Текст книги "Карл Великий: реалии и мифы"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Александр Назаренко,Елена Мельникова,Т. Джаксон,Андрей Глебов,Вера Зверева,Владимир Рыбаков,Василий Балакин,Максим Горелов,Олег Ауров,Марк Юсим
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Литература

Мельникова E. A. Образование Датского государства (VIII – середина XI в.). Эпоха викингов // История Дании. М, 1996. T. 1.

Barnes G. The Riddarasôgur: a Medieval Exercise in Translation // Saga-Book of the Viking Society, 1977. Vol. XIX. № 4. P. 403–441.

Chadwick H. The Heroic Age. Cambridge, 1967.

Clover C. J. Scene in Saga Composition // ANF. 1984. B. 89. P. 58–83. Clover C. J. & Lindow J. Old Norse-Icelandic Literature: a Critical Guide. Ithaca, London, 1985.

Foote P. The Pseudo-Turpin Chronicle in Iceland. London, 1959.

Halvorsen E. F. The Norse Version of the Chanson de Roland // Bibliotheca Amamagnæana. Copenhagen, 1959. Vol. XIX.

Janzén A. Personnamn. Stockholm, 1947.

Kalinke M. E., Mitchell P. M. Bibliography of Old Norse-Icelandic Romances. Ithaca, 1985 (Islandica, vol. XLVI).

Lind E. H. Norsk-islàndska dopnamn och fingerade namn frân medeltiden. Uppsala, 1910. H. 5. Sp. 676–677.

Lukman N. Holger Danske // Kulturhistorisk Leksikon for nordisk Meddelalder. Kobenhavn, Oslo, Malmô, 1961. В. VI. Sp. 634–637.

Owe J. Svenskt runnamnregister. Stockholm, 1993.

Rossenbeck K. Die Stellung der Riddarasôgur in der altnordischen Prosaliteratur. Eine Untersuchung an Hand des Erzàhlstils. Bamberg, 1970.

Rothe L. A. Om Holger Danske. Kobenhavn, 1847.

Schlauch M. Romance in Iceland. L., 1934

Simek R., Pâllson H. Lexikon der altnordischen Literatur. Stuttgart, 1987.

Stephen G. N., jr. Formulaic Diction and Thematic Composition in the Chanson de Roland // Studies in the Romance Languages and Literatures, 1962. № 36. P. 1–56.

В. Д. Балакин
Карл Великий и империя Оттонов

Ахен, любимая резиденция Карла Великого, в мае 1000 г. стал местом невиданного происшествия. Юный император Оттон III велел искать в дворцовой капелле могилу Карла, о точном месторасположении которой не знали с тех пор, как здесь в конце IX в. похозяйничали норманны. Когда удалось ее обнаружить под мраморным троном в западном портале капеллы Св. Марии, он распорядился вскрыть гроб и взял из него золотой нашейный крест, а также кусочки еще не истлевшей одежды боготворимого им императора. Многие осудили этот поступок Оттона III, как святотатство, а составитель «Хильдесхаймских анналов» пошел еще дальше, истолковав его безвременную кончину спустя полтора года, как расплату за содеянное: «За это, как позднее выяснилось, его постигла кара Вечного Спасителя». За свою короткую жизнь Оттон III не раз повергал мир в изумление, за что и прозвали его «Чудом света». Тем более примечательно, что Титмар Мерзебургский в своей хронике отнесся к этому поступку императора с пониманием, интерпретируя его в ряду прочих мер по реализации задуманного им проекта «Возрождения империи римлян». В частности, это могло расцениваться как возобновление античного обычая: в свое время Цезарь специально посетил могилу Александра Великого в Александрии, а Октавиан Август велел вскрыть ее. Как они выразили свое почтение к македонскому герою, так и Оттон III почтил память Карла Великого, идейно-политическое наследие которого вошло неотъемлемой составной частью в его универсальную христианскую империю. Крест из могилы великого франка должен был символизировать преемственность традиции.

