Текст книги "Молоко и мёд (СИ)"

Автор книги: Артем Рудик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Печать шестая – Феликс – Загадка Сфинкса

Окрестности острова Большой Селваженш , воздушное пространство Португалии, 5 февраля 1968

За прошедшие пять дней я успел потерять и обрести память, пострелять в своих спутниц, научиться правильно отстраняться от Санта-Анны и даже принял участие в разработке плана по нейтрализации Трамонтаны. Но самая главная мысль, которая ко мне пришла за всё время моих злоключений такова: "С этим можно жить. С ними со всеми можно жить".

Когда Мартин был жив, я этого не понимал. Несмотря на все старания наставника заставить меня участвовать в делах нашей тайно организации, я всё воспринимал Общество так, как его воспринимают смертные: как язвительных и высокомерных уродов. Собственно с подчинёнными они себя так обычно и ведут. Но когда ты становишься равным и тебе открываются многое из того, что все эти бессмертные прячут... Становится ясно, что они такие же обычные люди. Просто куда более искалеченные своим собственным верховенством в пищевой цепи.

Их проклятия куда страшнее тех, которыми могли бы обладать обычные люди, вроде меня. Не в плане силы. Никакая сила не стоит того, чтобы вечность топтаться на одном месте, пытаясь убежать от призраков прошлого.

Ещё я понял, что и отношения между собой у членов Общества исключительно людские, даже если речь идёт о Хамсин. Они боятся. Они умирают. Они дружат и ссорятся, строят козни и меняют стороны. Всё как те смертные, над которыми они властны.

Каждый из них напоминает старую-старую сказку, из тех, что рассказывали друг другу ещё пещерные люди. Сказка может незначительно меняться в деталях, её сюжет могут воспринимать под разной перспективой, но суть у неё одна и эту суть она несёт сквозь века. В чём заключается эта суть или, иными словами, поучительность истории? Не знаю. Я не готов дать самому себе чёткий и единый ответ на этот вопрос. Возможно, пока не готов.

Но я уже свыкся с тем, кем мне предстояло стать: такой же старой и запылённой сказкой. А ещё мне стало нравиться быть в Обществе. Мне мила Памперо, мне весело с Санта-Анной. Я сочувствую Либеччо и считаю, что Зефир на самом деле приятный парень. Я понимаю заскоки Хамсин. Понимаю я и то, почему Трамонтана трусливо прячется, когда в наш дом стучится беда.

Средиземноморье всегда было колыбелью ужаса. В том плане, что с самой глубокой древности это был регион в котором возникали и за который сражались многие великие империи. А что империи несут с собой? Кровь, смерть, разрушение, распад, предательства, гражданские войны, вечные религиозные споры, геноциды, переселения, вторжения... В общем, за любым величием всегда идёт соразмерный и неизбежный упадок.

Трамонтана насмотрелась на это. Более того, она в этом сама зачастую участвовала, вмешиваясь в крах многих империй. И теперь она боится, что её собственная империя будет разрушена. Она настолько этого страшится, что не может бороться, только убегать. А когда к ней на порог придёт Мауи, если ещё не пришёл, она точно поднимет лапки к верху и перейдёт на его сторону. Мы должны показать ей, что мы куда опаснее, чем древний кролик. А для этого надо действовать решительно.

Так, Памперо высадила нас с Анной на крутом береге безлюдного пустыря посреди Атлантики – португальского Большого Селваженша, крошечного островка между Канарами и Мадейрой. Де-юре это Португалия, при чём самая южная её точка. Де-факто ничейная земля, ни туристам, ни военным особо не интересная.

Однако, семьдесят тысяч лет назад здесь, как и на Канарах с Азорами, существовала древняя цивилизация, из которой и происходила Трамонтана. Эта цивилизация была невероятно технически развитой и строила пирамиды ничуть не хуже ацтекских или египетских. Но с ней произошло несчастье ровно такое же, как и с Доггерлендом Зефира. Стурегга разом смыла всю великую империю, вместе со всеми достижениями.

Мне это события представляется картиной Бакста "Terror Antiquus", которую я мельком видел в экспозиции Русского музея в Ленинграде. Точь-в-точь внезапный локальный апокалипсис, нахлынувший на безмятежную античную цивилизацию. Апокалипсис, который не даст второго шанса тем, на кого укажет беспощадная судьба. А тогда указывала она на многих.

Выжило лишь небольшое количество населения здесь на островах и в Иберии, ставшее гуанчами и басками. Они на долгие годы укрылись в горах и пещерах, навсегда забыв о своих корнях и выйдя куда более примитивными народами. Не забыли своего происхождения лишь жрицы бесчисленных культов Блаженных островов.

