Текст книги "Молоко и мёд (СИ)"

Автор книги: Артем Рудик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

От этого и они тоже начинали плавиться и растекаться, теряя всякую форму. А я начинал чувствовать тоже, что чувствуют и они. Так, мало-помалу, всё копошение в чане сошло на нет. Больше никто не мяукал в темноте. Никто не пытался забраться по отвесным стальным стенкам...

Так я умер. И так родились мы.

Сотни кошачьих умов сплелись воедино, в одно сознание, мешая свои воспоминания и опыт. Наши чувства и тела стали одним целым. Наши голоса теперь звучали в унисон, ибо не было в них больше никакой индивидуальности, никакой самодостаточности. Теперь мы были одних идей, одних высказываний, одних стремлений, одних терзаний и одних, и тех же слов, которые мы произносили в едином порыве.

Когда крышку чана сняли, мы смогли увидеть то, что с нами стало сразу несчётным количеством глаз, часть из которых находилась внутри нашего тела. Которое, к слову, превратилось в огромную биомассу, местами покрытую шерстью, а местами просто голой кожей или пузырящейся и перетекающей плотью. В одном месте мясной громады, как огромная жёлтая мозоль, выступал плодный пузырь, за прозрачной оболочкой которого плавали ещё несформированные и нерождённые котята: некоторые из нас были беременны до объединения.

Кроме прочего, наша масса обладала множеством пастей и когтей, которые свободно плавали по внешней поверхности. Челюсти постоянно клацали и мяукали в ожидании еды. Из того, что когда-то было нашим скелетом, мы могли формировать длинные и прочные конечности, что порой сами собой неожиданно и без особой цели вырывались вверх из текучего тела и также бессмысленно возвращались обратно. Наверное, рефлекторно.

Вскоре перед нашим взором вновь предстала верховная жрица. От её обнажённого тела пахло опасностью и властью, так что, не смотря на то, что мы могли бы с лёгкостью поглотить её, мы, сами собой, беспрекословно сжались пред её сравнительно небольшим человечьим телом. Все взгляды были направленны на неё.

Жрица вскинула руки к небу и приказала:

– О, порождение, данное нам мудростью великой Баст и яростью ужасающей Сехмет, внимай моему приказу! Ты создано, чтобы крушить врагов нашей нации и нашей веры! Ты явишь нашим врагам гнев богов, чтобы они больше и не смели мыслить против нас зла! Ты будешь нашим мечом и утолишь свой ненасытный голод кровью наших врагов! Готовься, ведь прямо сейчас тебя ждёт первый бой! Давай, яви нам свою силу, снеси потолок этого хлипкого здания!

Повинуясь приказу, мы ударили своими конечностями вверх, легко разнеся в пыль потолок глинобитной построечки. В открывшемся небе, прямо над нами, висел огромный конвертоплан. Он опустил тросы для грузов к земле. Служанки культа оперативно прицепили эти тросы к нашему чану. Винтокрылая машина с трудом подняла нас в воздух, вместе с нашим стальным вместилищем.

Затем она понесла нас куда-то, мчась по небу на всех порах. Мы летели долго, под нами пронёсся Нил, многие города в его долине, бесконечные моря песков и громады песчаных скал. И везде, где бы нас не проносило, люди с ужасом смотрели в небо, видя наше новое естество, выглядывающее из чана.

Вскоре мы прибыли туда, где могли утолить свой голос. В землю хаанеев. Нас сбросили на один из их мятежных городов, прямо в центр, на рыночную площадь. Мы выбрались из своей стальной темницы, будто бы плывя по раскалённому песку. Человеческие существа в ужасе разбегались при виде нас. А вот наши сотни пастей истекали кровавой слюной при виде их...

Включился какой-то древний, первобытный инстинкт, будто бы доставшийся нам от древних кошек. Мы со всей яростью и ловкостью бросились поедать всех, кого только могли достать. Одних хватали конечностями, острыми как копья, и поглощали кожей, на других просто накатывались всё более и более разрастающейся массой. Да, с каждым съеденным, мы становились всё больше и больше, отчего рос и голод, и безумие.

Поначалу, никто не думал нам сопротивляться: одни замирали в страхе, другие бежали со всех ног. Мы проносились смертоносным вихрем, вычищая улицы от их обитателей. Однако вскоре появились солдаты. Они стреляли в нас из крошечных ружей, но пули просто поглощались нашей массой. Вскоре прикатили танки, но и они вскрывались, как банки тушёнки. А их снаряды были ничуть не более опасны, чем резиновые мячи.

К тому моменту мы были уже больше, чем дворец в центре города, который мы сломали и проглотили, как коробку конфет. Ни власть, ни богатство, ни быстрые ноги, ничего из того, чем обычно гордились люди, не могло нас остановить, ибо подобны мы были природной силе, навроде песчаной бури, не делающей разницы между одними и другими.