Империя Оттонов, как и многое в средневековой Европе, была каролингским наследием. Императорская коронация Карла Великого на Рождество 800 г. в Риме явилась событием общеисторического масштаба. Погибшая столетия назад империя была возрождена для новой жизни. Карл Великий ощущал себя наследником славных императоров Августа и Константина. Однако в глазах правителей Византии, подлинных и законных наследников древних римских императоров, он оставался не более, чем варваром-узурпатором. Так возникла «проблема двух империй», соперничество между западными и византийскими императорами. Была лишь одна Римская империя (Imperium Romanum), но два императора, каждый из которых претендовал на универсальный характер своей власти. Фазы их вынужденного взаимного признания перемежались периодами высокомерного игнорирования друг друга.

Однако Каролингская империя оказалась недолговечной, и после ее распада достоинство западного императора стало неудержимо терять свой блеск, пока и вовсе не угасло. По прошествии десятилетий, наполненных бурными событиями и потрясениями, Восточнофранкское королевство, будущая Германия, стало наиболее сильной в военном и политическом отношении державой Центральной и Западной Европы. Германский король Оттон I Великий (936–973) решил продолжать традицию Карла Великого. Исследователи придают большое символическое значение тому, что местом своей королевской коронации в 936 г. он избрал Ахен – столицу Карла Великого. Тем самым он заявил о своем намерении продолжать его политику, в частности возродить в 800 г. уже воссозданную, но затем снова угасшую Римскую империю. Ахенская коронация Оттона I явилась выражением великой идеи империи, началом нового этапа в европейской истории, прежде всего, в смысле сознательной преемственности с империей Карла Великого. Традиция Карла Великого пропитала сознание Оттона I. Он использовал эту традицию как средство для консолидации своего государства, в частности, возродил королевскую капеллу, привлекая на государственную службу духовенство, составлявшее костяк его правительственного аппарата, восстановил каролингскую систему пограничных марок для обеспечения безопасности королевства, активизировал миссионерскую деятельность среди датчан и славян.

Впрочем, еще отец Оттона I, Генрих I по прозвищу Птицелов, родоначальник первой правившей в Германии династии – Саксонской (919–1024), именуемой также династией Лиудольфингов или Оттонов, – намеревался следовать примеру Карла. Хотя прямых указаний на сей счет источники не содержат, однако есть ряд косвенных свидетельств, позволяющих предполагать это с большой долей уверенности. Так, итальянский хронист Лиутпранд Кремонский сообщает, что Генрих I приобрел у короля Бургундии Рудольфа II так называемое Священное копье, которое считалось копьем Константина Великого и в качестве такового давало право на его наследство, то есть на Италию и императорскую корону. Можно предположить, что именно это и имел в виду Генрих I Птицелов. Сам он не успел осуществить задуманное, но копье и связанное с ним наследство перешли к сыну.

Оттон I не просто продолжил дело отца, но и поднял его на качественно новый уровень, придал ему форму и характер, сохранявшиеся на протяжении столетий. Королевство Оттона I с самого начала должно было стать наследником Каролингской империи. Он решил столь наглядно заявить коронацией в Ахене о своих притязаниях еще и потому, что как раз в это время во Франции на престол вернулась Каролингская династия в лице Людовика IV Заморского (936–954). Кому быть наследником Карла Великого – его прямому потомку, Каролингу, или саксу, с предками которого франки долго вели кровопролитные войны? После Верденского договора 843 г. прошло почти 100 лет, а представление о единой франкской державе продолжало жить. Видукинд Корвейский прямо выразил эту мысль о неразрывной связи с каролингской, франкской традицией, сообщая, что Генрих I, сраженный тяжелым недугом, созвал народ и в его присутствии поставил Оттона I «во главе братьев и всей империи франков». Далее, рассказывая о церемонии коронации в Ахене, он вкладывает в уста архиепископа Майнцского Гильдеберта примечательные слова: «Прими сей меч и сокруши им всех противников Христа, варваров и негодных христиан, ибо волей Божьей передана тебе власть над всей империей франков для сохранения прочнейшего мира среди всех христиан». В одной фразе хронист излагает целую программу: Оттону I надлежит править всей империей франков, т. е. стать тем, кем был некогда Карл Великий. Еще большую ответственность на него налагает обязанность охранять мир среди всех христиан – для этого он должен уподобиться Константину Великому.

