Текст книги "Гражданская война в России: Черноморский флот"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

На севере между тем события разворачивались с большой быстротой. К 11 июля наши армии (4-, 15-, 3-, 16-я) выдвинулись уже на линию Вилейка – Минск – Бобруйск, имея конный корпус Гая на пути в реке Вилии и заходя, таким образом, правым крылом вперед. 14-го июля была занята Вильна; в этом районе войска Литовской республики приняли участие в бою против поляков.

19 июля, после занятия конкорпусом Гая Гродно (за 7 дней им было пройдено 200 верст), польская армия пытается, начав контратаки, задержаться на линии рек Немана и Шары. Но эта попытка противника остается безуспешной; Красная армия после упорных боев форсирует переправы, сбивает противника и продолжает движение вперед. 23 наши части занимают Пинск, а 24 – Волковыск. Новую попытку задержаться противник делает на линии рек Бобра, Нарева и Ясельды; характерно, что эта линия на севере отстоит от предыдущей (Неман – Шара) на 100 верст, а на юге лишь на 50, то есть вдвое меньше. Таким образом, здесь впервые сказывается отчетливо желание противника задержаться именно на южном – Брест-Литовск – Ивангородском направлении, что вполне понятно, так как это направление выводило наши северные [375] армии без форсирования Вислы в тыл польским армиям в Галиции (3-я, 6-я и «Украинская» польские армии).

Наши войска вновь сбивают противника. Гай 29 июля занимает Ломжу, а части 16-й армии 1 августа – Брест-Литовск.

На южном участке фронта почти весь этот период противнику удается удерживаться на занятых позициях. Таким образом, вся линия польского фронта к началу августа изменяется и имеет уже с этого момента выдвинутой северную часть, тогда как ранее (с начала наступления Буденного) было наоборот. К этому времени распределение сил на фронте было еще подобно предшествующему, а именно: в его северной части (от границы восточной Пруссии до Буга в районе Малкина) против пехотных и кавалерийских дивизий противника наступали 11 наших дивизий плюс конный корпус Гая, на среднем (по Бугу до верховьев Припяти) – 7 польских дивизий отходили перед 10 нашими. Наконец, на южном фланге (от Влодавы до Карпат) нашим дивизиям (считая в том числе и всю конную армию Буденного) было противопоставлено 15,5 дивизий противника. Таким образом, на южном участке противник имел несомненный перевес в силах, это и было причиной замедления нашего движения, а каждый наш новый успех при таком неравенстве сил все больше и больше изматывал оперировавшие здесь наши 12-, 14– и 1-ю конную армию.

План, составленный нашим высшим командованием, выдвигал задачу овладения Варшавой, и овладения немедленного. Это решение нашего командования охарактеризовано в работе Главкома{47} так:

«Перед нашим командованием, естественно, стал во всю свою величину вопрос: посильно ли немедленное решение предстоящей задачи для Красной армии в том ее составе и состоянии, в котором она подошла к Бугу, и справится ли тыл. И теперь (статья написана в 1922 г.) как и тогда, на это приходится ответить: и да и нет. Если мы были правы [376] в учете политического момента, если не переоценивали глубины разгрома белополяков и если утомление Красной армии было не чрезмерным, то к задаче надо было приступить немедленно. В противном случае от операции, весьма возможно, нужно было отказаться совсем, так как было уже поздно подать руку помощи пролетариату Польши и тем окончательно обезвредить ту силу, которая совершила на нас предательское нападение. Неоднократно проверив все перечисленные сведения, было принято решение безостановочно продолжать операцию.

Таким образом, Красная армия открыто пошла на риск, и риск чрезмерный. Ведь операция, даже при удовлетворительном разрешении всех перечисленных условий, должна была вестись, прежде всего, без всякого тыла, который быстро восстановить было совершенно невозможно после произведенных белополяками разрушений.

Здесь был и еще один момент риска, который создавался тем политическим значением Данцигского коридора, которого Красная армия не могла не оценить и принуждена была принять план овладения Варшавой с севера, так как, прежде всего, надо было отрезать ее от той магистрали, по которой не только подавалась материальная помощь самими поляками, но могла появиться помощь Антанты (читай: Франции) живой силой.

Сама операция овладения Варшавой с севера крайне отрывала наши главные силы от Ивангородского направления, куда отходили значительные силы белополяков, а затем чрезмерно растягивала наш фронт.

