Текст книги "Ко(с)мическая опера"
Автор книги: Асия Уэно
Соавторы: Рональд Уэно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
– Ты что творишь?! – взвилась Тамико.
– Нечто куда менее предосудительное, чем ваш брат!
– При чем здесь Амано?
– Вот и я себе говорю: при чем? При всем! Он лезет во все дырки – в самом прямом смысле, между прочим! Он рушит мою личную жизнь – с завидной регулярностью! Он...
– Молодой человек, разговаривать таким тоном с дамой... – Спутник Тами пытается охладить мой пыл, но не тут-то было:
– Вы очень верно заметили, мистер: я разговариваю с дамой, а не с вами! С вами я разговаривать не собираюсь!
– Морган! – шипит Тамико. – Ты хоть знаешь, кто это?
– Не знаю, и знать не хочу! И вашего брата я тоже знать не хочу! Так ему и передайте: пусть даже не пробует показаться мне на глаза, потому что... Никаких рабочих отношений между нами больше не будет! Ни-ка-ких! Пусть ищет себе напарника где угодно, но в моем лице он его больше не найдет!
– Морган... – Шипение становится угрожающим.
– Я тридцать лет Морган, и что с того?
– Молодой человек...
– Я же сказал, дядя, с вами я не разговариваю!
– Молодой человек...
– Морган, это же начальник вашего Управления! – наконец-то сообщает Тамико.
М-да? Кажется, точно он. Малек Нахор, собственной персоной. Мне бы успокоиться, но понесло меня, бедного:
– И что же он здесь забыл? А, вы составляете протекцию брату? Какая забота! Мне бы такую сестренку...
– Морган!
– Молодой человек, насколько я понял, вы работаете в Управлении, да? Так вот, спешу вам сообщить радостную новость первым: вы уволены. Нет, вы разжалованы и уволены!
Ну и чего ты от меня ждешь, дядя? Горючих слез? Как бы не так!
Хватаю его руку и начинаю остервенело трясти:
– Вы даже не представляете, как меня порадовали! Это же лучший подарок из тех, что я получал на Новый год! Огромное вам человеческое спасибо!
Адмирал Нахор вырывает свою помятую конечность из моих пальцев и встревоженно осведомляется у Тамико:
– А с ним все в порядке? В смысле психики?
– Не было бы в порядке, я бы не работал там, где вы. А впрочем, я ведь там уже не работаю? Счастливо оставаться! Всем спасибо, все свободны!
Кажется, я молол еще какую-то чушь, но потом набежали охранники господина адмирала, и всем стало не до меня: можно было спокойно отправиться домой и соснуть пару часиков. Мне удалось это сделать, но засыпал я тяжело, потому что в мозгу крутились две мысли: как меня будет убивать Барбара (картины представлялись исключительно мрачные) и как я буду извиняться за свое... в общем, за все хорошее.
Ул. Строителей, дом 12, квартира 13, 25 декабря 2103 г., вторая половина дня.
Кто-то тормошил меня за плечо. Открывать глаза не хотелось, но этот «кто-то» был настойчив и нежен. Наверное, так могла бы меня будить мама, но я совсем ее не помню.
– Мо, проснись, пожалуйста!
– А?
Разлепляю ресницы. Надо мной склонилась Элль. Симпатичная, как всегда, правда, в этот раз еще и очень красиво одетая – почти как на прием к Первому Консулу.
– Ты в состоянии общаться?
– Ну... более-менее.
– Часом, не пил? – Подозрительный взгляд.
– Нет, просто устал. Столько всего навалилось... Знаешь, мне работу придется искать.
– Почему?
– А я с прежней уволился. Не слышала, дворники в этом квартале не требуются?
– Нет, но я поспрашиваю, если хочешь, – пообещала девушка. – А пока... Хочу познакомить тебя с моим отцом.
– Это еще зачем?
– Благодаря тебе мы с ним помирились! – улыбнулась Элль. – И он воспылал желанием увидеть человека, который смог убедить такую упрямицу, как я! Поговоришь с ним?
– Ну, если ты настаиваешь...
– Я тоже настаиваю, – раздался с порога голос, который я уже имел удовольствие сегодня слышать.
