Текст книги "Молоко и мёд (СИ)"

Автор книги: Артем Рудик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Феликс – Где искать кролика Реджи?

Смоковница прикроет наготуИ чернозём сокроет все дела:Так в нашу разделённую странуОпять сбегут, да не пройдёт и дня.Опять, да не пройдёт и века,Как танки, разнося столицы грязь,Оставят на земле лишь вязьИз крови волкодава-века.И стороны устроят адский вальс,Под взглядами напуганного света:То порычав, то искреннее смеясь,Заложат атом за седое веко."Атлантика"

Шестая Печать – Гнев Агнца Козочки

Когда мы, с Санта-Анной и Либеччо поднялись на верхний уровень авиабазы, где нас уже ждали Зефир с Памперо, я отметил несколько странностей. Во-первых то, как изменился в лице ужасный волк в присутствии других членов совета. Его усталое и потерянное выражение сменилось на суровое и жёсткое, он будто бы снова надел ту маску, которую носил всегда. От этого мне стало ещё больше не по себе.

Конечно, Либеччо был ужасным существом и творил просто невероятно отвратительные вещи. Их было бессчётно много даже за то недолгое время, что я состоял в Обществе. Однако, теперь я совсем не уверен в том, кто был ответственен за те решения, которые "лидер этой эпохи" принимал. Сам Либеччо теперь представлялся мне теперь лишь несчастной жертвой чужой игры, вынужденный участвовать в том, в чём ему скажут участвовать. Вернее скажет. "Пума", конечно. Вряд ли он мог слушать кого-то ещё и вряд ли она вообще позволила бы ему просить совета со стороны.

При более близком знакомстве с этой бестией, я совершил абсолютно невероятное открытие. Я был далеко не единственным в тайном совете, кто был обречён становиться жертвой чужих игр. Да, оказывается, у нас с ужасным волком было кое-что общее. Не в том плане, что... Хотя и в этом тоже, учитывая, что Анна теперь на меня вроде как претендовала.

С уходом Мартина, видимо "пума" почувствовала, что марионетка осталась бесхозной и решила забрать меня в коллекцию. Интересно, а кто-то ещё из Общества оказывались в такой ситуации, как мы с Либеччо? Что если кто-то ещё может являться всего лишь марионеткой? Конечно, это вряд ли Памперо, за то время, что мы познакомились, я мог много раз убедиться в её самостоятельности.

А вот что насчёт... Зефира? Сейчас, в момент, когда он был раздосадован чем-то кроме смерти Мартина я заметил в нём нечто странное. Вернее сказать, не в нём самом, а в том, как он держался. Он был похож на брошенную домашнюю собаку, подло преданную хозяевами и выкинутую на улицу.

Она может метаться, рычать, злобно кидаться, но всё это происходит с этакой нотой... трагичной боли спавших оков. Этого ощущения потери почвы из-под ног и привычных ласковых поглаживаний. Такая потеря любого сделает злым и агрессивным, потому что все другие чувства порвались вместе с поводком.

Вот и сейчас, кажется, что от отчаяния он бросается на всех подряд при малейшей неудаче, хотя раньше я его таким никогда не видел:

– Феликс, чёрт тебя дери, где ты был всё это время? Месяц на исходе, а мы нашли тебя только-только и то, благодаря Санта-Анне! – сказал он, как только я вошёл в тень военной палатки, где они с Памперо нас и ждали.

– У меня был своеобразный кислотный ретрит в Сан-Франциско... – сказал я честно, – Но, по крайней мере, я устранил цель, хоть и сам не понял как... И в итоге ничего не узнал... – я вполне осознавал, что ничего полезного так и не сделал.

Козочка была ко мне куда более благосклонна и приветственно похлопала по плечу:

– Не оправдывайся, это точно ни к чему. Как и самоуничижение. Зефирка просто немного не в духе...

– Конечно я не в духе! – крикнул опоссум, – Я полтора месяца потратил на выслеживание этого ублюдка и всё зря, он меня обвёл вокруг пальца! И ещё полмесяца мы искали тебя, пока тебя, объевшегося кислотой не нашли в Лас-Вегасе!

