Текст книги "Поднять на смех!"

Автор книги: авторов Коллектив

ЭЛБЭК МАНЗАРОВ

КАПЛЯ С НЕБА

 
С неба Капля упала на синий Байкал
И вовсю перед ним расхвалилась,
Чтобы мудрый старик глубоко осознал —
Как-никак она сверху явилась.
 
 
– Подо мною сияли вершины Саян,
С высоты – небольшие курганы.
А ведь это, представь, дорогой ветеран, —
Не гольцы, а седые Саяны!
 
 
Тут, внизу, и ручей мнит себя Ангарой,
Сверху реки – как тонкие нитки.
Там летишь и не ведаешь даже порой,
Что моря – это так… пережитки…
 
 
Баргузин где-то рядом, вокруг – облака,
Выше – плавится золото солнца.
Над тобой – синевы без пределов река,
И душа от восторга смеется!
 
 
Да, старик, – веришь? – жалко мне стало тебя:
Все гляжу – ты лежишь без движенья…
И решилась я, странствия с детства любя,
Полечу – как-никак развлеченье…
 
 
Встал Байкал, завиток бороды почесал,
Сел и ноги поджал по-бурятски:
– Что бываешь в верхах – то и прежде я знал,
Но отвечу тебе я по-братски:
 
 
От тепла и туманы встают над водой,
В вышине в облака собираясь,
Ну, а там, – и Байкал тут тряхнул бородой, —
Зреет капель прозрачная завязь!
 
 
Расшумелся Байкал, вскинул вспененный вал,
Шевельнул он седыми усами:
– А того не поймут ни глупец, ни бахвал,
Из чего рождены они сами!
 
 
И та Капля в пучине разгневанных вод
Растворилась под солнышком алым…
А Байкал и без капли одной проживет:
Он всегда остается Байкалом!
 

Перевод с бурятского В. Латышева.

ВАСИЛИЙ МОНГУШ

ПОКУПКА

Я вышел из магазина и открыл дверцу своего «Москвича».

– Эй, браток, погоди-ка! – крикнул мне кто-то.

Я оглянулся. На тротуаре стоял мужчина в обнимку с огромным ковром, скатанным в толстый рулон.

– Ты случаем не в Сарыг-Булун?

– В Сарыг-Булун.

– Подвези, а? Ковер я купил. Вон какой здоровенный, разве с таким в автобус, влезешь?

Мы приторочили ковер к багажнику. Мужчина, сияя, уселся рядом со мной.

– Санчи Донгакович, – отрекомендовался он. – Ну, парень, повезло мне. Наконец-то ковер отхватил. Жена все уши прожужжала: когда да когда достанешь? Год мечтали. Вот и достал.

Приехали через час. Я помог Санчи Донгаковичу втащить покупку в квартиру. Вбежала молодая еще женщина – жена хозяина. Она развернула ковер и замерла от счастья.

Постучавшись, вошла соседка:

– Ну-ка, ну-ка, соседушки, показывайте обновку, – пропела она. – У-у, какая красота! Прелесть! Ну, и куда же вы решили его повесить? Или на пол постелете?

Хозяева оглянулись. А и правда, куда? На всех стенах и на полу уже были ковры. Хозяева встревоженно понеслись в другие комнаты. За ними – соседка. За соседкой – я, любопытства ради.

Во всех комнатах – одна и та же картина: свободного сантиметра нет, квартира укомплектована коврами полностью.

– А продайте его мне, – предложила соседка. – Ну, что поделаешь, раз места для него не находится. Не в кладовке же его держать.

– Что? Продать? – возмутилась хозяйка. – Да это же моя мечта! Я целый год в старых платьях ходила, ни одного нового не сшила! Шоколадных конфет не покупала, даже ни разу торт не попробовала, голодала, можно сказать. А вы мне предлагаете взять да так просто и расстаться с моим сокровищем!

– Да уж, – поддержал жену Санчи Донгакович. – Копили на ковер изо всех сил! В кино, в театр не ходили, ни одной газеты, ни одного журнала не выписали… Ничего, найдем, куда его пристроить…

Он задумался, потом вдруг широко улыбнулся и ткнул пальцем вверх:

– Во! На потолок!

– И правда, – обрадовалась жена. – Потолок-то, смотрите, совсем голый, даже глядеть-то неприлично. Молодец ты у меня, умница!

И она поцеловала мужа.

– Жена, – важно сказал он, – угости молодого человека. Он очень помог мне с этим ковром.