О черт! Ну, кто бы мог подумать, что моя соседка по квартире – дочь адмирала Нахора. Он тоже, кстати, не мог и предположить, чье засланное лицо увидит: по крайней мере, глаза – такие же карие, как у дочери, – несколько расширились. Правда, потом адмирал усмехнулся и предложил Элль:
– Завари кофе, милая, а мы поговорим. По-мужски.
Дочь послушно выскользнула за дверь, а я поспешно принял вертикальное положение. Ну не по стойке «смирно», но очень близко к тому.
– Итак, – адмирал подошел ко мне вплотную, – вы и есть тот самый Мо, который так хорошо умеет убеждать юных, капризных красавиц?
– Да... сэр.
– Признаться, удивлен. Я ожидал увидеть нечто более впечатляющее.
Молчу. А что можно на это сказать? Адмирал продолжает веселиться:
– Впрочем, молодой человек, днем вы тоже были... убедительны. Особенно в паре со снегом, которым нас засыпали.
– Сэр, я должен извиниться, но...
– Полагаю, были причины, которые вы сочли вескими, верно? Как я понял из показаний свидетелей и участников, ваш напарник увел у вас девушку, и вы... расстроились. Так обстояли дела?
– Примерно, сэр.
– Я что-то упустил? Или в чем-то ошибся?
– Нет, сэр... то есть да...
– Не мямлите, молодой человек! Раз уж способны на жесткое и уверенное поведение, извольте с вышестоящим начальством вести себя пристойно!
– Позвольте напомнить, сэр... Я уже не являюсь вашим подчиненным. С полудня, если не ошибаюсь, – окончание реплики прозвучало уже совсем твердо.
– Полагаю, вас это устраивает?
– Вполне, сэр.
– А меня, признаться, не очень.
– Не понял. Сэр?
– Я подумал и решил, что вас следовало бы не наказывать, а наградить.
– За что? – Ну вот, теперь я уж точно ничего не понимаю.
– За то, что вы предотвратили покушение на высокопоставленного чиновника Федерации. На меня то есть.
– Покушение?
– Да. Снайпера взяли, но он успел сделать выстрел, и если бы не вы...
– Но как? При чем здесь я?
– Вы засыпали меня и мисс Сэна снегом. С ног до головы. А заряды, которыми собирался воспользоваться убийца, были оснащены тепловым наведением. Улавливаете? Он выстрелил, но, выбирая между двумя сугробами и остальными фоновыми термопятнами, импульс не достиг назначенной цели. Так что вам, молодой человек, впору собой гордиться!
– Гордиться? Все произошло по чистой случайности!
– Возможно, но из случайностей складывается целая жизнь. Вы прибыли в резиденцию Сэна именно в тот момент, когда это требовалось, не раньше и не позже. Смею заметить, у вас невероятное чутье на неприятности!
– Скорее, у них – на меня.
– Скажите, молодой человек, вы все еще расстроены?
– Чем? – Недоуменно хлопаю ресницами.
– Поступком вашего напарника.
– Ну...
– Хотите утереть ему нос?
– То есть?
– У вас есть пара на новогодний бал?
– Нет, да я и не собирался.
– Я могу предоставить вам даму, которая затмит всех остальных!
– Но мне даже не в чем...
– Полагаю, новенький мундир будет вам к лицу... капитан Кейн!
И вот тут я сел. На кровать. Сел и открыл рот. Адмирал несколько секунд наслаждался моим оцепенением, потом пояснил:
– Я проконсультировался с полковником фон Хайст, и она совершенно не против вашего повышения в звании. И просила передать: возражения не принимаются!
– Это уж точно...
– Кофе готов! – возвестила Элль, заглядывая в дверь.
– Милая, как ты смотришь на то, чтобы вместе с капитаном открыть новогодний бал?
– Положительно! – Щурятся загадочно мерцающие глаза.
– Я даже не умею танцевать!
Последний довод. Неудачный.
– Мы как-нибудь с этим справимся! – обещает Элль.
Заверещал адмиральский комм. Вот это я понимаю, нормальный человек, и звонок нормальный. Нахор ответил:
– Да? Все в порядке. Да, буду в срок. Уже выезжаю. Где сейчас? Да тут... беседую с новоявленным капитаном. Да, Кейн. Что-что? Одну минуту...
