Текст книги "Аракчеев: Свидетельства современников"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
Приложение
Автобиографические заметки графа Аракчеева[681]681
Записи, доведенные до 1816 г., печатаются по: РА. 1866. Стб. 922–927, где они помещены с редакторским названием и пометой: «События следуют у него [А.] по месяцам, к которым они относились, начиная с сентября, по церковному счислению; для удобства чтения здесь эти заметки расположены по годам».
[Закрыть]
на прокладных белых листах принадлежавшей ему книги Св. Евангелия
Февраля 2-го 1782 г. Аракчеев определен на службу, в артиллерийский кадетский корпус – кадетом.
Сентября 27-го дня 1787 г. пожалован Алексею Аракчееву первый обер-офицерский чин, от армии поручика.
Июля 24-го дня 1790 г. Алексей Аракчеев взят в старшие адъютанты к генерал-поручику Мелиссино.
Октября 8-го дня 1792 г. пожалован Алексей Аракчеев артиллерии капитаном и от армии премиер-майором.
Августа 5-го дня 1793 г. пожалован Алексей Аракчеев артиллерии майором, а от армии подполковником.
Июня 28-го дня 1796 г. пожалован Алексей Аракчеев полковником.
Ноября 8-го дня 1796 г. пожалован Алексей Аракчеев генерал-майором и кавалером 1-й степени Св. Анны.
Декабря 12-го 1796 г. пожалована Алексею Аракчееву Грузинская вотчина, 2000 душ.
Апреля 5-го 1797 г. пожалован А. Аракчеев бароном Российской Империи и орденом Св. Александра Невского.
Января 5-го дня 1799 г. пожалован Алексей Аракчеев орденом Иоанна Иерусалимского, с командорством по 1000 рублей в год.
Мая 5-го дня 1799 г. пожалован Алексей Аракчеев графом Российской Империи; оного же числа 1805 г. заложена графом Аракчеевым в Грузине церковь каменная Апостола Андрея.
Марта 11-го числа 1801 г. пополудни в 12-м часу кончина Императора Павла I.
Апреля 27-го 1803 г. получил именной указ от Императора Александра Павловича, чтобы быть графу Аракчееву в Петербург из Грузина.
Мая 14-го 1803 г. принят граф Аракчеев в третий раз в службу, инспектором артиллерии.
Ноября 20-го 1805 г. оного числа был граф Аракчеев на сражении, бывшем в Моравии под Аустерлицем с Французами, с Императором Александром I.
Февраля 4-го 1806 г. женился граф А. Аракчеев на Наталье Федоровне Хомутовой. Венчание было в Сергиевском артиллерийском Соборе, в присутствии Государя Императора Александра I.
20 сентября рождение Императора Павла I [в] 1754 г.; в оный же день 1806 г. освящена новая каменная церковь в селе Грузине, во имя Апостола Андрея. построенная графом Аракчеевым.
Января 13-го 1808 г. В сей день граф Аракчеев сделан военным министром и генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии.
Января 14-го 1809 г. прислал Прусский король с флигель-адъютантом бриллиантовую звезду ордена, но мною не принята, а возвращена обратно.
Января 18-го 1809 г. В сей день пожалован кавалером орденов: Красного и Черного Орла Прусского.
Сентября 6-го. В сей день, 1809 г. Государь Император Александр I изволил прислать к графу Аракчееву, по случаю мира со Швециею, с флигель-адъютантом, орден Св. Апостола Андрея Первозванного, тот самый, который сам изволил носить, при рескрипте Своем; оный орден упросил граф Аракчеев, того же числа ввечеру, взять обратно, что Государем Императором милостиво исполнено; а дабы сей рескрипт не утерялся, то с оного копия списана в сей книге на листах в Пасхалии, а другая копия написана на листах в Евангелии, в селе Грузине. На оное останется в доказательство, в фамилии Аракчеевых, рескрипт Государя Императора, на сей случай собственною рукою писанный.
Января 1-го 1810 г. В сей день сдал звание военного министра. Советую всем, кто будет иметь сию книгу после меня, помнить, что честному человеку всегда трудно занимать важные места государства.
Июня с 7-го на 8-е число 1810 г., что было с понедельника на вторник, Государь Император Александр I, возвращаясь из Твери, нарочно изволил заезжать в Грузино, посетить графа Аракчеева; прибыв ночью во 2-м часу, изволил лечь почивать, а поутру 8-го числа, в 9 часов, одевшись, изволил посещать церковь и гулять по всему саду и селению до 11 часов; потом, возвратясь в дом, изволил фрыштыкать[682]682
Фрыштыкатъ (от нем. frühstucken) – завтракать.
[Закрыть] и потом с графом Аракчеевым ездить на дрожках по деревням, и, возвратясь во 2-м часу, изволил иметь обеденный стол, и после обеда пробыл до 7 часов вечера, и потом изволил отправиться в С.-Петербург и был чрезвычайно весел и доволен.
Апреля 17-го 1811 г. Сего числа Государь Император Александр I конфирмовал собственною рукою доклад графа Аракчеева, чтобы грузинской церкви Андрея Апостола быть грузинским Собором, и утвердил сумму 12 тысяч рублей, внесенную графом на содержание Собора.
Июня 6-го 1811 г. Сего числа в селе Грузине в Соборе служил архиепископ Рязанский Феофилакт[683]683
Феофилакт (Русанов, ум. 1821) – с 1799 г. епископ калужский, с 1809 г. архиепископ рязанский; в конце ноября 1812 г. ему было поручено привести «в надлежащее устройство епархии», которые в продолжение военных действий были заняты французскими войсками; с 1817 г. экзарх Грузии, с 1819 г. – митрополит карталинский.
[Закрыть] обедню, при стечении множества народу, и говорил поучение на случай открытия грузинского Собора, в присутствии многих господ, между коими находился и Войска Донского атаман генерал Матвей Иванович Платов[684]684
Платов Матвей Иванович (1751–1818) – граф (1812); с 1801 г. войсковой атаман Донского казачьего войска, в 1812–1814 гг. командовал Донским казачьим корпусом.
