Текст книги "Невоенные рычаги внешней политики России. Региональные и глобальные механизмы"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Теория развития (концепция модернизации) исходит из того, что все общества беспрерывно движутся от отсталости к развитости, которая характеризуется высоким экономическим благосостоянием, построением демократического государства, основанного на верховенстве закона, и развитым конкурентным рынком. Состояние неразвитости является естественным и характеризуется, кроме всего прочего, низким темпом экономического роста. Некоторые страны, в основном государства Запада, сумели выйти из данного состояния. Следовательно, и другие страны тоже могут это сделать. Относительный прогресс различных стран в развитии неравномерен, темпы их развития не статичны в отношении друг друга, прогресс может ускоряться и замедляться. Неравномерность развития – естественный феномен, свойственный переходному периоду, и его можно контролировать путем создания соответствующих стимулов для развития. Такие стимулы могут быть созданы на основе взаимодействия развитых стран с развивающимся миром. Целью и направлением эволюции обществ неразвитых стран является модель западных рыночных демократий, так как именно они сумели доказать историческое превосходство своей модели над альтернативными.
Альтернативами западной теории развития послужили марксистская теория неразвитости и теория зависимости, разрабатывавшаяся в основном на историческом материале Латинской Америки.
Основной формой проведения политики в области развития являются программы экономической помощи зарубежным странам. Если в период холодной войны главным мотивом предоставления помощи зарубежным странам было втягивание слаборазвитых стран в свою зону влияния, взаимная легитимизация отношений «ведущего» и «ведомого», донора и реципиента, то после исчезновения системы мирового социализма и триумфа либеральной идеологии на первое место вышли соображения корректировки социально-политического движения вперед развивающихся стран, построения в них «правильной» политической и социальной модели. Экономическое развитие как таковое теперь предполагалось стимулировать за счет расширения свободной торговли и предоставления развивающимся странам торговых преференций.
Все современные программы экономической помощи в той или иной степени нацелены на решение политических задач: задач распространения демократии, улучшения системы управления, развития гражданского общества, борьбы с коррупцией и проч.
В этом плане характерной является деятельность созданной в 2004 г. американской государственной корпорации Millennium Challenge Corporation (MCC) . Стратегия деятельности новой государственной корпорации была сформулирована как «соединение более весомого вклада развитых стран с большей ответственностью развивающихся стран». MCC предоставляет экономическую помощь развивающимся странам в виде грантов при условии, что те продемонстрируют своей политикой собственное стремление к экономическому росту, а именно: открытость зарубежным инвестициям, главенство закона, неприкосновенность частной собственности, а также усовершенствуют систему государственного управления, победят или существенно снизят коррупцию, направят зарубежную помощь на нужды населения. В официальных документах MCC прямо заявлено, что корпорация является стратегически важным рычагом распространения «мягкой» силы США и должна рассматриваться как важнейший инструмент американской внешней политики. Программа построена таким образом, что местные элиты оказываются перед выбором: либо не получить помощи, либо корректировать свою внутреннюю политику. На 2009 финансовый год президент США запросил у Конгресса для корпорации 2,2 млрд долл., к настоящему моменту ее грантами ( compacts ) воспользовались 14 стран, в том числе Армения и Монголия, на общую сумму 4,5 млрд долл.
В связи с вопросом о помощи развитию нельзя не упомянуть теорию и практику целенаправленной трансформации зарубежных обществ и политических систем, проводимой Европейским Союзом экономическими методами – концепции европеизации (Europeization, Political Conditionality) . Данная концепция основана на старом положении идеалистической школы изучения международных отношений о том, что характер политического режима определяет внешнеполитическое и внешнеэкономическое поведение государств. Вдохновленные крахом коммунистических режимов европейцы пришли к выводу, что политические режимы можно менять и что распространение собственной общественно-политической модели на другие государства наилучшим образом обеспечит политические и экономические интересы Запада в мире. Инструментом воздействия на зарубежные общества было выбрано экономическое сотрудничество и экономическая помощь. Расширение экономического сотрудничества и предоставление экономической помощи зарубежным странам обусловливается требованиями по демократизации обществ этих стран. Результатом такой политики, по замыслу ее авторов, станет расширение международного режима, построенного на европейских правилах, нормах и процедурах.