– Сейчас, сейчас! – захлопотала она.

Но я отказался от угощения и ушел.

ОТКУДА ТАКОЕ?

Ну да, это было ровно год назад. Что-то, помнится, забарахлил мой телевизор – звук пропал. Я и вызвал мастера. Он пришел точно в назначенное время. Аккуратный, вежливый – ходячая реклама службы быта. Чересчур, правда, молодой.

«Э, – думаю, – молодо-зелено. Напортачит небось так, что придется другого мастера вызывать, старого и опытного».

Только проработал он всего-то минуты три – пошипел там в утробе телевизора паяльником – и вновь моя квартира наполнилась музыкой. Заработал мой ящик!

Молодец парнишка, просто не ожидал! Выписал он квитанцию, я заплатил, что положено.

– До свидания, – говорит он и берется за ручку двери.

– Стой, сынок, – говорю. – Не нарушай моего правила.

– Какого правила?

– А такого: кто заходит ко мне в дом, должен губами коснуться края пиалы. Пойдем-ка на кухню.

Он уперся – ни в какую. Торопится, дескать, работы много.

– Пиалку чая, – сказал я. – Это же быстро.

– Ну если чая, – пробормотал он и поплелся за мной.

Я заглянул в чайник – пусто. Впрочем, я знал, что там пусто: только что перед приходом мастера все допил.

– Нет, сынок, чаю-то, оказывается, – сказал я. – А заваривать свежий – долго. Тебя клиенты ждут. Давай-ка заменим, если не возражаешь.

Я вынул из холодильника бутылку красного вина и быстро его откупорил.

– Возражаю! – замахал он руками. – Не пью я! Спасибо, не нужно, я ведь на работе!

– Надо было сразу сказать, – укоризненно произнес я. – А теперь – что ж? Бутылка уже открыта, вино выдыхается. Крепко обидишь меня.

Еле уломал я парня. Выпил он стакан. Долго морщился, кашлял. А потом ничего, заулыбался. Еще стакан выпил. Уходя, оставил было свой чемоданчик. И дверь еле нашел, уж я ему помог.

Расцеловались на прощанье.

И вот, представьте, вчера, спустя год, снова вызываю мастера. Тот же парень является. Выглядит, правда, попроще, лицо небритое.

Поковырялся с полчаса в моем ящике – не наладил.

– Нет, – говорит, – надо в телеателье везти, на месте сделать невозможно.

Что поделаешь? Везти так везти.

Рассчитался я за вызов, «спасибо» сказал, до двери проводил – не идет он что-то. Топчется в коридоре. Потом, кашлянув, обращается ко мне:

– Попить не дадите? Помню, вы мне о вашем правиле говорили, как это там: зашедший к вам должен коснуться губами пиалы, верно?

– Конечно, конечно, – сказал я.

Повел его в кухню, налил чаю.

Он отхлебнул раза два, погрустнел.

– А посущественнее ничего нету?

– Нету, – говорю.

Встал он, чемоданчик схватил и ушел не прощаясь. Дверью хлопнул.

Откуда такие вымогатели берутся? Ведь совсем желторотый еще. Год назад еще клялся, что не пьет, – и вот, нате вам. Значит, кто-то научил.

Найти бы тех подстрекателей да врезать им как следует…

Перевод с тувинского С. Спасского.

БОРИС МУРТАЗОВ

УМНИЦА

 
Послезавтра у Мадины —
Звон бокалов, именины,
Стукнет ей семнадцать лет.
Девушка —
Что маков цвет,
Ну, а главное,
Она
Не по возрасту умна:
Составляет строгий список
Кунаков своих она.
Могут с нею веселиться
Только избранные лица,
Чья родня имеет вес!
В списке первая – Залина…
К ней особый интерес:
Мать – директор магазина,
У нее достать Мадина
Может импортный отрез!..
Приглашается Болат:
Его брат – лауреат.
Фузин папа – композитор,
А Ферузин – экспедитор…
В списке – Майя и Дзерасса,
И Мисост, и Дзарахмат
(Папы – «Пиво-квас», «Колбасы
«Джем-повидло-шоколад»).
Ну, а где ж Кайсын, Тамара?
Не подходят:
Данных мало.
Ведь известно всем: Кайсын —
Невесом… рассыльной сын,
Дочь сапожника – Тамара.
Эти – явно ей не пара…
Друг без веса,
Связей, чина —
Им не стоит дорожить.
Ну и умница Мадина:
С юных лет
Умеет жить!..
 

Перевод с осетинского И. Законова.

