Текст книги "Наследие древнего (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

Соавторы: Александр Четвертнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Астрид поднялась на ноги, кровь текла из разбитой губы. Её волосы растрепались, форма была порвана в нескольких местах. Но глаза горели ненавистью.

– Ты пожалеешь, – прошипела она, готовясь к новой атаке.

Шереметьева и Черногорский навалились одновременно. Ледяные цепи схватили валькирию за руки и ноги, огненные кольца сжались вокруг торса. Астрид рванулась, её аура вспыхнула, пытаясь разорвать путы. Но двое архимагов держали крепко.

Жандармы подбежали с магическими наручниками – артефактами подавления силы. Защёлкнули на запястьях Астрид. Она взвыла от бессильной ярости, но магия угасла, заблокированная артефактами.

Фон Штальберга скрутили трое – Бестужев, Бутурлин и великий князь. Немца тоже заковали, бросили на землю рядом с Астрид.

Вокруг сбежалась толпа. Солдаты, маги, медики – все в шоке от произошедшего. Союзники, которые только что спасли город, оказались врагами. Герои норвежцы на самом деле преступники.

Астрид подняла голову, её взгляд встретился с моим. В глазах плескалась чистая, концентрированная ненависть.

– Ты пожалеешь, – повторила она тише.

Я присел на корточки рядом с ней, улыбаясь.

– Вряд ли. Видишь ли, я уже однажды умирал. Опыт оказался неприятным, но поучительным. Теперь я знаю, как избегать повторений.

Я коснулся её виска, пробежался пальцами по золотистому локону волос. Затем встал, отряхивая колени. Великий князь стоял посреди площади, опираясь на трость. Лицо его было бледным, губы поджаты.

– Кто-нибудь, – произнёс он медленно, чётко выговаривая каждое слово, – объяснит мне, что здесь произошло?

– Ваше высочество, мы с графом Орловым накануне штурмовали бункер. Там обнаружили оборудование для открытия порталов и призыва существ. Оборудование было помечено такими же символами, как на этих грузовиках. – Начал Бестужев. – Я вам всё очень подробно расскажу, но лучше не здесь. А ты Кирилл езжай, отдохни, ты сегодня нам очень помог.

Мне взглядом показали, чтобы я ушёл и оставил их тут. Пожал плечами, кивнул всем присутствующим и развернулся к своим людям.

– Домой, – выдохнул я, когда ко мне подошёл Николай.

– Вот же мымра! – тут же подхватила меня под руку Изольда. – Ещё чего-то из себя строила, а сама дешёвка и предательница. Гладила тебя по руке…. Тебе понравилось, Кирилл?

Я не слушал, просто шёл. Долгий, изматывающий день. Очень хотелось отдохнуть, поесть, привести себя в порядок. Теперь Бестужев просто обязан мне Грецию. Некрополь, мои вещи, сила… Улыбнулся и залез в машину.

* * *

Пётр Алексеевич Бестужев, дворец императора

Пётр Алексеевич сидел в приёмной государя и предавался грустным размышлениям.

Он рассказал всё, что знал про Огонь-Догановского и его эксперименты. Рассказал о войне с ним, о победе, о бункере с Черепом. Рассказал это великому князю, самому императору, Бутурлину и целой своре следователей и дознавателей из жандармерии, контрразведки, тайной канцелярии и прочих служб. Все эти люди были в генеральских чинах.

Сейчас вся эта толпа совещалась у государя в кабинете, а Бестужев ожидал решения в приёмной. Кто другой сказал бы, что его выжали досуха, но для Бестужева это не было чем-то из ряда вон. Он был одним из тех, кто точно также допрашивал других. Так что оказаться на месте свидетеля, хоть и было новым опытом, но Пётр Алексеевич был к этому подготовлен.

Потому думал он не о прошедшей беседе, а о графе Орлове. Вот где загадка. Кирилл из загадочного юноши, начавшим восстановление рода Орловых, превратился в Загадочного, именно так, с большой буквы, мужчину. Пусть и прошло всего полгода.

Вот, скажите на милость, откуда у парня со вторым рангом сил столько, чтобы выдерживать четыре схватки подряд? Сначала битва у Огонь-Догановского, потом бункер Черепа, затем зачистка в центре города и схватка с предателями норвежцами. Не всякий архимаг или архимагистр способен на такое. Вон, самому Бестужеву это далось крайне трудно, а Кирилл спокойно сел в машину и поехал домой.

