Текст книги "Песни далекой Земли [сборник]"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

13
САРГАССЫ В КОСМОСЕ

– Встаньте на Солнце, – заявил Мендоса озадаченной студенческой группе вскоре после объявления о присуждении ему Нобелевской премии. – И смотрите прямо на Юпитер, отстоящий от вас на три четверти миллиарда километров. Затем разведите руки в стороны на шестьдесят градусов. Знаете, на что вы будете показывать?

Он не рассчитывал на ответ, поэтому не стал выжидать паузу.

– Увидеть вы там ничего не увидите, но будете указывать на два интереснейших участка Солнечной системы. В тысяча семьсот семьдесят втором году великий французский математик Лагранж открыл, что гравитационные поля Солнца и Юпитера, совмещаясь, порождают весьма интересный феномен. На орбите Юпитера – шестьдесят градусов позади, шестьдесят градусов впереди – лежат две неподвижные точки. Тело, помещенное в одну из них, будет находиться на одинаковом расстоянии от Солнца и от Юпитера, образуя совместно с ними огромный равносторонний треугольник.

При жизни Лагранжа о существовании астероидов не было известно, поэтому он, вероятно, и не догадывался, что в один прекрасный день произойдет наглядная демонстрация его теории. Прошло более сотни лет, если точно, сто тридцать четыре года, и был открыт Ахиллес, плетущийся в шестидесяти градусах позади Юпитера. Год спустя неподалеку был обнаружен Патрокл – а затем Гектор, но в точке, находящейся в шестидесяти градусах впереди по движению Юпитера. Сегодня нам известно более десяти тысяч «троянских» астероидов, названных так потому, что первые несколько десятков из них получили названия в честь героев Троянской войны.

Разумеется, от этой идеи пришлось отказаться много лет назад. Теперь им просто дают номера. Последний виденный мною каталог включал одиннадцать тысяч пятьсот объектов. Новые продолжают появляться, хотя и очень медленно. Мы полагаем, что на настоящий момент список на девяносто процентов полон. Все оставшиеся «троянцы» имеют, судя по всему, не более ста метров в поперечнике.

Теперь я должен признаться, что лгал вам. Практически ни один «троянец» не находится непосредственно в двух точках Лагранжа. Они движутся туда-сюда, вверх и вниз, градусов на тридцать и больше. Вина за это по большей части лежит на Сатурне. Его гравитационное поле портит всю четкую систему Солнце – Юпитер. Поэтому представьте себе, что «троянские» астероиды образуют два огромных облака, центры которых находятся приблизительно в шестидесяти градусах по одну и другую сторону Юпитера. По какой-то не известной до сих пор причине – кстати, никому не нужна хорошая тема для кандидатской? – впереди Юпитера в три раза больше «троянцев», чем позади.

Вы когда-нибудь слышали о Саргассовом море на старой Земле? Думаю, что вряд ли. Это область в Атлантике – есть такой океан к востоку от САШ, – в которой из-за циркулирующих течений скапливаются дрейфующие объекты, к примеру, водоросли, брошенные корабли. Точки Лагранжа порой представляются мне двойниками Саргассова моря в космосе. Это наиболее густонаселенные регионы Солнечной системы, хотя если бы вы там оказались, то не поняли бы этого. Вам, можно считать, очень повезет, если вы будете стоять на одном «троянце» и увидите второй невооруженным глазом.

Чем так важны эти объекты? Я рад, что вы меня об этом спросили.

Помимо научного интереса, который они представляют, «троянцы» являются главным оружием в арсенале Юпитера-громовержца. Довольно часто какой-то из них изымается со своего места совокупными полями Сатурна, Урана и Нептуна и кочует в направлении Солнца. Время от времени они врезаются в Марс – так образовался Бассейн Эллады, – а то и в Землю.

Подобные вещи постоянно происходили в раннюю пору существования Солнечной системы, когда вокруг еще плавали обломки, оставшиеся от строительства планет. Большинства их, к счастью для нас, уже нет, но осталось еще предостаточно, и не все из них находятся в «троянских облаках». Есть бродячие астероиды, которые летают до самого Нептуна. Любой из них может представлять потенциальную опасность.

