Текст книги "Уроки жизни"

Автор книги: Артур Конан Дойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

Британский олимпийский совет

«Дэйли экспресс»

5 июля 1913 г.

Сэр! Отвечая на опубликованную Вами сегодня статью, должен прежде всего отметить очевидность того факта, что несвоевременное обращение к народу за финансовой поддержкой может иметь катастрофические последствия, поскольку грядущие успехи британской команды наверняка будут в основном зависеть от результатов подписки. Ситуация на финансовом рынке остаётся неблагоприятной; не следует забывать также, что общественность уже услышала призыв профинансировать одно мероприятие истинно всенародной важности.

Пока что мы изыскиваем средства для осуществления всех первостепенных целей. Впрочем, даже имея на руках всю необходимую сумму, мы не смогли бы распределить её прежде, чем были бы рассмотрены соответствующие планы государственных спортивных организаций. Так что нельзя сказать, чтобы Британский Олимпийский комитет зря терял время.

Надеюсь, что когда прозвучит наконец призыв к народу о финансовой помощи, мы встретим искреннюю поддержку «Экспресса» и его патриотически настроенных читателей. Кадры и организация у нас есть, теперь нужны только деньги, причём эта необходимость весьма существенна.

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, 4 июля

Туннель под проливом (2)

«Таймс»

14 августа 1913 г.

Милостивый государь!

Во вчерашнем номере Вашей газеты мистер Рональд МакНейл называет проект туннеля под проливом «безумием». Осмелюсь предположить, что когда он будет осуществлён, грядущие поколения смогут охарактеризовать таким образом необоснованные и даже неприличные страхи, которые в течение столь долгого времени мешают осуществлению грандиознейшего предприятия, которое, несомненно, послужит нашим национальным интересам.

Мистер Мак-Нейл утверждает, что с тех пор, как этому вопросу много лет назад было отказано в рассмотрении, возникли лишь два новых фактора: договор о дружбе и сотрудничестве с Францией и изобретение аэроплана. Мне кажется, существуют и более важные соображения. Всеми признан тот факт, что главная опасность, которая может грозить нашей стране в военное время, состоит в возможном прекращении (или сокращении до критической степени) поставок продовольствия. Авторитетные источники утверждают, что одно-единственное поражение на море может повлечь за собой нашу безоговорочную капитуляцию. В последние годы мы наблюдали, как в Европе развиваются новые мощные морские державы и вместе с тем формируется такая политическая ситуация, в которой эти державы могут оказаться во враждебном нам лагере. Туннель, несомненно, уменьшит трудности, связанные с продовольственными поставками через Марсель (поскольку свяжет нас со всем Средиземноморским бассейном), да и в случае морских побед будет полезен тем, что избавит флот от необходимости защищать торговые суда (которая весьма сокращает его боевой потенциал).

Предположим, что в силу каких-то обстоятельств британские войска придётся переправить на Континент. Если перед нами встанет столь печальная необходимость, то – учитывая возможности подлодок – трудно представить себе, каким образом можно будет обеспечить прикрытие транспорту, который доставит их на место и продолжит обеспечивать с ними дальнейшую связь. Туннель в такой ситуации принёс бы нам значительное стратегическое преимущество.

Осуществление этого проекта способствовало бы повышению национального благосостояния и, значит, росту государственной мощи. Мало того, что в выигрыше окажется торговля (которая сможет перейти на крупные поставки), так ещё и поток иностранных туристов, что хлынет в направлении Лондона, сможет компенсировать в какой-то степени гигантские финансовые потери от ежегодного вывоза британского капитала.

Что же касается возможности осуществления агрессии в огромную страну через подземную нору 26 миль длиной и примерно столько же метров шириной, то страхи на этот счёт представляются мне фантастическими, тем более что для эксплуатации туннеля неприятелю пришлось бы взять под контроль оба его конца.

