Текст книги "Новая жизнь для Лизы (СИ)"
Автор книги: Аврора Давыдова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 27
Год и три месяца спустя.
– Я опять наблюдала, как эта прошм*довка, уезжала от тебя. – сестра, как всегда в своём репертуаре, не успела переступить порог моего, между прочим, дома, как высказывает очередные претензии.
– Ника, моя… – запинаюсь, не зная, как назвать наши отношения. Ну не девушка же.
– Она твоя бл*ть, это и так понятно. – Янка снимает с себя пальто, стряхивая мокрый снег, который неожиданно накрыл Москву в середине октября. – Быр-р-р, у вас тут так противно, там, конечно, тоже шёл дождь, но плюс двадцатник стабильно. Даже в морюшке покупались.
– Угу. – не хочу смотреть на довольную физиономию сестры.
– Блин, это так классно, жить там, где даже в декабре тепло. Может, мы тоже переедем туда, где солнышко и морюшко?
– Ага, сейчас, покуй чемоданы. – Алик был патриотом до мозга костей. Он даже не поехал, с Янкой, хотя я много раз говорил, что не против. Уже не против. Я, кажется, окончательно отпустил, малышку, из своей жизни, и из своей головы.
– Я привезла тебе подарок. – Янка достает из пакета, несколько бутылок вина. Я вообще-то не фанат такого напитка. – Вот, коллекционное.
– Спасибо. – разглядываю темное стекло, и этикетку на испанском. Интересно, она держала эти бутылки в руках? Вот, только что соврал сам себе, меня не совсем отпустило, накатывает иногда. – Как там Лиза?
– Отлично, живёт тихо, спокойно, я бы даже сказала, размеренно. По расписанию.
– Чем занимается? – Янка с взглядом «надоел ты мне», отвечает.
– Хочет пойти учиться на юридический, но для этого надо хорошенько подтянуть испанский, занимается. Хорошо ей домработница помогает, и Лусио, её поверенный.
– Значит, только занимается? – глупый вопрос, Алик качает головой и вмешивается.
– Да, спроси ты уже напрямую. – взрывается смехом друг. – Янка, твоя подруга уже нашла себе испанского хахаля? Или твой туповатый братец может ещё помечтать?
– Моему туповатому братцу, не должно быть никакого дела до личной жизни Лизы. – в глазах Янки буквально взрывается «флешка»*. Но мгновение спустя, там всё утихает, выдавая хитрый интерес. – Хотя знаешь, есть там один, Матео. Проходу ей не даёт. Ни днём, ни ночью. Просто спасенья от него нет. И помочь некому. Я, пока там была, хоть маленько отвлекала.
– А что полиции, это ж Европа, я думал, с этим строго. – давление подскочило, и глаза налились кровью. Я уже во всех красках представлял, как испанский мачо, подкатывает свои яйца к моей малышке.
– Ничего противозаконного он не делает. Там не полиция нужна, а твёрдая мужская рука, помощь, поддержка.
Янка сворачивает разговор, а у меня из головы не выходит этот Матео. Это что за смертник такой, замучил своим назойливым вниманием мою Лизу. Я, перевариваю в своём котелке эти мысли несколько дней. Я провожу очередной отстрел, и в деталях представляю, как пуля пронзает башку, и довольная ухмылка гаснет, на загорелой испанской физиономии. Гоняю, эти мысли по кругу, и загоняюсь ближе к ночи. Вот здесь мои фантазии подбрасывают самое страшное, мне чудится, что Лиза сдаётся и принимает ухаживания, и чужие смуглые руки, ласкают нежную кожу моей малышки, а она сладко стонет, как когда-то со мной, и ей, бля*тво, это нравится.
– Ты кормишь меня этим уже четыре дня, я столько не фотографировался даже в детстве. – стараюсь не кричать, но не повышать голос не получается. Понимаю, что парень ни в чём не виноват и старается, как может, но мне надо ещё быстрей. – Две недели, мы обговаривали такой срок, и я за него плачу нехилые бабки, и накину сверху, за каждый день сокращения этого срока.