Как это возможно? Нет, он, конечно, не архимаг. Невозможно им стать за такое время. Но…. Артефакт! Точно, он же использовал постоянно артефакты, даже на аукцион за ними приходил…. Может, и в этот раз что-то из наследия его деда? Ефим всегда был прижимистым, особенно на тайны. Так что мог сохранить что-то в запасниках.

Спросить его, что он дал внуку? Так не расскажет, улыбнётся только и позовёт пить медовуху. Но, если так думать, то парень должен быть просто увешан артефактами, как новогодняя ёлка, а это не так.

Бестужев прекрасно знал, как в бою двигаются люди с артефактами. Они же мешаются и отягащают, особенно сильные. А тут была лёгкость в движениях, словно в танце. Значит у юного Орлова артефактов не так уж и много.

«Кто ты, Кирилл, – мысленно спросил сам себя Бестужев, и тут же ответил: – Загадка».

Но, несмотря на интерес, Пётр Алексеевич не стремился разгадать тайну всеми способами. Слишком многим он оказался обязан Орлову. Оказался и признал это.

Без Кирилла не могло быть и речи о победе над Огонь-Догановским. Его помощь в бункере сыграла решающую роль. Да везде, абсолютно везде юноша играл ключевую роль, и Бестужев это понимал. Более того, он понимал, что это единственный стоящий союзник, который у него остался.

А, чего хитрить, вообще единственный союзник.

Нет, так-то, после победы в родовой войне все вернутся обратно и будут заглядывать Бестужеву в рот. Власть в партии тоже останется, но как доверять всем этим людям, которые однажды отвернулись от своего вожака? Да никак. Использовать их в своих раскладах и только, а доверять Пётр Алексеевич теперь мог только двум людям. Старому другу Ефиму и его внуку Кириллу Орловым.

Только о каком доверии может идти речь, если Бестужев будет только брать? Орловы рано или поздно отвернутся от него в таком случае. Не так работают отношения у аристократов, даже в дружбе. Потому Пётр Алексеевич собирался сделать то, что обещал, а именно организовать поездку в Грецию.

Он уже закинул удочку великому князю, обмолвился об этом по дороге во дворец. Повторил просьбу императору, пока не пришла свора дознавателей. Но, чувствовал, что этого мало.

«Не разрешат, – думал Пётр Алексеевич, качая головой в такт мыслям, – слишком много загадок вокруг Кирилла. Это проблема».

Развить мысль он не успел. Дубовая, резная дверь тяжело отворилась и толпа людей в мундирах потекла через кабинет к другой двери в коридор.

Они не обращали внимания на Бестужева, лишь некоторые бросали на него сочувствующий взгляд, а один так искренне покачал головой.

«Всё плохо, – понял Пётр Алексеевич, провожая взглядом грузного генерала от контрразведки, – Соколов бы не качал головой просто так. Осталось только понять, в отношении меня, или Кирилла».

Бестужев посмотрел на секретаря императора, который прекратил шелестеть бумагами при появлении генералов, и тот глянул на монитор, а потом развёл руками. Бестужева в кабинет не приглашали.

Пётр Алексеевич не успел обдумать новые факты, как в приёмную вышел великий князь.

– Пойдём, Петя, есть разговор, – произнёс Николай Константинович, опираясь на трость.

– Государь….

– Ушёл через другую дверь чаёвничать, притомился он от этих дел, – недовольно поморщился велийкий князь, – пойдём.

Бестужев проследовал в коридор за прихрамывающим дядей императора. Медленно они прошли несколько метров и оказались в кабинете Николая Константиновича.

– Твоя война родов признана законной и состоявшейся, – начал великий князь, присаживаясь в кресло, но перед этим он активировал защиту от прослушки, повернул на триста шестьдесят градусов хрустальную пирамидку на столе (у Бестужева была точно такая же, в одном месте заказывали). – Так что с этой стороны не жди подвоха. Забирай себе все трофеи и дели между участниками. Кроме бункера и документации о порталах. Эту добычу ты передашь тайной канцелярии, пусть изучают.

– Понял, – кивнул Пётр Алексеевич, даже не присаживаясь на стул для посетителей, – Кирилл с Изольдой Игоревной будут рады прибытку.

