Текст книги "Песни далекой Земли [сборник]"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 41 страниц)

16
НОМЕР КИПЛИНГА

Руперту Паркинсону казалось, что Брэдли и Эмерсон имеют много общего. Оба принадлежат к исчезающему, даже вымирающему виду. Когда-то американцы только этим и занимались: создавали новые индустрии или становились лидерами в старых. Руперт восхищался партнерами из Нового Света, но не завидовал; его устраивал собственный статус «рожденного в бизнесе».

Номер Киплинга в отеле «Браун» он выбрал намеренно, хотя и не представлял, насколько близко его гости знакомы с творчеством писателя. В любом случае, Эмерсона и Брэдли впечатлила атмосфера. Здесь пахло историей: старые фотографии на стене, письменный стол, в прошлом служивший великому человеку…

– Я не относился к Элиоту всерьез, пока не наткнулся на его книжку «Избранные стихи Киплинга». Помню, тогда я сказал преподавателю английской литературы: «Поэт, любящий Киплинга, не может быть плохим поэтом». Преподаватель не удивился.

– Боюсь, – признался Брэдли, – я не большой знаток поэзии. Из Киплинга помню только «Если…» [26]26
  Стихотворение переведено на русский Маршаком, Лозинским и еще некоторыми переводчиками.


[Закрыть].

– Жаль. Он одной с вами породы – поэт, воспевавший море и технический прогресс. Советую прочесть «Гимн МакЭндрю». С точки зрения техники стихотворение устарело лет на сто. Но никто больше не превозносит машины так, как Киплинг. Еще у него есть стихотворение, посвященное глубоководным кабелям:

 
Крушенья вершатся над нами; прах медленно
падает вниз —
Вниз во мрак, во мрак беспредельный, где змеи
слепые сплелись;
Где не слышно ни звука, ни эха, в пустынях
придонной тьмы,
По равнинам из серой грязи в кожухах
протянулись мы [27]27
  Киплинг Р.Подводные кабели. Перевод Э. Ермакова. (Стихотворение из сборника «Семь морей».)


[Закрыть].
 

– Хорошо, – кивнул Брэдли. – Но насчет «ни звука, ни эха» он ошибся. Море – очень шумное место. Хотя, чтобы слышать его, нужно иметь соответствующее акустическое оборудование.

– Вряд ли Киплинг знал об этом в девятнадцатом веке. Наш проект его бы восхитил. В свое время он написал роман о Гранд-Бэнкс.

– Правда? – в унисон воскликнули Эмерсон и Брэдли.

– Называется «Отважные капитаны». Роман о ньюфаундлендских рыбаках и их тяжелой жизни. Не слишком удачная книга. «Ким» на порядки лучше. Но что может сравниться с «Кимом»? Хемингуэй тоже писал о рыбаках – лет сто спустя и на двадцать градусов южнее… Прекрасное произведение.

– Его я читал, – гордо объявил Эмерсон. – «Старик и море».

– Пятерка, Рой. По мне, это настоящая трагедия, что Киплинг не сочинил эпического стихотворения о «Титанике». Быть может, он собирался, но его опередил Харди.

– Харди?

– Так, к слову пришлось. Прости нас, Редьярд. Пора заняться делом.

Три плоских дисплея (как бы они изумили Киплинга!) включились автоматически. Глядя на экран, Руперт Паркинсон проговорил:

– Вот ваш отчет от тридцатого апреля. Насколько я понимаю, новых сведений не появилось?

– Ничего важного, – отозвался Брэдли. – Мои сотрудники перепроверили все цифры. Пожалуй, можно улучшить показатели. Но в таких вопросах я консерватор. Не припомню крупной подводной операции, обошедшейся без сюрпризов.

– Сюда относится ваша знаменитая встреча с Оскаром?

– Это вообще самый большой сюрприз. Однако все прошло лучше, чем ожидалось.

– А что с «Эксплорером»?

– Все так же, Руп. По-прежнему тихонько гниет в бухте Суисан.

Паркинсон едва заметно поморщился, когда Брэдли назвал его Рупом. Однако это лучше, чем Парки. Такое обращение позволительно только для самых близких друзей.

