Текст книги "Новая жизнь для Лизы (СИ)"
Автор книги: Аврора Давыдова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Аврора Давыдова
Новая жизнь для Лизы
Пролог
«Умереть за любовь не сложно.
Сложно найти любовь, за которую
стоит умереть» – «Идеаль»,
Фредерик Бегбедер.
Хмурюсь сильней, щурю глаза, стараясь продемонстрировать на умытом, от косметики, лице как можно больше морщин. Хорошо, что успела накинуть старый халат мужа, хорошо, что не вышла встречать гостей в своей коротенькой пижамке, хорошо, что была в бабушкиных носках. Хорошо. Мужчина, едва войдя в дверь и глянув на меня, почти брезгливо поморщился. Хорошо. Несмотря на его почтенный возраст, далеко за пятьдесят, он предпочитал молоденьких девочек. Мне всегда было страшно и неуютно в его присутствии, но раньше меня мог защитить муж, сейчас же… Перевожу взгляд на его спутника, начальник службы безопасности, верный пёс хозяина, и наш с мужем старый друг. Тот подбадривающе улыбнулся, я тихо, но нервно выдохнула.
– Действительно, ничего не хотите… – стараюсь привести нервы в порядок и показать себя радушной хозяйкой.
– Нет, девочка, я ненадолго. – лучше б вообще не приходил. Его «девочка», режет ухо, я натянуто улыбаюсь и морщусь сильней. – Пришел узнать, как ты, ничего не нужно.
Очень хотелось крикнуть, «От тебя мне ничего не нужно, как и ты сам», но я благоразумно молчу, пытаясь изобразить благодарную улыбку.
– Полтора года прошло, – обнимаю себя руками. – уже в порядке. В порядке. Я даже не помню, говорила ли вам спасибо, за организацию и… всё так навалилось… в тот момент…
– Не за что, девочка. Матвей был близким мне человеком, почти семья, правой рукой, верным соратником и помощником. Я бы не смог бросить в такой час его вдову. – честно пытаюсь улыбнуться, но тупая боль не даёт сделать даже глубокий вдох. Вдова. Некрасивое, мучительное слово. Мой статус уже как полтора года. – Я ведь к тебе по делу, Лизавета. – только он, коверкал моё имя на такой манер.
– Я вся во внимании. – так и знала, дружеский визит с вопросом, как я, через полтора года после похорон, ха-ха.
– Скажи-ка мне только честно, – если раньше я считала, что напряжена, сейчас перехожу этот предел, натягиваюсь как струна. – не оставлял ли твой муж перед смертью каких-либо бумаг, флешек, чего угодно, может, ключ от ячейки в банке? – отрицательно мотаю головой на каждое его слово. – Ничего, точно. Что-то говорил, чем-то делился, что-то оставлял?
– Нет, ничего подобного. – говорю, а рука непроизвольно тянется к кулону, висевшему на цепочке, последний подарок Моти, за два дня до гибели. – Про работу он никогда со мной не говорил. Я не глупая, понимала, что такой информацией, какой владел, Матвей, не делятся даже с супругой. А на счёт документов и флешек, ваши люди приходили к нам домой, я давала доступ в его кабинет, открывала сейф. Всё, что посчитали нужным, они забрали, помниться даже его телефон. Остальное, простите, я выбросила.
– Это ничего, ты молодец. Потерялись, очень важные бумаги, и я надеялся, что они могли, затеряться в вещах твоего мужа.
– Нет, ничего не осталось. И вещей уже не осталось. – поспешно оправдываюсь я, стараясь предотвратить возможный вариант с обыском моей квартиры. – Я всё выбросила, осталось только пара вещей, одежды Матвея и его старый, домашний ноутбук…
Сказала и осеклась. Глеб, что стоял в сторонке от своего босса, строго и хмуро на меня посмотрел. Его плотно сжатая челюсть не говорила мне ничего приятного, всё походило на то, что я сама обрекала себя на неприятности.
– Старый ноутбук говоришь…
– Д-да, ваши люди и его проверяли.
– И всё же, не могла бы ты отдать мне его, проверить, вдруг документы там.
– Хорошо, хорошо, конечно, минутку, я его принесу.