АЖДАУТ НАЙМАНОВ

НЕ ОЦЕНИЛИ

Перед окончанием института Тангатара, который пописывал стишки, все больше мучила одна проблема. Если где-то работать, то когда же писать стихи? А если только писать стихи, то где брать деньги?

И однажды Тангатар нашел очень интересное решение этой проблемы. Он пришел на завод и спросил:

– Вам нужен поэт?

В отделе кадров удивились:

– У нас нет такой должности. Технолог нужен, заведующий складом, бухгалтер. Фрезеровщики, токари нужны.

– Я вас не про должность спрашиваю, – досадливо сказал Тангатар. – Разве на заводах есть должности футболистов? Однако футболисты гоняют мяч и в то же время получают зарплату. Я спрашиваю: нужен ли вам поэт? А о том, как я буду называться, токарем или слесарем, договоримся потом.

– Зачем нам поэт? – продолжали удивляться в отделе кадров.

– Затем же, что и футболисты. Чтобы прославлять родное предприятие.

– Насчет формирования команды поэтов нам ничего не известно, – сказали кадровики, – Так что извините…

И Тангатар ушел, с грустью размышляя о том, что поэзия у нас все-таки здорово недооценивается.

Перевод с ногайского В. Белоусова.

ЗАКИ НУРИ

РАЗГОВОР С РЕДАКТОРОМ

 
– В моей поэме – молодости пыл,
Сплошной огонь в любом изгибе темы!
– Огня не вижу. Видно, ты залил
Его водой… из этой же поэмы.
 

ПООХОТИЛСЯ

 
– Не покупай мясного нам, жена,
И на штаны мои пришей заплату…
– Неужто ты ухлопал кабана?!
– Нет, на вино ухлопал я зарплату.
 

Перевод с татарского А. Матюшкина-Герке.

РЕШИЛ БЕДНЯК РАЗБОГАТЕТЬ

 
На выданье давно
Две дочери у бая —
Созрели два плода
И с дерева свисают…
Да только день и ночь
Горюет бай богатый:
Одна, как пень, глупа,
Другая дочь – горбата.
Ну кто их так возьмет? —
Назначил бай «довесок» —
За младшей – тысяч пять.
За старшей – целых десять.
…Прознал про то бедняк
И – к баю с предложеньем:
Мол, старшую беру.
Беру без промедленья.
Но, поглядев на дочь
И сосчитав монеты,
Спросил жених: – А нет
Еще старей, чем эта?..
 

ЗАОДНО

 
Однажды на уборщицу
Завклубом налетел:
– Ни разу я не видел,
Чтоб клуб у нас блестел.
Вон лозунг прошлогодний —
И тот совсем поблек,
Прогнулись половицы,
Рассохся потолок.
И поздно открываешь,
И рано запираешь, —
О том на весь район
Пошел уже трезвон!
От этаких лентяек
Я вижу, проку нет… —
Ехидно улыбнулась
Уборщица в ответ:
– Ну что ж, ищи замену
Ты мне в райцентре… Но
Пускай уж там и зава
Нам сменят заодно!
 

НА БАЗАРЕ

 
Крестьянин спросил,
Покупая корову:
– А нет у скотины
Изъяна какого?
 
 
– Скажу без утайки
Тебе, старина:
При дойке
Лягается шибко она.
 
 
– При дойке?
Ну, это терпимо вполне:
Доить-то корову
Не мне, а жене!
 

ЕСТЬ ВЫХОД

 
Вешней порою вдовец пожилой
Сватал вдову из деревни чужой.
Та – ни в какую:
– На выданье дочь,
Да и покинуть мне дом свой невмочь…
– Что же мне делать? —
Воскликнул вдовец. —
Выдай хоть дочь за меня, наконец!
 

САМОНАДЕЯННОСТЬ

 
Земля и небо – в море света:
Весенний дождь недолго лил.
А зонтик думает, что это
Он в небе дождь остановил.
 

СЛУШАЯ ВЫСТУПЛЕНИЕ

 
В одном переполненном птицами зале
Доклада Орла с нетерпением ждали.
Откашлялся, взглядом пернатых обвел
И вдруг… зачирикал почтенный Орел.
…Я, кажется, вам одного не сказал,
Что этот доклад воробей написал.
 

ВЗГЛЯД ОПТИМИСТА

 
У критиков нынче таланты в чести:
Зачем им бесплодную грушу трясти?!
Трясите. Спасибо за ваши труды:
Приятно узнать, что приносишь плоды.
 

ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТ

 
На заседанье редсовета
У зайцев не проси ответа,
Пока не скажешь, осмелев,
Что сборник твой
Одобрил Лев.
 

О СЛОВАХ

 
У одного слова, как пламя:
Они согреют даже камень.
А у иного что ни слово —
То камень, брошенный в другого.
 

Перевод Б. Железнова.

САФЕР ПАНЕШ

ОХ, ЭТА СПРАВКА!

Мой отец не придавал особого значения всякого рода справкам, документам, официальным бумагам. И зря. Это ему всегда вредило…

Мои родители сначала сыграли свадьбу – зарегистрировать свой брак они решили потом, когда до моего рождения оставалось месяцев шесть-семь. Почему так долго тянул отец с официальной церемонией, не знаю. Он тянул бы еще больше, но я невольно напомнил о том, что он все-таки женат.

В загсе, куда мои родители пришли, чтобы получить свидетельство о браке, толстяк, сидевший за столом, долго поверх очков разглядывал мою мать, а потом отца. Узнав, зачем они явились, он спокойно спросил у отца:

– У тебя есть с собой справка, что ты не женат?

– Как так не женат? – изумился отец. – Вот рядом со мной стоит моя жена.

– Я тебя не об этом спрашиваю. Может быть, ты, уже имея одну жену, женишься опять. И такое бывает…

– Нет, нет, клянусь, никогда я до этого не женился ни разу!

– Вот и представь справку, подтверждающую это.

– Да где же я ее возьму? – Отец на самом деле не знал, где дают такие справки.

– В сельсовете возьми. Без справки регистрировать не буду.

Что делать, нужно идти за справкой…

– Биболет, скорее давай мне справку, что я не женат, – с порога попросил мой отец председателя сельсовета.

– Ай, дорогой, за такой справкой дело не станет, – решив, что отец шутит, председатель и сам настроился на шутливый лад. Но, узнав, что дело нешуточное, тут же пошел на попятную.

– Как же это ты не женат? Мы все повеселились на твоей свадьбе, пели, танцевали… Аллах тебя знает, наверное, какая-нибудь красавица улыбнулась тебе и ты хочешь что-то там сообразить? А?

– Ничего я не хочу соображать, понимаешь, загс без справки…

– Знать ничего не желаю, – отрезал председатель. – И не приставай ко мне с этой дурацкой просьбой. Я на твоей свадьбе был и никаких справок, что ты холостой, давать не стану!

…Мне было все равно – есть справка, нет справки, пришло время, я родился. Хоть совсем маленький, но я уже числился среди мужчин, живущих на земле. Кто знает? Может быть, я именно тот, кто полетит на Марс? Наверное, так думал мой отец и нехотя направился в загс.

Не знаю, что пережил мой отец, открыв печально знакомые двери. Он никогда не рассказывал об этом, а только сжимал кулаки и поскрипывал зубами, если речь заходила о загсе.

За столом сидел все тот же толстяк!

По привычке, не поднимая головы, глядя поверх очков, он спросил отца, что ему нужно.

– Сын у меня родился, – предчувствуя недоброе, сказал отец. – Батыром назвали. Хочу получить свидетельство о рождении.

– Давай справку, что у тебя родился сын.

– Где ж я ее возьму?

– В роддоме возьми.

– Не успел я жену в роддом отвезти, дома сын родился.

– Ну, я в этом не разбираюсь – в доме, в роддоме, мне нужна только справка. Без справки свидетельства не дам.

– Почему всякий раз какая-нибудь справка стоит поперек дороги? – ворчал отец, выходя из загса. – Будь он трижды неладен, выдумавший справки. Шагу без них ступить невозможно!

Однако делать нечего, нужно идти к врачу. Но врач в роддоме сказал коротко:

– Твой сын родился не здесь, не имею я права дать тебе справку.

– Хоть и не здесь, – попытался возразить мой отец, – но у меня все-таки родился сын! И о том, что он родился, мне нужна…

– Неужели ты не понимаешь, – поморщился врач. – Не имею я права, не имею!

Что ж, все верно сказал врач. Не имеет права. А справка все-таки нужна. И тогда…

– Вот справка, – сказал отец, войдя в загс. – Самая лучшая справка. – С этими словами он положил перед толстяком меня.

Толстяк глянул на орущий сверток и заявил:

– Можешь принести хоть десять детей. Можешь привести хоть сотню свидетелей. Без справки ничего не могу сделать.

