Текст книги "Наследие древнего (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

Соавторы: Александр Четвертнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

«Ладога» остановилась у ворот особняка в половине второго ночи. Я вышел из машины, ощущая, как тело наливается свинцовой тяжестью. Василий захлопнул дверь водителя.

– Господин, может, проводить? – он окинул меня изучающим взглядом.

– Не надо, – я махнул рукой, направляясь к главному входу. – Отдыхайте.

Гравий хрустнул под подошвами. Холодный воздух резал лёгкие, но прояснял голову. За окнами особняка мерцал тусклый свет – дежурное освещение в коридорах. Домашние давно спали.

Тяжёлая дубовая дверь открылась беззвучно. В холле меня встретила тишина. Только часы на камине отбивали секунды мерным тиканьем. Я снял плащ, повесил на резную вешалку. Дерево тихо скрипнуло под тяжестью ткани.

Поднялся по лестнице, стараясь не разбудить домочадцев. Ступени, отполированные поколениями слуг, не издавали ни звука. На втором этаже из-под двери Алёны пробивалась тонкая полоска света.

В своей комнате рухнул на кровать. Сон пришёл мгновенно.

Проснулся в половине девятого от стука в дверь. Солнечный свет пробивался сквозь тяжёлые портьеры, рисуя золотые полосы на паркете. З

– Войдите, – откашлялся я, садясь на кровати.

Дверь приоткрылась. Показалась седая голова Ирины Леонтьевны.

– Доброе утро, Кирилл Дмитриевич, – она вошла с подносом. – Принесла завтрак. И ещё – для вас курьер приехал.

Запах свежего кофе и поджаренного хлеба заполнил комнату. Желудок отозвался голодным урчанием. Я потянулся, разминая затёкшие мышцы. Ночной отдых восстановил силы.

– Какой курьер? – уточнил я, принимая чашку дымящегося кофе.

– От князя Бестужева. Ждёт внизу, нервничает сильно. Всё документы свои перебирает, – Ирина Леонтьевна поправила скатерть на столике. – Сказал, что лично в руки должен передать.

Кофе обжёг губы приятным горьковатым вкусом. Кофеин прогнал остатки сонливости. Значит, Пётр Алексеевич сдержал слово. Прислал приглашение в палату оружейников.

– Скажите ему подождать пятнадцать минут, – я отпил ещё глоток. – И пусть Василий подготовит машину.

Ирина Леонтьевна кивнула и удалилась. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком. Я встал, подошёл к окну.

Напряжение было везде. В патрулях на улицах, в закрытых магазинах, в напряжённых лицах прохожих. Даже здесь, в защищённом особняке, она ощущалась невидимым присутствием.

Быстро привёл себя в порядок. Выбрал тёмно-синий костюм – строгий, но не траурный. Белую рубашку, консервативный галстук. Для посещения оружейной палаты требовался соответствующий вид. Аристократы ценили правильную форму.

Спустился в холл. У окна стоял молодой человек в форме курьерской службы. Нервно мял в руках кожаную папку, переминался с ноги на ногу. Заметив меня, вытянулся по стойке смирно.

– Граф Орлов? – голос дрожал от волнения. – Послание от князя Бестужева. Лично в руки.

Он протянул папку дрожащими пальцами. Кожа была мягкой, дорогой.

– Спасибо, – я принял документы. – Передайте князю благодарность.

Курьер облегчённо выдохнул, поклонился и торопливо удалился. За ним захлопнулась дверь. Я вскрыл печать, извлёк официальное приглашение.

Плотная бумага с водяными знаками. Витиеватая вязь канцелярского почерка. «Честь имею пригласить графа К. Д. Орлова на демонстрацию новейших образцов артефакторного вооружения…» Время, место, подпись управляющего палатой. Всё как полагается.

В кармане лежал ещё один документ – пропуск на территорию. С фотографией, печатями, степенями защиты. Бестужев постарался на славу.

Сегодня я заберу последний крупный фрагмент своего духа. После этого стану почти тем, кем был раньше. Почти великим магом. Мысль грела больше утреннего кофе.

Василий ждал у машины в полной боевой готовности. Кобура под пиджаком угадывалась едва заметным выступом. Рядом крутился Николай, протирая уже блестящие хромированные детали «Ладоги».