Поспешно выбегаю из гостиной, едва оказавшись в коридорчике, прислоняюсь спиной к стене, прикрываю рот рукой и тяжело дышу. У меня есть несколько минут передышки. Из комнаты, где остались мужчины, слышаться приглушённые голоса, прислушиваюсь.
– Виктор Всеволодович, она ничего не знает, это точно. – лениво сообщает Глеб боссу. – Видно по всем невербальным признакам. Она удивлена, обескуражена нашим визитом, возможно, слегка напугана, но она точно не врёт. Тем более я всю жизнь знаю Матвея и Лизу, он никогда бы не стал рисковать женой, он любил её.
– Возможно, возможно. – так же лениво отозвался мужчина. – Я хочу лишь убедиться в этом. К компьютеру была подключена неизвестная флешка, и доступ к этому компьютеру был у ограниченного круга людей. Вдова Серебрякова и так осталась последней в списке. Если это и не его рук дело, тогда у меня могут возникнуть огромные проблемы, и у тебя тоже. Если никто не виноват, тогда какого хрена, Глеб…
Не стала дослушивать, рванула в бывший кабинет мужа. Достала ноутбук и уже собиралась возвращаться обратно. Только тело плохо двигалось и предательски выдавало меня. Зажмурилась, подобралась и сжала все мышцы в комок, потом с силой выдохнула, потрясла руками и ногами. Нормально, можно возвращаться, ещё бы натянуть хоть какое-то подобие улыбки.
– Вот возьмите… – протянула ноутбук, Глеб принял у меня злосчастную вещь, медленно моргнув, в знак того, что я всё делаю правильно. – Правда, он разряжен, наверное, я так и не включала его все эти полтора года…
– Это ничего, девочка. – мужчина встал, показывая свои намеренья уйти. – Спасибо за гостеприимство, за помощь, уважила старика…
– Ну, хм… что вы, всегда рада помочь, если это возможно.
– Уж надеюсь, надеюсь. Всего доброго, Лизавета. – Господи. Уходи уже поскорей.
– До свидания, Виктор Всеволодович.
– Дядя Витя, милая, мы же почти семья… были…
– Конечно, – какая к чёрту семья. – до свиданья, дядя Витя.
– Ещё увидимся, Лизавета, увидимся. – упаси господь.
Закрываю дверь, замечая, как возле мужчины материализуются ещё два амбала. Запираюсь на все замки, выключаю свет в гостиной, включаю на кухне. Прячусь за шторку, наблюдая, что происходит на улице. Мужчина стучит пальцем по ноутбуку в руках своего начальника безопасности, тот согласно кивает. Вдруг резкий поворот головы, и мужчина смотрит на мои окна, вздрагиваю. Понимаю, что, скорее всего, не сможет разглядеть меня в темноте, да ещё и из-за шторы, но всё равно боязно. Виктор так и садится в машину, не сводя взгляда с моих окон. Только когда вся свита, скрывается за поворотом, я, наконец, могу спокойно выдохнуть, хотя какой тут спокойно. «Во что ты нас всех втянул, Мотя».
Глава 1
Три дня как на иголках, вздрагивая от каждого шума или стука, пугаюсь телефонных звонков, постоянно оглядываюсь на улице, жду. Нервозность сказывается и на работе, я отвлекаюсь, совершая нелепые ошибки, что приводит к удвоению времени на простые задачи. Я юрист в небольшой фирме, как и Матвей, когда-то закончила юридический, и хотела бок о бок работать с мужем, мечтала, всё время быть вместе. Но…
«– Ты с ума сошла, Лизун! Ты даже не представляешь, во что хочешь ввязаться! Достаточно и того, что я погряз в этом дерьме, по самую макушку! – рыкает муж, сверкая злыми глазами, после моего заявления, стать адвокатом.
– Но, Моть, я хотела… я думала… мы вместе, ты и я, партнёры, пара несокрушимых в суде адвокатов… – строю скорбную мордочку.
