Текст книги "Гражданская война в России: Черноморский флот"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

В июне английское правительство приняло решение о прекращении интервенции в России и оказания помощи антибольшевицким силам. 28 июня английская военная миссия покинула Севастополь, и с этого времени армия генерала П. Н. Врангеля была предоставлена своим собственным силам, как в военном смысле, так и в финансовом отношении и изыскании способов снабжения. Лишь 10 августа Франция, желая косвенно поддержать Польшу, признала правительство ген. Врангеля. Решение англичан коснулось и Грузии; в начале июля они производили эвакуацию своей Батумской базы, и 7 июля находившаяся там эскадра ушла в Константинополь. Возможно, что новое положение и присутствие в порту русских военных кораблей сделали грузин более уступчивыми, и они дали свое согласие на погрузку войск. 5 июля «Утка» ушла в Севастополь; окончив погрузку войск, «Сарыч» и «Жаркий» тоже покинули Батум.

Ввиду поступавших в Севастополь сведений о восстаниях на Кубани и появления антисоветских отрядов на побережье, в течение лета и осени корабли флота неоднократно ходили к кавказским берегам, высаживали разведочные партии или казачьих офицеров, пытавшихся войти в связь с этими отрядами. Попутно велась блокада занятого красными побережья. В этих операциях участвовали подводные лодки, эскадренный миноносец «Капитан Сакен» и другие корабли. Лейтенант М. П. Бачманов, выйдя из Керчи на катере, высадился у Геленджика и вернулся, добыв ценные сведения. Генерал П. Н. Врангель поручил генерал-майору Муравьеву пробраться в Баталпашинский отдел и, действуя его именем, объединить находившиеся там отряды, а также предупредить их о предполагаемом десанте на Кубань. Чтобы не привлечь внимания появлением военного корабля, генерал Муравьев в сопровождении нескольких офицеров отправился на моторном судне, мотор которого на втором дне перехода сломался, и судно лишь на двенадцатый день было принесено ветром к анатолийскому берегу. После еще долгих скитаний генерал Муравьев прибыл в Гагры и вошел в [229] сношения со скрывавшимся в горах отрядом полковника Улагая. 27 июля полковник Улагай атаковал слабые части красных, стоявшие у границы, и занял Адлер, Хосту и Молдаванку, но получившие подкрепления красные отбросили на следующий день казаков назад, и они распылились в нейтральной зоне, тогда как Муравьев через горы отправился в район Баталпашинска. Сведения о выступлении отряда Улагая были получены в Крыму с большим опозданием. Не зная еще, что он потерпел неудачу, 17 августа на помощь была выслана «Утка», имевшая на борту войскового старшину Балонева, семь казачьих офицеров и сестру милосердия. На лодку было погружено 410 тысяч ружейных патронов, 300 винтовок и 7 пулеметов, для выгрузки которых на буксир был взят моторный баркас. По пути были осмотрены две грузинские шхуны, которые до этого были задержаны вооруженным моторным катером под красным флагом. «Утка» приблизилась к берегу в надежде поймать этот катер, по в наступавшей темноте его не обнаружила. Капитан грузинской шхуны сообщил, что действительно казаки занимали Адлер, но теперь там снова большевики. 20 августа «Утка» подошла к берегу у нейтральной зоны, и на тузике два офицера были высажены на берег для выяснения положения. Офицерам удалось переговорить с командующим грузинскими войсками генералом Мачавариани, который сообщил им все, что знал о действовавшем на Кубани отряде генерала Фостикова и происшедших в районе Адлера событиях; в заключение генерал добавил: «Передайте вашему командиру, что он может делать, что хочет, при условии ненарушения нейтралитета Грузии». По возвращении офицеров было решено, что вся офицерская группа высадится в нейтральной зоне, где также предполагалось оставить на берегу оружие, но за ненахождением подходящего для этого места последнее не было исполнено. На обратном пути проходя мимо Адлера, лодка была обстреляна полевой батареей, но после нескольких удачных ответных выстрелов батарея замолчала. 25 августа «Утка» вернулась в Севастополь.