– Ну как дела? – Алик даже не скрывает своей победоносной улыбки.
– Хре*во. Впервые я чувствую себя таким беспомощным. Этот чёртов Евросоюз, этот грёбаный Шенген.
– А ты хотел, чтобы один твой щелчок пальцами, и всё сделано. – Лёха явно глумился, и был невероятно доволен. – Это плата, Дёмыч, заметь, небольшая плата за просереный год. У тебя хоть маломальский план есть, как ты появишься, что скажешь. Упадёшь как снег на голову. Девочка только начала жить, а тут снова медведь, пришёл потоптаться.
– Лёх, не мороси, лады. – быстро тру, пальцами лоб. – Я и так на взводе.
Конечно, я думал, обо всём этом. И как появлюсь, и что скажу. Только ничего путного не выходило. Я даже самонадеянно не стал бронировать гостиницу. Просто ввалюсь к малышке в надежде, что не выгонит старого друга, брата, лучшей подруги, на другой свой статус и не надеюсь. Загоню ей что-нибудь про работу. Останусь на неделю, другую. Понаблюдаю. Разведаю обстановку.
– Ты зачем туда летишь, Демьян? – Алик редко называл меня полным именем. Мы с ним со школы, не разлей вода. Последний раз, когда он назвал меня Демьяном, Лёха признался, что любит мою сестру и хочет на ней жениться.
– У меня нет ответа на твой вопрос. – признаюсь честно. – Просто я так задолбался обо всём этом думать. О ней, об этом испанском мачо.
– Ты давай-ка, на берегу всё для себя решай. А то разбередишь старые раны, воскресишь забытые чувства, а потом тебе опять что взбредёт, как там… – Алик щёлкал пальцами. – баб Настя говорила…
– Жёлтая вода в голову ударила. – напомнил и заулыбался, Лиза непременно понравилась бы бабушке.
– Вот-вот. Она самая. Ты уедешь, она останется. Я так понимаю, у тебя ещё неделя. Думай, брат, думай.
Я честно думал, взвешивал все за и против. Против было гораздо больше, но мысль, что Лиза принадлежит другому… Ну на х*й такие мысли. А вот на счёт воскрешать старые чувства, так если есть что воскрешать. Как-то я подслушал разговор сестры с Лизой, «Теперь ты понимаешь, что это самая большая любовь в твоей жизни», вот что это было, Лиза сдалась, Матео получил её. Теперь она его любит. Она любит. Его.
Мне просто нужен ответ на единственный вопрос, счастлива ли она. Я сделал правильно, что отпустил её, или совершил самую большую ошибку. Пусть скажет «Да, люблю другого», и я уеду, и больше никогда не побеспокою её, даже в мыслях. Просто посмотрю на неё в последний раз, на счастливую малышку, себе скажу, в последний раз, и улечу.
– Ты Янке точно не сболтнул? – уточняю на всякий случай. До вылета два часа, мне ещё до хрена времени здесь болтаться.
– Без паники, она не знает. – меня действительно малёха трехала, но это скорей от моей нелюбви к самолётам. – Я сказал, что ты до Самары сгоняешь. Это все твои вещи. – он кивает на небольшую сумку у меня в руках.
– Да, только ручная кладь.
– Документы? Билеты? Есть что декларировать?
– Да, мамочка, я всё приготовил. – ехидно улыбаюсь другу. – И что мне декларировать, наличку я не везу. Не 90-е. Так, по мелочи.
– Подарок. – Алик закатил глаза. – Ты не видел девушку больше года. Да и вообще, напрашиваться на постой и без подарка.
– Думаешь, надо было что-то купить? – твою мать. Я не секу в этом. От слова совсем.
– Конечно, воровать чужую ювелирку у тебя получается лучше.
– Я её тебе возместил. Что опять плачешь-то.
– Давай, брат. Регистрация уже заканчивается. – Алик похлопал меня по плечу, подталкивая к стойке. – Знаешь, Дёмыч, любить женщину не так уж сложно, если ты уверен, что это твоя женщина. Как по накатанной, как будто так было всегда. – я несколько раз кивнул другу, и повёл плечами, сбрасывая триммер. – Верни Лизу на родину, чтобы мне не пришлось туда лететь.