– Господин, – Василий открыл заднюю дверь, – готовы к выезду.

Я устроился на сиденье, чувствуя, как кожаная обивка прогибается под весом. Коля занял место за рулём, поправил зеркало заднего вида.

– Палата оружейников, – сказал я, застёгивая ремень безопасности. – Времени достаточно, не спешите.

Машина мягко тронулась с места. Ворота особняка медленно разъехались, выпуская нас на улицу. Утренний Петербург встретил серым небом и редкими прохожими. Военное положение изменило ритм города.

– Господин, – Коля взглянул в зеркало, – можно спросить про сестру? Вчера не успел узнать.

– Надюша идёт на поправку, – ответил я, глядя в окно. – Врачи довольны результатами. Скоро выпишут.

Лицо Николая просветлело. Плечи расправились, исчезло напряжение в посадке. Он кивнул, не отрывая взгляда от дороги.

– Спасибо вам, господин. За всё.

Мы проехали мимо блокпоста. Жандармы проверяли документы у каждой машины. Очередь растянулась на два квартала. Но нас пропустили без задержки.

– Много патрулей, – заметил Василий, поворачиваясь ко мне. – Больше, чем обычно.

– Обстановка накаляется, – кивнул я.

За окном проплывали знакомые виды. Особняки аристократов, правительственные здания, парки под снегом. Но всё выглядело по-другому. Окна многих особняков были заколочены досками. На перекрёстках стояли бронемашины. Город готовился к осаде.

– Господин, – Коля снова глянул в зеркало, – а что будет после? Когда всё закончится?

Хороший вопрос. Я и сам не знал ответа. Слишком много переменных, слишком много игроков на доске. Бестужев, Огонь-Догановский, тайные силы, стоящие за порталами… И я посередине, собирающий осколки прежнего величия.

– Увидим, – сказал просто.

Машина свернула на проспект. Здесь было тише. Особняки купцов и чиновников среднего звена дремали за высокими заборами. Лишь изредка мелькали дворники, убиравшие снег с тротуаров.

– Приехали, – объявил Коля, останавливаясь у массивных ворот.

Палата оружейников возвышалась перед нами серым монолитом. Четыре этажа барокко, украшенные военной символикой. Над главным входом красовался герб Империи – двуглавый орёл с мечом и щитом в когтях.

Охрана у ворот палаты проверила документы с педантичной тщательностью. Часовой в парадной форме изучал приглашение под лупой, сверяя водяные знаки. Его напарник обошёл машину кругом, заглянул под капот. Только после этого массивные створки медленно разъехались.

– Ждать здесь? – уточнил Василий, глядя на внутренний двор.

– Да. Если что – я вызову.

Я вышел из машины, поправил галстук. Гравий хрустнул под подошвами начищенных ботинок. Воздух пах металлом и машинным маслом – где-то работали кузницы. Из труб административного корпуса поднимался белый дым.

Главный вход встретил меня двумя гвардейцами с алебардами. Церемониальное оружие блестело на зимнем солнце. Один из стражей открыл тяжёлую дубовую дверь, украшенную бронзовыми накладками в виде скрещённых мечей.

Холл поразил размахом. Мраморные колонны поддерживали расписной потолок. На стенах висели портреты знаменитых оружейников прошлого. Их строгие лица взирали на посетителей с высоты столетий. В центре красовался бюст основателя палаты – графа Шувалова.

– Граф Орлов? – ко мне подошёл человек в штатском. Худощавый, с проницательными глазами за очками в золотой оправе. – Управляющий палатой Фёдор Кузьмич Разумовский. Добро пожаловать.

Мы обменялись рукопожатием.

– Демонстрация уже началась? – спросил я, снимая перчатки.

– Мастер Кременнев только приступил к объяснениям, – Разумовский указал на широкую лестницу. – Прошу в главный зал.

Мы поднялись на второй этаж. Коридор был увешан образцами старинного оружия. Металл блестел, дерево лоснилось от полировки. История войн, застывшая в витринах.

Главный зал палаты представлял собой огромную ротонду под стеклянным куполом. Дневной свет заливал пространство, играя бликами на позолоченной лепнине. В центре стояли ряды кресел, занятые аристократами в парадной форме.