Они из поколения в поколение, в своей среде передавали истории о прошлом и древние ритуалы. В Европе этих жриц потом знали как ведьм, гоняли их, сжигали и топили. Трамонтана ничего с этим не делала, хотя происходила из той же среды. Боялась, панически боялась, что её собственные подданые посчитают ведьмой её саму и её постигнет судьба собственной империи. Она вообще всего боялась. Больше всего: потерять все свои "аватары".

Одну из них, "старуху", она спрятала здесь, на пустом и тихом острове, погрузив в криосон. Впрочем, место, где она была спрятана было найти не так уж и трудно, если знать где искать. Да и если не знать тоже – огромного каменного криосфинкса видно отовсюду с острова. Ибо он возвышался на самой высокой его точке, единственном холме.

Без сомнений мы подошли к каменной громаде, я спросил у пумы:

– И так, как мы его сдвинем?

– Слышал историю о "Загадке Сфинкса", малыш? Угадай, чьей цивилизацией вдохновлена.

– И что мы будем отгадывать загадки? Какой вообще смысл в загадках, если пытаешься что-то спрятать, их же любой может отгадать!

– В том-то и суть, что не любой. Загадки сложные и шифруют кодовые слова. Если помнишь код, можешь открыть и без загадок. Но Трамонтана и собственный пароль боится забыть, так что подстраховалась. Кроме того, кому в голову придёт говорить со статуей?

– Ладно, допустим, как мы его активируем?

– Понятия не имею. Может, просто попросить? – она сложила лапы рупором и крикнула в сторону изваяния, – Эй, привет, мы хотим пройти! Загадывай свои загадки!

Статуя задвигалась баранья пасть раздвинулась и в ней показался динамик. Кроме того, тогда же из земли вокруг нас поднялся с десяток оружейных турелей, что тут же направили орудия на нас. Я сжал свой FN FAL покрепче, хоть и понимал, что всех не перестреляю. Санта-Анна, очевидно, беспокоилась куда меньше, она сказала мне:

– Ну вот, сработало. Теперь будем надеяться, что тебя не изрешетит. Нам же не к чему портить такое милое тельце?

Сфинкс заговорил, очевидно парадируя голос Зефира, ввиду общей беды, они с Трамонтаной были немного близки:

– Первая загадка такова: Кто в ожидании конца немецкого раздора длиннющей обрастает бородой? Он воронов пошлёт домой, но сам туда и телом не вернётся, в реке на землях Хатти утонув.

– Ну это какая-то европейская загадка, – шепнула мне пума, – Давай лисёнок, ты же умный, должен наверное знать.

– С чего я должен это знать? – возмутился я, – Я таких историй в книжках не читал.

Мы стали думать. Ничего подходящего в голову не шло. О чём эта загадка вообще? Об истории, о мифологии или вообще о чём-то другом? Как связаны хатти и немцы?

Помощь мне пришла откуда я её точно не ждал. Мартин возник передо мной, опёрся на постамент Сфинкса и сказал:

– По мне так это простая загадка, Зефир, Борей или сама Трамонтана легко угадали бы. Подумай, у кого из исторических личностей была рыжая борода, его даже прозвали соответственно

"Да много у кого", – подумал я, – "И называли так много кого..."

– Тогда скажи, на какого европейского монарха был бы похож Йозеф, ты его точно знаешь...

"На Барбароссу", – прокрутил догадку я, – " Но причём здесь Хатти? И ожидание конца раздора?"

– Ясно, ты не знаешь этой легенды. Барбаросса утонул в реке в Малой Азии, когда шёл в очередной крестовый поход. Тело его так и не вернулось домой и бытует легенда, мол он ждёт своего часа, чтобы вернуться. У Борея была схожая история...

– Это Барбаросса. – уверенно сказал я разгадку, буквально разжёванную мне Мартином.

– Верно. – сказал сфинкс.

– Вот видишь, я же говорила, что ты у меня способный лисёнок... – прошептала мне на ухо Анна, и легонько лизнула ушную раковину.

Мне начинало нравиться то, что она стала меня хвалить, вместо того чтобы заставлять её калечить. Пусть и похвала в этой была скорее не заслуженной, это начинало мне нравится... Если тоже самое происходило когда-то с Либеччо... Многое становилось понятно.

– Следующая загадка, – прорычала статуя, – Я блаженна мечта всех крестоносцев. Я человек, и идея, и царство. Я путевод чрез восточно коварство! Кто же я?