Продолжая традицию Карла Великого, Оттон I завладел Итальянским, бывшим Лангобардским, королевством со столицей в Павии, а спустя десятилетие добился, чтобы папа в Риме короновал его императорской короной. 2 февраля 962 г., после императорской коронации Оттона I, каролингская традиция возродилась и в своей имперской форме. Лишь теперь король Германии в полной мере стал преемником Карла Великого. Каролингская имперская традиция служила убедительной легитимацией восстановления империи в Западной Европе. Королевство Оттона I, несмотря на свое доминирующее положение среди стран Центральной и Западной Европы, обладало лишь военно – политическим преимуществом, и только императорская корона обеспечивала ему более высокое по рангу, нежели королевское, достоинство. К гегемонистским властным притязаниям добавились универсальность и большая сакральность монархического господства.

Универсальный характер империи узаконивал власть над ее негерманскими частями, а включенность ее в Священную Историю в качестве последнего из четырех великих всемирных царств, привидевшихся пророку Даниилу, гарантировало ей, согласно политико-теологическим представлениям Средневековья, существование вплоть до пришествия Антихриста и Страшного Суда. На императора как «всемирного монарха» («monarcha mundi»), стоявшего во главе христианского мира, возлагались большие надежды: он должен был защищать от врагов, отстаивать правую веру и нести через своих миссионеров Христово слово язычникам. Как и Карл Великий, Оттон I рассматривал миссионерскую деятельность среди язычников в качестве важнейшей задачи христианского императора, чем и было обусловлено учреждение в 968 г. Магдебургского архиепископства как центра для распространения христианства в Восточной Европе. Поднявшись на вершину иерархии светских правителей, Оттон I, а за ним и все его преемники, в качестве главы Римской империи ощущали себя законными наследниками Карла Великого и древних римских императоров. Сила империи Оттонов в том и заключалась, что она всегда могла ссылаться на свою традицию, на связь с поздней Римской и Каролингской империями.

Стремясь овладеть Лангобардским королевством, а затем установить протекторат над Римом и, наконец, закрепиться в Южной Италии, Оттон I непосредственно апеллировал к авторитету Карла Великого: поскольку франкский император когда-то господствовал на этих территориях, теперь и он, правитель Германии, в качестве его политического наследника претендует на обладание ими. Как и Карл Великий, он чувствовал себя обязанным защищать римскую церковь, но вместе с тем присваивал право влиять на папство, чтобы держать в руках немецкий епископат и проводить широкомасштабную миссионерскую политику на Севере и Востоке.

Несомненно, еще и в середине X в. были оборваны не все связи и пресеклись не все традиции, соединявшие Германию с универсальной монархией Карла Великого. Германское королевство, когда Оттон I вступил на престол, было еще сравнительно молодым государством, не осознавшим своей идентичности и жившим воспоминаниями и традициями племенных герцогств и Каролингской империи. Единственным, что объединяло входившие в его состав германские племена, как раз и было традиционное представление об их принадлежности к Каролингской империи. Однако ее неотъемлемой составной частью была Италия, точно так же, как любое из германских племен. Оттон I, повелевая Швабией и Баварией, должен был, по традиции Каролингской империи, также править Ломбардией и Римом.

Следовательно, итальянская политика Оттона I была необходима для консолидации молодого Германского государства, угрозу целостности которого представляли самостоятельные походы за Альпы герцогов Баварии и Швабии. Король сумел использовать давние и прочные связи этих герцогств с Италией в общегосударственных интересах, обратив их сепаратистские устремления в фактор интеграции. Хотя в его родной Саксонии многие отрицательно относились к итальянской политике, все же гораздо проще было повести саксов в Италию, соблазнив их добычей в этой богатой стране, чем швабов и баварцев в леса и болота северовосточного пограничья на войну против язычников – датчан и славян. Для феодальной знати всех германских герцогств в Италии открылось широкое поле деятельности. При этом особенно большую материальную выгоду для себя извлекла из участия в господстве над Италией наиболее близкая королю аристократия Саксонии. Благодаря этому удалось быстрее сократить цивилизационное отставание области между Везером и Эльбой от более развитых южных и западных частей Германии, уже давно испытывавших римское и франкское влияние.

