Текст книги "Ко(с)мическая опера"
Автор книги: Асия Уэно
Соавторы: Рональд Уэно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Эпизод 12
ЗАЛОЖНИК ТРАДИЦИЙ
Амано Сэна.
Следственное Управление Службы Безопасности Федерации, комната для отдыха сотрудников Управления, 30 октября 2103 г., после работы.
Моя несчастная жертва взирает на своего мучителя прекрасными, полными отчаяния глазами. Дрожащие ладони безуспешно пытаются оттолкнуть мои уверенные руки от своего тела. Одежда, небрежно сброшенная на пол, придает сцене дополнительный оттенок пикантности...
– Господи, может, не надо? – Мольба в голосе моего напарника.
– Я не «Господи»! Поэтому надо!
Я дергаю за ткань – и кимоно распахивается, естественно!
– Амано – придурок!
Ну вот, возвращаемся к реалиям жизни!
– Да?
– Ты что творишь?
– Угу, помню, негодяй и извращенец, – заканчиваю за друга его гневную реплику. – Если оно не закрепляется сейчас, то может сползти в любой момент. Да не бей ты копытом, постой хоть минутку спокойно! Или это такой коварный замысел по соблазнению моей сестрицы?
Вышеупомянутый вопрос вкупе с кулаком, продемонстрированным во всех возможных ракурсах, действует безотказно: моя вторая половина покорно замирает. Кажется, даже глаза зажмуривает. Я закрепляю края одежды снова и критически озираю свою жер... бр-р-р, своего подопечного. Вроде подол нигде не обвисает. Рукава нормально. Складочки ровные. А если потянуть вот тут... Так, ладно, подоткнем еще раз.
– Да сколько можно?! – взвивается мой напарник. – Не умеешь, не берись! Ты сам-то, когда последний раз это носил?
– Десять лет назад, – невозмутимо пожимаю плечами. – А что?
– Так какого дьявола навязался в помощники, если сам давно забыл, как это делается?!
Чувствую, что раздражение Мо начинает переливаться через край, как вода из переполненной чаши.
– Потому что я хотя бы знаю, как это должно выглядеть!
– Давай булавками заколем, и фиг с ним!
– Осквернение традиции!
Грожу пальцем. Ишь чего надумал!
– Осквернение традиции – это надевать такое на меня! – огрызается замученный мой.
Вообще, в некотором смысле он прав. Вид исключительно нетрадиционный! Ощущения, наверное, тоже. Скажу по секрету, что наш национальный костюм вообще не предназначен для удобства ношения... никем. Особенно теми, кто надевает его первый раз в жизни. Перед глазами же крайний случай, просто патология какая-то. Нарушение координации движений плюс тотальная неуверенность в себе минус минимальная артистичность – равняется Морган. А ведь надо будет еще рассказать ему, как в этом ходить. Привык, понимаешь, к штанам!
– У тебя дома что, халата нет? Самого обыкновенного.
– Нет!
– А в чем же ты тогда по квартире гуляешь? – любопытствую я. Нет, похоже, без булавок не получится.
– Ни в чем!
Кажется, меня сейчас стукнут.
– Не ожида-а-ал... Смелый выбор! А уж как гостям, наверно, нравится. – Ну как не съязвить на такой ляп? Морган осознает сказанное, и его щеки мгновенно наливаются алой краской. Хорошо гармонирует с лепестками сакуры на шелке, однако!
– Я хотел сказать, отцепись! Что есть, в том и хожу! Какое твое дело?
– Сиротинушка... Так и быть! Надо будет порыться в старом тряпье: может, раздобуду парочку поношенных футболок и треников.
– Ты... Ты!
Негодование Кейна вступило на новый этап своего развития. Этап, на котором...
– А ну не смей драться: кимоно испортишь! – Угрожающее шипение с моей стороны, похоже, кое-кому уже до лампочки, и я на всякий случай незаметно отодвигаюсь. – Все, мир! Сейчас последнюю булавочку заколю – и ладушки. Морган, ну не злись, я ж любя! Я тебе новые треники подарю, хочешь?
– Амано...
Пауза. Кажется, Мо сражается с последними сомнениями относительно здравомыслия намеченного мероприятия. Причем борется на стороне самих сомнений. Ну уж нет! Никаких поворотов на полпути!
