Текст книги "Гражданская война в России: Черноморский флот"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Наша флотилия в это время непрерывно усиливалась. В строю было уже 5 канонерских лодок; в Мариуполь по железной дороге прибыли из Каспийского моря 5 истребителей, восполнившие наш главный пробел – недостаток в быстроходных судах. Были усилены минные заграждения у входа в Таганрогский залив и создана тыловая минная позиция у Кривой косы; на Белосарайской и Кривой косах было приступлено к сооружению батарей, причем на первой ставились 8» орудия. Наконец, из стянутых со всех морей десантных отрядов моряков была сформирована морская экспедиционная дивизия, имевшая первое время 3 пехотных полка, 1 кавполк и 2 батареи (всего 2500 штыков и сабель). [396]

В это время и наше морское командование, по соглашению с командующим Юго-Западным фронтом, решило перейти к активным операциям, перевести морем и выбросить в Геническе в тыл противника морскую дивизию. Для обеспечения же операции с моря предполагалось поставить в Керченском проливе минное заграждение. Обе стороны, таким образом, одновременно решили перейти к активным действиям.

Вечером 12 августа в море вышел наш отряд в составе 2 сторожевых судов «Данай» и «Пугачев», имевших на буксире баржу «Дон» с 250 минами, и 5 истребителей (на одном из них шел коморси Немитц), также с минами, и, не замеченный противником, достиг в ночь с 13 на 14 августа Керченского пролива.

Наши суда поставили в проливе, как и было намечено, заграждение, но в темноте истребители потеряли баржу, а затем разошлись и сами. В ночь с 13-го на 14-е боевой флот противника с десантом Улагая также вышел в Азовское море. На рассвете, в районе Темрюка, «Пугачев» и «Данай», ведшие «Дон», были открыты противником. Положение наших судов было почти безнадежным: и громадный перевес в силах, и преимущество скорости хода было на стороне противника. Решение начальника отряда было правильным: сняв людей с баржи «Дон», бросить ее для привлечения внимания противника, а обоим сторожевые судам полным ходом уходить на юг. План удался, и сторожевые суда скрылись в Темрюкской бухте; «Дон» был захвачен противником. Истребителям, также обнаруженным неприятелем, под огнем удалось прорваться в Мариуполь.

Между тем транспортный флот противника достиг Ахтари, выбранного местом высадки. Обстреляв берег, противник произвел десант, сразу имевший крупный успех{54}. Ему удалось разбить и отбросить наши части и захватить большое количество подвижного состава на железнодорожной линии. Разведка наших гидроаэропланов из Мариуполя обнаружила его действия, и флотилия стала срочно готовиться к операциям.

В ночь с 18 на 19 августа 5 наших истребителей прошли в район Ахтари и выставили там минное заграждение. В это [398] же время обоим сторожевым судим, отрезанным в Темрюке, следуя серединой моря, удалось прорваться в Мариуполь.

Первой операцией нашего боевого флота была атака дозорных судов противника, так как со времени операции у Кривой косы противник имел постоянно 1 или 2 судна к юго-западу от Белосарайской косы. Для этого с закатом солнца 19 августа все готовые наши канонерские лодки («Знамя Социализма», «Красная Звезда», «Буденный», «III Интернационал» и «Свобода»), 2 сторожевых судна и 3 истребителя вышли в море, имея целью ночью обойти и на рассвете атаковать с тыла дозорные суда противника, отрезав им отступление. Хотя попытка эта не удалась, ибо дозорная канонерская лодка противника стояла западнее обычного места, и ей, после перестрелки, пользуясь преимуществом в ходе, удалось скрыться, но все же выход наших судов имел большое значение, так как противник с этого дня убрал дозорное судно, прекратив непосредственное наблюдение за входом в залив – чем открыл для нас возможность расширить свои операции.