Так значит меня даже не из Сан-Франциско забрали... Ха, да, я ведь даже этого не понял. И тем более не понял сколько времени прошло... Наверное, все дрянные мотели примерно одинаковые. Или спорынья на меня так сурово подействовала... Но это получается, что я в делирии рванул в другой город вместе с трупом того пса? Или, что ещё хуже с живым сумасшедшим псом? Или, может, вообще с кем-то ещё?

– У нас есть проблемы посерьёзнее того, что Феликс проиграл битву психоделикам. – внезапно и очень своеобразно вступился за меня и Либеччо, – Теперь, когда вся наша ненавидящая друг друга "команда" в сборе, предлагаю их и обсудить.

– Да, бизнес прежде всего. – игриво подтвердила "пума", – Я ещё не успела ввести нашего милого друга в курс дела...

Либеччо покосился на меня с ненавистью. Памперо удивлённо и саркастично выглянула из-под солнцезащитных авиаторов. И только Зефир, бывший на своей волне разочарований, не заметил странного тона и обращения ко мне Санта-Анны. Он то и начал объяснять мне то, как обстоят дела:

– Да что там "вводить в курс дела"? Мауи нас крупно и надолго отвлёк. Пока мы гонялись за его неумелыми приспешниками, он нанёс удар туда, куда мы не ожидали. В итоге в совете три трупа. За два месяца, которые мы пытались предотвратить фантомную атаку на Либеччо, кролик стёр из реальности Суховея, Борея и Нота. Да ещё и будто бы в издевательство дал нам наводки на те места, где их и убил. Подсказка: прямо у них дома!

– Что ещё хуже, – добавил волк, – Он ещё и удачно подточил две из трёх ножек на которых стоит моя империя. А ещё теперь Венег на его стороне и мы в состоянии войны.

– Венег? – я не мог поверить, что кто-то из Общества мог перейти на сторону Мауи. Даже если этот кто-то полубезумный трубкозуб.

– Именно. – кивнул Либеччо, – А Пиники, по старой дружбе, его поддержала. Теперь у меня мало того незапланированная война на Ближнем Востоке, но ещё и коллапс на рынке нефти! Эти двое решили меня добить после сокрушительного провала во Вьетнаме. – его голос дрожал от напряжения, – Тетское наступление и так заставило меня позорно сматывать удочки и вывести войска. Если бы ещё и тот парень, за которым ты отправился не оказался бы сражён собственным же проклятием, мне бы настал конец. Он бы прихлопнул того толстого лысого битника, как и планировал, и всё... я бы тоже выбыл из игры!

Видя, как его задевает происходящее, Санта-Анна бессердечно хищно ухмыльнулась, а затем сказала:

– Учитывая обстоятельства, лисёнок, нам пятерым придётся работать вместе. Чтобы "А": выяснить, где всё-таки скрывается Мауи. И "Б": вычислить и убрать нелояльных нашему res publica внутри Общества.

– Анна права, – подтвердила Памперо, явно не слишком довольная происходящим, – Потеря одного Мартина пошатнула баланс сил, а сейчас мы оказались вообще на грани. Придётся заключить временный "нечистивый" союз, потому что пока, как ни удивительно, мы можем доверять только друг другу.

– Но и из сто процентных врагов у нас пока только Хор-Селкет. – сказала "пума", – Даже Пиники ещё наверняка колеблется, выступать ли на стороне Реджи или нет. Трамонтана и Хамсин тоже в группе риска. Для Вань Шеня кролик будет костью в горле, да и Тлибека он всё ещё кое-как, да уважает...

– Окей-окей, я понял. – сказал я, – Ситуация и правда исключительно мрачная. Я так понимаю, что у вас уже есть план и для него нужны будут и мои руки?

– Нам сейчас каждый важен. – с исключительным неудовольствием заметил Зефир, – Опять же, доверять мы особо никому не можем. Придётся сменить наши логова на более тайные и надёжные. Лишний раз не рисковать. Если мы хотим выжить придётся проявить недюжинное мастерство дипломатии и... насилия, конечно.

