Текст книги "Уроки жизни"

Автор книги: Артур Конан Дойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)

Об Ирландии и Империи

«Фрименс джорнэл»,

Дублин 3 августа 1914 г.

Сэр! Основная причина, отделившая протестантский Ольстер от Ирландии (заставив местных непротестантов исполниться безразличием к идее гомруля), – это убеждённость протестантов в том, что ирландские националисты никогда не демонстрировали верность Империи. Но Империя – ни в коем случае не исключительно английское достояние. Шотландцы и ирландцы, приложившие немалые усилия к её становлению, гордятся своей державой и заинтересованы в её великом имперском будущем. Нет такой причины, которая заставила бы отвернуться от Империи ирландского патриота. Если бы этой мыслью искренне и повсеместно прониклись Юг и Запад Ирландии, то самые серьёзные препятствия на пути установления гомруля рассеялись бы словно дым.

Окажись Ирландия одна в Атлантике, она тут же попала бы в зависимость от любой европейской державы, которая вздумала бы подвергнуть её блокаде. При всей своей храбрости ирландцы пали бы под ударом с моря. Защиту от такой катастрофы гарантирует ей единственно могущественный сосед. Ирландия потому находится в безопасности, что за спиной у неё стоят вооружённые силы Империи. Поэтому разумнее всего для неё было бы сохранить верность британскому сообществу, вне зависимости от желания (вполне обоснованного) внести изменения в механизм самоуправления.

Нет сомнений в том, что заявление Ирландии о верности общебританским идеалам помогло бы Ольстеру избавиться от понятных нам опасений и упрочило бы её собственные позиции.

Вряд ли ей когда-либо представится подобный шанс. Я молю Бога о том, чтобы ирландские руководители осознали всю важность момента и сумели бы правильно им воспользоваться. Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

1 августа 1914 года

О наших скрытых резервах

«Таймс»

8 августа 1914 г.

Сэр! Наше будущее окутано мраком, и ни у кого не может быть уверенности в том, что для победы нам не потребуется максимального напряжения всех сил. Сегодня мы не можем позволить себе оставить без внимания даже мелочь.

Позвольте мне обратить Ваше внимание на возможность создания массового боевого резерва, который (даже в том случае, если от него не будет иной пользы) поможет освободить для фронта более мобильные и подготовленные подразделения. Речь идёт о мобилизации гражданских лиц в общенациональную армию резервистов.

Десятки и даже сотни тысяч мужчин в возрасте от 35 до 55 лет (многие из которых крепче и тренированнее юношей) не находят для себя места в нашей оборонной системе. В их числе есть прекрасные стрелки, которые жаждут помочь своей стране и готовы встать в строй, как только предоставится такая возможность. В скором времени они смогут нести службу по охране железнодорожных станций и жизненно важных объектов, помогать в возведении фортификаций и выполнять многие другие боевые задачи.

Позволю себе привести в пример наш маленький городок. Первая встреча с этой проблемой на повестке дня состоялась у нас во вторник; к среде мы мобилизовали 120 человек, а сегодня начали занятия по воинской подготовке и вышли на стрельбища. Многие мужчины уже прекрасно стреляют; все без исключения горят желанием послужить общему делу. Обстоятельства не позволяют этим людям надолго оторваться от дома или переселиться на постоянное жительство в военные лагеря, но они способны принести немалую пользу, а в случае непосредственной агрессии сформируют наш местный «Landsturm». Однако до сих пор отсутствует государственная организация, которая могла бы принять этих бойцов в свои ряды. На местах такого рода отряды можно сформировать очень быстро, но при этом необходимо иметь и общий план действий.

Очевидный аргумент против создания такой организации состоит в том, что она отвлечёт боеспособных мужчин от вступления в ряды территориальной армии или других, более боеспособных армейских подразделений. Действительно, резервная часть не сможет отказать в приёме человеку, который не может или не хочет служить в регулярной армии. Она, однако, должна будет постоянно убеждать такого бойца не ограничивать себя воинской подготовкой, а готовиться к активным действиям в качестве подготовленного бойца. Убеждён, что при верной постановке дела такой резерв будет не только полезен сам по себе, но и сформирует важное промежуточное звено в системе подготовки относительно молодых мужчин, готовых идти на фронт.

Официальные организации перегружены сейчас до такой степени, что подобная задача может быть решена лишь на местах. Как только эти части возникнут, они (подобно существующей народной резервной армии) найдут возможность и самовооружиться. Мы здесь накопили некоторый организационный опыт, и я буду счастлив разослать описание методики всем, кто желает создать у себя подобные центры.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

6 августа

О гражданском национальном резерве

«Дэйли мэйл»

13 августа 1914 г.

