Текст книги "Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

В результате, однако, закон оказался не на стороне Фраункнехта. 23 апреля 1971 г. он был признан виновным в промышленном шпионаже и в разглашении военной тайны. Его приговорили к четырем с половиной годам тюрьмы. Позднее инженер признался, что в тот момент он ожидал получить полный, двадцатилетний срок – максимальный по этой статье.

Фраункнехт провел эти годы в тюрьме Басле, где к нему продолжали относиться как к особенному заключенному.

В октябре 1971 года, через семь месяцев после того, как он начал отбывать свой срок, Фраункнехт обратил внимание на небольшую заметку в одной из газет. Заметка касалась первого испытательного полета нового израильского самолета, который получил наименование «Нешер» («Орел»), Из этой заметки, а также из других сообщений, которые появились в газетах в последующие дни, Фраункнехт понял, что речь шла об израильском варианте «Миража», чертежи которого он помог получить израильтянам.

Когда Фраункнехт наконец вышел из тюрьмы, один из израильских друзей пригласил его вместе с женой к себе в гости. Этот визит «совпал» с торжеством, посвященным первому публичному показу гордости израильской авиастроительной индустрии – истребителя-бомбардировщика «Кфир» («Молодой лев»). На демонстрацию сверхзвукового самолета прибыли журналисты со всего мира. И все они немедленно узнали в этом самолете «родного брата» французского «Миража-5».

Военный эксперт из ФРГ, толкнув в бок своего коллегу из Франции, сказал: «Сын “Миража”».

Стоявший невдалеке невысокий человек с коротко подстриженными волосами и бледным лицом услышал шутку и слегка улыбнулся. Альфред Фраункнехт лучше, чем кто-либо еще из присутствовавших, понял смущение француза, вызванное словами его коллеги. До сих пор французы очень тяжело переживают случившееся.

Когда «Кфир» взлетел в небо над Тель-Авивом, Фра-ункнехт почувствовал особенную гордость, увидев результаты своего труда. Но гордость эта была с примесью горечи: Фраункнехт вдруг понял, что слава шпиона – это слава одиночки.

Он ожидал, что в Израиле его будут встречать оркестрами и букетами цветов. Однако он был просто проигнорирован израильскими официальными лицами. Казалось, никто не знал, кто он такой. Правительство даже не оплатило его проезд в Израиль – это сделал владелец отеля, симпатизировавший Фраункнех-ту. Единственный правительственный чиновник, с которым ему удалось встретиться, сказал ему по секрету, что ни Моссад, ни любое другое правительственное учреждение не признают его роли в создании «Кфира». Признанием заслуг Фраункнехта они сознаются в том, что ведут шпионаж на территории Швейцарии.

Уже в Швейцарии один знакомый адвокат сказал Фраункнехту:

– Ну, что же, это совершенно естественно для разведки. Никто никогда ничего не признает.

Альфред и Элизабет Фраункнехты живут теперь в пятикомнатном домике на улице Флора в швейцарской деревеньке Аардорф, недалеко от Винтертура.

Соседи называют их дом «маленький Израиль» благодаря многочисленным книгам и сувенирам из этой страны, которые присылают бывшему инженеру его почитатели. Есть также книги на немецком, французском и английском языках; стаканы, присланные стеклодувами Хеброна. Но на самом видном месте – подарок ВВС Израиля: альбом с фотографиями.

В кафе, расположенном рядом с его домом, Альфред Фраункнехт пользуется необычайной популярностью.

Несмотря на судимость, его приятели относятся к нему с благоговением. Как сказал один из них, «его единственным, на наш взгляд, преступлением, было то, что он позволил себя схватить! Обычно мы, в Швейцарии, не прощаем такого рода преступления, но для Альфреда Фраункнехта мы делаем исключение».

Выйдя из тюрьмы, Альфред поменял несколько мест работы. Теперь он занимается изобретательством. Одно из его наиболее удачных изобретений – дешевый кондиционер воздуха для маленьких автомобилей.

