Текст книги "Новая жизнь для Лизы (СИ)"

Автор книги: Аврора Давыдова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Эпилог

Семь лет спустя

Поднимаюсь с кресла, выпрямляя поджатые ноги, быстро сую их в тапочки. Дома тепло, но снежный февраль на дворе, делает меня ещё худшей мерзлячкой. Прохожусь по своему рабочему кабинету, который я «отжала» у мужа, как он говорит. Он ему без надобности, а я работаю. Как мы с Матвеем когда-то мечтали, я помогаю детям из детского дома обрести семью. Нахожу родственников, спасибо Дёме за связи, помогаю оформить опеку, усыновление, решаю почти все юридические проблемы детского дома, в котором выросла. Вот сейчас, после трех лет в одиночества, одна малышка нашла бабушку, которая хочет забрать внучку. Я готовлю документы.

– Ма-ам, смотри, что папа принёс. – дверь с шумом открывается, и ко мне бежит мой семилетний сын, с огромными от восторга глазами, сжимая что-то, как видимо, очень интересное в кулачке. – Угадай, что это?

– Понятия не имею, милый. – понимаю, что ничего полезного папа принести не мог.

– Ну, ма-ам. – сын разжимает ладошку, в которой лежит пуля. Кисло улыбаюсь его радости. – Давай угадывай, что это.

Да, уж, это их с папой любимая игра, Мотька таскает мне папин арсенал, я «угадываю», что это. Беру пулю и осматриваю её. Затем под горящий взгляд сына рассказываю, что это.

– Это бронебойно-трассирующая пуля 7БТ3, для пистолета «Удав». Кажется, со стальным сердечником 7Н29.

– Мам, угадала, ты молодец. Ты знаешь, что редкая баба, разбирается в оружии так хорошо, как ты. – со знанием дела выдает мой сын.

Я делаю глубокий вдох и выдох, понимаю, что это не его слова, сердиться не имеет смысла, но слышать такое от семилетнего ребёнка.

– Это кто тебе такое сказал? – спокойно спрашиваю Матвея.

– Так Чёрный говорит. – с детской непосредственностью выдает Мотька.

– Верни это папе, и перестань играться с такими вещами. – строго выговариваю сыну.

– Ну, как, мам. Мне нужно отлично разбираться в оружии, если я хочу пойти работать в спецназ.

– Я тоже хочу в спецназ. – тут в дверях показывается мой муженёк с нашей дочкой на руках, которая торжественно оглашает своё желание.

Работа в спецназе, ну никак не вяжется с пышным розовым платьем и пластиковой короной, которые сейчас на ней надеты.

– Настюш, а кто тогда будет папиной принцессой? – Демьян кривится, наигранно насупившись.

– Да, Наська, – вторит отцу сын. – только мальчики могут стать солдатами. Ты вырастишь и станешь принцессой или вебкам-моделью.

Я даже не хочу представлять, откуда Матвей взял это «вебкам-модель», но думаю, от того же Чёрного. Перевожу сердитый взгляд на мужа, тот прячет улыбку в волосах дочери.

– Давай, малышня, разбежались. – Дёма спускает Настюшу с рук и отправляет вслед за убегающим братом.

– Как стемнеет, пап, проводим отстрел, мы договорились? – кричит Мотька.

– Как стемнеет, сын. – подтверждает отец. Подходит ко мне, заключая в объятья. – Ты сердишься.

– Конечно, я сержусь, мы же договаривались, никакого оружия.

– Нет, малышка, мы договаривались, никакого криминала, про оружие речи не шло. Тем более будущему спецназовцу…

– Господи, Дёма, помолчи, я тебя умоляю. – прикрываю глаза и утыкаюсь лбом в грудь мужа.

– Ну что ты, мать, раскисла. У нас с тобой такие замечательные дети, борец с преступностью и веб-модель.

