Текст книги "Прежде чем нас разлучат (ЛП)"

Автор книги: Аврора Роуз Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Пусть наша квартира и не такая большая, как дом, который мы делили с Боуи, но мы обустраиваемся, делаем ее своей. И благодаря Эмме у меня есть мебель, к тому же очень хорошая мебель, которую я даже и не думала, что буду иметь. Ожидалось, что она окажется потрепанной и явно использованной, но все по-прежнему выглядит совершенно новым и великолепным. Диван простой, с дополнительным бонусом в качестве функции выдвижной кровати. Бежевая обивка стульев столового гарнитура сочетается с диваном, а картины, которые ей удалось добыть, выполнены в прекрасных персиковых, розовых и золотистых цветах. К тому же, на великолепный каркас кровати размера «king-size» мне достался бесплатный матрас от моей начальницы Полли, которая перешла на один из этих модных матрасов, повторяющих контуры вашего тела во время сна.

В довершение ко всему, Боуи спокойно разрешил мне забрать из дома необходимые нам вещи, в том числе его любимый телевизор из гостиной. На самом деле, он относился спокойно ко всему, что стало огромным облегчением. Не знаю, потому ли это, что он встречается с Наоми и проводит с ней время, не беспокоясь о том, что я об этом узнаю. Я не спрашивала. А также старалась не думать об этом, потому что при мысли о Боуи и Наоми, я вспоминала Такера и размышляла, как у него дела и в порядке ли он.

Я попросила Эмму позвонить ему и сообщить, что между Боуи и мной все кончено, так что он может предпринимать в отношении Наоми все, что нужно, но он лишь ответил ей: «хорошо» и завершил разговор. Вероятно, я сама должна была позвонить, но не сделала этого, потому что не хотела слышать его глубокий голос, определенно заставивший бы меня думать о нем еще больше, чем я уже думала.

Сейчас я сосредоточена только на Кингстоне и рада, что между Боуи и мной нет никакой драмы. Конечно, нам все еще нужно встретиться с адвокатом, чтобы обсудить соглашение об опеке и подписать документы о разводе, но последняя неделя вселила в меня веру, что мы сможем все уладить, как двое взрослых, которых волнует только благополучие их сына.

Подойдя к холодильнику, я открываю его и смотрю на содержимое. Поскольку сегодня здесь только я, мне не нужно готовить полноценный ужин, как обычно, поэтому я беру контейнер с хумусом и пакет очищенной моркови. Стоя у стойки, начинаю есть, и на меня тонной кирпичей обрушивается тишина. До этого момента я не думала, что было бы, не будь рядом Кингстона, его смеха, наполняющего пространство, или его слишком громких шоу, когда он танцует под музыку. Потребуется время, чтобы привыкнуть к новой нормальности делить его с кем-то, когда с момента его рождения мы каждый день были вдвоем. Хотя сомневаюсь, что со временем станет легче.

Когда я заканчиваю ужин, наливаю бокал вина и беру его с собой в ванную, где принимаю душ. Поскольку у меня есть возможность, я уделяю дополнительное время на то, чтобы помыться, натереться и побриться во всех нужных местах, а затем выхожу из душа и надеваю халат.

Чувствуя себя посвежевшей и не такой уставшей, как по возвращении домой, забираю остатки вина в гостиную и сворачиваюсь калачиком на диване с пультом в руке. Кабельного у меня нет, но есть устройство, предоставляющее выбор нескольких каналов и фильмов, поэтому я включаю свой любимый фильм «Сбежавшая невеста», затем набираю номер Пэтти, чтобы поговорить с Кингстоном до того, как он примет ванну и отправится спать.

– Привет, – здоровается она после второго гудка.

– Привет, Пэтти. Кингстон рядом?

– Да, – говорит она, и я слышу на заднем плане, как он смеется. – Кингстон, мамочка звонит.

– Мамочка! – кричит он, затем из динамика доносится шуршание, и Пэтти дает ему наставление перевернуть телефон.

– Теперь говори, – разрешает Пэтти, и я смеюсь.

– Привет, милый.

– Привет, мамочка. Где ты? – спрашивает он своим тоненьким голоском, и у меня сжимается сердце.

