Текст книги "Уроки жизни"

Автор книги: Артур Конан Дойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)

Нательная броня и щиты

«Таймс»

28 июля 1916 г.

Сэр! Минул год с того дня, как Вы позволили мне высказать некоторые соображения относительно нательной брони. Насколько я могу судить, ничего с тех пор сделано не было, но наметился всё же прогресс: сам министр обороны выразил мнение, что нечто подобное когда-нибудь, возможно, появится. Мне этот вопрос представляется архиважным, и я искренне надеюсь, что Вы используете всё своё влияние, дабы не позволить властям о нём позабыть.

1 июля несколько наших дивизий были остановлены пулемётным огнём. Они понесли тяжелейшие потери, причём артиллерия не сыграла в этом особой роли – прицельный траверс составлял лишь 250 ярдов. Проблема, следовательно, сводится к тому, чтобы защитить наших людей, насколько это возможно, от обстрела примерно с таких расстояний. Немецкие окопы на передовой не имели глубокой поддержки, так что, прорвавшись через «мёртвую зону», наша пехота не встретила бы затем сопротивления.

Осмелюсь предположить, сэр, что поставь мы эту задачу перед тремя неглупыми инженерами, они за несколько дней сконструировали бы щит, укрывшись которым, значительная часть наступавших благополучно преодолела бы путь к окопам. В пользу такого вывода свидетельствуют неоспоримые факты. Стальной лист толщиной ⁷/₁₆ дюйма непробиваем выстрелом в упор; тем более он отразит пулю, летящую под углом. Пусть это будет щит вроде того, что использовали римляне – размером два фута на три. Да, он будет весить более тридцати фунтов, и что же? Путь у бойца недолог, спешить некуда – целый день впереди. Продвижение на одну милю в течение суток считается по меркам современной войны вполне успешным. Почему бы солдату и не тащить перед собой даже очень тяжёлый щит, если за ним действительно можно укрыться?

Допустим, что такие щиты будут выданы лишь бойцам первой штурмовой линии, вооружённым лишь связками гранат для подавления пулемётов. За ними последует вторая линия атакующих – с винтовками и, возможно, уже без щитов. Она захватит окопы, очистит их от неприятеля, а тяжеловооружённые пехотинцы будут тем временем отдыхать, готовясь к наступлению на следующую линию обороны. Разумеется, без ранений в руки-ноги мы бы не обошлись; наверное, взрывными средствами враг также сумел бы нанести нам урон. Но, осмелюсь предположить, с этого дня сообщения о том, как несколько британских дивизий оказались отброшенными пулемётным огнём и шрапнелью, стали бы совершенно немыслимыми. Почему бы не испробовать этот метод уже сейчас? Особых изощрений для этого не потребуется – достаточно будет обрезать стальной лист до нужных размеров и снабдить его перевязью-рукоятью. Преимущества щитов перед нательной бронёй очевидны: их можно разворачивать во всех направлениях, выставлять в качестве экрана над ранеными для защиты от снайперского огня.

Используемых сейчас личных средств защиты недостаточно. Кроме того, мне понятны чувства человека, который может позволить себе купить такое средство, но не решится надеть его на себя, видя, что ничего подобного нет у товарищей. Между тем мне приходилось читать письма людей, которым простейшие щитки спасали жизнь. Давайте же в порядке эксперимента (причём сейчас же) оснастим батальон настоящей бронёй. Только она, наконец, уравняет шансы атакующих и обороняющихся.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс, 25 июля

Волонтёры и униформа

«Волонтир трэйнинг корпс газетт»

26 июля 1916 г.

Сэр! Трудно поверить в серьёзность идущей сейчас дискуссии относительно замены нынешнего волонтёрского обмундирования на «хаки». Зачем менять форму, которую мы только что купили, понеся при этом значительные расходы? Почему вообще мы должны отказываться от того, что прямо ассоциируется с нашей благородной службой? Убеждён, что эта идея среди личного состава будет крайне непопулярна.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

22 июля 1916 года

И снова о нательной броне

«Таймс»

4 августа 1916 г.