Но особое удовлетворение ему принесло другое изобретение. Это – устройство, используемое в офисах для автоматического скрепления ненужных документов прямо в корзинах, куда они складываются, и для последующего их удаления оттуда. Бережливые швейцарские бизнесмены приобрели уже более 15 тысяч таких полезных приспособлений.

Не так давно Фраункнехт направил образец этого приспособления в министерство обороны Франции. К сожалению, там никто не оценил его изобретение: его не поблагодарили и не вернули приспособление. До сих пор в этом учреждении очень болезненно воспринимается все, что связано с ненужными документами.

Фраункнехт по-своему воспринимает невежливость французов.

– Это на них похоже, – говорит он. – А говорят, у швейцарцев нет чувства юмора!

Шпионаж против Израиля

В то время как Моссад неусыпно следил за тем, что происходило во враждебных Израилю странах, иностранные разведки не ослабляли своего внимания к Израилю. Поэтому Моссад, как и другие разведывательные израильские службы, вел непрерывную войну против разведок государств – противников Израиля.

В следующих главах говорится лишь о нескольких контрразведывательных операциях, которые были осуществлены при участии Моссад.

Израиль Беэр – друг Бен-Гуриона

Израиль Беэр, или «Пипке», как все звали его за глаза, бурно негодовал по поводу вызова, полученного им от Исера Харела. Он получил записку, написанную в категорическом тоне, не допускавшем никаких возражений: «Зайдите ко мне в кабинет!»

Общепризнанный в Израиле эксперт по военным вопросам и ближайший друг самого Бен-Гуриона, Беэр был заметной фигурой в политической жизни еврейского государства. Эмигрировав в Палестину из Австрии в 1938 году, он вступил в подпольную армию «Хагана» и прослужил в ней много лет. Имея прекрасные аналитические способности и блестящее-военное образование, он легко продвигался по службе, быстро дослужившись до полковника[41]41
  Беэр был самым молодым полковником в израильской армии.


[Закрыть]. В конце Войны за независимость Беэр был назначен на должность начальника оперативного отдела генерального штаба израильской армии. Его частенько видели рядом с Бен-Гурионом на официальных церемониях.

В 1950 году Беэр, выйдя в отставку, занялся политической деятельностью, сохранив, однако, интерес к военной сфере и хорошие контакты среди сотрудников министерства обороны Израиля. Он присутствовал на сверхсекретных заседаниях в генеральном штабе, имел доступ к любой информации[42]42
  По некоторым данным, Беэр занимал также посты заместителя начальника военной разведки и офицера связи между израильской и английской разведками.


[Закрыть]. Планы передвижения войск, проекты секретных документов, касающиеся обороны Израиля, проходили через Беэра. В 1955 году его попросили написать официальную историю Войны за независимость, предоставив специальное помещение в здании министерства обороны, где он мог работать.

Известность Беэра как военного эксперта распространилась далеко за пределы Израиля. Он читал лекции по военному искусству в ряде европейских стран, в частности в ФРГ, где произвел глубокое впечатление lia таких крупных политических деятелей, как Франц Йозеф Штраус и генерал Рейнгардт Гелен, возглавлявший в то время разведку Западной Германии.

Выступая с лекциями перед молодежной аудиторией в ходе поездки по ФРГ, Беэр напоминал им о долге перед родиной, о необходимости превратить страну в сильное демократическое государство перед лицом «коммунистической угрозы, исходящей с Востока».

Блестящий анализ стратегии, необходимой в условиях войны в Европе, принес Беэру заслуженный авторитет среди высокопоставленных военных в руководстве НАТО. Официальные представители министерства обороны Франции открыто превозносили его глубокое понимание военных проблем.

Вот почему, когда осенним вечером 1960 года Беэр был вызван к Исеру Харелу в столь категоричной форме, он почувствовал только раздражение: тон записки не соответствовал столь важной фигуре, какой был Беэр. Поэтому он даже не пытался скрыть чувство раздражения, войдя в кабинет Исера Харела с сигарой в зубах и плюхнувшись без приглашения хозяина в кресло напротив стола шефа Моссад. Стряхнув пепел с сигары небрежным щелчком большого пальца, он наклонился вперед и сказал: «Давайте прямо к делу. Я спешу!»