До нынешнего века человеческая раса ничего – абсолютно ничего! – не могла поделать с этой опасностью. Даже если люди и знали о ней, то почти все относились наплевательски. Им казалось, что существуют более важные проблемы. Разумеется, они были правы.

Но мудрый человек страхуется даже от самых невероятных событий, если только страховой взнос не слишком велик. Исследование, проводимое Космическим патрулем, при очень скромном бюджете продолжалось почти полвека. Теперь мы знаем, что в ближайшую тысячу лет существует высокая вероятность по меньшей мере одного разрушительного столкновения с Землей, Луной или Марсом.

Сидеть ли нам и ждать его? Конечно же нет! Сегодня мы располагаем техникой, способной нас защитить, можем наметить планы, чтобы претворить их в жизнь, если – нет, когда! – возникнет непосредственная опасность. Если повезет, время оповещения для нас составит несколько месяцев.

Теперь у меня появились веские основания поехать на Землю. Это решение до сих пор держалось под большим секретом. Хочу всех их как следует удивить! Я изложу долгосрочный план решения проблемы. Для начала предложу придать Космическому патрулю оперативные функции, чтобы он начал соответствовать своему наименованию. Я хочу, чтобы пара быстрых и мощных судов осуществляла постоянное патрулирование. Разместить их лучше всего будет в «троянских» точках. Во время пребывания в них экипажи будут проводить ценные исследования. По первому приказанию корабли смогут отправиться в любое место Солнечной системы.

Вот какую историю я собираюсь рассказать всем земляным червям, с которыми буду встречаться. Пожелайте мне удачи.

14
ЛЮБИТЕЛЬ

К концу двадцать первого века оставалось крайне мало наук, в которых любитель мог рассчитывать совершить важные открытия, но астрономия, как всегда, оказалась одной из них.

Разумеется, ни один любитель, сколь бы состоятелен он ни был, даже не надеялся сравняться по уровню используемого им оборудования с крупными обсерваториями на Земле, Луне и на орбите. Но профессионалы специализировались в узких областях знания, а Вселенная была столь огромна, что они могли взглянуть лишь на крошечную ее часть. Энергичным и подкованным энтузиастам оставалась масса возможностей для исследования. Не нужно иметь очень крупный телескоп, чтобы обнаружить нечто такое, чего еще никто никогда не видел, если только знать, как подступиться.

Обязанности доктора Ангуса Миллара на должности ординатора медицинского центра Порт-Лоуэлла были не слишком обременительны. В отличие от земных колонистов, поселенцы на Марсе были избавлены от необходимости бороться с незнакомыми и экзотическими заболеваниями. По большей части работа доктора была связана с нечастными случаями. Правда, во втором и третьем поколениях проявились некие своеобразные дефекты костей, несомненно, по причине низкой гравитации, но медицинское сообщество было уверено в том, что сможет разобраться с ними прежде, чем они станут опасны.

Благодаря обилию свободного времени доктор Миллар стал одним из немногих на Марсе астрономов-любителей. За несколько лет он построил серию отражателей, шлифовал, полировал и покрывал серебром зеркала, используя приемы, которые веками оттачивали тысячи увлеченных мастеров, изготовителей телескопов.

Поначалу энтузиаст много времени тратил на наблюдения за планетой Земля, невзирая на ироничные комментарии друзей.

«Зачем тебе это? – спрашивали они. – Она довольно неплохо изучена. Есть даже предположения, что на ней существуют разумные формы жизни».

Но друзья замолчали, когда Миллар продемонстрировал им прекрасный голубой полумесяц, висящий в космосе, и Луну, парящую рядом с ним, меньшую по размеру, но находящуюся в той же фазе. Вся история, за исключением нескольких последних мгновений, лежала перед ними в поле зрения телескопа. Как бы далеко ни углублялся во Вселенную род человеческий, он не мог до конца разорвать связь с родной планетой.