– Нет, Лизун, и ещё раз Нет. Мы найдём тебе небольшую фирму, далёкую от бизнеса дяди Вити, и ты будешь заниматься всякой юридической чепухой. Максимум, могу пристроить тебя в адвокатскую кантору к своему бывшему однокурснику, но только по семейным делам, не более…»
Морщусь, прям как тогда, во время этого разговора, только сейчас от своей глупости, пойти работать вместе с мужем. Может и не будет ничего, ну посмотрит он этот злополучный ноутбук, даже если найдёт там что, мне его вообще может не возвращать. Надо уже возвращаться к привычному течению жизни, на выходные съездить к Янке в гости, записаться, наконец, на приём к гинекологу, давно хотела. Все эти полтора года, которые разделили мою жизнь на до и после.
Чего я точно не ожидала, так это звонка из клиники, в которой мы с Мотей всегда наблюдались. Прям мысли читают.
– Алла. – проговорила, готовясь услышать заготовление от девушки-администратора.
– Лиза, – донёсся из трубки грубый мужской голос.
– Глеб… что ты…
– Слушай меня очень внимательно, Лиза, от этого сейчас зависит твоя жизнь. – я вся подобралась, превратившись в один слух. – Ты знаешь, что за кулон висит у тебя на шеи.
– Сердечко, усыпанное маленькими рубинами.
– Нет, Лиза, это флешка…
– Флешка, глупости, я бы…
– Это флешка. Сейчас, как только мы с тобой договорим, ты хорошенечко разглядишь свой кулон, и поймёшь, как он открывается. Ты всегда была очень сообразительной, Лиза, тебе это не составит большого труда. Потом ты подключишь эту флешку к своему ноутбуку, там очень много разных файлов, это всё документы, которые тебе не стоит даже смотреть, не вникай в это. И там будет… – мужчина запнулся, откашлялся и только затем продолжил. – Там будет видео для тебя, от Моти. Следуй чётко его инструкции, ничего не копируй с этой флешки, посмотрела видео, надела кулон обратно, ни при каких обстоятельствах не снимай его. Он гарант твоей безопасности, если ты попадёшь в плохие руки, и ещё… ты должна выжить, Лиза, выжить любой ценой.
В трубке послышались короткие гудки, а я ещё прижимала её к себе. Что это сейчас было? Глеб, флешка, документы, выжить, Мотя… Мотя! Сдёргиваю цепочку и кручу в руках рубиновое сердечко. Где? Как? Оно абсолютно одинаковое со всех сторон и очень объёмное, поэтому и объёмно, там прячется флешка.
«Лёгкие, как пёрышко, поцелуи покрывали моё лицо, как порханье первых весенних бабочек.
– С Днём всех влюблённых, мой Лизун. Я безмерно люблю тебя, моя драгоценная.
– Ммммм… – потягиваюсь и приоткрываю один глаз. – Ты обещал мне ужин…
– Помню, я всё помню, любимая, просто…
Я переворачиваюсь на спину и тянусь за своим поцелуем, как мне на грудь ложиться что-то увесистое и прохладное.
– Хотел вручить тебе подарок именно сейчас, до того, как уйду на работу.
– Ого… – кулон в форме сердца, немалых размеров, усыпан россыпью бордовых камушков. – это рубины?
– Да, рубины на платине. Не снимай его, Лизун, никогда не снимай, в нём твоя и моя жизни…»
Тогда мне казалось в словах мужа, столько романтики, сейчас же я поняла, он знал всё заранее, и готовился. Один камушек на боковинке не такой насыщенно-красный, нажатие, поворот. Флешка.
Я была бы не я, если бы не заглянула хоть в один документ. Чего там только не было: договора, акты, оферты, документы правообладания, судебные постановления, свидетельские показания, и даже завещания. Это компромат. Всё, чем занимался Борский Виктор Всеволодович за многие годы. «Мотя, что ты наделал. Тебя из-за этого…» Страшная догадка осеняет разум, мой горячо любимый муж украл важные документы у своего босса, и тот его убил. Нет, что-то не сходиться, дядя Витя ждал полтора года, чтобы прийти и забрать их. Не пытайся в этом разобраться, Лиза, сейчас не до этого.
Дрожащей рукой, тянусь к тачпаду, пальцы немного задеревенели. Вот видео, на котором уже отчётливо видно застывшее лицо Моти.