Милостивый государь!

Я получил много писем, касающихся обсуждаемого вопроса. «Мы часто говорим на эту тему, – пишет испытанный в боях офицер, – и сходимся на том, что необходимо изготовить хоть какие-нибудь бронированные щитки для личного пользования». Неужели наша страна, всегда славившаяся изобретательностью инженерной мысли, не в силах удовлетворить повсеместную потребность такого рода? Простейшая пластинка, наброшенная на шею, – и та будет лучше, чем ничего. Давайте изготовим хоть что-нибудь для скорейшего использования, а совершенствованием конструкции займёмся позже, по мере возможности. Прояви мы в этом деле хотя бы половину той энергии, с какой внедрялись противогазы, вопрос был бы решён. А ведь он имеет решающее значение не только для спасения человеческих жизней, но и для наших дальнейших побед. Главное, помочь штурмовикам прорваться через «мёртвую зону» – всё остальное уже не составит труда.

Мистер Вудворд в своём письме утверждает, что я недооценил вес щита. Не сомневаюсь в том, что он прав, но я ведь и не претендовал на точность выкладок. Если боец сможет нести своё бронезащитное средство, так ли уж важно знать его точный вес? Тем более что массивность имеет и свои преимущества: импульс пули, бьющей в лёгкую сталь, который может передаться телу и вызвать шок, будет поглощён тяжёлым щитом. Кстати, я получил информацию о том, что добавлением определённых элементов можно добиться утоньшения стали: это значит, что размеры, о которых я говорил, можно сократить, не подвергая риску жизненно важные части тела. Допустим, щит будет весить 80 фунтов; боец без амуниции (не считая шлема и сумки с гранатами) вполне справится с такой ношей. Затем можно было бы приступить к разработке специальных приспособлений для смычки отдельных щитов и обеспечения фланговой защиты.

Полковник Ньюэлл обращает внимание на трудности, связанные с транспортировкой подобных тяжестей. Полагаю, подвозить их можно будет в грузовиках, как мы это делаем с тяжёлыми боеприпасами. Были бы щиты, а уж наши доблестные снабженцы найдут способ доставить их к линии фронта. Главное сейчас – прекратить разговоры и делом помочь нашим солдатам выстоять под пулемётным огнём.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

31 июля

О нательных щитах

«Обсервер»

20 августа 1916 г.

Сэр! Приведённое Вашим корреспондентом мнение лорда Сайденхэма относительно того, что использование бронещитка для сердца не «даст преимуществ при ведении боя» столь странно, что истолковано может быть лишь как недоразумение. Разве сохранение солдатской жизни не есть уже маленькая победа? Сколько раз наши временные удачи оборачивались поражениями из-за того только, что отряд, взяв рубеж, оказывался столь ослаблен потерями, понесёнными при наступлении, что не в силах был удержать завоёванных позиций? Что же касается невозможности для солдата, получившего удар пули в нагрудный щиток, продолжать бой (должно быть, это лорд Сайденхэм имел в виду), то позволю себе привести дословно рассказ одного сержанта.

«Мы свернули за угол. Лежавший у дальнего конца стены немецкий пулемётчик развернул свою адскую машину и тут же прострелил мне ногу. Я не стал останавливаться, но, почти уже до него добравшись, ощутил два удара в области сердца. Опять-таки, не мешкая, я ударил его штыком и лишь затем сел, чтобы осмотреть раны. С ногой дело было плохо, зато, расстегнув левый нагрудный карман с парой отверстий, я увидел, что обе пули пробили металлическое зеркальце и портсигар, но застряли в книге, которую я также нёс на груди».