– Патриот хр*ов.
Несколько часов неподвижного сидения, и я прибываю в солнечную Испанию. Да, с*ка, так далеко я ещё не забирался. Лиза, малышка, это только ради тебя. На улице двадцать три градуса, довольно тепло для меня и привычного мне начала ноября.
Такси остановилось у небольшого дома с белым заборчиком, окружённого множеством кустарников. Дорожка, уходящая вниз, вела к пляжу, который прекрасно просматривался из больших окон дома. Я стоял у калитки в нерешительности и смотрел на этот белоснежный дом с цветущими кустарниками, не решаясь позвонить, или попробовать хотя бы войти. Чертыхнувшись, толкнул резную дверку, которая не была заперта. В Испании не принято закрываться, или как? В голове стрельнули базовые установки безопасности. Замигали красной лампочкой, Лиза безрассудна и самонадеянна. Как видимо, уютный домик, не имел заднего двора, рядом с небольшой подъездной дорожкой, и каменной тропинкой, располагался небольшой бассейн и терраска со столиком и на вид довольно удобными креслами. Возле бассейна валялись разноцветные надувные изделья, я даже не могу представить, для чего эта пое*ень-трава. А на качелях, лежал плед и множество подушек.
Вот она, обитель малышки Лизы. Я живо представил, как она вечером, после ужина, сидит на этих качелях, укутавшись в свой плед, смотрит на кусочек пляжа и прибрежные волны. Она мечтает, Лиза мечтательна и светла. Девушка строит планы на будущее, на свое лучшее будущее, а тут я.
– lo que quiera, Señor. – меня возвращает из раздумий, женский голос. На ступеньках стоит пожилая женщина, которая совершенно не удивлена, что я зашёл на чужую территорию, а главное, не напугана при виде меня.
– Простите, я вас не понимаю. – чёрт, как объясниться. – Я друг, Лизы. Friend. Из России. – говорила мне маман, надо было учить хотя бы английский.
– Руски друг, Луиза. – хвала небесам, дамочка понимает.
– Да, я брат Яны. Она гостила здесь,.. месяц назад. – ну давай пойми меня.
– О, Ана. Вы брат, Ана. Очень рада. Но Луиза не говорила, о вашем гости.
– Я и не собирался прилетать, пришлось, по работе. – чего это я вообще распинаюсь перед левой бабой, пусть просто позовёт Лизу. – А где Лиза?
– Луиза пошла, гулять с Матео. Вы можете подождать, здесь. – охотно, сидеть и представлять, как этот мачо целует мою малышку.
– Нет, я, пожалуй, тоже прогуляюсь. В какую сторону они пошли?
– На пляж, вниз по тропинке. Идите, идите. Они далеко не ходят.
Поблагодарив сеньору, быстрым шагом спускался на пляж. Уже в красках представляя, как они держатся за руки или того хуже, он обнимает её, крепко прижав к себе. Вот если они там целуются, я набью ему морду. Перед самым песком притормозил. Надо бы чуток успокоиться, я хотел узнать, счастлива ли она, и только. Если счастлива, я обещал отступить. Иду спокойнее, но дышать всё равно тяжело, в груди от чего-то давит, и неправильно трепещет. Забытые чувства, школьные воспоминания, я такого уже лет двести не испытывал.
Я узнаю её безошибочно. Я бы узнал её из миллиона. Образ малышки выбит у меня на подкорки, как многочисленные татухи на коже. И, су*а, она держит за руку мальчишку, но в раза два младше меня, да и её тоже. Она отпускает его руку, и сосунок убегает. Пока не вижу её лица, Лиза стоит спиной, уверен, она улыбается.
Что я там говорил, хочу знать, счастлива ли она, отступлю, если да. Так вот, х*й я её кому отдам.
Ускоряю шаг, почти бегу. Ветер трепещет полы её сарафана. И длинные волосы, собранные в хвост. Подхожу ближе, не понимая, с чем там возится Лиза.