Но отчасти критики были правы. Земля представляла собой не слишком увлекательный предмет для наблюдений. Значительная ее часть обычно была закрыта облаками, а в момент наибольшего приближения лишь ночная сторона обращена к Марсу, так что все природные объекты оставались невидны. Веком раньше «темная сторона» Земли была какой угодно, но только не темной. В те времена в небо бесцельно выбрасывались мегаватты электричества. Общество, сознательнее относящееся к потреблению энергии, положило конец самым нерациональным растратам, но большинство городов от мала до велика все еще легко обнаруживались как сияющие островки света.

Доктор Миллар жалел, что десятого ноября две тысячи восемьдесят четвертого года по земному календарю не смог наблюдать редкое и красивейшее явление – проход Земли по поверхности Солнца. Она походила на маленькое, идеально круглое пятно, медленно двигающееся через солнечный диск, но ровно на половине этого прохода в ее центре зажглась ослепительная звезда. Батареи лазеров на темной стороне Земли приветствовали с полночного неба Красную планету, которая стала теперь вторым домом человечества. За этим событием следил весь Марс. Колонисты до сих пор вспоминали о нем с трепетом и восхищением.

Существовала и еще одна дата в прошлом, к которой доктор Миллар чувствовал своеобразную привязанность благодаря совершенно пустому совпадению, не представлявшему интереса ни для кого, кроме него самого. Один из крупнейших кратеров Марса был назван по имени другого астронома-любителя, которому довелось родиться в один день с Милларом, но на два века раньше.

Как только с первых космических зондов начали прибывать приличные фотографии Марса, находить имена для всех этих тысяч новых объектов стало большой проблемой. Иногда выбор был очевиден – знаменитые астрономы, ученые и исследователи, такие как Коперник, Кеплер, Колумб, Ньютон, Дарвин, Эйнштейн. Дальше шли писатели, имена которых ассоциировались с планетой, – Уэллс, Берроуз, Вейнбаум [57]57
  Вейнбаум Стэнли (1902–1935) – американский писатель-фантаст, автор повести «Марсианская одиссея» и др.


[Закрыть], Хайнлайн, Брэдбери. Затем – разношерстный список малоизвестных земных мест и личностей, часть из которых имела к Марсу самое маловразумительное отношение.

Новые жители планеты не всегда были довольны достающимися им названиями, которыми потом приходилось пользоваться в повседневной жизни. Одному богу – видимо, богу Марсу? – ведомо, кто или что такое были Данк, Закау, Эйл, Гагра, Кагул, Сурт, Тиви, Васпам, Йат…

Ревизионисты постоянно агитировали за более адекватные и благозвучные названия. Большинство жителей соглашались с ними. Поэтому был учрежден постоянно действующий комитет, призванный решать эту проблему, пусть она и не являлась самой насущной для выживания человека на Марсе. Поскольку всем было известно, что у доктора Миллара масса свободного времени и что он интересуется астрономией, его не могли не ввести в состав этого комитета.

«С какой стати один из крупнейших кратеров на Марсе надо называть Моулворт? [58]58
  Moleworth (англ.)– размером с кротовину.


[Закрыть]– однажды спросили его. – Он же имеет сто семьдесят пять километров в диаметре! Да кто вообще такой был этот Моулворт?»

Проведя некоторые исследования и направив на землю несколько недешевых космофаксов, Миллар смог ответить на этот вопрос. Перси Б. Моулворт был английским железнодорожным инженером и астрономом-любителем, который в начале двадцатого века создал и опубликовал множество рисунков Марса. Почти все его наблюдения были сделаны с экваториального острова Цейлон, где он безвременно скончался в тысяча девятьсот восьмом году в возрасте сорока одного года.

Эта история произвела на доктора Миллара большое впечатление. Моулворт, должно быть, любил Марс и заслужил свой кратер. То, что по земному календарю у них был один и тот же день рождения, вызывало у Миллара логически не объяснимое чувство родства. Направляя к Земле телескоп, он порой искал остров, где Моулворт провел большую часть своей короткой жизни. Поскольку над Индийским океаном, как правило, висели облака, он нашел это место всего один раз, но впечатление оказалось незабываемым. Что подумал бы молодой англичанин, если бы узнал, что в один прекрасный день человеческие глаза будут смотреть на его дом с Марса?