Сэр! Движение резервистов набирает силу; мужчины, лишённые иных возможностей служить своей стране, объединяются в местные воинские подразделения, проводят учения и стрельбы, создают таким образом дополнительный резерв войска, не отягощая этой задачей официальные власти.

Мы в нашем городке мобилизовали таким образом 200 человек, которые постоянно заняты стрельбой и военной подготовкой. Из подобных центров в наш адрес поступило 250 запросов относительно методики ведения дела. Я буду рад разослать описания каждому, кто только ни пожелает их получить. Никто не возьмётся сейчас предсказать дальнейший ход военных действий; неизвестно поэтому, насколько наличие сотен тысяч резервных бойцов, прошедших начальную военную подготовку, сможет повлиять на ситуацию в течение ближайших нескольких месяцев.

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

О подводных минах

«Таймс»

8 сентября 1914 г.

Сэр! Неужели конструкторы нашего флота не в состоянии разработать какой-нибудь стальной трезубец (или вилку), чтобы его можно было закрепить на корабельном носу и подрывать встречные мины прежде, чем они войдут в соприкосновение с корпусом? Насколько мне известно, небольшой водный буфер способен значительно уменьшить разрушительную силу минного взрыва.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

6 сентября

О спасательных средствах для боевых кораблей

«Дэйли мэйл»

29 сентября 1914 г.

Сэр! Известно, что военный корабль отправляется на задание без шлюпок, чтобы уменьшить опасность пожара на борту. Если такое судно гибнет, команда идёт на дно вместе с ним, поскольку лишена спасательных средств. Горько было читать в сводках о том, как люди бросали на воду плавающие предметы в надежде удержаться на поверхности до тех пор, пока кто-нибудь не подоспеет на помощь. Разве нельзя придумать для моряка какой-нибудь нательный резиновый пояс, который дал бы ему шанс на спасение? Теперь, когда боевым кораблям запрещено иметь сопровождающий эскорт, вопрос приобретает особую значимость.

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Спасательные круги для моряков

«Ивнинг стандард»

«Сент-Джеймс газетт»

7 октября 1914 г.

Сэр! Ваш корреспондент по военно-морским вопросам, капитан 3-го ранга Джейн раскритиковал меня за весьма, с его точки зрения, легкомысленное требование обеспечить наших моряков средствами спасения от верной гибели в случае затопления их корабля. Напомню, я предлагал обеспечить экипажи надувными резиновыми поясами. Моему оппоненту будет небезынтересно узнать, что уже сейчас каждому моряку выдают надувной резиновый ворот.

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо

Мобилизация в Истбурне

«Истбурн газетт»

14 октября 1914 г.

Сэр! Каждая новая победа противника (например, взятие Антверпена) означает для нас затягивание войны и необходимость форсировать военные приготовления. Главное здесь – людские ресурсы; прежде всего они решают всё дело. Можем ли мы сказать, что граждане Сассекса исполнили в этом смысле свой долг? Статистические данные о ходе мобилизации позволяют сделать следующий вывод: если в сельской местности дело идёт полным ходом, то в прибрежных городах оно продвигается, мягко говоря, умеренными темпами. Неужели мы неспособны пробудить от спячки граждан Гастингса, Истбурна или Брайтона – городов, предоставивших армии лишь мизерный процент своего мужского населения? По правде говоря, на общественные собрания я не возлагаю особых надежд: на них приходит слишком много дам и слишком мало молодых мужчин. Зато Советы по занятости (при поддержке наиболее сознательной части общественности) могли бы ускорить ход мобилизации – к примеру, оказанием морального давления на каждого, кто может, но не хочет служить в армии. Если люди будут постоянно (и достаточно резко) выражать своё отношение к отлынивающему от службы, эффект не сравнится ни с какими собраниями. Конечно, следует считаться с тем, что возможны проявления несправедливости, но времена настали столь суровые, что от сантиментов такого рода следует отмахнуться.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Истбурн, Гранд-парад, 22.

«Опасность!»

«Дэйли мэйл»

29 октября 1914 г.

Сэр! Вашему анонимному автору, подписавшемуся инициалами «Г.Б.», я советую сначала проверять факты, потом уже их обнародовать. Рассказ «Опасность!», на который он намекает, был написан мною в апреле и опубликован в июльском номере «Стрэнда». Выраженная в нём обеспокоенность по поводу нарастающей мощи подлодок, представляющих особую опасность для Великобритании, имела под собой все основания: последовавшие затем события полностью подтвердили уместность моего предостережения.