Таким образом, к моменту развязки мы шли, с каждым днем уменьшаясь в числе, в боевых припасах и растягивая свой фронт, но шли с надеждой, что своевременно подадим помощь протянутой руке польского рабочего; ради этой главной задачи стоило рисковать, тем более что Красная армия это умела и знала, что такое риск».

Таким образом, план наш сводился к перехвату Данцигского коридора и захвату Варшавы с севера. Обеспечением (и значительным) могло служить дальнейшее наступление армий Юго-Западного фронта, и особенно 1-й конной, которая была в районе Грубешова (всего на 100 верст в юго-востоку от Люблина; фактически конармия была несколько южнее втянута [377] в бой за Львов), то есть почти в тылу самого опасного для нас направления контрудара противника.

С началом августа наши южные армии вновь сбивают противника, выходя к 7 августа на линию Западного Буга от Влодавы, а 11-го занимая Грубешов на его правом берегу. Главное командование отдает еще 6-го приказ о выводе армии Буденного в резерв (Грубешов был занят не Буденным, а 12-й армией), но сделать это, по условиям боя (вспомним, что на этом участке перевес сил был у поляков), оказалось невозможно.

Северные армии победоносно продвигались вперед. Гай 12 августа занял Серпец, а 16-го переправился через Вислу у Влоцлавска. В Данцигском направлении наши части достигли линии Сольдау – Страсбург. В центре нами был занят Радимии, южнее наши части вышли к Висле, против Гуры Кальварии и Козениц.

«Наступил тот момент, когда рабочий класс Польши уже действительно мог оказать Красной армии ту помощь, – говорит т. Каменев, – которая дала бы Рабоче-Крестьянской России обеспеченный мир без угроз новых нападений; но протянутой руки пролетариата не оказалось. Вероятно, более мощные руки польской буржуазии эту руку куда-то глубоко запрятали.

И вот, после этого факта риск, на который пошла Красная армия, стал перед ней уже в полном объеме, а вместе с ним и неизбежность расплаты за смелость риска».

Между тем польское командование, сдав линию Западного Буга, 6 августа принимает следующий план:

1) удержать Варшаву, во что бы то ни стало,

2) решиться на потерю пространства на южном фронте и, благодаря этому, получить численное превосходство на севере.

Конкретно было намечено: группой генерал Галлера из 5-, 1-й 2-й армий активно оборонять линию Новогеоргиевск – Варшава – средняя Висла, а «маневренной группой» генерала Пилсудского из 3-й и 4-й армий, сконцентрированных в районе Нижнего Вепржа (Люблина), атаковать наступающие красные части. Сюда между 8 и 16 августа были перекинуты три дивизии с Грубешовского и Томашевского направлений, плюс части, отходившие с севера на Ивангород. [378]

К 16 августа распределение сил оказалось следующим: северный участок (Торн – Ивангород) – 10 польских дивизий против 19 наших и конного корпуса Гая; средний (место, выбранное противником для контрудара, Ивангород – Холм) – 2 наших дивизии против 4-х противника, и южный (Холм – Карпаты) – 16 наших против 15,5 дивизий противника{48}. Наличие в тылу у поляков неповрежденной железнодорожной сети и на линии Вислы крепостей и многих переправ, в громадной степени облегчавших маневрирование (переброски) войск, еще более улучшали положение противника.

14 августа поляки, перейдя в наступление из района Новогеоргиевска, 15-го заняли Цеханов. Главный удар начала 4-я армия противника, 17 августа сбившая пашу Полесскую группу и к 18-му уже достигшая Седлеца. Дальнейший отход наших войск за Западный Буг поставил в исключительно тяжелые условия наши северные армии (3-, 15-, 4-ю и конкорпус Гая), которым приходилось отходить узким коридором между Западным Бугом и прусской границей. Части их, с большими потерями, удалось пробиться (Ломжа была занята поляками 22 августа), часть отошла на территорию Восточной Пруссии, где и была интернирована.

На юге противнику, после упорных боев, удалось достигнуть района Броды. В результате 25 августа фронт был по линии: западнее Гродно – Беловеж – восточное Брест-Литовска – Грубешов – Броды.

Последовало двухнедельное затишье.

7 сентября возобновилось польское наступление на Юго-Западном фронте, и в течение недели противник захватывает Ковель, Кобрин и Луцк.