Сегодня Европейский Союз является самым крупным донором зарубежной помощи развитию в мире ( Overseas Development Aid ), предоставляя более 50% ее общего объема. В 2007 г. на встрече премьер-министров ЕС страны-члены взяли на себя обязательство к 2015 г. увеличить долю зарубежной помощи развитию в своем ВВП до 0,7%. США в 2010 г. затратили на зарубежную помощь развитию 0,19% своего ВВП.
Задачи европейской политики развития сформулированы в ст. 177 Договора о европейской Конституции.
1. Политика сообщества в сфере сотрудничества для развития дополняет политику стран-участниц и направлена:
• на содействие экономическому и социальному развитию развивающихся стран, особенно наименее развитых из них;
• содействие гладкой и постепенной интеграции развивающихся стран в мировую экономику;
• проведение кампании по борьбе с бедностью в развивающихся странах.
2. Политика сообщества в этой сфере должна способствовать общей задаче развития и укрепления демократии, верховенства закона, прав человека и основных свобод [67] .
С точки зрения внешней политики подобные действия Европейского Союза направлены на решения базовых внешнеполитических задач, стоящих перед Европой. Являясь крупнейшим международным донором, ЕС использует свою помощь развитию для стимулирования социальных и политических изменений в развивающихся странах в соответствии со своим мировоззрением, а также для решения конкретных внешнеполитических задач: предотвращения конфликтов, установления диалога между конфликтующими сторонами, распространения практики демократического управления и укрепления законности. «Политика в области международной торговли и развития может служить мощным инструментом для продвижения реформ. Мир, который предлагает справедливость и возможности каждому, будет более безопасным для Европейского Союза и его граждан» [68] .
Улучшение ситуации с безопасностью индивидуальных граждан также помогает избежать ситуаций, произошедших с военизированными группировками Хамас в Палестинской автономии или Хезболла в Ливане, когда в отсутствие хорошо функционирующего государства его место занимают альтернативные структуры, которые обеспечивают гражданам минимальную безопасность и пакет социальных услуг, но тем самым приобретают нежелательную легитимность.
Технически политика Евросоюза в области развития, во-первых, является частью более широкой политики развития, проводимой, с одной стороны, странами – членами ЕС, а с другой – международными организациями ООН. Во-вторых, она также состоит из нескольких компонентов. В бюджете ЕС есть отдельные строки для таких программ, как развитие демократии и прав человека, а также Водной инициативы ЕС. Но основная часть программ Евросоюза в области помощи развитию идет по другим каналам, центральное место среди которых занимает программа ACP ( African, Caribbean and Pacific ).
Сотрудничество европейцев со странами Африки, Карибского и Тихоокеанского бассейнов началось в 1963 г. с заключения андских соглашений. За ними последовала серия ломейских соглашений, а сегодня отношения Европы с упомянутыми странами регулируются Договором Котону. Каждое соглашение расширяло спектр взаимодействия Европы с развивающимися странами, а также вводило в условия сотрудничества все больше политических условий. Отношениями ЕС со странами Африки, Карибского и Тихоокеанского бассейнов занимается Генеральный директорат по развитию ( Directorates-General (DG) Development ). Отношениями Европы с остальными развивающимися странами, например со странами Азии, занимается Генеральный директорат по внешним связям ( DG RELEX ). Финансовой основой европейских программ выступает Европейский фонд развития ( European Development Fund ), который финансируется странами-участницами напрямую, минуя бюджет ЕС.
Глава 5 Энергетическая взаимозависимость и миф об «энергетическом оружии»
Энергетика играет немалую роль во внешней политике как стран – экспортеров нефтегазовых ресурсов, так и государств – импортеров углеводородов. Энергетическая безопасность становится частью политического лексикона и России, и нашего крупнейшего энергетического партнера – Европейского Союза. Использование энергетического экспорта во внешней политике страны является достаточно популярной идеей и широко обсуждается политологами, имеющими порой слабое представление о структуре и системе ценообразования энергетических рынков.