Адмирал включает громкую связь, и я слышу воркование Барбары:
– Морган, солнце мое, порадуй усталую женщину своим визитом... – И тут же резкий переход на не терпящий возражений тон: – Через четверть часа в Управлении!
Я вздыхаю и робко осведомляюсь у Нахора:
– Вы не могли бы меня подвезти?
Следственное Управление Службы Безопасности Федерации, Третий Корпус, 25 декабря 2103 г., ближе к вечеру.
Когда я переступил порог святилища, в миру именуемого кабинетом полковника фон Хайст, тетушка сдвинула очки на кончик носа и трагически вздохнула:
– Почему ты не хочешь подарить мне милое и тихое Рождество? Почему, как только я слышу твое имя, это означает, что мир снова оказался на грани смерти?
– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – возражаю, но не так уверенно, как обычно, и Барбара это чувствует, потому что кривит губы в усмешке.
– Преувеличиваю? Ну-ну... Твое сегодняшнее приключение впечатлило даже меня, не говоря уже об адмирале!
– Кстати, в чем там дело было? – запоздало поинтересовался я. Но лучше же поздно, чем никак, верно? – Как снайпер прошел за оцепление? И вообще...
– Он не проходил. Он стрелял из-за оцепления, – пояснила тетушка. – Потому и заряды выбирал с тепловым наведением, чтобы подстраховаться. Но рассчитать встречу с тобой ему не пришло бы в голову ни в коем разе!
– О покушении было известно?
– Не так чтобы наверняка, – отмахнулась Барбара. – На таких людей, как адмирал, вечно кто-то имеет зуб: за всеми уследить нереально. А отказываться от личной жизни Малек не считает возможным. Кстати говоря, он вышел из дома буквально за полминуты. И снайпер выстрелил раньше, чем планировал, потому что решил, что кар прибыл за адмиралом. Промедли он чуть-чуть – и попал бы наверняка в уже отряхнувшегося Малека. А так парни из оцепления засекли выстрел и быстренько его взяли. Ко всеобщему облегчению и удовольствию.
– А куда попал заряд?
– В кар, естественно. В один из отводящих диффузоров системы охлаждения. Тамико придется отдать машину в сервис. Лови!
В мою сторону по столу скользнула пухлая папка.
– Это что?
– Бланки и формы. Формы и бланки. Ты же у нас теперь герой!
– Герой... карман с дырой, – пробормотал я себе под нос, и Барбара переспросила:
– Что-что? Не расслышала!
– Ерунда. – Я пробежал глазами несколько наугад вытащенных листов бумаги. – Автобиографию в пяти экземплярах? На кой черт?
– Трудно написать? – ехидничает тетушка.
– Трудно? Зачем, скажи, пожалуйста! Могли бы снять копию!
– Не положено копию! К завтрашнему дню справишься?
– К завтрашнему? – Я уныло обозрел фронт работ. – Слушай... А может, ну его, повышение? Какой из меня капитан? Смех один!
– Тебя не спросили! Может, я всю жизнь мечтала так посмеяться? – отрезала Барбара. – Кстати, у капитана оклад больше. И премия за выслугу. И девушки капитана больше любят!
– Девушки? Ох, тетя, не сыпь мне соль...
– На хвост? – предполагает знакомый голос со стороны дверей.
– А, детектив Сэна почтил нас своим присутствием! – расцвела в улыбке тетушка. – У меня к вам поручение. Официальное и очень серьезное!
– Я весь внимание, мэм! – шутливо вытянулся в струнку Амано.
– Возьмите моего племянника за... что хотите и отведите в ателье, потому что иначе он обзаведется новой форменной одеждой только к следующему Рождеству! А мне не хотелось бы, чтобы адмирал менял свои планы. Ясно?
– Так точно, мэм!
– Ну, тогда я вас покидаю, мальчики... – Барбара томно потянулась и продефилировала к дверям, на прощание пообещав: – Если в течение следующих суток услышу хоть одну фразу, касающуюся кого-то из вас, после праздников пожалеете, что стали на год старше!
Игривый стук каблучков затих. Воцарилось молчание, тягостное и печальное. Что же мне делать? Особенно под пристальным взглядом голубых глаз, настроения которых я никак не могу понять. То ли осуждают, то ли... Честное слово, лучше бы ударил! И ему было бы проще, а уж мне – тем более.