Успех (хотя и не полный) первой активной операции сразу поднял дух флота и имел следствием решение командования перейти к более крупным операциям. Вышедшая в ночь на 21 августа наша флотилия, в составе 5 канлодок, 3 сторожевых судов и 2 истребителей, утром на следующий день вошла на Ахтаринский рейд и бомбардировала расположение противника, вступив в бой с его батареями и принудив их к молчанию. При этом наши суда были атакованы аэропланами противника. Этот выход флотилии нанес, без сомнения, весьма чувствительный моральный удар Улагаю, так как показал последнему всю ненадежность его коммуникационной линии.

Между тем успех на суше начал переходить на пашу сторону. Подходившим нашим подкреплениям удалось задержать наступление противника и даже отбросить его на некоторых занятых им районах.

Тогда, для поддержки Улагая, Врангель направляет еще два десанта: первый из них на Таманский полуостров, второй в район Сукко. Обоим удалось высадиться, но дальнейшее распространение их нами было сдержано.

Все же положение наших войск, находившихся между армией Улагая и повстанцами Фостикова, распространявшимися [400] все шире и шире, и двумя новыми (у Сукко и на Тамани) десантами противника, было весьма тяжелым. Малейший неуспех мог привести к потере Екатеринодара и с ним значительной части Кубани, что знаменовало бы образование нового Кубанского фронта.

Ввиду этого решено было напрячь все силы для скорейшей ликвидации Улагая. Одним из намеченных мероприятий была переброска морем и высадка в Ахтари морской экспедиционной дивизии: риск, и очень значительный, этой операции вполне окупался значением, которое имело бы появление дивизии в тылу у противника. И вот, в ночь с 23 на 24 августа, после произведенной накануне тщательной разведки гидроаэропланами, наш транспортный флот из 11 пароходов, 3 барж{55} и 2 плавбатарей (на палубах последних были лошади и орудия) вышел в море. Для защиты транспортов с ними шли 3 сторожевых судна и 2 плавучих батареи, а мористее держались наши главные силы: 5 канонерских лодок и 5 истребителей. Встреченные сначала канонерская лодка, а затем миноносец противника, после перестрелки на большой дистанции с нашими канонерская лодками, отошли, и к вечеру десант был уже южнее станицы Камышеватской, где и начал высадку, продолжавшуюся до вечера 25 августа{56}.

Боевой отряд тем временем прошел на Ахтарииский рейд, обстреляв Ахтари, а истребители поставили новое минное заграждение. [401] На обратном пути (на закате 25 августа) наши суда вновь встретились с противником, также не принявшим боя. Для нас же, имевших под берегом транспорта, бой был явно невыгоден. 26-го транспорта и боевой флот вернулись в Таганрогский залив. В этот период флотилия противника потеряла подорванными на минах миноносец «Жаркий» и транспорт «Волга». Положение армии Улагая резко изменилось к худшему. Десанты противника у Сукко и на Тамани были ликвидированы; сама армия Улагая была после упорных боев сбита с линии Ахтари – Тимашевская и начала отход на юго-запад в плавни; усиленная непрерывно подходившими подкреплениями наша 9-я армия имела уже большой перевес в силах (наша армия – около 20 000 штыков, 5.000 сабель и свыше 85 орудий, против 8000 штыков и сабель и 17 орудий противника).

Неуспех Улагая заставил Врангеля отказаться от попытки образования Кубанского фронта. В районе Ачуева противник произвел обратную посадку экспедиционной армии на суда{57}, и к 5-6 сентября Кубань была очищена от противника.

Наша флотилия, получив известие об отходе противника, сделала попытку закрыть путь отступления минами. Однако вышедшим в море 5 истребителям (с начальником действующего отряда Хвицким) осуществить это не удалось, так как они были встречены миноносцами противника, и лишь благодаря наступившей темноте смогли отойти без потерь.

Неудача Кубанской операции Врангеля явилась поворотным пунктом всей кампании. Последовавшая вслед за неудачей на Дону, она ясно показала Врангелю, что рассчитывать на расширение рамок борьбы он не может. Без этого же ему оставалась только оборона – может быть, долгая и успешная, но, лишенный резервов, он рано или поздно был обречен на гибель.