Даже в том невероятном случае, если мы поссоримся с Францией, запломбировать вход с нашей стороны не составит большого труда. Обстоятельств же, при которых иная держава сможет захватить оба его конца, вообразить никак невозможно. Если такое случится, это будет означать, что – с туннелем ли, без него – мы обречены на сокрушительное поражение. В то же время, чтобы положить конец страхам, о которых мы слышим время от времени, необходимо принять все необходимые меры военной предосторожности. Вход в туннель в Дувре должен находиться среди укреплённых редутов под прицелом тяжёлых орудий, расположенных на возвышенности. Нетрудно разработать и другие, более строгие меры защиты.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

12 августа

Олимпийские игры

«Таймс»

27 августа 1913 г.

Сэр! С большим интересом я ознакомился с письмом мистера Фредерика Гаррисона о подготовке к Олимпиаде. Разделяя огромное уважение, которое мировая общественность испытывает как к личности мистера Гаррисона, так и к его воззрениям, я надеюсь всё же, что некоторые аспекты обсуждаемой нами проблемы либо ускользнули от его внимания, либо дошли до него в неполном виде.

Апелляционный комитет действительно признал сто тысяч фунтов стерлингов непомерно большой суммой. Нами, однако, было ясно заявлено, что непосредственно на подготовку к Олимпийским играм будет направлена лишь небольшая её часть и что на основе фонда сформируется финансовая основа для общей системы физического воспитания, по отношению к которой критические замечания мистера Гаррисона вряд ли уместны. Не сомневаюсь, что он бы одобрил проект, предусматривающий для малообеспеченных людей возможность заниматься в гимнастических залах и участвовать в игровых видах спорта. На столь раннем этапе развития невозможно привести точные цифры, но в том, что значительная часть фонда будет направлена на эти цели, не приходится сомневаться.

Теперь о расходах, которые неизбежны в преддверии предстоящих Игр. Мистер Гаррисон, судя по всему, полагает, что в составе британской команды будет около ста человек. Если я назову цифру триста, то это будет, пожалуй, ближе к истине. Ведь помимо одиночных соревнований есть ещё и командные: футбол, гимнастика, хоккей, стрельба, гребля. Если мы хотим участвовать в Играх по полной программе, то должны быть готовы обеспечить содержание примерно трёмстам спортсменам.

Мистер Гаррисон должен согласиться с тем, что люди, которые будут защищать честь нашей страны, не должны взвалить на свои плечи ещё и бремя финансовых расходов. Спортсменов необходимо доставить в Берлин и обратно, обеспечить им на время Игр комфортное проживание и правильное питание в условиях постоянного повышения цен. Только на это уйдёт не меньше семи-восьми тысяч фунтов. Как ещё, полагает мистер Гаррисон, собрать эти деньги, если не прямым обращением к общественности за поддержкой? Может ли он предложить другой путь?

Обсуждая вопрос подготовки к Олимпиаде в целом, мистер Гаррисон мрачно живописует «армию профессиональных тренеров», рыщущую по стране в поисках лучшей молодёжи, которую нам придётся в течение долгого времени тренировать и содержать. Убеждён, что люди, занимающиеся подготовкой к Играм, осудили бы подобное положение дел с той же горячностью и что его опасения на этот счёт совершенно беспочвенны[32]32
  Всё не так просто. На начальном этапе «армии профессиональных тренеров и (что хуже) спортсменов» могло бы, конечно, и не быть, но потом бы она при таком подходе обязательно появилась, и её действительно пришлось бы кормить и содержать за счёт общества, как то и было у нас налажено в советскую пору (П.Г.).


[Закрыть].

Никакой «армии» тренеров нет и быть не может. Суть проекта спортивного развития состоит в организации спортивных комплексов там, где они отсутствуют (во всём Лондоне найдётся много ли мест, где может провести тренировку метатель молота?), в создании условий для развития зимних видов спорта, закупке оборудования для тех, кто не имеет возможности сделать это самостоятельно, и наконец, в приведении всех видов спорта к соответствию олимпийским критериям. Такое возможно лишь в том случае, если спортсменам за победу в соревновании будут вручаться специально подготовленные медали и призы. Может показаться, будто такая программа развития не предусматривает больших расходов, но это только если рассматривать каждый случай в отдельности. Олимпийскому фонду придётся отвечать на запросы из разных концов Великобритании и Ирландии, так что сумма в результате выйдет значительная.