[Закрыть].
Апреля 14-го дня 1812 г. выехал граф Аракчеев в армию в Вильну, что было пятница Страстной недели.
Апреля 28-го 1812 г. приехал граф Аракчеев в Вильну.
Июня 12-го дня 1812 г. Французы перешли нашу границу чрез Неман; в то время я был с Государем в Внльне, откуда выехал с Государем 14-го числа в Свенцяны.
Июня 17-го дня 1812 г. в городе Свенцянах призвал меня Государь к себе и просил, чтобы я опять вступил в управление военных дел, и с оного числа вся Французская война шла через мои руки, все тайные донесения и собственноручные повеления Государя Императора.
Декабря 6-го 1812 г. В сей день ввечеру выехал граф Аракчеев из Петербурга в Вильну с Государем для заграничного похода в 1813 и 1814 годах.
Декабря 6-го 1812 г. Государь Император Александр I утвердил духовную графа Аракчеева собственноручным подписанием.
Марта 31-го дня 1814 г. в Париже, Государь Император Александр I изволил произвесть графа Аракчеева в фельдмаршалы вместе с графом Барклаем, о чем и приказ собственноручно был написан, но гр. Аракчеев оного не принял и упросил Государя отменить.
Августа 30-го, 1814 г. В сей день граф Алексей Аракчеев получил от Государя Императора Александра I его портрет для ношения на шее.
30-го ноября 1815 г. поставлены в грузинском Соборе памятники покойному Государю Павлу Петровичу и офицерам графского полка и в оный день освящены.
Декабря 12-го 1815 г. Государь Император Александр I изволил давать графу Аракчееву звание статс-дамы для его матери, но граф оного не принял и упросил оное отменить.
Апреля 24-го 1816 г. прибыла в село Грузине пожалованная графу Аракчееву яхта Государева Роченсалм, которая и переименована[685]685
Пропуск в рукописи. Роченсальм (ныне Котка) – город и порт в Финляндии.
[Закрыть].
При приходе в Грузино она салютовала из пушек, на что и ей отвечали с батареи грузинской.
Июля 8-го числа 1816 г., что было суббота, Государь Император Александр I изволил нарочно приехать из Царского Села в Грузино, посетить графа Аракчеева, прибыл 8-го числа в 10 1/2 часов пополудни с генерал-адъютантом Волконским, изволил лечь почивать, а поутру 9-го числа в 7 1/2 часов, одевшись, изволил гулять в саду и, пройдя чрез большой мост в деревню до магазина, где изволил сесть в елбот[686]686
Елбот (вельбот) – мореходная шлюпка.
[Закрыть], заехал в беседку, посвященную генералу Мелиссино, которая очень понравилась; оттуда переехал на большую пристань садовую и прошел в палатку, где готов был фрыштык, и изволил кушать, а потом возвратился в дом, уже в 10 часов утра, в которое время начали благовестить к обедне.
Августа 18-го дня 1816 г. Государь Император Александр I в Москве, посетил мать графа Аракчеева в ее квартире, в доме, нанимаемом генерал-майором Ильинским[687]687
Имеется в виду В. Ф. Ильин.
[Закрыть].
Приложение
Литературные и фольклорные произведения об Аракчееве
Г. Р. Державин[688]688Державин Гавриил Романович (1743–1816) – поэт, действительный тайный советник в отставке (с 1803); сосед А. по новгородскому имению. 10 ноября 1808 г. А. писал ему: «Я давно желал, дабы Званка была знакома с Грузином, почему мне и будет очень приятно всеми моими безделицами служить в[аше]му в[ысоко] пр[евосходительст]ву, уверен будучи и в ваших ко мне вспоможениях, которыми я равномерно также по-соседски буду пользоваться» (Цит. по: Державин Г. Р. Сочинения: В 9 т. Т. 6. С. 851). Стихотворение печатается по: Державин Г. Р. Сочинения. Л., 1987. С. 268.
[Закрыть]
На прогулку в грузинском саду
М. В. Храповицкий[690]690
Храповицкий Михаил Васильевич (1758–1819) – предводитель дворянства Вышневолоцкого уезда Тверской губернии, близкий знакомый А. Как сообщал Н. В. Сушков, «Храповицкий, будучи предводителем дворянства, отправил Аракчеева в числе прочих бедных дворян Тверской губернии в С.-Петербург, для воспитания в кадетском корпусе <…> Чувство признательности никогда не умирало в строгом сердце Аракчеева. Это лучшая способность его души <…> Неудивительно, что он не мог забыть никогда и первого, хотя случайного, благодетеля, который открыл ему путь к известности, почестям, богатству, могуществу!..» Храповицкий, «дикарь-нелюдим <…> редко у кого бывал. Только Грузине и дом графа Аракчеева, на Литейной, в Петербурге, посещал он каждые два-три года, по настоятельным приглашениям друга» (Раут на 1852 год. М., 1852. С. 205, 207–208; здесь же (С. 222–224) помешено письмо А. к Храповицкому от 12 марта 1795 г.). Стихи (вставка в письмо Храповицкого к А. от 13 февраля 1810 г.) печатаются по: Дубровин. С. 20.
[Закрыть]
К хозяину
А. А. Писарев[691]691
Готов и ревностен отечеству служить,
Царю и в обществе умеет быть полезным;
Уединясь – с собой умеет в мире жить,
С друзьями быть любезным.
26 декабря 1809 г.
Писарев Александр Александрович (1780–1848) – генерал-майор (1813), командир 2-й гренадерской бригады (1817–1823); в 1825–1830 гг. попечитель Московского университета и учебного округа; военный губернатор Варшавы (1840–1845). Писатель, историк, член Российской академии (с 1809), Автор нескольких стихотворений, посвященных А., и очерка «Собор Св. апостола Андрея Первозванного (в селе Грузине)» (СО. 1816. № 11. С. 161–168). Когда А. пожаловался Писареву на тех, кто осмеливается порицать «благодетельное устройство» в Грузине, тот проявил полную готовность защитить А. от несправедливой хулы: «Если оное есть в печати, снабдите меня, ваше сиятельство, и тогда перо мое очинится на праведный гнев бессмыслия и суесловия их» (письмо от 28 мая 1817 г. – Дубровин. С. 198). «Надпись к портрету…» печатается по: СО. 1816. № 43. С. 188.