Задача данной главы – показать пределы использования Россией энергетики в качестве внешнеполитического инструмента. Основными ограничителями подобного использования экспорта энергии Россией являются ситуация взаимозависимости, в которой находятся наша страна и импортеры энергии, а также развитие рыночной, нормативной и политической ситуации в ЕС, делающая Европу менее зависимой от импорта энергии из России.
5.1. Энергетическая взаимозависимость России и стран – импортеров ее энергии
Энергетическая безопасность государства – экспортера энергии ограничена взаимозависимостью между импортом и экспортом. Страны – экспортеры углеводородов получают значительную прибыль от экспорта энергии, которая может играть центральную роль в формировании доходов государства. Например, Россия получает до 40% внешних доходов от экспорта нефти и газа в ЕС. Поэтому в данном случае было бы неправильно говорить об односторонней зависимости ЕС от российского сырья. Скорее, речь идет об экономической взаимозависимости обеих сторон. Такая ситуация между поставщиками энергии и покупателями не является уникальной и отражает общемировую картину.
Глобальная энергетическая взаимозависимость. Возникновение мировой энергетической взаимозависимости неразрывно связано с развитием нефтегазовых отраслей. Причина взаимозависимости – географический разрыв между центрами потребления нефтегазовых ресурсов и их залежами.
В целом мировой рынок нефти можно разделить на четыре группы государств (рис. 5.1). Первая группа – экспортеры нефти, зависящие от импорта технологий и капитала из развитых стран. К ним относятся государства Ближнего Востока, производители нефти в Латинской Америке и Африке, а также страны СНГ. Вторая группа – экспортеры нефти, которые также экспортируют технологии и капитал. Речь идет о Великобритании, Норвегии, Канаде. Третью группу можно выделить среди экспортеров технологий и капитала, которые зависят от импорта нефти (большинство стран ЕС, Япония и США). К четвертой группе следует отнести государства, зависящие от всех трех элементов (Китай, Индия, неразвитые страны).
Рис. 5.1. Группы государств на мировом рынке нефти
В странах первой группы существуют две противоположенные тенденции: национализация ресурсов и привлечение частных иностранных инвестиций. В период высоких цен на нефть государства данной группы пытаются установить бо́льший контроль над ресурсами. Одновременно происходит пересмотр контрактных отношений с иностранными фирмами. Например, последний ценовой шок 2005–2008 гг. не только усилил ресурсный национализм в Боливии, Венесуэле и Эквадоре, но и привел к отказу этих государств от существующих норм разрешения инвестиционных споров. В период же низких цен многие государства-производители предоставляют иностранным инвесторам режимы преференций, чтобы получить доступ к технологиям и капиталу, который затрудняется [69] . Россию можно отнести именно к данной категории.
Страны второй группы оказались способны экспортировать и энергоресурсы, и технологии. Например, Канада и Норвегия уже обладают технологиями самого глубокого подводного бурения, а вкупе с большим положительным опытом в развитии нефтегазовой отрасли в северных морях они имеют солидный потенциал для развития арктического шельфа. Это означает, что названные государства повышают свой политический вес на мировой арене именно с помощью экспорта технологий.
Третью группу , как отмечалось, составляют промышленно развитые страны, которые зависят от импорта энергоресурсов. После ценовых шоков 1970-х большинство этих государств проводили политику снижения энергоемкости, для того чтобы снизить зависимость от ресурсов. В 1980 г. страны данной группы потребляли 0,89 баррелей нефти для получения 1 тыс. долл. реального ВВП. В 2007 г. для получения тех же 1 тыс. долл. реального ВВП требовалось 0,63 баррелей нефти. Это достаточно важный показатель, отмечающий, что повышение цен на нефть сейчас не имеет того же влияния на состояние экономики, как 30 лет назад [70] , и, следовательно, не может дать серьезного политического эффекта.