– Хм-хм-хм… – хнычу в мускулистую грудь. – Поговори с Артёмом, пусть прекратит вести такие речи при нашем сыне.

– Как скажешь, малышка. Ты закончила, может, поедем куда-нибудь перекусим. Давно мы не выбирались все вместе.

– Я не против. – соглашаюсь лениво. – Мы давненько не выбирались никуда и вдвоём. А кто-то когда-то мне обещал.

– Малышка. – тянет муж, прижимая меня к себе за ягодицы. – Слово даю, эти выходные вчетвером, а следующие вдвоем. Два дня, только ты и я. Договорились.

Он уже вовсю трётся о мой живот восставшей плотью, передавая и мне своё возбуждение. Огромные медвежьи ладони, сжимают и шлёпают мягкие полушария, бесстыже залазят под резинку домашних штанов, добираясь до сокровенного местечка. Демьян дразнит меня, покусывая ушко и шею, заставляя дышать часто и поверхностно.

– Что-то мне уже никуда не хочется ехать. – томно выдыхаю, забравшись под футболку мужа.

– Чёрт, маленькая, доигрались. Ты быстро в душ. Я пойду, найду Наталью Николаевну и попрошу собрать детей, минут так через сорок. Нам хватит сорок минут?

– Это вместе с душем и моими попытками хоть мало-мальски собраться. Или…

– Чёрт. Скажу, что через час выезжаем.

– Ты слишком самоуверен в своих силах, Медведь. – кокетливо прикусываю нижнюю губу, зная, как это действует на мужа.

– Не делай так, а то я до душа не дойду. – грозно рычит, мой хищник.

– Что и требовалось доказать.

Вечером, после шумных посиделок с детьми, я укладываюсь под бочок к любимому мужу, крепче жмусь, закинув на него руку и ногу. Несколько раз глубоко и шумно вздыхаю. Нет, не специально, хотя не без этого. Хочу завести с ним трудный разговор, и не знаю, как начать. Никогда ещё со времён нашего знакомства меня не пугал этот Медведь так, как сейчас.

– Ладно, вещай, малышка, ты явно хочешь мне что-то сказать. – не выдерживает Дёма. А я не знаю улыбаться ли мне или напрягаться.

– Только пообещай не взрываться сразу. По возможности вообще не взрываться. И хотя бы попытаться меня дослушать и понять. – господи, мне так страшно не было даже у Виктора.

– Что там за новости такие? Малышка, ты заставляешь меня нервничать. У нас что-то произошло? Что-то с детьми?

– С нашими детьми всё в порядке. Но это касается детей. Пф. – перевожу дыхание ещё несколько раз, готовясь прыгнуть в ледяную воду.

– Боже, Лиз, ты беременна? – почти подскакивает в кровати Дёма, наспех включая светильник.

– Типун тебе на язык, Медведь. Ты вообще уже умом тронулся. Ты забыл, как тяжело мне далась Настя? У меня до сих пор шов болит, и позвоночник ломит, и поясницу.

– Ты меня запутала окончательно. Тогда про каких детей речь? – муж сел в кровати, обняв руками колени, сложив их замком, вопросительно глядя на меня.

– Понимаешь. В наш детский дом перевели мальчика. Он почти как наш Мотька. Так вот он… понимаешь, ну как ёжик. Понимаешь? Он всё время огрызается, дерётся, грозится убежать. Он, кстати, уже убегал из других детских домов. Не может найти общий язык ни с кем. Понимаешь? – я заглядывала ему в глаза с такой надеждой, но отклика к словам не находила.

– Пока я мало тебя понимаю, Малышка, и то, что ты это слово повторила раз пять, не проясняет ситуацию. – муж говорил абсолютно спокойно, что вселяло в меня некую уверенность.

– Он всем говорит, что его отец криминальный авторитет…

– Вот это точно не я! Я про всех своих детей знаю. – я, конечно, скептически посмотрела на мужа, но припоминать ему давнюю историю не стала.

