Текст книги "Прежде чем нас разлучат (ЛП)"

Автор книги: Аврора Роуз Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Ну… – Он наклоняется вперед, ставя чашку с кофе. – Хотел бы я сказать, что хорошо ее помню, но воскресную службу посещают почти две тысячи человек, а в молодежной группе более сотни детей, и ей руковожу не я, а мой племянник, Стивен. Уверен, он с радостью поговорит с вами.

– Он сегодня здесь?

– Позвольте мне уточнить.

Он берет трубку со стола, и мы слушаем, как он спрашивает Стивена, дома ли он, а затем велит ему прийти в кабинет, объяснив, что с ним хотят поговорить два детектива.

– Он придет через несколько минут. Он на другой стороне здания. – Пастор смотрит между нами. – Хотите кофе или воды, пока мы ждем?

– Я в порядке, – отвечаю я, и Майлз говорит то же самое.

Грин кивает.

– Кто-нибудь из вас ходит в церковь? – спрашивает он, откидываясь назад с чашкой кофе.

– Нет, – говорим мы хором.

Видимо, он понимает, что мы не открыты для дальнейшего обсуждения этой темы, потому что ничего не говорит. Но, кажется, испытывает облегчение, когда через несколько минут в дверь стучат.

– Входите, – зовет он, и в кабинет заходит Стивен.

Первое, что я замечаю, Стивен – привлекательный парень лет двадцати с небольшим, с более длинными волосами и чертами лица, как у участника бойз-бэнда. Как и его дядя, он одет модно, даже, можно сказать, круто, – джинсы и толстовка с капюшоном, дорогие туфли. Если он возглавляет молодежную группу, то, скорее всего, все девушки без ума от него, а мальчики, вероятно, мечтают быть на его месте.

– Стивен, это детектив Беккет и детектив Тэтчер. – Он машет рукой в нашу сторону.

– Приятно познакомиться с вами. – Стивен пожимает нам руки, и я отмечаю, что у него влажные ладони.

– Они пришли поговорить о Кристен Стейбл, – говорит пастор Грин.

Я снова открываю фото в своем мобильном, чтобы дать ему посмотреть – хотя знаю, что мне это не нужно. Он узнал ее имя, и, если судить по его побледневшему лицу, что-то знает.

– Я знал ее. – Он откашливается. – Чем могу помочь?

– Ваш дядя упомянул, что она посещала вашу молодежную группу.

– Каждую среду вечером и по воскресеньям после службы. – Он встает рядом с дядей, отгораживаясь от нас столом. – Она приходила с Ливи и Изабель. Все трое были близки.

Я киваю.

– У нее были проблемы с кем-нибудь?

– Нет, – мгновенно отвечает он. – У нас все ладят.

– Вы знаете, почему девушки перестали проводить время вместе или почему Кристен перестала посещать молодежную группу и церковь? – спрашивает Майлз.

– Мне она не рассказывала, но Ливи и Изабель упоминали, что Кристен начала общаться с девочкой из школы, которая была… – Он трет губы друг о друга. – Проблемной.

– Порой овцы отбиваются от стада, – вставляет пастор Грин, разочарованно качая головой.

– Разве не ваша работа – возвращать их обратно? – спрашивает Майлз, и челюсти пастора Грина сжимаются.

– Можем ли мы получить список всех детей, которые посещают молодежную группу? – спрашиваю я, прерывая обмен взглядами дяди и племянника, и пастор Грин сосредотачивается на мне, после чего смотрит на Стивена.

– Конечно, у вас есть адрес электронной почты? – спрашивает Стивен, и я встаю и вручаю ему свою визитку, Майлз тоже вскакивает со стула.

– Если вспомните что-нибудь странное, связанное с пребыванием Кристен у вас, пожалуйста, свяжитесь с нами, – говорю я, пожимая мужчинам руки после Майлза.

– Непременно, и если вы хотите посетить воскресную службу, для вас всегда найдется свободная скамья. К нам уже ходят несколько офицеров.

– Спасибо, – бормочет себе под нос Майлз, когда мы уже подходим к двери, но останавливается и оборачивается, чтобы спросить: – Где проходят еженедельные собрания молодежной группы?

– В здании на заднем дворе.

– Спасибо, – отвечаю я и выхожу за дверь.