– Трудно поверить, – покачал головой Эмерсон, – что столь ценный, столь уникальный корабль использовался всего однажды.

– Он слишком здоровый и нерентабельный для обычных коммерческих проектов. «Эксплорер» по карману только ЦРУ, а им грозит пальчиком Конгресс.

– Кажется, однажды они пытались сдать его в аренду русским.

Брэдли с усмешкой глянул на Паркинсона.

– То есть вы в курсе.

– Конечно. Мы хорошо изучили вопрос, прежде чем обратиться к вам.

– Я запутался, – сказал Эмерсон. – Пожалуйста, просветите.

– Дело было так… В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году новейшая русская подлодка…

– Единственная класса «Майк». Больше таких не строили.

– …затонула в Северном море. Один умник из Пентагона сказал: «Может, удастся вернуть хотя бы часть наших денежек!» Но ничего не вышло. Или все-таки вышло, Джейсон?

– На самом деле идея пошла не из Пентагона; ребята оттуда не обладают столь богатым воображением. Я провел очень приятную неделю в Женеве с заместителем директора ЦРУ и тремя адмиралами. Один наш, двое русских. А было это… весной тысяча девятьсот девяностого. Начало перестройки. Все потеряли интерес к этому делу. Игорь и Алексей ушли в отставку и занялись экспортно-импортным бизнесом. Я до сих пор получаю от них открытки к Рождеству из Ленингр… прошу прощения, из Санкт-Петербурга. Вы верно заметили, затея провалилась; зато мы все растолстели килограммов на десять и потом несколько недель приходили в форму.

– Знаю я эти женевские рестораны. А сколько понадобится времени, если мы решим привести «Эксплорер» в порядок?

– Если наберу людей – три-четыре месяца. Точнее не скажу. С учетом плавания до места, где затонул «Титаник», проверки сохранности нашего утопленника, постройки добавочных крепежных структур, доставки на глубину миллиардов стеклянных шариков… честно говоря, даже максимальные цифры, которые я заключил в скобки, – это не прикидки, а догадки. Смогу уточнить только после первого обследования.

– Что ж, очень благоразумно. Ценю вашу откровенность. Сейчас важно уяснить, реально ли осуществить проект в принципе, без учета временных рамок.

– Теоретически – реально. Но не решусь предположить, сколько это будет стоить. Каков, кстати, потолок расходов?

Вопрос прозвучал слишком резко. Руперт Паркинсон притворно поморщился.

– Расчеты пока ведутся. Верно, Рой?

Это был своего рода пароль. Брэдли ничего не понял, но ответ Эмерсона дал кое-какие намеки.

– Я по-прежнему готов вложить половину суммы, которую утвердит совет директоров. Если операция пройдет успешно, деньги вернутся по плану «В».

– Позвольте поинтересоваться, что за план «В»? – спросил Брэдли. – И план «А», если на то пошло. Вы до сих пор не говорили, что собираетесь делать с корпусом корабля, когда его отбуксируют в Нью-Йорк. Хотите поступить как с «Вазой»? [28]28
  Старинный шведский корабль «Ваза» поднят на поверхность и превращен в музей.


[Закрыть]

Паркинсон театрально вскинул руки.

– Он разгадал план «С», – простонал Руперт. – Да, мы намеревались привести «Титаник» к Манхэттену – с опозданием на сто лет – и выставить на всеобщее обозрение. Но вы же знаете, что случается с металлическими кораблями, поднятыми на поверхность после десятилетий, проведенных под водой. Даже деревянное судно сохранить непросто. На обработку «Титаника» соответствующими химикатами уйдут десятки лет. Возможно, это обойдется дороже, чем сам подъем.

– Стало быть, оставите его на мелководье, то есть отведете во Флориду, как и предполагалось в телешоу.

– Послушайте, Джейсон. Мы рассматриваем все варианты. «Диснейленд» – один из них. Мы не разочаруемся, если придется оставить «Титаник» на дне. Главное – спасти ящики из каюты моего прадеда. К счастью, он отказался сдать их в багаж; в последней телеграмме дед жаловался, что в каюте тесновато.

– Вы уверены, что хрупкое стекло сохранилось?