– Да, насчёт Шальной, – поморщился великий князь, – государь дал добро на восстановление в правах её рода, но только под твоим патронажем. Ты начал эту возню, вот с ней и разбирайся.

– Угу, – кивнул Бестужев, предчувствуя, что сейчас начнётся самое главное, слишком уж хорошо он знал манеру общения великого князя.

– Насчёт графа Орлова же, – оправдал ожидания Бестужева Николай Константинович, – тут всё сложно. Император требует себе артефакт его рода.

– Но….

– А ты думаешь, кто помог тогда Уваровым в войне против Орловых? Кто закинул удочку на смену власти в партии, чтобы Огонь-Догановский предал тебя?

– Вы? – выдохнул Пётр Алексеевич, а картина его мира пошатнулся. Если великий князь….

– Лучше бы я, – лицо Николая Константиновича исказилось от злости. – Мой племянник, понимаешь? Он прямо вмешался в дела родов.

– Император? – часто-часто заморгал глазами Бестужев, картина мира уже не шаталась, а рушилась. В своё время он, даже не думал о таком. Подозревал, что кто-то из свиты государя, но не Сам же! – Еесли… это так, то….

– Именно, – кивнул великий князь, – он нарушил вековой запрет на вмешательство в дела аристократов, и теперь, если это доказать, то проблем у Империи станет ещё больше, чем есть сейчас. Но, ты же не будешь этого делать, так?

– Эм, нет, – запнулся Бестужев и всё же опустился на стул для посетителей. Он просто представил себе уровень проблем, которые возникнут, когда станет известно, что гарант прав и свобод аристократов, сам же нарушил законы Империи. Обычно всё наоборот. Хитрым благородным хочется больше власти, а государь держит их в ежовых рукавицах закона.

– Вижу, ты, понял, весь масштаб, – кивнул Николай Константинович, – это хорошо, да и доказательств у тебя нет, а все свидетели мертвы.

Бестужев напрягся.

– Расслабься, ты не свидетель, а так, услышал, как ветер носит слухи, – усмехнулся Николай Константинович, – и я тебе это всё рассказал не затем, чтобы убить.

Пётр Алексеевич тут же понял, что сейчас ему сделают предложение. Предложение, от которого нельзя отказаться.

– Твой подопечный спас мне жизнь, – нахмурился великий князь и посмотрел в окно, – и мне самому не нравится то, что я сейчас скажу, но это необходимость.

Пётр Алексеевич ждал, когда великий князь закончит любоваться видом из окна и повернётся к нему обратно, а на душе у него скребли кошки. Протяжно так скребли, глубоко и больно.

– Теперь ответственным за передачу артефакта станешь ты, Петя, – продолжил великий князь тоном, не терпящим возражений. Словами он буквально вбивал Бестужева в землю, в бетон, и заливал тем же бетоном сверху. – Твоя задача любыми способами добиться этого, у тебя два месяца, иначе государь призовёт палату… ну, ты знаешь, что будет.

Смена власти в партии, вот, что будет, понял Пётр Алексеевич. Он понимал, что расклады о его союзниках ясны для императора, как день. Потому он и решил воспользоваться ситуацией. Ему сейчас прямым текстом сказали, ты один, не договоришься с Орловыми, император начнёт смену власти в партии Бестужева. А там не так много надо, одного Буревестова достаточно, чтобы победить.

– Но как я….

– Сам придумай, Петя, – ответил ему великий князь с таким видом, будто его же собственные слова вызывали у него отвращение. – Договорись, купи, обмани, подставь, ограбь, как угодно. Это цитата, если что.

– А….

– Мне самому это не нравится, но он закусил удила, – великий князь поднял глаза кверху. – Был бы кто другой, я бы возмутился, а тут, родная кровь, ты должен понимать….

– Я не об этом, – вскинул руки Бестужев, – я знаю, как надо сделать.

Великий князь сделал рукой приглашающий жест, и Пётр Алексеевич продолжил:

– Греция, позвольте ему туда отправиться….

– Это запрещено, он невыездной приказом императора, – отрезал великий князь, – Орлов слишком непонятный и странный. Ясно, конечно, что у него куча артефактов, но сила….

– И что? – Бестужев понял, что не один он думал о странностях Кирилла, но это и хорошо, с этим можно работать. – Пусть едет в Грецию, а родовой артефакт останется здесь, его в самолёт незаметно не погрузить, – горячо заговорил Пётр Алексеевич, – тем более он здесь в столице, а не на капище.