С другой стороны, красное командование делало усилия для поддержки находившихся в крымских горах зеленых. [230]

9 августа из Анапы вышел паровой катер «Витязь», имея на буксире моторный катер «Гаджибей», и ночью высадил в Судакской бухте группу в 12 человек с комиссаром Мокроусовым во главе и выгрузил некоторое количество оружия. После этого моторный катер был затоплен, а «Витязь», для избежания встречи с белыми кораблями, спустился к югу и благополучно вернулся в Новороссийск.

14 августа у Приморско-Ахтарской был произведен десант на Кубань и через три дня с целью демонстрации у мыса Утриш был высажен небольшой отряд. Предполагаемого успеха операция не имела, и 31 августа началась эвакуация высаженных войск через Ачуев, а потом через Таманский полуостров. Повстанческие отряды генерала М. А. Фостикова, пытавшиеся 24 августа овладеть Лабинской и Майкопом, потерпели неудачу и, не имея патронов и артиллерии, отступили в горы. У генерала М. А. Фостикова остался лишь один выход: перевалить через горы и прорваться к морю. По плохим горным дорогам, сбивая высланные с побережья заслоны, через Красную Поляну и частью отряда через перевал Умпырь, казаки прорвались к морю и 23 сентября заняли Адлер, где к ним присоединился отряд в 400 казаков полковника Улагая. Опередив свой отряд, генерал Фостиков в сопровождении генерала Муравьева горной дорогой пришли в Гагры, где встретили представителя генерала Врангеля полковника Валуева. Но телеграфной связи с Крымом не было, и для доклада генералу Врангелю о положении отряда, через Батум в Севастополь, отправились генерал Муравьев и полковник Улагай. По получении первых сведений о занятии Адлера казаками, начальник штаба генерала П. Н. Врангеля генерал П. Н. Шатилов отправился туда на миноносце. 3 сентября из Севастополя, под конвоем подводной лодки «Утка», вышел транспорт «Сарыч» и также пароход «Аскольд». После совещания в Адлере с генералом Фостиковым генерал Шатилов заключил о необходимости возможно скорее эвакуировать казаков и ушел на миноносце в Севастополь, и заменявший заболевшего вице-адмирала Саблина контр-адмирал Николя 6 октября получил предписание произвести эту операцию. [231]

В это время в Севастополе находился, не считая дредноута, лишь вспомогательный крейсер «Алмаз», так как «Генерал Корнилов» был у Очакова, а миноносцы в Мариупольской операции. Начальником операции был назначен командир «Алмаза» капитан 2 ранга В. А. Григорков и старшим транспортным офицером старший лейтенант A.M. Булашевич. Кроме «Алмаза» в состав отряда вошли: большой транспорт «Дон», приспособленный для перевозки лошадей транспорт «Ялта» (бывший «Виолета»), а также находившиеся в Керчи транспорт «Крым» (бывший «Николай 119)», который должен был привести болиндер, и буксир «Доброволец». Вышедшие ранее «Утка», «Сарыч» и «Аскольд» по соединении с «Алмазом» входили в подчинение начальника операции. На «Алмазе» шли генерал Муравьев и полковник Улагай, и на крейсер было погружено полевое орудие, винтовки и 200 тысяч ружейных патронов. На «Дон» было взято некоторое количество провианта.

Утром 7 октября «Алмаз» вышел из Севастополя; но у юго-восточных берегов Крыма уже четыре дня свирепствовал норд-остовый шторм, принудивший «Утку» зайти в Феодосию и затем отстаиваться в Керчи. На «Алмазе» при сильной качке вода через порты для погрузки угля, у которых не было резиновых прокладок, отсутствовавших в Севастопольском порту, стала проникать в угольные ямы и через них в кочегарки. Водоотливные помпы вскоре забились углем, и крейсер был принужден зайти в Ялту. Опасаясь, что болиндер зальют волны, «Крым» и маленький «Доброволец» тоже ожидали улучшения погоды.

