Текст книги "Маска Ктулху"

Автор книги: Август Дерлет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

2

Меня всегда интересовала ночная деятельность подсознания, поскольку я глубоко убежден, что мыслительные способности человека, наделенного живым умом и воображением, во время сна многократно усиливаются. Много раз я ложился спать, мучимый какой-нибудь нерешенной проблемой, а когда просыпался, то обнаруживал, что решение найдено – во сне. Что же касается других, более тонких материй, связанных с ночной работой мозга, то о них я знаю меньше. Хорошо помню, что в ту ночь я лег спать, размышляя о том, где я мог ранее видеть странные слова из письма дедушки Леандра, но уснул, так и не найдя ответа на этот вопрос.

Однако через несколько часов я внезапно пробудился, уже зная, что эти слова, эти загадочные имена я встречал в книге Г. Ф. Лавкрафта, которую читал в Мискатоникском университете. С опозданием я расслышал тихий стук в дверь и чей-то приглушенный шепот.

– Это я, Фролин. Ты не спишь? Я войду.

Я встал, накинул халат и зажег фонарь. К этому времени Фролин уже стоял возле меня; его худощавое тело сотрясала мелкая дрожь – возможно, от холода, поскольку я оставил открытым окно в комнате, а сентябрьские ночи в этих краях бывают промозглыми.

– Что случилось? – спросил я.

Глаза его как-то странно поблескивали; он взял меня за плечо.

– Неужели ты ничего не слышишь? – спросил он. – Боже мой, наверное, у меня и правда что-то с головой…

– Нет, постой! – воскликнул я.

Откуда-то издалека доносилась удивительная, прекрасная музыка. «Флейты», – подумал я.

– Дед слушает радио, – сказал я. – Он всегда включает его по ночам?

Увидев лицо кузена, я осекся.

– Во всем доме есть только один радиоприемник, в моей комнате. Я им уже давно не пользуюсь – батарейки сели. И потом, ты когда-нибудь слышал по радио такуюмузыку?

Я прислушался. Она звучала приглушенно, хотя и вполне явственно. При этом было трудно определить, с какой стороны она раздается: то ли снаружи, то ли из-под дома, – странная, торжественная мелодия, исполняемая на дудочках или примитивных флейтах.

– Похоже на флейты, – сказал я.

– Или свирели Пана, – отозвался Фролин.

– На свирелях теперь не играют, – рассеянно заметил я.

– Тем более по радио, – сказал Фролин.

Я взглянул на него; кузен ответил мне пристальным взглядом. Внезапно мне пришло в голову, что его серьезность, которая так поразила меня при нашей встрече, была далеко не случайна. Я схватил его за руки.

– Фролин, что с тобой? Я вижу, тебя что-то тревожит.

Он с трудом сглотнул.

– Тони, эта музыка звучит не в доме, а в лесу.

– Там кто-то живет? – резко спросил я.

– Никто, во всяком случае – не человек.

Вот оно, наконец-то. Чуть ли не с облегчением я услышал то, в чем до сих пор боялся признаться даже самому себе. «Никто, во всяком случае – не человек».

– Кто же тогда? – спросил я.

– Мне кажется, дед это знает, – ответил кузен. – Пойдем со мной, Тони. Оставь фонарь в комнате; я проведу тебя в темноте.

В холле он вновь схватил меня за руку.

– Чувствуешь? – свистящим шепотом спросил он. – Ты чувствуешь?

– Запах, – сказал я.

В воздухе стоял запах воды, рыбы, лягушек и еще каких-то обитателей болот.

– А теперь? – спросил кузен.

Внезапно запах сырости исчез, и в холле повеяло холодом, словно через него пронесся ветер с мокрым снегом.

– Теперь ты понимаешь, что меня встревожило? – спросил Фролин.

Не дожидаясь ответа, он повел меня вниз, к двери дедова кабинета, из-под которой пробивался слабый желтый свет. С каждым нашим шагом музыка звучала громче; когда же мы подошли к самой двери, мне стало ясно, что и музыка, и смесь странных запахов доносятся из кабинета. Тьма, казалось, ожила, возвещая о приближении чего-то ужасного, зловещего; она смыкалась вокруг нас, как створки раковины. Фролин, стоя рядом со мной, дрожал мелкой дрожью.

Импульсивно подняв руку, я постучал в дверь.

Ответа не последовало, но музыка внезапно смолкла и все запахи разом улетучились!

– Не надо было этого делать! – прошептал Фролин. – Если он…

Я толкнул дверь, она подалась, и мы вошли в кабинет.