– Девяносто процентов должно оставаться в целости. Китайцы много столетий назад обнаружили, что товары благополучно добираются до конца Шелкового пути, если завернуты в чайные листья. Лучшего упаковочного материала не существовало, пока не изобрели полистироловую пену; чай тоже можно было продать, получив еще большую прибыль.

– Сомневаюсь, что нам удастся повторить их уловку.

– Боюсь, вы правы. А жаль – это был личный дар сэра Томаса Липтона. Самый лучший чай с его цейлонских плантаций.

– Вы совершенно уверены, что такая упаковка смягчила удар?

– Да. Корабль вошел в мягкий ил под углом, на скорости около тридцати узлов. Среднее ускорение – около двух g, максимальное – пять.

Руперт Паркинсон отключил и сложил плоский дисплей. К этому электронному чуду теперь относились так же спокойно, как к телефону, в прошлой жизни тоже считавшемуся магическим артефактом.

– Джейсон, мы позвоним вам до конца недели, – продолжил Паркинсон. – Завтра – заседание совета директоров. Надеюсь, получится уладить все вопросы. Еще раз огромное спасибо за отчет. Если решим взяться за дело, можно на вас рассчитывать?

– В каком смысле?

– Мы хотели бы видеть вас в качестве руководителя операции подъема.

Последовала пауза. На взгляд Паркинсона, слишком долгая.

– Я польщен, Руп. Надо подумать. Гляну, как это вписывается в рабочий график.

– Послушайте, Джейсон. Если все закрутится, не будет никакого графика. Это самая грандиозная работа, какую вам предлагали. – Он едва не добавил: «пожалуй, слишком грандиозная», но передумал и осекся. Джейсон Брэдли не из тех, кого стоит раздражать. Особенно если ты собираешься с ним сотрудничать.

– Полностью согласен, – ответил Брэдли. – И я хотел бы сказать «да». Не только из-за денег – уверен, вы готовы предложить хорошую сумму. Для меня это дело – нечто вроде профессионального вызова. Победить или проиграть. Ладно. Рад был повидаться с вами обоими. Пора бежать.

– Вы не собираетесь ничего посмотреть в Лондоне? Я могу добыть билеты на новое шоу Эндрю Ллойда Вебера – Стивена Кинга. Мало кому удается попасть на этот спектакль.

Брэдли рассмеялся.

– Я бы с радостью. Но, видите ли, на Оркнейских разработках разлилось много нефти. Обещал к вечеру появиться в Абердине.

– Ну, хорошо. Будем на связи…

– Что скажете, Рой? – спросил Паркинсон, когда Брэдли ушел.

– Крутой паренек. Как думаете, он может переметнуться к конкурентам, если те предложат больше?

– Тоже размышлял на эту тему. Если да, тем хуже для него.

– Наши юристы-стервятники уже все провентилировали?

– Почти. Есть пара-тройка неясностей. Помните, я возил вас в контору Ллойда?

– Конечно.

Визит действительно был незабываемым. Даже в двадцать первом веке «новое» здание общества Ллойда выглядело футуристично. Но больше всего Эмерсона потрясла книга учета бедствий – реестр кораблей, потерпевших крушение. В коллекции массивных фолиантов хранились самые драматические моменты в истории мореплавания. Сотрудник показал Эмерсону и Паркинсону страницу за пятнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года и запись каллиграфическим почерком – новость, только что потрясшую мир.

Казалось, отметки за более чем двести лет сделаны одной и той же рукой. Беспримерный образец традиций и непрерывности.

– Мой отец много лет являлся членом общества Ллойда. Мы пользуемся там… некоторым влиянием.

– Охотно верю.

– Благодарю. Как бы то ни было, совет директоров провел переговоры с международной организацией, заведующей морским дном. Существует несколько десятков конфликтных заявок. Юристы отлично работают. Как бы ни повернулось дело, мы не проиграем.

Роя Эмерсона порой раздражала обстоятельность Руперта; похоже, тот никогда не спешил перейти к сути. Трудно поверить, что при необходимости этот человек способен действовать быстро. Однако он являлся одним из лучших яхтсменов в мире.