– Ну что? – ободряюще спрашиваю.
– Амано!
– Да в чем дело? – топаю в нетерпении.
– Слон! Сойди с моих вещей!
Опс... Гляжу под ноги. Нехорошо. А впрочем, сам и побросал, когда я принялся... Гм. Да, как ни крути, а нехорошо.
– Возьмем с собой, кинем дома в машинку: к уходу сухие будут и выглаженные, – пытаюсь оправдаться я.
– Я не собирался идти по улице так! – Морган безутешен.
– Брось ты! В гостях переодеваться невежливо. Можно подумать, ты стесняешься пройтись по городу в яркой красивой вещице?
– А навязывать другим свою культуру вежливо?
– А кто навязывает? – оглядываюсь по сторонам. – Никто. Сам же сказал, что тебе нравится. Или ты полагал, что Тами подарила тебе такое чудо, чтоб на стену повесить и любоваться? Не видел я, конечно, твоего интерьера, но интуитивно чувствую: нет, не впишется!
– Да я даже не смогу в этом нормально передвигаться!
Ну, наконец, сдался!
– Так я научу! Смотри! Главное – не пытаться шагать слишком широко: подол порвешь или, хуже того, развяжется и...
– Дай я переоденусь обратно!
Кто-то явно передумал. Ну уж нет.
– Она грязная. Фу. Пожамканная. Будто волки терзали. – Брезгливо беру двумя пальцами нечто, скорее всего, рубашку, и демонстративно морщу нос. Нет, ну не все так плохо, конечно, но иногда невредно и преувеличить. – Давай выбросим каку?
– Я т-те выброшу! – Несмотря на мое сопротивление, одежда возвращается к законному хозяину. – А кто ее такой сделал, а? Кто, я спрашиваю? – Удар тряпичным жгутом по моей пояснице.
– Я заглажу свою вину! – взвываю я. – Милый, я больше не буду! – Еще удар. Я начинаю ржать уже истерически, поскольку представляю, как это смотрится со стороны. Барбары на нас нет. – Дорогой, прости меня, я больше не буду, и вообще, ты неподражаемо выглядишь в этих лепесточках, правда-правда!
Морган уже тоже не может сохранять серьезность. Да как ее тут сохранишь?
– Уж что неподражаемо, это точно! – Интонации слегка ядовиты, но голос в целом спокоен. Слабый шлепок – и избиение сходит на нет. – Ладно, постираешь все сам. Слышишь? И еще раз: как в этом ходить, не падая?
...Одного сестрица не учла. Обувь. Ни таби[11]11
Таби – национальные, как бы объяснить попроще, носки-варежки. Это значит, что большой палец отстрочен отдельно.
[Закрыть], ни гета[12]12
Гета – последний писк моды на платформенную обувь, раздающийся со Средневековья до наших дней. Деревянная подошва с двумя высокими подставочками (очень удобно, если на улице прорвало канализацию!), крепится наподобие сланцев. С непривычки чистые ходули!
[Закрыть]. Хрупкая фигурка моего напарника, завернутая кимоно из-под которого выглядывают нелепые ботинки, производит впечатление, скажу я вам! Настолько, что как-то не хочется дополнять его своей скромной персоной. Поэтому, к облегчению Мо, было решено вызвать такси. И все же наш торжественный выход не остался не запечатленным в сознании ряда сотрудников, задержавшихся на рабочем месте. Прекрасно, завтра мы узнаем много нового и интересного.
– Ничего. – Я в который раз хватаю Мо за руку, не давая споткнуться. – У порога снимешь. Уж босиком-то ты ходить сумеешь?
– Я уже ни в чем не уверен!
– Да ладно, освоишься. Чай, не на смотрины едем.
Судя по тревоге, проскользнувшей в серых глазищах жертвы национальных традиций, эта мысль уже приходила ему в голову. Так-так...
– А что, может, моя сестренка тебя и присмотрит. Почему бы и нет? Давно пора. А то я уж переживать начинаю за вас двоих.
– За себя переживай!
– А я что? Я младше, мне еще рано... хотя минуточку: а как же наше свадебное путешествие на корабле? Помнится, тортик тебе даже понравился. – Я незамедлительно получаю тычок под ребра. Таксист косится на нас с сомнением.