Вместе с тем наша Азовская флотилия, закаленная в происходивших операциях, уверенная в своих силах, приступила к операциям у неприятельского побережья. [402]

Глава ХIХ.

Операции в Северной Таврии. Действия в северо-западной части Черного моря. Инциденты с судами Антанты. Операции у Кавказского побережья. Переход Врангеля в наступление. Последние действия на суше и на море

Между тем на основном врангелевском фронте – в Северной Таврии – все время происходили крупные бои. Главные попытки сломить фронт противника, остававшийся со времени июньской операции неподвижным, были нами сделаны в начале июля и в конце августа. В начале июля нами был сформирован и сосредоточен в восточной части фронта конный корпус (три дивизии) Жлобы. Предполагалось, что его удар в направлении на Мелитополь нанесет потрясение всему фронту противника, главные части которого, как мы уже отмечали, были выдвинуты к району Александровска. Жлобе, перешедшему в наступление от Верхнего Токмака, удалось сбить фронтовые части противника и продвинуться в районы южнее станции Большой Токмак. Тогда противник прибег к совершенно новому маневру. Навстречу Жлобе было направлено несколько отрядов аэропланов, начавших непрерывные атаки с воздуха на идущую кавалерию. Не будучи в состоянии продвигаться при подобных условиях, наш конный корпус задержался, что дало возможность противнику сосредоточить свои силы и обрушиться на него со всех сторон. Атакованный со всех сторон корпус Жлобы понес огромные потери, и лишь отдельным частям удалось вырваться из окружающего кольца и прорваться к нашим частям.

В конце августа, как раз в то время, когда противник произвел десант Улагая на Кубани, нами было предпринято повое решительное наступление. На этот раз наступали сразу три армии: 13-я, вновь пополненная, наступала с северо-востока из района Васильевка – Большой Токмак – Нельговка, вновь сформированная 6-я армия от Каховки, где в наших руках находился на левом берегу Днепра сильно укрепленный плацдарм, и, наконец, 2-я конная армия, собранная в кулак, была брошена от Васильевки на прорыв фронта противника и быстро достигла района Малая Белозерка.

Противник повел на нашу конницу непрерывные атаки с воздуха, обстреливая наши части из пулеметов и аэропланов и лишь на закате каждого дня (когда силы коней были измотаны) бросал в атаку свою кавалерию. Наличность у него [403] крупной конпой массы, двигавшейся параллельно и южнее нашей, обеспечивала безопасность его тылов. В результате 2-я конная армия прорвалась к нашей Каховской группе, совершенно измотанная, и должна была быть сейчас же выведена в резерв; атаки 6-й и 13-й армий также успеха не имели. Таким образом, и это второе сражение было явно неуспешным. Однако и противник, ведший неоднократные атаки своим Вторым корпусом на Каховский плацдарм, несмотря на применение танков (часть которых была нами захвачена в боях), отступил с большими потерями.

В результате установилось как бы некоторое равновесие. Противник не мог добиться успеха ни на Дону, ни на Кубани, и тем был лишен возможности расширить масштаб своих операций. С другой стороны, и наши попытки загнать его войска обратно в Крым оканчивались неудачами.

Операции в северо-западной части Черного моря

Сейчас же по выходе наших войск на побережье Черного моря, там началось создание флотилии путем вооружения буксирных судов, барж и катеров. Одновременно на верфях продолжалась достройка захваченных неготовых военных судов бывшего Черноморского флота – легкого крейсера «Адмирал Нахимов», трех миноносцев, четырех подводных лодок и четырех тральщиков типа «Эльпидифо». Однако из всех этих судов в строй удалось ввести лишь одну подводную лодку «Троцкий» (бывшая АГ-23) и один «Эльпидифор». Поэтому вся тяжесть операции легла на вооруженные торговые суда. К середине кампании было вооружено 8 канонерских лодок, 16 сторожевых судов, 4 посыльных судна, 3 плавбатареи и дивизия траления из 14 судов. В противоположность Азовскому морю, недостатка в судах здесь не было, но зато силы противника были здесь много больше, а главное, состояли из боевых судов специальной постройки. Ряд береговых батарей и поставленные минные заграждения усиливали оборону района.