Когда мы оказываемся на улице и садимся в мой внедорожник, я смотрю на брата, у которого, как я знаю, те же мысли, что и у меня.

– Как относишься к выездной экскурсии в среду? – спрашивает он, и я улыбаюсь.

– Я люблю экскурсии.

Я запускаю двигатель и отъезжаю с места, стараясь не питать особых надежд, но, черт возьми.

Думаю, у нас может быть зацепка.

Наконец-то.

Глава 29

Миранда

– Кажется, ей лучше, – тихо говорит Такер.

Я отвожу взгляд от Эммы, которая последние сорок пять минут гонялась за Винтер и Кингстоном по игровой комнате в квартире Клэя и Уиллоу. Как и я, она была поражена, как только мы вошли в дверь, и через несколько секунд побежала за обоими детьми, а Скай не отставала от нее.

– Сегодня было не так много слез, поэтому, думаю, ей лучше. – Я смотрю на него, и он разворачивает меня в своих объятиях, так что мы оказываемся лицом к лицу. – Элай сказал, что съедет и останется у друга, пока она решает, что ей делать, поэтому, она напряжена немного меньше.

– Он надеется, что она передумает?

– Вероятно.

Я пожимаю плечами.

– И она могла бы передумать на какое-то время, потому что любит его. Но… – шепчу я и качаю головой, – нельзя просто отключить это, не тогда, когда ты всегда мечтала стать мамой. И если он этого не хочет, было бы несправедливо его принуждать.

Его ладони скользят к моей попке.

– Ты хочешь еще детей? – спрашивает он, и мой желудок сжимается. Этот вопрос очень интимный, и его задают только тогда, когда ответ имеет значение.

– Да. – Я провожу руками по его груди, и черты его лица смягчаются. – А ты хочешь детей?

Его хватка на мне крепчает.

– Да.

– Сколько?

– Немного.

– Немного? – я улыбаюсь, и его взгляд падает на мои губы.

– Больше двух, меньше пяти. – Он наклоняет голову, словно собирается поцеловать, и я начинаю прижиматься к нему, встав на цыпочки и закрывая глаза.

– Пицца прибыла! – прерывает нас Майлз, и мы оба смотрим в его сторону. – Я оставил ее внизу, в твоей квартире, – говорит он Такеру, глядя между нами двумя с ухмылкой на красивом лице.

Встав прямо, я пытаюсь не обращать внимания на разочарование из-за упущенной возможности.

– Полагаю, нам стоит попытаться урезонить детей.

Я смотрю на Такера. Последние несколько дней я скучала по нему. Несмотря на совместный ужин, после которого он тусовался с Кингстоном, пока тот не лег спать, мне не хватало того физического единения, которое было у нас накануне.

– Ага. – Бросив последний взгляд на мои губы, он отпускает меня.

Единственное, из-за чего я чувствую себя немного лучше, – то, что он выглядит таким же разочарованным, как и я.

– Эй. – Я прохожу дальше в комнату, где у подножия горки стоит Эмма, и она оглядывается на меня через плечо. – Пицца прибыла.

– Слава богу, я проголодалась. – Она ухмыляется и кричит в сторону домика на дереве. – Ребята, на время ужина объявляю перемирие. Можете выйти из укрытия.

– Честно? – спрашивает Кингстон, и Винтер хихикает.

– Я бы не посмела солгать, – обещает она.

Он выглядывает из-за перил на вершине домика. Изучив Эмму и убедившись, что она говорит правду, они с Винтер по очереди соскальзывают с горки.

– Мама, я хочу остаться здесь навсегда, – говорит Кингстон, подбегая к Эмме, чтобы она подняла его на руки, а Винтер бежит к отцу.

– Здесь очень круто, правда? – спрашиваю я.

Он кивает, обвивая руками шею Эммы и целуя ее в щеку. Я замечаю, как глаза Эммы начинают наполняться слезами, но затем она опускает голову.

Сегодня днем, когда Такер спросил, не хотим ли мы поужинать у него дома с Майлзом и Винтер, я не была уверена, что приму его предложение. Не потому, что не хотела проводить с ним время или вести Кингстона к нему домой – я просто не могла смириться с мыслью оставить Эмму дома одну.