– В нашем новом доме. Ты хорошо проводишь время с папой и бабушкой?

– Я скучаю по теве, – шепчет он, и, черт возьми, если стеснение в груди не переходит к горлу.

– Я тоже скучаю по тебе, детка, но завтра мы увидимся, хорошо?

– Ладно, – соглашается он грустным голосом, и я начинаю жалеть, что позвонила ему. Я не хочу, чтобы он расстраивался, и ненавижу, что он не понимает, что происходит, что его маленький ум не может понять, почему мама и папа больше не живут в одном доме.

– Веди себя хорошо с бабушкой и папой, ладно?

– Ладно, лювлю тевя.

– Я тоже люблю тебя, – говорю я и слышу, как он хихикает.

– Привет, – говорит Боуи, подойдя к телефону.

– Привет, с ним все в порядке?

– Да, он уже снова танцует.

– Хорошо, – шепчу я.

– С тобой все в порядке?

– К этому просто нужно привыкнуть.

– Ага, – мягко соглашается он, но больше ничего не говорит.

– Увидимся завтра днем.

– Хорошо, доброй ночи.

– Тебе тоже.

Я отключаюсь, глубоко вдыхаю, затем беру вино и делаю глоток, зная, что однажды все станет не таким трудным.

Но не сегодня, так что в данный момент все просто отстойно.

Глава 9

Такер

Сидя за рабочим столом, я просматриваю файл, который только что прилетел в мой почтовый ящик из лаборатории, занимающейся всеми уликами по делу Кристен Стейбл. Из собранного ДНК и прогнанного через объединенную систему базы данных, мы теперь знаем, что убийцу ранее не арестовывали за насильственное преступление. Иначе информация была бы в базе. Неудивительно, учитывая, насколько неряшливым оказалось место преступления. Тем не менее, я надеялся найти какую-нибудь зацепку.

Откинувшись на спинку кресла, провожу ладонями по лицу.

– Ты в порядке? – Я отнимаю руки от лица и смотрю на Майлза.

– Из лаборатории пришел отчет по Кристен: в базе данных ДНК совпадений не обнаружилось.

– Ожидаемо.

– Ага. – Я с хрустом кручу шеей и вижу, как Майлз встает. – Уходишь?

– Надо забрать Винтер, – говорит он, имея в виду свою дочь, мою племянницу не по крови, а по судьбе.

Майлз, Клэй, Дейтон и я выросли в одной приемной семье. Семья, в которой мы жили, были хорошими людьми, лучше, чем любые другие, с которыми я жил раньше: они нас не обижали, кормили и давали крышу над головой. Но в их семье мы все равно оставались изгоями, поэтому со временем между нами четырьмя образовалась связь крепче кровной и никогда не ослабевала. Мы ссоримся, как и любая семья, и время от времени злимся, но, в конечном итоге, всегда прикроем спины друг друга.

– А где Клэй? – спрашиваю я, потому что обычно, когда Майлз работает, а матери Винтер нет в городе, Клэй забирает ее из школы и оставляет у себя до конца нашей смены.

– У них с Уиллоу какие-то дела, – объясняет он, и я киваю.

Уиллоу – невеста Клея; женщина, с которой, как я считал, он не должен быть из-за обстоятельств, произошедших примерно в то время, когда они начали встречаться, и из-за моих личных проблем. Тогда я наговорил о ней кучу хрени, к тому же, все усугубила ситуация с Наоми.

Не из-за измены. Это произошло еще до того, как я о ней узнал, а после выкидыша, когда она пошла к нему, и от горя я вынес неверные предположения. Я мог потерять брата по собственной глупости. К счастью, он лучший человек, чем я. Нам потребовалось некоторое время, чтобы вернуться на твердую почву, но теперь все стало, как прежде, а может быть, даже и лучше. Отношения Клэя с Уиллоу и будущее, которое они строят, больше не дают мне повода для беспокойства, что он сделает какую-нибудь глупость и в итоге умрет.

– Хочешь прокатиться со мной?

– Нет, я скоро ухожу. Хочу еще раз поговорить с лучшей подругой Кристен. Может, она лучше воспримет, если я буду один, – говорю я, и он понимающе кивает.

– Ты звонил Акселю?

Он убирает свой пистолет в кобуру.