Страны четвертой группы стали набирать вес именно на последнем этапе развития нефтяных рынков, который можно определить как период геополитического смещения спроса на нефть с запада на восток. Согласно данным CERA, мировой спрос на нефть в 2007 г. составил 1,3 млн баррелей в день, из которых 800 тыс. (т.е. 61%) приходится на страны азиатского континента, в первую очередь на Индию и Китай. Быстрый рост спроса в Китае – один из основных факторов повышения цен на нефть. Промышленный рост в странах этой группы смещает центры спроса на энергию.Распределение добычи и производства нефти. Добыча и производство нефти не тождественны распределению ее запасов. Четыре первых места в производстве нефти фактически остаются неизменными в течение второй половины XX в. Основные страны-производители – Саудовская Аравия, Россия, США и Венесуэла (рис. 5.2).
Рис. 5.2. Добыча нефти ведущими странами-производителямиИсточник: BP Statistical Review, 2008.
Рост производства нефти в России начался после 1999 г. (рис. 5.3). Среди причин резкого подъема ее производства в нашей стране можно назвать следующие:
• рост мировых цен на нефть после 1998 г.;
• стабилизация экономики;
• слияния и поглощения внутри российской нефтяной отрасли, которые привели к большему притоку заимствованного капитала.Однако следует отметить, что Россия пока не достигла пика производства 1988 г. Потенциально (с развитием запасов Восточной Сибири) можно предвидеть, что производство нефти достигнет своего второго пика. При этом многое зависит от инвестирования в труднодоступные залежи. Это означает, что новые нетронутые запасы будут иметь бо́льшую капиталоемкость, чем запасы, которые разведывались ранее. Расходы на разработку новых месторождений возросли на 50% по сравнению с теми, что наблюдались во второй половине XX в.
Рис. 5.3. Производство нефти в РоссииИсточник: ТЭК России, 2008.
Распределение добычи и производства природного газа. Распределение мировых запасов показывает преимущество России по сравнению с большинством стран мира (табл. 5.1).
Таблица 5.1
Запасы природного газа по странам 
Именно концентрация залежей природного газа в России и толкает к идее использования его экспорта в качестве политического оружия. Однако существует ряд структурных проблем, которые снижают возможность использования газовой отрасли в политических целях.
Газовые рынки имеют региональный характер . При этом происходит постепенный процесс формирования евразийского газового рынка, который пока состоит из достаточно изолированных сегментов (европейский рынок, включая европейскую часть России и страны СНГ, азиатский рынок сжиженного природного газа (СПГ) и отдельные азиатские рынки сетевого газа). Планы по строительству новых газопроводов (Центральная Азия – Китай, Набукко, Иран – Индия, Восточная Сибирь России – Китай и др.) делают физическое соединение рынков вопросом обозримого будущего [71] .
Имея крупнейшие запасы в мире, Россия хочет выступать в качестве основного поставщика и оператора евразийского газового рынка, оказывая услуги по диспетчеризации его потоков и транспортировке практически в любую точку евро-азиатской системы, балансировке спроса и предложения, а также по хранению.
Международная торговля газом зависит от трубопроводов, которые остаются более конкурентоспособными, чем СПГ, на дистанции до 6 тыс. км. Ввиду же отдаленности месторождений себестоимость российского газа не может конкурировать с себестоимостью других поставщиков газа в Европу.
Рассматривая структуру потребления газа, можно отметить, что спрос на голубое топливо более эластичен, чем на нефть . Дело в том что спрос на газ растет в первую очередь в электроэнергетических отраслях, где существует выбор между различными первичными энергетическими ресурсами.В электроэнергии существует общепринятое разделение на базовую, среднюю и пиковую нагрузку. Парогазовые установки показали свою выгодность именно для обеспечения пиковых нагрузок, тогда как базовая и средняя нагрузки эффективнее обеспечиваются мощностями, которые генерируют энергию на основе угля или атомной энергии. Это означает следующее: отказ от газа возможен несмотря на то, что приводит к увеличению себестоимости генерации электроэнергии при пиковой нагрузке. Следовательно, хотя электрогенерирующая станция не может легко перейти с использования газа на использование другого топлива, сама генерирующая компания в силах снизить строительство новых парогазовых установок в будущем и соответственно общее потребление газа.