Эта ситуация с Элаем стала для нее тяжким испытанием, и хотя сегодня ей было лучше, я видела смятение в ее глазах каждый раз, когда она смотрела на нас с Кингстоном. Ей трудно воочию видеть, что она упустит, если поставит счастье Элая выше своего. Но я также думаю, что это хорошо, потому что, если сейчас она уступит Элаю, ее счастье будет лишь временным. А я хочу, чтобы у нее было все, чего она хочет в жизни.

Конечно, какое-то время с ней может быть все в порядке, но я не хочу, чтобы в конечном итоге она обижалась на Элая и ненавидела себя за то, что не боролась за желаемое, или не нашла его с кем-то другим. И опять же, не думаю, что было бы справедливо по отношению к Элаю заставлять его стать отцом. Вот почему, когда Такер сказал мне, что, конечно же, Эмма тоже приглашена, я поставила ее перед фактом, что мы ужинаем у него дома, даже не предоставив возможности остаться дома.

– Эмма, можно я покажу тебе своих кукол? – спрашивает Винтер, когда мы заходим в лифт.

Эмма смотрит на нее с улыбкой на своем красивом личике, а Майлз наблюдает за их общением.

– Я бы хотела их увидеть, но сначала нам нужно поесть. Я такая голодная, что могу съесть целую лошадь.

– Нельзя съесть целую лошадь. – Кингстон морщится.

– Ты прав. Я не могу съесть целую лошадь. Лошади слишком большие. – Она ухмыляется, затем поднимает его выше. – Но я могла бы съесть маленького мальчика.

Она кусает его за шею, и он хихикает, когда двери лифта открываются. Мы выходим, и я застываю на месте, из-за чего Эмма врезается в меня.

Потому что в конце коридора, перед дверью Такера стоит Наоми.

– Я думал, Клэй сменил код лифта, – бормочет Майлз, когда Такер встает перед Эммой, Винтер, Кингстоном и мной.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Такер, и Наоми оглядывает нас всех, и ее лицо сникает.

– Нам нужно поговорить.

– О чем? – спрашивает Такер таким голосом, которого я никогда раньше от него не слышала.

– Я беременна. – От этого признания у меня сжимается желудок, и я слышу, как Майлз ругается себе под нос.

– Это не моя проблема, Наоми, – говорит Такер, протягивая мне руку, и я без колебаний принимаю ее.

– Это Наоми? – шепчет Эмма, и я киваю.

– Он может быть от тебя, – добавляет Наоми.

Пальцы Такера сжимаются на моей руке, будто он боится, что я могу сбежать. Но, честно говоря, сейчас я об этом даже не думаю.

– Эта цыпочка настоящая? – громко спрашивает Эмма, и я поджимаю губы, но слышу смешок Майлза.

– Нам нужно поговорить, – повторяет Наоми, не сводя глаз с Такера и делая к нему неуверенный шаг.

– Мы не были вместе уже несколько месяцев, Наоми, – отрезает Такер.

– Иисусе, ну, все, хватит. – Эмма передает мне Кингстона, и он вцепляется в меня, утыкаясь лицом мне в шею.

Я собираюсь сказать ей, что все в порядке, и оставить все как есть, но она идет вперед, оказываясь перед Наоми прежде, чем я успеваю открыть рот.

– Поскольку здесь дети, я буду милой. Но скажу кратко: если ты не зайдешь сейчас в лифт, мы с тобой окажемся в наручниках.

– К тебе это не имеет никакого отношения. – Наоми делает от Эммы шаг назад, явно замечая угрозу, но, конечно же, моя лучшая подруга не отступает.

– Ты слышала, что я только что сказала о твоем уходе?

– Я беременна, – шепчет Наоми, бросая умоляющий взгляд на Такера, но он только подступает ко мне еще ближе.

– Поздравляю. Мы все обязательно отправим тебе подарок по случаю рождения, когда получим весточку. Теперь отойди от двери. Дети проголодались, и им скоро пора спать, – спокойно говорит Эмма, но в ее тоне читается угроза.

Взгляд Наоми перемещается с нее на Такера, а затем на Майлза, прежде чем остановиться на мне и наполниться злобой.