– Веди себя прилично, дорогой, а то нас высадят!
Кто бы мог подумать, что существо, способное так больно пинаться, может говорить с таким нежным ангельским укором?
– Ах ты, лицемер! – возвращаю удар обратно. Тоже исподтишка. Как дети малые... – Я же о тебе радею, сердешный!
– Да ни за кого ты не радеешь, – отмахивается Морган. – Ни за меня, ни за себя. И за Тамико тоже, будто я тебя не знаю.
А вот и не знаешь! Любого брата волнует, может ли его сестра на кого-то опереться или нет. И неважно, сильная она или слабая. Старше или младше. Все равно. Другое дело, что лично я уже давно научен горьким опытом не лезть в дела Тамико. Открыто. Но уж поверьте, я всегда знаю, кто ее пассия на настоящий момент времени.
Касательно Моргана: едва ли ему что-то светит. И почему-то меня это даже не печалит. Наверно, они слишком откровенно не подходят друг другу. Тами... Тами не любит властных мужчин, но презирает слабовольных. А золотой середины, относительно ее сверхдоминантного характера, по-видимому, не существует. Парень, который сильнее ее, никак не меньше чем тиран. А более слабый удостаивается со стороны моей разборчивой сестрицы лишь пренебрежения. С равными же она соревнуется. Здорово, правда? Каким бы ни был мой напарник, все равно не подойдет. Гм, что-то я углубился в психологию совместимости.
А все же, может, Кейн вне этих категорий? С него станется... Тогда они могли бы и сойтись. Нет, что-то меня эта идея совсем не греет. Морган плюс Тамико? Тами плюс Мо? Как ни крути – не складывается. Интересно, а нравятся ли они друг другу вообще? Сегодняшнее открытие, положа руку на сердце, оставило на душе неприятный осадок. Который настораживает меня больше всего.
Неужели я не хочу, чтобы они были счастливы? Я что, еще не избавился от подростковых комплексов, которых, кстати, никогда за мной не водилось? В детство впал? Вроде бы все связи сестры, одобрял я их или нет, никогда меня так не задевали. Может, потому, что и она не заводила романов с близкими мне людьми? За кого я, черт возьми, беспокоюсь больше? За Тами? Нет, сестра, когда наступит срок, быстро охладеет и утешит себя подборов нового кандидата. Значит, за Мо. Полгода знакомы, а парень ни разу не засветился в отношениях с кем-либо. Наверняка отказ или, того хуже, разрыв сильно его ранит. Неужели я смогу на это равнодушно смотреть?
– Мы прибыли!
Торжественный голос водителя пробудил меня от тягостных раздумий. Старичок наверняка в прошлой жизни зашибал крутые деньги. Дворецким в старой Англии.
Морган тоже молчал весь остаток дороги. Волнуется, наверно... Волнуется?! Ну уж нет, ты у меня поволнуешься, будь спокоен...
Когда при выползании из машины Мо снова чуть не порвал подол, в моем мозгу созрел гениальный в своей простоте план, который так и не понадобилось осуществлять, впрочем. Но все по порядку.
Мы миновали вход на территорию, принадлежащую моей семье – алую арку ворот, за которой простирался небольшой ухоженный парк, и не успели приблизиться к особнячку сестры по дорожке, аккуратно усыпанной галькой (ну просто мозаика, обожаю эту дорожку!), как сработал мой комм.
– Да, шеф, – отзываюсь максимально жалостливым голосом. Который, зная Барбару, не будет замечен.
– Я послала вам файл. Как отключусь, немедленно ознакомьтесь – и действуйте.
Так-так... Это явно не просьба купить ей газету.
Врубаю трансляцию. Замираем посреди тропинки, склонившись к маленькому серебристому экранчику, на котором... о ками!
– Внимание!
Рэнди, весь окровавленный, склоняется над телом Джея Паркера. Жив тот или нет – неизвестно. Голос Барбары, комментирующей происходящее, звучит отрывисто и жестко.
– Полчаса назад произошло ограбление почтового экспресса, рейс номер... – Я не могу сконцентрировать внимание на цифрах, тем более что понадобятся они исключительно для отчета, который, конечно же, напишет Морган по уже сложившейся традиции. Я воспринимаю только визуальный ряд – маленький межпланетник-почтовик, примостившийся на окраине взлетного поля, оцепление на порядочном расстоянии от него, военные, пресса; мельком показаны носилки с кем-то под светлым покрывалом. Отвратительное темное пятно в центре, лицо закрыто. Еще один. Рэнди, Джей... не может быть!