– Какие-то все загадки от меня далёкие, – Санта-Анна казалась и правда обиженной этим фактом, – Трамонтана так боялась христиан, что все свои свершения посвящала только им...

Пума была права, тут очевидно снова тема крестовых походов. Только вот что имеется ввиду? Иисус? Гроб Господен? Божье царство? Очевидно, что это что-то из христианского фольклора...

– Не угадал. – сказал Мартин, всё ещё стоявший, опершись на сфинкса, – Это вообще с христианами не очень связано. Вернее связано, но далеко не с теми, кого ты знал. И свидетелем, конечно, тех событий ты не был, поэтому расскажу. Это про Елюй Даши, своеобразного наследника империи Ляо и хана степняков кара-киданей. Пиники, через своих агентов распространила слух, в котором смешала историю Елюй Даши и Ван-хана, монгола-несторианина. Так появился миф о таинственном и могущественном христианском царе в далёкой Азии, так называемом Пресвитере Иоанне, мотивировавший крестоносцев самоубиваться об армии любимца Пиники – Салах ад-Дина. Трамонтану это событие травмировало очевидно, как и само христианство, распространённое с подачи саламандры, вот она и не может забыть Елюй Даши, ставшего прообразом этой истории.

"Погоди, если ты моя галлюцинация, откуда ты это знаешь? Я о таком точно нигде не читал".

– Ты задаешь не верные вопросы, мой дорогой Феликс, неверные.

– Елюй... Даши? – сказал я, совсем неуверенный в этом ответе.

– Верно, – произнёс сфинкс, – И последняя загадка: Меня семь, я златая мечта. Маяк для авантюристов и цель всей конкисты. Я рождён под светом Христа и свистом арабской баллисты.

– О, это уже я знаю! – сказала пума, – Это "Семь золотых городов"!

– Верно. – произнёс сфинкс, – Запускаю протокол деконсервации...

С этими словами пьедестал криосфинкса раскрылся, открывая нам доступ в небольшую комнатку, где стояла вертикальная капсула с запечатанной внутри престарелой кошкой. Рядом стояли приборные панели. Санта-Анна сразу же направилась к ним. Я последовал за ней.

Внутри комнатки стоял мерзкий, пыльный и сухой воздух. Я сразу закашлялся. Пума таких проблем не испытала, встав у панели она сказала:

– Ну всё, теперь остался последний шаг... – она занесла лапу над панелью, а затем обратилась ко мне, – Держи пушку наготове. "Старуха" сильна, возможно это самая сильная из аватар. Именно поэтому Трамонтана хранит её про запас.

– А какой в этом смысл? – спросил я.

– А какой смысл в ядерном оружии? – ответила вопросом на вопрос пума.

– Теперь мне как-то совсем не по себе.

– Не переживай, милый, мы с ней сдюжим. Садани её прикладом пару раз, прежде чем она оклемается, а там уже мы её скрутим.

Я встал в боевую позицию, занеся винтовку над плечом, и уверенно кивнул. Анна кивнула в ответ и потянула за рычаг на панели. Капсула раскрылась, однако прежде чем я ударил, абсолютно внезапно, старая кошка выскочила из капсулы и вцепилась в меня мёртвой хваткой. Из её глаз тут же хлынул поток слёз. Она истошно кричала и корчилась:

– Пожалуйста! Не надо! Только не туда! Пожалуйста, не надо... Пожалуйста... НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Вопила она как резанная, у меня сжалось сердце от того жалкого вида, что передо мной предстал.

– Ой-ё... – даже пума была в некоторой растерянности, – По мне так Хамсин перевыполняет план...

– НЕ НАДО! НЕ НАДО! НЕТ! НЕТ! НЕЕЕТ! – кошка всё кричала и кричала, с другим её телом очевидно происходило что-то очень плохое, – ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖАЛУЙСТА! НЕТ! НЕТ!

От такого потока эмоций я нервно сглотнул:

– Что мы будем делать?

– За нас уже, кажется, всё сделано... – Санта-Анна пожала плечами, – С большим таким избытком.

– А-А-А А-А А-А-А-А! ААААА! А-А! НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! АААА! – крики Трамонтаны превращались совсем во что-то нечленораздельное, она плакала и корчилась.

Я прокручивал в голове картины того, что могло бы с ней сейчас происходить. И кажется даже они не дотягивали до того ужаса, что она испытывала на самом деле.

– Она ведь сейчас всё испытывает в утроенном объёме... – заметила пума, – Мне кажется будет милосердно, если мы...