Не знаю, что я ожидал увидеть, во всяком случае, не то, что увидел. В комнате все было на своих местах; дедушка сидел в постели, закрыв глаза, и слегка улыбался; перед ним лежали листки бумаги, на столе горела лампа. Я застыл на пороге, не веря своим глазам – не такую прозаическую картину ожидал я увидеть. Куда же делась музыка? А эти запахи? Смутившись, я уже собрался ретироваться, как вдруг дедушка заговорил.

– Входите, – сказал он, не открывая глаз. – Значит, вы тоже слышали музыку? А я-то уже начал удивляться, почему на нее никто не реагирует. Мне кажется, это монгольская. Три дня назад была индейская – северных индейцев из Канады или Аляски. Полагаю, на земле еще есть места, где поклоняются Итакуа. Да-да, а неделю назад была тибетская, я такую слышал в далекой Лхасе много лет назад.

– Кто это играл? – воскликнул я. – Откуда эта музыка?

Дед открыл глаза и взглянул на нас.

– Отсюда, надо полагать, – ответил он, положив ладонь на разложенную перед ним рукопись, исписанную почерком моего двоюродного дедушки. – Это играли друзья Леандра. Музыка небесных сфер, мой мальчик… скажи, а ты доверяешь своим чувствам?

– Я ее слышал. И Фролин тоже.

– Интересно, а что думает по этому поводу Хок? – улыбаясь, сказал дед и вздохнул. – Я уже почти все понял. Остается только установить, с кем именно контактировал Леандр.

– То есть как это «с кем»? – повторил я. – О ком ты говоришь?

Дед снова закрыл глаза.

– Сначала я думал, что это Ктулху; в конце концов, работа Леандра была связана с морем. Но теперь мне кажется, что это был кто-то из повелителей воздуха – Ллойгор, наверное, или Итакуа, которого индейцы называют Вендиго. В одной легенде говорится, что Итакуа уносит свои жертвы в пространство далеко за пределами Земли… впрочем, я, кажется, опять забылся. – Дед открыл сверкнувшие глаза и холодно взглянул на нас.

– Уже поздно, – заявил он, – мне нужно уснуть.

– Ради бога, о чем он говорил? – спросил меня Фролин, когда мы вышли в холл.

– Идем, – сказал я.

Но, оказавшись в своей комнате и видя, с каким нетерпением ждет моих объяснений Фролин, я никак не мог собраться с мыслями. Ну как рассказать ему о странных, таинственных книгах, хранящихся в Мискатоникском университете, – жуткой «Книге Эйбона», необъяснимых «Пнакотикских рукописях», ужасном «Тексте Р’льеха» и самой загадочной из всех – «Некрономиконе», написанной безумным арабом по имени Абдул Альхазред? Как объяснить, что творится у меня в голове после того, что я услышал от деда? Как объяснить, кто такие Властители Древности, это воплощение зла, боги, когда-то населявшие нашу планету и всю Вселенную, а может быть, и не только нашу; как рассказать о вечной борьбе между древними силами добра и зла, которые постепенно начали проникать в наш мир, мир людей? Внезапно я вспомнил их страшные имена, о которых раньше боялся и думать: Ктулху, повелитель водных тварей; Йог-Сотот и Цатоггуа, обитатели земных недр; Ллойгор, Хастур и Итакуа, Снежная тварь, Повелитель Ветра, управляющие воздушной стихией. Вот о ком говорил наш дед, который совершенно ясно дал мне понять, что мой двоюродный дед Леандр, когда-то живший в ныне заброшенном городе Инсмуте, нашел способ контакта по крайней мере с одной из этих тварей. А еще дед сказал – вернее, намекнул, – что в нашем доме находится некий порог, переступать который не должен ни один человек, ибо за тем порогом поджидает страшная опасность – дорога сквозь время, к древним существам, с которыми пытался установить связь Леандр!

И все же каким-то невероятным образом смысл дедовых слов был мне понятен. Он сказал нам очень мало, почти ничего; как я потом винил себя, что не понял сразу, чем занимался наш дед, а ведь он искал тот самый порог, о котором писал Леандр, чтобы его перешагнуть! Запутавшись в потоке информации о древних богах и мифических существах, о всех этих Ктулху, Итакуа и Старших Богах, я не заметил главного – явных признаков, указывающих на тот вывод, к какому пришел мой дед, а может быть, я просто боялся об этом думать?