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо

О добровольческом гражданском резерве

«Таймс»

4 ноября 1914 г.

Сэр! Многочисленные подразделения волонтёров, которые стали возникать в начале войны, но из-за насторожённого отношения к ним военного ведомства оказались в подвешенном состоянии, вновь возобновили учения и стрельбы. Буду признателен за возможность сообщить Вашим читателям, что руководство отрядов, образовавшихся в ответ на призывы с моей стороны, может теперь войти в контакт с секретарем центральной Ассоциации по подготовке добровольческих подразделений (Judges’ Quadrangle, Law Courts, W.C.). Председатель здесь – лорд Десборо, военный советник сэр О’Мур Крит (он же вице-председатель); в составе Комитета есть и другие известные люди. Войдя в подчинение центральному штабу, местные подразделения составят гигантскую объединённую армию численностью в полмиллиона человек. Предпринимается всё возможное, чтобы участниками движения волонтёров становились только мужчины, для которых служба в регулярной армии заведомо невозможна.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Воинский призыв и как ему способствует пресса

«Таймс»

18 ноября 1914 г.

Сэр! Как человек, имеющий опыт в деле организации воинского призыва, утверждаю: если бы в прессе были опубликованы подробности разгрома прусских гвардейцев с упоминанием всех британских полков, принимавших участие в этом бою, каждый из них тут же пополнился бы батальоном новобранцев. Что же это за барьер такой пролёг между командованием, несущим ответственность за мобилизацию, и армейской пресс-службой, не использующей столь очевидные методы её обеспечения?

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

16 ноября

О подготовке добровольческих подразделений

«Кроуборо уикли»

28 ноября 1914 г.

Сэр! В Кроуборо официально зарегистрирован отряд добровольцев непризывного возраста численностью 50 человек. Хорошо бы, если ответные шаги предприняли Бакстед, Мэйрсфилд, Джарвис-Брук, Ротерфилд и другие населённые пункты нашего района: тогда отряды могли бы объединиться для совместных марш-бросков и учений. Сейчас, когда наше движение получило «добро» от министерства обороны, становится очевидным, что долг каждого мужчины – научиться военному делу и непрестанно совершенствоваться на ближайшем мини-стрельбище. Соседи, испытывающие недостаток военных инструкторов, могут быть уверены, что кроуборовский отряд командирует им таковых незамедлительно.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Кроуборо, 24 ноября

Сэр Роджер Кэйзмент

«Дэйли кроникл»

30 ноября 1914 г.

Сэр! Не сомневаюсь в том, что, назвав бегство сэра Роджера Кэйзмента в Берлин безрассудством. Вы попали в самую точку. Сэр Роджер обладал прекрасными человеческими качествами, и каждому, кто знал его, трудно представить, чтобы, находясь в здравом уме, он мог бы предать свою страну, для которой не раз выполнял ответственные задания, получая затем заслуженные награды.

Следует признать, что в довоенное время он весьма симпатизировал Германии, полагая, будто она являет собой единственную силу, способную противостоять доктрине Монро. Последнюю Кэйзмент считал страшным злом и был убеждён, что именно в ней кроется истинная причина варварства в Путамайо, где он проводил официальное расследование. Здесь я с ним расходился во мнении, однако ни разу не слышал, чтобы в пылу дискуссии он позволил себе в отношении Великобритании неуважительные слова. Увы, это был болезненный человек, изнурённый тропическими невзгодами и мучимый головными болями. В мае прошлого года я стал получать от него из Ирландии письма столь дикого содержания, что уже тогда выразил опасения по поводу состояния его психического здоровья. Злосчастная берлинская выходка лишь подтверждает тот факт, что он лишился рассудка. Да и мог ли здравомыслящий человек поверить обещаниям в адрес Ирландии от страны, которая столь беспардонно нарушила аналогичные обязательства в отношении Бельгии?

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

О подготовке добровольческих отрядов

«Таймс»

3 декабря 1914 г.

Милостивый государь!