И вот он – Афанасий Кременнев.

Мастер возвышался за демонстрационным столом, объясняя что-то собравшимся. Высокий, статный мужчина лет пятидесяти. Седые волосы аккуратно зачёсаны назад. Борода подстрижена по моде. Тёмный сюртук подчёркивал фигуру. Но главное – его аура.

Даже с расстояния в тридцать метров я чувствовал мощь, исходящую от оружейника. Она пульсировала в магическом зрении ровным золотистым светом. Знакомым светом. Частица моего духа, заключённая в чужом теле. Самая крупная из всех, что мне довелось встречать.

– … принцип действия основан на резонансе эфирных потоков, – говорил Кременнев, держа в руках странный предмет. – Артефакт настраивается на частоту существ из параллельных миров…

Собравшиеся аристократы слушали с раскрытыми ртами. Какой-то мужик, что-то записывал в блокнот. Другой переговаривался с соседом шёпотом. Все хотели заполучить чудо-оружие для своих частных армий.

Я занял свободное кресло в заднем ряду. Отсюда хорошо просматривался весь зал.

– Удивительно! – воскликнул кто-то. – Это революция в военном деле!

– Сколько таких можно изготовить? – выкрикнул другой голос.

Кременнев поднял руку, призывая к тишине. Его глаза светились удовлетворением. Торжество мастера, представляющего своё детище.

– Господа, производство потребует времени. Каждый артефакт создаётся вручную, – он бережно положил устройство в бархатный футляр. – Но я готов принять заказы от достойных покровителей.

Началась настоящая свалка. Аристократы наперебой выкрикивали свои предложения. Суммы росли в геометрической прогрессии.

Я наблюдал за происходящим с холодным интересом. Все эти люди не подозревали, что видят перед собой носителя украденной силы. Что их кумир – всего лишь вместилище чужого дара. Моего дара.

Кременнев явно наслаждался вниманием. Он неторопливо отвечал на вопросы, давал туманные обещания. Мастер знал себе цену. И цену своему таланту. Таланту, который принадлежал не ему.

– Может ли артефакт работать против летающих тварей? – спросил кто-то.

– Теоретически – да, – ответил Кременнев. – Но потребуется более мощная версия.

Мастер посмотрел на часы.

– Господа, прошу извинить. Мне необходимо отлучиться на несколько минут, – он поклонился залу. – Управляющий Разумовский продолжит демонстрацию.

Кременнев направился к боковому выходу. Я дождался, когда внимание публики переключится на Разумовского, и незаметно последовал за оружейником. Момент настал.

Боковой коридор встретил меня полумраком и тишиной. Высокие окна пропускали серый дневной свет, создавая игру теней на паркете. Где-то впереди стучали каблуки Кременнева – размеренно, уверенно.

Я двигался следом, активировав заклинание отвода глаз. Магия окутала меня невидимой пеленой. Для постороннего взгляда коридор казался пустым. Но Кременнев был не простым человеком. Частица моего духа в его ауре делала его восприимчивым к магии.

Мастер остановился у дубовой двери с медной табличкой «Личная гигиена». Обернулся, словно почувствовав что-то. Его взгляд скользнул по стенам, задержался на том месте, где я стоял. Брови нахмурились.

– Странно, – пробормотал он себе под нос. – Будто кто-то наблюдает.

Я замер, сдерживая дыхание. Кременнев постоял ещё секунду, пожал плечами и скрылся за дверью. Звук поворачивающегося ключа эхом отразился от стен.

Теперь или никогда.

Я подошёл к двери, приложил ладонь к тёплому дереву. Замок щёлкнул – простейшее заклинание вскрытия. Дверь бесшумно отворилась.

Кременнев стоял спиной ко входу, склонившись над умывальником. Мраморная раковина была заполнена водой. Мастер плескал в лицо холодной водой, борясь с волнением. Демонстрация далась ему нелегко.

– Кто здесь? – он резко обернулся, почувствовав моё присутствие.

Я сбросил заклинание невидимости. Мастер вздрогнул, увидев меня. Его рука инстинктивно потянулась к карману, где лежал защитный амулет.