Приведя все в порядок и воспользовавшись уменьшением силы волн, утром 10 октября «Алмаз» снялся со швартов и пошел по назначению. На следующее утро двухорудийная батарея, стоявшая на правом берегу речки Сочипета, открыла по крейсеру огонь, но ее снаряды падали большими недолетами, и ввиду дальности расстояния «Алмаз» ей не отвечал. Проходившая потом ближе к берегу «Утка» была тоже обстреляна этой батареей и выпустила по ней восемь снарядов. Не зная точно, кто занимает Адлер, подойдя к нему на 40 кабельтовых, «Алмаз» [232] произвел один выстрел в горы, после чего стоявшая в селении полевая батарея красных открыла огонь, дав первым залпом перелет. «Алмаз» стал немедленно отвечать и, выпустив двадцать 120-мм снарядов, заставил ее замолчать. Когда он подошел к нейтральной зоне, на берегу был замечен делавший сигналы человек. Капитан 2 ранга В. А. Григорков приказал подошедшей «Утке» с темнотой его подобрать, сам же пошел к Гаграм, где ночью для выяснения местонахождения отряда генерала Фостикова на шлюпке был высажен полковник Улагай. За несколько суток, потерянных кораблями из-за шторма, положение отряда коренным образом изменилось, и взятый с берега «Уткой» человек, оказавшийся полковником Лимаиским, сообщил следующее: 5 октября красные, имея бронеавтомобили, которым казаки могли противопоставить лишь пулеметы и винтовки, при поддержке артиллерии, атаковали находившуюся в пяти километрах впереди Адлера позицию и вынудили казаков отойти за реку Мзыньта, где они укрепились. Но подошедшие со стороны Красной Поляны части красных, потеснив казачий арьергард, заняли Молдаванку за флангом этой позиции. Кроме того, патроны были на исходе. Принимая все это во внимание, генерал М. А. Фостиков вечером 9 октября отдал приказ всем сосредоточиться в нейтральной зоне у хутора Веселый с целью дальней от моря дорогой перейти в Грузию.

11 октября примерно в 15 километрах от берега отряд перешел пограничную реку Псу и вскоре был остановлен грузинскими постами. Генерал М. А. Фостиков связался по телефону с генералом Мачавариани и стал добиваться от него разрешения интернировать отряд в Грузии. В это время с моря донеслась канонада перестрелки «Алмаза» с батареей, но вернуться отряду к берегу уже не было возможности. Появление кораблей позволило Фостикову переменить тон разговоров, и в конечном результате, при условии сдачи всего оружия, было получено разрешение перейти границу, после чего казаки должны были быть помещены в лагерь на режиме военнопленных. В ночь на 12 октября отряд перешел линию грузинских постов, сдавая им свое оружие. Но о последнем факте на «Алмазе» узнали лишь через два дня. [233]

Днем 12 октября к Гаграм подошли «Дон», «Крым» с болиндером, «Доброволец» и «Аскольд». «Ялта» пришла лишь на следующий день. «Сарыч» пришел раньше, и грузины разрешили ему взять около четырехсот находившихся в Гаграх раненых и больных. Транспортам было приказано держаться с застопоренными машинами в 10 милях к западу от Адлера.

Вечером, считая, что отряд находится все еще в нейтральной зоне, для создания диверсии «Алмаз» сделал 20 выстрелов по Адлеру и «Утка» – два. В течение ночи корабли течением были отнесены на северо-запад, и когда утром 13 октября они возвращались, сочинская батарея, давая большие недолеты, открыла огонь. Днем появившийся самолет бросил три бомбы большого калибра, упавшие вблизи «Алмаза». После наступления темноты под наблюдением «Утки» к берегу нейтральной зоны был послан «Доброволец» со шлюпкой на буксире, при помощи которой было выгружено некоторое количество патронов в надежде, что их удастся потом передать казакам. «Утка» сняла с берега полковника Шевченко, посланного генералом Фостиковым для связи с кораблями, который сообщил об интернировании отряда и приказание Фостикова направить транспорты к Гаграм, куда по указанию грузин был переведен его отряд.