[Закрыть]
Надпись к портрету его сиятельства графа А. А. Аракчеева
А. С. Пушкин[692]692
Без лести преданный Монарху своему,
Он жизнь, и время, труд, все посвятил Ему.
1816
Печатается по: Пушкин. Т. 1. С. 363.
[Закрыть]
А. Ф. Малиновский[694]694
Малиновский Алексей Федорович (1762–1840) – историк, археограф, в 1814–1840 гг. управляющий московским архивом Коллегии иностранных дел, сенатор (1819). Регулярно пополнял библиотеку А. редкими рукописями и книгами: так, 17 марта 1819 г, послал копию с неизданных «Записок, служащих к истории <…> великого князя Павла Петровича» С. А. Порошина, 10 января 1821 г. – главы из исторического путеводителя «Обозрение Москвы», над которым в то время работал, 24 апреля 1819 г. и 16 февраля 1822 г. – очередные выпуски выходившего под его редакцией «Собрания государственных грамот и договоров», 22 декабря 1824 г. – выполненный специально для А перевод «ученого сочинения профессора Крафта» о наводнениях (Дубровин. С. 237, 279, 242, 335–336, 397–398). Современники склонны были считать подобную предупредительность низкопоклонством: «Он Аракчееву подарил даже соловья, чтобы беспрестанно пением своим напоминал ему Малиновского. Он был так подл, что однажды, будучи уже сенатором, зная, в каком часу должен приехать Аракчеев в Москву и остановиться в Малом дворце, он целое утро дожидался его на крыльце, в сенаторском мундире» (Дмитриев М. А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С. 165; упомянутые соловьи – не выдумка: см. его письмо к А от 24 октября 1821 г. – Дубровин. С. 327). Единственной дочери Малиновского Екатерине (в замуж, княгине Долгоруковой; 1811–1872) А одно время собирался завещать Грузино; в пересказе М. И. Муравьева-Апостола сохранился фрагмент ее устных воспоминаний о посещении имения А.: «Княгиня Долгорукова, будучи 14 лет, часто ездила с родителями в Грузино, где Аракчеев жил в некоторого рода изгнании. Для них, обыкновенно, был особый домик, в коем всё сохранялось в порядке, однажды установленном и расписанном на особой карточке. Если переставляли что-нибудь, то сторож умолял, чтобы поставили на прежнее место, ибо его подвергнут за беспорядок наказанию: на бумажке было обозначено, на сколько вершков от стены стоял каждый стул и т. д, Прислуга в Грузине страшно голодала, ибо Аракчеев сам лично отрезал для них кусочки хлеба и пр. Родители княгини всегда принуждены были запасаться пищею в Чудове, и от их людей пользовалась и прислуга Аракчеева. Между тем он был крайне нервозен: все вещи, до которых прикасался Александр, были расставлены у него в комнате, и на каждой было обозначено число, в которое вещь была в руках у Государя» (Тетрадка Толя // Декабристы на поселении: Из архива Якушкиных. М., 1926. С. 138–139). Стихотворение (приложение к письму Малиновского к А. от 2 декабря 1818 г.) печатается по: Дубровин. С. 235–236.
[Закрыть]
Стихи, при удалении от Грузина 17 сентября 1818 г. сочиненные
А. С. Пушкин (?)[696]696
Кто не был в Грузине, на Волховских брегах,
Едва ли тот видал хозяйство в совершенстве,
Хозяйство русское, на деле, не в словах.
Крестьянам нужды нет мечтать там о равенстве;
Имев добро в руках, не ищут уж добра.
В поместье Грузинском приволье – дар природы,
Искусством обновясь, оно во всем щедро;
Обильны пажити, поля, обширны воды.
Воздвигнув на холме великолепный храм
Во славу Божию, в свидетельства векам,
Как благодарным быть – и к тени, нам любезной,
Как подвиг в гробе чтить, отечеству полезный[695]695
Имеется в виду памятник офицерам гренадерского графа А. полка, погибшим в сражениях 1812–1814 гг
[Закрыть].
В приютах садовых зрят памятники в честь
Надежну дружеству, любви сыновней нежной,
Для любомудрия там пищи много есть
И все приятности для жизни безмятежной.
Устройство Грузина поместьям образец.
Должно б то ж всюду быть, помещик где отец.
1818
Печатается по: Пушкин. Т. I. С. 396.
[Закрыть]
К. Ф. Рылеев[698]698
В столице он капрал, в Чугуеве – Нерон.
Кинжала Зандова везде достоин он[697]697
Чугуев упомянут в связи с бунтом военных поселян в 1819 г. Немецкий студент Карл Занд (1795–1820) 23 марта 1819 г. в Мангейме убил известного немецкого драматурга А. Ф. Коцебу (тот активно пропагандировал политику Священного союза, и в Германии его считали шпионом Александра I).
[Закрыть].