– Да, пожалуй, – сказал я, – У Памперо и так будет отличная позиция на переговорах. Даже слишком отличная...

Я поставил винтовку в боевое положение и приставил ко лбу "старухи". В её глазах отражалось столько боли и страдания, что я просто не мог поступить иначе. Выстрел. жилистые руки отпустили меня и бездыханное тело сползло на землю. Что ж, теперь на одну треть её страдания уменьшились.

– Чёрт, да уж... – я не знал, что сказать.

– Не бери в голову, Феликс, всё что необходимо, мы сделали. Остальное теперь не наша забота, – пума сочувственно похлопала меня по плечу, – Пойдём, посидим на скале, попьём чаю. Я собой взяла термос и плед. Расскажу тебе что-нибудь весёлое...

– Да, пожалуй мне это сейчас нужнее всего.

Печать шестая – Памперо – Набирая скорость

Португалия, Воды у острова Пику, 5 февраля 1968 года

Скорость это понятие очень относительное. Есть огромная разница в ощущениях одних и тех же четырёхсот километров в час на самолёте и, допустим, на скоростной реактивной лодке. Последнее куда опаснее и значительно более волнующе. Потому что риски высоки, а в противниках у тебя сама стихия.

Вода только на первый взгляд кажется безопасной средой для таких экспериментов, но чем быстрее ты в неё влетаешь, тем более "прочной" она становится. Уже на двух сотнях километров в час водная гладь становиться подобна бетонной стене. Одно неверное движение или даже неосторожный кивок носом лодки, и всё, ты труп.

Конечно, и на самолётах есть свои риски, но они возникают обычно на куда больших скоростях, когда двигатель несёт тебя по небу быстрее, чем может выдержать корпус или когда ты решаешь быстро уйти в манёвр... В общем, скорость – это всегда риск. Но, порой, другого способа ощутить свободу и вдохнуть полной грудью, не найти. Ничто так не освобождает как блуждание по лезвию ножа, пляски по змеиным головам и заигрывание со смертью.

В прошлом году умер Дональд Кэмбэлл. Это парень знал, что такое скорость. Его отец, Малкольм Кэмбэлл, был настоящим пилотом по духу, а также множественным мировым рекордсменом и на земле, и на воде. Дональд пошёл по его стопам. Он множество раз побивал мировые рекорды скорости, однажды даже сделал это сразу и на воде, и на суше, в один год.

В общем, этот парень знал и что такое свобода. Он множество раз смеялся над смертью, преодолевая пределы человеческого и возносясь выше. Во время одной из таких попыток, на своей скоростной К7, Дональд ошибся и разбился насмерть. В этом же году американец Ли Тейлор забрал его рекорд скорости.

Никто не правит вечно и прогресс нельзя остановить. Нельзя не участвовать в этой гонке за прогрессом, можно либо ей мешать и загонять себя в рамки, как делает Общество, или освободиться и превосходить самого себя, рискуя умереть на первом же крутом повороте.

Конечно, набирать немыслимую скорость куда сложнее, чем стоять на месте. Но и сражаться сложнее, чем раболепно подчиняться. Каждый выбирает свою долю.

Я выбрала акселерацию, она же "ускорение". Не только в плане буквальной жажды скорости или метафорической жизненной позиции со стремлением к независимости. Это ещё и мотив чисто политический: человечеству пора прекратить топтаться на месте. А Мауи, Либеччо и подобным им, пора перестать мешать ускорению и пытаться остановить время. Выходя на гоночный трек, они не остановят болиды, а будут ими раздавлены и размазаны по асфальту.

Наша цивилизация вполне может сбросить с себя ярмо зажатости судьбой, древние условности и бремя закостенелой стратификации. Настала пора бесконечного ускорения прямиком к точке технологической и социальной сингулярности. Конечно, как и в случае с рекордами скорости, всю Землю может ждать уничтожение от одного неосторожного движения. Однако, если человечество ошибётся, то оно вполне будет заслуживать свой крах.

Ни к чему жалеть и тех, кто останется за бортом прогресса. Они сделали свой выбор. А мы сделали свой.

Трамонтана, например, исключительно труслива, чтобы что-то менять. Но она же и достаточно опасна, чтобы помешать избавиться от децелераторов Мауи и Венега. А потому нельзя приниматься за них, прежде чем мы не разберёмся с Монти.