8 середине сентября, уже после начала мирных переговоров, поляки перешли в наступление и на Западном фронте, обойдя наш правый фланг по литовской территории. На линии Вылковыск – Гродно развернулись упорные бои, причем наши армии продолжали постепенно замедляющийся отход к востоку, к 12 октября выйдя на линию: Молодечно – Минск – Слуцк – Коростень – Жмеринка – Ямполь. 12 октября с Польшей было заключено перемирие, и операции закончились. [379]

Глава XVIII.

Образование врангелевского фронта. Значение морской силы на Черном и Азовском морях. Создание Красного флота. Силы противника. Первый период борьбы за Азовское море – господство противника. Борьба за Таганрогский залив. Десант Улагая на Кубани

Разгром на полях Украины и Северного Кавказа деникинских армий не означал еще полной ликвидации южной контрреволюции. В руках противника оставались еще два моря – Каспийское и Черное (с Азовским), и дальнейшие наши действия должны были быть направлены на отражение или уничтожение белых флотов, существовавших на них. Операции нашей флотилии на Каспийском море захватывают всю первую половину лета 1920 года. Они закончились полным уничтожением (захватом) белого флота, и, таким образом, на одном из двух морей противник перестал существовать.

На Черном и Азовском морях задача была неизмеримо сложнее – здесь нам пришлось встретиться с неразложившимся флотом противника, мало того – флотом, составленным из военных судов специальной постройки. Естественно, что борьба тут затянулась до поздней осени 1920 года.

Общая обстановка к моменту отхода противника в Крым

После разгрома деникинских армий под Орлом и Курском большая их часть отошла в направлении на Ростов. На этом же направлении были и наши главные силы. На Крымский полуостров из частей противника отошел лишь 3-й армейский корпус генерал Слащева (13-я и 34-я пех. дивизии), и туда были брошены из наших войск 46-я пехотная и 8-я кавалерийская дивизии. Наличие прекрасных оборонительных позиций, созданных самой природой из Крымских перешейков, стойкость частей (вспомним, что 3-й армкорпус противника в предшествующий период действовал против Махно, то есть не был затронут разложением) и, наконец, искусство начальника, понимавшего значение обороны перешейков, сделали их почти неприступными. Слабость наших частей (всего 2 дивизии), крайняя их изнуренность, так как они только что совершили многомесячный марш с боями по всей Украине, преследуя части противника, еще более облегчали задачу противнику, и нам не удалось форсировать перешейки. [380]

В феврале 1920 года начала выясняться возможность дальнейшей затяжки борьбы на юге – перешейки оставались в руках противника, на Кубани сражения также не были успешны для нас, и лишь Правобережная Укранва была очищена от противника.

Упорная оборона перешейков сохраняла противнику Крымский полуостров как тыловой район, ибо, кроме них и моря, не было других путей в Крым. Между тем разгром группы Шиллинга под Одессой, часть которой на судах бежала в Крым, увеличил число защитников перешейков и сделал их еще более падежной позицией.

А это последнее определяло сейчас же и громадное значение господства в водах Азовского и северо-западной части Черного морей. Это господство давало белым плацдарм для реорганизации их армий, а следовательно, и возможность дальнейшего продолжения борьбы. Мало того, Черное и Азовское моря усиливали разрозненные части Кубанской (главной) и Крымской групп белых, давая им быстрый и безопасный путь для их соединения.

Разгром белых на Кубани и отход лучших частей армий Деникина в Крым завершил создание новой армии, во главе которой стал генерал Врангель, один из лучших генералов противника.

Врангелевская армия и флот

В то время как перешейки защищались 3-м армейским корпусом (переименованным впоследствии во 2-й), в тылу – в Крыму создавалась новая армия: приводились в порядок отступившие с Кубани части и создавались все новые и новые боевые единицы. Постепенно, расширяя организацию, пополняя части пленными красноармейцами и прибывавшими отовсюду белыми, Врангель к осени развернул уже 2 армии в составе 8 пехотных и 6 кавалерийских дивизий, общей численностью 37 000 штыков и сабель и свыше 200 орудий. Усиление армии совершалось постепенно – в первые периоды борьбы она была много слабее из-за отсутствия лошадей (почти не имелось кавалерии и т.д.)