– За второе отвечаем мы с тобой и Санта-Анной, – сказала Памперо, – Прокатимся сначала до Хамсин и Трамонтаны, сделаем так, чтобы они точно не были в команде Мауи. Потом убьём Венега. Наши проклятия всё равно предрасполагают к тому, чтобы сражаться открыто. А вот Зефирка и Либеччо отправятся в великое посольство до двух оставшихся членов совета. Если нам повезёт быстро заткнуть дыру в лодке Общества, то мы сможем решить и проблему древнего ублюдка. Если он, конечно, не выкинет что-нибудь ещё, пока мы грызёмся друг с другом.

– Дай угадаю... – сказал я, – Выдвигаемся прямо сейчас?

Печать шестая – Феликс – Рейс 505

Роскошный авиалайнер Vickers Super VC10 парил в ночи над тёмными водами Атлантики, направляясь в сторону Южной Африки. Как я понял, для Зефира он выступал как своеобразный личный «Борт номер один». По большому счёту это был даже не самолёт, а своего рода летающий дом: здесь было несколько комнат, плотно заставленных элитной мебелью, включая гостиную, воздушную кухню и даже небольшая библиотека.

В общем, нашей "команде убийц" очень повезло, что опоссум разрешил использовать именно его для полёта. А то я бы не перенёс с пятнадцать часов высшего пилотажа от Памперо. Летает она превосходно, вот только и перегрузки для пассажиров бешенные.

Впрочем, она "вела" и этот самолёт. Правда, пассивно, наделив бортовой компьютер интеллектом и направив автоматически держать курс на Кейптаун. Сама же козочка села в просторной гостиной, воткнула наушники в уши и стала беззаботно глядеть в иллюминатор на ночное небо.

Я же долгое время пытался найти такое место на борту, куда бы прилипчивая "пума" за мной не последовала бы. Анна всё ещё упорно и навязчиво продолжала со мной заигрывать. Мне было не по себе от того, что именно она составит компанию нам с Памперо, но её способности, кажется, и правда были незаменимы в бою. Что может быть лучше физической неуязвимости?

Так что я старался терпеть и избегать её, в надежде, что мы быстро справимся с Хамсин и сможем разойтись в разные стороны. Даже если она этого не хочет. Мне лавры второго Либеччо не нужны также, как лавры второго Мартина.

В конце концов, выскочив из нескольких опасно тесных объятий, стерпев кучу скабрёзностей и несколько беспричинных оголений, я нашёл-таки место, где смог укрыться. На соседнем от Памперо кресле. Кагуар не пошла за мной, по-видимому, из ненависти к козочке или из-за того, что та скорее всего заступилась бы за меня в случае чего. В общем, я наконец-то мог почувствовать себя спокойно.

Тем более что погружённая в музыку девушка даже не заметила моего присутствия поначалу. Обратила на меня внимание она только когда потянулась к мини-бару. Достав оттуда стеклянную бутылку и вытащив один из наушников, она сказала:

– О, Феликс! Давно ты тут? – она аккуратно сняла металлическую крышку с бутылки и, вдруг на секунду задумавшись, протянула стекляшку мне, – Молока?

От такого предложения я поёжился:

– Нет... Нет, спасибо. Не могу его теперь пить.

– Как хочешь, – сказала она и запрокинула тару.

Пила Памперо не очень аккуратно и пара капель стекли по подбородку, впрочем, на белой шерсти это было не очень заметно. Опустошив тару за секунду, она заметила:

– Ты довольно нервный в последнее время. Это из-за Санта-Анны, да?

– Ну, не совсем, но её приставания явно один из ключевых факторов... Мне от них не по себе.

– Да уж, не завидую. Её "глубинное проклятие" заставляет её делать странные вещи с теми, кто ей интересен.

– "Глубинное проклятие"?

– Мартин тебе не рассказывал об этом?

– Даже Зефир в своих книжках об этом не писал.

– Ха, ну тогда я могу тебе открыть глаза. На многие вещи. Видишь ли, у членов Общества проклятия это далеко не только благость и сила, это всегда и большие жертвы. Искусство рождается из боли. Вот "глубинное проклятие" и есть наша боль. У каждого из нас оно своё. Зефир не только выглядит феминно из-за гиперсинтеза гормонов, но ещё и сам склонен к эмоциональным вспышкам. Ну ты видел, как он реагирует на неудачу...