Повернувшись к Фролину, я поведал ему обо всем, что знал, стараясь говорить как можно яснее. Он слушал молча, изредка задавая вопросы; и хотя кузен побледнел при упоминании мною некоторых подробностей, мне кажется, он поверил всему, что услышал от меня. Все это говорило только об одном: нам предстояло очень многое выяснить и о нашем дедушке, и о происходящем в доме, однако в тот момент я этого еще не понимал. Очень скоро, однако, мне стало понятно, почему Фролин с такой готовностью принял мои не очень-то внятные объяснения.

Где-то на середине моего рассказа он вдруг перестал задавать вопросы и начал к чему-то прислушиваться; заметив это, я замолчал и тоже напряг слух.

«Ветер шумит в ветвях деревьев, – подумал я. – Наверное, будет буря».

– Слышишь? – дрожащим голосом прошептал Фролин.

– Нет, – тихо ответил я. – Ветер шумит.

– Вот именно – ветер. Я тебе о нем писал. Слушай.

– Перестань, Фролин, возьми себя в руки. Это всего лишь ветер.

Он бросил на меня жалостный взгляд и, подойдя к окну, поманил меня к себе. Когда я подошел, он молча кивнул на окно, за которым сгущалась ночная тьма. Сначала я ничего не увидел, затем, привыкнув к темноте, начал различать ветви деревьев и беззвездное небо. И вдруг я все понял.

Хотя за окном ревела буря, деревья стояли совершенно неподвижно – не колыхался ни один листочек, ни одна верхушка, ни веточка!

– Господи боже! – воскликнул я, отшатываясь от окна.

– Вот видишь, – сказал кузен, подходя ко мне. – Такое случалось и прежде.

Мы молча стояли, словно чего-то дожидаясь. Шум ветра не стихал; наоборот, в эту минуту он взревел с новой силой, словно пытался оторвать дом от земли и сбросить его с холма в долину. Едва я об этом подумал, как почувствовал, что дом и в самом деле слегка подрагивает. «Странная дрожь, – подумал я, – дом словно дрожит от страха».Вместе с домом мелко, почти украдкой,подрагивали и картины на стенах. Я взглянул на Фролина, который стоял неподвижно, прислушиваясь к шуму ветра; вид кузена говорил о том, что это еще не все. Между тем рев ветра перешел в дикий свист и вой, сопровождаемый звуками музыки, которые я сразу не расслышал. Музыка была похожа на ту, которую мы слышали раньше, только теперь к флейтам присоединились какие-то струнные инструменты, и звучала она гораздо яростнее и пронзительнее, словно впитав в себя некое невыразимое зло. Внезапно рядом с домом послышались чьи-то тяжелые шаги, словно в самом центре бури топало какое-то огромное существо, медленно приближавшееся к дому; одновременно в комнате резко похолодало.

Эта ночь выдалась довольно теплой для сентября в северном Висконсине, к тому же дом был построен вполне добротно. И все же, вместе со звуком тяжелых шагов, температура в доме начала быстро падать, так что нам с Фролином пришлось спешно натянуть на себя теплую одежду. Но и это было еще не все, судя по реакции Фролина, который по-прежнему чего-то ждал, стоя у окна и изредка поглядывая на меня – взгляд его был красноречивее всяких слов. Не помню, сколько времени мы простояли в комнате, вслушиваясь в дикое завывание ветра.

Внезапно Фролин схватил меня за руку и хрипло прошептал:

– Вот! Вот они! Слушай!

Темп дьявольской музыки внезапно замедлился – с пронзительного крещендо он перешел в мягкое диминуэндо, – и в ней появился какой-то невыразимо приятный, сладкозвучный и немного меланхоличный напев, хотя былое ощущение вселенского ужаса при этом не исчезло. В то же время откуда-то из глубины дома послышались голоса, исполнявшие некую торжественную песнь; нам показалось, что пение доносится из кабинета.

– Господи помилуй! – воскликнул я. – Что на этот раз?

– Это все дед, – спокойно ответил Фролин. – Призывает существо, и оно начинает петь. – Он закрыл глаза и тряхнул головой. – Будь они прокляты, эти дядюшкины бумаги, хоть бы они сгорели!

– Слушай, кажется, можно разобрать слова, – перебил я кузена, прислушиваясь к пению.