Без слов она отходит в сторону, и Такер, не колеблясь, тянет Кингстона и меня за собой, держась между Наоми и нами, когда проводит в свою квартиру. Дверь за нами закрывается, и только тогда я понимаю, что Эмма и Такер остались наедине с Наоми.

– Пойдем, – тихо, но твердо приказывает Майлз.

Он кладет руку мне на поясницу, заставляя спуститься на единственную ступеньку в квартиру, прежде чем пойти впереди меня на кухню. Будто сталкивался с подобными ситуациями миллион раз, он включает телевизор, находит детское шоу, и говорит Кингстону и Винтер оставаться в гостиной. Почти мгновенно оба начинают смеяться, словно уже забыли, что только что произошло в коридоре.

– Ты же знаешь, что она врет, да? – тихо спрашивает Майлз, пока мы раскладываем для детей пиццу по тарелкам.

– Знаю.

– Хорошо, – мягко говорит он, и я встречаюсь с ним взглядом, нежность в его глазах напоминает мне Такера.

Когда дверь открывается, и входят Такер с Эммой, меня охватывает облегчение. Оба выглядят точно так же, как несколько минут назад, и это хорошо.

– Я серьезно чертовски проголодалась, – говорит Эмма со спокойным выражением, подходя туда, где стою я.

Я смотрю на Такера, у него точно такое же выражение, как и у моей лучшей подруги.

– Ты в порядке? – спрашивает она меня, вставая рядом.

– Да. – Я встречаюсь глазами с Такером и прикусываю нижнюю губу, прежде чем посмотреть на Эмму. – Я сейчас вернусь.

Она оглядывается на Такера и кивает мне. Я отношу Кингстону его тарелку и целую его в макушку, затем подхожу к Такеру и беру его за руку.

Когда мы заходим в его спальню, я закрываю за собой дверь и смотрю на него. Он насторожен, каждый его дюйм натянут, как струна, готовая лопнуть. Я медленно подхожу к нему, затем обхватываю за талию, и он, не колеблясь, обнимает меня.

– Ты в порядке? – шепчу я.

Его мышцы расслабляются, и он опускает подбородок мне на макушку.

– Если она беременна, в чем я очень сомневаюсь, то не от меня.

– Ладно.

Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него, и его взгляд блуждает по моему лицу.

– Но ты не ответил на мой вопрос. – Его брови хмурятся, и я повторяю: – Ты в порядке?

– Я покончил с этой чертовой драмой.

– Да, я тоже.

Я прижимаюсь щекой к его груди. Не знаю, как долго мы так стоим, но слишком рано он отпускает меня и обхватывает ладонями мое лицо.

– Тебе нужно поесть, а потом отвезти Кингстона домой.

Мне хочется надуться из-за этого, потому что меньше всего я хочу оставить его здесь и лечь спать в одиночестве, но я знаю, что он прав.

– Если завтра вечером Эмма вернется к себе, я приду после работы и останусь на ночь. – Его пальцы впиваются в мои щеки. – Если ты не против.

– Нет, я хочу этого.

Он касается губами моих губ. Поцелуй начинается нежно, затем его язык пробегает по моей нижней губе, и я забываю, где мы находимся, и то, что мне нужен воздух, чтобы выжить, когда страстно целую его в ответ.

Такер отстраняется, оставляя меня задыхающейся и заставляя обеими руками вцепиться в ткань рубашки на его талии.

– Пойдем есть.

Он еще раз целует меня в губы, затем открывает дверь, пропуская вперед. Видя, как Эмма и Майлз разговаривают за стойкой, пока едят, а дети сидят за кофейным столиком, я иду на кухню, обнимаю лучшую подругу за плечи и целую ее в макушку.

– За что это?

– Ни за что. Я просто люблю тебя. – Я сажусь рядом с ней, и Такер передает мне тарелку с пиццей, берет тарелку для себя и встает рядом с Майлзом напротив.

Пока мы вчетвером едим и болтаем, дети смотрят телевизор. Когда у меня начинает покалывать кожу головы, я поднимаю взгляд на Такера и вижу, с какой нежностью он смотрит на меня. Он не говорит ни слова, но ему и не нужно. Мы пережили еще одно драматическое событие и вместе вышли на другую сторону.

И если план Наоми и Боуи состоит в том, чтобы разлучить нас, все, что они на самом деле делают, – так это добавляют цемент и камень к прочному фундаменту, на котором мы строим наши отношения.

