Текст книги "Песни далекой Земли [сборник]"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

6
«НЕЗАБЫВАЕМАЯ НОЧЬ»

Результаты трудов Дональда Крейга видели почти все люди на Земле, однако его слава не сравнилась бы со славой жены. Богатства он, как и Эдит, добился благодаря успехам в программировании. Их встреча была неизбежна. Будущие молодожены использовали суперкомпьютеры для решения проблем, возникших лишь в последнем десятилетии двадцатого века.

В середине девяностых киностудии и телекомпании неожиданно осознали: им грозит непредвиденный, пусть и закономерный кризис. Многие классические киноленты – надежный капитал грандиозной развлекательной индустрии – теряли ценность. Все меньше людей досматривали их до конца. Миллионы зрителей с отвращением выключали телевизоры, не в силах терпеть вестерны, боевики о Джеймсе Бонде, комедии Нила Саймона [16]16
  Нил Саймон (р. 1927) – американский киносценарист, продюсер.


[Закрыть], исторические драмы. О причинах столь лютой ненависти в былые времена даже не задумались бы. Дело оказалось вот в чем: в фильмах показывали курящих людей.

Отчасти столь крутую перемену общественного мнения определила эпидемия СПИДа девяностых годов. Но число жертв этого отвратительного синдрома, второй чумы двадцатого века, оказалось несравненно меньше количества умерших от других болезней. Миллионы курильщиков гибли в страшных муках от своего убийственного пристрастия. В их числе и отец Дональда. Свою работу Крейг воспринимал как уплату долга, месть, поэтическое возмездие. Сын заработал не одно состояние, «чистя» классические киноленты и спасая новое поколение зрителей от монстра, отнявшего жизнь отца.

Некоторые фильмы настолько пропитались табачным дымом, что «отмыть» их казалось невозможно. Однако в потрясающем числе случаев умелая компьютерная обработка убирала оскорбительные сигареты из рук актеров и пепельницы со столов. Техника, столь ловко смешивающая реальный и воображаемый миры в столь знаковых картинах, как «Кто подставил кролика Роджера», имела массу других областей применения, и не все они были легальными. Однако, в отличие от видеошантажистов, Дональд Крейг имел право заявить, что выполняет полезный социальный заказ.

Он познакомился с Эдит на премьере «вычищенной» им «Касабланки». Девушка сразу подсказала, как сделать картину еще лучше. Хотя знакомые шутили, что он женился на Эдит из-за ее алгоритмов, брак вышел успешным и на личном, и на профессиональном фронте. По крайней мере, был таким первые несколько лет…

– … Работа, кажется, несложная, – произнесла Эдит Крейг, когда с экрана исчезли последние титры. – На весь фильм всего четыре проблемные сцены. Как же приятно иметь дело со старым черно-белым кино!

Дональд молчал. Не хотелось признаваться, насколько сильно потряс его фильм. На щеках до сих пор не высохли слезы. «Что же, – думал он, – так трогает меня?» В фильме показана реальная история, по-прежнему известны имена сотен людей, смерть которых изображена на экране, пусть в исполнении актеров… Нет, этого мало. Есть что-то еще. Не настолько он сентиментален и слезлив…

Эдит не обратила внимания на эмоции Дональда. Выведя на экран первую секвенцию кадров, женщина задумчиво смотрела на замершие изображения.

– Начнем с кадра три тысячи семьсот пятьдесят один, – деловито произнесла она. – Поехали… Мужчина закуривает сигару… Мужчина справа говорит… Сцена заканчивается кадром четыре тысячи четыреста тридцать два… Вся последовательность занимает сорок пять секунд… Какова клиентская политика насчет сигар?

– В случае исторической необходимости позволительно не удалять. Помнишь ретроспективу с Черчиллем? Нельзя было притвориться, будто он не курит.

Эдит зашлась своим фирменным лающим смехом, все больше раздражающим Дональда.

– Не представляю Уинстона без сигары. Он, похоже, не особо страдал от табака. Как-никак дожил до девяноста!