Нас не останавливали даже те случаи, когда мы натыкались на людей, которые напоминали нам наших любимых двуногих. Например, мы столкнулись со старым хаанейским торговцем, который видимо слишком устал от жизни, чтобы пытаться убежать от смерти и потому не сопротивлялся нам никак. Он напомнил нам другого такого же торговца, который нас кормил и был убит. И, сохраняй мы хоть каплю контроля над своим голодом, мы бы могли его пожалеть.

Но мы себя не контролировали. Это было сильнее нас и сильнее любых других чувств. Аппетит приходил во время еды и разрастался тем сильнее и шире, чем дольше шла ужасающая трапеза. Это было безумие, кровавое буйство, заставлявшее нас проникать в жилища и подвалы, чтобы не пропустить ни единой завалявшейся крошки с этого пира городских масштабов.

Не трогали мы лишь те дома, что были помечены красными крестами, запах от них исходивший отпугивал нас и заставлял обходить такие жилища стороной. А вот скот, городское зверьё, вроде крыс и голубей, пальмы, и вообще всё съедобное, что не было приколочено, мы поглощали с большим аппетитом. Мы буквально съели всё живое, не оставив от половины города камня на камне.

И голод всё же не утих. Мы направились дальше, на поиски новых жертв, возвышаясь ныне, будто гора и отбрасывая на песок, ставший красным, огромную угрожающую тень. Казалось, всё, что только завидело нас на горизонте, пряталось от нашего голодного взора.

Однако, до другого человеческого поселения мы так и не добрались. Вновь появился конвертоплан, который нас сюда привёз. В сотне метров впереди нас он высадил одинокого человека-опоссума, вооружённого одной лишь снайперской винтовкой. Этот одинокий воин, в плаще песчаного света, стоял перед нами без страха. Даже, когда наша огромная тень накрыла его тщедушное тело, он не дрогнул. Лишь вскинул своё ружьё, наскоро прицелился и выстрелил.

Наше тело тут же остолбенело и зависло всей своей огромной громадой. Что-то внутри закипело и забурлило, будто бы в нашем нутре варился суп. Вскоре это бурление разрослось, полностью заполняя собой всю массу... Момент, и мы лопнули. Из нашего дородного нутра во все стороны хлынуло целое кровавое море, заливая собой многие сотни метров вокруг и освобождающее всё не переварившееся содержимое нашего огромного желудка.

Человек с винтовкой не сошёл со своего места даже когда на него нахлынули кровавые волны. Он спокойно дождался, пока жижа отступит, а потом, весь испачканный красным без страха подошёл к тому, что от нас осталось: наше тело в миг сжалось до размеров одного кота. Инстинктивно, мы тут же приняли привычную кошачью форму из того скромного месива плоти и костей, что от нас осталось.

Двуногий же достал небольшую капсулу и с лёгкостью запихнул нас внутрь, плотно закрутив крышку. Так, мы вновь оказались в темнице, на сей раз куда более маленькой, чем любая предыдущая. Люди легко выпустили зверя из банки для свершения своего страшного суда и также легко загнали его обратно до востребования.

Одинокий воин отнёс нас обратно в храм Баст и передал в руки верховной жрицы. Та, видимо, невероятно горда тем, что сотворила нас, сразу же понесла демонстрировать нашу суть своему повелителю. Человеческий владыка, которому нас представили, был похож на человека меньше, чем мы были похожи на кота.

Он был высоким, метра в четыре роста, мускулистым мужчиной с неестественной обсидиановой кожей, украшенной золотыми татуировками. Его голова была скрыта за недвижимой и ничего не выражавшей маской трубкозуба, но даже из-за неё чётко были видны кроваво-красные глаза. Ими он серьёзно и с неким азартом осмотрел нас, как заядлый коллекционер обычно осматривает новинку в своей коллекции.

Мы были очередной игрушкой в его песочнице разрушения и хаоса, ведь он был никем иным, как царём Верхнего и Нижнего Нила, а по совместительству лидером культа Сета – всемогущим фараоном. Избранником богов, посланным, чтобы держать людей в узде и уровнять их пред лицом Дуата, в том числе, с нашей помощью.

– Что, значит вот эта штука умиротворила повстанцев? – сказал он верховной жрице Баст, взяв колбу с нами из её рук, – Интересно... Сколько шороху навела ваша маленькая игрушка. Хаанеи побросали оружие и побежали покорно отрабатывать свой бунт, когда увидели, что сталось с Рушалимумом. Я уверен, что после такого шоу, Ассирийцы и Хетты, в своих лабораториях спешно и тревожно готовят хоть какой-то ответ.

– Боюсь, они придумают его также, как придумали мы, но ещё очень нескоро. Особенно, если к ним в руки не попадёт ни грамма плоти этой биомассы... – сказала жрица, слегка отводя взгляд.

– Значит, нам не стоит использовать эту игрушку часто... – фараон прервался, будто бы о чём-то задумавшись, и в конце-концов продолжил, – Но даже ограниченный эффект... Да, ваш культ не часто ТАК удивляет. Филигранно продуманная операция! И, главное кризис решён очень быстро, быстрее чем кто-либо ещё мог предложить. Это заслуживает достойной награды.