Исер посмотрел в немигающие глаза лысого профессора Беэра. Буквально все на лице пришедшего, вплоть до его желтых усов со следами пепла от сигары, выражало презрение к Харелу. Цо Исер был не из тех, кого можно смутить. Он продолжал изучать лицо Беэра, затем задал два коротких, но многозначительных вопроса: «Почему вы продолжаете посещать Восточный Берлин? Для чего вы ездили в Польшу?» Затем Харел властно повысил голос: «Я вас уже предостерегал против связей с коммунистами». Грохнув кулаками по столу, Исер буквально взорвался: «Я в последний раз предупреждаю тебя, Беэр! Я запрещаю тебе ездить в Европу!»

Услышав эти слова, профессор резко вскочил на ноги. Никто, даже премьер-министр Израиля Бен-Гурион, не позволял себе говорить с ним в таком тоне. «Не суйтесь не в свое дело! – крикнул он Исеру на прощание. – Я буду жаловаться премьер-министру. Более того, я пожалуюсь на вас партийному руководству!» С этими словами он выскочил из кабинета Харела.

Несколько минут шеф Моссад сидел, молча раздумывая над происшедшим. Уже в течение нескольких лет у него было предчувствие, не подкрепленное ничем, кроме интуиции, в отношении Беэра. В свое время Исер отметил про себя, что во время корейской войны именно Беэр написал несколько антиамериканских статей. Харел также знал, что Беэр, хотя и состоявший в настоящее время в партии МАПАЙ, которую возглавлял Бен-Гурион, ранее входил в более радикальную партию левого направления МАПАМ. В то время профессор занимал прокоммунистическую позицию и много спорил с представителями более умеренных взглядов в этой партии, которую он в конце концов покинул. Только по прошествии некоторого времени он присоединился к правящей коалиции Бен-Гуриона. Новым лозунгом Беэра стал: «Да здравствует Бен-Гурион, и делайте что хотите!»

Исер не имел ничего против членства Беэра в разных партиях, но он спрашивал себя, как человек может так решительно и быстро менять свои политические взгляды на диаметрально противоположные. Сам шеф Моссад не принадлежал ни к одной политической партии, но у него были твердые убеждения. А оппортунизм Беэра казался ему крайне подозрительным.

Теперь сидя в своем кабинете, который только что так стремительно покинул Беэр, Харел вновь и вновь размышлял над словами профессора. Что означало предупреждение, которое он бросил ему на прощание: «Я сообщу о вас руководству партии»? Беэр прекрасно знал, что Исер не является членом ни одной партии. Ну а если бы он принадлежал к партии МАПАЙ, возглавляемой Бен-Гурионом? Израиль – демократическое государство, люди свободны вступать в любую партию, и никто не может контролировать их частную жизнь.

Харел был удивлен не только содержанием странного заявления, сделанного Беэром, но и тем, каким тоном оно было высказано. Подобный тон скорее можно было услышать от человека, не умеющего управлять своими эмоциями, чем от Беэра, которого все знали как здравомыслящего и хладнокровного политика.

Израиль Беэр не выходил у него из головы, и Исер решил рассказать о своих сомнениях Бен-Гуриону.

Он уже высказывал свои опасения премьер-министру, но последний доверял теперь Беэру более чем когда-либо. По-видимому, Бен-Гурион считал, что Харел просто-напросто завидует авторитету и уважению, которыми пользуется Беэр. Тем не менее Исер немедленно отправился к своему начальнику и изложил ему причины своих подозрений относительно Беэра.

«Беэр интересуется военной информацией, которая никоим образом не касается его. В ходе своего путешествия по Европе он посещал коммунистические страны. Он находится в дружеских отношениях с советскими дипломатами, работающими в Израиле, и слишком часто встречается с ними. В последнее время изменился образ жизни профессора. Он часто бывает в ночных клубах в Тель-Авиве, где тратит больше денег, чем зарабатывает. Когда недавно Беэр был в Мюнхене, он оплатил вексель на 200 долларов. Кроме того, он покупал себе и своим любовницам (некоторые из них весьма подозрительные особы) множество дорогих вещей. В настоящее время Беэр находится в весьма плохих отношениях со своей женой Ривкой и поэтому проводит все вечера в барах, где сильно напивается. Он завсегдатай таких баров, как «Атом» на улице Бен-Иегуда». Голос Исера звучал осуждающе. Он никогда не одобрял такого образа жизни. «Мне совершенно ясно, – продолжал он, – что Беэр сейчас находится в положении человека, который испытывает на себе давление, подобное тому, которое испытывают агенты, ведущие двойную жизнь. Недавно профессор был вовлечен в публичный скандал: муж женщины, с которой Беэр поддерживает интимную связь, ударил его по лицу и выбил несколько зубов».