– Как подросток?

– Именно. Санта-Анна вот страдает от своей неуязвимости. Тут как в песне Роллинг Стоунз, она пытается получить удовлетворение, но не может. Потому что её сатисфакция находится там, куда бессмертной и сильной девушке никогда не добраться. В общем-то её фантазия требует от неё стать смертной и слабой, или хотя бы попытаться найти кого-то, кто мог бы сделать её такой. А это, к сожалению для неё, невозможно. Вот она и страдает, считай, в вечной течке.

– Да... И что, получается и у тебя есть "глубинное проклятие"?

– Конечно, только вот я тебе о нём не расскажу. Это одна из тех вещей, которые лучше всего хранить в секрете, особенно от других членов Общества. Без обид.

– Тогда откуда ты знаешь про глубинные проклятия Зефира и Анны?

– Ну, Зефиру не повезло с тем, что его "глубинное" на самом деле находится на поверхности, про его особенности все знают, отчего он стал довольно уязвим после смерти Австера. Тот его защищал как себя самого и отводил от опоссума любые махинации.

– Хочешь сказать, что у Мартина тоже было проклятие со вторым дном?

– Да, не знаю какое, но уверена, что довольно сильное. Возможно сильнейшее. Не одна же телепатия позволяла ему так играючи выходить из самых сложных ситуаций. Опять же, мне сложно сказать, в отличии от нашей "пумы" он не слишком то и разговорчив.

– Хочешь сказать, что Санта-Анна сама тебе рассказала о своём секрете?

– Ну да, в это сложно поверить, но мы когда-то были близки. Конечно, сейчас она меня ненавидит, но у нас могла бы быть общая судьба и за это я... Ну не сказать, что уважаю её. Просто сочувствую. Потому что сама могла бы стать такой же, как она. Нас ведь обоих ждала участь жертв. Только я готова была перевернуть мир, чтобы не идти на алтарь, а она чтобы там оказаться.

– Я не понимаю, как можно её жалеть... Если кто и является чудовищем в совете, так это она. Узнав о Либеччо побольше, я даже начал ему сочувствовать, ведь это из-за неё он...

Памперо мягко улыбнулась и покачала головой:

– О, нет, Феликс, всё куда сложнее. Да, волк идёт на коротком поводке, следуя за пумой исключительно фанатично. Но он в этой ситуации далеко не жертва. По крайней мере, не такого рода жертва. Тут важно не положение, а отношение к этому положению. Либеччо как полено плывёт по течению жизни, не сопротивляясь и не пытаясь выбраться на берег. Бурное течение несёт его на пороги, и он определённо о них разобьётся, но ему комфортно пока этого не произошло. Он исключительно пассивен и беспомощен и именно поэтому является злом. Потому что зло сокрыто не в кровожадности и не в бунте, а в желании цепляться за привычный аморфный образ жизни. Его нежелание меняться и что-то делать со своим убогим положением приносит куда больше крови и смертей, чем любая сексуальная мания Анны или невероятная манипуляционная партия Австера. Почти недвижимые бактерии куда страшнее львов.

– Я не слишком понимаю эту концепцию...

– Тогда скажи мне, как ты относишься к приставаниям Санта-Анны?

– Я стараюсь их избегать.

– Почему?

– Потому что они меня смущают и мне ничуть не прельщает быть чье-то игрушкой.

– Вот. И что, думаешь, что у Либеччо какие-то другие чувства по этому поводу? Я имею ввиду, что ему практически точно не нравиться, что с ним происходит. Его раздражает то, что его доминирование мнимо и что его власть не абсолютна. Но он ничего не делает с этим раздражением, потому что ему удобнее, чтобы всё оставалось как есть. Он валандается как воланчик в бадминтоне между ракетками и не видит в этом никакой проблемы. Думаешь это Анна заставляет его быть убийцей и тираном? А я тебе скажу, что никого заставить невозможно. Попробуй мне скажи вырезать целый народ. И, если не будет иного выхода, я лучше умру, чем подчинюсь. А вот наш волк цепляется за свой статус-кво и готов хоть весь мир утянуть за собой в попытках сохранить свой убогий быт.