– Было бы замечательно добиться исключительного права владения – в конце концов, это был британский корабль…

– Построенный на американские деньги.

– Эту деталь опустим. В данный момент судно не принадлежит никому. Придется улаживать все в Международном суде. На это может уйти несколько лет.

– У нас их нет.

– Именно. Пожалуй, мы сможем добиться судебного запрета на подъем «Титаника» для всех остальных, а сами тем временем будем тихонечко действовать по плану.

– Тихонечко! Шутите. Знаете, сколько раз я за последнее время отказывался от интервью?

– Полагаю, столько же, сколько я. – Руперт посмотрел на часы. – Ну вот. Как раз успеем. Хотите увидеть нечто забавное?

– Конечно.

Эмерсон уже привык: если Паркинсон предложил что-то «забавное», отказываться не стоит. Другой случай столкнуться с этим вряд ли представится. На этот раз, возможно, он покажет подлинные драгоценности из королевской казны, или дом 21b по Бейкер-стрит [29]29
  Адрес, по которому якобы проживал Шерлок Холмс.


[Закрыть], или книги из Британской библиотеки, именующиеся диковинками и не указанные в главном каталоге…

– Здесь рядом. Пешком дойдем за две минуты. Королевский институт. Лаборатория Фарадея. Место, где родилось столько важных для нашей цивилизации открытий. Сейчас там меняют экспозиции. Какой-то балбес уронил реторту. Фарадей пользовался ею во время опытов по созданию бензина. Директор хочет знать, сможем ли мы изготовить идентичное стекло и отлить из него реторту так, чтобы никто не заметил подмены.

«Не каждый день, – сказал себе Эмерсон, – выпадает шанс посетить лабораторию Майкла Фарадея». Они перешли узкую Элбемарл-стрит, без труда уворачиваясь от немногочисленных машин, и, пройдя несколько метров, остановились у фасада Королевского института.

– Добрый день, мистер Паркинсон. Сэр Эмброуз ожидает вас.

17
ГЛУБОКАЯ ЗАМОРОЗКА

– Надеюсь, вы не против встречи в аэропорту, миссис Крейг… Дональд. Добираться до Токио все труднее. К тому же чем меньше людей нас увидят, тем лучше. Уверен, вы понимаете.

Доктор Като Мицумаса, молодой президент компании «Ниппон-Тернер», по обыкновению, появился в безупречном костюме, сшитом на Сэвил-роу. Взглянув на него, Крейг решил, что одежда знаменитых лондонских ателье не выйдет из моды еще лет двадцать. Като сопровождали двое привычных уже самураев. Телохранители походили друг на друга так, словно были клонами. Они всегда держались поодаль и не произносили ни слова. Дональду порой казалось, что японская робототехника шагнула дальше, чем он думает.

– До прихода второго гостя есть пара минут. Давайте обсудим некоторые детали, касающиеся нас двоих…

Мы приобрели права на показ «Незабываемой ночи» в вашей обработке. Лицензия позволяет крутить «бездымную» версию по кабельному и спутниковому телевидению первые шесть месяцев две тысячи двенадцатого года. Естественно, по всему миру. Хотелось бы продлить контракт еще на полгода.

– Великолепно, – поговорил Дональд. – Прошу прощения, Като, но я не верил, что у вас получится. Мои поздравления.

– Благодарю. Как сказал дикобраз подружке, это было нелегко.

За годы учебы на Западе – в Лондонской школе экономики, после в Гарварде и Анненберге – у Като развилось чувство юмора, не соответствующее его высокому посту. Стоило зажмуриться, и Дональд забывал, что говорит с урожденным японцем. Среднеатлантический акцент Като звучал идеально. Однако в разговоре он частенько вставлял дерзкие остроты, не имеющие отношения ни к Востоку, ни к Западу. Они принадлежали исключительно господину Мицумасе. Но даже неудачные, попахивающие дурным вкусом шутки, нередко проскакивающие у японца, наверняка были хорошо продуманы. Такая манера расслабляла собеседников Като, вынуждала их недооценивать президента «Ниппон-Тернера». В результате они совершали весьма дорогостоящие ошибки.