– Нет еще. – Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что никого нет в пределах слышимости. – А ты?

– Нет. – Мышца на его челюсти тикает.

– Я позвоню ему и дам тебе знать, что он скажет.

Он кивает, затем поворачивается и уходит.

Я делаю вдох. Мы с Майлзом работаем в ФБР, и чуть меньше года назад нам дали задание внедриться в здешнее полицейское управление после того, как ФБР получило информацию о фактах коррупции в полиции. До сих пор мы не нашли ничего, что подтверждало бы сделанные заявления, но это ничего не значит. Требуется время, очень много времени, чтобы найти шкаф со спрятанными в нем скелетами. Это не значит, что люди, перед которыми мы с Майлзом отчитываемся, любят ждать.

Когда звонит мой мобильный, номер я не узнаю, но отвечаю:

– Беккет.

– Ты отрезал меня от банковского счета! – кричит мне в ухо Наоми, и я со вздохом откатываюсь на кресле и встаю. Беру со стола ключи вместе с папкой.

– Я сказал тебе говорить с моим адвокатом, если у тебя возникнут вопросы.

– Не хочу я говорить с этой стервой. Я хочу говорить с тобой. Какого хрена мне теперь делать, Такер?

Мой адвокат, Фиби, не стерва. Она просто чертовски хороша в своей работе, и ей плевать на все, когда она защищает своих клиентов.

– Я на работе, Наоми. У меня нет на это времени.

– Ты не можете так поступить. Мой адвокат сказал, что ты не можешь просто так лишить меня средств. Не можешь оставить меня ни с чем. Мы все еще женаты.

– Мой адвокат подает документы, чтобы завтра официально оформить развод. Я оставил тебя в доме с выплатой ипотеки на следующие три месяца. Я тебя не выгнал. И у тебя по-прежнему есть машина, купленная на мои деньги. Продай ее или… не знаю… устройся на гребаную работу, – саркастически предлагаю я.

– Не будь козлом. Я только что устроилась на работу. – Ее голос звучит сдавлено, как будто она вот-вот заплачет. – Мне не заплатят еще две недели.

– Значит, деньги у тебя появятся через две недели, если только раньше ты не продашь свою машину.

– Ненавижу тебя. Не думала, что тебя можно ненавидеть, но я…

Я отключаюсь до того, как она успевает договорить, и запихиваю мобильный в задний карман, затем достаю из запертого ящика стола пистолет и прячу его в кобуру.

Когда я выхожу из здания, замечаю Боуи, идущего со своей спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Наши взгляды на мгновение встречаются, затем он отворачивается.

Месяц назад, через два дня после того, как мне позвонила подруга Миранды и сообщила, что Миранда ушла от Боуи, я передал Наоми документы о разводе вместе с информацией и фотографиями, собранными частным детективом. Когда она поняла, на что смотрит, тут же начала плакать и извиняться, оправдываясь за содеянное. Это длилось менее пяти минут, так как, обнаружив, что ее фальшивые слезы не работают, она разозлилась и начала оправдываться, рассказывая мне обо всех случаях, где я облажался.

Ничто из ее слов не причинило мне боли, даже если таково было ее намерение. Единственная эмоция, которую я испытал, глядя на нее, – это сожаление. Я столько времени потратил, надеясь, что это дерьмо сработает, хотя в глубине души всегда знал обратное.

На следующий день я съехал, и, насколько мне известно, она до сих пор встречается с Боуи. Если бы я был лучше, я бы предупредил его, но пусть он усвоит этот чертов урок на собственном опыте.

Добравшись до своего грузовика, я проверяю время, затем вбиваю в навигатор адрес лучшей подруги Кристен, Кэрри, и выезжаю с парковки. Теперь, когда Кристен похоронена рядом со своей бабушкой, а ее семья пережила первоначальный шок от ее убийства, они ежедневно звонили Майлзу или мне, справляясь о новостях и давая нам больше зацепок, чтобы мы могли продолжить. Пока мы ничего не нашли, но ее мама последние несколько дней настаивала на том, что Кэрри что-то знает.