– Да уж... я никогда не думал об этом с такой точки зрения.

– А стоило бы. Знаешь, зло зачастую очень банально. И я бы на твоём месте подумала бы, что мы будем делать с этой простотой, пока она с нами чего не сделала. Конечно, пока мы боремся за совместное выживание мы на одной стороне, но после он точно будет видеть в нас угрозу. И в тебе особенно. Так что либо спрячься под юбку Санта-Анны, либо сделай ход достойный Австера и реши проблему радикально.

– Да уж, выбор у меня так себе...

– Ни то слово. Тут уж...

Вдруг, ни с того, ни с сего прогремел оглушительный взрыв. Фюзеляж самолёта треснул прямо между мной и Памперо. С громким хрустом хвостовая часть, в которой я находился, отделилась от носовой. Я ничего толком не успел сделать. Просто наблюдал как вторая половина самолёта, закручиваясь в штопор падает вперёд, а моя летит куда-то назад. Впрочем, наблюдал я не долго, так как уже вскоре оказался выкинут из кресла и обо что-то приложен головой, отключившись...

Печать шестая – ??? – Africa, Addio!

Я проснулся на песчаном берегу. Проснулся из-за сухости во рту и неприятного жжения глаз. Голова моя гудела, я решительно не помнил кто я и как вообще очутился... Собственно где?

Место это было по-особенному живописное: огромные, многометровые золотистые барханы с одной стороны и тёмно-синий бесконечный океан с другой. Я же очнулся на тонкой ровной полоске пляжа между ними, в окружении водорослей и каких-то железяк. Неподалёку лежал сгнивший корабельный остов, что в купе со всем остальным окончательно завершало неземной апокалиптический пейзаж.

Я не знаю, как долго я здесь находился. Скорее всего меня принесли волны, ибо от кромки воды шёл характерная широкая и неглубокая борозда. Теперь же мне нужно было хотя бы осмотреться. Для этого я стал медленно, рискуя сорваться, забираться по крутой песчаной стене. Двигался я исключительно неуклюже, то и дело отправляя вниз огромные песчаные комья.

Но в конечном итоге мне удалось покорить эту исполинскую гору, попутно получив знатные ожоги пальцев лап, которые я вынужден был погружать в горячий песок, как во фритюрное масло. Можно сказать, что все эти страдания были зря, ибо за одной высоченной дюной было целое поле ничуть не менее высоких. Целый океан песка, не менее смертельный и безнадёжно бесконечный, чем его водный собрат с другой стороны. Никаких ориентиров, никакого шанса набрести на что-то окромя безвременной смерти.

В общем, мне оставалось только два направления и оба шли вдоль берега. Не то чтобы это более рациональный выбор, чем углубляться в пучины песков или пытаться переплыть море, ибо мало ли на Земле мест, где береговая линия может быть исключительно пустой на многие сотни километров? Тем более я могу оказаться на огромном острове и тогда вообще рискую никого и ничего не найти, а просто потратить время в пустую, наворачивая круги вокруг бесплодной пустоши.

Но мне больше нечего было делать. Это всяко лучше, чем сидеть под палящим солнцем и переваривать мысли о смерти. Так, я и поплёлся вдоль берега, наугад выбрав сторону. Ноги мои болели, солнце жарило макушку, но я упорно прокладывал путь по песку. Казалось, пляж будет бесконечным.

Однако, в какой-то момент я услышал громкое жужжание двигателя. С той стороны, в которую я шёл, ко мне что-то приближалось. Вскоре я уже смог разглядеть, что это был автомобиль, я даже припоминал его название – кубельваген. Это был такой маленький вездеходный джип с брезентовой крышей и причудливым корпусом.

Конкретно этот был окрашен в хаки и вёз троих чернокожих, вооружённых винтовками FAL. Конечно, вооружённые люди на военном джипе никакого доверия не вызывали. Но в конце то концов, можно же было надеяться на то, что они не бросят несчастного, мучимого жаждой на произвол судьбы? Военные же тоже люди, за кого бы они там не воевали.