– Граф Орлов? – недоумение исказило его лицо. – Как вы здесь оказались?

– Нужно поговорить, – я шагнул вперёд, перекрывая путь к выходу.

Кременнев напрягся. Годы жизни в мире магии научили его распознавать опасность. Его аура засветилась ярче – защитная реакция организма.

Аура взорвалась силой. Энергия хлынула из моего источника, заполняя небольшое помещение. Кременнев оцепенел, почувствовав давление. Его защитные амулеты затрещали, не выдерживая нагрузки.

– Что… что происходит? – прохрипел мастер.

Я не отвечал. Вся моя воля сосредоточилась на одной цели – вернуть украденное. Магические щупальца протянулись к ауре Кременнева, нащупали знакомую частицу. Она пульсировала золотистым светом, откликаясь на мой зов.

– Нет! – закричал Кременнев, поняв, что происходит.

Он попытался сопротивляться. Его аура вспыхнула ярче, образуя защитный кокон. Но что мог магистр против архимагистра? Что мог самозванец против истинного владельца силы?

Я сжал волю в кулак и рванул.

Частица моего духа вырвалась из ауры Кременнева с оглушительным треском. Воздух в помещении засветился, зеркала на стенах лопнули от перенапряжения. Мастер закричал, падая на колени.

А я почувствовал, как во мне просыпается прежнее величие.

Сила вливалась в мою ауру мощным потоком. Каналы расширялись, принимая знакомую энергию. Источник пел от радости, узнавая родную частицу. Это был не просто фрагмент – это была огромная часть моего духа. Больше половины всей утраченной мощи.

Моя Аура разбухала, принимая новые объёмы силы. Я чувствовал, как меняется сама структура моего существа. Архимагистр умирал, рождаясь великим магом. Почти великим – но всё же великим.

Кременнев хрипел на полу, хватаясь за горло. Его лицо посерело, глаза закатились. Последние крохи силы покинули его тело. Мужик осел на пол.

Внезапно мой источник захлопнулся.

Сила исчезла так же внезапно, как пришла. Каналы сжались, аура потускнела. Процесс интеграции начался. Слишком большая порция духа требовала времени на усвоение. Организм не мог справиться с таким объёмом энергии мгновенно. Источник заблокировался, защищаясь от перегрузки.

Я стал практически беспомощен.

Дрожащими руками я наложил на него заклинание сна. Слабое, на грани возможностей. Мастер перестал биться в конвульсиях, погрузившись в глубокое забытьё. Пульс стабилизировался, дыхание выровнялось.

Он выживет, но талант потерял навсегда.

Я поднялся на ватных ногах. В зеркальных осколках отражалось бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Выглядел как после тяжёлой болезни. Нужно было уходить, пока кто-нибудь не заметил моё отсутствие.

Осторожно открыл дверь. Коридор был пуст. Из главного зала доносились голоса – демонстрация продолжалась. Я выскользнул наружу, закрыл за собой дверь.

Каждый шаг давался с трудом. Ноги подкашивались, в глазах плыли чёрные пятна. Но я двигался вперёд, цепляясь за стены. Дойти до машины. Добраться домой. Переждать интеграцию.

В главном зале никто не обратил на меня внимания. Разумовский что-то объяснял про технологию ковки. Аристократы скучали, поглядывая на часы. Без Кременнева демонстрация потеряла всю привлекательность.

Я незаметно направился к выходу. Вышел из здания, жадно вдыхая холодный воздух. «Ладога» ждала у крыльца. Василий и Николай что-то обсуждали, прислонившись к капоту. Увидев меня, поспешили открыть дверь.

– Домой, – выдохнул я, рухнув на заднее сиденье. – Быстро.

Машина тронулась с места мягким толчком. Я откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза. Каждая клетка тела кричала от истощения. Магические каналы сжались до нитей. Источник молчал, переваривая огромную порцию возвращённой силы.

– Господин, – обеспокоенный голос Коли заставил открыть глаза. – С вами всё в порядке?

Его взгляд в зеркале заднего вида был полон тревоги.

– Да, – выдавил я сквозь сжатые зубы. – Просто устал.