Лишь проведение имперской политики в качестве преемника Карла Великого позволило Оттону I в значительной мере погасить амбиции различных группировок могущественной знати и устранить причину ранее неоднократно повторявшихся кризисов всей политической системы его государства. Благодаря обретению Оттоном I более высокого, императорского достоинства сгладился антагонизм между знатью и королевской властью, была устранена угроза, вытекавшая из перманентного соперничества с представителями высшей знати германских племен: если короля они рассматривали в лучшем случае как первого среди равных, то император по определению олицетворял собою власть, стоящую над герцогами и королями. Таким образом, в форме возрожденной империи еще рыхлое Германское королевство обрело специфическую возможность для дальнейшей интеграции, а тем самым и предпосылку для своего исторического бытия.

В государственно-правовом отношении средневековая империя рассматривалась современниками как возрождение или продолжение Римской империи, что сыграло весьма важную роль, благоприятствуя распространению ренессансных идей – сначала в виде Каролингского, а затем и Оттоновского возрождения. Этот очевидный факт не опровергается, вопреки мнению некоторых исследователей, тем, что Оттон I, как в свое время и Карл Великий, воздерживался от употребления применительно к себе титула римского императора, довольствуясь простым «император август». На то были причины политического, но отнюдь не идейного порядка. Императорское достоинство, обретенное Оттоном I в Риме, явилось результатом развития, протекавшего в Западной Европе со времен Карла Великого, сумевшего достичь фактической гегемонии над западным христианским миром. Можно говорить в известной мере и о европейской гегемонии Оттона I, повелевавшего, помимо Германии, большей частью Италии, осуществлявшего протекторат над Бургундией, сюзеренитет над частью Польши и над Данией и занимавшего положение третейского судьи в отношении противоборствовавших сил во Франции. Императорская корона хотя и не добавила ему реального могущества, однако узаконила и освятила авторитетом церкви его положение европейского гегемона.

Оттон II в основном продолжил политику отца, вместе с тем попытавшись пойти дальше его, прежде всего, в Южной Италии, не останавливаясь даже перед серьезной конфронтацией с Византией, в частности, присвоив себе титул римского императора, считавшийся неотъемлемой принадлежностью византийского василевса, что в свое время были вынуждены признать Карл Великий и Оттон I. Оттон II задался целью непосредственно присоединить к своей империи всю южную часть полуострова, при этом апеллируя в официальных документах к авторитету великих предшественников – как собственного родителя, так и Карла Великого. Если бы его единственным противником тогда была Византия, еще не оправившаяся от внутренних потрясений и вынужденная сдерживать натиск болгар, то можно было бы надеяться на успех. Однако воевать пришлось с сарацинами, которые и нанесли Оттону II поражение – единственное, но легшее на его репутацию пятном, которое он, возможно, позднее смог бы смыть, если бы не преждевременная смерть, вскоре постигшая его.

Оттон III захотел еще большего: в своем визионерском преклонении перед римской античностью он задумал сделать Рим столицей всего цивилизованного мира, резиденцией папы и императора одновременно, средоточием христианства и всемирного господства. Замыслив «великое, почти невозможное», как удачно подметил современник, Оттон III потерпел полный провал. В пятнадцатилетием возрасте приступив к самостоятельному (или почти самостоятельному, учитывая большое влияние на него советников) правлению, он в начале 996 г. прибыл в Италию для императорской коронации, которая и состоялась в Риме 21 мая, причем его короновал папа римский, которым за две недели до того стал близкий родственник нового императора Бруно Каринтийский, молодой человек 23 лет, принявший после возведения на престол Святого Петра имя Григория V. Таким образом, оба главы западного христианства, светский и духовный, император и папа, были представителями правившего в Германии Саксонского дома, что предвещало их тесное взаимодействие. Однако эти ожидания не оправдались, обернувшись для Оттона III большим разочарованием: возведенный им на папский престол кузен начал действовать более в интересах римской церкви, нежели Римской империи.