Утром 14 октября транспорты подошли к Гаграм и, чтобы сделать видимость соблюдения нейтралитета Грузии, подняли вместо военных флагов национальные трехцветные флаги, выдавая себя за коммерческие пароходы. Но вскоре на «Дон» прибыл генерал Фостиков и, ввиду того что вопрос о посадке с грузинами еще не был решен, приказал отвести транспорты от берега. За это время грузины перевели казаков на 25 километров дальше и расположили их около Пицунды, на правом берегу реки Бзыби, в окруженном с трех сторон стенкой большом имении, где они находились под стражей грузинских солдат. Грузины никакой провизии не давали, казаки голодали и обменивали свои вещи и лошадей крестьянам за два-три хлеба. На происшедшем затем на «Алмазе» совещании между М. А. Фостиковым и В. А. Григорковым было решено после наступления темноты сделать попытку [234] взять казаков на корабли. Для отвлечения внимания «Утке» было приказано обстрелять район между Адлером и Веселым. Около полуночи, под видом передачи провианта, на буксире «Добровольца» к берегу подошел болиндер и также шлюпки «Алмаза». Провизия была немедленно выгружена прибежавшими казаками, которые затем заполнили до отказа болиндер и шлюпки. Небольшая грузинская стража, подкупленная подарками, не создавала препятствий, но перегрузка людей с болиндера по одному трапу на высокую палубу «Дона» брала много времени. Вместе с тем погода испортилась, и пошла довольно сильная волна, выбросившая катер «Алмаза» на берег и принудившая прекратить погрузку. Всего до рассвета удалось перевезти на «Дон» 1300 человек, среди них отряд полковника Улагая. С рассветом появился комендант Гагр, который категорически воспротивился дальнейшей погрузке. Ввиду этого генерал Фостиков приказал кораблям отойти в море, а сам снова отправился для переговоров в Гагры. Вечером 15 октября была сделана новая попытка погрузки. «Дон», «Ялта» и «Аскольд» приблизились, а «Доброволец» с болиндером, на который была погружена провизия, подошел к берегу. Но усиленная пехотой охрана не позволила казакам приблизиться к морю и даже не разрешила выгрузить провизию. Попутно выяснилось, что эвакуации еще подлежат около 5000 человек и несколько сот лошадей, так как большинство прибывших с Кубани беженцев и сравнительно небольшое количество казаков, снова поверивших появившемуся Иванису, решили остаться в Грузии. Такое количество людей свободно могли принять «Дон» и «Ялта», и 16 октября капитан 2 ранга В. А. Григорков отправил «Крым» и «Аскольд» в Севастополь.