Глава 30

Такер

Я сижу на скамейке в раздевалке полицейского участка после тренировки и душа. Слышу, как открывается дверь, и в нее входит Боуи со спортивной сумкой, перекинутой через плечо. В тот момент, когда он замечает меня, его челюсть сжимается, но, не говоря ни слова, он идет к своему шкафчику, расположенному совсем недалеко от моего.

Не обращая внимания на него и на тяжесть напряжения, заполнившего комнату, я встаю и начинаю одеваться.

– Наоми сказала, что беременна, – говорит он через несколько минут, и я смотрю в его сторону, но открытая дверца шкафчика загораживает его лицо. Когда он ее захлопывает, наши взгляды встречаются. – Ты уже сказал Миранде?

– Миранда была со мной, когда Наоми заявилась ко мне домой, чтобы поделиться новостями, и, поскольку я не спал с Наоми с тех пор, как у нее случился выкидыш, а это было почти восемь месяцев назад, мне трудно поверить, что ребенок может быть моим.

– Я знаю, что до недавнего времени вы все еще спали, – отрезает он, застегивая форменные брюки.

– И кто тебе такое сказал?

– Она.

– Понятно, – бормочу я, натягивая футболку через голову.

В раздевалку через открытую дверь, ведущую в спортзал, входит Майлз. Он не говорит ни слова, просто прислоняется к стене, скрестив руки на груди, и переводит взгляд с Боуи на меня.

– Зачем ей лгать?

– Зачем Наоми делать половину того дерьма, что она делает? – Не сводя глаз с Боуи, я надеваю ботинки и начинаю их зашнуривать. – Какой бы херней она тебя ни кормила, говорю тебе прямо: она мне не нужна. Она вся твоя.

– Ребенок не мой. С ней я всегда был с презервативом. – По крайней мере, он не полный идиот. – Что у тебя с моей женой?

– Твоей бывшей женой, – отрезаю я, и его челюсть снова сжимается. – И это не твое гребаное дело.

– У нас общий ребенок, так что это мое дело, – возражает он, пока я заканчиваю завязывать шнурки и беру кобуру.

– Когда ты начал трахаться с другой, будучи еще женатым на ней, ты потерял привилегию задавать такие вопросы.

– Если ты причинишь ей боль…

– Мужик, какого хрена ты делаешь? – Я достаю из шкафчика пистолет и засовываю его в кобуру на бедре, затем кладу руки на талию и смотрю ему в глаза. – Выбери, нахрен, сторону. Ты пытаешься вернуть Миранду или пытаешься построить что-то с Наоми? Потому что из того, что твоя мама сказала Миранде вчера вечером, ты ясно дал понять, кому ты предан.

– Думаешь, я хочу втягивать маму в эту драму? – Он качает головой. – Не то чтобы это твое дело, но я сказал ей то, что сказал, чтобы держать ее подальше. Пусть я и облажался, изменив жене…

– Бывшей жене, – поправляю я, и он сердито смотрит на меня.

– Пусть я облажался, изменив Миранде, но я все еще люблю ее. Наоми… – он качает головой. – Упорная.

Одно из определений, чтобы охарактеризовать ее.

– Мне жаль, говорить это, но это твои проблемы. – Я захлопываю дверцу шкафчика, прежде чем схватить свою спортивную сумку со скамейки и посмотреть на Майлза. – Увидимся снаружи.

Он кивает, когда я прохожу мимо него.

– Я все еще люблю свою жену, и обязательно придумаю способ, как наладить наши отношения, – кричит Боуи мне в спину.

Я оглядываюсь на него через плечо, мои мышцы напрягаются. Я не считаю его угрозой тому, что есть у нас с Мирандой, но каждый раз, когда он называет ее своей женой, желание выбить из него все дерьмо становится все труднее игнорировать.

– Тогда мне жаль тебя, потому что ты сражаешься в битве, в которой никогда не выиграешь. Миранда моя, и я ее не отпущу. – Я качаю головой и выхожу за дверь.

***

Солнце уже село, надо мной простирается лесной полог, прохлада в воздухе усиливается, и мне хочется, чтобы этим вечером у меня была более теплая куртка.