– Рад сообщить, – порывисто проговорил Като, – что компьютерные тесты прошли удовлетворительно. Позволю себе отметить: до нас таких операций не проводил никто. Наша затея уникальна. Она произведет колоссальное впечатление на весь мир. Ни один человек – в буквальном смысле ни один – даже не подумает поднять «Титаник» так, как это собираемся сделать мы!

– Не весь «Титаник», лишь часть. Кстати, почему только корма?

– Есть ряд причин, как практических, так и психологических. Корма намного легче носовой части. Она весит менее пятнадцати тысяч тонн. И она дольше всего держалась на поверхности. Все остававшиеся на палубе держались за нее. Мы перемонтируем сцены из «Незабываемой ночи». Я думал переснять их или сделать оригинал цветным…

– Нет! – в унисон воскликнули Крейги.

Като их реакция обескуражила.

– Вы и без того неслабо надругались над фильмом! О непостижимый Запад! Ну да ладно. Сцена ночная, она и в черно-белом варианте будет смотреться отлично.

– Это не последняя нерешенная проблема редактирования, – внезапно вмешалась Эдит. – Есть еще одна. Танцевальный оркестр на палубе «Титаника».

– Что с ним не так?

– Ну… в фильме он играет «Господь, я ближе к Тебе».

– И?

– Глупость несусветная. От них требовалось ободрить людей и предотвратить панику. Последнее, что сделали бы музыканты, – заиграли скорбный гимн. При первой же попытке их расстрелял бы какой-нибудь офицер.

Като рассмеялся.

– У меня тоже иногда возникает такое желание. Но что же они играли?

– Попурри из известных мелодий. Скорее всего, заканчивали вальсом под названием «Осенняя песня».

– Понятно. Это, конечно, правдоподобнее. Но я вас умоляю! Не заставим же мы «Титаник» тонуть под звуки вальса. Ars longa, vita brevis [30]30
  Жизнь коротка, искусство вечно (лат.).


[Закрыть], как чуть было не сказала компания «Метро-Голдвин-Майер». В нашем случае побеждает искусство. Жизни достается второе место.

Като посмотрел на часы, затем на «клонов». Самурай подошел к двери и исчез в коридоре. Не прошло и минуты, как он вернулся, сопровождая невысокого, крепко сложенного мужчину с багажом. Внешность гостя выдавала человека, наделенного глобальной ответственностью: в одной руке – дорожная сумка, в другой – портативный компьютер.

Като тепло поприветствовал новоприбывшего.

– Чрезвычайно рад видеть вас, мистер Брэдли. Кто-то сказал, что пунктуальность крадет время. Я в это не верю. Рад, что вы со мной согласны. Джейсон Брэдли, позвольте представить Эдит и Дональда Крейгов.

Гости растерянно обменялись рукопожатиями. Похоже, всем троим показалось, что они встречались раньше, но уверенности в этом не было. Като поспешил ликвидировать неясность.

– Джейсон – специалист номер один в мире по морской инженерии…

– Ах, конечно! Гигантский осьминог…

– Ручной, как котенок, миссис Крейг. Ничего особенного.

– …А Эдит и Дональд обрабатывают старые фильмы, и те становятся не хуже – даже лучше! – новых. Позвольте коротко объяснить, зачем я собрал вас.

Брэдли улыбнулся.

– Нетрудно догадаться, мистер Мицумаса. Но интересно узнать подробности.

– Не сомневаюсь. Все, разумеется, строго конфиденциально.

– Безусловно.

– Сначала мы планируем поднять корму и отснять зрелищные кадры для телевидения, когда она появится на поверхности. Затем отбуксируем корму в Японию и сделаем частью постоянной экспозиции в Токио-на-море. Получится круговая панорама. Зрители будут сидеть в спасательных шлюпках, покачивающихся на воде… прекрасная звездная ночь… почти морозная… конечно, мы снабдим их теплыми куртками. Они увидят и услышат, как тонет корабль. Последние минуты «Титаника». Затем желающие смогут опуститься в большой резервуар и рассмотреть корму через иллюминаторы на разных уровнях. Она составляет лишь около трети корабля, однако всю ее за один раз не осмотреть даже в дистиллированной воде, которую мы намерены использовать. Видимость в ней чуть менее ста метров. Останки корабля будут скрываться вдалеке; незачем поднимать его целиком. У зрителей возникнет полная иллюзия пребывания на дне Атлантики.