«– Привет, мой любимый Лизун. – И слезы текут градом, не позволяя разглядеть до боли родное лицо. – Драгоценная моя, как же я соскучился, четвёртый день без тебя. – Четвёртый, мой родной, я без тебя один год, пять месяцев и семнадцать дней. – Чёртов Борский уверял, что командировка на пару дней, не больше, а мы тут торчим уже… не об этом сейчас. – Муж сам себя обрывает, шире улыбаясь мне. – Я сейчас очень надеюсь, что сижу с тобой рядом, и смотрю это глупое видео, всё проблемы уже позади, ты счастлива. Я обещал себе, что если всё кончится благополучно, то я покажу тебе это видео на первый год нашей новой жизни. Я отведу тебя на ужин в небольшой ресторанчик, мы погуляем по берегу Средиземного моря, а потом я буду долго и нежно любить тебя. Интересно, у тебя уже есть животик, как скоро я сделал тебя беременной, или, возможно у нас уже есть маленький. Возможно, ты только отпустила няню, заглянула в комнату нашего ребёнка, а сейчас такая домашняя сидишь, прижавшись ко мне, и смотришь этот «привет», из ещё тёмного прошлого. Я очень хочу сделать тебя счастливой, Лизун, очень хочу. Пусть всё будет так, пусть моя любимая, драгоценная девочка нежится в моих объятьях и наконец, полностью счастлива. Это будет означать одно, что всё, что я задумал, получилось, что нам удалось провернуть эту аферу и вырваться на свободу. – Он замолкает, тяжело дыша, растирает лицо руками. И продолжает. – Если нет… то ты в большой опасности, Лизун, и это полностью моя вина. Значит, просчитался, значит, был неосторожен, значит, подверг риску самого любимого моего человека. Тебе надо действовать очень быстро, как я учил, надеюсь, помнишь. Трезвая голова, холодный рассудок.
– Помнишь пару рюкзаков, что я купил, черные. Я просил их ни в коем случае не выбрасывать. Уж очень надеюсь, что этого не сделала. – нет, конечно, я их оставила. Вскакиваю с кровати и извлекаю из шкафа один из этих рюкзаков.
– Дальше, коробка с твоим свадебным платьем. Её уж ты точно никуда не дела, – посмеивается Мотя, и оказывается прав. Платье я храню до сих пор. – доставай и вскрывай её. – Она обмотана скотчем, я сама укладывала и крепко-накрепко запаковывала её. По всей видимости, её вскрывали, и плохо упаковали. – Там два чёрных пакета. В одном деньги… – синхронно говорим мы с Мотей.
– Сколько же здесь… – спрашиваю непонятно у кого.
– Там четыреста двадцать тысяч долларов и семьсот пятьдесят тысяч рублей… – вскидываю голову, на монитор, Мотя как будто видит и знает, что я спрашиваю. – Во втором пакете, небольшой откидной ножик, и четыре одноразовых телефона. И пистолет, должен быть, я не знаю, пока не получилось его достать, чистый ствол без прошлого, но очень стараюсь. – роюсь во втором пакете и замираю, пистолета нет.
– В рюкзак кладёшь деньги, телефоны, пистолет, две обоймы и нож. – скидываю всё перечисленное в большой отсек. И жду дальнейших указаний. Муж на экране вздыхает.
– Вещи, можешь взять себе несколько вещей, но смотри, чтобы рюкзак не превышал вес более пяти-семи килограммов, это максимальный твой вес, с которым можешь бежать. – киваю с согласием, на его последние слова.
– Одевайся по погоде, но на одну вещь теплее. Помнишь, да. – снова мои согласные кивки.– И носки, не забудь носки взять. Твои ноги мёрзли даже летом. – теплая улыбка расплывается на его небритом лице.
– Ах да, кроссовки, та дурацкая пара, что так тебе не нравилась, я тоже запретил её выбрасывать. – есть такие, две коробки стоят одна на другой, в самом углу гардеробной. Их выбросить рука не поднялась. – В одном твоём лежат ключи от машины. В самом конце нашего подземного паркинга, стоит укрытая тентом, машина, документы в бардачке.