– Амано... – решаюсь начать первым. Если бы вы знали, каких усилий мне это стоит!
– Да?
– Я... должен извиниться.
– Извиняйся. – Великодушное разрешение.
– Я вел себя... – Делаю паузу, пытаясь подобрать слова, и напарник заканчивает за меня:
– Глупо, некрасиво и безответственно.
– Почему безответственно?
Оскорбляюсь. Чуть-чуть.
– Ну, как же! Оставил меня без средства передвижения, да еще наедине с изголодавшейся по ласке женщиной! Я еле-еле вырвался на свободу!
Он что, шутит? Нет, выглядит совершенно серьезным.
– Но я же видел, что ты... что тебе....
– Смысловая нагрузка равна нулю, – резюмирует Амано. – Иногда мне кажется, что я наблюдаю типичное раздвоение личности, причем каждый день и рядом с собой. Почему человек, излагающий в отчетах следственные мероприятия литературным и очень конкретным языком, в моем присутствии превращается в дерганое и рассеянное существо? Этому есть объяснение?
– Ну...
– Вот именно! И он еще удивляется, почему все Управление поставило между нами плюс!
– Почему?
– Не хлопай ресницами! Потому, что твое поведение выглядит как... Нет, это я объяснять не буду, сам мозгами раскинь! Извиняйся дальше!
– А я уже.
– И это все? А где слезные мольбы о прощении?
– Какие еще мольбы?
– Я же сказал: бросил своего напарника на произвол судьбы, угнал машину, нахамил двоим достойным людям. И как по физиономии своей кошачьей не получил? Наверное, адмирал был в глубоком шоке от происходящего и не успел наложить на тебя руки. Везунчик!
– Амано...
– Слушаю.
– Я... мне очень стыдно.
– Да неужели? И за что именно, позволь узнать?
– Я вспылил и...
– Это уж точно! Вот что, давай договоримся на будущее.
– На будущее?
Это еще что за новость? Он меня пугает.
– Конечно! Поскольку нам вместе работать, пока... от старости не рассыплемся.
– Вместе?
– А ты хочешь сменить напарника? – Настороженный взгляд.
– Я думал, что ты захочешь.
– На кого? – взвыл Амано. – У меня выбор, знаешь ли, никакой!
– Но есть же Рэнди... и Джей.
– Иногда мне кажется, – задумчивое постукивание пальцев по спинке кресла, – что ты идиот.
– Может, ты и прав. – Не вижу смысла спорить. В самом ведь деле.
– Может, и прав. Но мне все равно, – улыбается Амано. – Так вот, напарничек, давай договоримся: если тебе кто-то или что-то понравится, а также не понравится, очарует, разочарует и все такое прочее, будь любезен ставить меня в известность! Во избежание неадекватных ситуаций. Идет?
– Ну...
– Я мог бы, и догадаться, конечно. Правда, в некоторых вопросах любая мумия красноречивее, чем ты. Кит тебе нравится?
– Я не знаю. Честно... Я пока не думал всерьез.
– Уф-ф-ф! От сердца отлегло! – Шутливый вздох. – А я уж было испугался... Ладно, хватай свои бумажки – и вперед!
– Куда?
– В ателье! Разве не слышал приказа Барбары?
– Так она не мне приказывала, а тебе!
– Ах так?! Ну, погоди! Сейчас возьму за...
Взял. Ухо, кстати, потом еще долго болело.
Эпизод 18
ССС, ИЛИ СПАСИ СЕБЯ САМ!
Планета Челеста, 8 февраля 2104 г., 10.10 по местному времени.
Как восхитительно вырваться, наконец, из цепких объятий зимнего мегаполиса и очутиться на летнем степном ветерке! Теплом. Горячем. Очень горячем! Стоп, кто сказал, восхитительно? Пора снова переключать термоконтроль. Ах, если бы только работала автоматика... А ведь до полудня еще ого-го! Челеста, одним словом. Кто мечтал посмотреть? Я? Серьезно? Ну да, я, а кто же еще?
А все потому, что мы оказались крайними. Во всех отношениях. Прежде всего, сама наша планета – ближайший сосед Челесты и наиболее значительный очаг нашей, человеческой, цивилизации во всем районе. У кого просить помощи, как не у нас? И кто может ее оказать, как не оперативные работники Следственного Управления по делам Федерации, читай – мы.