Я стал махать солдатам, активно демонстрируя своё присутствие. Не то чтобы это было обязательно, им, как и мне, с узкой полоски берега деться было некуда. Они подъехали ко мне и стали кричать, тыкая в меня оружием. Я поднял руки, показывая, что не представляю угрозы и сдаюсь на их милость.

Они схватили меня и затолкали на заднее сидение машины. Я не понимал, чего именно они от меня хотят, ибо хоть они и ввинчивали голландские и немецкие слова, я не знал языка, на котором они говорили. Да и те слова, что казались мне понятными из-за их скорости речи и агрессивной подачи звучали исковеркано, так что я и вовсе мог ошибаться в том, что слышал хоть что-то знакомое.

Но теперь, даже будучи в авто полном не слишком дружелюбных чернокожих я чувствовал себя несколько спокойнее. По крайней мере меня быстро убьют люди, а не медленно жара. Может быть, до этого ещё накормят и напоят, уже будет славно.

Катили по песку мы довольно долго. Затем выехали на более-менее приличную дорогу у небольшого портового городка. Судя по табличке на въезде, городок назывался Уолфиш-Бэй. По крайней мере теперь я знал, что нахожусь в ЮАР у так называемого Китового Залива. Из плохого было то, что в моей голове всплыли обрывчивые воспоминания о войне за независимость Юго-Западной Африки. В соответствии с этим сине-красно-зелёные флаги на нашивках моих "похитителей" обретали своё истинное значение: это были цвета партизан народа овамбо.

И конечно повстанцы не стали заезжать в "национальный город", лояльный правительству ЮАР. Они поехали дальше, куда-то в глубь пустыни Намиб. Самое обидное в этом было то, что пройди я самостоятельно эти несчастные десять километров по берегу, то вышел бы в цивилизованный порт, к людям, у которых можно было бы попросить хоть какой-то помощи. Это в любом случае было менее рискованно, чем ехать в неизвестность с непонятно кем.

Мы проезжали пустоши, мёртвые скалы, марсианские пейзажи, высохшие русла рек. Ехали долгие часы, так что солнце уже начало садиться за горизонт. В конце концов жёлтая пустыня сменилась тёмно-зелёной холмистой саванной. Сначала она состояла только из кустов и травы, но позже мы выехали в район с полноценными маленькими деревцами. Он сменился практически горным районом. И после того, как мы проехали пару перевалов по грунтовым дорогам, въехали на окраину Виндхука.

Проехав по трущобным окраинам бесконечно огромных чёрных районов города, мы свернули на юг. Наконец, через ещё несколько часов утомительной дороги по удивительно прекрасным пустынным пейзажам, автомобиль снова оказался у воды – водохранилища Хардап. Судя по тому, что машина съехала с дороги и медленно поплелась вдоль берега, это была финальная точка нашего маршрута.

Мозг почему-то доставал из глубин памяти любую информацию, кроме ключевой. Так, всё ещё не помня своего имени, я почему-то вспомнил о том, как это водохранилище называлось. И о том, что оно было построено недавно, в тысяча девятьсот шестьдесят третьем. И даже то, что "Хардап" с местного языка значило "сосок". В общем это казалось абсолютно абсурдным.

– Диссоциативная фуга – дополнил незримый чужой голос внутри моей головы.

Это внезапное вторжение в мои мысли я тем более не знал, как объяснить...

В общем, вытащили меня на сухую землю саванны. Передо мной предстал вид лагеря браконьеров: множество кое-как сложенных времянок, навесов и шалашей. Под навесами в большом множестве лежали тушки каракулевых овец, сушились шкуры куду и зебр, в одном месте разделывали тушу чёрного носорога.

Но что действительно бросилось мне в глаза, так это огромное тело слонихи, из которого вырезали кубические куски мяса. Во-первых, потому что огромного зверя убил кусок какой-то стальной обшивки попавший точно в шею. А во-вторых, потому что из чрева слонихи вырезали ещё нерождённого слонёнка в околоплодном пузыре. Зародыш был огромный и внешне мало чем отличался от уже рождённого детёныша, но мне бросился в глаза сам факт жутковатого действа.