– Амано... – Голос напарника переполнен теми же эмоциями.
– Преступники застрелили охранников, оказавших сопротивление, и взяли в заложники двоих офицеров Управления Федерации, – На экране последовательно возникают снимки Доусона и Паркера. – Состояние здоровья заложников на данный момент неизвестно, ведутся переговоры. За выдачу их живыми противоположная сторона требует немедленной заправки корабля топливом на полную емкость баков и право беспрепятственного взлета с космодрома. – Пауза. – Правительство на такие условия не согласится.
Ну да, конечно. В последнее время с террористами не принято церемониться, совсем как в Ниппоне[13]13
Самоназвание Японии.
[Закрыть] XX века. Безутешной родне, пожалуйста, соболезнования и компенсация. Но никаких шагов навстречу злоумышленникам, никакого компромисса. Если бы не ценности, наверняка перевозимые экспрессом, взорвали бы его, ко всем чертям, вместе с Рэнди и Джеем! В принципе позиция рациональная: количество желающих прочувствовать милость закона постепенно уменьшается, но...
– Всем оперативникам, ознакомившимся с записью немедленно выехать на место происшествия, космодром «Бета-Си», крайнее запасное поле, и ждать дальнейших указаний.
Отчаянно ломлюсь во входную дверь. Наконец Тамико, вся такая расфуфыренная, в красном кимоно с золотыми журавлями, лениво вплывает в проем.
– Ключ от машины, быстро!
– Но...
– Быстро! Задание.
Спасибо сестренке, соображает и в свободное от работы время. Спустя мгновение ключ исчезает, судя по движению ее руки, с ближайшего подоконника и материализуется в моей лапе.
– Тами, я тебя обожаю!
– Только, чур, не разбивать! – строго наказывает моя «защита и опора». – И себя тоже побереги.
– Ладно. – Я уже вожусь с сигнализацией. Машинка – загляденье, стильная гоночная модель, на антигравах, летает в прямом смысле этого слова!
– И напарничка не угробь!
Как будто мне надо об этом напоминать!
– Если и угробит, то еще до космопорта, – вздыхает Морган. – Вместе с собой и вашей игрушкой, так что не переживайте за нас так... по отдельности.
Дурак ты, Мо. Не Тамико тебе такое говорить. Ну да ладно. Оптимист нашелся! Между прочим, я отменно вожу... все, что движется. И сестренкин эф-кар пилотировал не раз. Ну не на максимальной скорости, конечно.
– Пристегнись.
Мне беспрекословно подчиняются. Какая роскошь! Машу рукой сестре, опасливо взирающей на нас из дверей.
– Вечно забываю, куда давить, чтобы вперед, а куда – чтоб задний ход... Ладно. Тами, если что, отскочит.
К нашему везению, эф-кар движется в нужном направлении, правда заезжая на газон, но это ерунда, на то он и газон. Или клумба.
– Твоя сестра очень любила эти цветочки? – невинным тоном осведомляется Мо.
– Я уверен, она мечтала посадить здесь капусту! – отрезаю я. – Конечно, любила!
– Эй-эй, это не повод заканчивать нашу совместную жизнь самоубийством! – Я едва успеваю лавировать между деревьев. Не замечал, что тропинка в ее парке такая узкая и короткая! Проклятье, ворота! Были...
– Постоянно забываю, как чутко эта штука относится к управлению, – жалуюсь я, восстановив дыхание. – Нет, не надо спрашивать, нравилась ли Тами эта арка! И вообще, не стоит меня сейчас отвлекать!
– Хорошо. – Какая покладистость! Чаще его так надо катать, с ветерком. – И все же, если я спрошу, каковы наши планы, тебя это сильно отвлечет? – Вот упрямец!