Давайте проследим эволюцию юного спортсмена, в отношении коего у мистера Гаррисона возникает столько неприятных предчувствий. Заметив его (скорее всего, на одном из юношеских соревнований, где такие, как он, не останутся в тени признанных мастеров), представители его любительской организации сообщат о своём открытии общенациональной Любительской ассоциации легкоатлетов, с которой держат прямой контакт. Если спортсмен продолжит выступать успешно, его начнёт консультировать один из профессиональных тренеров, каковых по всей стране, возможно, не наберётся и полдюжины. Консультации будут касаться в основном поддержания формы – точно так же в крикете любитель получает наставления от профессионала. Заявив о своих претензиях на право представлять страну в своей дисциплине, спортсмен начнёт тренировки в составе сборной (как Varsity Blue – в гребле), где его будут курировать уже самые лучшие профессионалы. Всё это время (за исключением только последней недели перед началом соревнований) он будет продолжать трудиться на основном месте работы, ни в коем случае не получая никаких дополнительных выплат, прямых или косвенных. Есть ли во всём этом нечто такое, что подтверждало бы унылую перспективу развала лёгкой атлетики, обрисованную мистером Фредериком Гаррисоном?

Если мистер Гаррисон имел в виду, что нам вообще не стоило бы участвовать в Олимпиаде, то заявив об этом прямо, он обрёл бы немало единомышленников. Могу предложить для рассмотрения три возможных для нас пути. Во-первых, опасаясь поражения, можно было бы отказаться от участия в Олимпиаде, предоставив возможность колониям праздновать свои победы под Юнион-Джеком. Мистер Фредерик Гаррисон, как настоящий спортсмен, несомненно, этого бы не одобрил. Во-вторых, можно продолжать подготовку кое-как, от случая к случаю, и после этого скатиться вниз с третьего места, которое мы сейчас занимаем. Наверняка это также не удовлетворило бы мистера Гаррисона.

Остаётся третий путь: провести подготовку тщательно и умело, выявить все имеющиеся у нас таланты и создать для их развития самые лучшие условия. Взглянув на имена тех, кто взял бразды управления этим процессом в свои руки, мистер Гаррисон должен будет признать: эти люди способны изыскать средства для достижения поставленной цели и истратить их умно, в соответствии с лучшими традициями нашего любительского спорта.

На какие результаты способны наши спортсмены без достаточной общенациональной поддержки, мы увидели год назад в Стокгольме. Несомненно, мистер Гаррисон не хотел бы, чтобы и в Берлине повторилось то же самое. Можем ли мы избежать фиаско, если не приступим к систематической и тщательной подготовке, которая в конечном итоге потребует финансовых затрат?

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Фринтон, 26 августа

Об олимпийском фонде (1)

«Таймс»

13 сентября 1913 г.

Милостивый государь!

В надежде на внятный ответ я хотел бы спросить людей (включая мистера Панча), которые чинят нам препятствия в достижении олимпийских целей: готовы ли вы к полному отказу от участия в Берлинских Играх? Но прежде – обратить внимание на три важных момента: предыдущие Игры мы проиграли, нынешние проводятся в Берлине, и все ведущие державы уже заявили о своём намерении принять в соревнованиях самое серьёзное участие. Если, учтя вышесказанное, эти люди готовы отказаться от участия в Олимпиаде, я вынужден буду признать их позицию последовательной. Если нет, чего в таком случае они добиваются?

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Об олимпийском фонде (2)

«Таймс»

11 октября 1913 г.