– Вы весь бледный, – не унимался Коля. – Может, к врачу?

– Домой, – повторил я жёстче.

Василий повернулся с переднего сиденья. Его опытный взгляд быстро оценил моё состояние. В глазах промелькнуло понимание – что-то произошло.

– Как скажете, господин, – он кивнул Коле. – Прибавь газу.

«Ладога» ускорилась, лавируя между редкими машинами. За окнами мелькали серые фасады домов, заснеженные скверы, патрули жандармерии.

Тело стало пустым сосудом. Я ощущал каждый удар сердца, каждый вдох лёгких. Без магии человеческая оболочка казалась невероятно хрупкой. Как бумажный фонарик в урагане. Одно неловкое движение – и всё развалится.

В кармане завибрировал телефон. Я проигнорировал звонок. Потом ещё один. И ещё.

– Может, важное? – осторожно спросил Василий.

– Потом, – прошипел я.

Вибрация прекратилась. Через минуту возобновилась. Кто-то очень настойчиво пытался связаться. Скорее всего, из палаты оружейников. Кременнева уже должны были найти.

Радио в машине тихо шуршало помехами. Коля настроил на новостную волну. Сводки с фронтов, экономические показатели, прогноз погоды. Обычная программа мирного времени, адаптированная под военное положение.

– … в палате оружейников произошёл инцидент, – голос диктора заставил меня насторожиться. – Знаменитый мастер Афанасий Кременнев госпитализирован в тяжёлом состоянии…

Новости распространялись быстро.

– … врачи затрудняются определить причину внезапного недомогания. Состояние мастера стабильное, но прогнозы осторожные…

Жив. Хорошо. Мёртвый Кременнев поднял бы лишние вопросы. А так – обычный сердечный приступ от перенапряжения. Возраст, стресс от публичных выступлений. Вполне правдоподобно.

– Бедняга, – вздохнул Коля. – Только славу получил, и сразу такое.

– Работа мастера требует жертв, – буркнул Василий.

Я молчал, борясь с накатывающей дремотой. Организм требовал сна. Глубокого, долгого сна, во время которого дух адаптируется к новым реалиям. Процесс займёт часы.

Машина остановилась у ворот особняка. Знакомые очертания дома замаячили перед глазами как мираж в пустыне. Убежище. Крепость. Место, где можно спрятаться от мира и переждать трансформацию.

– Приехали, господин, – Василий открыл дверь.

Я вышел на подгибающихся ногах. Холодный воздух ударил в лицо, но не принёс облегчения. Хотелось только одного – добраться до постели и провалиться в забытьё.

– Помочь? – Василий протянул руку.

– Сам, – я оттолкнул его, делая неверный шаг к крыльцу.

Каждый метр пути был победой над собственной слабостью. Ступени особняка показались Эверестом. Дубовая дверь – непреодолимым препятствием. Но я упрямо двигался вперёд, цепляясь за последние остатки воли.

В холле меня встретила тишина. Поднялся на второй этаж, держась за перила.

Дверь собственной комнаты показалась вратами в рай.

Я рухнул на кровать, не раздеваясь. Матрас прогнулся под весом тела. Закрыл глаза, позволяя слабости поглотить сознание. Где-то в глубине источника шла невидимая работа. Мой дух медленно интегрировал возвращённую часть.

Ноутбук лежал на прикроватном столике. Силы хватило только на то, чтобы открыть крышку и включить устройство. Экран засветился холодным голубым светом. Браузер загрузил главную страницу новостного портала.

Заголовки пестрели сообщениями о Кременневе.

«Легендарный оружейник госпитализирован»

«Инцидент в палате: что случилось с мастером?»

«Врачи спасли жизнь создателя чудо-артефактов»

Я пролистал несколько статей. Факты излагались сухо, без подробностей. Кременнев потерял сознание во время перерыва в демонстрации. Обнаружен в туалетной комнате охранником. Госпитализирован в тяжёлом состоянии. Причины неясны.

Хорошо поработали врачи. Никто не связал происшествие с моим присутствием в здании.

Веки становились тяжёлыми. Экран расплывался перед глазами. Пора спать. Дать организму время на восстановление. Утром, возможно, источник разблокируется. Я снова стану великим магом.