– Наши планы – вытащить ребят живыми... – Замолкаю. Нелегко сохранять бодрость в сложившейся ситуации. А у Моргана куда меньше опыта, чем у меня, так что... Я намеренно закладываю крутой вираж при обгоне какого-то допотопного тягача и демонстрирую непревзойденную водительскую удачливость, едва вписавшись после этого в поворот. Краем глаза вижу, как сжимаются кулаки моего напарника. Вот так-то лучше, дружок: нечего заглядывать в будущее. – А еще – добраться живыми до космопорта!
Космопорт торгового флота «Бета-Си», крайнее запасное поле, 20.45.
На «Бете» я бывал неоднократно. Проверка грузов, отлов зайцев, уверенных в своей способности выдерживать температуру трюмов во время полета... Задержание преступников, конечно, тоже. Но такого столпотворения я не видел никогда! Что ж, это нам даже на руку: если наш добрый Консул таки плюнет на содержимое сейфов и захочет разобраться с этим, как с головной болью – одной дозой плазма-напалма, то свидетелей у него будет куча. И жертв тоже. Вон тот репортер однозначно попадет в первую десятку. Чуть ли не у дюз прыгает, стервец, я бы на месте террористов уже что-нибудь предпринял, эдак он и на корабль скоро вломится! А что, мысль! Спросить бы у кого.
Морган тоже мотает головой в поисках наших.
– Ага, вот и тетушка!
Подходим. Давно не видел Барбару в вечернем платье, с дамской театральной сумочкой... и совершенно неадекватным выражением лица. Уточняю: адекватным, но ситуации, а не внешнему виду. В клубящейся вокруг нас толпе мелькают угрюмые знакомые рожи, – судя по всему, операция откладывается по демографическим причинам.
– Откуда здесь столько народа?
– Не сыпь мне соль на перец, Морган! – Кажется, шеф в отчаянии. Небольшая массовка – дело хорошее, но такой дурдом... Да уж, можно полный список работников СМИ составлять. Ага, а вот этот жизнерадостный кучерявый типчик, кажется, из наших физиков. – Все планы летят в тартарары!
– Полковник, есть вопрос. – Многозначительно гляжу на Барбару, кучерявого и Моргана. – Находящийся на поверхности планеты космический корабль может снабжаться воздухом из атмосферы или при любых условиях автономен?
– Мы уже думали об этом. – Барбара морщится.
– Режим сообщения с атмосферой планеты включается только изнутри, вручную – обычно это делают сразу после посадки, из экономии. – Судя по физику, точнее, по гладкости его слога, не мы первые это спрашиваем. – В процессе начинают работать вентиляторы, находящиеся внутри корпуса, – видите эти заслонки возле дюз? Сначала их размещали повыше, но эта гадость так часто ломалась, что перестали. Заслонки герметично закрывают вентиляционные трубы, в которых и расположены лопасти вентиляторов. Когда заслонки срабатывают и отщелкиваются, начинается засасывание воздуха.
– Постойте! – Кажется, Морган уловил ход моих мыслей. – Вентиляторы срабатывают на механизм заслонок или на нарушение герметичности?
– Дураков нет! Конечно, на первое, – вздыхает наш технический консультант.
– А чего вы хотели, мальчики? – В голосе Барбары чудятся конвульсии последней надежды.
– Если бы только заставить сработать задвижки извне...
– Увы, нет! – Не понимаю, ну чему тут радоваться, мужик? – Только вручную. И то лишь потому, что почтовики снабжаются только базовым уровнем защиты, в отличие от экспедиционных судов.
– Вручную?!
Нет, все-таки дураки есть!
Почтовый экспресс КЮ-665, рубка, через 40 минут.
Я фигею, уважаемые санитары! С одной стороны, все рационально: когда барахло часто ломается, несчастным техникам то и дело бегать от пульта к заслонкам, конечно, не в радость. Да и отщелкиваются они не с легкого надавливания – в определенном направлении, под углом – случайности исключены. Но все же, все же... Интересно, господа преступники не таким ли образом захватили корабль?
Кстати о санитарах. Позвольте представиться: Амано Сэна, врач, вот и аптечка в руках! Настоящая. Обысканная, как говорится, от и до. Все оказалось чисто, разумеется. Тогда негодяи устроили форменный досмотр прочих моих вещей – не нашли ничего подозрительнее диплома. Затем, в довершение доброй традиции недоверия к посетителям, пришлось еще и раздеться. И даже не подискутируешь на эту тему: при переговорах с Барбарой, главным нашим дипломатом, было особо оговорено, чтобы медик (он же потенциальный заложник номер три) и рта не раскрывал. Боятся, наверно, что активирую банку с зеленкой посредством голосовой команды «фас». Нервирует меня это: столько предосторожностей, а у нас идея такая глупая. Моя то есть.