…Да, если бы через несколько лет в загс вместо этого упрямого толстяка не пришла молоденькая, отзывчивая девушка, вполне возможно, что мой отец до сих пор так бы и не был официально женат, мать не вышла бы замуж, а вы бы не знали ни моего имени, ни отчества, ни фамилии. Но новая работница загса не требовала справок, и мой отец в конце концов получил нужные документы. В одном из них было написано: «Гражданин Пшипий Батыр Зафесович родился 16 августа 1946 года…», в другом «Гражданин Пшипий Зафес Пшимафович и гражданка Тлепцукова Хариет Нашховна вступили в брак 1 октября 1953 года…»

После этой истории прошло много лет. Я вырос, окончил школу и ушел служить в армию. Однажды получил от отца письмо, в котором он писал, что райсобес требует справку о том, что я нахожусь на действительной службе.

С полученной справкой отец отправился в райсобес и – о ужас! – увидел за столом начальника того самого толстяка из загса…

Отец хотел повернуться и уйти, но… Дело требовало, чтобы справка находилась в райсобесе.

– Мне говорили, что вам требуется бумага о том, что мой мальчик служит в армии. Вот она. – Отец протянул толстяку справку.

Толстяк привычно глянул на отца из-под очков, взял справку, самым тщательным образом осмотрел ее, прочел, долго рассматривал круглую печать. Видимо, его очень огорчило, Что справка составлена по всей форме.

– Гм, – хмыкнул он, в третий раз перечитывая ее. – А ты можешь представить доказательство, что эта справка выдана именно твоему сыну?

Отец молча вынул свидетельство о браке и мое свидетельство о рождении.

Толстяк долго изучал их, а потом сурово сказал:

– Меня не проведешь! Это как же получается, а? Ты женился в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, а тот, которому выдали справку, что он служит в армии, и которого ты пытаешься выдать за своего сына, родился на семь лет раньше, в тысяча девятьсот сорок шестом?

– Вот как это получилось, – начал было мой отец, но толстяк перебил его:

– Нет у меня времени выслушивать твои сказки! Неси документ, удостоверяющий, что солдат Батыр Пшипий твой сын.

Наученный горьким опытом, отец отправился в сельсовет.

– Биболет, – упавшим голосом попросил отец председателя. – Дай-ка мне справку, что мой сын Батыр действительно мой сын.

– А разве у тебя нет свидетельства о браке и свидетельства о рождении сына? – удивился Биболет.

– Вот они, – показал документы отец. – Но этого мало. Еще нужна справка, что я, Зафес, отец Батыра, а Батыр, соответственно, мой родной сын.

Председатель сочувственно посмотрел на отца, покачал головой, предложил воды. Потом махнул рукой и, позвав секретаршу, дал ей указание:

– В соответствии с этими документами, – он протянул оба свидетельства, – составь справку о том, что Батыр действительно является сыном нашего бедного Зафеса…

Через несколько минут отец держал в руках справку, где было написано так: «Гражданин Пшипий Зафес Пшимафович и гражданка Тлепцукова Хариет Нашховна вступили в брак в 1953 году, после чего у них в 1946 году родился сын Пшипий Батыр Зафесович. Справкой подтверждается, что он действительно сын Зафеса…»

Председатель сельсовета, не читая, поставил на справку круглую печать, отдал документ отцу и спросил:

– Зафес, а зачем тебе такая справка?

– В райсобес отнесу. Там придрались ко мне, что по документам выходит, будто бы мой сын родился до моей женитьбы. Подняли, понимаешь, шум из-за ничего…

Зачем отец это сказал? Известно, что длинный язык приносит человеку несчастье.

Слова отца внесли в душу председателя сомнение.

– А ну, дай-ка мне взглянуть на справку и документы. – Председатель прочитал справку и мигом изорвал ее в клочья. – Под монастырь меня подвести хочешь с такой справкой, да?

– Но ты же знаешь, как это все получилось, – начал отец, но Биболет только замахал руками.

– Нет, не могу я тебе дать справку, что Батыр твой сын!

А ведь мой отец и Биболет давние приятели. Биболет частенько заглядывал к нам в гости, играл со мной. Отец попытался напомнить ему об этом:

– Разве ты забыл, как говорил моему сыну: «Батыр, давай поборемся, я узнаю, настоящий ли ты батыр?» Разве ты забыл, что у меня всего один сын?