Ну, разумеется, для выяснения судеб пропавших экспедиций предназначена Служба Срочного Спасения, ССС. С другой стороны, спасателей нашей планеты явно не учат навыкам выживания в настолько нечеловеческих условиях. Вы же не думаете, что название «Челеста, Небесная» имеет отношение к небожителям? Скорее уж к тем лицам, что прописаны изрядно пониже. Пекло, типичное пекло! А у некоторых термоконтроль на ручной тяге! Но при этом комплексная, так ее, подготовка!
Не поверите, а ведь я предчувствовал неприятности с самого начала! Когда Барбара заявилась к нам в отдел, прикрыла дверь, вынудила Паркера принять целомудренную позу и предупредила, что разговор будет тяжелый и серьезный. И что от этого задания каждый имеет право отказаться. Черт, кажется, она и хотела этого! Но наш коллектив, как всем известно, выдающимися умами небогат. Разве что Рэнди, который, впрочем, твердо намерен породниться с Мо, а значит...
– Амано, ты там как?
В наушниках уже который раз слышится обеспокоенный голос Мо. Лучше бы от курса не отвлекался, пилот наш единственный. Хотя... какой курс, какой пилот, господи? Уж в рубке-то как раз все на автоматике, не то, что у бедолаги Амано! Просто правила эксплуатации любого летающего транспортного средства требуют, чтобы за штурвалом всегда находился живой, мыслящий человек. А у Моргана даже какие-то справки есть. Нет, не о том, что он живой и мыслящий, а о где-то когда-то пройденных курсах чего-то. Не углублялся, если честно, Не до того сейчас!
Хоть связь работает на ура. А ведь все снаряжение проверили – вот что особенно удручает! Я и в обычный поход готовлюсь тщательно, а уж в такой беспрецедентной ситуации... Да я эти костюмы, все четыре, до последней складочки перещупал, перенюхал, перемерил, по крайней мере попытался. Полдня провозились вместе с Доусоном – он тоже человек, не склонный пренебрегать техникой безопасности. Наших напарников отправили за продовольствием и всякой всячиной, после чего Кейна загребла в свой кабинет его тетушка, а Паркер незаметно растворился, объявившись только перед трапом. Надо будет осведомиться у мерзавца, что оказалось для него важнее подготовки к рейсу, который, по моим ощущениям, запланирован лишь в один конец!
– А ведь скоро еще... потеплеет, – мягко замечает наш аристократ. – Амано, может, тебе стоит вернуться?
Причины их волнений за меня очевидны. Вообразите сами: на планете, прославленной дикими скачками температурного режима, у одного из команды, а именно вашего покорного слуги, отключается автоматическая регулировка термоклимата. При этом именно я из всей честной компании обладаю наибольшим опытом как в передвижении по пересеченной местности, так и в медицине. Толку, если они найдут пропавших исследователей без меня? Да и найдут ли?
Правильным решением было бы развернуть леталку и отправить кого-нибудь самого ненужного (поясняю – Джея) с личным отчетом на базу, где и переодеться в его костюм. Но, как назло, ни Джеев, ни Морганов на меня не налезет, я проверял это еще дома. А в скафандре Рэнди кто хочешь заблудится – хоть человек, хоть целая экспедиция. Да и возвращаться на базу придется всем, то есть терять полдня, что непозволительно в данной ситуации.
Да и поломка, в общем-то, несмертельная. Главное – четко отслеживать температуру за бортом – то есть, за пределами тонкого, но невероятно прочного зеркального материала, обволакивающего тело на манер женского чулка. Что значит – откуда мне знакомо это ощущение? Ненормальные! Я их, между прочим, не раз снимал! Но ни разу – с себя!
– Может, махнемся с тобой одежкой?
Великодушное предложение блондина прерывает нить сла... печальных раздумий.
– Ага, прям сейчас, на солнышке! Смотри не вздумай! Я пошутил.
В серебристых очертаниях контуров внутреннего шлема невозможно уловить выражение лица говорящего. Мало ли что! А то будет удачнейшая шутка в моей биографии – сисадмин, запеченный в фольге. Заодно и костюмчик освободится; глядишь, и втиснусь! И правильно, на фига нам здесь сисадмин?