Днем мы с Майлзом изучили участок земли, купленный церковью семь лет назад, вместе со всеми разрешениями на строительство, которые они получили с тех пор, и аэрофотоснимки собственности. Нам потребовалось некоторое время, чтобы определить, в каком здании проходят собрания молодежной группы, потому что на пятидесяти акрах, помимо церкви и дома пастора Грина, расположены три строения. Хотя я бы не назвал это домом. Больше похоже на особняк площадью более десяти тысяч квадратных футов с бассейном и домиком возле него.

Когда мы достигаем линии деревьев, я осматриваю территорию. Отсюда немного виден дом пастора Грина, спрятанный за выступом леса, на главной дороге, как маяк, светится церковь, а за ней, по обеим сторонам, но на приличном расстоянии, есть еще два здания. Одно из них зарегистрировано в городе как место собраний. Другое все еще находится в стадии строительства, но со временем в нем оборудуют крытый бассейн и тренажерный зал для прихожан. Пока я иду вдоль леса к зданию, в окнах которого горит свет, к нему начинают подъезжать и парковаться машины, откуда выходят дети направляются на собрание.

– Они, наверное, даже не заметили бы нас, даже стой мы на парковке, – бормочет Майлз сбоку от меня, и я бросаю взгляд на его темный силуэт.

Он был тихим и даже не упомянул о произошедшем с Боуи в раздевалке. Опять же, что тут скажешь? Мы оба знаем, что он идиот, раз бросил такую женщину, как Миранда, ради кого-то вроде Наоми.

– Возможно, нет, – соглашаюсь я, скрещивая руки на груди, пока мы ждем, чтобы никто не увидел, как мы спускаемся с холма за зданием.

Через несколько минут после того, как никаких других машин не появилось, мы выходим из леса, но останавливаемся, когда открывается задняя дверь здания. Мы ныряем обратно в тень, когда на заасфальтированное место для костра, где расставлены стулья, льется свет, и туда начинают стекаться дети. Стивен выходит последним и направляется к костровой яме, разжигая огонь, в то время как мальчики и девочки валяют дурака, как дети. Достав бинокль, я осматриваю толпу примерно из пятидесяти детей и нахожу Ливи, сидящую на коленях у мальчика, и Изабель, болтающую с другой девочкой.

Собрание быстро превращается из просто болтающихся подростков в тех, кто раздает то, что, как я думаю, является косяком, в то время как Стивен собирает вокруг себя группу парней, которые, как и он, все высокие и симпатичные. Когда Изабель подходит к Стивену, он обнимает ее за плечи и говорит что-то ей на ухо, отчего она смеется достаточно громко, что слышим даже мы.

– Сколько поставишь на то, что никто из их родителей не знает, что на самом деле происходит в молодежной группе? – Я передаю бинокль Майлзу.

– Я не принимаю это пари, – бормочет он, осматривая детей. – Кажется, я нашел слабое звено.

Он возвращает бинокль мне, и я следую за направлением, куда он указывает пальцем. Я сразу понимаю, о ком он говорит. Молодой парень, лет четырнадцати или пятнадцати, сидит в одиночестве и смущенно наблюдает за группой.

Пока компания развлекается, Изабель и Стивен начинают целоваться и, кажется, никого не удивляет, что они вдвоем исчезают в здании примерно на двадцать минут. Хотя они не единственная пара, которая заходит в здание более чем на несколько минут, прежде чем вернуться, чтобы снова присоединиться к остальным. Из наблюдения становится очевидным, что для них это нормально, и это не просто вечер, когда дети остаются детьми и раздвигают границы.

– Стивен прислал список имен подростков, которые посещают молодежную группу? – спрашивает Майлз, когда примерно через час мы наблюдаем, как они начинают возвращаться внутрь.

– Сегодня днем, – отвечаю я, когда дети выходят через парадную дверь и садятся в свои машины.

– Как только вернемся, я начну проверять социальные сети по именам.

– Разделим список пополам. – Я смотрю на него. – В его списке почти двести детей, а сегодня вечером здесь присутствовало примерно пятьдесят.

– Они не скрывают, чем занимаются.

Мы наблюдаем, как свет в здании гаснет, а через несколько минут появляются Стивен и Изабель, и вдвоем садятся в его черный «BMW».