Как мы выше указали, оба фланга противника упирались в море. Господство на них обусловливало самое существование Врангеля, и, естественно, противник обратил значительное внимание [381] на создание морской силы. В отношении судового состава его положение было прекрасно: в распоряжении белых находились остатки Черноморского флота, в 1918 году ушедшего из Новороссийска в Севастополь, захваченного немцами и, наконец, возвращенного «союзниками» Деникину в период успехов последнего.

Этот флот насчитывал в своих рядах – дредноут «Генерал Алексеев» (бывш. «Воля», ранее «Александр III» (21 000 тонн, 12-12'' орудий 52 кал. длиной; номинально 21 узел хода), крейсера: «Генерал Корнилов» (бывш. «Кагул», 7000 тонн, 22 узла, 16-6'' орудий), «Алмаз», 5 миноносцев типа «Новик», несколько угольных 700– и 350-тонных миноносцев (типов «Лейтенант Шестаков» и «Завидный»), несколько подводных лодок новейшего типа и масса вспомогательных судов. Для операций на Азовском море были вооружены бывшие крейсера пограничной стражи «Грозный» и «Страж» (120-мм и 6» пушки), ряд пароходов (по два 6» орудия), буксиров и других судов, а также и плавбатареи (обычного типа). В качестве плавбатареи был использован и старый линейный корабль «Ростислав» (8800 тонн), на котором были приведены в порядок 10» башенные орудия. Как базу противник имел Севастопольский военный порт, громадные запасы и средства которого могли обеспечить флот и значительно больший.

Самой слабой стороной флота противника являлся некомандный его состав. Старые матросы, ненавидевшие белых, были не только ненадежны, но и прямо опасны для противника. Поэтому белое командование прибегало к приему, заслуживающему с нашей стороны самого серьезного внимания. Оно попыталось создать «классовый» флот. Все старые матросы были списаны с судов. Машинная и кочегарная команды были взяты из торгового флота – по-видимому, после известной фильтрации; остальные специальности и все строевые были набраны из гимназистов и юнкеров, прошедших в Севастополе особые школы; наводчиками к орудиям были поставлены сухопутные офицеры. Жалованье личному составу было поднято до больших размеров (машинист получал до 40 000 рублей летом 1920 года).

Для характеристики можно привести табель комплектации эсминца «Пылкий» (типа «Новик»): командир – капитан 2 ранга, старший офицер – старший лейтенант, [382] 5 лейтенантов, 2 мичмана, 14 поручиков, произведенных из кондукторов, и 6 армейских офицеров, то есть всего 29 офицеров; некомандного состава было всего 59 человек, из которых старых матросов всего 8; выпущенных из мореходных училищ – 13, гимназистов и юнкеров – 38. Этот корабль был в резерве, при выходе в плавание брались кочегары из торгового флота.

Подобная система отзывалась на тактических свойствах судов. Перебежчики показывали, что дредноут «Генерал Алексеев» с трудом давал 8 узлов хода, против 21 в прежнее время, причем и на этом ходу пар держали с трудом.

Все же результатом подобной реформы явилась некоторая стойкость противника, и Азовское море (где развернулась главная часть борьбы) было единственным, где Красный флот встретился с неразложившимся флотом белых, почему изучение происходивших операций является для нас особенно ценным.

Противник и его возможности

Находившаяся в Крыму армия Врангеля была почти неуязвима. Но Крым, будучи поистине прекрасной оборонительной позицией, был совершенно не пригоден как место долгой стоянки для войск – он не имел хлеба даже для пропитания населения, и поэтому «выход» противника из Крыма был неизбежен.

Возможных операционных направлений было пять. Первое – выход по перешейкам в северную часть Таврической губернии – было самым простым решением, – здесь был хлеб, а наличие впереди, почти вдоль всего фронта, реки Днепр давало недурную оборонительную позицию; оба фланга могла быть поддержаны флотом (чего не было на Крымских перешейках, где Перекоп и Сивашское дефиле были недостижимыми для огня судовой артиллерии).

После хлеба нужна была живая сила. Второе и третье направление давали ее. Второе вело по Азовскому морю на Дон. Здесь являлась надежда (по мнению противника) на восстание донских казаков; здесь находился Ростов, крупный центр и транзитный пункт на пути к Северному Кавказу из центра республики.

Третье направление – также через Азовское море (то есть опять-таки открытое только при наличии господства на [383] море) вело на Кубань. Здесь также можно было рассчитывать на поддержку казачьего кулацкого населения.