– А я и не говорю, что это ты. Про отца и мать там всё известно, оба наркоманы, оба скончались от передозировки. – грустно вздыхая и набрав в грудь больше воздуха, продолжаю. – Он агрессивен и замкнут, ни с кем не идёт на контакт. И я хочу, чтоб ты с ним познакомился. – ой, не это, не это я хотела сказать.

– Зачем? – давно не видала такого удивления на лице мужа.

– Просто ты такой… – что такое сказать, чтобы подвести к нужному. – Так похож на его отца.

– Это, на которого? На наркомана или на криминального авторитета.

– Дём! Перестань! Ты прекрасно меня понимаешь, когда тебе это выгодно, ты меня вообще с полуслова понимаешь.

– Что ты хочешь от меня, малышка? – знаю, как этот изверг обожает, когда я прошу о помощи.

– Помощи, Дём, я прошу у тебя помощи. – он хоть бы улыбку скрывал в такие моменты. – Я хочу, чтобы ты пообщался с ним, вдруг с тобой он начнет коммуницировать. Пожалуйста, Дём, очень прошу. Посмотри на него, он хороший, правда, просто с непростым характером и такой же судьбой. Ему нужен мужчина, наставник, пример. Ему нужна забота и любовь, тогда он перестанет выпускать свои колючки.

– Хорошо, малышка, я сделаю. Мы сделаем как ты скажешь. – муж опять укладывается, прижимая меня к себе. Целует макушку. – Как его хоть зовут?

– Борзов Александр.

– Борзый, значит, ну ничего. Борзый – это хорошо. – уверенно хмыкает муж.

Через четыре дня я аккуратно паркуюсь у ворот детского дома. Муж недовольно сопит рядом, поскольку я не только не дала ему поехать на его стальном монстре, так ещё и не пустила за руль своей машины.

– Ты всё помнишь? – спрашиваю Демьяна, на крыльце. Он тяжело вздыхает, разводя руками с многочисленными пакетами с угощениями. – Мне что-то не нравится твой настрой.

– Настрой у меня нормальный, просто кто-то не дал мне поехать… ай, да всё, проехали. – он толкнул ногой приоткрытую мною дверь и зашагал внутрь.

– Вот я даже не знаю, кого ты мне сейчас больше напоминаешь? маленького мальчика или барышню в ПМС. – Но мой благоверный этого уже не слышит, и слава богу.

Едва мы входим в большую комнату, как нас окружают дети. Те, кто знает меня хорошо бегут обниматься, кто-то за угощеньем, кто-то с любопытством разглядывает татуированные руки Демьяна, не скрывая своего удивления.

– А где?.. – оглядываюсь вокруг и спрашиваю Нину Семёновну. – Где Саша?

– Так вон он, в углу опять сидит. Насупился как чёрт. Вчера опять со старшими сцепился, насилу оттащили.

Забившись в угол, и скрестив руки в оборонительной позе, сидит маленький мальчик. На скуле, виднеется яркий синяк, он смотрит исподлобья своими большими глазами, в которых помимо скрытой ярости выглядывает жгучая тоска.

Я несколько раз прикусываю губу, и указываю мужу на Сашу. Дети переключаются на сладости, оторвавшись от Дёмы, что позволяет ему, беспрепятственно подойти к мальчику. Он садится перед ним на корточки и очень долго смотрит в глаза, они смотрят друг на друга молча, неотрывно. Потом Демьян протягивает свою большую ладонь, и в неё опускается маленькая. Мужчины, большой медведь и зашуганный ёжик, обменивались рукопожатием.

– Здравствуй, сын. – басит мужчина, не выпуская из рук маленькую ладошку.

– Здравствуй, пап. – сипит Сашка, его ноздри раздуваются, а нижняя губа поджимается, видно, как с трудом он сдерживает слёзы, от чего ему приходится часто моргать.