Незадолго до этого Беэр сказал Бен-Гуриону, что лишился зубов в автомобильной катастрофе, и премьер-министр ему поверил. Доводы Исера оказались для Бен-Гуриона неубедительными, и он холодно сказал: «Это твоя работа – подозревать всех. Что касается меня, то я полностью доверяю Беэру».

На этом их разговор закончился, но не закончилось дело, за которое взялся Харел. Одним из его величайших достоинств было то, что Исер никогда не был простым исполнителем воли Бен-Гуриона. Более слабый человек на его месте, вероятнее всего, оставил бы в покое профессора, который находился в дружественных отношениях с самим премьер-министром. Харел же выбрал иную тактику поведения: он приказал своим сотрудникам усилить наблюдение за Израилем Беэром. Специальная исследовательская группа взялась за проверку прошлого Беэра с целью отыскания «черных пятен» в его биографии, проверку всего того, что он рассказывал о себе своим друзьям и коллегам.

Это случилось ночью 28 марта 1961 г., спустя восемь месяцев после известного разговора Исера Харела и Израиля Беэра в кабинете шефа Моссад. Был день еврейской Пасхи, наиболее почитаемый праздник в Израиле – освобождение евреев из рабства и исход их из Египта. В еврейских семьях всего мира в этот день садились за стол и ели традиционное пасхальное блюдо – седер, за которым обычно рассказывали историю об освобождении евреев.

В восемь часов вечера из дома на улице Брандей-сса, 67, в Тель-Авиве вышел человек. Вечер был теплый, только прохладный бриз заставил его застегнуть куртку. В руках он держал портфель. Человек быстро шел вниз по улице, постоянно оглядываясь по сторонам, как бы желая убедиться, не следует ли кто за ним. Он свернул в боковую улочку и остановился в тени телефонной будки. Несмотря на то что незнакомец прошел не более ста метров от дома, было видно, что он запыхался. Остановившись на минуту, чтобы перевести дыхание, человек снова оглянулся вокруг. Не заметив никого поблизости, он устремился к небольшому кафе, расположенному в конце улицы.

Владелец кафе восседал за стойкой бара и был очень рад первому посетителю за весь вечер. Пришедший заказал коньяк и устроился за столиком в углу, куда не попадал свет ярких уличных фонарей. Портфель он положил на стул рядом с собой. Владелец кафе попытался завязать с посетителем беседу, но тот отвечал кратко, всем своим видом показывая, что не склонен к разговору. Закурив сигарету, он нервно взглянул на часы.

Примерно через пять минут в кафе вошел еще один посетитель. Он был одет в темный костюм и широкополую шляпу. Кивнув головой сидевшему за столом, новичок устроился напротив него. Они не сказали друг другу ни слова. Через минуту пришедший взял портфель и вышел из кафе. Еще через некоторое время первый посетитель встал из-за стола и расплатился за выпивку.

Выйдя на улицу, опять осмотрелся по сторонам и пошел домой. Он проделал тот же самый маршрут, но на этот раз в руках у него ничего не было. В свой дом он вошел уже спокойно, не оглядываясь. Войдя в квартиру, человек направился в библиотеку, где на полках стояли книги на многих языках. Он сел в кресло и стал ждать.