– Даже если у большинства детей, пришедших сегодня вечером, нет проблем, чтобы покурить травку и развлечься, держу пари, что есть много тех, кто записался в молодежную группу по объективным причинам и чувствовал себя неловко в такой обстановке, – бормочет он.

– Думаешь, никто из них не рассказывал родителям?

– Может, и рассказывал. – Он вытаскивает фонарик. – И они им не поверили, а может, все эти дети популярны, а ты помнишь, как это бывает в школе. Если ты популярен, тебе могло сойти с рук что угодно, никто не хотел оказаться не на твоей стороне. Возможно, поэтому Кристен перестала приходить на собрания и отдалилась от Изабель и Ливи.

Мы поворачиваем к лесу и возвращаемся к тому месту, где оба припарковались.

– По словам Кэрри, Кристен не нравился ни один парень, которому нравилась она, и что они никогда не тусовались с мальчиками. Тогда я ей не поверил, но, возможно, с Кристен что-то случилось, пока она была в этой группе.

– Логично, – соглашается Майлз. – И, возможно, поэтому она так резко изменилась и начала общаться с Кэрри, которая во всем является полной противоположностью Ливи и Изабель.

Мы выходим из леса и идем по траве к стоянке, где припарковались.

– Когда доберусь до Миранды, перешлю тебе письмо. Надеюсь, мы сможем разыскать парня, который просидел в одиночестве весь вечер, и завтра поговорим с ним.

– Звучит отлично. – Он по-братски хлопает меня по спине и идет к своему грузовику, крича через плечо: – Передай Миранде привет от меня.

– Непременно.

Я сажусь за руль внедорожника, затем посылаю Миранде сообщение, что уже на пути к ней и отъезжаю с парковочного места. Через две минуты она присылает мне сердечко.

Глава 31

Миранда

– О, боже, – выдыхаю я в рот Такеру, когда он сильно сжимает мои бедра и насаживает на себя, приподнимая свои бедра навстречу. Пусть я сверху, но очевидно, что даже в этой позе он по-прежнему главный.

– Бл*ть, Миранда, – тихо стонет он, скользя губами по моей шее к груди.

Мои внутренние стенки сжимаются, когда он вбирает мою правую грудь в рот, и левую обхватывает своей широкой ладонью и тянет за сосок.

Позволив голове упасть на плечо, я впитываю ощущение его мощного тела под собой, его твердого члена внутри меня и его рук, блуждающих по моему телу, пока я двигаюсь на нем сверху. Когда он внезапно опрокидывает меня на спину, мне хочется вскрикнуть от досады, но его рот тут же накрывает мои губы, и он задает медленный, скользящий темп. При каждом толчке он вращается бедрами, создавая восхитительное трение о клитор. Обхватив его ногами, я смотрю на его великолепное лицо в лучах утреннего солнца, выглядывающего из-за края занавесок, и у меня перехватывает дыхание. Каждый раз, когда мы были вместе, все происходило торопливо, неистово, почти отчаянно. Но не сегодня утром. Его толчки медленны и ленивы, он переплетает наши пальцы, заводя руки над моей головой, так что его тело прижимается ко мне, а губы оставляют обжигающие поцелуи на моем лице.

Я не хочу плакать, но от переполняющих меня эмоций, слезы начинают затуманивать зрение. Уткнувшись лицом ему в шею, я крепче обвиваю ногами его талию и сильнее сжимаю его руки.

– Миранда, посмотри на меня, – мягко требует он, и я мотаю головой. – Детка, пожалуйста, посмотри на меня.

На шепот его мольбы я откидываю голову на подушку. Его взгляд блуждает по моему лицу, и он ругается себе под нос, опуская свой лоб на мой.

– Я с тобой.

Он отпускает мои руки и обхватывает мое лицо, усмиряя слезы, когда занимается со мной любовью. Я начинаю теряться в натиске эмоций и удовольствия, которое приносит каждый нежный толчок, и знаю, что он падает вместе со мной через край. Мы сливаемся в поцелуе, и я впиваюсь пальцами в его бока, хныча ему в губы, когда кончаю.

Оргазм не похож ни на один, что я испытывала раньше. Как лава, он медленно поглощает меня с головы до пят, срывая все последние защитные слои и открывая ему доступ ко всем частичкам меня.