Генерал М. А. Фостиков продолжал вести с грузинами безрезультатные переговоры. Вместе с тем было известно, что, согласно одной из статей заключенного в свое время мирного договора между Грузией и РСФСР, все переходившие грузинскую границу русские белые должны были выдаваться советским властям. Будучи уверенным, что мирным путем нельзя ничего добиться и казакам грозит выдача красным, уже днем 16 октября капитан 2 ранга [235] В. А. Григорков телеграммой на имя комфлота просил разрешения применить против грузин вооруженную силу. Вечером того же дня из Севастополя был получен положительный ответ, с получением которого капитан 2 ранга В. А. Григорков с «Алмазом» и «Доном» пошел к Пицунде. «Утке», которая уже раньше с «Ялтой», «Добровольцем» и болиндером была послана для новой попытки, было приказано по радио ожидать начальника отряда. Но уведомленный посланным в Гагры офицером о новом решении, генерал М. А. Фостиков приказал до утра ничего не предпринимать. Вместе с тем запасы угля на «Алмазе» и «Доне» не позволяли дольше продолжать крейсерство, и стояла тихая погода, которая в осеннее время могла ежечасно измениться и не допустить похода болиндера и шлюпок к берегу. Принимая во внимание эти факты, Григорков решил взять инициативу в свои руки и в 8 часов утра 17 октября на моторном катере послал лейтенанта Григорьева с письмом, адресованным генералу Мачавариани, в котором Григорков ставил его в известность, что, имея приказание погрузить людей, он начнет эту операцию в полдень и просил генерала дать распоряжения, чтобы ей не было оказано противодействий, в случае которых будут применены все имеющиеся средства. Письмо было передано грузинскому коменданту лагеря, и одновременно генералу Фостикову была передана просьба подготовить отряд к погрузке. Около 14 часов корабли двумя кильватерными колоннами, имея впереди «Алмаз» и «Утку», на которых была пробита боевая тревога, пошли к берегу. Ввиду отсутствия какого-либо движения грузин создавалось впечатление, что они не будут противодействовать посадке, но когда болиндер был подведен к берегу, грузины не позволили ему спустить сходни, и он был принужден отойти. Генерал Фостиков на моторном катере прибыл на «Алмаз» и сообщил, что грузины разрешили лишь выгрузить провизию, и, не видя другого выхода, он присоединился к решению действовать силой. На происшедшем на «Алмазе» совещании было решено, для нейтрализации грузинской стражи с наименьшим кровопролитием для обеих сторон, применить своеобразного «троянского» коня. 250 отобранных из отряда полковника Улагая [236] вооруженных винтовками казаков с обращенного к морю борта «Дона» были посажены с их командиром в трюм болиндера, на который, замаскированный мешками муки, установили пулемет с «Алмаза». Старший лейтенант Булашевич был назначен начальником посадки.

Генерал Фостиков пошел на «Добровольце», который в 17 часов подвел болиндер к берегу. Несмотря на протесты стражи, сходни были выкинуты на берег и из трюма высыпались казаки, которые набросились на опешивших грузин и просто вырывали из их рук винтовки. Бросившиеся бежать к забору лагеря были схвачены бывшими там казаками. Для устрашения грузин и, если понадобится поддержка, «Утка» с наведенными пушками подошла как можно было ближе к берегу. Полковник Улагай разделил десант на три отряда, оцепивших место посадки, и после перестрелки окончательно отогнал грузинских пехотинцев. Тотчас началась посадка людей на болиндер; для ее ускорения все шлюпки «Алмаза» и «Дона» были посланы к берегу и стали перевозить эвакуированных прямо к транспортам. Вечером и в течение ночи грузины сделали шесть выстрелов шрапнелями по месту посадки, не причинивших потерь. Очевидно, они это делали, чтобы большевики их не обвинили в попустительстве. Место батареи с «Алмаза» не было замечено, и он ответного огня не открывал. Всего болиндер совершил пять рейсов. В последний раз он отошел от берега в 3 часа 30 минут утра 18 октября, взяв последнюю партию казаков и десантный отряд. Генерал Фостиков, который все время лично руководил посадкой, ушел на баркасе «Алмаза». Казаки привели к месту посадки лишь 150 лошадей, но, ввиду того что они боялись спускаться в темный трюм болиндера, удалось в последнем рейсе взять лишь 36 из них. Закончив погрузку, корабли отошли от берега, и было приступлено к перегрузке лошадей на «Ялту». Всего за две операции было эвакуировано 6203 человек, из которых две трети находились на «Дону», а остальные на «Ялте», среди них около 500 беженцев, и это не считая 400 раненых и больных, взятых на «Сарыч». Поручив «Утке» конвоировать «Ялту», взявшую болиндера на буксир, и «Добровольца» и направить их в Феодосию, а самой идти в [237] Севастополь, капитан 2 ранга В. А. Григорков с «Алмазом» и «Доном» пошли в Феодосию. Днем выяснилось, что на крейсере не может хватить угля, чтобы дойти до этого порта, и «Дон» взял его на буксир. Но стоявшая все время отличная погода стала портиться, и ночью при задувшем сильном ветре лопнул буксир. Завести новый при сильной волне и маневрируя большим высокобортным транспортом было чрезвычайно трудно, и «Алмаз» снова пошел своими машинами, но угля хватило лишь до Чауды, и, не дойдя 20 миль до Феодосии, «Алмаз» был вынужден стать на якорь, а «Дон» пошел дальше. Утром 20 октября из Керчи пришел буксир «Херсонес», который отвел «Алмаз» в Феодосию.