1819
Впервые опубликовано в журнале «Невский зритель» (1820. № 10). О реакции современников на эту сатиру можно судить, в частности, по мемуарам И. Н. Лобойко, состоявшего, как и Рылеев, в Вольном обществе любителей российской словесности: «Летом, по выходе из заседания литературного нашего общества ночью в 11 часов, пригласил он (Рылеев) меня к себе на квартиру дослушать окончание своей поэмы [«Войнаровский»] <…> По окончании чтения я спросил его: где эта поэма будет напечатана? Рылеев отвечал: «В Москве». – «Отчего же не здесь, в Петербурге?» – «Разве вы не знаете, что за мною подсматривают? Оттого окна моей квартиры в нижнем этаже выходят на Мойку. Я их не закрываю, и полицейские агенты могут всегда чрез окна видеть, чем я занимаюсь и кто у меня бывает». – «Да за что же вас подозревают?» – Разве вам неизвестно, что я навлек на себя гнев графа Аракчеева?» Я не знал, по какому поводу, и Рылеев объяснил мне его следующим образом: «Вы знаете, что я напечатал в «Невском зрителе» Пропорция сатиру [ошибка: подзаголовок стихов Рылеева отсылает к несуществующей сатире Персия) в переводе стихами, под заглавием «Временщику»? Граф Аракчеев принял ее на свой счет, и она во всем Петербурге сделалась гласною. То те, то другие стихи, которые можно было обратить в укор Аракчееву, повторялись, Аракчеев, оскорбленный в своем грозном величии неслыханною дерзостию, отнесся к министру народного просвещения князю Голицыну, требуя предать цензора, пропустившего эту сатиру, суду. Но Александр Иванович Тургенев, тайно радуясь этому поражению и желая защитить цензора, придумал от имени министра дать Аракчееву такой ответ: «Так как ваше сиятельство, по случаю пропуска цензурою Проперция сатиры, переведенной стихами, требуете, чтобы я отдал под суд цензора и цензурный комитет за оскорбительные для вас выражения, то, прежде чем я назначу следствие, мне необходимо нужно знать, какие именно выражения принимаете вы на свой счет?» – Тургенев очень верно рассчитал, что граф Аракчеев после этого замолчать должен, ибо если бы он поставил министру на вид эти выражения, они не только бы раздались в столице, но и по всей России, ненавидевшей графа Аракчеева» (цит. по: Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. М., 1980. Т. 2. С. 47–48). Ср. также воспоминания Н. А. Бестужева: «В «Сатире на временщика» открывается все презрение к почестям и власти человека, который прихотям деспота жертвует счастием своих сограждан. В том положении, в каком была и есть Россия, никто еще не достигал столь высокой степени силы и власти, как Аракчеев, не имея другого определенного звания, кроме принятого им титла верного царского слуги; этот приближенный вельможа, под личиной скромности, устраняя всякую власть, один, не зримый никем, без всякой явной должности, в тайне кабинета, вращал всею тягостью дел государственных, и злобная, подозрительная его политика лазутчески вкрадывалась во все отрасли правления. – Не было министерства, звания, дела, которое не зависело бы или оставалось бы неизвестно сему невидимому Протею – министру, политику, царедворцу; не было места, куда бы не проник его хитрый подсмотр; не было происшествия, которое бы не отозвалось в этом Дионисиевом ухе. Где деспотизм управляет, там утеснение – закон, малые угнетаются средними, средние большими, сии еще высшими; но над теми и другими притеснителями, равно как и над притесненными, была одна гроза: временщик. <…> – В таком положении была Россия, когда Рылеев громко и всенародно вызвал временщика на суд истории; когда назвал его деяния, определил им цену и смело предал проклятию потомства слепую или умышленную покорность вельможи для подавления отечества. – Нельзя представить изумления, ужаса, даже, можно сказать, оцепенения, каким поражены были жители столицы при сих неслыханных звуках правды и укоризны, при сей борьбе младенца с великаном. Все думали, что кары грянут, истребят и дерзновенного поэта, и тех, которые внимали ему; но изображение было слишком верно, чтобы обиженному вельможе осмелиться узнать себя в сатире» (Там же. С. 65–66). Текст стихотворения «К Временщику» печатается по изд.: Рылеев К. Ф. Полн. собр. соч. М.; Л., 1934. С. 89–90. В 1823–1824 гг. Рылеев в соавторстве с А. Бестужевым сочинял имитирующие фольклор агитационные песни; две из них также содержат нападки на А.: 1) «А граф Аракчеев / Злодей из злодеев!» (песня «Царь наш – немец русский…»; сводный текст, предложенный Ю. Г. Оксманом, цит. по: Лит. наследство М 1954. Т. 59. С. 79) и 2)
[Закрыть]
К временщику
(Подражание Персиевой сатире «К Рубеллию»)[699]699
Персий Флакк (34–62) – римский сатирик. Подзаголовок Рылеева – двойная мистификация: он отсылает не к какой-нибудь сатире Персия (у того нет сочинений с подобным названием), а к стихотворению М. В. Милонова «К Рубеллию. Из Персия» (1810), в котором указание на источник тоже вымышлено.
[Закрыть]
Неизвестный автор[701]701
Надменный временщик, и подлый и коварный,
Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!
Ты на меня взирать с презрением дерзаешь
И в грозном взоре мне свой ярый гнев являешь!
Твоим вниманием не дорожу, подлец;
Из уст твоих хула – достойных хвал венец!
Смеюсь мне сделанным тобой уничиженьем!
Могу ль унизиться твоим пренебреженьем!
Коль сам с презрением я на тебя гляжу
И горд, что чувств твоих в себе не нахожу?
Что сей кимвальный звук твоей мгновенной славы?
Что власть ужасная и сан твой величавый?
Ах! лучше скрыть себя в безвестности простой,
Чем с низкими страстьми и подлою душой
Себя, для строгого своих сограждан взора,
На суд их выставлять, как будто для позора!
Когда во мне, когда нет доблестей прямых,
Что пользы в сане мне и в почестях моих?
Не сан, не род – одни достоинства почтенны;
Сеян[700]700
Сеян Луций Элий (ум. 31 до н. э.) – префект преторского конвоя при императоре Тиберии; организовал заговор против Тиберия, за что и был казнен.
[Закрыть]! и самые цари без них – презренны,
И в Цицероне мной не консул – сам он чтим
За то, что им спасен от Катилины Рим…
О муж, достойный муж! почто не можешь, снова
Родившись, сограждан спасти от рока злого?
Тиран, вострепещи! родиться может он,
Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон
О, как на лире я потщусь того прославить,
Отечество мое кто от тебя избавит!
Под лицемерием ты мыслишь, может быть,
От взора общего причины зла укрыть…
Не зная о своем ужасном положенье,
Ты заблуждаешься в несчастном ослепленье,
Как ни притворствуешь и как ты ни хитришь,
Но свойства злобные души не утаишь.