Особенно учитывая то, что склизкую тушку, как и меня, понесли в самую большую глинобитную хижину из всех, что были в лагере. Внутри было довольно темно, но даже так я практически сразу заметил хозяйку этого помещения, что была занята нарезанием каких-то трав.

Это была антропоморфная гиена, довольно полная. По фигуре она напоминала скорее палеолитическую Венеру. Одета она была тоже исключительно в духе древности: в бедренную повязку из шкур и множество костяных украшений, в том числе и пирсинговых. В общем-то она напоминала скорее первобытную шаманку, чем браконьера или лидера повстанцев. Меня усадили за стол перед ней, положили на этот же стол тушу слонёнка и оставили нас вдвоём.

Гиена мягко сказала, не отвлекаясь от процесса готовки:

– Феликс! Как славно, что ты оказался у меня как раз к обеду.

– Феликс? – эта имя приятно каталось на языке, как жемчужный шарик, так что я подумал, что оно вполне может быть моим.

– Тебе что же падением отшибло память?

– Пожалуй, что-то вроде этого и произошло, только я не уверен, что упал.

– О, ну тогда мне ещё более повезло. Значит, я не зря отправила своих людей прочесать район крушения... Но, полагаю, ты ничего сейчас не понимаешь, а потому мне надо бы представиться. Я – Хамсин, кровавая богиня Африки. Но ты, конечно, можешь звать меня "Ма" или "Большая Ма".

– Ну... хорошо, я полагаю?

– Чего ты так зажался? Тебе совершенно не о чем переживать. Я тебе не враг. Я просто защищаю свою землю от тех, кто смеет на неё ступить. Ты пока что желанный гость. Если, конечно, не пренебрежешь моими правилами. Хотя, будь это не так, я бы не посылала за тобой людей и не готовила бы тебе обед. Ты же проголодался, верно?

С этими словами она взяла щепотку из тех трав, которые нарезала и посыпала ими тут же поставленную на стол тарелку с довольно аппетитно выглядящим мясом:

– Еда настоящего хищника, как мы с тобой. – пояснила Хамсин, – Из такого же зародыша, – она указала на тушку слонёнка.

После таких пояснений аппетита поубавилось, а женщина поставила на стол стакан с розоватой жидкостью.

– Молоко с кровью, – объявила гиена, – Напиток, который придаст тебе особых сил для будущей битвы.

"Лучше не спрашивай чья кровь и чьё молоко", – посоветовал внутренний голос, усмехаясь, – "Всё равно придётся выпить, с этой женщиной шутки ДЕЙСТВИТЕЛЬНО плохи". Если уж мне двое говорят о том, что такого рода гостеприимством пренебрегать нельзя, стоит и правда подчиниться.

Я сунул в рот кусок варенной слонятины, мясо было довольно жёстким, еле жевалось и по вкусу напоминало мерзкий говяжий язык. Но всё же я смог с ним справиться и перешёл к молоку неизвестного происхождения. Несмотря на то, что оно было смешено с кровью, вкус у него был вполне себе, даже чем-то отдавал солоноватым мёдом.

Стоило мне осушить ёмкость, как в голову будто бы набили ваты. Сознание стало немного путанным мир поплыл перед глазами. Что-то потекло по скулам. Когда я дотронулся до этого, то понял, что это что-то вроде крови, идущей из ушей. Я практически перестал сознавать происходящее...

– О-хо-хо, шугар, как быстро у тебя проявились симптомы муста! – радостно заключила гиена, – Не переживай по поводу ихора. Это значит, что моя кровь действует на тебя как следует. Сейчас у тебя вырастет уровень тестостерона. Ты станешь неуправляемым и агрессивным. А значит сможешь для своей Ма наказать парочку наглых сучек, вторгшихся на мою территорию

Теряя чувство реальности, я послушно поднялся и хотел уже было направиться выполнять то, что меня попросили. Даже не зная куда идти и кого искать. Но Хамсин остановила меня, взяв за плечо:

– Погоди, это ещё успеется, шугар. Для начала я возьму свой должок за то, что напоила тебя кровью, – она хищно улыбнулась, обнажив свои вампирские клыки, – Знаешь ли я очень давно не пила крови проклятых.

С этими словами, она резко впилась в мою шею зубами...