– Ты не берёшь с собой ни ноут, ни телефон. Ничего, через что тебя можно отследить. Свой кошелёк и карты также оставляй дома. Только паспорт, и то временно. Как только ты покидаешь дом и отъезжаешь от него на безопасное расстояние, включаешь телефон номер один. Говоришь абоненту: «Мне нужно серебро», и чётко следуешь его инструкции. Телефон после разговора выбрасываешь, в следующий раз звонишь с телефона номер два. – мы синхронно вздыхаем. Мотя трёт усталые глаза.
– Уже два ночи, – оборачивается куда-то в сторону. – продолжим.
– Этот человек сделает тебе новые документы. Не пугайся, сразу говорю, паспорт будет не наш, на гражданку Испании. После получения документов, едешь в аэропорт, берёшь билет до Испании, город Эль-Фаро. Как только пассажирка с твоим новым именем зарегистрируется на рейс, к тебе подойдет сотрудник аэропорта и поможет провести деньги. Как только ты приземлишься в Испании, тебя встретит человек и проводит в твой новый дом. Теперь, кажется, всё. – вздох, его и мой.
– Прости меня, Лизун, прости. Мне надо было отпустить тебя тогда, сразу отпустить. Я эгоистично предположил, что того, что у нас есть, будет достаточно. Для тебя было недостаточно, тебе была нужна совсем другая жизнь, та, о которой мы мечтали, забираясь на крышу старой теплицы, в детском доме. Как она нас выдерживала. – тихий мужской смешок. – Прости меня, моя любимая, драгоценная девочка. Я надеюсь, у нас ещё всё впереди, новая жизнь, дом в Испании, дети, внуки, старость… вся жизнь.
Я вижу его красные, усталые глаза, он трёт их, они слезятся. От усталости, от напряжения, от того дерьма, из которого он хотел выбраться и пытался вытащить меня.
– Всё, выключай. Надень кулон на шею и не снимай. Если что-то пойдёт не так, и Борский тебя поймает, тяни время, намекни на документы и тяни время, ты адвокат, ты справишься. А там, на подхвате Глеб, он поможет. Он должен помочь. Если попадешь в руки к его конкурентам, торгуйся, заключай сделку. Блефуй, не открывай всех карт сразу. Ты у меня умненькая, у тебя всё получится. – муж сглатывает и подходит ближе к снимающей его камере.
– Я люблю тебя, Лизун, люблю больше своей жизни. Прости меня, я ведь затеял это, чтобы ты была счастлива, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Даже если без меня, ты должна жить свою лучшую жизнь, Лиза. Ты должна выжить любой ценой».
Последнее, что я вижу, это правая рука Моти, с обручальным кольцом, она тянется остановить запись и так застывает.
Солёная жидкость застилает глаза, она переполняет нижнее веко и бурным потоком стекает вниз по щекам, огибает линию подбородка и срывается вниз, образуя мокрое пятно на моей домашней футболке.
Вот почему погиб мой муж. Моя счастливая жизнь оказалась ценнее его жизни. Зачем, любимый мой, зачем? Разве я говорила, просила или жаловалась. Мне нужен был ты, только ты. Зачем?
Я смотрю на рюкзак, кроссовки и застывшую руку Моти. Выжить, Лиза, выжить любой ценой. Ради Моти, ради человека, пожертвовавшего собой ради моего счастья. Я повторяю и повторяю себе это, когда быстро собираю необходимые вещи, когда спускаюсь на паркинг и нахожу нужную машину, когда проезжаю мимо подозрительной чёрной иномарке, когда, наконец, паркуюсь в тихом дворе почти на другом конце города. Я повторяю это, как мантру, «Выжить, Лиза, ради Моти, ради себя. Выжить любой ценой».
Глава 2
Телефон номер один. Старый кнопочный аппарат действительно подписан, и в нем хранится только один номер.
– Алло. – слышится с другого конца старческий мужской голос.
– Меня... кхм… Мне нужно серебро. – замираю, ожидая ответа.