– Поехали домой. – на этих словах мальчик не выдерживает, он бросается на шею к Дёме, порывисто его обнимая. Из глаз всё же проливаются слёзы. Но он силится их сдержать, постоянно шмыгая носом.

Мой большой мужчина встает с ребёнком на руках и уверенно двигается к выходу. Я быстро бегу за ним.

– Дём, подожди, мы не можем просто так забрать ребёнка.– тараторю, не зная, как я вообще объясню всю эту ситуацию заведующей.

– Ты тут юрист, придумай что-нибудь. – останавливается муж, развернувшись ко мне всем корпусом.

– Дём, невозможно, нужно собрать и подготовить документы, и потом у нас дома тоже ничего ещё не готово. И дети, их тоже надо подготовить, они не поймут.

– Не драматизируй, Лиз. – качает головой муж. – Что тебе дома готовить, он уже и так готов. А дети поймут, Настёне всего три, а Матвей сообразительный. Ты разве не этого хотела? – довольно и хитро ухмыляется муж.

– Этого. – шумно выдыхая. Понимая всю безысходность ситуации. Если Демьян Медведев решил забрать ребёнка, он всё равно это сделает, его даже полиция, что там, даже армия не остановит.

– Ну, что ты, малышка, всё путём. Готовь доки, решай дела, но наш сын будет ждать этого дома, у нас дома. – его самоуверенная ухмылка бесит, но именно за это я его и люблю. Вижу цель, не вижу препятствий. – Ну, не знаю, давай проспонсируем здесь что-нибудь, и пусть твоя директриса закроет глаза, на это маленькое отступление от правил. М-м-м?

– М-м-мых. – понимая, что при таком раскладе договориться, будет проще, но получу я всё равно за самоуправство или хотя бы за то, что не предупредила.

Демьян выходил из здания с ребёнком на руках, укутывая того в собственную куртку. Одевать или забирать хоть какую-то одежду отказался напрочь. У нашего ребёнка будет всё своё. Сашка на его руках притих, сидел как мышонок, даже не верилось, что он мог огрызаться.

Я совру, если скажу, что дома у нас всё было гладко. Настя в связи со своим возрастом и правда, не сильно ощутила разницы, она была и осталась любимицей папочки, а вот Матвей нервов нам помотал. Копия своего отца, Матвей испытывал жгучую ревность и конкуренцию, он хотел быть первым и единственным во всём, и нам было очень тяжело. Интереснее всего, что мою любовь и заботу он был готов делить с братом, а вот Дёмину нет, ни в коем случаи.

Прошло почти четыре года, прежде чем мы поняли, что братья подружились и Мотька принял Сашку. Когда оба пришли из школы с разбитыми костяшками и синяками на лицах. Кто-то стал задирать Сашу, что тот приёмыш, Мотька вступился за брата, была жуткая драка, нас вызывали к директору, куда я благополучно отправила мужа. Потом был долгий разговор в кабинете между тремя мужчинами, куда меня не пустили. Не скажу, что вдруг всё утихло, споры между мальчишками не угасли, но теперь были похожи на раздор действительно родных братьев.

***

Паркуюсь возле детского дома, тянусь за папкой, которую сама же закинула на заднее сиденье. Пыхчу, соплю, но тянусь по-прежнему.

– Господи, да выйди ты уже и возьми её. – ворчит Янка, наблюдая за моими неуклюжими движениями. – Мы так на праздник к ночи явимся.

Действительно, сегодня седьмое марта, и мы устроили себе девичник, оставив мужей с детьми. С нашими с Дёмой детьми, но Лёша, как настоящий друг, не мог бросить его в такой ситуации, одного, без няни.

– Вот не могла ты их вчера привезти, ну или завтра.

– Не ворчи. Пойдёшь со мной? – Янка закатывает глаза.

– Ой, нет. Не думаю, что это хорошая идея. Там у меня не самые радужные воспоминания.