– Здесь? – изумился Николай Константинович.

– Да, – кивнул Бестужев, – они организовали тайную доставку, но мои люди всё же их засекли. Так вот, – он продолжил, – в Греции я смогу на него надавить, и он передаст артефакт вам.

– А если откажется?

– Тогда мои люди заберут его здесь, без связи с главой рода, лишившись его защиты, он не будет таким мощным, а Ефим Орлов уже на ладан дышит.

Великий Князь задумался, а потом хлопнул рукой по столу:

– Хорошо, только летите в разных самолётах.

– Эм….

– Если он потащит артефакт в самолёт, то нам надо будет лишь сбить его и всё. Артефакт не пострадает, – поморщился Николай Константинович, – поэтому и отлёт станет тайным, запрет императора снимать не будем.

А вот и причина, чтобы пустить ракету, подумал Бестужев и тут же услышал в подтверждение:

– Скажешь ему, что в обход запрета племянника, в благодарность за спасение я предлагаю свой самолёт, но тайно. Пусть всё выглядит так, будто он его захватил. Только постарайтесь без жертв. Мой экипаж мне дорог, да и нужны они вам будут, кто-то же должен убедить греков, что полёт штатный.

Нарушение приказа императора, угон самолёта великого князя – достаточные причины, чтобы оправдаться за любой удар по роду Орловых, – подумал Бестужев. Ещё он подумал, что под шумок могут сбить и его самолёт, но вслух лишь сказал:

– Всё будет исполнено, – сказал и хищно улыбнулся, – В лучшем виде.

Глава 13

Колонна машин ползла по вечернему Петербургу. Фары выхватывали из темноты разрушенные фасады, перевёрнутые автомобили, оцепления жандармов. Город зализывал раны после прорыва. Где-то ещё тлели пожары – красные отблески плясали на стенах зданий. Пахло гарью даже через закрытые окна.

Я сидел на переднем сиденье «Ладоги» и смотрел в окно. Николай вёл машину осторожно, объезжая воронки и завалы. Сзади Василий возился с рацией, докладывая нашим о возвращении. Изольда устроилась рядом с ним, Лидия с Георгием прижались друг к другу у противоположной двери.

Тишина в салоне была тяжёлой, все устали, все переваривали события дня.

Я закрыл глаза, пытаясь расслабиться, не получалось. Мышцы гудели от напряжения. Магические каналы ныли – слишком много силы прошло через них за несколько часов, резервы почти на нуле. Эфир восстанавливался медленно, энергии стихий тоже. Ещё пара часов и я буду в норме.

– Кирилл, – голос Изольды прорезал тишину. – Ты правда думал, что я поверю в твоё внезапное восхищение этой норвежской стервой?

Я открыл глаза. В зеркале заднего вида поймал её взгляд. Изольда смотрела с прищуром, губы поджаты.

– Игра, – коротко ответил я. – Нужно было выиграть время.

– Игра, – передразнила она. – А когда она гладила тебя по руке? Тоже игра?

– Изольда, – вмешалась Лидия устало. – Оставь его, разве ты не видела? Он просто вытащил нас всех из западни.

– Вижу, – фыркнула Шальная. – Вижу, как он пялился на эту блондинку. Вижу, как улыбался ей.

Я повернулся к ней. Изольда сидела, скрестив руки на груди. Волосы растрепались, на щеке запеклась кровь – то ли её, то ли чужая. Форма порвана в нескольких местах. Но глаза горели.

– Ревнуешь? – спросил я прямо.

Пауза. Изольда дёрнула подбородком.

– А если ревную?

– Тогда зря, – я отвернулся к окну. – Эта женщина организовала бойню, убила сотни людей, чуть не убила нас. К таким не ревнуют, таких устраняют.

Тишина стала ещё тяжелее. Василий покашлял, делая вид, что сосредоточен на рации. Николай вжался в руль, старательно не оборачиваясь.

– Спасибо, – тихо произнесла Лидия. – За то, что вытащили нас. За Жору. За… всё.

Я кивнул, не оборачиваясь. Благодарности мне были не нужны. Нужен был покой, нужна была Греция. Некрополь, мои артефакты, мои сокровища. Всё, что осталось от прошлой жизни, лежало там. И если норвежцы действительно часть какого-то заговора, мне понадобится каждая капля силы.