Поэтому император, сославшись на плохое самочувствие и тяжелый итальянский климат, спешно покинул Рим, возвратившись в Германию. Римская имперская идея на время была вытеснена из его сознания ахенской имперской идеей, убежденным сторонником которой в свое время был Карл Великий. Слово «империя» стало усваиваться в окружении Карла Великого еще до его императорской коронации в 800 г. Понятие «христианская империя» возникло в период христианизации Римской империи, но затем постепенно утратило связь с ней, всё более приобретая духовное, идеальное значение. Ассоциируясь с Царством Божиим, оно не имело политического смысла до тех пор, пока попечительство над «христианской империей» не было поручено Карлу Великому, т. е. пока на Западе не была учреждена империя, воспринимавшаяся как продолжение Древней Римской империи. В 798 г. англосаксонский монах Алкуин, на протяжении многих лет состоявший при Карле в качестве советника и придворного ученого, а затем получивший за свою службу должность епископа Турского, писал ему о необходимости борьбы против ереси адопцианизма с тем, «чтобы эта нечестивая ересь всячески истреблялась, прежде чем она распространится во все пределы христианской империи, которую Божья милость поручила тебе и твоим сыновьям для попечительства и управления… чтобы охранялась христианская империя, защищалась католическая вера, и всем стал ведом закон правосудия».

Из слов Алкуина явствует, что в лице Карла видели правителя, достойного властвовать в пределах всей христианской ойкумены, защищать это универсальное государство и его католическую (т. е. мировую) религию. Время диктовало потребность в наведении строгого и прочного порядка как в мирских делах, так и в вопросах веры, и потому универсальное государство могло быть только монархией. Не прерывавшаяся традиция, равно как и сохранение части античных учреждений, подсказывали, что во главе этой монархии должен быть римский император. На его месте не мог быть король, поскольку существовало много королей, император же рассматривался как универсальный суверен, повелитель всего цивилизованного мира. Ему отводилось место рядом с духовным вождем христианства. Функции императора выводились из главного принципа средневековой политической теологии – точного соответствия земли и неба: Бог на небе являлся «императором небесным» (imperator coelestis), а на земле должен быть его представителем «император земной» (imperator terrenus).

«Христианская империя», по Алкуину, должна была включать в себя всю христианскую ойкумену, в том числе и Византию, поскольку там в 797 г. произошел государственный переворот: император Константин VI был свергнут своей матерью Ириной, объявившей себя правительницей империи. Однако на Западе женщина в таком качестве не могла быть признана, а посему византийский престол рассматривался как вакантный. Таким образом, Карла Великого прочили на место правителя всей Римской империи, которая, как полагали, возродилась бы в своем некогда существовавшем единстве и величии. Теперь Карл, в принципе, мог заявить о своих универсалистских притязаниях. Это стало еще более возможно, когда в 799 г. папа Лев III был изгнан из Рима и бежал к нему искать защиты. Тогда Алкуин и написал, что из трех наивысших мировых авторитетов – папы римского, византийского императора и короля Карла, – остался только третий, наиболее могущественный, мудрый и достойный среди них, единственный оплот церкви.

Карл находился в саксонском городе Падерборне, когда летом 799 г. к нему прибыл бежавший от врагов папа Лев III. О переговорах папы с королем и о принятых ими решениях красочно и подробно рассказывается в так называемом «Падерборнском эпосе» – стихотворном панегирическом сочинении «Карл Великий и папа Лев». Это произведение возникло в окружении Карла и сообщает ценные сведения об идеях, обсуждавшихся тогда при его дворе, в частности о зарождении так называемой ахенской имперской идеи. Король франков и папа римский предстают как два верховных главы, причем если верховенство папы в мире принимается как нечто само собой разумеющееся, то восхвалению Карла посвящено всё начало поэмы.

«Падерборнский эпос» ставит на место Византии с ее Новым Римом – Константинополем Ахен в качестве столицы будущей империи Карла Великого. Здесь речь и идет о концепции империи, получившей в литературе название «ахенской имперской идеи», предполагавшей возрождение на Западе Европы империи, не связанной с Римом. Однако и эта «неримская» Ахенская империя Карла Великого наполовину оставалась римской, возникнув в качестве филиации идеи римской империи, не будучи чисто германской по своему происхождению. Ахенская имперская идея, по характеру своего происхождения будучи близкой британской (ср.: бретвальда, повелевающий несколькими англосаксонскими «малыми королями»), изначально была даже гораздо ближе к римской, благодаря сохранению римского названия и притязаниям на универсальное господство.