Инциденты с судами Антанты

Во все время воины с Врангелем на южных приморских границах республики существовало чрезвычайно оригинальное положение. [404]

С одной стороны, на Черном море находился неприятельский (белый и Антанты) флот; с другой стороны, Черноморское побережье служило районом, с которым зарубежные государства поддерживали сношения даже мирного характера. Так, через Одесский порт, а впоследствии и через Новороссийский доставлялись в пределы Советских республик бывшие военнопленные периода империалистической войны, в Одессу же приходили итальянские пароходы за хлебом и т.д. Был установлен целый ряд правил, каким способом иностранные суда (пароходы обыкновенно сопровождались и военными судами) могут подходить к нашему побережью. Это вполне понятно. Каждое появление иностранного военного корабля, в сущности, означало ознакомление посторонних с методами защиты порта, свободными от мин фарватерами и т.д. В течение лета и осени 1920 года между нашими береговыми укреплениями и судами, с одной стороны, и кораблями Антанты – с другой, произошел целый ряд конфликтов, доходивших даже до вооруженного столкновения.

Отметим лишь некоторые из них. Первым «инцидентом» было столкновение с французской канонерской лодкой «Ла Скарп». Этот французский корабль входил в наши воды без предупреждения и пренебрегая какими бы то ни было формальностями. В начале мая «Ла Скарп» вошел в Днепровско-Бугский лиман и подвергся обстрелу с нашей плавбатареи. Получив несколько попаданий, канонерская лодка подняла белый флаг и остановилась. Съехавшие на берег для «объяснений» командир и переводчики были арестованы. Произошел крупный инцидент, и французское командование начало уже стягивать свои силы к Очакову. Во избежание возможного кровопролития, Советское правительство приказало отпустить канлодку. Однако этот инцидент послужил хорошим уроком, и французские суда с этого дня, появляясь в наших водах, стали соблюдать все установленные формальности.

Крупное столкновение произошло в Новороссийске, где командир итальянского крейсера «Этна», пользуясь отсутствием защиты города, выпустил несколько залпов по берегу.

* * *

Другой итальянский корабль, эсминец «Раккия», шедший конвоиром трех транспортов с военнопленными, решился самостоятельно подойти к Одесской бухте и наскочил 20 июля на поставленное нами ранее минное заграждение. Эсминец [405] погиб, а транспорта с большим трудом удалось вывести из минных полей.

Наконец, в начале августа в районе Одессы произошел самый крупный инцидент, едва не приведший к вооруженному столкновению с французским флотом. 31 июля французская канонерская лодка «Изард» отконвоировала к Одессе четыре транспорта с военнопленными. Когда была произведена разгрузка военнопленных, оказалось, что на двух транспортах «Батавия» и «Алегрет» имеется 28 гидроаэропланов, по всей видимости направляемых в Крым для Добрармии. Таким образом, бесцеремонность французов дошла до крайней степени – в русской порт зашел транспорт с военным имуществом для противника, то есть с самой явной контрабандой.

Центром было предписано аэропланы секвестровать во что бы то ни стало, однако, избегая кровопролития. Французы пытались всячески затемнить вопрос, уверяя, что гидроаэропланы предназначены для французских войск в Турции, предлагали аппараты уничтожить и т.д.{58} Когда Реввоенсоветом Республики было передано согласие на уничтожение аэропланов, обстановка уже изменилась. К Одессе подошли три крупных французских боевых корабля. Моментально тон французского командования переменился: теперь уже требовалось, и требовалось ультимативно, освободить самолеты до такого-то часа или… будет бомбардирована Одесса. Было ясно, что оттяжка была нужна лишь, чтобы подвести крупные силы, и что французское командование не остановится перед бомбардировкой беззащитного города. Мы уступили, транспорты были отпущены, и аэропланы пошли в Крым к Врангелю.