Итак, раненный в ногу сержант смог продолжить путь в составе роты после того, как выдержал два пулевых удара в область сердца. Может быть, и он не получил «преимуществ при ведении боя»? Отчего же не создать специальные защитные средства, которые как минимум не уступали бы по эффективности зеркальцу с книжкой? Стоит заметить, что в данном случае выстрелы производились с близкого расстояния и были куда опаснее огня, которым обстреливаются предокопные «мёртвые зоны». Я не хочу сказать, что нагрудные пластины – предел наших мечтаний: наверняка можно сделать кое-что и получше. Мне лишь хотелось бы показать, что возражения лорда Сайденхэма (если они соответствуют цитатам, появившимся в прессе) с реальным положением дел не имеют ничего общего.

С совершенным почтением

Артур Конан-Дойль

13 августа 1916 г.

Фильмы из Сомма

«Таймс»

4 сентября 1916 г.

Милостивый государь!

Мнение настоятеля Дерхэма представляется мне в высшей степени странным, и, думаю, с ним не согласится большинство наших граждан. Разве, увидев наших солдат в деле, мы не сможем глубже оценить их мужество, проникнуться сочувствием к их тяготам, оплакать жертвы? Такие фильмы – памятник героизму. Родственники людей, которых мы видим на экране, ежедневно заполняют кинотеатр до отказа; вряд ли хотя бы один из них усмотрит в такой демонстрации нечто кощунственное. Тут имеется лишь один недочёт, и притом очевидный. Следует указать имя, а возможно, и поместить снимок мужественного оператора, рисковавшего жизнью ради создания этого исторического документа.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс, 1 сентября

Сообщение генерала фон Арнима

«Таймс»

11 октября 1916 г.

Сэр! Перехваченное сообщение генерала фон Арнима, в котором он оценивает действия британских пехоты, артиллерии и авиации, даёт нам все основания поздравить себя. Поскольку мнения эти были высказаны в конце июля, можно предположить, что автор лишь укрепился в них после наших побед в августе-сентябре. Однако один знаменательный аспект заметок прусского генерала, как мне представляется, не был у нас удостоен внимания, которого бы заслуживал. Речь идёт о привычке, с какой фон Арним британские методы ведения войны уже начинает считать германскими. Мы вновь понимаем, что не только в коммерческих делах, но и в военной науке немец по натуре своей – имитатор, а не созидатель, и к творчеству он способен лишь в тех областях, где заранее оградил себя от конкуренции. Тот факт, что в одном только этом отчёте косвенно признаётся наше неоспоримое преимущество во множестве военных аспектов, может рассматриваться как похвала всему нашему народу и комплимент в адрес британского командования. Примеров тому множество.

В одном месте генерал восхищается британской обувью, в другом призывает соотечественников учиться у нас ухаживать за винтовкой. Он высказывается за использование ручных пулемётов (каковыми мы себя давно обеспечили), говорит о том, как важно воспитать в солдате способность постоять за себя самостоятельно (заметим: британская военная доктрина изначально ставила во главу угла личные качества бойца в противовес слепой дисциплине), хвалит каски, которыми (судя по фильмам из Сомма) германская пехота всё ещё не обеспечена.

Признание генерала Арнима о том, что мы победили врага не только оружием, но и силой мысли, также должно польстить нашему самолюбию. Очень скоро, открыв новую, танковую страницу военной истории, мы эту истину подтвердим ещё раз. Учитывая опыт в других сферах жизни, можно с уверенностью предположить, что немцы немедленно и тут нас скопируют, причём сделают это превосходно. Мы же используем это время для разработок новых моделей, и так будем опережать противника постоянно. Прежде, однако, мы ко всем нашим нашим преимуществам должны будем присовокупить средства индивидуальной защиты (броню или щиты), в коих, на мой взгляд, ощущается насущнейшая необходимость. Раз мы сумели защитить голову бойца каской, никто сегодня не сможет уже утверждать, будто нельзя прикрыть бронёй и солдатское сердце.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Ирландия и война

«Фрименс джорнэл», Дублин

31 октября 1916 г.

Милостивый государь!