Твои дела тебя изобличат народу;
Познает он – что ты стеснил его свободу,
Налогом тягостным довел до нищеты,
Селения лишил их прежней красоты…
Тогда вострепещи, о временщик надменный!
Народ тиранствами ужасен разъяренный!
Но если злобный рок, злодея полюбя,
От справедливой мзды и сохранит тебя,
Всё трепещи, тиран! За зло и вероломство
Тебе свой приговор произнесет потомство!
1820
Печатается по: PC. 1874. № 1. С. 200 (с указанием: «Из рукописного сборника начала XIX в).
[Закрыть]
Неизвестный автор[702]702
Девиз твой говорит,
Что предан ты без лести.
Поверю. – Но чему? —
Коварству, Злобе, Мести.
Конец 1810-х – начало 1820-х
Печатается по той же публикации. С. 201 (в рукописном сборнике между стихотворениями была помешена виньетка, изображавшая змею с высунутым жалом).
[Закрыть]
Неизвестный автор[703]703
Не имев ни благородства, ни чести,
Можешь ли быть предан без лести?
Конец 1810-х – начало 1820-х
Печатается по: PC. 1872. № 11. С. 596 (с указанием: «Из рукописной» сборника начала XIX в.»).
[Закрыть]
Аракчееву
Неизвестный автор[704]704
«Без лести преданный!» Врагу преданный льстец,
Добыча адская и черных книг писец!
Во аде, по делам своим, ты стоишь обелиска,
Об этом уже есть у сатаны записка.
Ты пища вечная превечного огня,
Ты адских фурий брат, ты чертова родня;
Тебя сам черт кроил, ты целым адом шитый,
Куда тебе готов давно и лист открытый.
О, хитрый временщик! Царь, лестью упоенный,
Не зрит в тебе того, что видит Царь вселенной:
Что целая тобой разорена страна,
Что в пышных житницах в запасе нет зерна,
Что жизнию людей ты осушаешь блата,
Что пухнут без соли, тиранят что солдата,
Что хлеба данного на месяц не стает,
Что высохшую грудь младенец не сосет,
Что в тридцати селах телицы нету млечной,
Что равнодушно зрит мать сон дитяти вечный!
Печатается по: PC. 1872. № 9. С. 241 (запись со слов Я. Н. Сухотина).
[Закрыть]
Акростих на Аракчеева
С. А. Путята[705]705
Аггелов племя,
Рыцарь бесов,
Адское семя,
Ключ всех оков.
Чувств не имея,
Ешь ты людей;
Ехидны злее
Варвар, злодей!
Около 1823
Путята Селиверст Андреевич (1800–1827) – с 1819 г. подпоручик 2-го Егерского полка, 30 марта 1821 г. отставлен «за дурное поведение»; безуспешно пытаясь определиться в службу, скитался по России. Из Казани отправил А. письмо с просьбой о помощи, но ответа не получил. Узнав о смерти Александра I, вернулся в Петербург; в апреле 1826 г. отправился в Новгород, где был задержан из-за отсутствия документов; в порыве откровенности прочитал некоторые свои стихи новгородскому губернскому прокурору, в доме которого содержался, в результате чего был препровожден в Петербург и посажен в Петропавловскую крепость. Поскольку Путята не имел отношения к декабристам, а строки об «уполномоченном злодее» и «ядовитом змее» касались А., уже уволенного от государственных дел, то в ноябре 1826 г. Путята был определен унтер-офицером в Отдельный Кавказский корпус; умер в Шуше (Нагорный Карабах), Фрагменты стихотворения «Дни моего отчаяния» впервые опубликованы в кн.: Довнар-Запольский М. В. Идеалы декабристов. М., 1907. С. 110–112; полностью текст воспроизведен в статье М. А. Рахматуллина «Страничка прошлого (К биографии С. А. Путяты)» (Вопросы литературы. 1982. № 7. С. 184–186); отрывок печатается по последней публикации.
[Закрыть]
Дни моего отчаяния
Е. А. Баратынский[706]706
<…> Тебя в пример я поставляю,
Уполномоченный злодей!
Твои дела изображаю:
Ты враг отчизны, льстец царей,
Ты бич столь славного народа,
Ты самый ядовитый змей,
Не человек, а чародей,
Тобой гнушается природа:
Она известна, что коварный
Сего ты времени подлец,
Самолюбивый и тщеславный,
Рушитель благ ты общих, льстец!
Ты ад в самом себе вмещаешь,
Твоя душа, как ты, черна,
Одним невежеством полна,
Кое ты пользой называешь.
Взгляни на пользу твоих дел,
Где разорил селенья ты,
Лишил того, что кто имел,
И сделал жертвой нищеты?
Привел народ в подобострастья,
Открыл жестокости следы.
Какие же с того плоды?
Лишь только всем одни несчастья…
Первая половина 1820 г.
Баратынский Евгений Абрамович (1800–1844) – поэт. Эпиграмма сочинена, скорее всего, в ноябре 1824 – январе 1825 г., во время пребывания Баратынского в Гельсингфорсе при штабе генерал-губернатора Финляндии А. А. Закревского; текст приводится по: Баратынский Е. А. Стихотворения. Поэмы. М.,1982. С. 328. Подробную характеристику идейного контекста этой эпиграммы см. в статье ее первого публикатора К. В. Пигарева в: Звенья. М.; Л., 1935. Вып. 5. С. 188–202.
[Закрыть]
В. Н. Олин[707]707
Отчизны враг, слуга царя,
К бичу народов – самовластью
Какой-то адскою любовию горя,
Он не знаком с другою страстью.
Скрываясь от очей, злодействует впотьмах,
Чтобы злодействовать свободней,
Не нужно имени: у всех оно в устах,
Как имя страшное владыки преисподней.
Олин Валериан Николаевич (ок. 1790–1841) – поэт, переводчик, издатель, В 1832 г, перевел с английского «Записки о России» Ч. Х. Вильямса и в письме к А. от 28 июня 1832 г. просил позволения посвятить ему этот труд: «Без сомнения вам покажется странно, что человек, не имеющий счастья быть вам известным лично и который никогда прежде не умножал толпы людей, искавших ваших милостей, принимает ныне смелость препроводить при сем к вашему сиятельству стихи, сочиненные им к вашему портрету <…> Не принадлежа к числу таких людей, которые кадят только тем богам, которые вооружены Перуном или рогом изобилия, я преимущественно благоговею <…> пред гражданскими добродетелями и прямой любовью к отечеству, на какой бы степени общественных отличий они ни стояли, и ограничиваю все честолюбие мое единственным желанием сделаться и самому со временем достойным священного имени патриота» (цит. по: Отто. № 10. С. 180; там же– приводимые стихи).
[Закрыть]
Как русский Цинциннат[708]708
Цинциннат Луций Квинкций – римский консул V в. до н. э., почитавшийся как образец патриотизма; после блистательных военных побед неизменно возвращался в свое поместье.
[Закрыть], в душе своей спокоен,
Венок гражданский свой повесил он на плуг.
Друг Александра, правды друг.
Нелестный патриот – он вечных бронз достоин!
Что зависть для него? Как мощный исполин,
Он смотрит на нее с презреньем!
О русская земля! Гордись им: он твой сын,
Бессмертный – самоотверженьем!
1832
[Народные песни об Аракчееве][709]709
Характеристику песен-сатир об А. см.: Русское народное поэтическое творчество. М, Л., 1955. С. 285–298.
[Закрыть]
Корабельщики бранят Аракчеева[710]710
Записана А. С. Пушкиным в с. Болдино Нижегородской губернии в 1830–34 гг. Печатается по: Исторические песни XIX века. Л., 1973. С. 150.
[Закрыть]
Ах по морю, морю синенькому[711]711
Бежит речка по песку
Во матушку во Москву,
В разорёну улицу
К Аракчееву двору.
У Ракчеева двора
Тута речка протекла,
Бела рыба пущена;
Тут и плавали-гуляли
Девяносто кораблей:
Во всякием корабле
По пятисот молодцов,
Гребцов-песенничков,
Сами песенки поют,
Разговоры говорят,
Все Ракчеева бранят:
«Ты, Ракчеев-господин,
Всю Россию разорил,
Бедных людей прослезил,
Солдат гладом поморил,
Дороженьки проторил,
Он канавушки прорыл,
Березами усадил,
Бедных людей прослезил!»
Записана В. И. Далем в Оренбургской губернии. Печатается по: Исторические песни XIX века. С. 153–154. Другие варианты см.: PC. 1872. № 11. С. 594 (по указанию записавшего текст Я. П. Безукладникова, пелась в 1830-х гг. солдатами Оренбургского линейного батальона); Русские исторические песни. М.,1985. С. 185–186; Русская историческая песня. Л., 1987. С. 322–323,450.
[Закрыть]
Василий и Андрюшка-палач[712]712
Ах по морю, морю синенькому
Плавали-гуляли девяносто кораблей;
Как на каждом корабле по пятисот человек.
Хорошо пловцы плывут, весело песни поют,
Разговоры говорят, все Ракчеева бранят:
«Ты разбестия-каналья Ракчеев-дворянин!
Всю Россию разорил, солдат бедных погубил:
Пропиваешь, проедаешь наше жалованье,
Харчевое, пьяновое, третье денежное!
Как на эти-то деньжонки граф палаты себе склал,
Хороши белы палаты, стены мраморные,
Из хрусталя потолок, позолоченный конек.
Мимо этих ли палат быстра речка протекла —
Не сама собой прошла, фонтанами взведена.
Как во этой ли во речке жива рыба пущена,
Жива рыба пущена, серебряна чешуя.
Возле этой быстрой речки кровать нова смощена,
Кровать нова смощена, перинушка пухова.
Как на этой на кровати
Сам Ракчеев тут лежит,
На живу рыбу глядит».
Записана в 1870–1880-х гг. П. П. Романовичем от бывшего военного поселенца в д. Нечаино Старорусского уезда Новгородской губернии. Печатается по: Русская историческая песня. Л., 1987. С. 324.
[Закрыть]
Набор военных поселенцев[713]713
Как за теми за рядами,
Все за лавочками
Тут и шли-прошли солдаты,
Заслуженны господа.
У них ружья за плечами,
Штыки примкнутые.
Наперед идет Андрюшка,
Андрей – грузинский палач.
Позади ведут Василья,
Васю Демидова.
Как возговорит Василий
Анёдрюшке-палачу:
«Ах ты братец мой Андрюшка,
Андрей – грузинский палач,
Ты послушай, брат Андрюшка,
Моих глупыих речей:
Уж вешай меня скоро,
Ты скорым меня скоро,
Не повесишь меня скоро —
Сам туда же угодишь!»
Испугался вор-собака,
Он Васильевых речей,
Он со этого испугу
На рессорны дрожки сел,
Он поехал, вор-собака,
На Гражданску улицу,
Он заехал, вор-собака,
Ко Васильевой жене,
Он разрезал, вор-собака,
Белу грудь у ней
Записана в 1870–1880-х гг. П. П. Романовичем от бывшего военного поселенца в д. Нечаино Старорусского уезда Новгородской губернии. Печатается по: Русская историческая песня. Л., 1987. С. 324.
[Закрыть]
Загоняли нас, добрых молодцев, в Великое село,
Становили добрых молодцев в шеренгу всех,
Снимали с нас, добрых молодцев, шелковы волосы,
Нам бороды выбривали и шинели надевали.
Мы с манежи выходили ко цареву кабаку,
У царева кабака закричали все: «Ура»[714]714
Ср. со свидетельством исполнителя песни:.Пришел 1824 год, и открылось в Старорусском уезде поселение. С дозволения государя Александра Павловича приехал граф Аракчеев, собрал крестьян нашего округа в манеж. Чтобы охотнее шли туда, сделали выставку: значит, дал кружки по две каждому водки. Как только выпили мужики, их и забрало – кружки-то были порядочные. Пьяненьких посадили на стулья, выстригли волоса, выбрили бороды, и Аракчеев поздравил с военным поселением. Выходя из манежа, мужички наши живо сложили песню и запели ее» (Там же. С. 507).