При таких трудных обстоятельствах приходилось работать нашему морскому командованию на побережье Черного моря. Конечно, боевые операции продолжались само собой, ведь побережью был противопоставлен, кроме флота Антанты, попеременно, то нейтрального, то враждебного, и флот Врангеля – открытый неприятель.

На Днепре и в Днепровско-Бугском лимане деятельность нашей флотилии заключалась в поддержке частей нашей армии, ибо северный берег реки и Каховский плацдарм были в [406] наших руках, а южный в руках противника. Крупнейшей из боевых операций, по своему значению, было подавление восстания в районе Станиславовки в ночь с 23 на 24 июня. Противнику удалось захватить один катер, в то время как врангелевские войска пытались произвести десант у мыса Аджиаск и у входа в Бугский лиман, но были отражены огнем канлодки «Харьков». На следующую ночь сводным отрядом наших войск, при поддержке судов «Стреляна», «Бессарабец» и «Агарфена», восстание было ликвидировано. Противник в это время зашевелился и на море, и «Кагул» бомбардировал нашу Первомайскую батарею, но после ответного огня и полученных попаданий, отошел.

В Очаковском районе, постепенно усиливаемом возводимыми береговыми батареями, борьба была много упорнее. Здесь основной задачей было недопущение прорыва судов противника в Днепровско-Бугский лиман. Кроме того, необходимо было нести дозор в море, чтобы пресечь сношение противника с контрреволюционными организациями на побережье.

Очаковской группе береговых батарей, поддерживаемой плавбатареями, пришлось выдержать до двадцати боев с судами противника. С 6 августа на Тендровской рейде появился дредноут «Генерал Алексеев» (также принимавший участие в бомбардировках), 12-дюймовая артиллерия которого со своими 28-пудовыми снарядами давала решительное преимущество последнему. Лишь действия нашей гидроавиации заставляли его иногда прекращать бомбардировку и вступать в бой с воздушным врагом.

Но решительных действий в этом районе противник не предпринимал.

Операции у Кавказского побережья

Кавказское побережье (от Керченского пролива до грузинской границы) было нами также укреплено, а подходы к портам – заминированы. Сделана была попытка и создания флотилии. Главным препятствием для последнего было отсутствие в захваченных нами портах крупных судов.

Следует отметить, что в сентябре 1920 года в Новороссийский порт пришли присланные из Турции Мустафой Кемалем канонерские лодки «Айдин-Рейс» и «Перевеза» (560 тонн водоизмещения, 14 узлов хода). Позднее их прибытие не позволило [407] использовать их для военных действий. Об инциденте с крейсером «Этна» мы уже говорили, и теперь остается только отметить поход катера ИМ-17.

Белое командование высаживало на Кавказское побережье (главным образом, со стороны Азовского моря) многочисленных агентов с целью поднятия восстаний против Советской власти. Подобная же идея была использована и нами. Однако следует заметить, что для нас переброска людей морем, на котором господствовал противник, представляло неизмеримо большие трудности. Тем не менее в начале августа моторному катеру ИМ-17 удалось пересечь Черное море и высадить в районе Судака целую группу в 12 человек. Встретивший катер эсминец противника его не атаковал, по-видимому приняв за минный катер типа «СМВ», – иначе говоря, сам опасаясь атаки.

Переход армий Врангеля в наступление. Поражение 13-й армии

В начале сентября армии Врангеля перешли в общее наступление. 13 сентября Донской корпус противника прорвал фронт 40-й пехотной дивизии, составлявшей левый фланг 13-й армии, и, разгромив ее, стал быстро распространяться к северу и северо-западу, охватывая с фланга всю 13-ю армию. Последовавшее поражение смежных частей и быстрый отход армии к Александровску, а затем частью и за Днепр, оголил всю восточную часть фронта.