Четвертое направление – по Черному морю на побережье Кавказа (район Сочи – Новороссийск) было менее выгодно. Здесь уже было нельзя рассчитывать на получение живой силы; сам театр, закрытый Кавказским хребтом, форсирование которого, естественно, представляло бы громадные трудности, был мало пригоден для ведения крупных операций. Пересеченная местность облегчала защиту любого пункта.

Пятое операционное направление – через Черное море в район Одесса – Николаев, было самым худшим. Еще существовал ряд минных заграждений времени империалистической войны, сильно стеснявший операции флота. На суше никакой поддержки, кроме десятка «батек» и некоторого количества бандитов, получить, конечно, было нельзя. Наоборот, сама Украина, еще не успокоившаяся, потребовала бы громадного расхода войск, что было не под силу противнику.

Наши возможности

Наше положение было вполне определенным. Ни одна флотилия не вышла к Черному и Азовскому морям. Мало того, мы не могли противопоставить ни одно судно в открытом бою дредноуту «Алексеев» и крейсеру «Корнилов»; наконец, мы не имели ни одной готовой подводной лодки.

При таких условиях естественно было избрать для главного удара тот район моря, где суда противника были бы наиболее стеснены в своих действиях природой. Таковым районом являлось Азовское море. 23-футовые глубины Керченского пролива не позволяли пройти туда ни дредноуту, ни крейсерам противника: малые глубины не допускали действия подводных лодок, и, таким образом, все эти силы не смогли быть выставлены против нас. С другой стороны, захват нами господства на Азовском море также знаменовал бы собой падение Крыма, – лишь путь отступления (шедший по Черному морю) оставался бы открытым противнику.

Поэтому главное наше внимание, а также и внимание противника (так как там шли 2-е и 3-е его операционные направления) были обращены на Азовское море, и главная борьба разыгралась на нем. [384]

Создание флотилий

Сейчас же по выходе армий к побережью морей, было начато создание флотилий. Юго-Западный фронт (сначала командование на море было в руках армий) начал создавать две флотилии: одну на Черном море – в Николаеве, другую на Азовском – в Мариуполе. Кавказский фронт также приступил к созданию флотилии в Ростове-на-Дону; сверх того, 9-я армия организовала отряд судов в Темрюке.

В смысле судового состава наше положение было отчаянным; при отходе белые увели все мало-мальски пригодные суда. Поэтому мы вооружили пароходы и баржи, а в Азовском море, когда не хватило судов (там было всего 2 ледокола, из которых один затопленный, и 6 шхун), приступили к вооружению землеотвозных шаланд. На этих последних судах, забрав дно досками, получили возможность разместить погреба; шаланды имели по три 130-мм орудия и вынесли много боев; главным их недостатком был малый ход (у «Свободы» всего 4 узла). Противник был силен (одних эсминцев имел 9), и не приходилось пренебрегать ничем – всякое судно было годно.

Всего в первое время нами было вооружено 5 канонерских лодок, 4 сторожевых судна (по одному 75-мм орудию) и 5 плавучих батарей (по одному 6» орудию).

Сильнейшей из канонерских лодок была «Знамя Социализма» – бывший ледокол, вооруженный двумя 130-мм орудиями; две канонерские лодки, созданные из землеотвозных шаланд: «Красная Звезда» и Буденный» имели по два 130-мм и по одному 100-мм орудию; наконец, в состав флотилии входили вооруженная паровая шхуна «III Интернационал» (два 120-мм орудия) и землеотвозная шаланда «Свобода» (сначала одно 6'', потом два 100-мм)

Первые операции. Период господства противника.

Противник чувствовал себя совершенно обеспеченным на море. Характерно то, что основное задание, данное главным командованием (еще деникинской армии) своему флоту, предусматривало лишь пресечение каких бы то ни было морских перебросок Красной армии по морю. Из самой формулировки этого задания видно, что, по-видимому, мысль о возможности борьбы за Азовское море у противника не возникала. Поэтому [386] флотилия противника лишь изредка выходила в море (надо было экономить топливо) и появлялась у наших берегов скорее для наблюдения, чем для каких-либо крупных операций. Так, в начале мая флотилия противника, находившаяся в это время под командованием капитана 1 ранга Машукова, вышла в Таганрогский залив. Три наших отряда еще вооружались, к тому же одно из двух (и сильнейшее) судов Мариупольского отряда, уже вооруженных, – «Данай», находилось в это время в море в разведке в районе Бердянска.