В полночь тишина на улице Брандейсса была нарушена шумом автомобиля, ехавшего на большой скорости. Он остановился напротив дома № 67. Из него вышел незнакомец в шляпе – второй посетитель кафе. В руках он держал все тот же портфель. Поднявшись по лестнице, человек без стука вошел в квартиру. Было очевидно, что его ждали. Было очевидно и то, что он рассчитывал пробыть здесь недолго, поскольку оставил мотор невыключенным…

В доме Исера Харела зазвонил телефон. Хозяин сразу поднял трубку – он ждал звонка. Харел сразу узнал голос одного из своих старших сотрудников. Звонивший имел все основания беспокоить своего начальника в этот праздничный день. «Наш человек только что встречался с русским связным. Второй раз за сегодняшний вечер. Они встретились в кафе, которое вы знаете. У нашего человека был портфель, он передал его связному, после чего они расстались. Я проследовал за нашим человеком до его дома и сейчас нахожусь поблизости. Русский только что вошел в его дом с портфелем, который получил в кафе. Сейчас он в квартире нашего человека».

Исер был в сильном волнении, хотя и не удивился услышанному. В доме № 67 по улице Брандейсса проживал Израиль Беэр. Харел решил, что наступило время действовать, но по всем правилам и с величайшей осторожностью. Если арестовать профессора сейчас, схватив на месте преступления во время передачи документов советскому дипломату – первоклассному разведчику, это вызовет крупные международные осложнения и может привести к падению правительства Бен-Гуриона.

Исер Харел решил не предпринимать ничего до тех пор, пока советский дипломат не покинет дом Беэра. Тем временем он приказал своему сотруднику получить ордер на арест Израиля Беэра и разрешение на обыск. Все нужно делать законно либо не делать вовсе.

После окончания разговора со своим сотрудником Исер Харел снова взял телефонную трубку и позвонил Бен-Гуриону. Их беседа длилась не более десяти секунд. Исер просто сказал: «Я начинаю акцию против Израиля Беэра». Бен-Гурион ответил: «Делайте свое дело». На этом разговор закончился.

В 2 часа 30 минут Израиль Беэр сидел в своей библиотеке. Кожаный портфель лежал рядом на столике, там, где его оставил, уходя, ночной посетитель. Содержимое портфеля оставалось нетронутым. Внезапно кто-то постучал в дверь. Беэр не успел не только спрятать портфель, но даже встать со своего старинного кресла, как дверь с грохотом открылась. Одного хорошего удара хватило, чтобы выбить замок.

Семь человек ворвались в комнату и встали вокруг человека, прямо сидевшего в кресле. Один из вошедших тихо сказал: «Вы арестованы. У нас есть ордер на обыск». Беэр заметил, что старший офицер смотрит на его портфель. Он спокойно ответил словами Бен-Гуриона, сказанными Харелу несколькими часами ранее по телефону: «Делайте свое дело».

Беэр не впервые видел офицера контрразведки, который разговаривал с ним: они иногда встречались на службе. Беэр попросил разрешения закурить.

Офицер, конечно, знал, что арестовывает человека, занимающего высокое положение в стране. Беэр читал лекции в военном училище, где проходили подготовку офицеры сухопутных войск, был полковником запаса, советником министра обороны и самого премьер-министра. Сотрудники Моссад, прибывшие арестовывать Беэра, с трудом верили, что он советский шпион. Может быть, они совершают ошибку? Они уже готовы были поверить в это.

Однако их сомнения моментально рассеялись, когда возглавлявший операцию офицер открыл лежащий на столе портфель. В нем находились совершенно секретные документы, включая подробный список израильских заводов, производящих военное снаряжение. И в довершение всего они увидели личный дневник Бен-Гуриона. Премьер-министр передал его на время Беэру, когда профессор решил написать серию статей о взглядах Бен-Гуриона на правление и лидерство. Однако в дневнике были и государственные секреты, не известные даже некоторым членам кабинета министров Израиля. Беэра немедленно препроводили в тюрьму.

Когда Исер Харел передавал Бен-Гуриону его дневник, премьер-министр устало сказал: «Я был окружен лжецами». Все происшедшее выбило его из колеи. Исер воздержался от того, чтобы напомнить о своих подозрениях насчет Беэра, возникших еще в 1953 году. В свое время было задокументировано, что он и Моше Даян выступали против возвращения Беэра на действительную военную службу. Но тогда Беэр использовал свои дружеские отношения с Бен-Гурионом, чтобы занять пост официального советника министра обороны и получить доступ ко всем его документам.