Чтобы вывести части 13-й армии из-под ударов противника, нужно было произвести сильную демонстрацию для отвлечения внимания противника от Харьковского направления, куда отходили главные силы нашей армии. Эта задача командующим Юго-Западным фронтом была возложена на Морскую Экспедиционную дивизию, к атому времени возвращенную с Кубани и насчитывавшую до 3400 штыков и сабель и 8 орудий. Двинутой в наступление Морской дивизии удалось быстро оттеснить мелкие части противника и достигнуть линии Андреевка – Бердянск, причем последний был занят группой войск Бердянского гарнизона (около 100 штыков и сабель), наступавших на левом фланге Морской дивизии.

Противнику, выдвинувшему первую Донскую кавдивизию, удалось полностью уничтожить наш Черноморский полк, но дальнейшее его движение было приостановлено после упорного боя у Стародубовки, в котором с нашей стороны полностью [408] погибли два батальона Кронштадтского полка, но и противник понес крупные потери. Во всяком случае, в этих боях выяснилась непригодность организации крупных пехотных частей из моряков, снятых с судов, особенно для полевой войны. В это время крупные события развернулись и на Азовском море.

Морское сражение у Обиточной косы

Отряд судов противника бомбардировал 14 сентября Бердянск. Наша флотилия, узнав о начале бомбардировки, сейчас же вышла к Бердянску. Шли канонерские лодки: «Буденный» (флаг начальника отряда Хвицкого: 2-130-мм, 1-100мм,), «Красная Звезда» (2-130-мм, 1-100-мм), «Знамя Социализма» (2-130-мм.) и «Свобода» (1-130-мм), сторожевые суда «Данай», «Пугачев» и «Пролетарий» (все по 1-75-мм). Однако когда на закате солнца наша флотилия подошла к Бердянску, противника там не было, и лишь на западе были замечены дымки. Хвицкий решил идти за Обиточную косу, где мог ночевать противник, и на рассвете, в случае встречи, атаковать его.

Суда обогнули косу и на рассвете 15 сентября действительно обнаружили стоящую на якоре флотилию противника в составе 4 канонерских лодок, 1 миноносца и 2 сторожевых судов. Наш отряд повернул влево и открыл огонь по противнику, вызвавший на его судах замешательство и заставивший их сняться с якоря; в то же время и на наших судах вышли из строя орудия (заели стреляющие приспособления), и бой пришлось прекратить.

Флагманский артиллерист обошел на сторожевом судне канонерские лодки, и артиллерия была приведена в порядок. В это время с норд-оста показался флот противника, в составе канонерских лодок: «Урал» (командующий старший лейтенант Карпов; 2-6» орудия), «Салгир» (2-6» орудия). «Джигит» (1-100-мм, 1-75-мм) и «Гайдамак» (1-6» орудие), и бой возобновился, причем дистанция постепенно уменьшилась до 35 кабельтовых. Миноносец противника «Звонкий», полным ходом обойдя голову нашей линии, пытался атаковать наши суда с правого борта, но был отбит огнем сторожевых судов и 100-мм орудий «Красной Звезды» и «Буденного»{59}. [410]

Около 12 часов 100-мм снаряд, попавший в «Знамя Социализма», повредил трубы питания котла. «Красная Звезда» взяла на буксир поврежденное судно; «Данай» передал, взамен тяжело раненного механика, на «Знамя Социализма» своего, и бой продолжался, но скорость хода нашей линии уменьшилась до трех узлов.

Около 1 часу дня было сразу 2 попадания во второй корабль противника «Салгир», и он стал тонуть. «Урал» снял команду с поврежденного судна. В это время попал снаряд и в «Урал», и отряд противника, дав полный ход, ушел на зюйд-ост. С мачт «Салгира» нами было взято 3 пленных, и наши суда повернули к Мариуполю.