Никогда бы не подумала, что смогу так легко влюбиться в другого мужчину, но Такер не просто какой-то другой мужчина. Он добрый, честный, сильный и уверенный в себе, как генерал Шерман – могучее дерево, которому тысячи лет. Его тело скользит по мне, а сердце колотится у моей груди, когда я прихожу в себя, крепче обвивая его руками и ногами.

Перекатывая нас, он не разрывает нашей связи, и я падаю ему на грудь.

– Я работаю на ФБР, – тихо говорит он, когда наше дыхание выравнивается, а сердцебиение приходит в норму.

В ответ на его признание я напрягаюсь. Не знаю, чего ожидала от него после того, как пережила с ним нечто подобное, но точно не этого.

– Нам с Майлзом дали задание после того, как до внимания ФБР были доведены сведения о фактах коррупции. Я… черт, я должен был сказать тебе об этом раньше.

Подняв голову, с бешено колотящимся сердцем, я смотрю ему в глаза. Даже если выражение его лица настороженное, его защитные стены рухнули, и в этот момент он так же уязвим, как и я.

– Значит, ты не детектив? – шепчу я.

– Нет, я специальный агент, но моя работа намного сложнее. И для этой работы меня назначили детективом.

Эта новость должна ошарашить, но мне нисколько не больно, что он скрывал это от меня до сих пор. Пока не понял, что может мне доверять.

– Как долго ты работаешь в ФБР?

– Мне было двадцать шесть, когда мы с Майлзом впервые подали заявку. Его приняли, а мне отказали. Я подождал год и снова подал заявку. В декабре мне исполнилось тридцать четыре года, значит, около восьми лет.

– Тебе тридцать четыре?

Эта информация удивляет больше, чем новость о том, что он агент ФБР. Я вполне могу представить его в темно-синей куртке с боьшими желтыми буквами.

Он откидывает голову назад.

– Да.

– Ты старше меня на семь лет.

– Это проблема?

– Нет, просто ты не выглядишь на тридцать четыре. – Я сажусь и кладу ладони ему на грудь, и его руки сжимаются вокруг меня. – Я никуда не уйду.

Я качаю головой.

– Ну, уйду, но только в ванную, потому что Кингстон скоро встанет, а мне нужно в душ.

Его рука скользит вверх по моей спине в волосы и обхватывает затылок.

– Ты не злишься?

– Нет. Я понимаю, почему ты ждал, чтобы рассказать мне что-то настолько серьезное, – тихо говорю я, затем склоняю голову набок. – У тебя есть еще какие-нибудь секреты?

– Я весь твой.

Он весь мой?

Я таю от его взгляда на меня.

– Господи, какого хрена мне с тобой делать? – спрашивает он, и мое сердце кричит: Люби меня! Он приподнимается, чтобы захватить мой рот своим губами, и когда отстраняется, его взгляд становится очень нежным. – Пошли в душ.

Закусив губу, я слезаю с него и с кровати и иду в ванную. Он следует за мной, избавляясь от презерватива, пока я настраиваю душ. Закалывая волосы, я смотрю на него в зеркале, когда он встает позади меня, его взгляд блуждает по моему лицу, груди и животу, ладони идут следом, накрывая мой живот.

– О чем задумался? – спрашиваю я, кладя руки поверх его и впервые чувствуя укол беспокойства. Я знаю, что это смешно; он уже видел каждый мой дюйм. Но там, где у него ноль процента жира, у меня холмики и ямочки.

– Просто пытаюсь понять, как Боуи мог так чертовски сглупить. – Он опускает губы на мое плечо. – Ты была слишком хороша для него, Миранда.

Наши глаза снова встречаются в зеркале.

– Черт, ты и для меня слишком хороша, но я слишком эгоистичен, чтобы отпустить тебя.

– Я не слишком хороша для тебя.

– Слишком, но я позволю тебе продолжать думать иначе, потому что это играет мне на руку, – улыбается он, и слова Лиззи, сказанные мне несколько недель назад, возвращаются, сжимая сердце.

– Я закончила среднюю школу по счастливой случайности, – шепчу я, наблюдая, как его улыбка исчезает. – Я не училась в колледже, я – мать-одиночка, не говоря уже о том, что мне, вероятно, следует немного похудеть.