Осознают ли в полной мере граждане Ирландии всю степень стыда и гнева, которые испытывают британцы ирландского происхождения по поводу нынешнего безобразного положения дел, когда из-за безмозглого политиканства боевые ирландские дивизии практически лишены свежего пополнения? Если политики могут позволить себе тянуть время, то война не ждёт, и события ближайших месяцев покажут, какое место предстоит занять Ирландии – как в границах Империи, так и во мнении цивилизованных европейских народов. Уже сегодня ирландцы утратили всякое ощущение сообразности до такой степени, что, руководствуясь всего лишь ощущением национальной ущемлённости (которое, казалось, вот-вот будет излечено), принялись воевать на стороне турок, болгар и пруссаков. Даже если они уже не считают себя лояльными к Британской империи, разве жертв, понесённых Бельгией, или трагедии искалеченной Франции не достаточно, чтобы тронуть благородное сердце? Думаю, и ирландцы всё же стряхнут с себя эту отвратительную апатию. Страна, которая богатеет исключительно за счёт продажи своей продукции Британии и отказывается при этом исполнять элементарные обязательства, являет собой неприглядное зрелище. Ирландцы, если они действительно желают гомруля, должны понять, какое это безумство – друзей своих обращать во врагов, восстанавливая против себя всех, кто боролся за решение ирландского вопроса. Ирландии грозит утратить не только плоды тридцатилетней политической работы, но и свою национальную честь.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

29 октября

Солдаты в Лондоне (1)

«Таймс»

6 февраля 1917 г.

Сэр! Неужели нельзя как-то призвать к порядку порочных женщин, которые охотятся в Лондоне за нашими солдатами и заражают их своими болезнями? О том, как эти гарпии (благодаря агитации добросердечных глупцов получившие право свободно заниматься своим грязным делом) заманивают поодиночке солдат к себе в номера, опаивают их отвратительным зельем, которое держат у себя же для этой цели, и затем заражают их, рассказал мне знакомый констебль по особым поручениям, работающий в том районе столицы, где сосредоточены притоны. Мы закрываем музеи (к более жалкой экономии не прибегала, наверное, ещё ни одна великая держава), зато двери борделей у нас нараспашку! Молодой человек из дальних краёв, получивший возможность первый и, наверное, последний раз в жизни провести несколько дней в самом сердце нации, не увезёт с собой впечатлений о шедеврах искусства и античных сокровищах. Зато в клоаку британской столицы его окунут насильно. Отдавая должное Клубу Юнион-Джека, Союзу молодых христиан и другим организациям, пытающимся изменить существующее положение дел, хочу заметить, что это – вопрос законодательства, а не частных инициатив. Мы отплатим нашим колониям чёрной неблагодарностью, если после всего, что они для нас сделали, вернём им их сыновей больными душой и телом.

С совершенным почтением

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Солдаты в Лондоне (2)

«Таймс»

10 февраля 1917 г.

Милостивый государь!

Судя по письмам, идущим ко мне сплошным потоком, англичане наконец осознали весь ужас нынешнего положения дел. Для тревоги имеются все основания. Придёт время, и братские народы спросят Англию: «Как позаботилась ты о юношах, посланных нами в помощь тебе?» Нелегко же ей будет найти ответ. Сможет ли она, подобно епископу Лондонскому, заявить, что «многие из них сами напросились на неприятности»? Вряд ли это оправдает тот факт, что мы спровоцировали этих солдат, предложив им соблазн, перед которым трудно устоять любому мужчине. «Тротуары полны женщин, поджидающих жертв; многие зазывают к себе мужчин из окон средь бела дня, другие пытаются силой затащить их вовнутрь. Полицейские, которых вокруг немало, похоже, беспомощны…». Что ответим мы гражданам британских колоний, когда те бросят нам укор? Промямлим, что и свою молодёжь столь же легко и бессмысленно принесли в жертву пороку? Каким же жалким будет такой ответ!