Санкционировав добровольческие соединения при условии подчинённости их Центру, военное ведомство обусловило эту свою уступку рядом вполне разумных требований, но одно из них столь явно подрывает самую суть движения, что нуждается в значительной корректировке. Речь идёт о пункте, согласно которому мужчина призывного возраста, вступая в отряд волонтёров, должен письменно обязаться перейти в регулярную армию по первому требованию командования. Но в таком случае человеку становится безразлично, записываться ли в местный отряд волонтёров или сразу идти на фронт: первое автоматически подразумевает второе. Нетрудно предсказать результат: люди не захотят служить ни там, ни тут. Между тем значительное число мужчин призывного возраста женаты или заняты в бизнесе; они не могут позволить себе служить в вооружённых силах, но в местные оборонные отряды поступили бы с удовольствием. Сейчас получается, что им подстроили тут ловушку. В результате страна вообще лишится этой огромной силы.

С другой стороны, думаю, можно было бы специальным указом предписать волонтёру переход в ряды вооружённых сил в случае возникновения угрозы неприятельского вторжения на территорию нашей страны.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

1 декабря

О спасении жизней на море

«Дэйли кроникл»

22 января 1915 г.

Сэр! Каждый, кто прочёл статью мистера Уэллса «Предвидение в войне», разделит моё ощущение, что наши военные действия отмечены, в первую очередь, отсутствием предприимчивости. Проиллюстрировать сказанное я хотел бы вопросом, которому посвятил немало статей: речь идёт о предоставлении нашим морякам спасательных средств. Известно, что пассажир восходит по трапу торгового судна, точно зная, что обеспечен местом в спасательной шлюпке. Разве здравый смысл не подсказывает нам необходимость распространить тот же принцип и на экипажи боевых кораблей? Во-первых, эти люди в несравненно большей степени рискуют жизнью; во-вторых, жизнь каждого моряка представляет огромную ценность для нашей страны.

Меньше всего я хотел бы, чтобы меня заподозрили в пустом критиканстве: всем нам пора согласиться с тем, что Адмиралтейство (учитывая бремя возложенных на него задач) со своей работой справляется превосходно. Общественность, однако, хотела бы для себя большей осведомлённости: нам необходима уверенность в том, что власти действительно делают всё, от них зависящее.

В начале войны военные моряки были лишены всяких спасательных средств. Сейчас мы добились выдачи каждому по надувному вороту, но и он не спасёт человека, попавшего в шторм или оказавшегося в ледяной воде. Мы ведь не забыли случай, когда все 800 членов экипажа тонущего корабля спаслись только лишь благодаря случайному присутствию неподалёку пассажирского лайнера, оснащённого шлюпками. Если, чтобы взяться наконец за решение проблемы, нам мало такого урока, чего ещё мы ждём?

Со дня своего первого выступления по этому насущнейшему вопросу я получил множество писем с конкретными предложениями. Оказалось, что в нашей стране хватает умных людей: необходим только стимул. В основном предлагались спасательные круги, жилеты и плоты различных конструкций. Лично я считаю, что в условиях Северного моря проблему решат только лодки; складные, надувные, но – лодки. Давайте рассмотрим трудности, которые могут с этим возникнуть, и попробуем наметить пути их преодоления.

Предвижу три возражения: шлюпки требуют себе слишком много места, в ходе боя они могут быть уничтожены, из-за них возрастает риск возгорания. Если вспомнить, однако, что все свои корабли в этой войне мы потеряли не в открытом бою (они подорвались на минах и торпедах), то окажется, что в девяти случаях из десяти все эти возражения несущественны. Будь у «Ястреба», «Искателя», «Кресси», «Хога», «Абукира» на борту шлюпки, их моряки бы остались в живых, притом что ни одному из этих кораблей наличие спасательных средств никак бы не повредило. Может быть, и потеря «Непобедимого» не стала бы для нас столь тяжкой, имей он шлюпки у себя на борту.

Посмотрим теперь, нельзя ли что-нибудь предпринять в том роковом десятом случае, когда гибнет экипаж корабля, затопленного в сражении с неприятелем (вспомним эскадру Крэддока). Ответом может послужить, на мой взгляд, вполне выполнимое предложение одного из моих корреспондентов, мистера Камерона Уокера. Суть его состоит в следующем. Каждый боевой корабль должен иметь при себе как минимум две больших моторных лодки и надувные шлюпки на всю команду, сложенные в таком месте, где они бы не причиняли никому неудобств. Если судно будет торпедировано, его экипаж уже не останется на борту покорно ждать смерти. Но что, если корабль вынужден будет вступить в бой? Тогда моторные лодки с двумя-тремя матросами на борту будут спущены на воду и вместе со шлюпочным прицепом удалятся на безопасное расстояние, откуда в случае необходимости будут готовы немедленно устремиться на помощь своему кораблю. Таким образом, три возможных опасности, которыми нас так пугают, устраняются. Каждая из моторных лодок будет иметь на носу небольшое орудие, чтобы защититься от внезапного появления на поверхности подводной лодки; от контактов же с прочими неприятельскими судами она должна будет попросту уклоняться. Достаточное число моторных лодок нетрудно набрать в наших портовых гаванях, так что дело это пойдёт споро – нашлись бы энергия и желание.