Машина свернула на знакомую улицу. Ещё несколько кварталов до особняка Орловых. Я расслабился. Почти дома. Почти в безопасности.

– Господин, – Николай вдруг напрягся за рулём. – Сзади грузовик, третий поворот держится за нами.

Я выпрямился. Активировал магическое зрение – резервы протестующе заныли. Позади нас, метрах в пятидесяти, ехал тяжёлый грузовик. Вроде ничего не обычного.

– Ускоряйся, – скомандовал я. – До дома три квартала.

Николай вдавил педаль в пол. «Ладога» рванула вперёд. Двигатель взревел, стрелка спидометра поползла вправо. Грузовик сзади тоже ускорился.

– Он не отстаёт! – крикнул Василий, оборачиваясь.

Я посмотрел в боковое зеркало, грузовик набирал скорость. Массивный, тяжёлый, он шёл напролом. Фары слепили, заливая салон ярким светом.

– Коля, перекрёсток! – заорал я. – Тормози!

Николай ударил по тормозам, резина взвизгнула. Машину швырнуло вперёд. Я упёрся руками в торпеду, сзади послышались крики.

Грузовик не тормозил.

Он летел прямо на нас. Я видел кабину, лобовое стекло, силуэт водителя за рулём. Видел решётку радиатора. Видел, как она приближается. Метр. Полметра, а сил на защиту не было.

Удар.

Звук был оглушительным. Металл врезался в металл с грохотом взрыва. «Ладогу» подбросило, развернуло. Мир закрутился в калейдоскопе осколков стекла, искр и крошева. Я почти вылетел в лобовое стекло, оно треснуло паутиной, но выдержало. Откинуло обратно в салон.

Машину крутило: один оборот, два. Асфальт скрежетал под днищем, где-то взвыла сирена сигнализации. Запахло бензином и горелой резиной.

Наконец «Ладога» остановилась. Я висел вверх ногами, пристёгнутый ремнём, кровь стучала в висках. В ушах звенело. Сообразил, что машину перевернуло в какой-то момент.

– Все живы? – прохрипел я, расстёгивая ремень.

Стоны сзади, кто-то ругался. Вася, кажется. Хороший знак, мёртвые не ругаются.

Я вытолкнул дверь ногой, она поддалась с третьего удара. Вывалился наружу на асфальт. Осколки стекла впились в ладони. Поднялся, оглянулся.

Грузовик стоял метрах в десяти. Двигатель работал, фары светили. Задняя дверь кузова открылась. Оттуда выскакивали люди. Один, второй, пятый, десятый. Все в чёрном. Все вооружены.

И впереди всех – Фреир.

Лысый коротышка спрыгнул на асфальт последним. В руках он держал какой-то артефакт – металлический жезл с рунами. Его маленькие глазки впились в меня. Лицо исказилось яростью.

– Хватайте их живыми! – заорал он, размахивая жезлом. – Всех и Орлова тоже! Его можно покалечить, но не убивайте! Они нужны для обмена!

Обмена? За Астрид и фон Штальберга?

Бойцы рванули к «Ладоге». Пошатнулся. Голова кружилась. Резервы на нуле. Защитный амулет треснул при ударе – осколки посыпались с шеи. Оружия нет, клык Тифона где-то в другом мире. Магии почти не осталось.

Из машины вылезали остальные. Николай с разбитым носом. Василий, прижимающий руку к рёбрам. Изольда с кинжалом наготове – хоть что-то. Лидия тащила Георгия, тот еле держался на ногах.

– За мной! – рявкнул я, отступая к тротуару.

Нужно было время, нужно было пространство, нужна была помощь. Особняк Орловых был в двух кварталах. Там дед, там капище с духами.

Первый боец добежал. Замахнулся дубинкой. Я пропустил удар мимо себя, вцепился в его запястье. Дёрнул. Боец пролетел мимо, врезался в фонарный столб. Кости хрустнули. Он осел на землю.

Второй и третий атаковали одновременно. Я блокировал кулак первого, но второй достал меня по печени. Боль вспыхнула красным. Свернулся. Получил коленом в лицо. Кровь брызнула из разбитой губы.

Отпрыгнул. Вытер кровь тыльной стороной ладони. Бойцы окружали. Человек пятнадцать. Все здоровые, свежие, отдохнувшие. Против меня – избитого, измотанного, без магии.