– Похоже, мы прибыли. Идем на снижение. – Довольное заявление Мо прерывает мой внутренний сеанс черного юмора. Не подрабатывает ли парень на досуге летчиком-истребителем? Сейчас и проверим. Наблюдать за приземлением ведь ему... Стоп. Поправка. Летчиком, истребителем своих пассажиров! Ками, ну кто садится с такого пике?! Никто меня не любит, особенно сегодня. Даже автопилот!
– Все нормально?
Или это мой напарник так шустро перебрался на нашу сторону или это мы так медленно приходим в себя после мягкой посадки.
– Не дождес-ся, – бурчание Паркера, сопровождаемое моим язвительным «Несмотря на все твои чаяния!» и дипломатичным «Как ни странно, джентльмены» Доусона.
– Поразительное единодушие!
Мне кажется или Мо ухмыляется в ответ? Чертова зеркалка!
Небесная была открыта среди первых планет нашего региона и чуть не послужила причиной отступления человечества в его активной космической экспансии. К счастью, отношения с хозяевами планеты удалось завязать невероятно быстро, и это несмотря на совершенно чуждые нам целестианскую логику и мировоззрение. А может, благодаря оным? Эта странная раса не только не претендует на соседние планеты, она даже не освоила один из собственных материков. Точнее, не захотела. А еще точнее, отказалась от былых намерений, ведь, судя по остаткам городов на континенте Риэйа, нельзя сказать, что туда не ступала конечность целестианца.
Один из таких древних комплексов и привлек археологов, на их и нашу беду. По последним отчетам, интересы науки переместились в небольшую высокогорную долину к востоку от поселения, окруженную подозрительно округлыми скалистыми хребтами, слегка расходящимися, симметрично, на западе и востоке. Таким образом, в долину ведут два узких, очень узких прохода. Конечно, можно было бы сразу направиться туда, но... В общем, мы решили пожертвовать час на осмотр стационарного лагеря, проверку связи с базой, доклад в Управление и прочую чушь. Что подарило нам бесценный шанс возрадоваться нашей везучести: судя по записям в журнале раскопок, плато является самой настоящей аномальной зоной, и любой транспорт застревает на полпути, в ущелье, чтобы остаться в нем навеки. Какие мы молодцы, что не полетели туда сразу, правда?
Сначала только эта информация показалась нам полезной. Группа собиралась заночевать во временном лагере в долине, а поутру вернуться обратно, отдохнувшей и исполненной новых знаний. Поскольку местность была освоена ими уже давно, и никаких опасностей замечено не было, то на базе не оставили даже дежурного; рук катастрофически не хватало, всего-то восемь человек! А называется это на самом деле халатностью, поверьте мне! Экспедиция в полном составе отправляется в горы, второй лишь раз с ночевкой – и уже третий день, как не дает о себе знать. Комма у них там нет, что ли? А ведь и нет, раз аномальная зона. Только этот, лагерный. Молодцы, правда? Вот что она, наука, с головой-то делает!
– Ну, шеф, какова наша дальнейшая судьба?
Ко мне подкатывается Джей. Ну да, я начальник операции, распоряжением Барбары. Прошу любить и... а некоторым просьба не беспокоиться, вот!
– И как тебе эти байки? – любопытствует Мо.
Пожимаю в ответ плечами. Да-да, отдельные записи в журнале вызывают у меня буквально ностальгию! Нет, ходячих рыб здесь не примерещилось никому, но исключительно из-за отсутствия водоемов! А вот долина... Во-первых, там у всех среди бела дня внезапно едет крыша – но, к счастью, быстро возвращается на место. То есть голова кружится. Ладно, уж это можно вполне достоверно обосновать утомительным подъемом, а также общей специфичностью данного места. Но взгляните-ка на эти записи, сделанные в день выхода!