– Я понял. – невозмутимо доносится в ответ. – На улице Народного Ополчения, 33Б, есть круглосуточное фотоателье. Сделай там фотографии 3*4, и оставь до завтра, скажи, придёт забирать муж. Заказ на фамилию, Дольник. Созвон в это же время, ровно через трое суток.
И всё! Так просто! Трое суток и новые документы. Трое суток. Ты обо всём позаботился, мой милый муж, только где же я буду жить, где прятаться эти трое суток.
Четыре телефона, два подписанных, два нет, у меня есть один шанс из двух. Набираю номер единственного человека, чей помню наизусть, кто сможет помочь, без лишних вопросов.
– Слушаю… – её голос звучит настороженно, и в какой-то момент мне уже не кажется, идея втягивать её в мои проблемы правильной. – Алло…
– Яна-а… это… я-а…
– Лиза!? Боже, ты меня напугала, что у тебя с номером, что-то случилось? С тобой всё в порядке, у тебя такой голос, Лиз? Всё хорошо? – девушка сыплет вопросами, а я боюсь сорваться, и разреветься в ответ на её заботу.
–Нет, Яна, всё совсем не хорошо, мне нужна помощь. Пожалуйста, если сможешь.
– Да, конечно, я помогу, только скажи чем? Как?
– Мне нужно спрятаться на три дня, так, чтобы никто не нашёл.
– Приезжай ко мне, без проблем. – легко соглашается подруга.
– Нет, Ян, так не пойдёт, они могут искать по друзьям, а это… сама понимаешь. – замолкаю, не зная что сказать, не хочу её втягивать и приходится.
– Так, так, так… минутку… блин… чёрт… И мои как назло уехали на эти три дня. Мы придумаем, Лиз, мы сейчас что-нибудь придумаем. – слышны её нервные постукивания и мычание. – Блин… Чёрт… Есть только один вариант, да, он самый надёжный. Ты на машине?
– Да…
– Хорошо, жду тебя на Новорижском…
– Хорошо, только я не смогу быстро, давай через часа два.
– Окей, через два часа. Я помогу, Лиз, ты не одна.
– Спасибо.
Раздумываю, выбросить ли этот телефон, всё же выбрасываю. Если понадобиться, буду ждать Яну столько, сколько нужно. С фотографиями складывается всё быстро и просто. Я даже добираюсь до места раньше оговорённого времени, но Янкин байк, уже стоит и ждёт меня, вместе со своей хозяйкой. Вижу подругу и бросаюсь к ней в её объятья.
– Ты как, Лиз? Расскажешь? – отрицательно качаю головой. – Хорошо, пусть так, поехали. За мной езжай, я постараюсь не быстро. – она одаривает меня хулиганской улыбкой, и подмигивает. Вмиг поднимая настроение.
Дорога занимает чуть больше получаса. И мы подъезжаем к шлагбауму, будка КПП, Яна поморгала фарой, и нас пропускают. Это место явно напоминает какую-то базу, что-то развлекательное. Стройные в ряд одинаковые домики, несколько больших строений, указатели и карты. Мы заезжаем в самую глубь, последнее из строений, выделяется на фоне остальных, большой двухэтажный дом. Имеет свою вместимую парковку, гараж, ещё строение, похожее на баню, роскошная зона барбекю и беседка.
Я паркуюсь радом с Янкиным монстром.
– Лучше загони в гараж. – кричит мне девушка, и открывает автоматические ворота.
– Что это за место? – оглядываюсь вокруг, насколько позволяют сумерки.
– Это новая игрушка моего муженька и братца. Экстрим-отдых. Тут тебе и пейнтбол, и веревочный парк, и езда на багги. Большие мальчики, не знают, чем ещё себя занять. Проходи в дом.
– Здесь очень красиво…
– Да, брось. На первом этаже кухня, гостиная, две гостевые и санузел. На втором три хозяйские спальни, три гостевые, санузел. Располагайся.
– Спасибо. Я свалилась на тебя со своими проблемами…
– Брось. Помнишь детдом. Ты мне тогда жизнь спасла, дважды. – смотрим друг на друга грустными глазами. – Не расскажешь?
– Нет. – отрицательно качаю головой. – Не хочу тебя втягивать ещё больше. Могу лишь сказать, это привет от деятельности Моти.
