Текст книги "Новая жизнь для Лизы (СИ)"

Автор книги: Аврора Давыдова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Спина напряжена, руки лежат на сиденье по обе стороны моих ног. Голова строго повёрнута вправо. Чувствую лёгкое касание, и вздрагиваю.

– Ты взвинчена, а была вроде спокойна. И руки холодные. – мужчина сжимает мои похолодевшие пальцы в своей горячей руке.

– Я хотела с тобой поговорить. Давно надо было это сделать. – прерывисто вздыхаю. – Зачем только тянула. Мне ещё раз придётся просить твоей помощи, совершенно бессовестно. – лицо мужчины, что секунду назад было хмурым, чуть просветлело. Как будто ему доставляет удовольствие моя просьба о помощи.

– Я уже помогаю тебе, малышка. – его большой палец, теперь вырисовывал узоры на тыльной стороне моей ладони, как совсем недавно рисовал на спине.

– Ты можешь мне помочь, сделать фиктивные документы, и гражданства… ну не знаю, там… Армении, Белоруссии, Казахстана. – Медведь вновь хмурится. – Я уже давно приняла это решение, мне нужно срочно исчезнуть, а это самый оптимальный вариант.

– Не веришь, что я смогу защитить. – усмехается мужчина.

– Господи, да конечно верю! Только что толку с моей веры! – вскрикиваю чуть громче положенного, забыв, что мы не одни в машине. – Он не отстанет, не оставит меня в покое, никогда.

– Я уже говорил, пока я рядом с тобой, тебе ничего не грозит.

– А тебе ничего не грозит, пока я рядом с тобой? – оба замолкаем.

– Послушай, Лиза. – вкрадчиво начинает мужчина. – Мне даже немного льстит твоя забота, но хочу тебе напомнить, Я большой мальчик. Я прекрасно знаю, во что ввязываюсь и кому собираюсь противостоять.

– А что толку от твоего понимания. – осекаюсь. Прикусываю губу. – Мне страшно, очень страшно, но уже даже не за себя. За Яну и её сына, за Алика, за тебя, даже за Чёрного. Ведь если начнётся война, Виктор будет бить по самому дорогому. А я просто не выдержу этого. – нервно облизываю губы. – Ты сам не хуже меня понимаешь, что прекратить всё это можно лишь двумя способами. Или он получит меня, или я исчезну.

– Я. Смогу. Тебя. Защитить. Лиза. – проговаривает Медведь, выделяя каждое слово. – Я знаю, как это сделать, а главное, умею.

– Знаешь, какое будущее меня ждёт, если я останусь здесь, в этой стране, в этом городе. Мне придётся всю жизнь жить в твоём доме, потому что, как ты правильно заметил, он не тронет меня, только пока ты рядом. Мне нельзя будет никуда выходить одной, только с тобой или с охраной. Не год, не два, всегда. Пока Виктор, не упокоится, и то не факт, что его сын, не захочет узнать, где же те пресловутые документы. И знаешь, – горячо продолжаю свою речь. – я бы отдала эти чёртовы бумаги ему. Если бы была хоть малейшая гарантия, что всё закончится мирно, что все останутся живы и здоровы.

– Ты очень смелая, Лиза. – повторяет уже сказанную им фразу. – Невероятная.

Медведь подносит мои пальцы к своим губам. Это не поцелуй, совсем нет. Это легкие касания, теплых губ, горячего дыхания к моим похолодевшим пальцам. Попытка согреть замёрзшие руки. То, что сейчас происходит между нами, настолько невинно, и настолько же интимно. Мы сидим не близко, между нами легко мог бы поместиться ещё один человек. Но, тем не менее, кажется, что этого расстояния нет, что нет и миллиметра, отделяющего мое стремительно бьющееся сердце от его часто вздымающейся груди. Пытаюсь заглянуть в его глаза, разглядеть лицо, это плохо получается в тусклом свете пробегающих фонарей. Я уже развернулась к нему всем телом, чуть подалась вперёд, облизала пересохшие губы. Ну?.. Что?.. Ведь это… Я хочу. Ещё раз прохожусь языком по быстро сохнущим губам. Пальцы правой руки сжимаются, царапая обивку. Ты видишь Это? Ты чувствуешь? Ты хочешь?