– Нет, отлично помню. Очень хорошо знаю, что Батыр, славный парень, именно твой сын, но не могу я этого подтвердить на бумаге. Не положено по закону. А если проверка будет? А если спросят: «На каком это основании ты выдал такую странную бумагу?» Не-е-ет, и не проси больше…

С того времени мой отец понял, какое всемогущее значение имеют бумаги. Теперь он без справки не делает и шагу. Просит его бригадир посторожить ток, отец требует документ. Наколет дров – пристает к матери: «Пиши справку». Много у него накопилось разных справок. Но до сих пор отец не может получить одну, удостоверяющую, что у него есть сын и этот сын – именно я. Никто не хочет подтвердить это. А я? Я не могу.

Ведь я не справка, а всего-навсего человек.

ЕСЛИ ХОЧЕШЬ СТАТЬ ИЗВЕСТНЫМ

В жизни не встречал я таких похожих друг на друга людей, как Хату Малишев и Пазад Шогетеджев. Правда, схожи они не лицом, не ростом, не фигурами, а своими характерами.

Заходит однажды Хату ко мне и говорит:

– Валлахи, как я рад за тебя, Лаукан! Говорят, ты получил прекрасную квартиру, – и крепко жмет мне руку.

Я посмотрел на него с изумлением. «Какую квартиру я получил, кто мне ее дал?» – хотел было я спросить Хату, но он опередил меня:

– Встречаю сейчас на улице Шумафа Захачокова, – он-то мне все и рассказал. Втихомолку действуешь, хитрюга ты этакий, от своих друзей скрываешь, боишься, наверное, что они потребуют с тебя бутылочку-другую, а?

Я догадался, что Шумаф, наш бухгалтер, отколол обычную для него шуточку. Он хорошо изучил Хату и Пазада и частенько их разыгрывает.

– Да, это правда, – без тени улыбки сказал я, решив поддержать шутку Шумафа. – Мне предоставили четырехкомнатную квартиру в центре города. Комнаты просторные, третий этаж, два балкона, окна на солнечную сторону…

– Непросто получить такие хоромы. И как же ты сумел провернуть это дело?! – заерзал на стуле Хату.

– С деньгами можно все. – Я знаю, что Хату устроит такое объяснение. – Но об этом, разумеется, никому ни слова. Ты мой старый друг, я тебе доверяю. Но если об этом кто-то узнает… (Я-то знаю, что он не смолчит. Тут же раззвонит на весь свет. Никакой дружбы между нами нет, никогда я бы не подумал делиться с ним секретами. Просто, когда он заходит ко мне, я угощаю Хату стаканчиком вина, вот он и считает, что мы закадычные друзья.)

– Не сомневайся, – ударил себя в грудь Хату. – Считай, что сказанное тобой за семью замками.

– Знаю, поэтому и рассказал все только тебе, никто еще ничего не знает. Даже жена, – продолжал я разыгрывать Хату.

– А ведь и эта квартира ничего, я с удовольствием бы переехал сюда. Интересно, кому она достанется? – серьезно спросил Хату.

– Дело решенное, – так же серьезно ответил я. – Насчет моей теперешней квартиры я уже договорился с Пазадом Шогетеджевым. Что ни говори, а у него двое детей, и ты сам знаешь, в каких он условиях живет…

– У Пазада двухкомнатная квартира, и у меня тоже, – заволновался Хату, – у него двое детей, и у меня тоже. И притом у него два мальчика, а у меня сын и дочь. Я больше прав имею получить эту квартиру! Как же ты об этом не подумал? А еще старинный друг…

– Твоя правда, ты, конечно, больше имеешь прав, чем Пазад, но он – ума не приложу, откуда обо всем узнал – пришел ко мне и стал уговаривать, чтобы я посодействовал в получении квартиры. Пожалел я его. Ну, намекнул еще насчет небольшой суммы…

Тут я прервал свой рассказ, желая посмотреть, как отреагирует Хату на такие слова.

– Ах, он старый хитрец! Представляешь, мы сегодня встретились, и он ни слова об этом мне не сказал! – удивился Хату. – Я же должен был догадаться, когда он, как кот, щуря глаза, сказал мне вчера: «При твоем «мужестве» ничего не добьешься…» И много он тебе обещал?

– Да так, мелочь. Тысячу рублей. Правда, чтобы получить за выездом мою квартиру, другой предложил бы больше, но я пожалел Пазада, он так просил, умолял, чуть не плакал…

– И откуда взял старый греховодник столько денег? – изумился Хату. – Вечно жалуется на бедность. Когда мы, друзья-приятели, собираемся скинуться по рублику, у него такой вид, словно в кармане у него сидит змея.