5.2. Система ценообразования на нефтяных и газовых рынках
Международные рынки нефти развивались с 1920-х годов на основе долгосрочных «почтовых» цен, контроль за которыми осуществляли компании-производители. После нефтяного шока 1973 г. страны-производители в лице картеля производителей ОПЕК изменили структуру ценообразования. «Почтовые» цены сменились краткосрочными, при этом тариф контролировался ОПЕК. В 1986 г. Саудовская Аравия – крупнейший производитель и лидер ОПЕК – решила перейти на новый метод тарификации, которая обусловлена ценами на нефтепродукты [72] . Таким образом, цена не диктуется производителями, а определяется спросом потребителя (метод «нет-бэк»).
Современные тенденции рынков характеризуются структурными изменениями самих нефтяных компаний без изменения самой структуры ценообразования «нет-бэк». Крупные международные компании потеряли контроль над запасами, которые теперь перешли в руки национальных нефтяных компаний. Существование спотовых рынков привело к развитию спекулятивных транзакций. Появились трейдеры, перепродающие нефть прямо с танкера во время его пути от порта загрузки к порту выгрузки. Трейдеры нуждались в кредитах, а потому они вынуждены были привлечь финансовый сектор к контролю над ценой. Именно по причине вовлечения финансового сектора путем кредитования произошел резкий скачок цен на нефть в 2007–2008 гг. Потом, в результате кредитного кризиса, наблюдалось и быстрое падение цен на рубеже 2008 и 2009 гг. Таким образом, цена на нефть перестала соответствовать реальной тенденции спроса и предложения, что снизило возможности стран-экспортеров влиять на рынки нефти.
Коммерческий недостаток российского экспорта нефти заключается в его зависимости от трубопроводов, тогда как в современных условиях нефть становится товаром уже при погрузке в танкер. Негибкость отечественного экспорта нефти не позволяет государству использовать данный ресурс в качестве «политического оружия», как это было сделано Саудовской Аравией в 1973 г.
Ценообразование в газовой отрасли традиционно зависит от цены на нефть путем тарификации по вышеупомянутому методу «нет-бэк». Именно тарификация по принципу «нет-бэк» отражает межтопливную конкуренцию, которая влияет на газовую отрасль больше, чем нефтяная.
Высокая стоимость и ограниченность вариантов транспортировки газа на дальние расстояния обусловливают регионализацию рынков газа. Цены на природный газ на этих рынках различаются, поэтому в газовой отрасли, в отличие от нефтяной, нет единой мировой цены на газ. При росте цен на нефтепродукты переход на тарификацию методом «нет-бэк» означал повышение цен для стран СНГ. Именно их неспособность перейти на рыночный механизм привела к серии конфликтов вокруг поставок и транзита газа. При этом отказ от постепенного перехода к модели «нет-бэк» приносит потери во времена высоких цен на нефть. Во времена же низких цен на нефть отказ от метода «нет-бэк» может сделать газ неконкурентоспособным по сравнению с другими видами топлива (нефтепродуктами и углем).
С конца 1980-х годов в Северной Америке и Великобритании стал развиваться свободный рынок газа, т.е. независимый от цены на нефтепродукты. Такой рынок основан на конкуренции разных газовых поставщиков («газ-газ»). Рыночная цена включает стоимость товара, полученную на основе спроса, предложения, затрат, полезности, которая формирует ее в виде единой цены. Тем самым в рыночных ценах отражается и себестоимость продукции, и ее обменный курс по отношению к другим видам топлива [73] . Внедрение «межгазовой» конкуренции в Великобритании было обусловлено использованием попутного газа в результате запрета на его сжигание.
Введение недискриминационного доступа производителей и поставщиков к газотранспортной системе обеспечило распространение «межгазовой» конкуренции, когда из всех поставщиков, присутствующих на рынке, покупатель выбирает того, чей газ дешевле. При этом доступ к газотранспортной мощности также продается на рынке в виде прямых или непрямых аукционов, о чем подробнее речь пойдет далее.