– Спокойно, мой медвежонок. Без нервов. – доносится до меня мелодичный голос, который ещё долго преследовал больную голову, после расставания.
Я замедляю шаг, пытаясь понять долетевшие до меня слова. Пока очередной порыв ветра не вырывает что-то из её рук, подхватываю голубую тряпочку, находясь буквально в трех шагах от малышки.
– Ну, во-от! – восклицает она и поворачивается.
*«флешка» – свето-шумовая граната
Глава 28
Замираю. Перестаю дышать. В какой-то непонятной хр*ни, у неё в руках, сидит ребёнок. Маленький ребёнок. Он болтает пухлыми ножками, и слюнявит свой кулак. Его маленькая голова абсолютно лысая, а личико хмурится, недовольно чмокая крохотную ручку. Это нокдаун. Трудно дышать. Сейчас мне со всего маху зарядили под дых. Шумно сглатываю. Что это? Он её? Когда успела?
Перевожу взгляд на малышку. Она обескуражена и немного напугана. Дышит ртом, беспрестанно облизывая пересыхающие губы. И уже не остаётся сомнений, что мать она, когда Лиза, в защитном жесте, крепче прижимает к себе карапуза. Мы буравим друг друга глазами, в Лизиных всё больше решимости, какой-то невероятной силы. Она готова защищаться, но от кого? От меня? Да, меня только что кувалдой по башке огрели, не иначе. Я уже не угроза даже для твоего мачо Матео.
– Отдай, пожалуйста. – девушка протягивает руку, а я смотрю на свою, с голубой тряпочкой. Не понимаю, что это, но, похоже, принадлежит малышу.
Лиза расправляет вещь, натягивая на малюсенькую лысую головку. Шапочка.
– Нет, нет, нет. Нельзя так делать. – чуть строже говорит малышка, вытаскивая изо рта карапуза его кулачок, и разжимает зажатую в некрепких тисках вещицу. Малыш куксится, готовый разреветься в любую секунду. – Спокойно, медвежонок. – успокаивает ребёнка мать, а я бросаю взгляд туда, что так упорно пытается схватить пухленькая ручка.
Удар. Нокаут. Точно. Я потерял сознание. Можно даже не считать, я проиграл этот бой. Мой браслет, кожаный ремешок, несколько раз, обматывавший моё запястье и золотой медведь. Так удачно весит на маленькой шейке её ребёнка. Или нашего. Ноги всё же подкашивает, подаю на колени.
– Дём! – восклицает малышка, кидаясь ко мне. – Ты что? Плохо, да? – да, плохо, малышка, очень плохо. Ты меня убить решила?
Подходит ближе, касаясь моей щеки и лба. Зарывается пальцами в волосы. Со всей свойственной мне осторожностью, беру в руки крошечную ножку. Она теплая и мягкая, настоящая. Ребёнок по-прежнему куксится, сучит руками и ногами. Перехватывая ручку, вкладывая в малюсенькую ладошку свой огромный палец. Он тут же тянет его в рот, сжимая со всей присущей себе силы. Он мальчик, или это девочка? Он мой, похож на меня? Не разбираюсь в этом. Маленький Егор, был похож на своего отца, так все говорили, один я не видел сходства. Вот глаза матери, зелёные, ведьмовские.
– Не давай ему обсасывать пальцы, руки явно грязные. Он сейчас всё тянет в рот, зубы лезут. – руки мои ослабли настолько, что я даже не могу сопротивляться младенцу, потому что мальчугану, всё же удаётся прикусить мне палец. И там явно чувствуются зубы.
– Там, кажется, уже… эта… зубы… – неестественно хриплю, удивляясь, как ко мне вообще вернулся дар речи.
– Это нижние. – нежно и радостно улыбается Лиза. – Они ещё при Янке вылезли, сейчас ждём верхние. И будет у нас не медвежонок, а зайчик. Да, мой хороший.