Сэр! Подготовка к Олимпиаде идёт нарастающими темпами, но и их следует признать недостаточными. Причиной тому, на мой взгляд, стало распространённое мнение, что, поскольку до начала Игр остаётся три года, проблему можно исключить из числа насущных – времени как будто бы предостаточно. Но это заблуждение.

Время посевной подходит к концу. Когда наступит час жатвы, никакие деньги уже не вернут нам урожая, семена коего не были брошены в почву сегодня. Пройдёт три года, и мы, как и все страны мира, живо заинтересуемся величайшим международным соревнованием в Берлине. Сейчас, осенью 1913 года, мы должны сделать всё, чтобы потом не жалеть о запоздалом начале подготовки к нему.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндпшем, Кроуборо, Сассекс

10 октября

Некоторые соображения о фонде поиска олимпийских талантов

«Ежегодный рождественский отчёт фондовой биржи»,

1913–1914.

Милостивый государь!

Недавно ряд членов Олимпийского комитета, устав наблюдать за тем, как пресса постоянно искажает суть их работы, пригласили спортивных журналистов столицы в Лондонский отель, чтобы обсудить с ними эту проблему. Председатель мистер Стадд и Ваш покорный слуга рассказали о планах Комитета перед лицом зала, в котором собрались его самые суровые критики. Аудитория (которая, повторюсь, насчитывала немало наших постоянных оппонентов) выслушала нас с величайшей учтивостью; после продолжительного обсуждения все сошлись на том, что Комитет находится на верном пути, а члены его при всём желании не могли бы сделать больше того, что сделали, и заслуживают максимальной поддержки. Рискну предположить, что таким был бы вердикт любого непредвзятого критика, получи мы возможность встретиться с фактами лицом к лицу.

В силу ли искреннего непонимания происходящего или из-за стремления исказить действительное положение дел пресса весьма помешала развитию фонда и замедлила ход наших спортивных приготовлений. Даже собрав для отправки в Берлин хорошую команду, мы – из-за многочисленных организационных просчётов уходящего года – уже не сможем сделать её достаточно представительной и подготовленной.

Очевидно, что в отношении к Играм можно выделить три основных подхода. Первый состоит в том, чтобы вообще отказаться от участия в них, что, судя по всему, невозможно. Все спортивные державы (наши колонии в том числе) не только заявили о своей готовности участвовать в Олимпиаде, но прилагают все усилия к тому, чтобы отправить туда своих достойнейших представителей. Наш отказ вызвал бы обоснованно негативную реакцию международной общественности.

Второй подход состоит в том, чтобы, полагаясь по-прежнему на существующие спортивные организации, за поиск финансовых средств для команды взяться в самый последний момент. Именно так мы поступили в прошлом году в Стокгольме. Неужели забыты и унизительный результат, и вопли прессы о том, что подобное впредь не должно повториться? Люди, воспринявшие этот призыв близко к сердцу, очень скоро обнаружили, что более всего им мешает та самая пресса, которая первой и подняла весь шум.

Третий, как мне представляется, единственно возможный и разумный путь состоит в том, чтобы приложить серьёзные усилия к усовершенствованию методов подготовки и самым эффективным образом использовать все наши самые сильные стороны. Это, однако, потребует от нас финансовых затрат и организации дела. В качестве достаточной для проведения подготовки в полном объёме была заявлена несколько завышенная сумма в 100 тысяч фунтов, рассчитанная на осуществление программы в общенациональном масштабе. Получив 50 тысяч, мы достигли бы вдвое меньшего, но всё равно сумели бы выставить неплохую команду. Даже с 25 тысячами кое-что можно было бы сделать, но это – предел: опускаясь ниже его, мы теряем возможность вести адекватную подготовку. В полной мере осознав этот факт, участники Комитета заявили о возможности самороспуска в том случае, если общественность не поддержит программу хотя бы в таком объёме.

