается. И вдруг дошло до дежурного: «Да ведь это Рыло звонит! Сдаться хочет, но в последнюю минуту духу не хватает. Ах ты, Рыло мое милое, могу тебя понять: по доброй воле обратно под стражу, да еще срок добавят. Ну, ничего, сейчас я тебе помогу».
«Рыло! – кричит дежурный. – Если решил сдаваться, – быстро иди сюда. Все равно найдем, лучше сам приди. Сдавайся, Рыло!»
Выслушал старик эту тираду и осторожно положил трубку. Даже обрадовался, что заговорить не успел. Они там какое-то Рыло ищут, наверное, опасного преступника. А он с такими пустяками. Решил: подожду, пока это Рыло сдастся, тогда позвоню.
А в это время преподаватель ходит по комнате, как гипнотизер по сцене. На телефон смотрит, заклинает: позвони. Я не гордый, я первый скажу…
В это же самое время студент в будке клянет себя за нерешительность. «Ну и мозгляк я, – думает. – В мои годы люди полками командовали…» Поднатужился, ка-ак наберет номер! Но ничего не успел сказать: навстречу ему – истошный крик: «Наташа! Вернись, я люблю тебя! Слышишь? Люблю!»
Студент с испугу трубку выронил. «Ой-ей-ей, – думает, – вот это попал. Надо подождать, пусть сначала эта самая Наташа позвонит».
А преподаватель услышал гудочки, думает: «Как-то я не так сказал, на излишней истерике. Надо самому позвонить и объясниться»
Тесть к этому времени немного успокоился: звонков больше нет. Скорее всего, дочь с прогулки звонила, с неисправного автомата. Успокоился старик и сел перечитывать исторический роман Вальтера Скотта. Хорошо пишет Вальтер Скотт! И тут опять раздается звонок.
Смотрит старик на телефон. Телефон тарахтит. Старик смотрит. «Господи, – думает, – нельзя же гак пугаться. Скорее всего, дочь звонит». Взял трубку. А там тишина. Не ожидал преподаватель снова на тестя нарваться, запнулся. Упало у тестя сердце: ОНИ звонят. Что делать? На милицию никакой надежды. Там не до него. Рыло ловят… И вдруг придумал. Придумал и говорит:
«Вот что, уважаемый. Если вы считаете, что у нас в квартире, кроме меня, старика, и моей дочери, никого нет, то сильно заблуждаетесь. Можете представить, у нас со вчерашнего дня проживает молодой человек, мастер спорта» – тут тесть задумался: по боксу или по борьбе? «Мастер спорта, – говорит, – по борьбе и по боксу!»
И положил трубку. Доволен старик: обманул налетчиков. Какой им смысл на такую квартиру налетать, где мастер спорта проживает, и, главное, сразу по борьбе и по боксу? Повеселел он и со спокойной душой к Вальтеру Скотту вернулся.
А побледневший зять как стоял с трубкой возле уха, так и окаменел. Вот это да! Он думал, она страдает, а она мужика привела. Молодого! Мастера спорта. По борьбе. Да еще и по боксу… Конечно, он такому молодцу не конкурент…
Как во сне уронил он трубку, зарыдал и повалился на диван.
Прошло полчаса. Студент решил снова позвонить.
«Ната? – спрашивает преподаватель осевшим голосом. – Можешь подавать на развод».
Повесил студент трубку: с преподавателем сегодня, ясное дело, все кончено. На новый подвиг надо настраиваться: отцу звонить.
«Нет, – думает дежурный горотделе, – все-таки надо товарищу полковнику сообщить, что вроде бы Рыло позванивает. Правда, товарищ полковник находится дома, отдыхает. Но если не ввести в курс дела, еще больше рассердится. Надо звонить…»
«Да?» – спрашивает полковник и сопит тяжело. Чувствуется, человек по какой-то там своей, домашней, причине вот-вот взорвется.
Медлит дежурный, что-то не в духе начальник.
«Валерка! – зарычал полковник. – Ты где шляешься, подлец?»
Дежурный трубку – хлоп на рычаги. Опять товарищу полковнику сын нервы мотает. В таком состоянии бесполезно докладывать: разнесет.
Студент погулял немного, духом окреп и сам с собой поспорил, что с отцом с первого раза заговорит. Вошел в будку, набрал номер:
«Папа, это я. Ты, папочка, только не ругайся…»
«Знаю, – мрачно отвечает отец. – Экзамен завалил».
«Как ты догадался?»
«Догадаться нетрудно, – горько усмехается отец. – Если ты только со второго раза осмелился голос подать. Иди домой».
Про «второй раз» студент не понял, а только подумал: «Правильно в милиции подчиненные про отца говорят – строгий, но догадливый». Представил, как в дом войдет, и подумал: «Догадливый, но строгий…»
Косое Рыло с утра скрывался в пригородном совхозе, в цветущем яблоневом саду. Поздно вечером, когда стемнело, пробрался он в совхозную контору и сел к телефону. Рыло был фаталист и наиболее важные решения принимал по принципу «орел – решка». И на чем ни гадал, все выпадало: к добровольной сдаче.
Сел он к телефону, собрался в милицию звонить. И вдруг решает: «А ну, в последний раз. Звоню по произвольному номеру. Мужской голос ответит – сдаюсь. Женский – иду совхозный магазин брать».
Накрутил он на диске произвольный номер. Долго никто не подходит. Наконец, щелк – берут трубку. И слышит Рыло печальный мужской голос:
«Наташа?.. Ты меня любишь?»
«Люблю, – ответил Рыло. – Со страшной силой люблю».
Дал отбой и набрал ноль два.
г. Свердловск.
Главный редактор Б. Н. ПОЛЕВОЙ
Редакционная коллегия:
Г. АЛЕКСИН,И. АМЛИНСКИЙ, В. И ВОРОНОВ
(зам. главного редактора), В. Н. ГОРЯЕВ,
Д. ДЕМЕНТЬЕВ
(зам. главного редактора), Л. А. ЖЕЛЕЗНОВ (отв. секретарь), К. Ш. КУЛИЕВ, Г. А. МЕДЫНСКИЙ,
Ф. ОГНЕВ,Н. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ, М. П. ПРИЛЕЖАЕВА,
Художественный редактор Ю. А. Цишевский.
Технический редактор Л.К. 3ябкина.
На 1—4-й стр. обложки рисунок К. БОРИСОВА.
Адрес редакции:
101524, ГСП. Москва. К-6.
Улица Горького, № 32/1.
Телефон редакции 251-32-83.
Рукописи не возвращаются.
Сдано в набор 29/V—1974 г. А 00256
Подп к печ. 10/VII —1974 г. Формат 84x1081/16. Объем 12,18 усл. печ. л. 1 7.62 учетно-изд. л. Тираж 2 600 000 экз. Изд. № 1715. Заказ № 2328.
Ордена Ленина и ордена Октябрьской Революции типография газеты «Правда» имени В. И. Ленина. 125865. Москва. А-47, ГСП, ул. «Правды». 24.
В. СИДОРОВ. Пора безоблачного неба.