В результате конкуренции «газ-газ» развиваются спотовые рынки – рынки для торговли фиксированными объемами газа на краткосрочной основе по рыночным ценам, формируемым на основе торгов, которые обычно осуществляются в так называемых хабах – пересечениях нескольких газопроводов.
Однако такая система контрастирует с монополией на импорт и экспорт газа, позволяющей устанавливать цену на газ для каждого конечного потребителя. Таким образом, конкурентная цена на газ, скорее, отражает интересы потребителей и трейдеров. Вместе с тем было бы неправильно считать, что появление конкуренции «газ-газ» никогда не соответствует интересам производителей. Производитель сам может стать трейдером этого же газа, выходя напрямую на рынок. В качестве примера можно привести дочернюю компанию «Газпрома» Gazprom Operations and Trading Ltd в Великобритании, занимающуюся именно транзакциями на рынке «газ-газ» в Великобритании.
Тем не менее существуют ценовые риски, которые подобны скачкам цен на нефть и могут поставить под вопрос капиталоемкие инвестиции, требующие стабильной оплаты газа потребителем. Именно ценовая непредсказуемость перехода к конкуренции «газ-газ» – один из главных вопросов российских экспортеров газа. В частности, неопределенность цен задерживает инвестиционные планы добычи [74] .
Тенденция рынка природного газа характеризуется постепенным переходом от долгосрочных контрактных отношений к более гибким краткосрочным контрактам и в итоге, по примеру нефтяной отрасли, к привязке цен газа к биржевым котировкам. Тенденции международного газового рынка также становятся препятствием возможному созданию «газового ОПЕК» [75] . Дело в том что газовая отрасль является капиталоемкой и основана на долгосрочных контрактах, что снижает возможности одностороннего ценового давления на страны-потребители. К тому же зависимость от спроса на электроэнергию делает газ неконкурентоспособным в случае отрыва от цены «нет-бэк».
5.3. Контроль над транспортировкой нефти в российской политике
Контроль над сетью является достаточно политизированным моментом в российской энергетической политике. Контроль над инфраструктурой помогает государству в определении потока энергии, заключении контрактов с поставщиками и определении новых долгосрочных инвестиций.
Вместе с тем контроль над трубопроводным транспортом нефти теряет свою актуальность с развитием гибкого рынка танкерной нефти. В российской практике трубопровод «Дружба» является, скорее, архаичным наследием советской экспортной системы в страны Восточной Европы, чем эффективным способом экспорта.
Как отмечалось, основным слабым местом российской нефтяной отрасли является ее зависимость от трубопроводного транспорта, а ведь нефть становится коммерческим товаром с момента погрузки в танкер. В России экспорт зависит от загрузки в нефтепровод, доставляющий нефть далее до морских терминалов, или же она отправляется прямо на экспорт с помощью трубопровода «Дружба». Но с развитием рыночных отношений в нефтяной отрасли роль этого трубопровода будет значительно уменьшаться, а поток нефти в российские терминалы – увеличиваться [76] .
Сложности вокруг транзита газа. Трансграничные потоки газа определяются на основе долгосрочных договоров между поставщиками и операторами сетей. Методика установления транспортных и транзитных тарифов предусматривает два этапа: a) расчет общей величины допустимых затрат на эксплуатацию системы в целях определения требуемого уровня доходов и b) распределение таких затрат между отдельными грузоотправителями. Эта общая процедура является основополагающим элементом расчета любых тарифов.
Используются различные системы тарификации за транзит. В большинстве же случаев можно отметить две доминирующие системы: дистанционные тарифы и тарификация на «входе/выходе» [77] .
Дистанционные тарифы. В странах бывшего Советского Союза используются именно дистанционные тарифы, которые рассчитаны по стоимости перекачки 1000 м3 на 100 км. Также тарифы весьма привлекательны для систем, в которых осуществляется перекачка газа в одном направлении, т.е. в зоны экспорта, на значительные расстояния.