Видимо, слишком пристально смотрю на баночку: ее тотчас же отбирают. Теперь уж точно ничем из медикаментов не дадут воспользоваться, сволочи... А у меня там было столько ценного, годами собирал, можно сказать! Никакого нитроглицерина – сплошь современные эффективные взрывчатые вещества, без седативного эффекта. И часы сняли с запястья. А за стриптиз перед трапом я их вообще не прощу! Могли бы и здесь осмотреть, в рубке. Там же было столько женщин! О! А этот садист еще и комментарии отпускал.
Кстати о садистах. Народа негусто, всего трое. Назовем их удобства ради Скотина, Подонок и Гад. А сколько шума-то! Впрочем, неправ, четверо, просто один сполз ниже пола, лелея раненую голень с изрядной дыркой в оной. Странно, что их пришлось еще и уламывать на визит врача: могли бы сами побеспокоиться о товарище. Ага, а вот это, наверно, Рэнди расстарался: другому парню уже ничем не навредить. Итого, трое здоровеньких, труп и один полумертвый от потери крови. Точно садисты, неужели перевязать не могли? Не понять мне. Наверно, не хотят отвлекаться от приборов и происходящего снаружи. Плохо, очень плохо. К счастью, теперь один из тройки, живописный буйвол с рыжими волосьями торчком, он же любитель мужского стриптиза, переключился на меня.
Ура, наконец-то я допущен до тел! Что ж, только острить и остается. Рэнди в сознании, Паркер – нет. Впрочем, это даже плюс. Доусон при моем появлении и глазом не моргнул, а вот Джей... н-да, не стоит его будить раньше времени! Как бы только узнать, с чего он такой неживой?
– Со мной все в порядке, посмотрите Паркера, док!
Умоляющие интонации в голосе Доусона – игра или дело и впрямь плохо?
Наклоняюсь над пострадавшим. Слава ками, пульс есть. Крови мало. Скорее всего, Рэндольфа. Тыкаю пальцем в пятна и бросаю вопросительный взгляд на Рэнди.
– Да-да, не беспокойтесь, это не его. – Тот слабо улыбается. – Всего лишь удар по голове, правда, очень сильный.
Изучаю череп. Цел. Все, больше никто не переубедит меня в том, что тупоголовость – счастье! Шишка всего-навсего. Протягиваю руку к аптечке... Так я и знал, унесли. Стибрили! Ну чего Мо тянет резину? Уже минут пять лишних прошло!
Осмотр Джеева напарника выявил гораздо более серьезные вещи. Огнестрельное ранение в плечо – надеюсь, сустав не пострадал. Боль, наверно, адская. Бинты в аптечке. Чтоб вас! Становлюсь в позу оскорбленного гуманизма и повелительным жестом протягиваю руку. На меня смотрят, будто я прошу подаяние. И рыжий, и один из блюстителей правопорядка по ту сторону борта. Произвожу ладонью круговые обматывающие движения.
– Аптечку не получишь.
А ты мне, Подонок, еще меньше нравишься, чем качок – понял?
– Уж извини, парень, – Скотина, наверно, не растерял всех остатков человеческого, – кто знает, что там у тебя за инструменты!
– Макс, заткнись.
Гад от экрана даже не отрывается. Все, я определился: именно он самый неприятный тип во всей милой компании. Ничего, если все сработает, третий огребет первым. Только вот что там у Моргана... Рэнди совсем уж тоскливо выглядит. Я делаю отчаянное лицо, пытаясь жестами привлечь аудиторию к милосердию.
– Может, дадим ему хоть бинт?
Рыженький, я лично буду хлопотать о твоем досрочном освобождении!
Ответ второго (тоже в форме жеста) однозначен. Тогда сбрасываю пиджак, медленно и плавно. Рубашка, и так застегнутая на две пуговицы, торжественно со мной прощается: я снимаю и разрываю ее на две тряпочки. Несколько резких движений – и у меня куча импровизированных бинтов. Довольны, подлецы? Теперь вы должны мне за одну эксклюзивную рубашку от кутюр и целых два стриптиз-шоу!