На этом закончились операции флота по сбору и перевозке войск с кавказских берегов, к которым надо добавить доставленный 27 июля пароходом «Саратов» из Сулина в Феодосию отряд генерала Н. Э. Бредова. Благодаря подвезенным флотом подкреплениям оказалось возможным восстановить казачьи дивизии, сыгравшие немалую роль в действиях армии генерала П. Н. Врангеля.

Как и в других местах, красное командование приняло меры для обороны побережья, что ему облегчалось ресурсами Балтийского флота. В августе была создана Новороссийская морская база, начальником которой был назначен бывший лейтенант выпуска 1919 года А. Кондратьев, и в бухте было поставлено минное заграждение. 27 сентября в районе маяка Дооб и Геленджикской бухты в две линии было выставлено 240 мин образца 1912 года, и в октябре, в дополнение к полевой артиллерии, были установлены батареи: № 1 из 130-мм орудий и № 2, имевшая три 6-дюймовки; кроме того, из Каспийского моря прибыли снятые с находившихся там эскадренных миноносцев торпедные аппараты для устройства в бухте кинжальной батареи. На озере Абрау была оборудована база гидросамолетов. В Туапсе была восстановлена 6-дюймовая батарея. Всеми этими мерами Новороссийск был достаточно укреплен, но собственно морские силы были представлены лишь восемью найденными в порту малыми буксирами и моторными катерами, вооруженными мелкокалиберными пушками и пулеметами, но существование даже [238] этой мелочи вынудило белое командование из предосторожности конвоировать военными кораблями транспорты, когда они должны были идти вдоль берегов. И октября по железной дороге прибыли катера японской постройки типа «Пантера», вооруженные одной 47-мм пушкой и 2 пулеметами, переброшенные из Запад но-Двинской флотилии, и два трехмоторных быстроходных катера. Но неожиданное подкрепление пришло от Кемаль-паши. Две канонерские лодки, имевшие по два 100-мм орудия, и пароход «Шахин» находились в Трапезунде в руках кемалистов. Опасаясь их захвата англичанами, Кемаль-паша приказал им укрыться в Новороссийске. О переходе канонерок стало известно в Севастополе, и когда «Алмаз» и «Утка» уходили к Гаграм, их командиры получили приказание в случае встречи с турецкой канонерской лодкой ее задержать. Но встреча не произошла, так как «Айдин-Рейс» уже 11 сентября пришел в Новороссийск, а «Превеза» 13 октября, то есть когда отряд капитана 2 ранга Григоркова уже второй день находился в районе Адлера. По приходе в Новороссийск турецкие корабли были переданы в пользование советскому правительству, подняли красные флаги и получили новые названия: «Восставший» («Превеза») и «Луч Востока» («Айдин-Рейс»), но в операциях они не приняли участия и потом были возвращены Турции. Но пароход «Шахин» был использован при авантюристической попытке десанта в Крым.

Не сведущий в морских делах реввоенсовет Кубанской армии, игнорируя опасность встречи в море с белыми кораблями и тоже вероятность их быстрого прихода из Керчи или Феодосии и неминуемого в этих случаях уничтожения отряда до окончания высадки, составил план десанта на Керченский полуостров. Для перевозки десанта силой в тысячу красноармейцев был предназначен тихоходный «Шахин», которого должны были сопровождать быстроходный катер (второй сжег мотор) и маленький буксир для высадки красноармейцев на берег. По организационным причинам операция несколько раз откладывалась, и отряд вышел в море лишь в ночь на 10 ноября, в течение которой генерал П. Н. Врангель отдал приказ об эвакуации Крыма. [239]

Но в море разыгрался шторм, отряд потерял свое место, и залитый волнами буксир затонул, после чего, лишенный возможности высадить на берег людей, «Шахин» вернулся в Новороссийск. Лишь быстроходный катер дошел до Судакской бухты, где он высадил небольшую группу партизан.