Теперь Исер Харел был уверен, что Беэр работал на Москву в течение многих лет. Однако в первые дни после задержания Израиль отказывался давать показания. Он лишь повторял свою биографию, не раз уже рассказанную друзьям и коллегам.

Согласно его версии, Беэр родился в 1912 году в Вене. Его родители эмигрировали в Соединенные Штаты, но вскоре вернулись в Европу. Беэр изучал гуманитарные науки и немецкую литературу в Венском университете, где, по его словам, учился у Макса Рейн-гардта, весьма популярного в театральных кругах.

Еще в университете Беэр присоединился к группе студентов, которые участвовали в борьбе против диктаторского режима Энгельберта Дольфуса[43]43
  Э. Дольфус (1892–1934) – федеральный канцлер Австрии с 1932 г. В марте подписал Римские протоколы, поставившие политику Австрии в зависимость от Германии. Убит сторонниками аншлюса.


[Закрыть] и в уличных схватках с фашистами в 1934 году. Он посещал также известную военную академию в Винер-Нойштадте и служил офицером в австрийском шуцбунде[44]44
  По некоторым данным, Беэр командовал батальоном.


[Закрыть].

В 1936 году, говорил Беэр, он уехал в Испанию, где в составе интернациональной бригады сражался против фашистов во время гражданской войны. Израиль был назначен инструктором, так как имел военную подготовку. Он познакомился со всеми коммунистами, занимавшими военные посты. С ними он принимал участие в битвах при Мадриде и Гвадалахаре, в жестоких схватках при Теруэле[45]45
  По некоторым данным, Беэр командовал батальоном


[Закрыть]. В начале 1938 года, когда казалось, что война уже проиграна, Беэр бежал из Испании. Ему предложили продолжить военное образование в Москве.

Однако он решил возвратиться в Вену. Именно там Беэр попал под влияние идей сионизма и вскоре эмигрировал в Палестину. С вызовом Израиль сказал следователям: «Это моя жизнь, которую вы все знаете».

На четвертый день допросов Беэра навестил сам Исер Харел. Он посмотрел прямо в лицо Израилю, так же как на их встрече несколько месяцев назад, и спокойным, но твердым голосом проговорил: «Я знаю, что вы советский шпион. Скажите мне правду. Если вы будете сотрудничать с нами, то это будет лучше для всех, в том числе и для вас. Расскажите мне вашу биографию».

Беэр поведал историю своей жизни еще раз. Когда он кончил, Исер холодно заметил ему: «Вы лжец. Мы не могли отыскать какие-либо следы ваших родителей в Австрии. Если у вас родители были евреями, как вы нам тут рассказываете, почему они не подвергли вас обряду обрезания? Мы проверили все архивы в Австрии. Вы никогда не были в числе студентов, боровшихся на баррикадах. Вы никогда не получали степени доктора, как вы ранее заявляли, и даже не посещали университет. Вы не учились в военной академии, потому что в то время евреям не разрешалось поступать в подобные заведения. Австрийские власти проверили списки учащихся академии и не обнаружили там вашей фамилии. В архивах шуцбунда также нет данных о вашем членстве в этой организации. Мы просмотрели списки личного состава интернациональных бригад, и там нет какого-либо упоминания о вас. В действительности вы никогда не воевали в Испании и никогда не участвовали ни в одной военной кампании где-либо. А теперь скажите мне, кто вы? Я хочу знать правду».

Беэру стало ясно, что Моссад знал о нем все. Он был подавлен. В следующие три дня Израиль рассказал о своей шпионской деятельности.

Исер подозревал, что Беэр был завербован Москвой вскоре после Суэцкой кампании 1956 года и с этого времени должен был передавать всю информацию, которая проходила через его руки. Когда французы стали поставлять Израилю вооружение, Беэр передавал информацию о видах оружия и его количестве весьма подробно. То же самое он делал и в отношении вооружения, получаемого из ФРГ. Он собирал информацию о роли Западной Германии в НАТО во время своей поездки в эту страну. Вероятно, начальство Беэра в Москве интересовалось и научными исследованиями, проводимыми в Израиле, в особенности в области создания ядерной технологии.