Мать ласково прижимается щекой к голове сына и целует одетую в шапочку макушку. А я держу в руках маленькие ножки, которые бьют пяточками мне в ладони. Хочу взять его, хочу целиком разглядеть своего сына. Он мой, я в этом уверен.
– Можно… я его подержу. – небольшое сомнение проскальзывает на лице Лизы, но она соглашается, высвобождая малыша из ремешков.
– Только аккуратно, он тяжёлый и очень вертлявый. Это только на первый взгляд кажется, что спокойный и неуклюжий.
С сомнением смотрю на девушку, тяжелый? Женщина, я смогу вас обоих на руках домой дотащить, а тут малыш. Пока до меня не доходят её слова и почему Лиза медлит. Я по-прежнему стою на коленях. Прыжком вскакиваю на ноги, не удосужившись даже отряхнуться. И протягиваю руки к своему сыну. Напряжен каждый мускул, я давно забыл, как держать на руках таких крох. Честно говоря, Егор был единственным малышом, которого я держал. Наконец, неуклюже, перехватываю у Лизы ребёнка, и прижимаю к себе. Вселенная, походу, решила меня сегодня грохнуть. В солнышке саднит, а за рёбрами давит. Я полной грудью вдыхаю запах своего ребёнка, и он заполняет каждую клеточку моего бренного тела. Повторяю, то, что делала его мать, сначала целую макушку, а потом нежную щёчку.
Господи, что это, что со мной происходит. Почему так больно сдавливает голову, и мучительно выкручивает все жилы изнутри. Жгучая боль и такая же тоска, сосёт под ложечкой. Я прижимаю сына вплотную к себе, он кряхтит и брыкается. Но унять мясорубку внутри так и не получается. Органы ливерной массой болтаются в теле, и трудно понять, как вообще функционирует весь перемолотый к чертям организм.
– Пойдём домой, ему уже пора кушать и на дневной сон. – малышка, едва касаясь, кладёт свою руку мне на плечо, и подталкивает в нужном направлении.
Как завороженный иду вслед за своей ведьмой. Ни на мгновения не выпуская из рук сына. Лиза бросает взгляд на мою сумку на своём крыльце и заходит в дом. Там мне всё-таки приходится передать ребёнка матери, она переодевает, и кормит его, не отстаю от неё ни на шаг.
– Дём, побудь, пожалуйста, здесь, в гостиной. Я улажу его и спущусь к тебе. – не думаю спорить, киваю несколько раз, не пытаясь хоть что-то произнести.
Едва аппетитная фигурка малышки скрывается на лестнице, плюхаюсь на диван, обнимая голову руками. Складывая в голове только что свалившуюся на меня информацию. Я отец. Пухлый карапуз, которого только что унесла Лиза, мой сын. Её сын. Наш сын. Следом прилетает ещё одна неутешительная мысль. Мне вообще собирались рассказать про ребёнка, я, что, настолько хре*вый, что не имею право знать про сына.
Поднимаюсь рывком с дивана, споры и крики нам не нужны, они ничего не решат. Поглядываю на лестницу, расхаживая по гостиной взад-вперёд. Разглядываю фотографии, которых у малышки немерено. Вот она беременная с Янкой на пляже, вот эта похожа на выписку в лучших русских традициях, с кучей цветов, шаров и подарков, и опять с Янкой, вот мой крохотный сын со своей тёткой, и опять она с Лизой и с сыном, похоже на свежее фото. Янка, су*ка, знала всё с первых дней, и про беременность, и про роды. Руки зачесались разбить что-нибудь или как минимум позвонить сеструхе и всё высказать. Наверное, я очень долго держу последнее совместное фото, не замечая, как Лиза спускается в гостиную.
– Не злись на Яну, это я попросила ничего тебе не рассказывать. – её обманчиво спокойный голос немного дрожит. Она берёт с перил небольшой плед, брошенный ею недавно, и аккуратно сворачивает его, на деле стараясь хоть чем-то занять руки. Покончив с ним, малышка становится за спинку кресла, оборонительная позиция, от меня. – Думаю, нам надо поговорить, Демьян, а ты опять молчишь.