Задаются вопросы: куда будут направлены деньги? Стоит только перейти к практическим мелочам, как необходимость в финансовых средствах становится очевидной. Основных затрат (от 12 до 15 тысячи фунтов) потребует непосредственное содержание спортсменов в Берлине. Кроме того, необходимо найти или создать тренировочный центр (которого в Лондоне до сих пор нет) и привлечь сюда лучшие тренерские силы. Поиск талантов также потребует финансовых затрат: если мы надеемся обнаружить их в частных школах, то сюда должны быть направлены квалифицированные тренеры, способные дать спортсменам все необходимые консультации. Наши школьники систематически обучаются игре в крикет или футбол, но в большинстве своём не имеют ни малейшего представления о том, как правильно бегать или прыгать. К моменту поступления в университеты они приобретают в этом смысле дурные навыки, избавиться от которых уже невозможно.

Необходимо будет провести и поиск спортивных талантов среди самой широкой общественности. Эта задача потребует проведения многочисленных атлетических соревнований по олимпийским видам спорта с вручением дебютантам специальных призов. Каждый спортсмен олимпийского уровня должен поощряться особо – значками или медалями. Опыт общения членов Комитета со спортивными организациями подтверждает: нет такого вида спорта, в котором мы не могли бы улучшить наши показатели посредством финансовых вливаний.

Пресса набросилась на Фонд сразу с двух сторон, выдвинув обвинения, которые противоречат друг другу и в равной степени абсурдны. Одна сторона выразила опасения, как бы чрезмерное финансирование не подстегнуло развитие профессионализма в спорте. Но поскольку средства будут тратиться под наблюдением Комитета теми же любительскими организациями, которые, осуществляя спортивное руководство, и сейчас несут ответственность за любительский статус своих представителей, я не вижу причин опасаться за устойчивость сложившихся здесь традиций.

С другой стороны, часть демократически настроенной прессы раскритиковала Фонд за снобизм: дескать, его поддержкой будут пользоваться спортсмены и без того достаточно состоятельные. Трудно придумать аргумент более извращённый и ошибочный, ведь одна из основных целей Фонда как раз и состоит в том, чтобы предоставить малоимущему спортсмену-любителю те же возможности для самосовершенствования, какими обладает учащийся университета.

Вот так обстоят дела. Обо всём этом говорилось не раз, но общественность, судя по всему, не расстаётся с привычной апатией в отношении этой проблемы. Через три года, думаю, она спохватится и начнёт оплакивать упущенное сейчас время. Между тем Комитет, если не получит щедрую финансовую поддержку, будет распущен, и организация, с таким трудом создававшаяся в течение последнего года, рассыплется в прах. Предстоящие несколько недель обещают стать решающими.

Артур Конан-Дойль

Кроуборо, 27 ноября 1913 года

О реформе брачного законодательства

«Морнинг пост»

9 декабря 1913 г.

Милостивый государь!

Я полагал, что в своём ответе лорду Хью Сесилу дал ясно понять, что поддерживаю общие рекомендации недавно созданной Комиссии по реформе брачного законодательства, которые были изложены в Отчёте. Между тем лорд Хью представляет дело так, словно там предлагается нечто дикое и странное, подрывающее все традиции христианства. Можно ли предположить, читая его статью, что предлагаемые изменения уже в той или иной степени действуют во всех протестантских странах Европы? Могу заверить его, что наши предложения не несут в себе ровно ничего революционного; мы предлагаем лишь изменения, которые были опробованы и утверждены странами, нисколько не уступающими нам в отношении следования религиозным и моральным принципам.

Лорд Хью обвиняет меня в том, что я умолчал о вещах, само перечисление которых переросло бы в увесистый том; речь идёт о возможностях пересмотра теологических основ христианства, о выработке новой системы моральных ценностей и так далее. По каждому из этих вопросов у меня есть своё мнение, но излагать его сейчас означало бы злоупотребить вниманием читателя. Ограничусь утверждением: если некий моральный закон вынуждает нормального человека жить с сумасшедшей или беззащитную женщину отдаёт во власть жестокого мужлана, то этот закон порочен, пусть даже кому-то и удастся подкрепить его авторитет тысячами священных текстов. Серьёзная мораль не может основываться на зыбучих песках теологии – в её основе должна находиться забота о здоровье общества.