– Просто повезло. Вспомни беднягу Фрейда. Сколько лет он промучился, пока врач не согласился убить его. Ближе к концу раны так смердели, что даже собака Зигмунда отказывалась к нему подходить.

– Значит, по твоему мнению, историчность не пострадает, если мы отнимем сигары у миллионеров девятьсот двенадцатого года?

– Именно. На ход истории они никак не влияют, так что все нормально. Голосую за чистку.

– Хорошо. Шестой алгоритм справится. Добавим пару-тройку подпроцедур…

Пальцы Эдит запорхали над клавиатурой. Она ввела команду. Жена научилась не спорить с решениями Дональда в подобных вещах; он слишком эмоционально относился к работе, хотя прошло уже двадцать лет с тех пор, как юный Дональд наблюдал за медленной смертью отца.

– Кадр шесть тысяч девяносто три, – проговорила Эдит. – Шулер обкуривает жертв. У ребят слева сигары, но не думаю, что зрители их заметят.

– Ладно, пусть остаются, – неохотно согласился Дональд. – Давай попробуем вырезать облачко дыма справа. Попытайся убрать с помощью алгоритма тумана.

«Так странно выходит, – думал он. – Одно приводит к другому, второе – к третьему, и дальше по цепочке. В конце концов мелкими шагами приходишь к цели, никак не связанной с отправной точкой». Несложная с виду проблема ликвидации дыма и восстановления скрытых пикселей на частично испорченных изображениях привела Эдит в мир теории хаоса, непрерывных функций и неевклидовой метагеометрии.

Затем она переключилась на доминирующее направление математики последнего десятилетия двадцатого века – фракталы. Дональда стало волновать, что жена уделяет столько времени изучению чудесных пейзажей, рождающихся в ее мозгу. Он считал ее увлечение бессмысленным.

– Готово, – продолжала Эдит – Теперь посмотрим, как справится подпроцедура пятьдесят пять. Взгляни, кадр девять тысяч восемьсот семьдесят три – сразу после столкновения… Мужчина перебирает льдинки на палубе. Обрати внимание на тех, кто за ним наблюдает. Группа людей слева.

– Ничего страшного. Пропустим. Дальше.

– Кадр двадцать одна тысяча триста девяносто семь. Боюсь, эту секвенцию не спасти. Сплошные сигареты, и вдобавок курящий мальчишка. На вид лет шестнадцать-семнадцать. К счастью, сцена не особо важная.

– Да, просто вырежем кадры. Еще что-нибудь?

– Нет. Только звуковая дорожка, начиная с кадра пятьдесят две тысячи семьсот шестьдесят три. Сцена в спасательной шлюпке. Разгневанная дама восклицает: «Как этот мужчина смеет курить в такой ситуации! Отвратительно!» Но жертву ее гнева мы не видим.

Дональд рассмеялся.

– Забавная реплика. Оставь, как есть.

– Хорошо. Понимаешь, что это значит? На работу уйдет всего пара дней. Аналогово-цифровое преобразование мы уже сделали.

– Да… Но клиенту нужно представить все так, будто дело попалось не из легких. Кстати, когда он просил закончить?

– В кои-то веки не «ко вчерашнему утру». Сейчас только две тысячи седьмой. До векового юбилея – пять лет.

– Это меня и смущает, – задумчиво проговорил Крейг. – Почему так рано?

– Дональд, ты новости смотришь? Люди строят долгосрочные планы и пытаются заработать деньги, хотя вслух об этом не говорят. Предстоит многое сделать, прежде чем поднимут «Титаник».

– Никогда не принимал эти сообщения всерьез. Корабль сильно разрушен, разбит на два куска.

– Говорят, именно поэтому подъем будет гораздо проще. Любые инженерные проблемы можно решить, нужно лишь вложить побольше денег.

Дональд молчал. Он едва расслышал слова Эдит. В его сознании снова и снова прокручивалась сцена из фильма. Он будто видел ее на экране; теперь понятно, почему Крейг плакал в темноте.

«Прощай, дорогой сын», – прошептал молодой английский аристократ спящему мальчику. Ребенка передали в спасательную шлюпку. Он больше никогда не увидит отца.

Прежде чем погибнуть в ледяных водах Атлантики, англичанин узнал и полюбил сына, и Дональд завидовал ему. Эдит заявила мужу о своем твердом решении еще до того, как шлюпка отошла от гибнущего корабля. Жена подарила ему дочь. Но Аде Крейг не суждено получить брата.

7
ТРЕТЬЯ ПЕРЕДОВИЦА

Из лондонской «Таймс» (перепечатка), 15 апреля 2007:

«ЗАБЫВАЕМАЯ НОЧЬ?

Некоторые творения, созданные человеческими руками, наделены способностью сводить людей с ума. Первыми в голову приходят мысли о Стоунхендже, египетских пирамидах и страшных статуях с острова Пасхи. Эти сооружения успели обрасти безумными теориями и даже околорелигиозными культами.

Ныне появился очередной пример забавного помешательства на реликвиях прошлого. Через пять лет минует ровно век со дня самой знаменитой морской катастрофы – гибели роскошного лайнера "Титаник", отправившегося в "свадебное путешествие" в 1912 году. Множество писателей и режиссеров создали произведения по мотивам его трагической гибели. Даже Томас Харди разродился стихотворением (на удивление слабым, стоит отметить) под названием "Схождение двоих".

Семьдесят три года гигантский корабль, памятник полутора тысячам мужчин, женщин и детей, погибших вместе с ним, покоился на дне Атлантического океана; казалось, никогда человек больше не потревожит его. Но в 1985 году, благодаря революционным достижениям в области строительства субмарин, затонувший корабль обнаружили. Сотни печальных реликвий извлекли из морской пучины на свет божий. Даже в то время многие сочли акт разворовывания гробницы кощунственным.

Теперь же, судя по слухам, планируются еще более амбициозные акции. Для подъема корабля созданы различные консорциумы (пока неизвестно наверняка, какие именно). Естественно, сильнейшие повреждения судна не берутся в расчет.

Честно говоря, проекты выглядят абсурдными. Мы верим, что никто из читателей не впадет в искушение и не станет вкладывать деньги в это сомнительное предприятие. Допустим, инженерные проблемы удастся разрешить. Но что человечеству делать с пятьюдесятью тысячами тонн ржавого железа? Морским археологам давно известно, что металлические предметы – за исключением, конечно, золота – после долгого пребывания в воде быстро разлагаются при контакте с воздухом.

Защита "Титаника" и его сохранение, возможно, обойдутся дороже, чем подъем. Не стоит сравнивать эту затею с подъемом "Вазы" или "Мэри Роуз". Трансокеанский лайнер – не "капсула, в которой запечатано время", не артефакт, открывающий окно в утраченную эпоху. Двадцатый век описан историками подробнее, чем иногда хотелось бы. Изучив останки корабля, покоящегося в четырех километрах от Гранд-Бэнкс вблизи Ньюфаундленда, мы не узнаем ничего нового.

Нет нужды навещать "Титаник", чтобы вспомнить важнейшие его уроки – опасность излишней самоуверенности, технического высокомерия. Чернобыль, "Челленджер", "Лагранж-3" и первая экспериментальная установка термоядерного синтеза показали, к чему приводит подобная дерзость.

Безусловно, нельзя забывать о той великой трагедии. Но мы обязаны позволить "Титанику" покоиться с миром».

8
ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ

Рой Эмерсон ни за что не признался бы в этом даже себе. Его разбирала скука. Бывало, он бродил по своей великолепно оборудованной мастерской, среди блестящих машин, инструментов, штабелей электроники, не в силах решить, с какой дорогостоящей игрушкой побаловаться сегодня. Порой он подключался к проектам бесчисленных сетевых «журналов» и работал с группой единомышленников-любителей, разбросанных по миру. Он редко знал имена коллег, только номера телефонов, да и те чаще всего хитро шифровались. Свои же координаты он не оставлял из осторожности. С тех пор как Эмерсона включили в список ста богатейших людей США, он познал цену анонимности.

Проходило несколько недель – и очередной проект терял новизну и свежесть. Эмерсон «отключал» безымянных партнеров по игре и менял идентификационный код, чтобы те его не доставали. Потом он несколько дней обильно пил и просматривал сайты, содержание которых шокировало бы пионеров цифровой связи.

Изредка – после того, как многострадальный Джо Уикрэм досконально проверял всю информацию – Эмерсон откликался на заинтриговавшее его объявление об оказании «личных услуг». Результаты редко его удовлетворяли и не способствовали повышению самооценки. Новость о том, что Диана вторично вышла замуж, его ничуть не удивила. На несколько дней он впал в депрессию и решил смутить ее вульгарно дорогим свадебным подарком.

От бессмысленных игр и отсутствия работы Эмерсон тупел. Неожиданно жизнь его встрепенулась всего за сутки. Изобретателю позвонил Руперт Паркинсон, путешествующий на яхте в южной части Тихого океана.

– Канал надежно зашифрован? Не прослушивается? – неожиданно спросил Руперт.

– Ну… обычно это меня не волнует. Можно переключиться на НСА-два, если приспичит. Единственный недостаток – при разговорах на больших расстояниях возникают помехи. Говорите помедленнее и не особо усердствуйте с оксфордским акцентом.

– Хорошо, будет вам кембриджский. И гарвардский. Поехали.

После пятисекундной паузы, наполненной странными попискиваниями и щелчками, Руперт Паркинсон вернулся на связь.

– Меня слышно? – проговорил он узнаваемым, но слегка искаженным голосом. – Отлично. Так вот… Помните последнее заседание совета директоров? Разговор насчет стеклянных шариков?

– Конечно, – ответил Эмерсон, вздрогнув; он снова задумался, не выставил ли себя дураком. – Вы собирались все проверить. Ну что, я был прав?

– Так точно, старина. Попали в точку. Наши юристы долго кормили их юристов дорогущими блюдами в лучших ресторанах мира. Вместе мы кое-что подсчитали. Имя клиента выяснить не удалось, но догадаться несложно. Британская видеосеть – не имеет значения, какая именно – решила снять потрясающий сериал в реальном времени. Кульминацией должен стать подъем корабля. Но телевизионщики утратили интерес, осознав, сколько это удовольствие будет стоить. Сделка сорвалась.

– Жаль. И сколько же им пришлось бы выложить?

– Производство шаров для подъема пятидесяти кило– тонн – не меньше двадцати миллионов долларов. Но это лишь начало. Изделия надо доставить на место, тщательно распределить. Нельзя бездумно распихать шары по корпусу. Они просто-напросто разорвут корабль. И речь только о носовой секции, конечно. Разбитая корма – отдельная проблема.

Еще нужно оторвать корабль от дна. Он наполовину ушел в ил. Значит, потребуется куча работы под водой, а техники, способной функционировать на глубине в четыре километра, не так много. В итоге дельце обойдется не меньше чем в сотню миллионов. Скорее всего, не в одну сотню.

– Стало быть, сделки не будет. Зачем тогда звонить мне?

– Не думал, что спросите. Видите ли, я кое-что затеял. Небольшое частное дело. Мы, Паркинсоны, в свое время вкладывали деньги в этот кораблик. Там покоится мой прапрадед – или, по крайней мере, его багаж. В каюте номер три по правому борту.

– Полагаю, багаж стоит сотню мегабаксов?

– Вполне вероятно. Но это не столь важно; есть вещи, не имеющие цены. Вы слышали об Андреа Беллини?

– Какой-то бейсболист?

– Он был величайшим венецианским стеклодувом. До сих пор неизвестно, как он сделал кое-какие свои… Словом, в семидесятых годах девятнадцатого века моим предкам удалось приобрести, что называется, сливки из коллекции Музея стекла. Это великое сокровище, уровня эльгинского мрамора [17]17
  Эльгинский мрамор украшал фасад Парфенона. В настоящее время хранится в Британском музее.


[Закрыть], если понимаете, о чем я. Много лет коллекцию пытался перекупить Смитсоновский институт, но мы всегда отказывали. Не предоставляли экспонатов даже для временных выставок. Слишком рискованно переправлять столь ценный груз через Атлантику. Но когда кое-кто построил непотопляемый корабль, на транспортировку решились.

– Очаровательно. Кстати, вспомнил. Я видел работы Беллини во время последней поездки в Венецию. Но разве при аварии стекло не разбилось?

– Почти уверен, что нет. Экспонаты мастерски упаковали, сами понимаете. К тому же масса посуды на корабле не пострадала, хотя о ней никто не позаботился. Помните обеденный сервиз «Белая звезда», выставлявшийся на «Сотбис» пару лет назад?

– Хорошо, допустим. Но мне кажется, несколько экстравагантно поднимать целый корабль ради нескольких ящиков.

– Согласен. Но я назвал лишь одну причину, по которой Паркинсонам стоит поучаствовать.

– Есть другие?

– Вы заседаете в совете достаточно долго, чтобы понять: реклама никогда не повредит. Весь мир узнает, чья продукция поспособствовала подъему корабля.

«Все равно мало», – подумал Эмерсон. Дела у Паркинсонов шли в гору. И далеко не всякая реклама хорошо повлияет на имидж компании. Для многих останки «Титаника» стали почти священными; они считали прикасающихся к ним гробокопателями и осквернителями могил.

Эмерсон знал, что люди порой скрывали истинные мотивы, а в некоторых случаях и сами о них не ведали. Войдя в совет директоров фирмы Паркинсонов, он сблизился с Рупертом. Тот был ему симпатичен, хотя называть его близким другом Эмерсон бы не стал. Постороннему трудно по– настоящему сойтись с членом семьи Паркинсонов.

Руперт имел свои счеты с морем. Пять лет назад оно отняло у него прекрасную двадцатиметровую яхту «Аврора». Во время жестокого шторма неподалеку от Сцилл сломалась мачта. Удар о жуткие скалы, собравшие за века богатый урожай жертв, разнес судно вдребезги. По счастливой случайности Руперта на борту не оказалось. То было рутинное плавание – прогулка от Коуза до Бристоля для дозаправки. Пропала вся команда, включая шкипера. Руперт Паркинсон все еще не оправился от потрясения. Все знали, что он потерял не только яхту, но и женщину, которую любил. Маска плейбоя, тщательно им созданная, стала просвечивать.

– Захватывающая история, Руперт. Но что у вас на уме? Наверняка рассчитываете привлечь меня!

– И да, и нет. Пока процесс находится в стадии… как же это называется… мысленного эксперимента. Хочется проверить, насколько осуществим проект. Я готов лично финансировать этот этап. Позже, если результат окажется положительным, представлю его на заседании совета директоров.

– Но… сто миллионов! Компания ни за что не рискнет такой суммой! Вкладчики засадят нас за решетку. Или, возможно, в психушку, но это другой разговор.

– Проект может оказаться еще дороже. Я не жду, что Паркинсоны выложат всю сумму. Быть может, двадцать – тридцать миллионов. У меня есть друзья, готовые рискнуть соизмеримыми суммами.

– Все равно недостаточно.

– Именно.

На линии повисла тишина. Ее нарушали лишь едва различимые сигналы работавшего в реальном времени декодера. Аппарат безуспешно старался что-нибудь расшифровать.

– Хорошо, – наконец изрек Эмерсон. – Готов вложиться пятьдесят на пятьдесят с вами. По крайней мере, в мысленный эксперимент, как вы выразились. Надеюсь, у вас есть эксперт? Я его знаю?

– Думаю, да. Джейсон Брэдли.

– О! Мужик с гигантским осьминогом.

– Это было второстепенное шоу. Но оцените, как оно улучшило его имидж.

– Думаю, и его жалованье тоже. Вы уже беседовали с ним? Он заинтересован?

– Очень. С другой стороны, проект – лакомый кусочек для всех фирм, причастных к морской инженерии. Не сомневаюсь, многие согласятся вложить средства или, по крайней мере, работать без прибыли, исключительно ради рекламы.

– Ладно, действуйте. Но я все еще считаю вашу затею пустой тратой денег. Зато мы получим на редкость дорогое чтиво, когда мистер Брэдли подготовит отчет. К тому же не возьму в толк, что вы собираетесь делать с пятьюдесятью тоннами ржавого железа.

– Не беспокойтесь. У меня есть пара-тройка идей. Не хочу заранее распространяться. В случае успеха проект со временем окупится. Быть может, вы даже получите прибыль.

Эмерсон сомневался, что «вы» – случайная оговорка. Знатный ловкач, Руперт точно знал, что делает. Он прекрасно понимал: собеседник, настроенный лояльно, в состоянии оплатить проект целиком, если пожелает.

– Еще момент, – продолжил Паркинсон. – Пока я не дам «добро» – а я не дам, пока не получу отчет Брэдли, – никому ни слова. Особенно сэру Роджеру. Он решит, что мы рехнулись.

– А вы в этом сомневаетесь? – хмыкнул Эмерсон.

9
ПОЧЕТНЫЕ ПРОРОКИ

Кому: редактору лондонской «Таймс»

От кого: от лорда Олдисса Брайтфаунта, О. М.,

почетного президента Всемирной Ассоциации научной фантастики

Уважаемый сэр.

Третья полоса Вашей газеты (от 7 апреля), касающаяся планов подъема «Титаника», вновь демонстрирует, насколько поразила человечество эта катастрофа – безусловно, страшнейшая в истории мореплавания.

Как Вам известно, трагедия окутана тайнами и загадками. Приведу маленький пример. Гибель «Титаника» была с удивительной точностью описана за четырнадцать лет до того, как судно затонуло. В документальной книге Уолтера Лорда «Незабываемая ночь», написанной по горячим следам катастрофы, говорится о некоем романе малоизвестного автора Моргана Робертсона, датированном тысяча восемьсот девяносто восьмым годом. События в нем развиваются на вымышленном трансатлантическом лайнере, превосходящем размерами все корабли, построенные до него. Автор помещает на борт богатых и влиятельных людей и отправляет их на дно холодной апрельской ночью. Корабль Робертсона налетел на айсберг.

По размерам, скорости, конструкции вымышленный лайнер неотличим от «Титаника». Количество пассажиров – три тысячи, шлюпок на всех не хватает… Корабли похожи, как близнецы-братья.

Безусловно, чистой воды совпадение. Но есть момент, заставляющий кровь стынуть в жилах. Робертсон назвал лайнер «Титаном».

Хотелось бы отметить, что мои соратники, писатели-фантасты, тоже не обошли «Титаник» вниманием. Два представителя нашей славной профессии присутствовали на лайнере в качестве пассажиров. Первый, Жак Фатрелл, сейчас почти забыт. Его национальная принадлежность точно не известна. Однако к тридцати семи годам, опубликовав «Мыслящую машину» и «Дело о пропавшем ожерелье», он достиг известности. Автор имел средства на путешествие первым классом. Вместе с ним плыла жена. Как Вам известно, девяносто семь процентов обеспеченных дам с верхней палубы и пятьдесят пять – с нижней, из третьего класса, выжили. Жена моего коллеги уцелела в катастрофе.

Гораздо более знаменит человек, написавший единственную книгу под названием «Путешествие в иные миры». Ее опубликовали в тысяча восемьсот девяносто четвертом. Автор пишет о невероятном странствии по Солнечной системе в двухтысячном году, упоминая антигравитацию и прочие чудеса. «Аркхем хаус» переиздал книгу к столетию фантаста.

Назвав этого писателя знаменитым, я сильно принизил его известность. Он единственный, кого «Нью-Йорк Америкен» упомянула выше огромного заголовка в выпуске от 16 апреля 1912 года. Да, заголовок выглядел так: ОТ 1500 ДО 1800 ПОГИБШИХ. Я говорю о мультимиллионере Джоне Джейкобе Асторе. Порой его именуют самым богатым человеком в мире. Не уверен, что так, но самым богатым фантастом его можно называть смело. Вероятно, этот факт сильно огорчает поклонников покойного Л. Рона Хаббарда, если таковые еще существуют.

С уважением, сэр,

искренне ваш,

Олдисс Брайтфаунт, О. М.,

почетный президент ВАНФ