Но я не сдавался. Никогда.

Выхватил из резервов жалкие остатки энергии воздуха. Метнул воздушное лезвие. Оно вяло просвистело, срезало кобуру с пояса одного из бойцов. Пистолет грохнулся на асфальт, но хоть что-то.

Василий с Николаем прикрывали Лидию с Георгием. Коля размахивал обломком двери – использовал как щит. Вася палил из пистолета. Патроны кончались быстро.

Изольда кружила между бойцами. Кинжал мелькал в её руке. Один враг схватился за горло, из которого хлестала кровь. Второй упал, вцепившись в распоротый живот. Но их было слишком много. Шальную теснили к стене дома.

Фреир стоял позади своих бойцов. Жезл в его руках светился. Руны пульсировали, он что-то бормотал на своём языке – заклинание.

Воздух похолодел, асфальт под ногами покрылся инеем. Из земли начали прорастать ледяные шипы. Медленно, но неумолимо. Они тянулись к нам, окружая, отрезая путь к отступлению.

– Вы убили Астрид! – взвыл Фреир, его лысина блестела от пота. – Вы посмели! Она была лучшей из нас! Валькирией! Богиней войны!

Астрид мертва? Я не знал.

Ледяной шип вырос в метре от моих ног. Я отпрыгнул. Второй шип пробил асфальт там, где я стоял секунду назад.

Нужна помощь. Срочно. Я оглянулся через плечо, собняк Орловых виднелся в конце улицы. Свет в окнах. Ворота. Капище за ними.

– К дому! – заорал я. – Все к дому!

Мы побежали. Спотыкаясь, падая, поднимаясь. Норвежцы гнались следом. Выстрелы, крики. Лязг металла.

Один боец догнал Георгия. Схватил за плечо. Лидия развернулась, ударила врага чем-то в лицо. Кажется, камнем. Боец отшатнулся. Брат с сестрой побежали дальше.

Изольда отбивалась от троих. Кинжал свистел, оставляя кровавые борозды, но силы таяли, её движения замедлились. Один боец сбил её с ног ударом в спину.

Я рванул обратно, схватил противника за шею. Дёрнул, позвонки хрустнули. Боец обмяк, а я подал Изольде руку. Она схватилась, поднялась.

– Беги, – прошипел я.

Ворота особняка всё ближе, ещё пятьдесят метров, сорок, тридцать.

Фреир заревел что-то на норвежском. Жезл вспыхнул. Ледяная волна прокатилась по улице. Она настигла нас на подходе к воротам. Асфальт покрылся коркой льда. Ноги поехали.

Я упал, ударился коленом, боль прострелила ногу. Попытался подняться, лёд не давал опоры. Бойцы окружили нас. Дубинки, электрошокеры, арканы. Они шли методично, не спеша. Знали, что мы загнаны.

И тут ворота особняка распахнулись.

Оттуда выбежали люди. Жандармы, те, кого оставили приглядывать за домом. За ними, из глубины двора, вышли другие. Не люди. Духи. Богатыри деда.

Их было семеро. Огромные, под три метра ростом. Широкоплечие, с руками толщиной в мою талию. Лица суровые, обветренные. Бороды до пояса. На телах – старинные доспехи, заляпанные грязью веков. В руках – мечи, топоры, булавы размером с бревно.

Тяжёлые шаги гулко отдавались по мостовой, земля дрожала под их весом.

Норвежцы замерли.

– Что за… – начал один из бойцов.

Первый богатырь взмахнул мечом. Лезвие просвистело в воздухе. Голова бойца слетела с плеч, прежде чем тот успел договорить. Тело рухнуло, обливая асфальт кровью.

Остальные духи ринулись в атаку.

Это была уже не битва, а резня.

Богатырь с топором разрубил одного бойца от плеча до бедра. Половинки тела упали в разные стороны. Второй дух схватил врага обеими руками, поднял над головой и швырнул в стену дома. Кости хрустнули. Человек сполз вниз красной кляксой.

Третий богатырь размахивал булавой. Каждый удар сносил кому-то голову, дробил грудную клетку, ломал кости в крошево. Кровь брызгала фонтанами. Крики смешивались с хрустом ломающихся тел.

Норвежцы пытались бежать. Но духи были быстрее. Один боец добежал до грузовика – богатырь догнал его, схватил за ногу. Дёрнул. Нога оторвалась. Боец завыл, упал. Дух добил его ударом ноги. Череп лопнул как арбуз.