Как впоследствии выяснилось, противник по радиотелеграфу вызвал из Керчи эскадренный миноносец «Беспокойный» (3-100-мм, 30 узлов) и канонерскую лодку «Страж» (2-6»), но первый из них подорвался на минном заграждении, и оба судна возвратились обратно.

Поражение флота противника в открытом бою произвело сильное впечатление в Севастополе. Командующий Азовской флотилией контр-адмирал Машуков был сменен. В состав флотилии были введены миноносцы типа «Новик», противник стал применять постановки мин заграждения, началась подготовка по использованию мин Уайтхеда; авиация в Керчи была значительно усилена, и с этого времени начались воздушные налеты на Мариуполь. Одновременно противник развернул и отряды тральщиков.

Но все это, по-видимому, казалось Врангелю недостаточным, и он решил применить против Мариуполя испытанное средство – свои войска.

Наступление белых на Мариуполь

Пользуясь полным расстройством 13-й армии, Врангель двинул к Мариуполю 1-, 2-, 3-ю Донские и 4-ю Кубанскую конную дивизию и 27 сентября атаковал в этом районе наши войска, состоявшие из переброшенных морем из Ейска двух бригад 2-й Донской дивизии и Морской Экспедиционной дивизии. После упорного боя, продолжавшегося весь день, во время которого обе стороны понесли тяжелые потери, наши части принуждены были оставить Мариуполь. Береговые батареи были взорваны при отходе, а наша флотилия отошла к Таганрогу. [412]

Части противника, заняв город, оставались в нем недолго. Наличие в южной части Донбасса нашей группы из трех дивизий (9-й и 7-й кавалерийских и 9-й пехотной) заставило противника вскоре очистить Мариуполь. В это время флотилия противника вошла в Таганрогский залив, потеряв взорвавшимися и потонувшими при форсировании наших минных заграждений 3 тральщика. Отход наших войск к Таганрогу и явившийся следствием этого взрыв 6» батарей у Кривой косы обесценил для нас и тыловую позицию. Вошедший в залив противник поставил сейчас же несколько минных заграждений. Вышедшая к Кривой косе наша флотилия встретила флот противника из двух миноносцев и 3 канонерских лодок, по боя не произошло, так как наши суда при атаке должны были бы пересечь неприятельское минное заграждение, а сам противник также не атаковал наших судов.

При тралении минных заграждений в этом районе взорвался и затонул впоследствии наш тральщик «Володарский».

Сражение в Северной Таврии. Отход армии Врангеля в Крым

К началу октября армия Врангеля занимала фронт по Днепру от устья до Александровска и далее на восток через Орехов – Пологи до Мариуполя. К этому времени на Польском фронте было заключено перемирие, и Врангелю стало ясно, что на Южный фронт будут стянуты наши большие силы. Поэтому он и решается до их подхода сделать попытку разбить наши армии по частям. 13-я армия на левом берегу Днепра была разбита и отброшена еще в предшествующий период (13-23 сентября). Мариупольская группа наших войск – вторая Донская и Морская Экспедиционная дивизии – потерпела поражение несколько позже (27-29 сентября). Затем Врангель пытался атаковать и разбить наши части также и на правом берегу Днепра. Однако наступление это, начатое переправой белых войск в районе Никополя и Александровска на правый берег Днепра, благодаря введению нами в бой 2-й конной армии, успеха для противника не имело. В бою был убит командующий ударной группой генерал Улагай, а части противника, понесшие значительные потери, принуждены были вновь отойти за Днепр.

Неуспех этого наступления и неудача нового штурма Каховского плацдарма, предпринятого одновременно противником, [414] предопределили дальнейшие события, и Врангель начинает отводить армии назад, рассчитывая успеть отойти за перешейки до начала нашего общего наступления.