Прошу извинить меня за столь пространное письмо, но этот вопрос имеет первостепенную общественную важность. Стали бы мы с той же безутешностью оплакивать потерю боевых кораблей, если бы знали, что их моряки спаслись? Страна может себе позволить потерю судна; утрата человеческой жизни – вот что невосполнимо. Я очень надеюсь, что в этом деле наконец начнёт что-то меняться.

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Германская политика: ставка на убийство

«Нью-Йорк таймс»

6 февраля 1915 г.

Милостивый государь!

Я только что прочёл в высшей степени учтивое и сдержанное письмо Джеймса О’Доннелла-Беннетта. Будучи весьма благодарен автору за то, что он счёл возможным обратиться ко мне таким образом с газетных страниц, я хотел бы всё же сказать по этому поводу несколько слов. Речь в письме идёт о моей статье в «Дэйли кроникл», озаглавленной «Германская политика: ставка на убийство». Некоторые мои утверждения господин Беннетт высмеивает, об остальных не упоминает вообще – наверное, потому, что ничем не может их опровергнуть.

Сначала я рассказал о минировании морских пространств: собственно, за этим мы застали в первый же день войны корабль «Koenigin Luise», который немедленно потопили. Затем то же произошло к северу от ирландского побережья; всем известно, что лишь предупредительный сигнал с борта британского военного судна спас «Olimpic», который в противном случае подорвался бы вместе со всеми своими пассажирами, как американскими, так и британскими. Когда жертвами подобных акций становятся граждане нейтральных стран (датчане, голландцы, норвежцы), это – убийство, иного слова не подберёшь.

Далее я рассказал о бомбардировках мирных городов с моря и воздуха. И здесь, и в Германии всем известно, что Ярмут, Уитби и Скарборо не защищены, а Гартлпул обороняет совсем небольшая батарея. Если последний факт и даёт неприятелю повод обстрелять – не саму эту батарею, но густонаселённый город (убив или ранив несколько сотен человек, в том числе 38 детей и лишь 7 военнослужащих), то чем оправдать бомбардировки Скарборо, Уитби и Ярмута? В ходе подлого налёта на Ярмут цеппелин сбросил бомбы ещё и на мелкие окрестные сёла, в результате чего погибли пять человек. Если это не убийство, то что же? Во всяком случае, не война, ибо таким образом попираются все её законы.

Мистер Беннетт говорит, что британцы и сами бомбили Дюссельдорф. Именно так – лучшей иллюстрации мною сказанному трудно сыскать. Да, наши лётчики бомбили Дюссельдорф (равно как и Фридрихсхафен), но каждый раз атаковали заранее намеченные стратегические цели (авиационные ангары), коим нанесли, как было признано, весомый урон. Даже враг в своих сводках не попытался обвинить нас в неразборчивом бомбометании. Между тем, приняв на вооружение германскую тактику, мы бы легко забросали бомбами многолюдные улицы Кёльна и Франкфурта, также открытые для ударов с воздуха.

Мистеру Беннетту не нравится, что я обвиняю германскую прессу в систематической лжи. Но ведь она объявила Ярмут, Уитби и Скарборо укреплёнными городами – если это не ложь, то что же? Разве не германская пресса рассказывает сейчас, как в ходе морского боя неделю назад британцы потеряли тяжёлый крейсер и несколько лёгких кораблей, хотя на самом деле мы избежали всяких потерь? Ложь – неприятное слово, но когда речь идёт о заявлениях такого рода, постоянно встречающихся в немецкой прессе, другого не приходит на ум.

Теперь мы подходим к главному вопросу о германских злодеяниях во Франции и Бельгии. Мистер Беннетт пытается оправдать таковые утверждением (в истинности которого не может быть ни малейших сомнений), что и среди немцев попадаются добросердечные люди, которые так милы с населением оккупированных территорий, что даже заводят с ним дружбу. Допускаю, что по своей природе немец вовсе и не жесток; но прусский милитаризм бесчеловечен, и он всю Германию переделал на свой манер.