[Закрыть].
М. Л. Магницкий
Сон в Грузине с 26 на 27 июля 1825 года[715]715
Сон в Грузине с 26 на 27 июля 1825 года (с. 347–350) Магницкнй Михаил Леонтьевич (1778–1844) – в 1810–1811 гг. статс-секретарь Департамента законов в Государственном совете, сотрудник М. М. Сперанского в подготовке реформ; в 1812 г. выслан в Вологду. В августе 1816 г. по протекции А. назначен воронежским вице-губернатором, с июня 1817 г. – симбирский губернатор; в 1819–1826 гг. попечитель Казанского университета и учебного округа, член Главного правления училищ. 7 июля 1825 г. Магницкий просил у А. разрешения посетить «незабвенное <…> Грузино» (письмо см.: Дубровин. С. 444–445), куда он приехал в конце июля, вскоре после того, как там побывал Н. М. Карамзин. 13 июля Александр I писал А.: «Я неудобства никакого не вижу принять Магницкого, только надобно так распорядиться, чтобы не вместе было с Карамзиным, и лучше, ежели бы и не встречались. Карамзин готовится просить дозволения приехать, то Магницкому можно назначить время после отъезда Карамзина» (пит. по: Александр. Т. 2. С. 657), Если историк не пожелал публично высказываться о Грузине, то Магницкий вернулся вдохновленным и уже через неделю после визита, 4 августа, отослал А. «Сон в Грузине»: «Принося усерднейшую благодарность вашему сиятельству за милостивый прием и приятнейшее угощение в очаровательном Грузине, я почитаю долгом возвратить вам, милостивый государь, что я увез оттуда: это сон, который я там видел. Он принадлежит вашему сиятельству» (РА. 1863. Стб. 930). Сохранился следующий отзыв современника: «Магницкий прогостил в Грузине пять дней и видел тут известный, достопамятный сон свой, витиевато описанный им и поднесенный знаменитому хозяину. <…> Когда я прочитал этот панегирик-бред, ходивший тогда по рукам (вероятно, по воле сочинителя), мне не верилось, чтобы Аракчеев, человек солидный, дельный, благосклонно принял такую льстивую, вычурную болтовню. Оказалось, напротив: секретарь его. Сырнев, сказывал мне, что граф, прислав рукопись в Петербург, приказал переплести ее в сафьян и внести в библиотеку» (Панаев В.И Воспоминания // BE. 1867. Т. 4. С. 105).
[Закрыть]
26 июля ввечеру, после самого приятного угощения в том месте, где десять лет тому назад разрешилась участь моего семейства[716]716
В мае 1826 г., после ревизии Казанского университета, Магницкий был отставлен от службы и выслан в Ревель, в 1834 г. перемещен в Одессу, затем в Херсон. В 1829 г. ему пришлось давать официальное объяснение по поводу своего визита четырехлетней давности: «Те самые, которых обличал я во мнениях и поступках опасных, обратив на меня собственное мое оружие, успели пронести самого меня лицом опасным, утверждая <…> что я, затевая какие-то интриги (коих, впрочем, никто еще не определил), искал в ненавистном времен шике (графе Аракчееве), но я имел и представил подлинные письма и записки, которые доказывают, что то, что называют моим в нем искательством, было не что иное, как взаимность за его расположение еще с 1815 года и в самых важных обстоятельствах моей жизни постоянно мне оказываемое, что ничего и не просил, и не получал я от него; впрочем, книга, в Грузине доныне, вероятно, сохраняемая, может доказать, что, быв там один только раз, я нашел в ней длинный список искателей, меня упредивших и кои занимают теперь весьма важные места, не слыша сего упрека» (записка Магницкого, поданная А. Х. Бенкендорфу 14 сентября 1829 г., цит. по: Дубровин. С. 506–507). Текст «Сна…» приводится по: РА. 1863. Кн. 3. Стб. 930–937. Речь идет об обращении Магницкого к А. за протекцией и последующем восстановлении в службе; 7 июля 1825 г. он вспоминал в письме к А.: «Много разных чувств, одно другого живейших, заставляют меня ожидать сего дозволения [посетить Грузино] с нетерпением, но не скрою от вашего сиятельства, что самое живое есть то, которое сохраняется воспоминанием незабвенных поступков ваших со мною в 1825 году, когда вы одни, милостивый государь, без всякого моего на то права, приняли христианское участие в несчастиях моих и истощили все самые нежные внимания для утешения страждущего отца семейства» (Дубровин. С. 445).
[Закрыть], я почувствовал такое смешение разных ощущений, что не мог сам себе изъяснить положения души моей, – и заснул.
Вижу во сне, что сижу в библиотеке занимаемого мною дома на диване и смотрю на стеклянную дверь; к ней подходит почтенного вила древний старец с длинною седою бородою, спокойным и светлым лицом, в русском голубом кафтане без кушака. Отворяет дверь, три раза перекрестясь по-старинному, молится на образ Божией Матери и, поклонясь мне в пояс, подходит, садится со мною на диване и говорит тихим, но приятным голосом. «Не прогневайся, любезный о Христе брат, что я без позволения пришел к тебе. Я нездешний, а житель мира духовного; с тобою же знаком коротко, хотя ты меня и не знаешь. Вчера, поутру, когда показывали тебе воздвигнутый мне земным благодетелем моим памятник, ты подумал про себя: помяни его Господи во Царствии Твоем.