На рассвете 2 мая неприятельский отряд появился перед Мариуполем. Его суда, как бы обстреливавшие головное из них, уходившее по направлению порта, не были обнаружены своевременно и, кроме того, головной корабль противника был принят за наше судно «Данай», находившееся в море. Вошедший головной корабль (это было сторожевое судно белых «Никола Пашич»), воспользовавшись полной растерянностью в порту, пулеметным огнем очистил стенку, захватил наше сторожевое судно «Республиканец» (два 47-мм орудия) и бомбардировал порт. 2 и 3 мая этот же отряд белых обстрелял Ейск и Таганрог, вступив в первом из них даже в бой с нашей береговой батареей. Таким образом, противнику удалось достигнуть некоторого успеха, однако не доведенного им до конца – ибо при существующей обстановке его флотилия могла сделать все, что хотела. Исключительно благодаря случайности, другое судно Мариупольского отряда «Данай» (одно – 75-мм орудие), возвращаясь с моря, разошлось с противником и благополучно вернулось в Мариуполь. При других обстоятельствах оно, конечно, было бы тоже захвачено неприятелем.

Выход Врангеля из Крыма

В мае месяце противник закончил реорганизацию значительной части эвакуированных с Кубани частей; сменил ими части, ранее оборонявшие перешейки, и, получив свободные войска, решил использовать их для выхода из Крыма и занятия северной части Таврической губернии (первое операционное направление){49}. Для этого 2-й корпус был в Феодосии [387] погружен на транспорта и под прикрытием боевого флота в составе 2 канлодок («Грозный» и «Страж»), 1 сторожевого судна «Пашич» и 2 плавбатарей прошел в Азовское море. В ночь на 6 июня десантный корпус был высажен у Кирилловки{50}. В то же время главные силы противника перешли в наступление от Перекопа. Противнику, широко использовавшему авиацию, удалось охватить фланги нашей 13-й армии и начать теснить ее к северу. Лишь присутствие у Мелитополя 2-й кавдивизии и на днепровских переправах 15-й пехотной дивизии, шедших на польский фронт и сейчас же брошенных в бой, спасло 13-ю армию от разгрома.

Противнику все же удалось занять северную часть Таврической губернии, выйдя на линию Днепра от устья до Васильевки и далее к Молочному и Бердянску. На этой линии фронт оставался с небольшими изменениями до сентября, причем Бердянск несколько раз переходил из рук в руки. Противник, выйдя из Крыма, расположил 2-й армейский корпус (13-ю и 34-ю пехотные дивизии) против Днепра, 1-й корпус (Дроздовская, Марковская и Корпиловская дивизии) в районе Васильевки и Донской корпус (1-, 2– и 3-я Донские дивизии) на правом фланге (до Азовского моря). Вся конница была выделена и, образовывая мощный кулак в 7000-10 000 сабель с массой аэропланов, составляла резерв Врангеля. Она, занимая среднее положение (район Мепчикура) и обладая большой подвижностью, всегда поспевала к месту решительного боя. Все попытки, произведенные нашей 13-й армией, впоследствии усиленной 6-й армией (в районе Днепра) и 2-й копной (сначала район Гуляй-Поля, потом – Каховки), неизменно терпели неудачу. Прорвав фронт, наши части, преследовавшие отходящего противника, встречали его конницу; перевес в этом пункте переходил на сторону противника, и он разбивал атакующую группу. Затем, перебрасывая конницу по внутренним линиям на другой участок, противник достигал успеха или, по крайней мере, восстановления положения и там. [388]

Объединение морского командования. Первые бои

15 июня первая наша вооруженная канонерская лодка (землечерпательная шаланда) «Свобода» с одним 6-дюймовым орудием, имея на буксире плавбатарею (1-6» орудие), у Бердянска вступила в бой с канонерской лодкой противника «Урал» (2-6» орудия) и его двумя сторожевыми судами («Пашич» и «Азовец»). Бой был не решительным, но отступление сильнейшего противника сильно подняло дух нашей флотилии.

Июнь месяц ознаменовался и другим важным событием. Главное командование на море было передано морякам. Первым следствием этого было объединение всех судов на Азовском море в одну флотилию под командой военмора Гернета; для действий на Дону был создан особый Донской речной дивизион. Другой отряд сформировался в Черном море. Оба они, как и вся береговая оборона (включая и Новороссийский район), были подчинены начальнику морских сил Черного и Азовского морей военмору Домбровскому, имевшему штаб в Мариуполе.