Мистер Беннетт, с недоверием воспринимающий сообщения о злодеяниях оккупантов, почему-то охотно верит сплетням о том, как их будто бы обстреливали мирные бельгийцы. Сначала даже утверждалось, будто они у раненых выцарапывали глаза; поиск соответствующих доказательств, однако, завершился заявлением главврача из Экс-ла-Шапели о том, что о подобных случаях ему ничего не известно. Не сомневаюсь, что бельгийское правительство предприняло всё возможное, чтобы изъять оружие у гражданского населения. Не рискну, подобно иным апологетам, утверждать, будто бы в немцев не было произведено ни единого выстрела, но есть основания полагать, что то были единичные случаи. С другой стороны, ни для кого не секрет, что захватчики устроили массовое уничтожение бельгийских сёл, убивая при этом всех подряд – мужчин, женщин, детей, – а своё присутствие на захваченной территории отметили крайней степенью распущенности.

Мистеру Беннетту стоило бы ознакомиться с фактами, приведёнными в отчётах Бельгийской комиссии, где есть всё – имена, даты, названия городов и сёл. Отдельные сообщения о злодеяниях оккупантов здесь, действительно, подвергаются сомнению, что лишь добавляет убедительности документу в целом. Тот факт, что захватчики сохранили городскую ратушу в Лувене, вряд ли уж очень утешил жителей города, седьмая часть которого (по оценке самого мистера Беннетта) была сожжена. Такого рода бесчинства, недопустимые сами по себе, особенно отвратительно выглядят в свете клятвенных обещаний немцев защищать страну, которую они теперь принялись истязать.

Мистер Беннетт, судя по всему, полагает, будто во Франции германские войска вели себя лучше, чем в Бельгии. Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной лежит отчёт Французской комиссии, и это – перечень тех же бесчинств со всевозможными подробностями в качестве доказательств. От Сенли до Динана – сплошная история варварства. Насколько мне известно, подобный документ о германских преступлениях в Польше составили и российские власти. Будет ли господин Беннетт утверждать, что и эти официальные документы есть «ложь от начала и до конца»? Не проще ли предположить, что союзники правы в своих оценках и что приведённые факты – следствие прусской идеологии, которая делает ставку на запугивание населения оккупированных территорий с тем, чтобы сделать его послушным орудием в руках захватчиков?

Профессор Бедье опубликовал выдержки из дневников германских солдат, описывающих собственные деяния. Тяжко читать такое. Приведу отрывок, который должен особенно заинтересовать мистера Беннетта, ведь он, похоже, готов чуть ли не восхититься сдержанностью немцев, постановивших сжечь на одной из улиц Динана – подумать только – не все дома, а лишь каждый третий и пятый. Вот что пишет рядовой первого батальона 178-го пехотного полка Филип из Каменца (Саксония) о событиях в деревушке к северу от Динана:

«У входа в деревню лежали трупы пятидесяти жителей, расстрелянных за то, что ночью подло обстреляли наши войска. Убивали и других, так что всего тел мы насчитали штук двести. Свидетелями этого страшного зрелища пришлось стать женщинам и детям, пришедшим сюда с фонарями в руках. А мы вынуждены были есть рисовую кашу среди этих трупов».

Вот что читаем мы в другом дневнике:

«Ланжвилле, 22 августа. Деревня уничтожена 11-м батальоном первопроходцев. Трёх женщин повесили на деревьях».

Рядовой Шлаутер из 3-й батареи 4-й гвардейской полевой армии артиллерии пишет:

«Расстреляли двести местных жителей. Оставшиеся в живых были использованы для рытья могил. Там были и женщины, но избежать этого было никак нельзя».

И далее:

«Таким образом мы уничтожили восемь домов с их обитателями. В одном доме двух мужчин с жёнами и 18-летнюю дочь закололи штыками. Тяжко было мне наблюдать гибель создания столь невинного, но иначе никак нельзя было утихомирить толпу, ведь то были не люди, а звери».

Это, господин Беннетт, тоже, по-Вашему, «ложь от начала и до конца»? Или я всё-таки был прав, когда писал, что к массовому убийству мирного населения немцы приступили с первых же дней и что злодеяний такого рода Европа не помнит с давних и очень тёмных времён? Если у Вас всё ещё остались сомнения, настоятельно рекомендую ознакомиться с отчётами Французской и Бельгийской комиссий, хотя, боюсь, в Метце найти эти документы не так-то просто.

С совершенным почтением

Артур Конан-Дойль

Кроуборо, 2 февраля, 1915 года