– Именно у таких скупцов, как он, всегда есть деньги, – подлил я масла в огонь.

– Валлахи, Лаукан, если бы ты мне раньше сказал, я дал бы больше.

– Сожалею, не знал.

– А сейчас ничего нельзя сделать? – вкрадчиво спрашивает Хату. – Я ведь в долгу не останусь, сам знаешь.

– Нет, теперь вряд ли. Пообещал человеку. Неудобно как-то заявлять ему, что передумал…

– При его нечистой совести здесь ничего неудобного нет, – перебил меня Хату.

– Я не его имею в виду. Мне самому будет неловко.

– Тоже правда, – согласился Хату. И тут же добавил: – С этим бессовестным человеком можно поступать как угодно.

– Так-то оно так, – делаю вид, что согласен с ним. – Но все же ты не обижайся, я считаю такой поступок недостойным мужчины…

Когда Хату уходил, я снова предупредил его, чтобы он не проговорился насчет моей «новой квартиры». Он молча ударил себя в грудь.

А не прошло и часа, как прибежал Пазад.

– Эй, счастливец, ты что же утаиваешь от нас, что получил новую квартиру, не зовешь обмывать? – выпалил он с порога. – Поздравляю, поздравляю!

– Ничего я не утаиваю, просто жду, пока переедем, – ответил я, соображая, кого он встретил – Шумафа или Хату.

– А я только что об этом узнал, встретил на улице Захачокова Шумафа, – объяснил Пазад: – Хорошо, хорошо, просто трудно передать словами, как я рад за тебя. И как только тебе удалось такое дело провернуть?!

– Неужто не понимаешь? С деньгами любое дело по плечу.

– Это правда, это правда! – согласился со мной Пазад. – В наше время надо иметь или много денег, или влиятельного друга. Без этого не то что хорошую квартиру – приличную рубашку не достанешь. А твоя квартира еще в порядке. Кому же, интересно, ее передадут?

Оказывается, Пазада тоже беспокоит судьба моей квартиры.

– Вот что, Лаукан, у тебя много влиятельных друзей, может, замолвишь словечко?

– Ты о чем? – спросил я, сделав вид, что не понимаю, к чему он клонит.

– Если бы ты добился, чтобы твою старую квартиру передали мне, я бы никогда не забыл о таком поступке.

– Вообще-то можно, но сам понимаешь… – прозрачно намекнул я.

– Если я дам тебе примерно тысячу, этого хватит?

– Мало.

– Ну, добавлю еще двести рублей.

– Маловато.

– Больше, пожалуй, не смогу. У тебя же только на одну комнату больше, неужели за одну комнату не хватит тысячи двухсот рублей?

– Я же говорю – маловато. Да, собственно, что мы торгуемся? Я уже договорился.

– С кем же?

– Да вот недавно заходил ко мне Хату Малишев и уговорил попросить за него. Обещал немалые деньги. И я его обнадежил.

– И сколько тебе обещал этот старый аист?

– Он тоже дает не меньше, чем ты.

– Нет, нет, ты прямо скажи, конкретно, сколько он тебе обещал? – Заметно было, что Пазад боится, как бы Хату не дал больше, чем он.

– Обещал дать не меньше, чем полторы тысячи.

– Откуда столько денег возьмет этот косолапый? – удивился Пазад. – Никогда еще он один не купил и пол-литра, все время просит, чтобы кто-то добавил.

– Не покупал, потому и есть у него деньги! – резонно заметил я.

– Ах, старый аист, прямо-таки собака-ищейка – как быстро все разнюхал! Вот что, Лаукан, а не можешь ли ты передумать? Ты же знаешь, что я всем сердцем твой. Этот косолапый не очень порядочный человек, ты не смотри на его приветливый вид. Он себе на уме. Запросто донесет на тебя, А что касается денег, я дам не меньше, чем он обещал, накину даже рублей сто – двести…

Я не смог сдержать улыбки.

– Чего смеешься? – уставился на меня Пазад.

– Не над тобой смеюсь, просто вспомнил один случай и не смог удержаться, – нашел я подходящий предлог. – Но вот насчет твоей просьбы… Не могу ничего сделать. Я человека обнадежил, деньги получены, как смогу после всего сказать, что передумал?

– Такому человеку, как Хату, все можно сказать, все удобно.

– Сам знаю, но я не могу отказываться от своих слов.