«Такое ощущение, что Долина дурачит нас неким эффектом отражения. Мы неоднократно пытались пробиться к противоположному, восточному, выходу из нее – но каждый раз оказывались в знакомом нам коридоре с брошенной техникой и возвращались в лагерь. Но я не понимаю, как такое может происходить! Видимость прекрасная, туман спускался лишь однажды, вечером, в нашу первую ночевку на плато. Тогда мы поутру быстро собрались и вернулись в лагерь. Во всех последующих вылазках мы двигались в том же направлении, в котором шли с самого начала, с момента входа в Долину, но неизменно оказывались возвращенными назад, словно чьей-то упрямой волей. Собственно, до настоящего момента эта загадка нас больше всего и занимала, поскольку, кроме высоких базальтовых стел, циркулярно разбросанных по плато, там исследовать было нечего. Тем не менее, вчера мы впервые обнаружили по-настоящему интересную находку, своего рода строение (механизм?) и завтра собираемся отправиться на ее осмотр всем составом. Переночуем где-нибудь в ее окрестностях и к вечеру вернемся в лагерь».
– Настоящая мистика!
Выглядывающий из-за моего плеча Джей, видимо, разделяет настроение ненаучно настроенных деятелей науки. Морган помалкивает, но, чудится мне, в душе с блондинчиком заодно.
– Рэнди, – я снова регулирую температуру на предплечье, – у нас есть карты этой таинственной Долины?
– Попробую получить снимки с базы.
После запроса, сделанного Доусоном, на экране комма высветился вполне неплохой, правда, слегка нерезкий, вид горной местности. Долина различается сразу: почти круглое, пустое пространство, обрамленное каймой отвесных скал. Они, кстати, как мы уже успели разглядеть наяву, очень ровные и гладкие, ибо все, что могло растрескаться от перепадов температур и отвалиться, уже давно это сделало. Да и минералы тут, видать, попрочнее привычных нам. Как и сама жизнь. То, что первопроходцы назвали целестианским лесом, лугом или субальпикой, ни в чем по своему происхождению не сходно с земными и прочими аналогами. Высшее проявление параллелизма и конвергенции в развитии экосистем! Ага, а вот здесь – запад, где мы и находимся. Зональность соответствует: предгорья, граница леса и начало субальпики. Проемов в горных цепях незаметно, как ни увеличивай. А вот с востока к гипотетическому второму выходу не подобраться – и впрямь сплошная сутолока скальных гребней, путаница каньонов, причем все это еще и довольно высоко. А я-то думал: чего они напролом, через плато, ломились? Теперь понятно...
Я снова крутанул термодатчик. Скоро полдень, неплохо бы его пережить!
– А можно еще увеличить? – попросил вдруг мой напарник. Картинка размылась сильнее.
– Это и есть те самые стелы? – Мо ткнул пальцем в темные пятна на экране.
– Тринадцать, несчастливое число, – проворчал Паркер. – Из чего они?
– Базальт, – припомнил я. – Черный такой камень... И тоже по кругу расставлены, смотрите! Правда, с разными промежутками. Какая прелесть!
– Совсем не к добру! – Фальшиво всполошился наш комик. И зачем только отрядили весь Отдел? Толку тут от Паркера как... – Амано, ты ведь будешь защищать своего любимого?
– Ты это о ком? – вздрогнул Кейн, очнувшийся от задумчивого созерцания абстрактной живописи на мониторе и, видимо, не вписавшийся в суть диалога.
– Ну не о тебе же! – оскорбился в ответ наш собеседник.
– Сла-а-ава богу! Гора с плеч свалилась!
Нет. Эти люди никогда не будут заодно.
А вообще, на поставленный вопрос крайне сложно ответить однозначно. Хитрец Паркер! Вопрос из серии: «А вы уже перестали напиваться по утрам? Скажите «да» или «нет»!».
После полудня.
Да-а-а... А пик жары-то здесь приходится отнюдь не на полдень. Ну что ж, поставим планку выше, в том числе и буквально. Если даже голоса моих удачливых спутников под конец подъема на плато были изрядно утомленными, то что уж говорить обо мне? Еще бы, такой «тягунок»! Кстати, лишний повод посоветовать Джею изменить образ жизни на более спортивный, или же мне намекнуть об этом его напарнику, а самому сосредоточить все усилия на ближнем моем?
В Долине мы оказались лишь в начале шестого: пришлось делать остановку и немного разгружать рюкзаки двоим вышеупомянутым личностям, чему те, конечно, сопротивлялись, но довольно вяло. Под здешним солнышком вообще ничего не хочется делать активно – и двигаться, в частности.