Я, было, открываю рот, собирая всё свое терпение и спокойствие, но не успеваю заговорить, в дверях появляется пожилая сеньора.
– Луиза, как Матео, наверное, много впечатлений. – вот зачем она про этого мучачаса вспомнила, я его здесь увижу, ноги переломаю.
– Всё хорошо, Фелипа, он ещё ничего не понял, быстро уснул. Но вечером задаст нам жару. – это про что они сейчас? – Приготовь, пожалуйста, комнату для Демьяна, он поживёт у нас. Какое-то время.
– Хорошо, Луиза, компания друзей всегда хорошо. Отнесу сумку, Дамиана в его комнату. – женщина собирается уходить, а я во второй раз открываю рот. Но очередная осечка. – Вы будете обедать, там готово.
– Спасибо, Фелипа, я сама. Ты сегодня хотела уйти пораньше, я совсем справлюсь, тем более у меня теперь такой помощник.
– Que tengas una buena noche, querida Louise.
– Buenas noches, Felipa. Пойдем, пообедаем, я немного проголодалась.
Это уже Лиза говорит мне и уходит в направлении кухни. Домик совсем небольшой, но уютный, в чем, несомненно, заслуга Лизы. Опять плетусь за ней, как телок на привязи, и, если честно, сам себе удивляюсь. Малышка расставляет перед нами тарелки с чем-то вроде овощей с мясом, и ломает хрустящие лепёшки.
– Демьян, ты молчишь и молчишь, я уже начинаю беспокоиться за твое душевное здоровье. – мягко начинает девушка.
– Перевариваю информацию. – немного грубо отрезаю я. – Боюсь, сорвусь.
– А ты не бойся, только не молчи. – малышка макает лепёшку в тарелку, ловко подцепляя бульон. Совсем бесстрашная.
– Начнём с простого. – сжимаю в руке ложку, сильней раздувая ноздри. – Это мой сын?
Лиза откладывает прибор и заглядывает мне в глаза. Произнося следующую фразу, чётко и твёрдо.
– Да, это твой сын. – удар, кувалда, мясорубка, всё это уже было, но почему после её официального признания легче не становится. – Его зовут Матвей, ему шесть месяцев.
– Как зовут моего сына? – как твоего покойного мужа. Это вслух я не произношу, но по мне должно быть видно.
– Его зовут Матвей, как ты правильно расслышал, и обсуждать с тобой выбор имени для своего сына, я не намерена. – вот сейчас я прих*ел.
– Он как бы мой тоже! – чувствую, что повышаю голос, но поделать ничего не могу.
– Не кричи, ты его разбудишь.
Я не знаю, что мне ответить, что вообще говорить в таких случаях. От меня вероломно скрыли ребёнка, две из самых близких мне женщин. Я молчу, какую взбучку устроят мне родичи, когда узнают о внуке.
– А фамилия, у него какая?
– Серебряков Матвей Демьянович. – нервно кручу в руках ложку. Серебряков, значит.
– Ну, хоть Демьянович.
– Его имя и фамилия, это единственное, что тебя интересует. – с негодованием выдает малышка. – Больше ничего. Тебе больше ничего не интересно узнать о сыне, как он растёт, как развивается, всё ли в порядке со здоровьем, как он появился на свет.
– Тебе лучше не злить меня, Лиза, я и так на грани. До того момента, как сорваться и разнести здесь всё нах*р, остались считанные секунды, и я не знаю, как вообще держусь. – девушка шумно сглотнула, немного вжав голову в плечи. – Спешу тебе напомнить, что всё выше тобой перечисленное я не знаю, только потому, что ты от меня это скрыла. – встаю из-за стола, почти не притронувшись к еде. – Думаю, нам нужно на время прервать разговор, пока мы оба не наговорили.
Выхожу во двор и плюхаюсь на качели. Жаль, не курю, сейчас бы закурил. Выуживаю из кармана телефон, набирая Алика.
– Ты знал? – без приветствия, без лишних объяснений, если знал, он всё поймёт.