Закончив обрабатывать Рэнди, поворачиваюсь к Джею. Все еще в отключке, Вот и славно! Дикий крик: «Ах, Амано, ты со мной и даже почти раздетый!» – может иметь на редкость неприятные последствия. Оставим на самый крайний случай. Чем там Морган занимается, черт его дери!
– Чем там занимается этот извращенец?
Гм, это что, профессиональный дубляж моих мыслей? Да нет, говорит тот гад, что пялится в экран.
– Надо же, еще дебилы репортеры... Пугнуть, что ли? – задумчивая реплика второго. Даже рыжий отвлекся от меня, чтобы поглазеть. Да чего уж там, я и сам...
У подножия корабля толкутся уже три человека: двое недоумков (полагаю, из СМИ), а третий – мой напарник. Образ его, в кимоно и ботинках, наверно, никогда не сотрется из моей памяти! Картина, достойная кисти Дали. Естественно, все «симпатии» грешной троицы на стороне Моргана.
– Нет, ну что за придурок?!
– Наверно, от меньшинств каких-нибудь.
– Каких же?
– Ну национальных, наверно. А может, и нетрадиционных.
Коллектив вдумчиво анализирует образ героя на экране. Вдумчиво, но безуспешно. Нет, стоит выжить ради этого чучела в кимоно. И вообще, я оскорблен! Что значит – нетрадиционных? Да нашему народному костюму тыща лет!
– Может, стрельнуть его... так, на всякий случай?
Эй, кажется, я что-то пропустил! Ненавижу этого отморозка, сидящего ко мне спиной!
– Ну чего ты, Гай? Этот кретин, считай, наш залог успеха! Чем их тут больше, тем нам спокойнее. Ты, китаец, долго еще будешь копаться?
Мотаю головой. Я не китаец!
Ну цыпочка, ну еще капельку! Это я Кейну. Ведь на месте уже! Еще бы самого бдительного отвлечь.
Направляюсь к третьему раненому с половинкой рубашки наперевес. Что бы такое с ним сотворить? Нет, я не о пациенте, хотя... Хорошая идея, а с совестью потом поговорим, задушевно, но планово.
Быстро разрезав брюки (не свои, третьего раза не будет!), заставляю несчастного лечь. Фиг ты у меня теперь поднимешься! Осматриваю рану, а заодно и сухожилие под коленом. Нажать одновременно несколько нужных точек, которые нас тщательно заставляли избегать при массаже, – дело секунды. Раненый дергается, когда ногу сводит жесточайшая судорога, и начинает вопить, размахивая руками во все стороны. Поскольку я колено не отпускаю, боль не прекращается. Да, все мы можем быть нехорошими, к сожалению.
Рыжий Макс и невзрачный подонок тотчас же подскакивают к нам, я свободной рукой указываю на пострадавшую голень. Совершенно очевидно, что добрый доктор здесь ни при чем, правда? К счастью, в потоке воя и ругани концентрация слов, имеющих значение, стремится к нулю, и это мне лишь на руку. Даже третий разворачивается, всего на миг. Вот проклятье! Придется действовать кардинально:
– Да придержите его, вы! Смотрите, у него припадок!
Добронравный рыжик кидается на помощь, второй и не шевелится. Хотя нет, шевелится... ой-ой!
– Тебя предупреждали о молчании?
Так, была, не была... Морган, вот теперь времени не осталось совсем!
– Да пошли вы все со своими предупреждениями! У меня тут человек умирает! – Не будем уточнять, от чего именно. – Ваш товарищ! А вам до фени! – добавляю истеричности в голос. Если решат, что я человеколюбивый придурок, проигнорируют, наверно. А надо, чтобы... – Скоты! Подонки! Гады! – ну вот, всех троих перечислил по имени. – С корешем решили не делиться, да?!
Все, теперь мне не жить. Даже любитель зрелищ медленно и слегка недоверчиво поворачивается в кресле.
– В коридор его, – брезгливо выплевывает он, – и на свалку.
– Шеф... – Эх, парень, жаль – не проследить мне за твоей амнистией!