Доктор выиграл битву и отстоял Моулворта. Впрочем, когда он изложил свои доводы, особого сопротивления не последовало, но в результате изменилось его собственное отношение к тому, что раньше было всего лишь страстным увлечением. Возможно, и Миллар однажды совершит открытие, которое пронесет его имя сквозь века.

Ему было суждено преуспеть на этом поприще намного больше, чем он осмеливался мечтать.

Хотя в две тысячи шестьдесят первом году доктор Миллар был еще мальчишкой, он не забыл эффектного возвращения кометы Галлея. Оно, конечно же, повлияло на его следующий шаг. Многие кометы, включая некоторые из самых знаменитых, были открыты любителями, которые тем самым обеспечили собственное бессмертие, записали свое имя на небе. На Земле несколько веков назад рецепт успеха был прост. Хороший, но не слишком крупный телескоп, безоблачная погода, доскональное знание картины ночного неба, терпение – и немалая доля удачи.

В начале пути у доктора Миллара имелось несколько крупных преимуществ перед своими земными предшественниками. Погода у него была безоблачной всегда. Невзирая на самые упорные усилия терраформистов, такой она и должна была остаться на протяжении нескольких поколений. За счет большего расстояния от Солнца Марс, кроме того, представлял собой чуть более удобную наблюдательную площадку, чем Земля. Но самое важное состояло в том, что исследование могло быть в значительной степени автоматизированным. Больше не нужно было, как исследователям в прежние времена, заучивать на память карты звездных полей, чтобы немедленно опознать новый объект.

Фотография давным-давно сделала этот подход устаревшим. Теперь необходимо было всего лишь сделать два снимка с интервалом в несколько часов, а затем сравнить их и поискать, не сдвинулось ли что-нибудь. Проделывать это можно было на досуге, удобно устроившись в помещении, а не дрожать холодными ночами, но процесс по-прежнему оставался крайне утомительным. В далеких тридцатых годах двадцатого столетия молодой Клайд Томбо перебрал чуть ли не миллионы изображений звездного неба, прежде чем обнаружил Плутон.

Фотографический метод просуществовал более века, на смену ему пришел электронный. Чувствительная телекамера сканировала небо, записывала изображение звезд, через некоторое время возвращалась и снова наблюдала. За несколько секунд компьютерная программа могла проделать то, что у Клайда Томбо отняло месяцы, игнорируя все стационарные объекты, «отметить галочкой» лишь то, что сдвинулось с места.

Все это было отнюдь не так просто. Наивная программа задним числом открывала сотни уже известных астероидов и спутников, не говоря о тысячах фрагментов космического мусора искусственного происхождения. Все это приходилось перепроверять по каталогам, но и такую работу можно было делать автоматически. То, что уцелело, пройдя через такую фильтрацию, могло оказаться… кое-чем интересным.

Оборудование для автоматического поиска и его программное обеспечение стоили не слишком дорого, но, подобно многим другим высокотехнологичным товарам, не являющимся жизненно необходимыми, на Марсе они были недоступны. Поэтому доктору Миллару пришлось ждать несколько месяцев, прежде чем одна земная компания, занимавшаяся поставками научного оборудования, смогла их привезти. Потом, как это нередко случалось, он обнаружил, что один из основных компонентов – бракованный. После обмена нелицеприятными космофаксами проблема была разрешена. К счастью, ждать следующего почтового корабля доктору не пришлось. Когда поставщик с неохотой заменил детали, местные умельцы запустили систему.

Все работало прекрасно. На следующую же ночь доктор Миллар с восторгом открыл Деймос, пятнадцать спутников «Комсат», два транзитных парома и рейсовый корабль, прибывающий с Луны. Правда, он исследовал только лишь небольшой участок неба. Даже вокруг Марса начинало становиться многолюдно. Неудивительно, что Миллару продали оборудование за довольно приемлемую цену. Под теми тучами космического мусора, что вращались сейчас вокруг Земли, пользоваться им было фактически бесполезно.

В течение следующего года доктор обнаружил два новых астероида, оба менее сотни метров в диаметре, и попытался назвать их Миранда и Лорна в честь своей жены и дочери. Межпланетный астрономический союз принял второе название, но указал, что Миранда – известный спутник Урана. Разумеется, доктор Миллар знал это не хуже МАС, но решил все равно попробовать, исходя из интересов семейной гармонии. Наконец сошлись на имени Мира. Вряд ли кто перепутает стометровый астероид с гигантской красной звездой [59]59
  Мира – звезда в созвездии Кита.