Такая идея империи едва ли могла устроить папу Льва III, прибывшего к франкам с просьбой о помощи. Его целью было создание универсальной Римской империи, направленной против Византии, а возможно даже и способной поглотить ее. Так возникли две концепции империи: франкская, или императорская, Карла Великого и римская, или куриальная, отвечавшая интересам папы. Король франков оказался перед трудным выбором: если неукоснительно придерживаться ахенской идеи, то нечем было обосновать притязания на универсальное верховенство в христианском мире – его власть оставалась бы в этом случае гегемониальной, квази-императорской, какой обладал и англосаксонский бретвальда; с другой стороны, принятие римско-куриальной идеи было бы ударом по самолюбию франков, не потерпевших бы такого унижения, чтобы высшее достоинство светского правителя было пожаловано духовным главой Запада.

И всё же Карл отправился в Рим, где на Рождество 800 г. состоялась его императорская коронация. Однако события, очевидно, развивались не так, как было предусмотрено предварительным соглашением между ним и папой римским Львом III. Карл Великий был захвачен врасплох, когда папа возложил ему на голову императорскую корону. В результате, как сообщает его биограф Эйнгард, он был так сильно раздосадован, что, по его словам, не пошел бы в церковь, несмотря на великий праздник, если бы знал о намерении папы. Причиной гнева Карла Великого, видимо, послужило то, что достигнутый ранее баланс между римско-куриальной и франкско-имперской идеями оказался нарушенным. Сценарий императорской коронации, приемлемый для франкского короля, мог выглядеть следующим образом: по просьбе папы Льва III и определенной части римской знати («народа») он прибывает в Рим, где в результате аккламации, т. е. одобрительных возгласов присутствующих, провозглашается императором, после чего в качестве завершающего церковного обряда папа возлагает ему на голову корону. Таким образом, его императорская власть была бы освящена церковью, но при этом не пожалована в качестве бенефиция папой.

Для недовольства, о котором сообщил Эйнгард, не было бы причины, если бы Карл Великий обрел императорское достоинство по собственному усмотрению. Следовательно, Лев III без предварительного согласования с ним возложил корону на его голову еще до того, как состоялась аккламация, реализовав тем самым римскокуриальную концепцию империи. После долгих колебаний Карл принял императорский титул, сохранив при этом и титул короля франков и лангобардов. Однако римское звучание его титула было смягчено: вместо «римского императора» он теперь именовался «императором, правящим Римской империей». Это не только не было отказом от идеи Римской империи, но и явилось ее расширением. Теперь не обязательно Рим должен был считаться столицей. Вновь обретал реальный смысл античный принцип: «Где император, там и Рим», благодаря чему Ахен сохранял за собой то значение, которое ему придавал Карл Великий. И в этом можно усматривать неприятие им имперской идеи в папском варианте. Он всячески старался показать, что не считает себя римским императором и, несмотря на акт коронации в соборе Св. Петра в Риме, продолжает придерживаться ахенской идеи империи.

Обе эти концепции средневековой империи, римская и не связанная с Римом франкская, ахенская идея, были еще живы, когда Оттон I в 962 г. возродил империю в Западной Европе. Он отдал предпочтение римской идее, отправившись в Рим для получения короны из рук папы. Однако папская коронация сама по себе еще не свидетельствовала об исключительном доминировании римской идеи. И Карл Великий, поборник неримского императорского достоинства, тоже не отвергал освящения своей власти папой. Соответственно, императоры из династии Оттонов, коронованные в Риме папой, помнили об ахенской имперской идее, а любимая резиденция Карла Великого город Ахен явился местом королевской коронации как Оттона I, так и его сына и внука. Оттон I прославлял Ахен как «первейшую королевскую резиденцию по эту сторону Альп», а Оттон III стал отождествлять трон, стоявший тогда в атрии капеллы Св. Марии, с именем Карла Великого, которого он называл своим предшественником, славным императором, в преклонении перед которым с ним не мог сравниться ни один из правителей. В Ахене Оттон III учредил три монастыря, а построенная еще при Карле Великом капелла Св. Марии получила доставленные из Италии реликвии и была осыпана им всевозможными милостями. Ахен стал для Оттона III «Новым Римом», как когда-то и для Карла Великого.