– Макс, молчать! – Главный окончательно разворачивается спиной к экрану, впервые пристально смотрит мне в лицо, буравя взглядом пронзительно-черных глаз. И сползает по спинке вниз. Секундная пауза. Второй, стоящий в стороне, тянется за оружием. Очень удачно, что широкие телеса Макса предоставляют мне достойное заграждение. К тому же несколько мгновений тратится на решение, кого угробить первым – Рэнди (как обещано) или меня (как хочется). Выбор, разумеется, оказывается в мою пользу: преступник делает шаг в сторону, чтобы лучше меня пристрелить, и тоже падает замертво. Мы с рыжим отключаемся одновременно.
Следственное Управление Службы Безопасности Федерации, Больничный Корпус, коридор, 31 октября 2103 г., утро.
– Чем ты там занимался, а? Я тебя спрашиваю!
– Но ведь успел!
– Даже не представляешь насколько! – Я весь киплю, – Еще малость и...
– У меня кимоно порвалось.
– Да хоть два кимоно! У меня вон рубашка.
– Об заслонку, представляешь? Зацепился. Тыкал ее, тыкал – не отщелкивается, зараза! А тут еще и кимоно. Дернул и... Теперь дома лежит, куда его теперь, такое рваное?
Мои бедные волосы становятся дыбом при мысли, насколько наша операция была близка к провалу. Подумать только, мой напарник колдовал над защелкой совершенно открыто. Ну, почти. Если бы не его наряд... Да здравствуют традиции!
– А я и думала предложить Моргану сделать это своей рабочей формой... – Барбара, наконец, выглянула из палаты. – А может, не только ему. Может, всему отделу, я еще поразмыслю.
– Ну как?
– Джей уже в норме, передает вам, Амано, пла-а-менный привет. Жутко переживает, что не чувствовал, как вы его спасаете, детектив. А Моргану с прискорбием сообщает, что данное обещание аннулировано. Это о чем речь, ребятки?
О ками, за что?!
– А Рэнди? – Морган пытается увернуться от расспросов.
– Отдыхает. Проснется – будет пить кроветворные препараты. Морган, не смей звонить сестре: она же его до смерти заласкает, в таком-то состоянии! Завтра!
– Кстати о препаратах, – любопытствую я. – Что за вещество было впрыснуто в вентиляционную трубу? Так быстро действует...
– А тебе зачем? – дергается Мо.
– Буду Паркера время от времени усыплять. Ну пожалуйста!
– Ну-ну очень скоро оно тебе и впрямь понадобится... – Шеф, зачем же так? Мне страшно! – Ладно, за успешно проведенную операцию можете быть свободны на остаток дня. Так уж и быть! – Ишь щедрая какая! Между прочим, это было нерабочее время! – И не забудьте купить мне завтра утром мою любимую газетку, дармоеды! И вообще, беда у меня... Главный гад сбежал, до сих пор охрана руки ломает, но не признается, как такое могло случиться!
Надо же, она даже знает его имя... Гада. Переглядываемся с Морганом. Неприятная история выходит, самый мерзкий тип из троицы так и будет продолжать свои гнусные делишки. Впрочем, если Барбара не направляет нас на поимку беглеца сама, то кто мы такие, чтобы напрашиваться? Особенно когда и так чувствуешь себя измочаленным после этого дурацкого снотворного. Нет уж, мы не единственный отдел в Управлении Федерации. Эх, старею, наверно... Да и, чувствую, бесполезное это дело: в голосе шефа звучит едва уловимая нотка обреченности.
– Ты еще хочешь нанести визит моей сестренке? – осведомляюсь я у расстроенного, как и я, напарника сразу же после исчезновения Барбары из поля слышимости.
– Вообще-то когда она узнает про свой подарок и что с ним сталось... Может, не сейчас?
Вот и прекрасно! Просто замечательно, как любит говаривать наша начальница.
– Ладно уж, как-нибудь в другой раз, – скрываю облегчение под видом одолжения. – Хочешь мороженого?
– Спрашиваешь!
И мы отправились приятно, спокойно, а главное – совершенно традиционно убивать свободное время. А преступник? Если следовать доктрине, которую я исповедую, если нам еще предстоит с ним встретиться, то судьба нас сама к нему приведет. Потому что иначе не бывает.
А «другой раз», будем надеяться, выдастся не скоро ой как не скоро.