Попытка Врангеля организовать Донской фронт. Бой у Кривой косы

Захват части Таврической губернии обеспечил Врангелю снабжение хлебом армии и Донской фронт Крыма. Следующей задачей расширения рамок борьбы было увеличение армии за счет «жизненных» центров, то есть мест, где на сочувствие населения можно было рассчитывать. И вот, в июле Врангель приступает к использованию второго операционного направления. Был сформирован десант из 1750 донских казаков, с полковником Назаровым (уроженец места высадки) во главе, и погружен на транспорта. Боевой флот, в составе одного экадренного миноносца «Зоркий», трех канонерских лодок (по два – 6» орудия), двух плавбатарей (с одним – 6» орудием каждая) и трех сторожевых судов, 8 июля вместе с транспортами вышел в море.

В это время нами производилось лихорадочное вооружение судов. Были вооружены уже 3 канонерские лодки: «Знамя Социализма» (2-130-мм), «Свобода» (1-6») и «Сталин» (2-75-мм орудия). У входа в Таганрогский залив было поставлено 2 минных заграждения. Наконец, защиту главного [390] нашего порта Мариуполя составляли одно 6» орудие на берегу и 4 плавучих батареи (по одной 6» пушке каждая).

В ночь с 8 на 9 июля флот противника и транспорта с десантом, не обнаруженные, прошли в Таганрогский залив, при этом миновав и линии минных заграждений. Утром 9 июля суда противника, обстреляв берег в районе Кривой косы, приступили к высадке десанта. Наша флотилия сейчас же снялась с якоря и вышла вслед за противником. Пошли и находящиеся в переоборудовании, еще не готовые канонерские лодки (бывшие землеотвозные шаланды) «Красная Звезда» и «Буденный» (на них было установлено по одному 130-мм орудию). Наши суда шли по способности и вступали в бой последовательно. На канонерских лодках «Буденный» и «Красная Звезда» сразу просели подкрепления под орудиями, и они вышли из строя; на «Сталине» вырвало замок одного орудия; однако попытка миноносца противника атаковать наши суда была отбита огнем. Наша флотилия, потеряв половину артиллерии выведенной из строя, отошла в Мариуполь. Противник, окончивший высадку и, по-видимому, озадаченный появлением и смелой атакой наших судов, на ночь вышел из залива, при этом его канонерская лодка «Грозный»{51} подорвалась на наших минах и вышла из строя.

Потеряв «Грозный» и обнаружив наличие наших минных заграждений, комфлот противника не решился больше идти в залив. На следующий день наши оставшиеся в строю суда вновь вышли к Кривой косе и, не встретив флота противника, начали непрерывное бомбардирование десанта Назарова с моря. Бомбардировка продолжалась 11, 12 и 13 июля. 14-го июля Назаров, окружаемый все теснее и теснее нашими войсками на суше, обстреливаемый с моря нашей флотилией, получив отказ в помощи, которую он просил по радио у своего флота, прорвался в глубь страны. Две недели спустя, его отряд бил разбит и уничтожен в бою у станицы Константиновской на Дону{52}. Так кончилась попытка Врангеля образовать Донской фронт. [394]

Попытка Врангеля образовать Кубанский фронт. Наш наступательный план. Ахтаринские операции

Но расширение масштаба борьбы для противника было невозможно без значительного увеличения численности армии. Тем 30 000-40 000 бойцами, которых к этому времени имел Врангель, было явно не под силу расширение занятого основного фронта. И Врангель вновь решил попробовать успех на третьем операционном направлении – на Кубани. На этот раз подготовка была шире.

Операция была начата лишь в то время, когда развившееся в нагорной Кубани повстанческое движение достигло широких размеров. Все действовавшие здесь группы и отряды объединились в одну «Армию Спасения России» под командой Фостикова, уже приступившего к организации «полков» и «дивизий» из отдельных отрядов. Все внимание нашей 9-й армии (стоявшей на Кубани) было отвлечено в эту сторону.

Сам десант – правильнее сказать, экспедиционная армия – насчитывал около 8000 штыков и сабель, 17 орудий и 3 аэроплана{53}. Сверх того, он мог быть поддержан двумя малыми десантами. Местом высадки было выбрано Ахтари. Во главе экспедиции был поставлен генерал Улагай.