[Закрыть].

Несмотря на несколько ложных сигналов тревоги, еще год он не находил ничего нового и был уже готов сдаться, когда компьютер сообщил об аномалии. Программа зарегистрировала объект, который, возможно, двигался, но настолько медленно, что она не могла утверждать это с уверенностью в пределах допустимой погрешности. Чтобы решить этот вопрос, нужно было через некоторое время провести еще одно наблюдение.

Доктор Миллар смотрел на крошечное пятнышко света. Оно могло быть слабой звездой, но каталоги в этом участке неба не показывали ничего. К его разочарованию, не было никаких признаков «волосатой» короны, характерной для кометы.

«Не иначе, очередной чертов астероид, – подумал он. – Не стоит и сил тратить».

Но Миранда вскоре должна была подарить ему новую дочку. Будет мило припасти для нее подарок на день рождения.

Это действительно был астероид, он находился непосредственно за орбитой Юпитера. Доктор Миллар заставил компьютер рассчитать его примерную орбиту и был удивлен, обнаружив, что Мирна – как он решил назвать ее – проходит совсем близко к Земле. Дело принимало чуть более интересный оборот.

Он не успел добиться принятия названия. Прежде чем МАС смог одобрить его, дополнительные наблюдения дали гораздо более точную орбиту.

После этого стало уместным лишь одно имя. Кали, богиня разрушения.

Когда доктор Миллар открыл Кали, она уже с беспрецедентной скоростью неслась в направлении Солнца – и Земли. Теперь уже этот вопрос имел разве что теоретическое значение, все хотели знать, почему Космический патруль со всеми его ресурсами обставил наблюдатель-непрофессионал с Марса, пользовавшийся, по сути дела, самодельным оборудованием.

Причиной, как это обычно бывает в подобных случаях, послужило сочетание невезения и общеизвестной капризности неодушевленных предметов.

Кали, которая для своих размеров была довольно тусклой, оказалась одним из самых темных небесных тел среди всех обнаруженных. Очевидно, что она принадлежала к классу углеродных астероидов. Ее поверхность была покрыта нагаром. Последние несколько лет звездный фон, по которому она двигалась, был одним из самых переполненных участков Млечного Пути. Как явствовало из наблюдений Космического патруля, Кали затерялась в сиянии звезд.

Доктору Миллару, находившемуся в своем наблюдательном пункте на Марсе, повезло. Он умышленно направил телескоп на один из не так плотно заполненных участков неба – и Кали случайно оказалась именно там. Несколько недель раньше или позже, и он упустил бы ее.

Излишне говорить, что в ходе дальнейшего расследования Космический патруль перепроверил терабайты наблюдений. Когда знаешь, что есть чего искать, то найти гораздо легче.

Кали оказалась зафиксирована три раза, но сигнал был едва заметным и поэтому не вызвал срабатывания ни одной автоматической поисковой программы.

Многие люди были благодарны за эту оплошность. Им казалось, что если бы Кали обнаружили раньше, то это просто продлило бы агонию.

Часть III

15
ПРОРОЧИЦА

Не пора ли признать, Иоанн, что Иисус

был обычным человеком, как и Мухаммед,

да пребудет с ним мир? Мы знаем то, чего

не знали авторы Евангелий, хотя, если

задуматься, все представляется вполне

очевидным. В результате непорочного за-

чатия могла родиться только женщина,

но никак не мужчина. Конечно, может

статься, Святой Дух замысливал еще

одно чудо. Может быть, я пристрастна,

но мне представляется, что это была

бы… скажем так, показуха. К тому же

довольно безвкусная.

Пророчица Фатима Магдалина. Второй

диалог с Папой Иоанном Павлом XXV.