При всём уважении к епископу Лондонскому, я считаю, что его предложение – считать для солдата заражение венерическим заболеванием нарушением воинской дисциплины – может возыметь на практике опаснейшие последствия. Солдат, естественно, попытается скрыть болезнь и останется в результате калекой. А вот если бойцам в рамках воинской подготовки организовать демонстрацию фотоснимков, иллюстрирующих возможные последствия запущенных венерических заболеваний, это может произвести отрезвляющий эффект. Кроме того, мне представляется очевидным, что любая попытка скрыть болезнь (тем самым подвергнув риску заражения окружающих) должна рассматриваться как уголовное преступление и караться весьма сурово.

С женщинами – другое дело. Я не вполне понимаю епископа, когда он употребляет выражение «по-христиански», одну форму принуждения оправдывая перед другой. Этот неуместный, как мне представляется, оборот лишь запутывает и без того сложный вопрос. Строго говоря, выдворить этих дам из тёплых, ярко освещённых залов на заснеженные улицы было бы, и верно, не по-христиански. Тем более что существуют сомнения относительно эффективности перемещения этих женщин туда-сюда: таким образом можно лишь способствовать распространению заразы по новым районам. Что же касается якобы не оправдавшей себя «концентрационной» практики, то примечательно, что почти все европейские (и христианские, между прочим) народы продолжают ею пользоваться. Думаю, правильнее было бы сказать, что система не оправдала себя лишь отчасти, чему есть две причины: продажность полиции и попустительство местных властей. Не может быть сомнений в том, что болезнь (душевную или физическую) проще лечить под карантином, нежели в условиях, обеспечивающих ей полную свободу распространения.

Однако существующее положение дел требует более быстрых и решительных мер. Продажная женщина – враг нации, и отношение к ней должно быть соответствующим. Необходим законопроект, который бы дал полиции право повсеместно интернировать проституток и содержателей борделей вплоть до окончания войны и далее в течение полугода. Все женщины, признанные опасными, должны быть отправлены в заключение. Необходимо обеспечить им общественно полезную работу с хорошей зарплатой и доброе отношение при строжайшей дисциплине, которую обеспечивал бы женский штат. Таким образом, проклятие пусть временно, но обернётся для нас благословением. Мы очистим и улицы Лондона, и нашу совесть, поскольку с полным правом сможем утверждать, что сделали всё от нас зависящее. «Я готова была отдать его тело моему королю, но теперь я препоручаю ему и душу сына!..».

Слова обезумевшей от горя матери не должны для нас прозвучать впустую.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс 8 февраля

Солдаты в Лондоне (3)

«Таймс»

17 февраля 1917 г.

Сэр! В основе заявления исполнительного комитета Национального совета по борьбе с венерическими болезнями кроется, как мне кажется, недопонимание сути проблемы. Неправомерно говорить о «провале» политики, которой не было и в помине. Ни в столице, ни в других городах, насколько я знаю, изолировать проституток от общества на значительный срок даже и не пытались. Говоря же об интернировании, я имел в виду не формальную сегрегацию, а размещение этих женщин в специальных лагерях или поселениях, где они смогли бы честно и в хороших условиях выполнять полезную для страны работу, не распространяя заразу – моральную и физическую. Пришло время срочных и радикальных мер. Пока мы пишем и говорим, яд действует.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

15 февраля

«Британская кампания во Франции»

«Нью-Йорк таймс»

2 марта 1917 г.

Сэр! Незнакомый доброжелатель выслал мне номер Вашей газеты, редакторская колонка которой посвящена моей недавно вышедшей книге «Британская кампания во Франции». Не стану оспаривать вердикт критика; замечу лишь, что приведённые мною факты взяты из реально существующих документов. Есть лишь два момента, по поводу которых мне хотелось бы высказаться. Ваш критик недоволен тем, что я не уделил больше внимания участию в войне других стран. Помешали мне сделать это, во-первых, заранее установленные (уже в заголовке) рамки исследования, а во-вторых, отсутствие соответствующей информации вроде той, что имелась у меня о британских войсках. И ещё. О том, что бурскую войну я назвал «великой», автор пишет со снисходительной усмешкой. Он, возможно, не знает, что была ещё и бурская война 1881 года. Мне же всего лишь требовалось установить между ними разницу.

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс