Текст книги "Песни далекой Земли [сборник]"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц)

26
ВОСХОД СНЕЖИНКИ

Работа требовала немалого опыта, но перемежалась долгими периодами бездействия. Времени на размышления у лейтенанта Оуэна Флетчера оставалось достаточно. Больше, чем нужно.

Он походил на рыболова, держащего на невообразимо прочной леске добычу весом в шестьсот тонн. Раз в сутки автоматический зонд устремлялся по сложной траектории в сторону Талассы, разматывая кабель длиной в тридцать тысяч километров. Достигнув планеты, аппарат опускался на ожидающий груз. Перед подъемом проводились обязательные проверки.

Самыми опасными были два участка: начальный (извлечение снежинки из морозильной установки) и конечный (подход к «Магеллану»). Огромный ледяной шестиугольник требовалось остановить всего в километре от корабля. К подъему приступали в полночь. Путь от Тарны до стационарной орбиты, на которой висел корабль, занимал чуть меньше шести часов.

Во время сближения «Магеллан» находился над дневной стороной планеты. Требовалось удерживать снежинку в тени, не давая горячим лучам талассианского солнца испарить ценный груз. Как только она оказывалась под прикрытием большого радиационного экрана, клешни роботов-телеоператоров срывали защитную фольгу, предохранявшую лед на пути к орбите.

Затем следовало убрать подъемную люльку и отправить ее за следующим грузом. Громадная металлическая пластина напоминала придуманную чудаковатым поваром шестиугольную крышку для сковородки. Иногда она примерзала ко льду, и приходилось отделять груз с помощью тщательно регулируемого нагрева.

Наконец льдина идеальной геометрической формы неподвижно зависала в ста метрах от «Магеллана», и начиналось самое сложное. Управление шестисоттонной массой в невесомости – непосильная для человека задача. Только компьютеры могли рассчитать направление, силу и периодичность воздействий на искусственный айсберг для установки его в нужное место. Однако вероятность непредвиденной ситуации или проблемы, неразрешимой для самого умного робота, оставалась. Хотя случаев, требующих вмешательства Флетчера, пока не происходило, при необходимости он готов был подкорректировать работу системы.

Я помогаю строить гигантские ледяные соты, думал лейтенант. Первый слой почти готов, осталось еще два. Если верить оптимистическим расчетам, сборка щита будет закончена через сто пятьдесят дней. Надежность спайки блоков испытают при низком ускорении. После «Магеллан» отправится в последний этап космического путешествия.

Флетчер добросовестно выполнял работу, но лишь умом. Сердце его оставалось на Талассе.

Уроженец Марса, он нашел здесь все, чего недоставало на пустынной родине. Оуэн видел, как созданный поколениями предков мир исчезал в пламени; зачем ждать столетия, чтобы на новой планете возродить утерянное, если вот он – настоящий рай?

И конечно, там, на Южном острове, молодого лейтенанта ждала девушка…

Он почти решил покинуть корабль, когда придет время. Земляне обойдутся без него, бросая силы и опыт, разбивая сердца и тела на неприступных скалах Сагана-2. Флетчер желал им удачи; выполнив долг, он останется здесь.

В тридцати тысячах километров от Оуэна Брант Фальконер тоже принял решение.

– Я уезжаю на Северный остров.

– Зачем? – спросила лежавшая рядом Мирисса, выдержав бесконечную паузу. В голосе не слышалось ни удивления, ни сожаления; слишком многое изменилось, подумал Брант.

Прежде чем он успел ответить, девушка добавила:

– Тебе не понравится.

– Возможно, там будет лучше, чем здесь. Тарна больше не мой дом.

– Он всегда будет твоим.

– Пока «Магеллан» на орбите – нет.

Мирисса коснулась мужчины, внезапно сделавшегося чужим. Он не отстранился.

– Брант, – произнесла она, – я не хотела, чтобы так вышло. И Лорен тоже.

– И?.. Не понимаю, что ты в нем нашла.

Мирисса едва сдержала улыбку. Сколько мужчин в истории человечества говорили то же самое? И миллиарды женщин вопрошали: «Что ты нашел в ней?»

Попытка ответить не сулила ничего хорошего. Порой Мирисса сама старалась разобраться, что влекло их с Лореном друг к другу с того памятного обмена взглядами.

Большая часть загадочной любовной химии не поддается разумному анализу. Лишь живя в ее иллюзиях, можно постичь тайну. Однако иногда удается описать и логически объяснить некоторые элементы. Знать бы какие, вздохнула Мирисса. Очень скоро понадобится вмешательство разума, чтобы достойно пережить расставание.

Прежде всего девушку должно привлекать трагическое обаяние Лорена. Значение этого качества не стоит приуменьшать, однако оно свойственно всем землянам, и лейтенант-коммандер не лучше остальных. Что в нем особенного, чего нет у Бранта?

Они не слишком отличаются как любовники. Воображение Лорена богаче, Брант же более страстный, хотя в последние недели слегка безразличен. Мирисса была бы счастлива с любым из них. Нет, дело не в том…

Возможно, она искала фантомный, несуществующий компонент. Не единственную составляющую, а целое созвездие качеств. Девушка инстинктивно, на подсознательном уровне вела счет, и Лорен заработал на несколько очков больше. Вполне правдоподобно.

В одном землянин безусловно превосходил Бранта. Он отличался целеустремленностью и тщеславием – столь редкими для Талассы качествами. Несомненно, в состав экспедиции его включили благодаря им. Без них в вековом путешествии не обойтись.

Начисто лишенный амбиций Брант все-таки выделялся некоторой предприимчивостью. Доказательством служил незаконченный проект по использованию ловушек для рыбы. Все, что ему требовалось от Вселенной, – побольше интересных игрушек. Порой Мириссе казалось, что к этой категории он причисляет и ее.

Лорен, в противоположность Бранту, унаследовал традиции великих исследователей и первооткрывателей. Вместо слепого следования за историей он мог бы творить ее. Несмотря на суровый характер, землянин все чаще проявлял теплоту и человечность. Он замораживал моря Талассы, а сердце его начинало оттаивать.

– Чем собираешься заниматься на Северном острове? – прошептала Мирисса.

Оба признали решение окончательным.

– Им нужна помощь в оснащении «Калипсо». Северяне не особо разбираются в мореплавании.

Мирисса облегченно вздохнула. Брант не просто сбегает. У него есть работа.

Работа, которая поможет забыться, пока не придет время вспомнить.

27
ЗЕРКАЛО ПРОШЛОГО

Моисей Кальдор поднес модуль к свету, разглядывая его так, словно хотел прочесть содержимое.

– Чудо, – заговорил он. – Я держу двумя пальцами миллион книг. Интересно, что сказали бы об этом Кэкстон и Гутенберг?

– Кто? – переспросила Мирисса.

– Люди, благодаря которым человечество начало читать. Однако за удобство приходится платить. Порой у меня возникает кошмарное видение: модуль памяти содержит некую жизненно важную информацию – скажем, способ лечения смертельной эпидемии, – но адрес ее утрачен. Нужна одна страница из миллиарда, но мы не знаем, какая именно. Ужасно держать ответ на ладони, не имея возможности его получить!

– Не вижу проблемы, – вмешалась секретарь капитана. Будучи специалистом по хранению и обработке информации, Джоан Лерой помогала вести обмен данными между архивами Талассы и кораблем. – Достаточно запустить поисковую программу с правильными ключевыми словами. Миллиард страниц обработается за несколько секунд.

– Разрушили мой кошмар, – вздохнул Кальдор. Вдруг лицо его прояснилось – Но часто ключевые слова неизвестны. Сколько раз вы понимали, что информация важна, лишь случайно наткнувшись на нее?

– Такое свойственно только неорганизованным людям, – парировала лейтенант Лерой.

Они обожали подобные обмены колкостями. Мирисса не понимала, насколько серьезно надо воспринимать их перепалки. Джоан и Моисей не прогоняли юную талассианку во время бесед, но опыт и знания землян слишком отличались от ее собственных. Порой девушке казалось, что они говорят на незнакомом языке.

– Основной индекс готов. Мы знаем, чем обладает Таласса, вы – что имеется на корабле. Теперь нужно подготовить списки материалов для передачи. Откладывать нельзя. Семьдесят пять световых лет, которые разделят нас в будущем, сильно усложнят обмен. И уж точно не сделают его дешевле.

– Кстати, – вспомнила Мирисса, – не знаю, стоит ли об этом рассказывать, но на прошлой неделе здесь побывала делегация с Северного острова. Президент Академии наук и несколько ученых.

– Дайте-ка угадаю. Квантовый двигатель?

– Точно.

– И как они реагировали?

– Похоже, обрадовались. И удивились, узнав, что он действительно существует. Информацию, естественно, скопировали.

– Что ж, пожелаем удачи. Двигатель им еще пригодится. Кто-то сказал, что настоящая его цель вовсе не столь тривиальна, как мы представляем. Исследование галактики – лишь побочный продукт. Когда-нибудь космос завершит текущий цикл существования. Энергия пространства потребуется, чтобы не дать Вселенной схлопнуться в изначальную черную дыру.

Наступила благоговейная тишина. Ее нарушила Джоан Лерой:

– Мы этого не застанем. Давайте займемся делом. Впереди немало мегабайт, ждущих обработки, а день почти закончился.

Работа сильно утомляла. Время от времени Кальдору приходилось выбираться из Библиотечной секции комплекса Первой высадки, чтобы отдохнуть и расслабиться. Он прогуливался по художественной галерее, отправлялся на компьютерную экскурсию по Материнскому Кораблю (каждый раз меняя маршрут: хотелось охватить как можно больше) или шел в музей. Погружение в прошлое было его любимым занятием.

В Терраму всегда стояла длинная очередь, в основном студенты или дети с родителями. Привилегированное положение не обязывало Моисея толкаться в ней, и порой он стеснялся этого. Кальдор утешался мыслью, что панорамы незнакомого мира останутся с талассианами навсегда. У него же на посещение потерянной родины будет лишь несколько месяцев.

Убеждать новых друзей, что он не присутствовал при сценах, демонстрируемых в музее, оказалось непросто. Картины отстояли от современной Кальдору эпохи на восемьсот лет. Он родился в 3541 году, а Материнский Корабль покинул Землю в 2751-м. Однако порой проскальзывало нечто знакомое, и тогда с невероятной силой накатывала память о былом…

Больше всего воспоминаний вызывала удивительная сцена под названием «Уличное кафе». Он пил вино или кофе, сидя под навесом за маленьким столиком и разглядывая плывущую мимо городскую жизнь. Иллюзия почти не отличалась от реальности.

В музее присутствовали миниатюрные панорамы великих городов Земли. Рим, Париж, Лондон, Нью-Йорк – летом и зимой, ночью и днем. Моисей видел студентов и влюбленных, туристов и бизнесменов, направляющихся по делам. Часто, поняв, что их снимают, люди улыбались сквозь века. Кальдор улыбался в ответ.

Другие картины показывали мир без человека и его творений. Моисей снова, как и в той, прошлой жизни, любовался сверкающими брызгами водопада Виктория, восходящей над Большим каньоном луной, снегами Гималаев, ледяными утесами Антарктики. В отличие от городов, природные шедевры не менялись тысячелетиями. И хотя они существовали задолго до человека, пережить его эти прекрасные творения не смогли.

28
ЗАТОНУВШИЙ ЛЕС

Скорп не спешил; чтобы преодолеть пятьдесят километров, ему понадобилось десять дней. С помощью гидролокационного маяка, не без труда прикрепленного к панцирю рассерженного существа, удалось выяснить интересный факт. Меченое создание двигалось по морскому дну, строго придерживаясь выбранного направления, словно точно знало, куда идет.

Цель, чем бы они ни была, оказалась на глубине в двести пятьдесят метров. Добравшись до нее, скорп какое-то время бродил по окрестностям. На этом сигналы ультразвукового маяка внезапно оборвались.

Объяснение, что подопытного сожрала более крупная и отвратительная тварь, выглядело чересчур наивным. Маяк находился внутри прочного металлического цилиндра, и любым клыкам, когтям или щупальцам потребовалась бы не одна минута на его уничтожение. Проглоченное же целиком, устройство продолжило бы работать внутри агрессора.

Оставались две гипотезы, и первую с негодованием отверг экипаж Подводной лаборатории Северного острова.

– Для каждого компонента имелась дублирующая система, – сообщил руководитель. – Более того, за пару секунд до исчезновения пришел диагностический сигнал. Все узлы функционировали нормально. Дело не в отказе оборудования.

Теперь в распоряжении ученых было последнее, самое невероятное объяснение. Маяк отключили. Но сначала пришлось бы снять защитную скобу.

Случайность исключена: кто-то проделал это либо из любопытства, либо намеренно.

Двадцатиметровый катамаран «Калипсо» являлся не только самым большим, но и единственным океанографическим исследовательским судном на Талассе. Обычно он базировался на Северном острове. Лорен с удивлением отметил, что научная команда судна добродушно перешучивается с пассажирами-тарнийцами. Однако это не мешало ей относиться к южанам как к невежественным рыбакам. Те же пользовались любой возможностью похвастаться перед конкурентами, что первыми обнаружили скорпов. Лорен не стал напоминать, кому в действительности принадлежит открытие.

Встреча с Брантом слегка шокировала землянина, хотя ожидать ее следовало. Тарнийский инженер отвечал за часть нового оборудования «Калипсо». Мужчины холодно поздоровались, не обращая внимания на любопытные и веселые взгляды пассажиров. Талассиане не умели хранить тайны; все знали, кто занимает главную комнату для гостей в доме Леонидасов.

На корме стояла маленькая подводная тележка, знакомая любому океанографу последних двух тысячелетий. К металлической раме крепились три телевизионные камеры, набор водометов, позволяющих двигаться в любом направлении, проволочная корзина для хранения образцов и радиоуправляемая рука для их сбора. Из-под воды исследовательский робот мог посылать на корабль изображения и информацию по оптоволоконному кабелю не толще карандашного грифеля. Технология возрастом в несколько сотен лет прекрасно работала и поныне.

Берег скрылся из виду. Лорен впервые оказался в открытом море. Со всех сторон его окружала вода. Он вспомнил страхи первого путешествия с Брантом и Кумаром. Тогда от суши их отделяло меньше километра. На этот раз землянин с радостью обнаружил, что чувствует себя куда увереннее, даже учитывая присутствие соперника. Возможно, причина в величине корабля…

– Странно, – удивился Брант. – Не встречал водорослей столь далеко к западу.

Лорен не сразу заметил темное пятно впереди. Спустя пару минут «Калипсо» уже прокладывал путь сквозь неплотную массу плавучей растительности. Капитан сбавил ход до минимума.

– Почти прибыли, – объяснил он. – Нет смысла забивать сопла этой дрянью. Так, Брант?

Тарниец посмотрел на экран дисплея.

– Да. Пятьдесят метров до точки, где пропал маяк. Глубина двести десять. Пора сбросить рыбку за борт.

– Минуту, – возразил ученый-северянин. – В эту машину вбухали кучу времени и денег. Она единственная в мире. Что, если аппарат запутается в проклятых водорослях?

Все задумчиво молчали. Удивительно, но до этого момента Кумар не произнес ни слова. Возможно, парня поразила техническая мощь Северного острова. Наконец он нарушил тишину, робко проговорив:

– Так кажется отсюда. На десятиметровой глубине листьев почти нет, только большие стебли. Между ними полно свободного места. Напоминает лес.

Да, мысленно согласился Лорен, подводный лес, где вокруг стройных гибких стволов плавают рыбы. Пока ученые вглядывались в главный видеоэкран и дисплеи на приборных панелях, он надел специальные очки. Экраны в них позволяли видеть глазами медленно погружающегося робота. Мысленно Лорен исчез с борта «Калипсо»; голоса спутников доносились из другого, чуждого ему мира.

Он был исследователем в чужой вселенной, где можно встретить что угодно. Сжатое, почти монохромное зелено– голубое пространство; дальше тридцати метров не видно ни зги. Вокруг – десятки стройных стволов, равномерно увешанных воздушными пузырями. Растения поднимались из мрачных глубин, исчезая в светящемся «небе» над головой. Лорену показалось, будто он идет сквозь лесную рощу пасмурным туманным днем. Появившийся косяк проворных рыбок рассеял иллюзию.

– Двести пятьдесят метров, – послышался голос. – Скоро дно. Включим огни? Качество изображения падает.

Землянин почти не заметил ухудшения картинки. Яркость поддерживалась автоматически. Однако он осознавал, что на такой глубине света практически нет; вряд ли невооруженный человеческий глаз разглядел бы что-либо.

– Не хочется спугнуть тамошних обитателей. Пока работает камера, будем использовать доступное освещение.

– Дно! В основном камень, песка мало.

– Естественно. Талассианским водорослям нужно за что– то цепляться. Это вам не свободно плавающие саргассы.

Лорен понимал, что имеется в виду. Гибкие стволы заканчивались сеткой корней, крепко вцепившихся в подводные валуны. Никакие штормы или поверхностные течения не сдвинут их с места. Аналогия с лесом на суше оказалась еще точнее.

Робот-разведчик осторожно пробирался через заросли, разматывая кабель. Ему не угрожала опасность запутаться в змееподобных стволах, уходящих к невидимой поверхности. Между гигантскими растениями хватало свободного пространства. Казалось, будто их преднамеренно…

Невероятная мысль осенила ученых немногим позже Лорена.

– Кракан! – прошептал северянин, тщательнее других разглядывающий происходящее на экране. – Это не природный лес. Это… плантация!

29
САБРЫ

Они называли себя «сабры», по имени первопроходцев, полтора тысячелетия назад обуздавших почти столь же враждебную пустыню на Земле.

Марсианским сабрам повезло в одном. Им не противостояли враги-люди – лишь жестокий климат, почти отсутствующая атмосфера и бушующие по всей планете песчаные бури. Преодолев преграды, они с гордостью говорили, что не просто выжили, но и восторжествовали. Фразу эту, как и многое другое, новые хозяева красной планеты позаимствовали у землян. Те же с насмешкой смотрели на яростное стремление сабр к независимости.

Более тысячи лет они жили иллюзиями, граничащими с религией. Как любая слепая вера, она существенно повлияла на общество, дав его членам цель жизни.

Пока расчеты не доказали обратное, они надеялись, иногда не допуская сомнений, что Марс избежит судьбы Земли. Разница, конечно, невелика; дополнительное расстояние лишь сократило бы излучение наполовину. Но этого могло хватить. Марсиане хотели спастись, укрывшись километрами древнего льда на полюсах. Немногочисленные романтики мечтали, что таяние полярных шапок восстановит исчезнувшие океаны планеты. Позже, возможно, атмосфера станет достаточно плотной, и люди смогут свободно передвигаться на открытом пространстве с простым дыхательным снаряжением и теплоизоляцией…

Надежды держались до последнего, пока не пали жертвой неумолимых уравнений. Никакие усилия не спасут сабр. Им предстояло погибнуть вместе с планетой-матерью, чью доброту они часто презирали.

Но теперь под «Магелланом» простирался мир, воплотивший все надежды и мечты последних поколений марсианских колонистов. Оуэн Флетчер смотрел на бескрайние океаны Талассы, и в голове молотом стучала лишь одна мысль.

Судя по данным зондов, Саган-2 во многом похож на Марс. По этой причине Оуэна и других сабр отобрали для экспедиции. Но зачем возобновлять сражение через три столетия, на расстоянии в семьдесят пять световых лет, если победа достигнута здесь и сейчас?

Флетчер задумывался не только о бегстве. Слишком многое пришлось бы оставить позади. На Талассе легко спрятаться, но как он будет чувствовать себя после отлета «Магеллана», оставив на борту последних друзей, тех, с кем вместе рос?

Двенадцать колонистов пребывали в анабиозе. Из пяти пробужденных он осторожно пообщался с двумя и получил утвердительный ответ. Если согласятся остальные двое, они смогут говорить от имени двенадцати спящих.

Путешествие «Магеллана» должно завершиться здесь, на Талассе.

30
ДИТЯ КРАКАНА

Судно возвращалось в Тарну со скромной скоростью двадцать километров в час. На борту почти никто не разговаривал. Погруженные в собственные мысли пассажиры размышляли об увиденном на морском дне. Лорен до сих пор не вернулся в реальность; в специальных очках он просматривал запись, сделанную роботом в подводном лесу.

Разматывая кабель подобно механическому пауку, аппарат медленно двигался среди огромных стволов, казавшихся стройными из-за невероятной длины. На самом деле в обхвате они превосходили человеческое туловище. Сомнений не оставалось: растения высажены рядами. Никого не удивило, что последняя полоса проходила вдоль четко очерченной границы. За ней, в подводных джунглях, оказался лагерь, где занимались делами скорпы.

Разумно было идти без огней; хозяева не догадывались о присутствии безмолвного наблюдателя, висевшего во тьме в нескольких метрах над ними. В прошлом Лорен просматривал видеозаписи о муравьях, пчелах и термитах. Поведение скорпов напомнило суету этих существ. Трудно поверить, что столь сложная организация существует без управляющего разума. Однако подводные обитатели могли действовать автоматически, подобно земным общественным насекомым.

Некоторые скорпы ухаживали за большими стволами, тянувшимися к поверхности за лучами невидимого солнца; другие бегали по дну, таская камни, листья и пусть грубые, но сетки и корзинки. Значит, эти существа умели создавать орудия. Однако требовались более веские доказательства разумности. Некоторые птичьи гнезда выглядели куда изящнее неуклюжих изделий из стеблей и листьев вездесущих подводных деревьев.

«Я пришелец из космоса, – фантазировал Лорен, – висящий над поселением каменного века на Земле. Человечество только-только изобрело земледелие. Удастся ли на основе наблюдений определить, что люди разумны? Или их поведение покажется чисто инстинктивным?»

Зонд вышел далеко на открытое пространство, и окружавший лес пропал из виду, хотя до ближайших стволов вряд ли было больше пятидесяти метров. Остряк с Северного острова спонтанно выдал название новой местности, принятое теперь даже учеными: «Центр Скорпвиля».

Выражаясь человеческими терминами, поселение выглядело как жилой и деловой квартал одновременно. Через подводную поляну тянулась каменная скала метров пяти высотой. Поверхность ее усеивали многочисленные темные отверстия, достаточно широкие, чтобы вместить скорпа. Маленькие пещеры находились на разных расстояниях, но по размеру не отличались. Вряд ли подобное сооружение могла сотворить природа. Композиция напоминала многоквартирный дом, спроектированный эксцентричным архитектором.

Через отверстия постоянно сновали скорпы. Они напомнили Лорену суетливых клерков дотелекоммуникационной эпохи. Их деятельность со стороны выглядела столь же бессмысленной, как, к примеру, человеческая торговля.

– Что это? – раздался удивленный возглас, на мгновение вернувший Лорена со дна на борт «Калипсо». – Там, справа. Ближе можно?

Горизонт внезапно наклонился. Зонд менял позицию. Выровнявшись, он медленно поплыл к каменной пирамиде, стоящей отдельно от других сооружений. Строение высотой метров в десять имело единственный вход. У подножия застыли два скорпа. Отличия от других «зданий» не сразу бросались в глаза. Лишь вглядевшись, Лорен заметил детали, резко контрастирующие с уже привычным пейзажем.

Скорпы деловито носились туда-сюда. Исключение составляли два экземпляра, стоящие у входа в пирамиду. Эти же не шевелились, лишь беспрерывно покачивали головами вперед и назад. И еще одно…

Они были намного крупнее. Сложно оценивать масштаб в таких условиях. Лишь когда мимо пробежали существа обычного размера, Лорен убедился, что неподвижные скорпы почти в полтора раза больше.

– Что они делают? – донесся шепот.

– Охраняют, – раздалось в ответ, – Это часовые.

Никто не стал оспаривать столь очевидный вывод.

– Что охраняют?

– Какую-нибудь королеву. Или Центральный банк Скорпвиля.

– Узнать бы точно… Зонду внутрь не протиснуться. Да и кто его пропустит?

Дискуссия приняла академический характер. Робот-зонд завис меньше чем в десяти метрах над вершиной пирамиды. Оператор на долю секунды включил двигатель, чтобы остановить погружение.

Звук (или вибрация?) привлек внимание часовых. Они одновременно поднялись на дыбы, и Лорен вздрогнул от кошмарного зрелища: фасеточные глаза, колеблющиеся щупальца и гигантские клешни. «Хорошо, что я на корабле, – выдохнул он. – И слава богу, они не умеют плавать».

Зато лазать скорпы умели отлично. С удивительной скоростью они вскарабкались по стене пирамиды и за считаные секунды оказались на вершине, в нескольких метрах под зондом.

– Пора выбираться, пока эти ребята не прыгнули, – воскликнул оператор. – Клешни перекусят кабель как ниточку.

Инженер опоздал. Скорп оттолкнулся от камня и мгновение спустя ухватился за шасси робота.

Оператор среагировал почти сразу. Дав задний ход, он выбросил вниз механическую руку. И, что оказалось самым эффективным, включил прожекторы.

На долю секунды Лорен ослеп – в очках потемнело. Автоматика камеры подстроилась под уровень освещенности, и он увидел потрясающе четкий крупный план ошеломленного скорпа. Спустя миг тот исчез из поля зрения.

Лорена не удивило, что правую клешню существа украшали два металлических кольца.

Пока «Калипсо» возвращался в Тарну, землянин пересматривал последнюю сцену. Сосредоточившись на подводном мире, он не почувствовал ударившую в борт корабля волну. Послышались крики. Палуба наклонилась. Судно внезапно сменило курс. Сорвав очки, Лорен вскочил, щурясь от яркого солнца.

Пару мгновений он ничего не видел. Наконец глаза привыкли к свету. От поросшего пальмами побережья Южного острова их отделяло всего несколько сотен метров. Налетели на риф, решил Лорен. Бранту достанется…

Он ошибся. Над восточным горизонтом возвышалось то, что на мирной Талассе никак не могло появиться: грибовидное облако, два тысячелетия преследовавшее человечество в кошмарах.

Что делает Брант? Надо двигать к суше, а он разворачивал «Калипсо» в открытое море. Талассианин был единственным, кто не потерял самообладания. Остальные, раскрыв рты, таращились на восток.

– Кракан! – прошептал ученый с Северного острова.

Лорен пропустил привычное слово мимо ушей. Секунду спустя он понял, что это не ругательство, и выдохнул с облегчением. Но спокойствие продолжалось недолго.

– Нет, – возразил Кумар. Лорен не видел его таким встревоженным. – Намного ближе. Это Дитя Кракана.

Корабельное радио издавало непрерывный писк, перемежавшийся официальными предупреждениями. Землянин не осознавал смысла сообщений. С горизонтом творилась какая-то чертовщина. Он вдруг оказался не там, где положено.

В голове все путалось. Половина сознания оставалась на дне, вместе со скорпами. Лорен до сих пор щурился от яркого сияния моря и неба. Корабль идет на ровном киле, но кажется, что он круто ныряет вниз. Обманывают глаза?

Нет, это море поднимается с ревом, заглушающим остальные звуки. Лорену не хватило смелости оценить высоту нависшей над «Калипсо» волны; теперь ясно, почему Брант направил корабль в открытое море, подальше от смертельного мелководья. Вся ярость цунами обрушится на сушу.

Гигантская рука схватила судно и подняла носом вверх, к зениту. Лорен беспомощно заскользил по палубе; он попытался ухватиться за стойку, но промахнулся и мгновение спустя упал в воду.

Он яростно убеждал себя вспомнить тренировки. В море или в космосе – принцип один. Опаснее всего паника. Сохраняй хладнокровие…

Утонуть он не боялся. Поможет спасательный жилет. Но где рычаг надува? Мужчина отчаянно зашарил по поясу. Несмотря на всю решимость, он успел почувствовать неприятный холодок, прежде чем нащупал металлический стержень. Рычаг легко повернулся, и Лорен с облегчением ощутил, как жилет раздувается, заключая его в объятия.

Теперь опасность исходила лишь от корабля, способного рухнуть на голову. Где он?

Слишком близко, чтобы расслабиться. Часть надстроек нависает над водой. Удивительно, но почти вся команда на борту. Показывают на утопающего, готовятся бросить спасательный круг.

В воде полно мусора: стулья, ящики, обломки оборудования. Неподалеку медленно идет ко дну робот-зонд, пуская пузыри из поврежденного воздушного резервуара. «Надеюсь, удастся его спасти, – рассуждал Лорен – Иначе путешествие окажется чересчур дорогим, и понадобится немало времени, прежде чем изучение скорпов возобновится». Столь рациональные для сложившейся ситуации размышления заставили его гордиться собой.

Что-то коснулось правой ноги; мужчина машинально пнул неизвестный предмет. Прикосновение было неприятным, однако вызвало скорее раздражение, чем тревогу. Лорен надежно держался на плаву, гигантская волна миновала. Опасности нет.

Он снова ударил правой ногой, чуть осторожнее. В тот же миг что-то опутало левую. Это было уже не ласковое касание. Несмотря на плавучесть спасательного жилета, мужчину тащило под воду.

Лорен Лоренсон впервые запаниковал, вспомнив ищущие добычу щупальца гигантского полипа. Однако те выглядели мягкими и мясистыми, а это похоже на проволоку или кабель. Конечно! Пуповина тонущего робота!

Землянин мог бы выпутаться, не глотни он воды от неожиданно накатившей волны. Задыхаясь и кашляя, Лорен пытался прочистить легкие, одновременно пиная кабель.

Роковая граница между воздухом и водой – между жизнью и смертью – оказалась в метре над головой; дотянуться до нее стало невозможно.

В подобные мгновения человек думает только о выживании. Ни воспоминаний, ни сожалений о прошлой жизни. Даже мимолетный образ Мириссы не возник перед глазами.

Поняв, что все кончено, Лорен не испугался. Последним ощущением оказалась бессильная злость. Преодолеть пятьдесят световых лет, чтобы встретить столь банальный и нисколько не героический конец!

Лорен Лоренсон умер во второй раз, в теплых водах талассианского моря. Прежний опыт не пригодился. Первая смерть случилась намного раньше, двести лет назад.