Подъехав к дому, в котором Кэрри живет со своим отцом, я стучу в дверь и в ожидании ответа осматриваю окрестности. Район не из самых красивых в Нэшвилле, но люди продают свои дома за наличные застройщикам, у которых достаточно денег, чтобы снести их и заменить чем-то большим и лучшим. Затем перестраивают их для еще большей прибыли, и я даю этому району два года, прежде чем он преобразится до неузнаваемости.

– Они переехали.

Я поворачиваюсь налево и вижу женщину, стоящую на крыльце рядом с домом и курящую сигарету.

– Когда? – Я иду по тротуару и останавливаюсь перед распахнутыми металлическими воротами ее двора, которые сползают с петель.

– Они готовились к переезду весь месяц. Съехали окончательно, кажется, в прошлые выходные. – Она пожимает плечом. – Владелец получил хорошую цену, поэтому они переехали в квартиру на другом конце города. – Она прищуривается. – Вроде бы, в Холмы.

Я смотрю на дом, потом снова на нее, когда она спрашивает:

– Вы полицейский? – Я киваю, и она морщится. – У вас есть вопросы о подруге Кэрри, той, которая умерла?

– Вы знаете что-нибудь об этом?

– Только то, что ее убили. Пару раз я видела ее здесь с Кэрри, потом узнала ее из новостей. Красивая девушка. – Она затягивается сигаретой и выпускает струйку дыма. – Этот мир прогнил.

В этом она не ошибается.

– Вы сказали, что они переехали в Холмы?

– Кажется. Я мало разговаривала с Баком. По ночам он работает, а днем отсыпается, но, вроде, я помню, как он упоминал это место.

– Спасибо вам за помощь.

– Без проблем. – Она уходит в дом, а я направляюсь к своему грузовику.

Сев за руль, нахожу в папке номер телефона Кэрри, но когда набираю его, получаю сообщение, что этот номер больше не обслуживается. Поэтому звоню в жилой комплекс и убеждаюсь, что офис еще не закрыт, прежде чем отправиться в указанном направлении.

Спустя добрых двадцать минут и около дюжины телефонных звонков, менеджер комплекса готова дать мне номер квартиры Кэрри и ее отца, и к тому времени, когда я покидаю ее офис, у меня почти возникает искушение спросить, не хотела бы она работать в национальной безопасности.

Оставив свой грузовик на месте, я иду по тротуару туда, где находится квартира Кэрри. Когда прохожу мимо парка посреди комплекса, мое внимание привлекает женщина в джинсах и ярко-розовой толстовке с золотыми буквами на груди «МАМА», которая качает на качелях темноволосого мальчика. Миранду я узнаю мгновенно. Даже с собранными в пучок волосами и без единого штриха макияжа на красивом лице она по-прежнему выглядит так же великолепно, как и месяц назад, когда я увидел ее на террасе во время полицейского бала.

– Такер? – зовет она, когда я миную ее.

Я останавливаюсь и смотрю, как она помогает сыну слезть с качелей. Он убегает к горке, а она подходит к металлическому забору, окружающему небольшую игровую площадку.

– Я… мне показалось, что это ты. – Она неуверенно улыбается мне.

– Как у тебя дела?

– Хорошо. – Она пожимает плечами, обхватив себя руками за талию. – А у тебя?

– Нормально.

– Хорошо, – мягко повторяет она, затем поджимает губы, пока мы смотрим друг на друга, и ни один из нас не знает, что сказать.

– Ты живешь здесь? – прерываю я неловкость встречи, которая кружится вокруг нас, как шелковая ткань, подхваченная приливом.

– Да, уже около месяца. Здесь красиво, тихо, и Кингстону нравится, что парк всего в нескольких шагах от нашего порога.

– Это твой сын?

– Да, это Кингстон. – Она смотрит на него, и улыбка озаряет ее лицо, делая ее еще прекраснее.

– Он милый.

– Да.

Она обращает на меня свою улыбку, от которой внутри все сжимается.

– Значит, с тобой все в порядке? – Слова достаточно простые, но пронизаны тысячей вопросов.

– Да, детка, я в порядке.

– Рада это слышать. Я…

Она замолкает.

– Я очень рада это слышать. – Она оглядывается, затем сосредотачивается на мне и склоняет голову набок, изучая меня. – Так что же ты здесь делаешь?