– А вот и одна из тех зловещих стел... – Десять минут ходьбы по высокогорной, лишь слегка пересеченной местности успели выровнять дыхание Паркера.
Мы подошли поближе. Ну да, граненый черный столб вроде кристалла. Явных следов иной резьбы, надписей и прочих интересных деталей мы не обнаружили – впрочем, не особенно и старались, ибо наши «унесенные духами» эти стелы разве что не обнюхали сантиметр за сантиметром. Идти было несложно: тропа была не то чтобы натоптана, но ею слишком недавно пользовались, при здешнем-то климате, чтобы нам удалось хоть раз с нее сбиться. К тому же местами кто-то методичный, но абсолютно лишенный эстетического восприятия мироздания озарял наш путь большими пятнами ярко-синей краски, к счастью уже подсохшей. А на камнях у тропы даже встречались стрелочки, убеждающие нас в правильности единственно возможного направления.
Природа... О, целестианская субальпика заслуживает отдельного опуса, очень подробного и перенасыщенного восторгами оказавшегося в раю натуралиста. Одни только цветы, насколько их можно таковыми назвать, чего стоят! Не представляете? А вы подумайте: если мачеха-природа настолько своенравна, что с разницей в десяток часов ты подвергаешься то испепеляющему зною, то леденящему холоду, и при этом вынужден покорно вегетировать на одном месте, оставаясь обаятельным и привлекательным для опылителей (которые, конечно, тоже уважают полуденную сиесту, но не более чем пару-тройку часов), то не остается ничего другого, кроме как запастись невероятными пигментами – щитами и специфическими эфирными маслами. «Пользуйтесь кремом от загара со светоотражающими пигментами, и ваши лепестки будут мягкие и шелковистые!» – вот основной слоган местной растительной рекламы. И все эти зеркальные, мерцающие и как бы даже голографические эффекты – о, поверьте, зрелище не для дальтоников! Стебли с листьями и те перламутровые да серебристые. Про местные аналоги бабочек и стрекоз, выпорхнувшие в неимоверных количествах неизвестно откуда часов после четырех, я вообще говорить отказываюсь! Ароматы в воздухе такие, что даже фильтрами не в полной мере блокируются. И от меньшего великолепия крышу у людей срывает! Да я сам, того и гляди, начну выкапывать самые выходящие за пределы фантастики образцы и вспоминать давно утерянные навыки гербаризации.
– Милый, хочешь цветочек?
Нет, он издевается! Кто? Ну не цветочек же!
– Хочу, – мрачно констатирую непреложный факт я, – но только с корнем и непременно целым!
– А что мне за это будет? – Кокетливая гримаса просто прет из-под термоткани!
– Да что хошь!
Легкомысленно отмахиваюсь. Вполне могу себе это позволить, кстати. Паркер-то и не подозревает, насколько глубоко в почву должна уходить корневая система местных растений, чтобы достичь драгоценной влаги. Пусть помучается на досуге, ежели таковой представится.
Наполовину пересечь плато и впрямь оказалось несложно.
Появление из-за пригорка того самого жилища-механизма предварялось особенно щедрым ляпом краски на тропе и парой конфетных оберток. Вечером, что ли, жевали? Здесь разве что по утрам и вечерам можно от термокостюма отдохнуть, благо состав атмосферы пригоден для кое-какого функционирования человеческого организма.
– Привал! – скомандовал Рэнди, как только мы очутились на утоптанной каменной крошке небольшой площадки. Здесь фантиков оказалось куда больше.
– На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы от конфет, – пробормотал Морган.
Одно радует – бездыханных тел мы не обнаружили. Пока. А то – у моего напарника уже и версия возникла: мол, развели на ночевке костер, кинули в него неизвестную науке пакость, и каюк! Остроумная догадка, правда, была слегка омрачена моей скептической репликой, что они просто обязаны были бросить в огонь какую-нибудь пакость, ибо уж чего-чего, а дров в субальпике не водится по определению. На то она и субальпика, даже на Челесте. Поджечь, конечно, можно даже воду, но зачем жечь траву? И все же гипотеза до самого появления пункта назначения лично мне покоя не давала, за неимением лучшей. Может, просто надышались испарений какого-то растения в час вечернего блаженства?