Действительно, звучали слова, только вряд ли те звуки можно было назвать словами: из кабинета доносилось что-то вроде бессвязного бормотания, словно какое-то жуткое чудовище выкрикивало страшные, бессмысленные звуки, пытаясь изобразить человеческую речь. Я тихо приоткрыл дверь своей комнаты; звуки сразу зазвучали громче, и тогда я понял, что звучит не хор, а один голос, каким-то образом создававший иллюзию многоголосья. Слова – вернее, кошмарные звуки – напоминали звериный вой:

«Йа! Йа! Итакуа! Итакуа кф’айак вулгтмм. Йа! Ухг! Ктулху фхтагн! Шуб-Ниггурат! Итакуа нафлфхтагн!»

Внезапно ветер завыл еще сильнее, еще пронзительнее; казалось, дом вот-вот взмоет в воздух и улетит в никуда, нас с Фролином подхватит вихрь, и через некоторое время найдут лишь наши безжизненные тела. Охваченный страхом и удивлением, я внезапно вспомнил о дедушке и, на ходу кивнув Фролину, побежал вниз, полный решимости защитить старика от страшной твари. Но едва я подбежал к кабинету, как все стихло, словно кто-то нажал на невидимую кнопку, и дом разом погрузился во мрак и тишину, испугавшую меня сильнее, чем адский вой ветра.

Тихо толкнув дверь, я увидел дедушку.

Он по-прежнему сидел в кровати, только на этот раз его глаза были открыты. Чуть склонив голову набок, он неотрывно смотрел на огромную картину, висевшую на восточной стене.

– Ради бога! – воскликнул я. – Что это было?

– Надеюсь скоро выяснить, – торжественно и серьезно произнес дед.

Видя его спокойствие, я также немного успокоился и вошел в кабинет; Фролин не отставал от меня ни на шаг. Я склонился над дедом, пытаясь привлечь его внимание, но он упорно смотрел на картину.

– Что ты делаешь? – резко спросил я. – Что бы это ни было, оно очень опасно!

– Я исследователь, мой мальчик, – ответил дед, – разве исследователи боятся опасности?

Что верно, то верно.

– Я хочу умереть в пути, а не в своей постели, – продолжал он. – Что же касается этих звуков – не знаю, что именно вам удалось расслышать, – этого я пока объяснить не могу. Однако обращаю твое внимание на странное поведение ветра.

– Не было никакого ветра, – ответил я, – я смотрел в окно.

– Да-да, – нетерпеливо отозвался дед. – Все верно. Однако ты отчетливо слышал вой ветра и другие звуки – именно такое явление я наблюдал в Монголии, в ее дальних, покрытых снегами уголках, на далеком плато Ленг, где живет народ чо-чо, поклоняющийся странным древним богам. – Внезапно он взглянул на меня; его глаза горели лихорадочным огнем. – Вспомни, что я рассказывал тебе об Итакуа, которого одни называют Оседлавшим Ветер, а другие – в частности, индейцы северных районов Манитобы – Вендиго. Индейцы верят, что Оседлавший Ветер уносит свои жертвы в далекие края и оставляет там уже мертвыми. О, про него ходит много всяких историй, мой мальчик, много странных легенд – и не только. – Старик придвинулся ко мне. – Я и сам видел кое-что: тела, сброшенные с высоты на землю, и при них были вещи, каких не встретишь в Манитобе, но зато я видел такие на плато Ленг и на островах в Тихом океане. – Внезапно он оттолкнул меня, и на его лице отразилось презрение. – Вижу, ты мне не веришь. Наверняка думаешь, что я спятил. Хорошо же – ступай к себе и ложись спать, наслаждайся своей скучной, жалкой, серой жизнью, пока ей не придет конец!

– Нет, я никуда не уйду! Расскажи мне все.

– Утром поговорим, – устало ответил старик и откинулся на подушки.

Этим мне и пришлось довольствоваться – старик был непреклонен. Пожелав ему спокойной ночи, мы с Фролином вышли в холл.

– С каждым разом все хуже, – покачивая головой, прошептал он. – С каждым разом ветер воет все громче, холод становится все сильнее, а музыка звучит все отчетливее – и еще этот ужасный топот!

С этими словами кузен отправился в свою комнату; немного постояв в раздумье, я также поднялся к себе.

Утром дед выглядел совершенно здоровым. Когда я вошел в столовую, он разговаривал с Хоком, очевидно отвечая на просьбу последнего, поскольку старый слуга почтительно поклонился в знак благодарности. Как выяснилось, дед отпускал его и миссис Хок на неделю начиная с сегодняшнего дня, так как миссис Хок нездоровилось и ее нужно было отвезти в Уосо для консультации у врача. Перехватив мой взгляд, Фролин мрачно улыбнулся; на его бледном лице виднелись следы бессонницы, но позавтракал он с аппетитом. И улыбка, и выразительный взгляд кузена, брошенный им в сторону Хока, ясно говорили о том, что он прекрасно понимает, чем вызван этот внезапный отпуск – несомненно, странными явлениями, происходящими в доме и так напугавшими меня прошлой ночью.