Нам очень полезно, а потому и крайне приятно таковое молитвенное о нас возглашение сердец. Вот мое с тобою знакомство, и вот почему отпущен к тебе на все время сна твоего, с тем чтобы пояснить тебе много такого, чего бы сам ты никогда не разгадал. Слушай хорошенько: я дух грузинского старожила, известного на земле под именем Исаака Константинова. Я жил по-вашему долго, от Петра до Александра первых, или, лучше сказать, единственных; довольно насмотрелся на величия земные, на славу, почести, богатство и их пепельность (здесь сохранены собственные слова духа), видел падение и смерть всего великого и с здешним имением достался новому его владельцу; он призрел, успокоил и даже до того утешал мою древность, что когда, почти выжив из ума, просил у него как малое дитя игрушек, например: позволения давать мне во всех его отчинах по моему требованию подводу с колокольчиком, он не посрамил лепетания малодушествующего старца ниже улыбкою, выслушав бред мой как дело, и желание мое исполнил. Сие тонкое благодеяние любви христианской и почтение к сединам столетнего старца записано там, где все дела наши до смертного часа записываются (прочти Четьи минеи марта 26, житие Василия Нового)[717]717
Четьи минеи — свод житий святых православной церкви, расположенных в календарном порядке. В данном случае имеются в виду «Великие Минеи Четий», составленные в 1530-х гг. архиепископом новгородским Макарием (впоследствии митрополитом) – именно в них под 26 марта находится славянский пересказ греческого жития преподобного Василия Нового (ум. 26 марта 944 или 952 г.), содержащий повествование о хождении св. Феодоры, бывшей в услужении у Василия, по мытарствам, и о Страшном суде.
[Закрыть]; а в сердце у меня осталось навеки. Я люблю его и, как услышишь из речей моих, короче теперь знаком с ним, чем был на земле. Пойдем гулять со мною по Грузину, со мною не соскучишься, перенесемся нечувствительно куда нужно». За сим словом очутились мы посреди церкви соборной. «Вот великолепный храм Божий, нельзя сказать, чтобы палаты хозяина были его богаче: он исполнен сокровищ. Все чистейшие чувства сердца человеческого заключены в нем, как в достойном их хранилище: почтение, любовь и молитва к Величеству небесному, почтение, любовь и благодарность к Величеству земному. Но взгляни на правовечный памятник благодарности Царю почившему[718]718
Речь идет о Павле I.
[Закрыть].
У подножия памятника заготовлен гроб верного слуги царского. Он помнит смерть, он знает, что память ее есть надежнейшее средство противу крушений гордости и честолюбия, а простая надгробная надпись показывает, что он помнит смерть, что слава, почести и титла земные останутся по сю сторону гроба, знает, что между тем как густая пыль могильная покрывает раззолоченные гробы, коими тщетная гордость повапливает мертвенность развалившуюся, дух покойного вельможи, по ту сторону гроба не граф и не князь уже, а бедный и смиренный грешник, раб Божий, равно как и дух нищего, в ужасе и трепете ожидает или вечного помилования ради Христа и живой, добрыми делами оправданной веры, или вечного осуждения. Схимники приготовляют себе гробы; но царедворцы обыкновенно и мысль об них удалить стараются; ибо тщеславие и чувственность в самом отвращении от мира духовного носят в себе зародыш вечного осуждения. Вблизи от церкви символы сил воинственных. Мысль высокая и истинная! Церковь, не охраняемая силою, обуревается врагами; сила, не защищающая церковь, без ее молитв и благословения сама собою сокрушается. Самые цари святы и неприкосновенны по повелению Царя царствующих.
Вот памятник Андрея Первозванного! Он первозванный и первый воззвал Россию к христианству, на горах Киевских. Он благословляет весь сию. На берегах Днепра предрек славу Киева; на берегах Волхова предрекает он, может быть, будущую участь Грузина[719]719
Отсылка к легенде о посещении апостолом Андреем тех мест, где впоследствии возникли Киев и Новгород.
[Закрыть]. Как бы в тумане вижу отсюда то, чего ты видеть не можешь… несколько златоглавых церквей, ряды домов каменных, большую торговую площадь, кипящую народом, и множество разных кораблей у пристани, вижу… но этого тебе знать еще не должно.
Развалины Меншикова – красноречивейший памятник пред глазами вельможи, им самим поставленный, – мысль смелая и прекрасная. Башня крепка и высока была. Она пала, разрушена, и мох растет на самом верху ее, и пресмыкавшийся у ее подножия смело ползет по ней. Зловещий ворон безбоязненно вьет гнездо в ее трещине. Бюст Меншикова во всем великолепии его придворной одежды стоит в погребу башни в темноте, внизу. Кто, придя сюда, не вспомнит славы, падения, ссылки сего временщика? Кто не вспомнит, как недовольный им офицер (недостойный сего имени и как Герострат в истории живущий) в Березове плюнул ему в то лицо, на которое прежде взглянуть не осмеливался; наш Меншиков, смиренный и тем высший прежнего своего величия, отерся и перекрестился.
Трогательный памятник родителям здешнего хозяина напоминает так известное, глубокое почтение и нежность к матери.
Зеленый обелиск печального дерева скрывает внутри себя изображение Царя почившего[720]720
Имеется в виду бюст Павла I неподалеку от летнего домика.
[Закрыть]: все сказано, и невольный вздох взят у прохожего. Беседка Мелиссино есть красноречивейшал история добродетельного мудреца, умевшего в бескровном и бедном юноше открыть, воспитать и образовать будущего Сюллия[721]721
Ср. в письме игуменьи Максимиллы (Шишкиной) к А. (1827): «<…> присоветуйте что-нибудь, мой почтенный Сюлли: ваша опытность все сие может постигнуть» (Отто. № 10. С. 173).
[Закрыть]. Но вместе с тем она есть история сердца благодарного, в продолжение многих лет, от самой юности доныне, свидетельствующего ту память благодарности, благодеяний, ему оказанных, которая так редка в свете. Выйдя из беседки, невольно любишь воспитателя и почитаешь воспитанника.
Видишь, подходя к большому дому, некоторый свет из этих окон. Это отблеск царственной славы жившего здесь державного гостя[722]722
То есть Александра I.
[Закрыть]. Вместо успокоения переносит он с собой сюда иногда дела Камчатки и Лиссабона, Америки и Швеции, Торнео и Персии. Чрез полвека, когда сей гигант славы и могущества отдалится на расстояние историческое, его увидят. Вы слишком малы, он слишком велик: стоя близко, всего обозреть невозможно.
<…>