– Валлахи, Лаукан, ты знаешь мои жилищные условия и все-таки оставляешь свою трехкомнатную квартиру такому бессовестному человеку. А еще старинный друг…

– Твоя правда, – соглашаюсь я с ним. – Но, как говорится, «кто раньше умер, того и хоронят раньше». Хату первым ко мне обратился, я пообещал и теперь не в силах что-либо сделать. Но я тебя прошу, о нашем разговоре – никому ни слова. А не то сам знаешь, что за это можно схлопотать. Ведь не собственная квартира, чтобы получать деньги при выселении…

– Знаю, знаю, Лаукан! В этом отношении будь спокоен. Считай, что все сказанное – под семью слоями земли…

…На другой день встречаю Шумафа Захачокова.

– Хорошую квартиру получил? – спрашивает.

– Конечно, хорошую! – поддерживаю я шутку. – Даже успел продать свою прежнюю.

– Знаю, знаю! – перебил он меня. – Ты только не знаешь, что за этим последовало. Хату, вернувшись от тебя, побежал к Пазаду, но дома его не застал. Когда я встретил его, он поведал мне обо всем. Я еще больше распалил его, утверждая, что он больше имеет прав получить твою квартиру и что ты неправильно поступил, предпочтя Пазада.

– Что ни говори, он ведь твой «близкий друг», – усмехнулся Шумаф.

– «Этому старому косому я не прощу того, что он со мной сделал», – говорил Хату, когда прощался со мной. Спустя примерно два часа прибежал Пазад и тоже передал мне ваш разговор. С ним я поступил так же, как и с Хату, только еще больше распалил его. А после они уже сами перессорились, и чего только не наговорили друг другу: ведь каждый не верил словам другого, каждый думал, что его обошли. Каждый предполагал, что другой скрывает, сколько дает тебе денег.

Долго смеялись в тот день мы с Шумафом над незадачливыми Хату и Пазадом.

Пошутили, думал я, ну и ладно. Однако…

С кем ни встречаюсь, спрашивают:

– Правда, что тебе дают четырехкомнатную квартиру?

– Правда, конечно. И свою квартиру я с выгодой оставлю другим.

– И об этом знаем…

А вскоре позвонили по телефону и сказали, что меня вызывает председатель областного комитета народного контроля. «Зачем?» – удивился я.

Никогда бы не подумал, что меня вызывают именно из-за Хату с Пазадом.

Только после того, как председатель стал расспрашивать меня о составе моей семьи и в какой квартире я живу, я все понял.

– Вы, наверное, думаете, что я получаю четырехкомнатную квартиру, а прежнюю с выгодой оставляю другим, не так ли? – спросил я напрямик.

– И ты тоже в курсе дела? – удивился он.

– Как не быть! – сказал я и рассказал все, что мне известно по «делу».

Председатель областного комитета народного контроля долго и от души смеялся.

– Надо все-таки знать, какие шутки отпускать, – заметил он мне на прощанье.

Вечером, когда я вернулся с работы, бледная от страха жена протянула мне бумажку и сказала:

– Почему тебя прокурор вызывает?!

Я уже понял почему и поэтому взял бумагу спокойно. Там было написано, что я должен явиться в прокуратуру к десяти часам утра.

– Вызывают потому, что я с выгодой меняю свою квартиру, – сказал я как можно серьезнее.

– Поделом тебе, если связываешься с такими людьми, как Хату и Пазад, – сказала жена. Поскольку и она знала об этом деле, сказала уже спокойно: – Я-то думала, что ты натворил что-то…

Зайдя утром к прокурору, я начал сам:

– Вы вызвали меня по поводу жульничества с обменом квартиры?

– Да, – ответил прокурор и, взяв в руки лист бумаги, прочитал, что там было написано. Только не назвал того, кто написал. Сказал, что не положено.

– Я знаю, кто написал, – сказал я. – Хату Малишев или Пазад Шогетеджев.

Прокурор посмотрел на меня и улыбнулся. Улыбка его выдала. Но он строго спросил:

– Правда ли то, что написано?

– Конечно, правда. Если нет, разве написали бы! – расхохотался я.

Прокурору мой смех не понравился. Оказалось, что он не любит шуток.

– Имей в виду, что я тебя вызвал не от скуки, – строго одернул он меня.

Я рассказал обо всем, что послужило причиной появления письма. Но прокурор ни разу не улыбнулся. Возможно, он думал, что это все я сочинил ради того, чтобы оправдать себя. С самым серьезным лицом он внимательно выслушал меня до конца.

– Мы внимательно разберемся в этом деле, – сказал он, отпуская меня.