– Навещаю кое-кого по делу.

– Оу.

Выражение ее лица становится обеспокоенным. Черт, мне не должен нравиться этот направленный на меня взгляд.

– Мне пора, – говорю я, и она снова поджимает губы, затем делает вдох, от которого ее грудь вздымается и опускается.

– Конечно. Было… приятно увидеть тебя, Такер.

– Мне тоже.

Я киваю и продолжаю свой путь дальше по тротуару, не оглядываясь назад, даже когда чувствую, как ее взгляд пронзает мне спину.

Глава 10

Такер

Постучав в дверь Кэрри, жду, пока не слышатся приближающиеся шаги, затем жду еще немного, пока не посмотрят в глазок. Когда человек по другую сторону не отвечает, стучу снова, дверь приоткрывается на дюйм, и появляется один глаз с черной подводкой.

– Кэрри.

– Здрасьте. – Она настороженно смотрит на меня, приоткрывая дверь. – Папы нет дома.

– Ничего. У меня к тебе всего несколько вопросов. Найдется пара минут? – настаиваю я, потому что для разговора с ней мне не требуется разрешение ее отца.

– Я… – она облизывает губы. – Хорошо.

– Можем поговорить на улице, если тебе так удобнее.

Она кивает и выходит наружу, закрывая дверь, и я веду ее на тротуар.

– Как твои дела?

– Нормально. – Она пожимает плечами, глядя куда угодно, только не на меня, затем опускает глаза к своим ногам. – Вы что-нибудь выяснили?

– Еще нет. Вот почему я здесь.

Я изучаю ее, обращая внимание на выкрашенные в черный волосы, темный макияж и мешковатую одежду, из-за которой она выглядит крупнее, чем есть на самом деле.

На фотографиях, которые мама Кристен расставила по всему дому, у нее была внешность южной красавицы – светлые волосы, загар и постоянная улыбка. Затем в какой-то момент она переняла тот же готический стиль, что и Кэрри, перекрасилась в темно-синий и стала наносить слишком много косметики.

– Ты упоминала, что в последний раз видела Кристен за день до ее исчезновения.

– Да. – Она накручивает на пальцы подол своей безразмерной футболки. – Она приходила ко мне домой за учебником, но пробыла всего пару минут.

– Приходила за учебником, – повторяю я, потому что во время последнего нашего разговора она об этом не упоминала.

– На следующий день у нас была контрольная по естественным наукам, а свой учебник она забыла в школе.

– Значит, она пришла одолжить твой?

Девушка кивает.

– Она сказала, куда направлялась, когда уходила от тебя?

– Нет. – Она качает головой. – Она… не знаю. Она уже неделю вела себя странно, а когда я спрашивала ее, что происходит, ничего мне не говорила.

– Ты не знаешь, встречалась ли она с кем-нибудь или ей кто-нибудь нравился?

– Нет, я уже говорила вам это. Парням она всегда нравилась, но ей… ей никогда не нравился ни один из них.

– Проявлял ли кто-нибудь из этих парней агрессию, когда они говорили ей или показывали, что она им нравится?

– Не знаю. Я так не думаю, но точно не знаю. Мы никогда не тусовались с парнями, когда были вместе. М-мой папа довольно строг в таких вещах.

– Понятно, – мягко говорю я, замечая ее волнение. – Ты знаешь имена парней, которым она нравилась?

– Нет.

– Кэрри, я знаю, это сложно, но мне бы очень помогло, если бы ты назвала мне несколько имен.

– Я никого не знаю.

– Ладно, – сдаюсь я и достаю из заднего кармана бумажник. – Я ухожу, но если ты кого-нибудь вспомнишь, я хочу, чтобы ты позвонила мне.

Я передаю ей свою визитку, и она берет ее, прежде чем броситься к нише, где находится дверь ее квартиры. Я смотрю, пока она не оказывается внутри.

Как лучшая подруга, Кэрри, вероятно, знала бы все самые темные секреты Кристен, и в их возрасте обе девочки, вероятно, были бы без ума от парней, даже если не должны были. Из предыдущих разговоров с Барбарой, мамой Кристен, я знаю, что отец Кэрри работает по ночам на одной из местных фабрик, из-за чего она часто остается дома одна. А без присмотра можно только догадываться, чем они с Кристен могут заниматься вместе.