– Да, брось ты, Нина Семёновна рада будет тебя видеть. – уговариваю подругу.

Та вроде нехотя выходит из машины. С опаской оглядывается по сторонам. Да, она не любит это место, оно и понятно. Янка так ни разу здесь и не была. Всему виной были воспоминания, не то, что не радужные, ужасные, отвратительные воспоминания.

– Давай, подруга, здесь мы с тобой познакомились. Это место стоит того, хотя бы из-за нашей дружбы.

– Это его и спасает.

Янка не шла, кралась. Она никогда не показывала, неприязни или опаски, пока жила здесь, а сейчас весь ужас, что с ней происходил, свалился и не хотел отпускать. Подруга скомкано обнялась с Ниной Семёновной, слушая её в пол-уха, так же нехотя рассказала о себе. Янка постоянно оглядывалась, как будто боялась увидеть здесь призраков прошлого.

– Я всё, идём. – обратилась к подруге и увидела несказанное облегчение на её лице.

– Хвала небесам, я думала, что сдохну здесь. – она порывисто схватила меня за руку и потащила на выход.

Со стороны послышался шум детских голосов, и нам пришлось отойти в сторону, чтобы пропустить ребят бегущих со столовой после полдника. Янка морщилась, от этого шума, её поза говорила о дискомфорте. Она с тоской и одной только ей понятной болью смотрела на этих бегущих, прыгающих и голосящих детей. Я смотрела на неё, подбадривающе сжимаю руку. Пока не увидала, как Яна буквально поменялась в лице, там было столько удивления, непонимания, шока и… страха.

– Яночка, что с тобой? – подруга сильно сжала мои пальцы, и была неестественно бледной.

– Посмотри, вон та девочка, со светлыми волосами, ты тоже её видишь? – подруга тыкала пальцем куда-то в сторону. – Посмотри на неё, Лиз, и скажи, что мне это только кажется.

– Господи, Яна, ты меня пугаешь. – я стала искать глазами ту, что так сильно испугала мою подругу. И, кажется, поймала такое же удивление и шок, как Янка. – Яна, она так похожа на… Лёшу.

Даже не знаю, что делать или говорить в таких случаях. Мне ещё ни разу не попадались дети, похожие на чужих мужей. А девочка, спокойно шла за ручку с няней и сосала большой палец, почти не смотря по сторонам.

– Как ты думаешь, сколько ей лет? – подруга заикалась и часто сглатывала.

– Думаю, не больше трех, как моей Настюшки.

– Значит, четыре, примерно четыре года. Что было с нами четыре года назад? – нервозность подруги зашкаливала, и это надо было прекращать.

– Ничего, Янка, ничего с нами и с вами не было. У вас всё было, есть и будет хорошо. Ты просто помутилась от этого места. Это бред, все твои мысли. Думаешь, если девочка похожа на Лёшу, то она его дочь? Думаешь, он мог тебе изменять? Это бред, Янка. Лёшик твой весь твой, с потрохами. Тем более не забывай о брате, да он бы первый отстрелил Лёхе яйца, если бы узнал об измене. А он бы первый и узнал. Ну, Янка, думай головой.

– Может быть. Ты права, я брежу, от этого места. – она повернулась и уже порывалась продолжить начатый нами ранее путь. Как резко развернулась. – Я просто посмотрю на неё, просто поговорю.

Вот уже почти час мы сидим рядом с малышкой, которая едва умеет разговаривать. Янка, играет с ней в кубики и зверей, строит им загоны и домики. Даша, так зовут малышку, скромно улыбается. Янка то хмурится, разглядывая девочку, то почти победно улыбается, когда не находит у той подмышкой, фамильного родимого пятна Алтуевых.

– Она сиротка. – говорила нам Нина Семёновна. – Вот только пятый месяц у нас. Мать была,.. прости господи, хорошо хоть какой болячкой девочку не наградила. С её стороны родственников нет. Отец, сами понимаете, неизвестен. Там, поди, целый Суворовский полк прошёл, кабы не больше.