Рука потянулась к крышке ноутбука, но в этот момент зазвонил телефон. Резкий звук заставил вздрогнуть. На экране высветилось имя Бестужева.

– Кирилл, пора! – голос князя был напряжённым, требовательным.

– Вы же говорили, что в течение двух дней, – я с трудом заставил себя говорить внятно.

– Планы изменились, – отрезал Бестужев. – Огонь-Догановский начал действовать. Через пару часов встречаемся.

В трубке слышался шум – голоса, скрип мебели, топот сапог. Пётр Алексеевич явно готовился к решающей схватке.

– Хорошо, – выдавил я.

– Ты в порядке? – в голосе князя промелькнула тревога. – Голос какой-то странный.

– Устал. Ничего серьёзного.

– Тогда до встречи. И Кирилл – будь осторожен.

Связь прервалась. Я уставился на потемневший экран телефона. Вот проклятье. Придётся идти в бой без магии. Рассчитывать только на физическую силу и хитрость.

Я поднялся с кровати, превозмогая слабость. Каждое движение давалось с трудом, но воля заставляла двигаться.

Спустился в холл. Гвардейцы уже ждали. Пятеро лучших бойцов в полной экипировке. Лица серьёзные, сосредоточенные.

– Собирайтесь, – скомандовал я. – Выезжаем через десять минут.

Бойцы кивнули и направились готовить оружие. Тяжёлые шаги загремели по паркету.

Нашёл деда в кабинете. Старик склонился над картой Петербурга, отмечая что-то карандашом. Рядом лежали списки – имена местных аристократов и их возможности.

– Уходишь? – спросил он, не поднимая головы.

– Да, – я остановился в дверях.

Дед наконец посмотрел на меня. Опытный взгляд моментально оценил моё состояние.

– Не переживай, – старик встал, опираясь на трость. – Я присмотрю за домом и всеми. Никто не тронет наших.

Это было всё, что мне требовалось услышать. Я кивнул и вышел на улицу, где уже ждали машины. Василий открыл дверь, гвардейцы заняли места в джипах сопровождения.

Последний взгляд на особняк.

– Поехали, – сказал я, садясь в машину.

Кортеж тронулся в ночь.

* * *

Усадьба Огонь-Догоновского располагалась за городом. Мы подъехали к ней вечером. Люди Бестужева и Шальной уже были на месте.

– Заставляешь ждать себя, – проворчала Изольда, выбираясь из рядов своих бойцов.

Сегодня она обрядилась в новый боевой костюм. Лесной камуфляж, такой же расцветки бронежилет и шлем, из которого, при поднятом забрале, торчал длинный нос.

– Тише едешь, дальше будешь, – буркнул я, поскольку тон Изольды не означал ничего, кроме наезда.

– Мог бы вообще не приезжать тогда, – нахмурилась девушка, махнув рукой, и от этого движения закачался на ремне Пистолет-пулемёт у правого бока.

– Ты чего злая такая? – направляясь к багажнику Ладоги, не оставил без ответа её выпад, – шлем маловат?

Хотел я добавить, что она нос прищемила. Пусть это и не особо тактично, но задолбала уже. Придирки придирками погоняют. Но не пришлось. Она, кажется, и так всё поняла.

– Нет, – смутилась Изольда, отворачивая голову в сторону, от чего стало ещё хуже. В профиль её нос торчал, как таран у боевой галеры на мелководье. – Просто, остался последний шаг к возрождению моего рода, а ты долго собираешься.

– Собираюсь я нормально, – я надел бронежилет и взял в руки автомат, – дела были.

Я закончил говорить и по привычке запустил заклинание разведчик. Ауру и магические каналы тут же скрутило. Тело прострелило болью.

– У тебя всегда дела, – начала было Изольда, но тут же спохватилась, – Кирилл, ты ранен?

Она подскочила ко мне и осторожно дотронулась до плеча. Её голос наполнился нежностью и тревогой.

– Кирилл, что с тобой? Где болит?

– Всё нормально, – я вернул лицу невозмутимость и, на секунду накрыв ладошку Щальной своей, убрал её руку, – всё в полном порядке.