– Кингстон, стой!

Наполненный страхом крик Миранды разрывает воздух, и я бегу трусцой к игровой площадке, где видел ее в последний раз. Когда достигаю парковки, мельком вижу Миранду в розовой толстовке, бегущую за своим сыном, который очень быстро передвигается для ребенка его размера.

Вижу вспыхнувшие задние фары автомобиля, который пятится с места, Миранда тоже их видит и кричит. В этот момент я добираюсь до мальчика, хватаю его на руки и хлопаю ладонью по багажнику машины, прежде чем она успевает меня сбить. Водитель резко жмет на тормоза, вероятно, напуганный до смерти, и Миранда подбегает к нам.

– О, Боже! – кричит она, трясущимися руками забирая у меня сына. – Я… он побежал, как только я открыла ворота. Я не успела его поймать.

С мокрыми от слез щеками она прижимает мальчика к груди.

– Он в порядке. – Я ловлю взгляд водителя в боковом зеркале и поднимаю руку, прежде чем отвести Миранду и Кингстона на тротуар.

– Спасибо, – хнычет она, дрожа всем телом, и Кингстон начинает плакать, вероятно, сбитый с толку тем, что только что произошло, и почему мама держит его как в тисках.

– Где твоя квартира?

– Вон там. – Она смотрит на меня и шепчет: – Спасибо.

– Перестань благодарить меня. – Я кладу руку ей на поясницу и веду через стоянку к другому тротуару.

– Не перестану. Он мог бы… – Она качает головой. – Его могли сбить.

– Но не сбили.

Тут я понимаю, что она ведет нас к квартире напротив той, где сейчас живет Кэрри. Она достает ключ и пытается вставить его в замок, но безуспешно, и я беру дело в свои руки и открываю дверь, затем следую за ней внутрь. Теперь они оба плачут, Миранда почти задыхается, поэтому я усаживаю ее на диван с ребенком на коленях, а сам опускаюсь перед ней на корточки.

– Тебе нужно вдохнуть и успокоиться. Он в порядке, но ты его пугаешь, – мягко говорю я, и ее покрасневшие глаза встречаются с моим взглядом поверх макушки сына.

– Я знаю. Просто…

– Он в порядке, – снова напоминаю я, прежде чем ее мысли успеют уйти в ненужном направлении. – Хочешь воды?

Она кивает, поэтому я встаю и иду на кухню. Требуется секунда, чтобы найти чашку, я наполняю ее водой и возвращаюсь к ней.

Она берет ее все еще дрожащей рукой, и, когда делает глоток, Кингстон поворачивает голову в мою сторону. Наши взгляды встречаются, он изучает меня с любопытным блеском в глазах.

– Ти кто? – тихий голосок и неправильное слово вызывают у меня улыбку, напоминая о том времени, когда Винтер была в его возрасте.

– Я – Такер. – Я протягиваю кулак, и он бьет по нему своим кулачком.

– Такер. – Его голова падает на мамино плечо, и я киваю.

– Спасибо, что поймал его. – Миранда касается щекой его темноволосой головки. – Я… я даже не хочу думать о том, что было бы…

У нее перехватывает дыхание, глаза закрываются.

– Он в безопасности. – Мои пальцы подрагивают от желания прикоснуться к ней.

Кингстон больше не плачет, поэтому вырывается из крепких материнских объятий и направляется к корзине с игрушками, стоящей рядом с телевизором. Вывалив все на пол, он берет книгу и несет ее мне.

– Это его любимая книга, – объясняет Миранда, и я забираю ее у него, когда он протягивает ее мне. Перевернув, смотрю на обложку и читаю заголовок.

«Жирафы не умеют танцевать».

– Читай, – говорит он, и, будь я проклят, если не отшатываюсь от этой мысли.

Я не должен быть здесь. Только не с Мирандой и ее сыном. Мне следовало впустить ее в дом, отдать ключ и уйти.

– Читай, – повторяет Кингстон, и я бросаю взгляд на Миранду. Не знаю, что она видит, когда смотрит на меня, но тянется к сыну.

– Милый, Такеру нужно уйти. Мама почитает тебе.