– Прекрасно, мой мальчик, – весело сказал мне дед, – сегодня ты выглядишь гораздо лучше, чем вчера. Признаюсь, я за тебя беспокоился. Мне кажется, ты перестаешь быть скептиком.

И он рассмеялся, хотя мне было вовсе не до смеха. Я уселся за стол и принялся за еду, изредка поглядывая на деда в ожидании объяснений по поводу прошедшей ночи. Увидев, что объяснять он ничего не собирается, я обратился к нему сам, стараясь держать себя в руках.

– Извини, что заставил тебя поволноваться, – ответил дед. – Дело в том, что порог, о котором пишет Леандр, должен находиться где-то в кабинете. Вчера я был просто уверен, что еще немного – и я его найду, но тут в комнату ворвались вы с Фролином. Во всяком случае, одно несомненно: кто-то из членов нашей семьи вступал в контакт с одним из этих существ; думаю, что это был Леандр.

– Неужели ты в них веришь? – спросил Фролин, наклонившись через стол.

Старик ядовито улыбнулся.

– Ты же понимаешь, что я при всем желании не смог бы один произвести столько шуму прошлой ночью.

– Да, конечно, – сказал Фролин. – Но другие силы…

– Нет-нет, дело не в этом. В настоящее время мне нужно только одно – знать, кто именно посещает наш дом. Запах воды указывает на Ктулху, однако ветрами управляют Ллойгор, Итакуа или Хастур. Нет, это не может быть Хастур, расположение звезд сейчас другое, – продолжал он. – Значит, кто-то из тех двоих. Они – или он – где-то здесь, совсем рядом, за порогом. И я хочу знать, где этот порог и что находится по ту сторону.

Странно было слышать, как мой дед беспечно рассуждает о жутких древних существах; странно было видеть и его абсолютное спокойствие, словно прошлой ночью ничего не происходило. Внезапно от моего собственного спокойствия не осталось и следа, в душу вновь закрадывался страх, и теперь я жалел, что начал эти расспросы.

Впрочем, если дед и заметил мое состояние, то виду не подал, а продолжал рассуждать о сложных научных вопросах, словно перед студенческой аудиторией. Так, он сказал, что налицо явная связь между событиями в Инсмуте и контактом Леандра Элвина с кем-то из существ оттуда.Почему Леандр покинул Инсмут? Из-за культа Ктулху, который практиковали жители этого проклятого города и который начал оказывать действие и на него, странным образом меняя его внешность? Достаточно вспомнить, как были удивлены представители федеральных властей, когда обнаружили у большинства городских жителей органы, характерные для земноводных. Да, возможно, Леандр уехал именно поэтому. Бросив свое дело, он перебрался в самый малолюдный район Висконсина, где каким-то образом нашел способ контакта с другими древними тварями – Ллойгором или Итакуа; между прочим, они тоже относятся к силам зла, откуда следует, что сам Леандр Элвин определенно был недобрым человеком.

– Если это и так, – взволнованно сказал я, – тогда предостережение Леандра ни в коем случае нельзя игнорировать. Прошу тебя, оставь эти мысли о поисках порога!

Дед мягко и задумчиво взглянул на меня; было хорошо видно, что мои слова не произвели на него никакого впечатления.

– Если уж я взялся за это дело, то доведу его до конца. В конце концов, Леандр умер своей смертью.

– Да, но ты сам говорил, что он был связан с этими… тварями, – сказал я. – У тебя этой связи нет, и тем не менее ты упорно стремишься проникнуть в неизведанную область – а дело идет именно к тому, – не желая учитывать тот факт, что все это крайне опасно.

– Когда я ездил в Монголию, там тоже было много опасностей. Я был уверен, что не выберусь живым с плато Ленг. – Дед немного помолчал, затем медленно поднялся. – Нет, я намерен найти порог Леандра, и я это сделаю. И прошу, сегодня ночью не входите в мой кабинет, что бы вы ни услышали. Будет очень жаль, если все мои усилия пойдут прахом.

– Допустим, ты найдешь порог, – воскликнул я, – и что дальше?

– Навряд ли я захочу его переступить.

– У тебя может не оказаться выбора.

Дед молча взглянул на меня, чуть заметно улыбнулся и вышел из комнаты.