Лорд Хью настаивает на том, чтобы я дал определение целомудрию и провёл разграничение между супружеством и развратом. Семейный союз, который освящён Церковью, но не скреплён силой любви, союз светский, бездушный и корыстный представляется мне развратным. И наоборот, брак, в отношении к которому Церковь расходится с британским законодательством (например, союз с сестрой покойной жены, с разведённой женщиной и так далее) истинен, если зиждется на бескорыстной любви.

Будучи, как и лорд Хью, противником прелюбодеяния, я выступаю также против несчастья в браке – как показывают нам здравый смысл и опыт других стран, вовсе необязательного. Не имею ни малейшего представления о том, что имеет в виду лорд Хью, утверждая, что наше брачное законодательство не имеет принудительного характера. Мне кажется, оно сродни поведению Церкви, которая предписывает судить еретика без кровопролития, прекрасно зная, что тот будет сожжён заживо.

Вся система основывается в конечном итоге на принуждении. Допустим, муж, от которого ушла жена, решит вступить в брак с другой женщиной. Разве не явится к нему тут же полицейский с ордером на арест за двоежёнство и разве не поддержат его в этом все силы нашего королевства? Как можно говорить в таком случае, будто бы не на принуждении основывается наше брачное законодательство?

В последнем абзаце своей статьи лорд Хью говорит: «Думаю, сэр Артур Конан-Дойль поймёт, что подавляющее большинство англичан не намерены расставаться с традициями христианства». Одна из любопытных особенностей теологического склада ума состоит в неспособности удержаться от заявлений, которые основываются на спорной предпосылке, полагая её заранее для себя разрешённой. Ведь речь идёт об отстаивании той христианской традиции, от которой отказались в своих законодательствах все протестантские страны Европы.

Германские или швейцарские священнослужители никогда бы не согласились с утверждением о том, что поправки к закону, предложенные большинством участников Комиссии, противоречат христианской доктрине. Даже в Церкви, которой принадлежит лорд Хью, бытует противоположная точка зрения, а среди независимых христианских церковных сообществ несогласие носит повсеместный характер.

Так что заявить, будто бы наше крайне жёсткое брачное законодательство является частью некой незыблемой традиции, означало бы подменить все вопросы готовым ответом. Что же касается мнения подавляющего большинства английского народа, то я ничуть не сомневаюсь в том, что наши люди поддержат реформы, хотя ясно это станет лишь после того, как конкретный законопроект будет представлен Парламенту. Кажется, один из приведённых мной аргументов был некорректен: я заметил, что лорд Хью принадлежит к тому роду людей, которые начинают возражать против использования хлороформа, едва только прочтут статью, его осуждающую. Но и сейчас это сравнение представляется мне справедливым; просто в нашем случае речь идёт о боли психологической, а не телесной.

Даже если страдающая сторона в браке сочтёт наивысшим долгом следовать принятым на себя обязательствам (каковые нарушаются другой стороной), то что можно сказать о детях? Плач ребёнка, который обречён расти среди пьянства, дикости и жестокости (поскольку любое оздоровление атмосферы запрещено законом), это и есть самый действенный аргумент против существующего положения дел в брачном законодательстве. Или страдания невинной души также составляют часть христианской традиции?

Не пора ли здравому смыслу вступить в союз с правосудием и положить конец бессмысленному анахронизму? В конце концов, насущные нужды дня сегодняшнего для нас важнее, нежели предписания древних, в основном, как сейчас уже признано, не имеющие никакого отношения к условиям современной жизни.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Кроуборо, Сассекс, 8 декабря

P.S. Должен принести извинения известному шотландскому судье лорду Гатри за то, что в своей предыдущей статье, говоря о нём, упомянул по ошибке некоторые детали биографии его знаменитого отца.