Дистанционные тарифы используются и для транзита газа через Украину. Именно в отсутствие рыночного определения тарифа Украина смогла использовать транзит в качестве давления на Россию, когда «Газпром» предложил перейти на тарификацию «нет-бэк» за поставки.
Структура взаимозависимости между поставками и транзитом усложняется тем, что Россия и Украина заключили бартерные сделки: часть российского газа Украине шла как плата за транзит. С введением рыночной цены «нет-бэк» структура бартерной сделки оказалась нецелесообразной и Украина пошла на повышение тарифа за транзит.
Повышение цены на газ для Украины было представлено в ЕС как инструмент политического давления на Киев после оранжевой революции при том, что ранее именно продажа Россией газа странам СНГ по заниженным ценам ставилась Москве в упрек. И «Газпром», и другие российские компании (особенно с долей государственного участия) стали восприниматься в Евросоюзе как часть российского внешнеполитического инструментария, а их действия, в том числе по выходу на рынки ЕС, – как реализация внешней политики России вместо решения задач извлечения прибыли. В Европе стали звучать призывы любыми средствами защититься от российской энергетической «агрессии», в том числе такими экстравагантными способами, как создание «энергетической НАТО».
Тарифы «на входе/выходе». Система тарифов «на входе/выходе» развивается с образованием рынка «газ-газ». Это означает, что газотранспортная мощность становится не только средством для перекачки газа, но и коммерческим продуктом.
Возникает вопрос: может ли система аукционов быть внедрена на территории СНГ и может ли система «на входе/выходе» сократить риски с транзитом газа? Здесь следует отметить, что рыночный механизм не снижает вероятность конфликта вокруг транзита. При политическом нежелании Украины сотрудничать риск перекрытия транзита существует. Введение рыночного же механизма может работать только с устранением монополии «Газпрома» на поставки газа в Украину, что экономически сделать достаточно тяжело ввиду капиталоемкости транспортных сетей. Иными словами, даже с внедрением рыночной цены и рыночной модели тарификации транзита поставщик останется один, что не изменит степень концентрации рынка.
Необходимо отметить, что использование нефти и газа как энергетического оружия становится экономически неэффективным. Нефтяная отрасль России обременена системой трубопроводов, что делает рынок менее гибким. Газовая же отрасль, будучи более эластичной чем нефтяная, находится в зависимости от межтопливной конкуренции. Мало того, для развития отрасли необходимы долгосрочные инвестиции, для чего нужны позитивные политические отношения со странами-партнерами. Внедрение же модели «на входе/ выходе» требует кардинальной реформы российского газового экспорта (демонополизации), к которой Россия еще не готова.
5.4. Тенденции развития энергетических рынков ЕС и их влияние на энергетическую политику России
Для того чтобы определить возможности и пределы влияния отечественной энергетической политики, необходимо рассмотреть политико-экономические тренды в центрах потребления российской энергии. В случае российского экспорта энергоносителей именно Европейский Союз представляет собой второй по величине центр потребления нефти и газа в мире. Некоторые государства ЕС являются передовыми производителями и экспортерами энергетических технологий. Сам же Евросоюз создает новые нормы и правила трансграничного рынка газа и электроэнергии, которую пытается экспортировать за свои пределы.
Первичные энергоресурсы и рынки Европейского Союза: структура, регулирование и перспективы. За последние 20 лет расстановка первичных энергетических ресурсов (ПЭР) в валовом энергетическом потреблении ЕС значительно изменилась. Так, рис. 5.4 показывает уменьшение доли потребления угля до 16% всего потребления энергии и увеличение доли потребления природного газа почти до 25%. Стагнация нефтяной отрасли также очевидна, но нефть остается основным продуктом энергетического потребления (4%). Атомная энергия занимает около 15%, и, как будет показано ниже, существует тенденция к снижению инвестиций в новые атомные реакторы. За два последних десятилетия в абсолютном исчислении количество установок возобновляемых источников энергии увеличилось в разы, но в относительном – их доля составляет только незначительную часть общего ее потребления.