– Матвей?! Он… дык… полтора года…
– Я удивлена не меньше твоего. Его прошлое настигло меня и грозится смести лавиной. Мне нужно исчезнуть, Ян. Возможно, надолго, возможно, навсегда. – она понимающе качает головой, как будто сама сталкивается с таким каждый день.
– Хочешь, я побуду с тобой?
– Не стоит, я боюсь за тебя.
– Три дня, я приеду послезавтра.
– Нет, – говорю резче, чем хотелось бы. – нет, Ян. Это так опасно, а у тебя ребёнок и муж.
– Всё, всё, поняла. Просто… – она кривит свое кукольное личико, из-за которого в детдоме было много проблем. – Долгие проводы, да.
– Да… – протяжно выдыхая. – Если всё сложится благополучно, если я смогу вырваться, если всё поутихнет, я сообщу, где я, и ты приедешь.
– Конечно, примчусь. – она обнимает меня крепче. – Всё получится. Мы потерялись с тобой на долгие девять лет, больше такого не будет.
«– Медведева, ты манатки собрала, тебя уже брат ждёт.
– Да, собрала я всё, Нина Семёновна, минуту. – Янка поворачивается ко мне. – Прости, Лиз…
– Ты что, с ума сошла! Янка, я сейчас тебя тресну.
– Мы так много хотели, ну вместе, ты и я, поступать и общага, и работа. А тут…
– Даже не смей так говорить, тебе повезло, что нашёлся твой брат и готов тебя забрать. Да и мне уже осталось всего ничего, каких-то семь месяцев. И потом, я бы ушла раньше, и вся издёргалась, как ты тут одна.
– А ты как тут одна, без нас, без меня, без Моти, даже Глеб уже ушёл.
– Ничего, я справлюсь, тем более за мной Игнат присматривает.
– Я приеду, сейчас немного освоюсь, и приеду.
– Конечно, я буду ждать…»
Не получилось. Меня забрал Матвей, который к тому времени, уже окончил два курса юридического, подрабатывал и снял нам квартиру. А с Яной нас разлучила жизнь на долгие девять лет.
– Поезжай, хватит. – стараюсь держать подступающие слёзы.
– Я не прощаюсь.
– И я. Даже если… мы сделали это один раз, сможем сделать и второй.
Я смотрела, как маленькая и воинственная женщина справляется с огромным монстром. Легко. Она, как воинственная амазонка, заскочила, на железного коня и мчала.
Вымотанная этим бесконечно долгим днем, я приняла душ и улеглась в кровать в комнате на первом этаже. Сон плохо шел. Крутила в голове бесконечные мысли о случившемся, а в руке крутила, злополучный кулон. Не выдержав, разревелась. Могло ли всё сложиться по-другому, могла ли моя жизнь быть другой?
«– Лизун… – дверь нашей спальни открылась, и я предстала перед Мотей в одном белье. – Бл*ть… ты… невероятна…
– Моть, ну вот, что ты наделал, я хотела, вечером, в первую брачную ночь… – я хныкала и дула губы, резко натягивая на себя халатик, который сбросила, буквально пару секунд назад, чтобы облачиться в своё свадебное платье.
– Лиз, я хотел поговорить. – его «Лиз», а не «Лизун», означало лишь одно, разговор серьёзный. Очень серьёзный. Я замерла. – Ты действительно хорошо подумала, Лиз? Ты хочешь, такой жизни? Пойми, обратной дороги не будет. Мы выйдем из дома, войдем в ЗАГС, поставим свои подписи, и ты уже не сможешь от меня уйти. Но той жизни, о которой мы когда-то мечтали, её не будет, не будет, Лиз. Не дома, не детей, не даже собаки, не определённости, ничего, Лиз. – Я смотрела на любимого во все глаза, я так давно и так бесповоротно люблю его, какая жизнь у меня может быть без Моти, никакой. Без него мне не нужна жизнь, даже та, о которой мы когда-то мечтали.
– Я всё решила ещё в детском доме, я твоя, Матвей Серебряков, всегда была и всегда буду…»
С тех пор прошло почти двенадцать лет. Но я бы и сейчас не отказалась от нас.