– Узнал за два дня до твоего отлёта, Янка просекла, куда ты летишь, и рассказала. – правда, Лёха никогда не врёт. – Не стал говорить, сам понимаешь, это не я должен был рассказать. Если бы знал раньше, до твоих сборов в Испанию, обязательно бы сказал.
– Спасибо. – ему верю, сейчас он единственный кому я верю.
Дверь тихонько открылась, явив мне хрупкую женскую фигурку. Она подошла ко мне и села рядом на качели. На улице было ветрено, и Лиза закуталась в пушистый плед. Мы долго сидели молча, неуловимо касаясь телами. Тут девушка тяжело вздохнула и начала.
– Я узнала, что беременна, уже в Испании. Не знаю, как так получилось, мы всё время предохранялись. – я скептически приподнял брови, не всегда, далеко не всегда. – Хорошо, ты прав, в вопросе предохранения мы часто были беспечны. Но суть не в этом. Я узнала и ещё жутко на тебя злилась. Ты ведь даже не поговорил со мной, просто отрезал, убрал из своей жизни, почти выкинул. Мне было очень больно, Демьян, и я захотела, чтобы и тебе было больно. Мой беременный мозг, нарисовал картинку, как ты узнаешь о сыне, когда ему будет восемнадцать, и ты пожалеешь, что оставил меня. – она горько улыбнулась, покачав головой своим мыслям.
– Я пожалел сразу же, как ты ушла, малышка, и мне было больно.
– Янка, правда, не виновата, я почти вынудила её поклясться, что она тебе ничего не скажет. Она всё время твердила: «Расскажи, да расскажи». И я даже хотела. Но потом всё как-то закрутилось. Думала, рожу и позвоню тебе. Матвей был беспокойным, и я решила отложить этот вопрос на месяц, потому колики, животик, потом зубки, а потом мне стало страшно, чем больше проходило времени, тем страшней была твоя реакция.
Мы оба замолчали, я переваривал информацию, она – мою реакцию. Злость ещё мелкими вспышками будоражила кровь, но близость Лизы, будоражила не меньше. Жар, исходящий от девушки, её неповторимый аромат, пробуждали единственное желание – обладать ею, целиком и полностью, тем более теперь я имел на это полное право.
– Матвей – гражданин России, как и я, свидетельство оформляли в консульстве. Я не могла дать ему никакую другую фамилию, кроме своей. И уж прости, но Мотя был близким мне человеком, долгие годы, он хотел спасти меня, и я решила назвать сына в его честь.
– Я так и понял.
– Не хочу, чтобы ты злился.
– Я не злюсь.
– Злишься. Ты сжимаешь и разжимаешь кулаки, а ещё у тебя смешно раздуваются ноздри. – чего?
Резко обернулся на малышку, которая весело улыбалась, прикусив свою нижнюю губу. Су*а. Мне всегда так нравилось, когда она её покусывала. Первая мысль – зализать истерзанную губку. Что-то промелькнуло у меня на лице, потому что малышка перестала улыбаться и прерывисто вздохнула.
– Я… – тут непонятная штука у неё в руке заголосила, и Лиза, вскочив, помчалась к дому, кинув мне. – Мотька проснулся. Пошли, папа.
Папа. Твою мать. Я – папа. Когда эта каша в голове опять обретёт способность мыслить. Мы играли, переодевались, кушали, опять играли, плакали, купались, и снова играли, прежде чем этот маленький деспот, наконец, соизволил уснуть.
– Как ты с ним справляешься? – шепчу, устало плюхаясь на пол возле кроватки сына.
– Мне помогает Фелипа. – просто ответила Лиза. – И к тому же он мой сын. Это радость.
– Нам с тобой нужно что-то решать, отказываться от своего ребёнка я не собираюсь.
– Я понимаю, Демьян. Но думаю, на сегодня достаточно разговоров, тебе бы не помешала переспать с мыслью, что у тебя теперь есть ребёнок.
– Как скажешь. – соглашаюсь, но это лишь отсрочка. – До завтра, Лиза. Спокойной ночи.
– Buenas noches, Дёма.