– Точно? Но я же вижу, что ты…

– Всё нормально…

– Господа, хватит уже ворковать, – из рядов гвардии появился Бестужев. Он и так всегда казался мне великаном, а теперь, закованный в броню, стал шире себя в два раза. – Разведка докладывает, что всё спокойно, пора атаковать.

– Кирилл ранен, – не стала скрывать своего беспокойства Шальная, взглянула на Бестужева и добавила: – предлагаю не брать его сегодня. Оставить в тылу.

– О как, – изумился Бестужев и пристально посмотрел на меня, – Кирилл, ничего не хочешь сказать?

– Всё нормально, Пётр Алексеевич, – я сделал лицо попроще, – просто перенапрягся на тренировке, каналы болят.

– Каналы болят, – нахмурился Пётр Алексеевич, – некстати, да, некстати. Вот что, – он задумчиво оглядел моих бойцов, – пойдёте замыкающими.

– Но…

– Никаких но, – Бестужев посмотрел на Шальную и она тут же замолчала, – держи свою женскую сущность в узде, Изольда Игоревна. – Какой бы заботой ты не руководствовалась, но сама идёшь в бой, так зачем настаиваешь на бесчестье для мужчины?

Изольда ничего не ответила, лишь кивнула, сверкнув глазами.

– Вот и договорились, – прогудел Бестужев и огляделся, – давайте повторим план атаки и выступаем, а то, пока мы лясы точим, нас заметить могут.

Это он, конечно, прав. Мы стояли на опушке местного леса. Сзади нас проходила просёлочная дорога, а спереди деревья редели, и открывался вид на небольшое озеро и огромный сад-лабиринт.

Площадь сада была огромна. По периметру тянулся кованый забор из прутьев, напоминавших заострённые копья. Вела к воротам асфальтированная дорога. Она терялась в переплетениях живого лабиринта. То тут, то там на небольших полянках были видны беседки и фонтаны, а в самом конце, далеко, виднелась трёхэтажная усадьба.

– Жуткий вкус у этого Догоновского, – проворчала Изольда.

– Огонь, – буркнул Бестужев, подзывая главу гвардии.

– Ничего огненного не вижу, – покачала головой Изольда, – ни огонь, ни клёво, ни, даже, хорошо.

– Фамилия у него Огонь-Догоновский, – хмыкнул я, тоже окидывая взглядом сад-лабиринт. Попытался снова бросить заклинание разведчика и вновь поморщился от боли.

На этот раз мою гримасу никто не заметил.

– Стандартные посты охраны, – начал доклад начальник гвардии Бестужева, когда к нам присоединился человек Шальной. – Ничего странного не замечено.

– Вон там, – рука гвардейца Изольды указала на переплетение ходов лабиринта, – возможна засада.

– У нас в резерве ударная сотня, – кивнул Бестужев, – так что пройдём мимо, а потом им в тыл подтянется сокрушительный удар.

– Ну, если так.

– Изольда Игоревна, есть мысли? – Бестужев, после планирования у меня дома очень ценил Шальную, и не упускал возможности показать ей это.

– Давайте уже атаковать, – оскалилась Изольда. – Раньше начнём, раньше закончим.

Первыми пошли бойцы Бестужева. Скользнули меж деревьями и направились к забору. За ними потянулась Шальная и её люди. Я же с ребятами, шёл в прикрытии.

– Мило здесь, – пробормотал Василий, осматриваясь по сторонам.

– Даже жалко ломать, – согласился с ним Коля.

Их расслабленность как ветром сдуло после взрыва. Участок забора упал. Живую изгородь разметало на сотни тысяч листиков и веточек. Волна атакующих хлынула внутрь.

Шальная тут же повернула направо. Люди Бестужева разделились. Одна группа налево, вторая, во главе с Петром Алексеевичем, сжигая препятствия, пошла напрямик. Мы с бойцами выждали полминуты, и двинулись за Бестужевым.

Взвыла сирена. Прорезала пространство пронзительным визгом. Со всех сторон раздались хлопки выстрелов. Оглушительно взрывались гранаты. Запахло магией.

Василий с Николаем шли прямо передо мной, осторожно крутили головами по сторонам. Но всё, что нам попадалось – это трупы врагов, горелые проплешины и воронки в земле от магии.