– Звучит логично, – кивнул Брэдли. – И конечно, корму поднять намного проще. Она сильно разрушена. Ее можно вытаскивать частями по несколько сотен тонн, а после собрать их.

Наступила неловкая пауза. Наконец Като проговорил:

– По телевизору такое зрелище не покажется особо впечатляющим, не правда ли? У нас более амбициозные планы. Именно эта часть проекта строго засекречена. Корма разбита на куски, но… Мы поднимем ее за один раз. Внутри айсберга. В таком подходе есть глубокая поэтичная справедливость… Один айсберг затопил «Титаник», другой поднимет его к дневному свету.

Если Като рассчитывал изумить собеседника, ему пришлось разочароваться. Джейсон слышал практически обо всех вариантах подъема «Титаника», возникших в умах изобретателей за прошедший век.

– Продолжайте, – сказал Брэдли. – Потребуется немаленький морозильник, если я правильно понимаю?

На лице Като появилась улыбка победителя.

– Нет. Нам поможет физика твердого тела. Слышали об эффекте?

– Конечно. Речь об охлаждении, возникающем при пропускании электрического тока через определенные материалы. Не помню, какие именно. С тех пор как в две тысячи первом по соглашению о защите окружающей среды запретили фторуглеродные соединения, такой принцип используют все производители домашних морозильников.

– Верно. Но обычный, кухонный, так сказать, вариант системы Пельтье не особо эффективен. Правда, от него и не требуется особых мощностей. Генераторы кубиков льда не дырявят разнесчастный озоновый слой – и ладно. Однако наши физики открыли новый класс полупроводников, спасибо революции в области сверхпроводимости. С их помощью эффективность увеличивается в разы. Все морозильники в мире безбожно устарели.

– Японские производители наверняка пребывают в предынфарктном состоянии, – улыбнулся Брэдли.

– Сейчас оформляют патентные лицензии. И реклама получится небывалых масштабов. Самый большой кубик льда с «Титаником» внутри всплывает на поверхность!

– Впечатлен. А где собираетесь брать энергию?

– В этом плане у нас тоже оригинальное решение. Перекуем мечи на орала! Хотя в данном случае выражение слегка притянуто за уши. Хотим использовать две списанные атомные подводные лодки – русскую и американскую. Они вместе вырабатывают ровно столько мегаватт, сколько требуется. Да и на глубине в несколько сот метров подлодкам не страшен даже самый сильный шторм.

– В какие сроки планируете уложиться?

– Шесть месяцев, чтобы установить оборудование. Затем два года заморозки по системе Пельтье. На дне температура близка к точке замерзания. Нужно лишь опустить ее на пару градусов, и айсберг начнет формироваться.

– Что помешает ему всплыть раньше времени?

Губы Като вновь растянулись в улыбке.

– Давайте пока не лезть в детали. Могу заверить, наши инженеры продумали этот нюанс. Именно здесь начнется ваша работа. Если, конечно, захотите.

«Интересно, он в курсе про Паркинсонов? – подумал Брэдли. – Возможно; даже если не уверен, мог догадаться, что они тоже сделали предложение».

– Прошу прощения, – извинился Като, открыл чемоданчик и извлек из него какой-то предмет. Через пять секунд он снова посмотрел на гостей. Теперь японец напоминал капитана пиратской шхуны. Лишь едва заметный проводок, ведущий к пульту в руке, намекал, что черная повязка на глазу Като – произведение высоких технологий.

– Боюсь, это лишнее доказательство, что я не настоящий сын своей родины. Дурные манеры и все прочее… мой отец до сих пор пользуется лэптопом времен последней династии Минь. Но монокли гораздо удобнее. Они дают более высокое разрешение.

Брэдли и Крейги не удержались от смешков. Като говорил правду: многие современные портативные видеоустройства оснащались компактными экранами, весящими не больше очков. Порой их даже помещали в оправы. Монокль располагался всего в сантиметре от глаза, но хитрая система линз увеличивала изображение размером с почтовую марку во сколько угодно раз.