Машина тормозит у ворот, а после сигнала Артёма, они открываются. Я прерывисто вздыхаю, освобождая свою руку от мужских пальцев, и больше не смотрю в его сторону. Магия момента прошла, накатил стыд и неуместность произошедшего. Сейчас я ощущала между нами не просто расстояние, оно увеличивалось до размеров пропасти. Водитель вышел открыть мне дверь. Но прежде чем покинуть салон, Медведь произнёс:

– Позволь мне сначала помочь тебе, как умею. А потом, если ничего не изменится, я сам лично посажу тебя на самолёт.

Сколько я ни пыталась сглотнуть, но комок в горле не давал произнести и слова. Поэтому я лишь киваю на его слова. Больше не смотрю на мужчин, быстрым шагом, насколько позволяет мой каблук, спешу в дом.

– Янка, да не тараторь ты так. Какая больница, кто стрелял? – встревоженный бас Медведя, и я в мгновении около него. – Где вы? Сколько пуль? Да, пох*й, на машину, Яна. Серёга, там налил тебе чего-нибудь? Давай, сестрёнка, бери себя в руки, ты знаешь протокол. Сейчас я пошлю за тобой Чёрного, он отвезёт тебя домой. Собирай Горыныча и ко мне. Ты поняла? Поняла?

Слышу, как Янка, орёт «Да». А я не могу произнести и слова. Вцепилась мёртвой хваткой в руку Медведю, не оторвать. Началось, это уже началось. Так быстро. Меньше часа, Виктору понадобилось, чтобы начать активные действия.

– … в гараже был, возьми. Горынычу тоже наденьте. Ты всё сам знаешь. – врывается в мою голову спокойный голос Медведя. – Сколько у тебя?

– Два, полные. – Отвечает Артём, снимая свой дорогой пиджак и надевая бронежилет.

– Хватит? Может, «Калаш» закинуть?

– Не понадобиться. – уверенно заявляет Чёрный. – Ты же понимаешь, Медведь. Мишень не они.

– Я понимаю, я, су*а, всё прекрасно понимаю. Код красный, в течение часа все будут здесь. Тебе тоже не помешает поторопиться.

– Бл*ские туфли. И костюм ваш. – ругается парень, садясь в машину.

– Припозднишься, поедешь так. – ухмыляется Медведь, Артём лишь квасится.

– Что,.. что? – наконец обретя дар речи, спрашиваю я. Нижняя губа трясётся, глаза щиплет, меня всю саму колотит.

– Лиза, малышка, спокойней. Ты вся бледная. – поняв, что отцепить мою руку от своей у него не получится, мужчина лишь ласково гладит меня по голове, как маленького ребёнка. – Пойдём в дом.

Он заводит меня в помещение, но теплей, отнюдь не становится. Летняя жаркая ночь, мне чувствуется почти арктическим холодом. Янка, моя Янка, пострадала из-за меня. Я могла, я должна была это предотвратить. Чувствую, как меня посадили, на что-то мягкое, и сняли с ног узкие туфли. Оглядываюсь. Моя комната.

– Лиза, ты как?

– Я нормально, говори, что с ними. – Медведь хмыкает. Я встрепенулась, всем своим видом показывая, что абсолютно спокойна и собрана.

– Машину расстреляли. Янка знает протокол, она спряталась, легла на пол. Алик, пытался уйти, но словил две пули, одна навылет, другая застряла. Его оперируют. – киваю на каждое слово, показывая, что всё понимаю. – Янка абсолютно цела. Сейчас её и Егора привезут сюда. Вы останетесь здесь, под охраной. Сюда невозможно добраться, здесь почти как крепость. На улицу не выходить, выпустят собак, а они в команде не очень дружелюбные. Я уеду…

– Нет, не надо, я не хочу. – тараторю, качаю головой. Куда он собрался, нет, не пущу. Для убедительности вновь хватаю мужчину за руку. – Ты не должен, из-за меня… оставь, пожалуйста, умоляю. Я завтра же уеду, и он отстанет. Забудет. Пожалуйста, прошу.

– Лиза. Дело уже не в тебе. Почти не в тебе. Борский покусился на жизнь Алика, он получит ответку.

Закрываю ладошками рот, и качаю головой. Он сумасшедший. Я жила с Мотей, долгие шестнадцать лет. Я знала, в каких кругах он вертелся, незаконные сделки, рейдерские захваты, подлоги, но чтобы так. Взять оружие, и целенаправленно идти убивать. А ведь Матвей знал, предвидел, что так может быть, поэтому учил меня, долго и упорно. Медведь так и сидел на корточках у моих ног, пока во дворе не послышался первый рокот мотоцикла.

– Мне пора. Уже парни подтягиваются. – я не смотрела на него, точнее смотрела сквозь. Он встал и ушёл. Прозвучал хлопок двери, но и он не мог вывести меня из молчаливого транса.

Я заставила себя пошевелиться, только тогда, когда в доме послышались шум и голоса. В окне виднелся стройный ряд байков, рядом ходили, сидели, болтали мужчины. Кто-то надевал бронежилет, кто-то проверял оружие. На улице была ночь. И в искусственном свете фонарей, этот маленький отряд, был чрезмерно устрашающе.

– Мы выезжаем. – вздрагиваю. Он в очередной раз застал меня врасплох. – Чёрный останется с вами. Представляю, как будет пи*еть потом. – он что, смеётся. – Только никуда не выходи, Лиза. Помни про собак. Тебя не успели с ними познакомить, не было необходимости. Не знаю, когда точно вернусь, но постараюсь раньше.

Я так и стою лицом к окну, не поворачиваюсь в его сторону и молчу. Мне нечего ему сказать, разве что прости за всю эту заваруху. А Медведь говорит так, будто едет по делам, на ничего незначащую встречу. Слышу, как он делает два шага в мою сторону, и замираю, крепче сжав себя руками. Я виновата, господи, я так виновата, во всём этом. Он будет тысячу раз прав, если обвинить меня.

– Я скоро вернусь. – хлопок двери за спиной, и меня с головой окатывает дежавю.

«– Лизун, ну не злись, я понятия не имел, что ты придумала, для нас какие-то планы.

– Я не злюсь. – отвечаю мужу, но от окна не отхожу и в его сторону не поворачиваюсь.

Я так старалась, готовила дурацкий ужин, надела это неудобное бельё, которое он ещё не видел, шелковое платье, больше похожее на сорочку, А ОН.

– Лизун, моя драгоценная. – Мотя ластится, обнимая меня сзади, целует в макушку, ушко, и щёку. – Не знаю, точно, когда вернусь, но постараюсь раньше. Очень постараюсь.

Его рука скользит вдоль моих рёбер на бедро и натыкается на мелкие бусины, что плохо скрывает тонкая ткань.

– Бл*ть, что там у тебя такое? – всё яростней ощупывает меня муж.

– А вот теперь ты этого не узнаешь, поезжай уже. – пихаю его локтем.

– Не раздевайся. Не переодевайся, в смысле. Короче, не снимай с себя то, что надето. Умоляю. Если я буду думать, об этом, убацаю всё намного быстрей.

– Я подумаю. – снисходительно отвечаю Моте, позволяя себя поцеловать.

– Я скоро вернусь. – хлопок двери, лязг замка»

Я так и не переоделась, как обещала. Я встретила утро в кресле, всё в том же платье, и тех же неудобных трусиках. А мой муж, больше никогда не вернулся домой. Он уехал на встречу к Виктору и не вернулся.

Вот сейчас так же уходит, Медведь, к тому же Борскому, говорит мне всё те же слова. И я отпускаю. Могу ли задержать? Вряд ли. Но могу хоть что-то сказать. Хаотично оглядываю двор. Хозяина ещё нет. В холе голоса. Иду, почти бегу. Лестница. Смотрю с верхней ступеньки, как мужчины один за другим исчезают в дверном проёме. А он ещё стоит. Уйдёт последним. На нём штаны, футболка и бронежилет. Изящный лоск спал с сурового мужчины, вместе со строгим костюмом. Он в своей привычной среде, вот такой он или люби, или ненавидь.

– Дёма. – шиплю, хриплю, сглатываю. Пытаюсь прочистить скованное горло. – Демьян. – впервые зову его по имени. Впервые произношу его имя.

Даже в мыслях не позволяла себе назвать его так. Медведь – это просто мужчина, просто брат Янки, просто человек, предложивший мне помощь. Для всех он большой и сильный Медведь. Демьян – это что-то другое, близкое, интимное, родное.

– Дёма! – громче. Он слышит, поворачивается уже на выходе.

Сбегаю вниз, придерживая длинное платье, грозясь упасть, запутавшись в его полах. Мужчина, понимает или чувствует. Он разводит руки, и я врезаюсь в его объятья. Крепко вцепившись в края бронежилета. Упираюсь лбом в грудь и натужно соплю. Он опять безошибочно угадывает мою потребность. Крепче прижимает к себе, заключая в стальные объятья. Я под защитой, мне не угроза, весь этот мир. Демьян трется колючим подбородком о мою макушку. И я неспешно, расслабляюсь, заводя руки одну за другой ему за спину.

– Обещай. – требую, заглядывая в тёмные глаза.

– Что угодно. – отвечает не задумываясь, не сводя с меня глаз.

– Обещай, что вернёшься ко мне… живым. – мужчина, удивлённо вскидывает бровь, и улыбается. – Обещай!

– Обещаю. Я скоро вернусь, к тебе.

Привстаю на цыпочки, тянусь, он наклоняется ко мне. Мы оба знаем, чем нужно скрепить обещания. Вдох. Прикрываю глаза. Моих пересохших губ касаются тёплые мужские. Без нажима. Легонько, едва ощутимо. Только губами. А мне хочется больше, глубже, острей. Размыкаю губы, всасывая его нижнюю. Едва касаюсь языком, как поцелуй прерывается.

– Дождись меня, ладно? Я скоро.

Дверь закрывается, негромко щёлкнув замком. Я опираюсь о её полотно, ладошкой. Что я ещё могу. Уж точно не сожалеть. Только ждать. Осторожно касаюсь кончиками пальцев поцелованных губ, всё ещё ощущаю его прикосновенья.

Глава 16

Несмотря на глубокую ночь, переодеваюсь и бреду на кухню, за чаем. Хочу дождаться Янку. Они приезжают ещё через минут пятнадцать. Подруга, уставшая, всё в том же платье, заляпанном кровью, ведёт сонного сына в комнату. Мне лишь кивает. Мне невыносимо стыдно перед ней и перед этим маленьким мальчиком. Они могли бы сейчас спокойно спать дома, в своих постелях. Опираюсь лбом о руки, и смотрю в едва тронутую чашку. Капелька, за ней другая падает на ровную гладь остывшего чая. Я так перед ними виновата.

– Эу, ты чего? – слышу голос Янки, которая тормошит меня за плечо. – Лизка, ты плакать удумала.

– Нет, нет. – быстро растираю щёки, но, взглянув на вымотанное лицо подруги, опять плачу. – Прости меня, пожалуйста, Яночка, прости. Лучше б я тебе не звонила тогда. Лучше б ушла сегодня с Виктором.

– Так, всё понятно. Чай тут не поможет. Я видела у Дёмки, кое-что покрепче.

Подруга выискивает бутылку вина, ловко справляется с пробкой, разливая нам в чашки для чая. Первую она и я опустошаем залпом. Вторую уже смакуем.

– Кажется, где-то в холодильнике был шоколад и сыр. Будешь?

– Мне сейчас кусок в горло не полезет. Как Лёша? – решаюсь задать мучивший вопрос.

– Нормально, насколько это может быть. – вздыхает Янка. – Потерял много крови. Но нам разве впервой. – Подруга всё-таки достает и сыр, и шоколад. – Первые несколько лет, я жила так почти каждый день. Разборки, перестрелки, делёжка власти. Раз за разом каталась во Владик. Сначала одна, потом с Егором, потом Егор летал один. Тихо было последние года четыре, пять.

– Вот так. Всегда? – ошарашено спрашиваю я.

– Вот так, всегда. – повторяет подруга. – Я же спрашивала тебя, знаешь ли ты, кто такие Алик и Медведь. Они торговцы оружием, Лиза. – я бледнею и, кажется, немею. Я думала, мой муж погряз в криминале, а здесь. – Помнишь, я рассказывала, что родила, Егора раньше срока. – киваю. – В тот день я узнала, что взорвали газельку, на которой Лёшик и Дёма перевозили, очередной груз. Среди них завелась крыса. А после взрыва эти двое не придумали ничего лучше, чем затеряться на пару дней. Выловить предателя. Их тела покрыты татушками, но большая часть из них скрывает шрамы от огнестрела или от взрыва, как на спине Демьяна.

Она замолкает, отпивая очередной глоток, а я думаю о большом медведе на широкой спине. Под ним целая история.

– Вот такая моя жизнь, Лиза, без прикрас. Жизнь, о которой я тебе не рассказывала. Я умею стрелять, с лёгкостью надеваю броник, и знаю на практике все протоколы безопасности, и мой двенадцатилетний сын тоже.

– Но это не умоляет моей вины.

–Я бы не оставила тебя, ты же знаешь. Как не оставила ты меня, в той тёмной душевой. Ты спасла меня, в тот вечер, Лиз. Если бы они не прикончили, я бы наложила на себя руки.

Я порывисто поднимаюсь и обнимаю Янку. Она мой самый любимый, самый надёжный друг. Поэтому говорю ей то, о чём давно думаю.

– Я хочу уехать, как можно быстрей. Желательно в течение ближайших пары дней. Куда-то недалеко, Грузия, Беларусь, Армения. У меня хватит ресурсов начать всё с начала. Не хочу больше обременять твоего брата.

– Если ты считаешь это правильным. Не хочешь, чтобы Дёма тебе помог?

– Он уже и так помогает сверх меры. – вздыхаю, и тру лоб. – Если я останусь, мне придётся поселиться в доме твоего брата, навсегда. Да, Борский, возможно, не тронет меня, только я не смогу остаться без присмотра Демьяна ни на секунду.

– О, я думаю, он будет весьма доволен таким раскладом. – посмеивается Янка.

– О чём это ты? – я ведь не претворяюсь, когда спрашиваю это. Он не может… или… я запуталась.

– О вас двоих. – Янка подливает себе ещё вина, и дожевывает кусок сыра. – Да брось, ты, и правда не видишь, как он на тебя пялится. Он так смотрит, как удав на мышь, так бы и заглотил, целиком. Как будто не ел тысячу лет, а ты его любимый деликатес. Только в отличие от тебя, он смотрит не скрываясь, прямо. А ты как заяц, что поглядывает в огород за капустой. Трусливо так. И хочется, и колется.

– Подожди, вот ты сейчас хочешь сказать, что…

– Я хочу сказать, что мой брат хочет мою лучшую подругу. И весьма доволен, тем фактом, что эта самая подруга, поселилась у него.

– Нет. Нет. – говорю «нет», и краснею. Мы целовались, вот буквально пару часов назад, стояли и целовались. И я хотела, боялась и хотела, а он? – Он помогает мне, потому что ты попросила. – Яна закатывает глаза.

– Вот дуру из себя строить тебе совсем не идет. – иронизирует подруга. – Тут только два вопроса. Первый, как скоро притяжение между вами станет настолько сильным, и вы перестанете сопротивляться? И второй, хватит ли у вас обоих решимости что-то построить между вами?

– Ты задаёшь неправильные вопросы.

– Все мы немного пчёлы, которые делают неправильный мёд. А вопросы я задаю неудобные. Потому что тебе страшно, а мои вопросы заставляют тебя задуматься.

Жую уже свою губу, а не кусок шоколада. Нет. Янка не права. Как вообще с такими вводными можно построить отношения? В день знакомства, он мне чуть руку не сломал. А его люди, едва меня не изнасиловали. Что я буду потом детям рассказывать, как мама с папой познакомились. Она бежала от бандитов, а он её спас. И спас ведь, и от своих людей, и от людей Виктора, и от самого Виктора, и сейчас спасает. Только. Мне всю жизнь придётся жить так. Под охраной, прячась. Я, мои гипотетические дети, у нас не будет свободы, только клетка. Яростно трясу головой, отгоняю придуманный бред.

– Нам, женщинам, свойственно фантазировать. – Яна пристально смотрит на меня. Лукаво улыбаясь. – Когда я впервые увидела Лёшика, сразу решила, что он будет моим мужем. А он ещё долго сопротивлялся. Пока мне не стукнуло двадцать. Почти три года, я могла только фантазировать о нём. – краснею от точного Янкиного попадания.

– Всё слишком сложно, Яночка.

– А ты попробуй не усложнять. – подруга подымается и споласкивает свою чашку. Намереваюсь уйти.

– Что ты предлагаешь?

– Плыть по течению. Позволить руководить мужчине. – она пожимает плечами. – Когда-то ты ведь позволяла Матвею руководить. Прости, Лиз, но он умер полтора года назад. А ты жива, и молода, и красива. Если он был твоей первой любовью, это не значит, что должен остаться единственной. – Она помолчала, и, вздохнув, продолжила. – Я сейчас даже не имею, в виду Демьяна… просто рядом с ним ты загораешься. Как маленький светлячок, замираешь в непроглядной темноте, и сверкаешь. И я уверена, он не первый мужчина, за эти полтора года, который проявляет к тебе свой интерес.

– Он не проявляет. – перебиваю её стройную речь.

– Хм-м, кхм. – Янка давится смешком, но продолжает, широко улыбаясь. – Ты ему очень интересна, только проявляет он это по-своему. Всё, я спать. – подруга утомлённо шагает к выходу.

– Ты оставляешь меня в замешательстве.

– Я оставляю тебя с широко открытыми глазами и выбором… остаться или бежать и прятаться.

Темнота поглощает маленький силуэт девушки. С минуту, я ещё всматриваюсь в эту тьму. Потом встаю и проделаю те же манипуляции с кружкой, что делала Янка.

Широко открытые глаза. Мои глаза достаточно широко открыты, чтобы видеть, как ты ошибаешься, Яночка. Если я останусь, мне придётся прятаться, а если убегу, стану свободна. В одном лишь права, ни один мужчина после Матвея мне не был так интересен, как твой брат.

Я почти проваливаюсь в дрёму, как слышу доносящийся с улицы шум и лай собак. Вскакиваю, подлетая к окну. Он вернулся. Бросает мотоцикл на дорожке, что-то спрашивает у охраны, гладит подскочившего к нему пса. Я пытаюсь разглядеть его, нет ли ран или крови. Только это бесполезно, ночную мглу едва трогает рассвет, а свет от прожектора даёт больше тени. Он поднимает голову, смотрит на мои окна. Больше не стараюсь спрятаться, Демьян меня прекрасно видит.

Мужчина заходит в дом, а я отхожу на середину комнаты. Впиваюсь глазами в дверь. Он придёт, он должен зайти. Вот уже в ночной тишине дома, слышен размашистый шаг. Нервно жду стука в дверь. Сглатываю, прочищая горло, чтобы с первого раза ответить, не запнуться, не показать свою трусливость. Шаги удаляются, даже не приблизившись к моей комнате. Вдалеке хлопает дверь. Я припадаю ухом к своей. Тишина. Он не зашёл. Разочарованно вздыхаю.

Может быть, я сумасшедшая, может быть, это отголоски выпитого вина, может, слова Янки. Только я хватаю тонкий халатик, накидаю его на пижаму, и решительно иду к его спальне. Чуть мешкаю у двери, занеся руку для стука. Протяжно дышу, успокаиваю разволновавшееся сердце. Едва дотрагиваюсь до двери, как она открывается.

– Лиза? – удивленный Демьян, и мои зубы в который раз впиваются в припухшую губу. – Почему не спишь?

Как же тут спать, если я вся на нервах. Вновь прохожусь по нему глазами. Лицо целое, нет ни ссадин, ни ушибов, бронежилет валяется почти у порога, возле него футболка, оглядываю широкий мужской торс, ни царапинки. Он всё так же здоров и красив, как несколько часов назад, когда уходил. Уходил и сказал: «дождись меня». Я ждала, а он не зашёл. Волновалась. А ему как будто всё равно. Где тут Янкина правота, ему неинтересно, я бедовая ему неинтересна. И не нужна. Сильней прикусываю губу, по-детски раздувая ноздри.

Это ничего, это всё равно, главное, что вернулся, живой, пусть даже не ко мне. Я же хотела уехать, вот уеду. Пусть только поможет в последний раз. И остаётся, живёт свою жизнь, а мои фантазии, это бред. Я заберу их с собой, как и наш недопоцелуй. Тонкие губы Демьяна шевелятся, проходит не менее полминуты, прежде чем я понимаю, он что-то мне говорит.

– … лучше уйти. – Лучше? Почему? Вроде мой рот открывается и даже шевелится, но звука нет. – Ты не слышала меня.

Замираю, перестаю дышать, опускаю сначала глаза, а потом и голову, пялясь на свои голые ступни.

– Я-а, кхм. Хотела убедиться, что ты в порядке. – вру, почти, отчего стыдливо съёживаюсь.

Так и не рискую поднять на него взгляд, боясь, что он разгадает мою ложь. Смотрю на мужские ступни, он в штанах и носках. Вижу, как шевелятся пальцы на его правой ноге. Слышу его тяжёлый вздох, что это разочарование, принятие неизбежного. Только в следующую секунду меня хватают за руку, утягивая в комнату, плотно прижимая к закрывающейся двери. Отваживаюсь взглянуть на мужчину. Он возвышается надо мной огромной скалой. Лицо так близко, поверхностное дыхание обжигает, смешиваясь с моим таким же. Тёмные глаза в приглушённом свете, кажутся ещё темней. И, вот они, первые звёздочки, рождают нереальную космическую красоту. Невозможно отвести взор от этого галактического зрелища.

«Он так смотрит, как удав на мышь, так бы и заглотил, целиком», Янка, он так и смотрит. Утягивая, гипнотизируя.

– Зачем. Ты. Пришла. Ли-за? – и говорит так же. Открываю рот, глазею, не в силах что-то вымолвить.

Вибрации его голоса, проходят по всему моему телу, оседая внизу живота. Где от каждого его тяжёлого вздоха, нарастает томление, а едва палящий выдох касается кожи, она покрывается мурашками. Огромное тело напряжено, рука, что упирается в дверь, рядом с моей головой, то и дело играет натянутыми мышцами. Я же обманчиво расслаблена, спина расправляется, подбородок вздёрнут, неподвижное тело неуловимо тянется к желанному, неземному, к нему. В руки, в объятья, тело, срастись.

– Я-а-а… хотела… – шёпотом, беззвучно. Ну, не заставляй меня говорить. Я не смогу, я сама не знаю, зачем пришла. – к тебе. – Что Это! Я закончила фразу или свою мысль.

– Ко Мне?! – он заиграл желваками, борясь с нарастающим напряжением. Сдерживается, чтобы не выгнать, не наорать? Тогда зачем пускал?

– К тебе. – я не могла так сказать.