И все же за период между первым и вторым итальянскими походами произошли решающие перемены в умонастроении Оттона III.

Приступив в 998 г. к реализации великого замысла возрождения Римской империи – античной по форме, но христианской по своему духу, он решительно отошел от Карла Великого, у которого и заимствовал сам девиз возрождения. Карл после императорской коронации больше не бывал в Риме, стараясь превратить Ахен в свой Рим, осуществляя тем самым «ахенскую имперскую идею». Под влиянием Герберта Орильякского у Оттона III зародилась собственная имперская идея, отводившая Ахену второе место после Рима, «главы мира и матери всех церквей». Важную роль в реализации этой идеи сыграл Лев, епископ Верчелли, выдающийся ритор и юрист. В качестве капеллана Оттона III он составлял наиболее важные императорские грамоты и тексты законов. Лев особенно активно поддерживал все большую ориентацию политики Оттона III на Италию, начиная со второго римского похода. Наконец, неотъемлемым компонентом мировоззрения юного императора стали мистические и строго аскетические религиозные представления, с которыми познакомили его Адальберт, епископ Пражский, а также итальянские пустынники Нил и Ромуальд. У Оттона III эти представления, в сочетании с классической образованностью и убежденностью в происхождении своей власти непосредственно от Бога, и привели к концепции возрождения Римской империи на христианской основе. Перед тем, как отправиться во второй итальянский поход, Оттон III в 997 г. поручил своей тетке Матильде, аббатисе Кведлинбургской, управление Германией. В связи с этим ей был пожалован титул «матриция» («matricia»), образованный по аналогии с римским титулом «патриций». Это был первый случай использования Оттоном III римских и греческих титулов, что уже служило выражением его новой политической концепции.

Имперская идея как таковая владела воображением Оттона III с младых лет. Еще будучи королем, он изображался на печатях по пояс и с державой в руке, что являлось прерогативой императора. После императорской коронации он велел изображать себя стоящим в полный рост, а затем, с 997 г., сидящим на троне. Созданный таким образом тронный тип в качестве так называемой «печати величества» использовался всеми его преемниками. Со следующего года стали применяться исключительно металлические буллы, как при Каролингах и Оттоне Великом. Сначала булла Оттона III имитировала печать Карла Великого: на одной стороне было изображение закованной в латы женской фигуры со щитом и копьем, олицетворявшей собою Рим, а на другой – государь во цвете лет с бородой и короной, хотя Оттону III тогда было всего лишь 18 лет, но это не имело значения, поскольку портрет должен был напоминать самого Карла. Вокруг женской фигуры на первой стороне шла надпись: «Возрождение империи римлян» («Renovatio imperii Romanorum»). Девиз Карла Великого «Возрождение Римской империи» («Renovatio Romani imperii»), несомненно, послуживший образцом, был характерным образом изменен перенесением акцента на «римлян». Равенство составных элементов каролингской триады «Италия – Галлия – Германия» нарушалось в пользу Рима и римлян, коим идея возрождения, завладевшая сознанием Оттона III, отводила центральное место. Сколь бы ни изменилось умонастроение Оттона III к 998 г., от почитания Карла Великого он не отказался. Всё, что в последующее время он делал во славу Рима, рассматривалось им как завершение дела своего великого франкского предшественника. В булле это нашло свое отражение в духе раннего Средневековья: изображение императора Оттона III уподоблено его идеалу, образцу для подражания.

Вскоре в Риме произошли важные перемены: 18 февраля 999 г. на 27-м году жизни скончался кузен Оттона III, папа Григорий V. Император обеспечил избрание его преемником своего учителя и советника Герберта Орильякского. Процедура избрания, если оно вообще проводилось, была простой формальностью. В начале апреля новый папа, не встречая каких-либо возражений, был рукоположен и принял имя Сильвестра II. Тесная связь между папством и Империей, нашедшая свое выражение в назначении Герберта, лучше всего символизировалась выбором этого имени: Сильвестр I был папой при императоре Константине Великом, и теперь Оттону III надлежало быть новым Константином при папе Сильвестре II, восстанавливая единство христианского мира в рамках возрожденной Римской империи, сила которой заключалась в единении обеих универсальных властей – светской и духовной, императора и папы.