Жандармы, или кто это были тоже включились. Фреир пятился к грузовику. Жезл в его руке погас – магия кончилась. Лицо побелело от ужаса. Его бойцы гибли. Кровь заливала улицу, тела валялись повсюду.

– Ты! – заорал я, указывая на него. – Стой!

Фреир развернулся и побежал. Толстяк двигался на удивление быстро, он почти добрался до кабины грузовика.

Один из богатырей метнул топор.

Лезвие пролетело метров двадцать, вращаясь. Ударило Фреира в спину. Прошило насквозь. Острие вышло из груди, разбрызгивая кровь.

Фреир споткнулся. Упал на колени. Жезл выпал из рук, прокатился по асфальту. Лысый норвежец попытался подняться, но не смог. Кровь хлестала из раны, заливая форму.

Он повернул голову ко мне. Посмотрел. В глазах плескались боль, ненависть, страх.

– Вы… не… победили… – прохрипел он сквозь кровь. – За нас… отомстят…

Голова опустилась. Тело обмякло. Фреир умер.

Бой закончился.

Я стоял посреди улицы и тяжело дышал. Вокруг переговаривались жандармы, вызывали кого-то. Богатыри отступили назад. Они стояли неподвижно и смотрели на меня.

Я подошёл к ближайшему – седобородому гиганту с мечом.

– Спасибо дед, – произнёс я.

Дух кивнул. Лицо оставалось каменным, но в глазах мелькнуло что-то вроде одобрения.

Остальные богатыри кивнули в унисон. Затем развернулись и двинулись обратно к особняку. Их фигуры таяли в сумерках, растворяясь в воздухе. Через минуту они исчезли, будто их и не было.

– Василий, – позвал я. – Организуй уборку.

– Есть, господин, – Вася поднялся, морщась от боли в рёбрах.

– Николай, отнеси Георгия в дом, Лидию тоже. Пусть ими кто-то займётся.

– Понял, – Коля подхватил Георгия на руки, кивнул Лидии. Они двинулись к воротам.

Изольда подошла ко мне, прижалась лбом к моему плечу.

– Я думала, мы умрём, – прошептала она.

– Не умерли, – я обнял её одной рукой. – И не умрём, не в мою смену.

Мы стояли так минуту. Две. Потом она отстранилась, вытерла глаза.

– Пошли в дом, – сказала она. – Тебе нужно отдохнуть.

Мы прошли через ворота. Вокруг уже кипела работа. Люди убирали следы схватки. Кто-то собирал оружие и артефакты.

Грузовик поставили в гараж, вдруг пригодится. Задние двери были открыты, заглянул внутрь. Ящики, десятки ящиков с рунами. Артефакты, свёрнутые схемы, какие-то приборы. Целый склад.

– Разберём потом, – решил я. – Сейчас просто закрыть и опечатать.

Я развернулся к дому, особняк Орловых возвышался передо мной. В окнах горел свет, обещал тепло и безопастность

Поднялся по ступенькам, толкнул дверь.

В холле меня встретила Виктория. Она бросилась ко мне, всхлипывая.

– Кирилл! Всё в порядке? Мы слышали взрывы, видели вспышки, я думала… думала…

– Тихо, – я погладил её по голове.

Она вцепилась в мой пиджак. Плакала навзрыд. Я стоял, обнимая её, и ждал, когда она успокоится.

Из гостиной вышла мать. Её лицо было бледным, руки дрожали.

– Кирилл? – голос срывался. – Сынок?

Она подошла, обняла меня второй рукой. Виктория оказалась зажата между нами, но не возражала.

– Всё в порядке, мам, – прошептал я. – Всё позади.

Мать отстранилась. посмотрела на меня. Изучила лицо, руки, одежду. Увидела кровь, ссадины, синяки.

– Ты ранен? – она схватила меня за подбородок, поворачивая голову. – Надо обработать…

– Мелочи, – отмахнулся я. – Заживёт.

С лестницы спускался дед. Медленно, опираясь на перила. Лицо его было суровым, но глаза блестели.

– Внук, – произнёс он, остановившись на последней ступени. – С тобой всегда так?

– Как-то само, – ответил я. – Спасибо, что послал их.

Дед хмыкнул.

– Я их не посылал. Они сами вышли. Почувствовали угрозу роду. Так устроены духи-хранители.