Приспособление отлично подходило для развлекательных целей. Однако больше всего оно пригодилось бизнесменам, юристам, политикам и другим людям, желающим хранить конфиденциальную информацию подальше от любопытных глаз. Подсмотреть в электронный монокль можно, лишь присоединившись к тому же потоку информации. Однако со временем у устройства обнаружился большой недостаток. Оказалось, оно вызывает новые разновидности шизофрении, приводящие в восторг исследователей явления «расщепления мозга».

Като наконец закончил воспевать мегаватты в час, тонно-калории, градусы в месяц и всевозможные коэффициенты. Брэдли несколько минут молча переваривал поступившие в мозг данные. Многие детали были слишком специфичны, чтобы оценить их сразу. Однако они-то как раз представлялись не столь важными. Тонкости он изучит позже. В расчетах инженеров Като Брэдли не сомневался. Но нет гарантии, что не упущены важные моменты. Он слишком часто сталкивался с подобным…

Однако инстинкт подсказывал, что план составлен надежно. Джейсон давно научился серьезно относиться к первому впечатлению, особенно негативному. Причину неприятия в таких случаях искать совсем не обязательно. На этот раз дурных предчувствий не возникло. Проект, спору нет, выглядел фантастическим, но вполне мог сработать.

Като тайком наблюдал за Брэдли, пытаясь уловить его реакцию. «А я умею становиться непроницаемым, когда требуется, – думая Брэдли. – И моя репутация говорит о многом».

В следующее мгновение Като, едва заметно приподняв уголки губ, протянул Брэдли сложенный вдвое листок бумаги. Американец не сразу развернул его. Но, увидев цифры, он понял: даже если дело сорвется, не будет нужды впредь думать о профессиональной карьере. К тому же в силу естественных причин работать ему осталось совсем недолго. А столько денег даже при его доходах не скопить за всю жизнь.

– Польщен, – спокойно проговорил Брэдли, – Вы более чем щедры. Однако нужно завершить пару важных дел, прежде чем я дам точный ответ.

Като удивился.

– Сколько ждать? – осведомился он довольно резко.

«Думает, что я веду переговоры с кем-то еще, – заключил Джейсон. – В общем-то, так и есть…»

– Неделю. Одно скажу с уверенностью: такую цену не предложит никто.

– Знаю, – согласился Като, закрыв чемоданчик. – Эдит, Дональд? Хотите что-нибудь добавить?

– Нет, – ответила Эдит. – Похоже, мы обо всем поговорили.

Дональд молча кивнул.

«Странная парочка, – отметил Брэдли. – И не очень счастливая». Дональд ему понравился сразу. Мягкий, теплый человек. Эдит – резкая, привыкшая доминировать, почти агрессивная. Явно глава семейства.

– Как поживает вундеркинд, которому посчастливилось родиться у столь прекрасных родителей? – спросил Като у Крейгов, когда те собрались уходить. – Пожалуйста, передайте ей мой сердечный привет.

– Передадим, – пообещал Дональд. – У Ады все хорошо. Она в восторге от поездки в Киото. Хоть немного отвлеклась от изучения множества Мандельброта.

– Что такое «множество Мандельброта»? – поинтересовался Брэдли.

– Проще показать, чем рассказать, – ответил Дональд. – Заезжайте в гости. Устроим вам экскурсию по нашей студии. Правда, Эдит? Тем более нам предстоит работать вместе. Очень надеюсь, что предстоит.

От Като не укрылась секундная растерянность Брэдли. Но Джейсон быстро совладал с собой и ответил, изобразив радушную улыбку:

– С радостью. На следующей неделе у меня командировка в Шотландию. Пожалуй, удастся выкроить время. Сколько лет вашей девочке?

– Почти девять. Но если вы спросите у нее, она, скорее всего, ответит так: восемь целых, восемьсот семьдесят шесть тысяч пятьсот сорок пять миллионных.

Брэдли рассмеялся.

– Ада, похоже, действительно вундеркинд. Боязно с ней встречаться.

Като покачал головой.

– Это говорит человек, напугавший пятидесятитонного осьминога. Нет, мне никогда не понять американцев.