– Даже обидно как-то, – протянул Василий, – всё без нас делается.

– Скорее скучно, – вторил ему Николай.

Стоило ему закончить, как из кустов справа выскочил отряд гвардейцев Огонь-Догоновского. Парни тут же припали на одно колено. Открыли огонь. Несколько пуль попали в мой плащ, заставили меня поморщиться. На этом всё и кончилось.

– Что-то сегодня плохо работают люди Шальной, – проворчал Коля.

– Да ладно, хоть что-то и нам досталось, – отмахнулся Василий.

Я же снова попытался воззвать к магии. Не вышло. Ну, хотя бы не так больно, как раньше. Уже радует.

Проход через сад заняли минут тридцать. Постепенно выстрелы стихли. Отзвуки магических ударов тоже. Мы поравнялись с людьми Бестужева и замерли на краю широкой площади мощённой булыжником. Прямо напротив нас начинались мраморные ступеньки парадного входа в усадьбу.

– Как-то легко сегодня идёт, – подошёл я к Бестужеву.

– Это закономерно, – пожал он плечами, – мы выбили его элиту на заводах, он усиливался там. Вперёд! – скомандовал он, как только ответил мне.

Его воины подняли магические щиты и шагнули к усадьбе. Справа и слева показались другие группы. Бестужев подождал чего-то несколько мгновений, а потом крикнул:

– Васька! Я знаю, ты здесь, выходи! – голос Петра Алексеевича, усиленный магией артефактов, пронёсся по территории усадьбы. – Закончим эти игры. Ты ответишь за предательство.

С минуту ничего не происходило, а потом двери в дом открылись, и на крыльцо вышел Огонь-Догоновский.

Он не облачался в броню. Не готовился к бою. На нём был обычный серый костюм, а в руках трость. Сопровождал его не отряд гвардейцев, а среднего роста мужчина, тоже в костюме. Только чёрном. Мужчина показался мне смутно знакомым.

– Пётр Алексеевич, какая встреча! – воскликнул Огонь-Догоновский, останавливаясь перед ступеньками, – а что, это, Вы, без предупреждения? Разве не знаете, что незваный гость…

– Довольно, Вася, – оборвал его Бестужев, – ты предал меня, и довольно давно. Пришло время ответить.

– О как, – ощерился Огонь-Догоновский и лицо его стало противным. – А справитесь?

– Справлюсь, – Бестужев шагнул вперёд.

– Ну да, – протянул Огонь-Догоновский, – то-то я смотрю, Вы друзей привели, Пётр Алексеевич, и Орлова, и, даже, шальную бандитку. – Он ухмыльнулся, – поскребли по сусекам, и больше ничего не смогли найти?

– И этого достаточно, – прорычал Бестужев, откидывая в сторону автомат, и принял от главы гвардии саблю, – будь мужчиной, выходи и сразись со мной!

В голосе Бестужева я услышал неуверенность. Мне тоже не нравилось то, как уверенно ведёт себя Огонь-Догоновский. Неужели он держит что-то в рукаве? Я попытался запустить заклинание разведчик, но лишь болезненно поморщился. Магия ещё не вернулась.

– Вы сильны, Пётр Алексеевич, – усмехнулся Огонь-Догоновский, – но, знаете, почему от Вас все отвернулись?

Бестужев не успел ответить, как он продолжил:

– А потому, что ты устарел Петя. Ты слаб, и я тебе это докажу. Фадей!

Мужчина, что сопровождал Огонь-Догоновского, развёл руки в стороны и мир вокруг посерел. Стал чёрно-белым. Мгновенно подул могильный ветер. Пространство пронзило холодом.

Никто не успел не то, что выстрелить, даже вздохнуть, как над головой мужчины появилась мутная воронка.

Огонь-Догоновский поднял трость. В навершии сверкнул бриллиант.

– Фас! – скомандовал Огонь-Догоновский, и из воронки вырвалась крылатая тварь. Та самая, похожих на которую я встречал в подворотнях и притонах.

В голове мелькнули воспоминания, как я с ними бился. Обратился к магии. Но она вновь отказала. Тварь пронзительно закричала и из воронки хлынула целая волна монстров.