– Нет, ти почитай, – требует он от меня, и я перевожу взгляд на него.

– Милый, – повторяет она, но он даже ее не замечает, потому что его глаза не отрываются от меня.

– Все в порядке, – сдаюсь я, прежде чем успею одуматься, затем неохотно сажусь на край дивана.

Как только моя задница оказывается на диванной подушке, он приближается и прислоняется ко мне, и я открываю первую страницу.

История заканчивается менее чем за пять минут, но когда я начинаю закрывать книгу, мальчик хватает ее и снова открывает на первой странице.

– Еще.

Дерьмо.

– Как насчет того, чтобы вместо этого посмотреть свое шоу? – Миранда включает телевизор, и после нескольких щелчков гостиную наполняет детское пение, и Кингстон зачарованно смотрит на экран.

Встав, я протягиваю Миранде книгу, которую все еще держу в руках, и отступаю на шаг, когда звонит мой мобильный. Вытащив его из кармана и взглянув на экран, вижу, что это Майлз, потом смотрю на нее.

– Мне пора. Я должен ответить.

Она кивает, затем, не говоря ни слова, идет за мной к входной двери.

– Такер.

Когда я открываю дверь, она хватает меня за запястье, и я снова поворачиваюсь к взгляду ее красивых глаз. Жду, но она ничего не говорит.

Может, ей и не нужно.

Во рту у меня пересыхает, я киваю, и она отпускает меня. Выйдя наружу, блокирую желание еще раз обернуться к ней, прежде чем дверь за мной закроется.

Глава 11

Миранда

Я подъезжаю к месту парковки перед зданием суда в центре города и глушу двигатель, втягивая воздух, который никак не помогает успокоить расшатанные нервы.

Сегодня мы с Боуи встречаемся с судьей, чтобы обсудить наш окончательный план воспитания, прежде чем подписать документы о разводе. К этому я готовилась в течение нескольких недель, но теперь, когда этот день настал, я в смятении. Я не ставлю под сомнение свое решение развестись с Боуи. На самом деле, я чувствую облегчение, что больше не буду его женой, и я думаю, что Боуи чувствует то же самое, особенно после того, как Кингстон сказал мне, что несколько дней назад он ужинал со своим отцом и «Мони».

Хотя он неправильно назвал ее имя, я все равно поняла, кого он имел в виду. Признаюсь, я расстроилась, когда он сказал мне об этом своим милым, счастливым голоском. Эмоции, которые я испытываю, когда дело доходит до отношений Боуи и Наоми, все еще причиняют боль. И я хотела бы иметь право голоса в вопросе встречи нашего сына с ней, но я знаю Боуи, и он никогда не спросит у меня разрешения. Черт, он даже не сказал мне, что все еще встречается с ней. С другой стороны, я заметила его проблемы с честностью, например, он утверждает, что ему больно от того, что я не дала ему второго шанса, и что Наоми ничего не значила, когда она, очевидно, значила и значит до сих пор.

Но если отставить все это в сторону, сейчас я нервничаю не из-за того, что Наоми может стать неотъемлемой частью жизни моего сына, а из-за того, как сегодняшний день повлияет на Кингстона. Пока что мы с Боуи хорошо справлялись с графиками друг друга, но я обеспокоена тем, что наличие подписанного документа может изменить ситуацию. Мне также не нравится мысль проводить без моего ребенка часть времени, особенно праздники, и у меня не будет выбора отказать в этом.

Еще раз глубоко вдохнув, я толкаю дверь и выбираюсь из машины. Поскольку после суда я еду на работу, то надела черные туфли на каблуках, черные джинсы длиной чуть выше щиколотки и черный свитер с запахом, а поверх него длинный изумрудно-зеленый пиджак для защиты от холода. Уверена, я выгляжу так, будто собралась на похороны, но, наверное, в каком-то смысле так и есть.

Попав в здание суда, прохожу металлоискатели и иду к стойке регистрации, а затем к двери, к которой меня направляет женщина за стойкой.

Небольшой зал суда пуст, поэтому я сажусь на один из стульев в заднем ряду и жду появления Боуи и судьи.

Услышав позади звук открывшейся двери, оборачиваюсь и вижу, как в зал входит Боуи, он неловко улыбается мне, на что я отвечаю такой же улыбкой.

– Кингстон без проблем встал утром в садик? – спрашивает он, садясь через проход рядом со мной.

– Да, он всегда рад провести время с друзьями.

– Кажется, ему там очень нравится.

– Да, и это хорошо. Я рада, что отправила его туда, так перейти в постоянный детский сад по окончании лета будет немного легче.

– Я тоже рад. – Он проводит пальцами по волосам. – Он знает, что я его заберу?

– Я сказала ему.

Он выглядит так, будто хочет сказать что-то еще, но решает не делать этого и смотрит вперед.

Я достаю телефон, когда раздается сигнал, и улыбаюсь сообщению Эммы.

Эмма: Ты и я. Субботний вечер.

На прикрепленной фотографии две явно выпившие женщины в праздничных колпаках, у одной из них лента с надписью «Разведена».

Я печатаю ей ответ:

Я: Я подумаю об этом.

Убираю мобильник как раз вовремя, чтобы увидеть, как в зал из передней двери входит женщина-офицер в грубоватой форме цвета хаки, а через секунду за ней следует судья.

– Можете подойти, – говорит офицер, и мой желудок сводит, а руки покалывает, когда я встаю и иду в переднюю часть зала впереди Боуи. Я сажусь за стол справа, а Боуи за стол слева.

– Сегодня утром я получил документы от ваших адвокатов, и, кажется, вы пришли к соглашению об опеке, которое на данный момент подходит вам обоим, – говорит судья, переводя взгляд с Боуи на меня, и я киваю. – Поскольку вы оба работаете, я понимаю, что иногда вам, вероятно, придется отклоняться от установленного графика, поэтому предполагаю, такое будет происходить, даже при наличии соглашения.

– Будет, – тихо соглашаюсь я и краем глаза вижу, как Боуи кивает.

– Что касается праздников, то это всегда самая сложная часть соглашения. Я понимаю, что никто не хочет терять эти дни, поэтому установлю для каждого из вас каждый второй праздник в течение года, и каждый год вы будете меняться, чтобы распределить их как можно более равномерно.

Я киваю, даже когда мои руки сжимаются в кулаки.

– Отнесите это им, – просит он офицера, и она несет один комплект бумаг мне, а другой – Боуи. – Как только вы оба подтвердите, что согласны на эти дни, подпишите бумаги.

Я просматриваю информацию, которая не сильно отличается от той, что мой адвокат показывал мне всего несколько дней назад, добавилось лишь то, что Боуи достанется первый День Благодарения, а мне Рождество и так далее, так что я подписываю.

– Алименты на ребенка установлены в размере четырехсот долларов в месяц, – объявляет судья, и я прикусываю губу, потому что этих денег недостаточно даже для оплаты счетов, но это гораздо больше, чем я ожидала получить. – Теперь о вашем разводе.

Судья смотрит то на меня, то на Боуи.

– Я должен спросить: вы оба уверены, что хотите этого.

– Да, – подтверждаю я, краем глаза ловя кивок Боуи.

– Хорошо, тогда подпишите бумаги, которые Энджи вам передала. На этом мы закончим, и вы сможете заняться своими делами.

После нескольких взмахов ручкой по пунктирной линии, я чувствую, как с моих плеч спадает груз, который я до сих пор не осознавала. Я свободна, и мне хорошо. Или, возможно, я так чувствую. Несмотря на всю ситуацию, я стала более счастливой, менее напряженной и понемногу возвращаюсь к той, кем была раньше. Не знаю, потому ли это, что я больше не живу с единственной целью сделать Боуи счастливым, но что бы это ни было, я знаю, что перемены к лучшему.

Когда судья отпускает нас, мы встаем и бок о бок выходим через заднюю дверь. Это немного странно, учитывая, что всего несколько лет назад мы вместе вошли в здание суда, чтобы получить свидетельство о браке, а теперь уходим разведенными.

– Итак, какие у тебя планы на эти выходные? – спрашивает Боуи, когда мы оказываемся на улице.

– Вообще-то, никаких, в субботу я работаю. Чем вы займетесь с Кингстоном?

– Подумывал отвезти его посмотреть на машины и в его любимое место с крытой игровой площадкой.