Изд. Брата Мервина Фернандо, орден

иезуитов, 2029

Хрисламу официально не было и сотни лет, хотя корнями он уходил еще на два десятилетия раньше, в нефтяную войну тысяча девятьсот девяностого года. Одним из неожиданных результатов тогдашнего катастрофического просчета было то, что многие американские военнослужащие впервые в жизни получили непосредственный контакт с исламом, который произвел на них глубокое впечатление. Они поняли, что многие их предрассудки, такие как популярные карикатуры на безумного муллу, размахивающего Кораном в одной руке и автоматом в другой, являлись абсурдным упрощенчеством. Эти люди с изумлением узнали об успехах, которых добился исламский мир в астрономии и математике в тот период, когда в Европе царили темные века, за тысячу лет до рождения Соединенных Штатов.

Саудовские власти, воодушевленные представившейся возможностью получить новообращенных сторонников, учредили информационные центры при основных военных базах операции «Буря в пустыне», чтобы излагать желающим учение ислама и толкования Корана. К моменту окончания войны в Персидском заливе несколько тысяч американцев обрели новую религию. Большинство из них, очевидно не подозревая о злодеяниях, совершенных по отношению к их предкам арабскими работорговцами, оказались афроамериканцами, но было и немалое количество белых.

Техник-сержант Руби Голденберг была не просто белой, но и дочерью раввина. До своего назначения на базу имени короля Фейсала в Дахране она никогда в жизни не видела ничего экзотичнее Диснейленда. Женщина хорошо разбиралась как в иудаизме, так и в христианстве, но ислам оказался для нее новым миром. Она была восхищена его вдумчивым отношением к фундаментальным вопросам, а также давней, хотя и серьезно подточенной ныне традицией веротерпимости. Особый ее восторг вызвало его искреннее уважение к двум пророкам других вер – к Моисею и Иисусу. Однако Руби, отличавшаяся раскрепощенным западным взглядом на мир, осталась глубоко недовольна положением женщин в консервативных мусульманских странах.

Пока не утихла «Буря в пустыне», сержант Голденберг была с головой занята обслуживанием электронной аппаратуры ракет класса «земля – воздух», и ей некогда было глубоко вникать в религиозные дела, но семена попали в нужную почву. Как только Голденберг вернулась в Соединенные Штаты, она воспользовалась своими ветеранскими льготами на образование и записалась в один из немногих исламских колледжей. Этот шаг повлек за собой не только сражение с пентагоновской бюрократией, но и разрыв с собственной семьей. Проучившись всего два семестра, она предприняла новую демонстрацию независимости, доведя дело до собственного исключения.

Факты, стоявшие за этим, несомненно, судьбоносным событием, никогда не были до конца установлены. Агиографы пророчицы заявляют, что она пала жертвой преподавателей, которые оказались неспособны ответить на ее острую критику Корана. Нейтральные историки дают более приземленное объяснение. Она завела роман с товарищем по колледжу и ушла, как только ее беременность стала бросаться в глаза.

Истина, возможно, присутствует в обеих версиях. Пророчица никогда не отрекалась от молодого человека, который называл себя ее сыном, равно как и не предпринимала никаких серьезных попыток скрыть свои последующие связи с любовниками обоих полов. Раскованное отношение к вопросам секса, практически приближавшееся к тому, которое проповедует индуизм, вообще было одним из разительных отличий хрислама от породивших его религий. Оно, безусловно, немало способствовало его популярности. Ничто не могло являть более разительный контраст с пуританством ислама и сексуальной патологией христианства, которая отравила жизни миллиардам людей и достигла кульминационной точки в таком извращении, как целибат.

После изгнания из колледжа Руби Голденберг фактически исчезла более чем на двадцать лет. Тибетские монастыри, католические ордена и целое сонмище прочих претендентов впоследствии предъявляли доказательства того, что оказывали ей гостеприимство, но ни одно из них не выдержало проверки. Не существует и доказательства того, что она провела это время на Луне. Проследить ее пребывание среди сравнительно небольшого тамошнего населения было бы несложно. С уверенностью можно сказать лишь то, что пророчица Фатима Магдалина появилась на мировой сцене в две тысячи пятнадцатом.

Христианство и ислам весьма точно описывались как религии книги. Хрислам, их потомок, предназначавшийся стать преемником, был основан на технике неизмеримо более мощной.

Это была первая религия байта.