Я ждала её в водах у острова Пику, сидя на корпусе военной версии кэмбэлловского К7. Да, военная наука часто использует гражданские изобретения "по-особенному". Британцы вот разработали малую серию сверхбыстрых реактивных катеров для MI6 на основе лодки-рекордсмена. Да, она утяжелена двумя встроенными пушками и турельным пулемётом, так что от силы берёт на воде двести пятьдесят километров. Но и это, всё-таки, немало. Тем более, что дополнительный вес стабилизировал лодку и даже по не спокойным водам океана плавать скорее в удовольствие, чем в испытание.

Ещё в удовольствие был местный вид, который я созерцала с корпуса катера, слушая музыку. Вокруг был тёмно-синий океан, а передо мной возвышался он, величественный вулкан, чьи склоны были покрыты зеленью. Гора была исключительно впечатляющей, особенно в закатных лучах, в плаще из скопившихся вокруг верхушки облаков... Конечно, с Андами этот вид не сравнится, но Азоры точно были вторым из самых красивых мест на планете. И точно одним из самых безмятежных.

Однако вскоре эта безмятежность была нарушена вспенившимся неподалёку от меня океаном. Метрах в ста или около того, от меня, всплыла громада чёрной подлодки. Судя по виду, тип "Дафне". Как только подводный крейсер оказался полностью в надводном положении, из люка высунулась чёрная лиса:

– Памперо? Я готова к переговорам! – голос её очевидно дрожал.

– Так подплыви поближе! – крикнула я в ответ, – Мы не сможем с тобой поговорить, если будем друг другу кричать!

– Мне не очень хочется приближаться к тебе, теперь...

– Я обещаю, что не буду брать подлодку под контроль. Но если ты не хочешь говорить со мной, я могу попросить Хамсин...

– Только не её! – крикнула она и спряталась обратно в люк на пару мгновений.

Подлодка стала приближаться к моему катеру, остановившись практически вплотную. Трамонтана снова вылезла из люка и спустилась с рубки на "палубу" подлодки. Затем матросы-португальцы вынесли стол и два стула, поставив их там же, на плоской части корпуса. После принесли мясные консервы, разспиртованный хлеб и сухари. Видимо это всё приличное съестное, что нашлось на автономном подводном штабе лисы.

Я села напротив Трамонтаны. Она страшно дрожала и взгляд у неё был несколько потерянный, будто бы смотрящий в бездну. Я спросила:

– Ну как у тебя дела?

– Две из трёх моих аватар мертвы. Хамсин закончила только минут десять назад... – ей очевидно было сложно об этом говорить, даже слеза невольно стекла по её щеке, – Я боюсь, что это может повториться.

– Зависит от того, на чьей стороне ты будешь. Мауи с тобой такого не сделает, полагаю.

– Нет... Так что я буду на вашей стороне в этой войне.

– Докажи.

– Чем?

– Ну, например, ты можешь рассказать, что знаешь о его планах. Что он тебе рассказывал?

– О своих собственных планах ровным счётом ничего. Я знаю только, что происходит у Венега.

– И что же у него происходит?

– Мауи собрал кости Суховея, Австера, Нот и Борея. Венег их оживил...

– Ого! Хочешь сказать, что с ним сейчас четверо оживших трупов наших товарищей?

– Полагаю, что так. Мауи сказал, что Венег будет готовиться к битве в своём храме, в пустыне, вместе с оживлёнными им членами совета. Он приглашал меня присоединиться к трубкозубу в его приготовлениях и дать вам бой. Но я пока не решилась ехать...

– Так, получается, с мертвецами, Хамсин и тобой, при нейтралитете Пиники у него было бы численное преимущество... Что ж, хорошо что мы лишили его двух возможных союзников, теперь у нас есть все шансы взять приступом его крепость.

– Я готова в этом помочь! – как-то затравленно воскликнула Монти, – Мы с ними легко справимся!

Я закрыла глаза, сконцентрировалась. Прозвучал выстрел. Кровь брызнула на мою белоснежную щёку. Когда я открыла глаза ствол турели катера ещё дымился, а Трамонтана валялась на палубе. От её головы растекалось огромное красное пятно. Я сказала:

– Прости, Монти, но планов брать тебя в команду не было изначально. Но спасибо за познавательную беседу. Передавай привет своей Родине, там, на дне.

С этими словами я сошла с палубы подлодки, мимолётом коснувшись её рукой. Когда я уже стояла на своём катере, подводный крейсер стал резко погружаться, прямо с открытым люком, унося в водную пучину и тело Трамонтаны. Вспомнились слова чилийского гимна: "О, Родина, ты станешь либо могилой свободных, либо убежищем против угнетения..."