Более опасным для белого флота было отданное 11 ноября приказание командующего Морскими силами республики бывшим контр-адмиралом А. В. Немитцем выставить у южного выхода Керченского пролива минное заграждение. Но Новороссийская база не имела подходящих для такой операции судов и не смогла выполнить эту задачу. 16 ноября корабли белого флота, последним в 18 часов 30 минут вооруженный ледокол «Всадник», под флагом начальника 2-го отряда контр-адмирала М. А. Беренса, смогли спокойно выйти из Керченского пролива и, эвакуируя армию, уйти в Константинополь. [240]

П. А. Варнек. эвакуация из Одессы Добровольческой армии в 1920 году

Начавшееся в конце октября 1919 года контрнаступление красных против выдвинувшейся далеко на север Добровольческой армии увенчалось полным успехом. Между главными силами Добровольческой армии, отошедшими к Дону, и Киевской группой войск генерала Н. Э. Бредова, отступавших в Новороссию, образовался разрыв во много сотен верст, и вся левобережная Украина и подступы к Крыму остались без защиты.

Директивой главнокомандующего генерала А. И. Деникина от 4(17) декабря войска Киевской группы и все прочие части, находившиеся на западе, были подчинены командующему войсками Одесского округа генералу Н. Н. Шиллингу. 26 декабря (н. ст.) из разговора по прямому проводу со Ставкой, находившейся в Екатеринодаре, генерал Н. Н. Шиллинг выяснил, что главной задачей ему ставилось прикрытие Северной Таврии и Крыма с отводом войск на левый берег [241] Днепра у Каховки и Херсона, что предрешало вопрос об оставлении Одессы. Однако это решение вызвало протест руководителей союзных военных миссий, английского генерала Хольмана и французского генерала Манжена, считавших удержание Одессы чрезвычайно важным. Для облегчения этой задачи они обещали доставить в Одессу необходимое вооружение и снабжение и, кроме того, даже боевую поддержку английского военного флота. По этой причине, характера скорее политического, генерал А. И. Деникин отдал 18 декабря (н. ст.) новую директиву: «Союзники встревожены эвакуацией Одессы… Удержание Одесского района признается чрезвычайно важным…» Далее говорилось о возможности выполнить эту задачу без ущерба для обороны Крыма и в потребованных от англо-французов гарантиях для содействия эвакуации Одессы, в случае если удержать ее не окажется возможным. В связи с новой директивой генерал Н. Н. Шиллинг приказал группе войск генерала Я. А. Слащева, ведшей до того времени борьбу с махновцами в районе Екатеринослава, прикрыть Крым и Северную Таврию, а правофланговому 2-му корпусу, сосредоточивавшемуся в районе Кривого Рога, было указано базироваться на Северную Таврию, что предопределяло его отход в сторону Крыма. Главным силам генерала Н. Э. Бредова предписывалось отходить постепенно к нижнему Днепру и Бугу и прикрыть непосредственно Одессу.

Между тем 13-я советская армия ввиду отхода частей генерала Я. А. Слащева начала продвигаться вдоль левого берега Днепра, и для прикрытия Херсона явилась необходимость оборонять этот район не только с севера, но и с востока 2-м корпусом, перенеся его базирование на Одессу. Изменение первоначального плана выдвигало вопрос об эвакуации в случае неудачи через Одессу всех находившихся в Новороссии войск, большого числа гражданских лиц и огромных складов военного имущества. В своих донесениях в Ставку генерал Н. Н. Шиллинг указывал, что полная эвакуация морем может оказаться невыполнимой даже при содействии союзников, и поэтому просил получить через них разрешение на пропуск войск и беженцев в Бессарабию. [242]