Но даже когда Беэр начал давать показания, он продолжал смешивать реальность и вымысел. Все, что он рассказал, было проверено как самими сотрудниками Моссад, так и их коллегами в Израиле и Европе (включая коммунистические страны). Некоторые его признания были опровергнуты в результате кропотливой работы этих сотрудников.

Процесс над Беэром начался в июне 1961 года. Из-за того что в ходе его могли быть преданы гласности сведения, представлявшие государственную тайну, судебные заседания были закрытыми. Даже в момент выхода этой книги данные о том, что же все-таки получила от него Москва, остаются секретом. Известно, однако, что он передал Советскому Союзу планы о тактике воинских подразделений, списки секретных военных объектов, а также информацию о поставках Израилю иностранного военного снаряжения.

На суде Беэр в свое оправдание ссылался на то, что делал все это из чувства патриотизма. «По моему мнению, нужно было сделать все, чтобы Израиль не попал в зависимость от западных держав, – говорил он. – Я верил в одно: Израиль должен быть союзником коммунистических стран. Я никогда не предавал Израиль, а только старался его спасти. Все мои усилия были направлены на выход страны из политической блокады».

Израиль Беэр был приговорен к десяти годам тюремного заключения. Однако при вторичном рассмотрении дела срок увеличили до пятнадцати лет.

Во время пребывания в тюрьме Шатта в Джордан-Велли Израиль написал книгу, в которой оправдывал свою деятельность, ссылаясь на идеологические мотивы. Он снова утверждал, что старался служить интересам Израиля. Его руководство в СССР в отличие от израильтян, которые в случае провала их агента (вспомним дело Лотца) делали все для его спасения, не предприняло никаких шагов, чтобы как-то помочь Беэру и попытаться освободить его из тюрьмы. Он оставался в тюрьме до мая 1968 года, когда перенес инфаркт и вскоре скончался.

Израиль Беэр так и не признался, кем он был в действительности. Беэр не говорил даже о том, что работал на КГБ. Но по тому, как он был блестяще внедрен в израильское общество, можно было узнать почерк советской разведки. С самого момента ее возникновения, а именно в 1917 году, советскими властями было принято решение о превращении Палестины, находившейся под британским мандатом, в главный центр шпионажа. Выполнению поставленной задачи в немалой степени способствовало большое число иммигрантов-евреев из Польши и России. Многие из них по натуре были идеалистами и соединяли страстную приверженность к сионизму с не менее сильной верностью социализму, что и облегчило внедрение агентов секретных служб в этой стране, а также помогло завербовать некоторых иммигрантов.

Позже, в 30-х годах, когда после прихода к власти Гитлера в Палестину хлынул поток еврейских иммигрантов из Германии и Австрии, их ряды пополнили советские агенты, говорящие по-немецки. Вероятно, Израиль Беэр был среди этой «второй волны» советских шпионов.

Беэр считался одним из наиболее ценных агентов на Ближнем Востоке, поэтому его легенда готовилась с особой тщательностью. Только после ареста Беэра сотрудники Моссад обнаружили, что в Австрии действительно проживал некий человек, которого звали Израиль Беэр. Это был бедный студент-еврей, лишь очень отдаленно напоминавший того агента, который позднее стал близким другом Бен-Гуриона. Однако настоящий Израиль Беэр исчез в 1938 году, именно тогда, когда агент-Беэр переехал в Палестину, и больше о нем ничего не слышали.

Руководство советской разведки ждало почти двадцать лет – невероятно большой срок! – прежде чем позволить своему агенту начать действовать. Ясно, что на него возлагались большие надежды, и он оправдал их. Из Тель-Авива Беэр передал бесчисленное множество секретной информации в Москву.

Однако вплоть до настоящего времени неизвестно настоящее имя Беэра. Откуда он приехал? Как его завербовали? Кто руководил им? Ответы на эти вопросы похоронены в архивах КГБ и в могиле агента, который называл себя Израиль Беэр.