Все следующие дни, подруга ходит задумчивая, а от объяснений воздерживается. «Да, так, мысли разные лезут в голову» поясняет она, но я-то знаю, какие это мысли. Дарья, маленькая девочка, с синими глазами, со светлыми тонкими волосиками, с бровками домиком, выразительной линией губ и круглым подбородком. Маленькая копия её мужа.

Подруга наведывалась в детский дом каждый день и через день. Мне не говорила, но Нина Семёновна, рассказывала. Часами сидела рядом с Дашей. Её состояние было похоже на пораню. Пока однажды не случился срыв.

Янка бешено орала в кабине мотосалона на Алика, размахивала телефоном, на котором было два фото, Даши и Егора в том же возрасте, с помощью какой-то программы она соединяла эти фотографии, и они были почти идентичными, кроме цвета волос. Егор унаследовал их от Янки. Алексей был спокоен и сдержан, а потом решил проблему, так как принято это делать мужчине, сделал тест ДНК.

Тогда вдруг вся ярость Янки превратилась в слёзы, эта маленькая девочка точно и бесповоротно уже никогда не узнает, кто её настоящий отец. «Она что, теперь останется одна, навсегда, одна» – ревела Янка над бумагами из лаборатории. Тогда молчаливый Алик, с тяжёлым вздохом, сделал то, что и его друг буквально парой месяцев ранее. Просто приехал и забрал дочь с собой, домой.

Два папаши, окружённые детьми, в открытом бассейне, визг, всплески воды, крики. Да, по приказу принцессы, наш папочка построил второй бассейн во дворе дома. И весь двор с появлением этой принцессы претерпел значительные изменения, чего только стоит замок на дереве. Да-да, именно замок, а не домик. Мы с Янкой ушмыгнули из этого балагана, ни поплавать, ни загорать нам спокойно не удавалось.

Я стояла у огромного окна с чайкой фруктового чая в руках и носках, по привычке грея об неё руки. Блаженно вздохнула, глядя на моих самых любимых и самых родных людей. Я счастлива, я действительно невероятно счастлива. Солнце, что ярко светило в стекло, вдруг на секунду исчезло и появилось, подмигивая мне, проплывающим облаком. Подняла взгляд на пронзительно голубое небо, цвета глаз покойного мужа.

– Я счастлива. – прошептала одними губами. – Спасибо.

Солнце подмигнуло мне ещё раз, и стайка облаков уплыла прочь, от небесного светила.

– Она ведь действительно не его дочь. – вздрогнула от голоса заставшей меня врасплох Янки. – Тогда, два года назад, когда мы забрали Дашку домой. Он порезал руку на майских праздниках, помнишь, когда резал стейки для гриля. Я забрала окровавленный бинт, а когда мы с Дашей через неделю уехали в Питер, там и сделала повторный тест. Не верила, не могла. Думала, вдруг купил, вдруг врёт. Не врал, она не его дочь. – подруга порывисто вздохнула, она сожалела о своих подозрениях, и ей надо было выговориться. Но сожалела ли о поступке, это вряд ли.

– Го-о-осподи, Медведевы, вы невозмо-о-ожны. – Янка хихикала, опустив голову мне на плечо, продолжала содрогаться от смеха.

Мои драгоценные, вот и всё. Замечательный конец, я надеюсь, замечательной истории. Так я думала, дописывая, переписывая и редактируя эпилог. Пока, моя фантазия не зашагала дальше, игнорируя все попытки сдержать её бурный поток. Поэтому встречайте, бонусная глава, которую, я надеюсь, опубликовать через два дня. Нам предстоит узнать, что происходит в жизни героев спустя пятнадцать лет и, возможно, раскрыть для себя одну маленькую тайну. Мы пока не прощаемся, мы готовим ещё одну встречу.