4 января (н. ст.) генерал А. И. Деникин обратился к начальникам союзных миссий с просьбой о содействии в этом вопросе. После переговоров, происходивших в Константинополе между представителем Главнокомандующего генералом А. С. Лукомским и английским командованием, последнее обещало обеспечить эвакуацию морем раненых, больных и семейств офицеров. Остальных беженцев оно предлагало направить в Одессу. Это мнение основывалось, во-первых, на здравых стратегических соображениях, которыми, казалось бы, должно было руководиться командование Красной армии, и, во-вторых, на малочисленности войск генерала Я. А. Слащева, отходивших к Крымским перешейкам. В самом Крыму никаких сил не было: так, в Севастополе с его многотысячным революционно настроенным рабочим населением, кроме небольшого отряда капитана 2 ранга Кисловского и комендантской команды, единственной надежной частью была рота гардемарин Морского корпуса. Невозможно было предвидеть, что командование красного Юго-Западного фронта, при котором находился Сталин, сделает такой промах и не сумеет сосредоточить своевременно достаточное количество сил для прорыва в Крым. Действительно, наступавшая по левобережной Украине 13-я советская армия при подходе к побережью оказалась растянутой от Таганрога до нижнего Днепра! Английское командование считало угрозу захвата Крыма красными вполне реальной и на случай эвакуации Севастополя держало там два – три транспорта и военные корабли.

Выход Красной армии в первых числах января к берегам Азовского моря заставил командующего флотом вице-адмирала Д. В. Ненюкова озаботиться эвакуацией Мариуполя и других портов. Для этого в Азовское море были посланы все наличные ледоколы и несколько пароходов. 7 января был отдан приказ об образовании под командой капитана 2 ранга Н. Н. Машукова «отряда судов Азовского моря», в состав которого вошли ледоколы и канонерские лодки. С 12 января и до самой эвакуации Крыма корабли этого отряда оказывали сильную огневую поддержку сухопутным войскам, и можно утверждать, что только благодаря артиллерийскому огню кораблей и судовым [243] десантам, а также действовавшему с другой стороны, у Юшуни, дивизиону вооруженных барж войска генерала Я. А. Слащева смогли удержаться на перешейках. В это время флот терпел большой недостаток во всякого рода снабжении и питании. Запасов угля в Севастополе не было, и его скудные остатки выдавались лишь на корабли, находившиеся в операции. Можно указать для примера, что флагманский крейсер «Генерал Корнилов» для экономии угля прекратил пары и, несмотря на морозы, стоял без отопления и освещался керосиновыми лампами. Сам флот был весьма немногочислен: не считая действовавших у перешейков канонерских лодок и ледоколов, фактически были боеспособными в январе 1920 года: один крейсер, три вспомогательных крейсера, пять миноносцев и две-три подводные лодки. Из этого числа один вспомогательный крейсер и часть миноносцев для устрашения грузин и для борьбы с зелеными находились постоянно у кавказских берегов. Накануне падения Одессы, по распоряжению высшего командования, «Генерал Корнилов» под флагом контр-адмирала П. П. Остелецкого был послан в Новороссийск, и это ясно указывает на то, что в Екатеринодаре не отдавали себе отчета в серьезности положения в Одессе. Все эти обстоятельства лишали адмирала Д. В. Ненюкова возможности оказать Одессе существенную помощь.

Между тем в Новороссии события развивались: 23 января советская 41-я стрелковая дивизия и приданная ей кавалерийская бригада Котовского начали наступление по правому берегу Днепра в направлении на Николаев, на фронт 2-го корпуса Добровольческой армии генерала Промтова, усиленного частью Одесского гарнизона. Сильно поредевшие от потерь в предыдущих боях и от сыпного тифа, а также из-за массовой сдачи в плен солдат Одесского полка добровольческие части не выдержали натиска и начали отходить к реке Буг, на северном берегу которого расположена судостроительная база Черноморского флота – Николаев.