Мать повела меня за собой. Мы поднялись по лестнице, прошли по коридору к моей комнате. Она усадила меня на кровать, начала расстёгивать пиджак.

– Мам, я сам, – попытался остановить я её.

– Молчи, – она не слушала. – Ты мой сын. Я имею право о тебе заботиться.

Пиджак упал на пол. Рубашка последовала за ним. Мать осмотрела торс. Синяки цвели по рёбрам. Ссадины на плечах. Запёкшаяся кровь на боку.

– Господи, – выдохнула она. – Что с тобой делают…

– Всё заживёт, – повторил я. – Правда, я видел и похуже.

Она посмотрела на меня. В глазах стояли слёзы.

– Я боюсь, – прошептала мать. – Боюсь, что однажды ты не вернёшься.

Я взял её руку, сжал.

– Вернусь. Всегда. Обещаю.

Она кивнула, вытерла глаза. Взяла себя в руки.

– Иди в ванну. Потом поужинаешь и ляжешь спать. Завтра поговорим.

Я поднялся. Мать обняла меня ещё раз. Крепко. Долго. Потом отпустила и вышла из комнаты.

Я остался один. Сел обратно на кровать. Адреналин уходил, оставляя усталость. Мышцы гудели, магические каналы ныли.

Греция. Некрополь. Моя сила. Нужно было туда попасть. Любой ценой.

Я поднялся. Снял остатки одежды. Прошёл в ванную. Опустился в обжигающую кожу воду и, закрыв глаза, откинул голову на край ванны. Тишина. Наконец-то тишина.

Завтра начнётся новый день. Завтра будут вопросы, разборки, планирование. Завтра я начну искать путь в Грецию.

Но сегодня… сегодня я просто лежал в горячей воде и отдыхал.

* * *

Как задремал, не помню. Очнулся от того, что дверь в ванную комнату открывалась.

Хотел резко встать и захлопнуть её, но, ещё не остывшая вода с морской солью и пеной сделала своё дело – тело оказалось расслабленным. Подняться буквально не было сил.

Делать нечего, оставалась магия, благо резерв уже прилично восстановился (сон и горячая ванная творят чудеса). Конечно, вряд ли кто-то чужой ко мне пытается зайти, но перестраховаться стоит. Из ванной поднялось водяное копьё с пеной на лезвии, и застыло напротив двери. Дверь наполовину открылась.

– Господин, – послышался осторожный голос Николая, а потом в проем между створкой и косяком пролезла его голова. – С Вами всё в порядке?

– Коля… – я ругнулся, скорее на себя, чем на него, надо было заклинание разведчика или познания отправить, узнал бы кто там, но рефлексы – они такие. – Всё хорошо, сплю я.

– Ага, Вы это, извините, – сглотнул Николай, неотрывно глядя на водяное лезвие копья, – я ж тут не просто так.

– Что-то случилось? – напрягся я, подавая по телу энергию движения, отчего сил сразу прибавилось.

– Бестужев приехал, ожидает вас внизу, говорит срочно.

– Буду через минуту, – кивнул я, дождался, когда слуга исчезнет, потом вздохнул и полез из ванны. Просушил себя заклинанием, натянул чистые вещи и, не спеша, пошёл на встречу к другу своего рода.

Бестужев действительно стал другом не только для деда, но и для меня. Боевым соратником, так сказать. После всего, что случилось я начал ему доверять, как тому же Тихону или Волкову, с которыми подружился в академии. Конечно это не та дружба, что была у меня раньше с другими великими магами, но это только начало. Уверен, Пётр Алексеевич ещё ни один раз удивит меня с хорошей стороны. А сейчас, сейчас, думаю, он приехал сказать, что в Грецию меня не отпустят. Что ж, этого стоило ожидать. На этот случай у меня есть запасной план….

– Кирилл, тебя отпустили в Грецию, – с ходу начал Пётр Алексеевич.

Стоило мне спуститься вниз, как он встал из кресла в гостиной и протянул мне свиток белой бумаги, скреплённой красным сургучом.

– Вот ты дёрганный, будто молодой снова, да неуверенный, – хмыкнул мой дед, с которым Бестужев и ждал меня. Больше никого в комнате не было. Уже наступил не то поздний вечер, не то ранняя ночь, и народ как-то разошёлся по особняку, только на кухне кто-то звенел посудой.