Между тем 26-го октября развертывание наших сил было закончено, и наши части перешли в наступление. В районе нижнего течения Днепра были расположены: 6-я армия (38 000 штыков и сабель) и 1-я конная армия Буденного (14 000 сабель и 2500 штыков); далее у Никополя – 2-я конная армия (6000 штыков, 5500 сабель) и на фронте Александровск – Бердянск 4-я и 13-я армии (в общей сложности 56000 штыков и 11 000 сабель), не считая повстанческой армии Махно, стоявшей в районе Пологи (РВС Южного фронта был заключен с Махно перед этим мир и союз).

Таким образом, на небольшом сравнительно фронте мы имели громадные силы, – всего, не считая Махно, свыше 100 000 штыков, 33 000 сабель, 550 орудий и т.д. Силы Врангеля были много меньше – все его армии имели 22 000 штыков и 15 000 сабель{60}. Расположение войск его было прежнее, лишь вновь сформированный 3-й армейский корпус стоял между Донским и 1-м корпусами, за счет чего 1-й корпус подался несколько к западу (М. Белозерка – Верхн. Рогачик).

Сражение началось чрезвычайно благоприятно для нас: 2-й армейский корпус противника от Каховки отошел на Перекопские позиции, и 6-я армия, преследуя его, без боя достигла Перекопа; 1-я конная армия, выйдя из-за нее, продвинулась на линию Геническ – Сальково (вход в Сивашское дефиле) – Петровское – Айгаман. 2-я конная армия, также почти без боя, переправилась у Никополя. В результате противник оказался [415] окруженным, так как наша 4-я кавдивизия разбила тыловые части его 1-го корпуса и разрушила железную дорогу, идущую в Крым.

Поняв опасность положения, противник прибег к следующему маневру. Учтя большое расстояние между наступающими с севера и северо-востока нашими 1-й конной, 13-й, 4-й и «повстанческими» армиями и развернувшейся в его тылу конной армии Буденного, он решается обрушиться всей массой своих войск на эту последнюю и разделаться с ней до подхода наших главных сил. Разделение конной армии на группы еще более облегчает ему задачу, так как позволяет последовательно атаковать ее части.

В то время как против 2-й конной, 13-й, 4-й и «повстанческой» армий оставались лишь одни заслоны противника и часть Донского его корпуса, все остальные его войска начинают марш к югу. Вся конница и лучшая пехота (1-й корпус) с рассветом 30 октября атакуют 11-ю и 6-ю кавдивизии армии Буденного у Айгамана и, смяв их, после упорного боя, отбрасывают к юго-западу – на Ново-Троицкое. Днем 31 октября эта же ударная группа противника оттесняет в западу и Особую кавбригаду. В ночь с 31-го на 1-е противник атаковал и 14-ю кавдивизию у Рождественского и совершенно ее рассеял. Наконец, последняя из дивизий армии Буденного, 4-я кавалерийская, была 31-го же атакована другой группой противника (Донской корпус) и также отброшена от Сивашского дефиле к западу. Таким образом, противник очистил себе дорогу в Крым, куда и стали отходить его части. 13-, 4– и 2-я конная армии, медленно продвигавшиеся вперед, достигли Чонгарского полуострова лишь после отхода противника (3 ноября) и далее Сивашского моста продвинуться не смогли. Но и части противника были сильно измотаны, понесли большие потери и перемешались{61}.

После пятидневного перерыва, необходимого нам для перегруппировки и подтягивания войск, в ночь на 7 ноября части 6-й армии приготовились для атаки Перекопского перешейка. Было предположено атаковать Турецкий Вал (главную позицию противника) группой в 6000 штыков и сабель, при поддержке огня из 55 орудий, направив в то же время главные [416] силы (52-ю и 15-ю стрелковые дивизии и 153-ю бригаду), общей численностью до 20 000 штыков и сабель – в обход по высохшему дну Сиваша на Литовский полуостров (то есть в тыл Турецкого Вала).