– Ваша одобрение... О, повелитель, это уже огромная награда для служительниц Бастет!

– Да, но я могу предложить вам кое-что ещё, помимо одобрения. Кое-что, что послужит во благо всей нашей стране. Можете забирать в своё подчинение всех непокорных хаанеев! Этот народ уже ни раз доказал, что не хочет быть с нами на равных, не примет наших богов и наши идеалы. Они даже покорными слугами отказались быть! Значит пусть будут наравне со зверьём, можете сделать с ними что хотите, но приведите их к покорности. Можете вшивать им что-то или сплавить в такой же комок биомассы, мне без разницы! Те кто не принимает величие наших звериных богов и не ведает страха пред нашей мощью заслуживает такого конца. В конце концов, чем все эти глупые, ограниченные людишки, не способные увидеть нашего света, отличаются от котов? Тем, что они двуногие и лишены шерсти? Как по мне это всего лишь ещё один их недостаток...

– А ещё тем, что они не священны...

– О, это как раз их достоинство! Люди никогда не будут священны, даже в варварских религиях наших врагов, и именно тем они замечательны... Их можно низвести до биомассы без всяких угрызений совести.

Феликс – В песках

На твоих плодородных поляхБудут жить уж иные люди.И в твоих бесконечных лугах,Нашей речи, наверно, не будет.И в далёких, далёких веках,Не найдут археологи в грунтеНи память о горе и бунте,Ни песни, что в наших костях.И книги развеются в прах,Все священны писания истлеют,Ты вкушай и верь всё быстрее,Ведь уже приближается крах."Коллапс"

Седьмая Печать – На небе тихо

Песок шелестел под закатным небом. Неподалёку топтался верблюд-дромедар. Зефир возился с рацией. Я улёгся на краю небольшой сухой скалы, возвышающейся среди барханов, с французской снайперской винтовкой FR-F1. В её прицел отлично просматривалось будущее поле битвы: огромный древний храм на берегу небольшого оазиса, превращённый в настоящую крепость.

Что ни говори, а Венег хорошо окопался: толстые каменные стены патрулирует куча оживших трупов в форме Объединённой Арабской Республики; во внутреннем дворе припаркованы два Т55; небо патрулирует припаркованная там же "Шилка"; снаружи, в воде озерца чистят БТР-60; где-то внутри сокрыты четверо проклятых. Настоящая маленькая армия, укрытая среди барханов.

Я дышу ровно и спокойно. У меня важная задача – прикрыть наш немногочисленный авангард. Несмотря на то, что скоро будет ещё более жарко, чем под пустынным солнцем, я всё равно думаю не о сражении. В моей голове вертятся мысли о том, как я сам изменился... Даже не узнаю себя.

После всего, что я пережил за эти пару месяцев, кажется, что это и не удивительно. Однако, всё же это очень странное ощущение. Я бы не сказал "взросление". Скорее освобождение. Былая неловкость и зажатость меня больше не беспокоит. Я принял и своё положение в обществе и новую, совсем новую реальность.

И это принятие сделало мою жизнь значительно легче. Санта-Анна больше меня не беспокоит. Совет Мартина сработал, и я рад, что не должен буду повторять одно и то же снова и снова. Если бы ей понравилось и то, что я думал о Памперо... Чёрт, тогда бы я, верно, вечность страдал от её присутствия. Но всё-таки такое она стерпеть не была готова. Она меня не любила. Я её не любил. Все всё поняли и разошлись восвояси...

Наверное. Не знаю. Мне действительно начинало нравиться в её компании. Но нет значит нет. Кому лучше от наличия всех этих обязанности, которые могли бы последовать за её согласием? Кому лучше от этих условностей и эмоций? Наверное, никому. Я уверен, что Памперо права во всём: отношения – это клетка для двоих. Прав был и Мартин: эта клетка ничего не принесёт...

– Приём. Как слышно? – прервал мои мысли Зефир, разобравшийся с рацией.

– Слышно отлично. – ответил голос козочки из динамика, – Вы на позиции?

– Да, спиной к восходу. Солнце скоро будет заходить, так что времени у нас немного. – сказал опоссум, – Хамсин?

– Мы с Таянной готовы вздёрнуть любителя виселиц. – ответила гиена.

– Отлично! – произнёс Зефир, – Вань-Шень, как девочка?

– Неплохо... Бегает, лепечет... – дракон звучал очевидно недовольно, – Напомни, какого чёрта я должен пропускать всё веселье?

– Во-первых, потому что мы обязаны нести ответственность за этого ребёнка. – сказал опоссум и бросил на меня недовольный взгляд, – А ещё, если бы кое-кто не убил Либеччо, у нас было бы кому кроме тебя сидеть с Бафомет...

– Я его не убивал. – грозно сказал я.

– А давайте уже побыстрее грохнем Венега? У меня лапы чешутся! – прозвучал из динамика голос Хамсин.

– Я бы тоже хотел кого-нибудь убить! – сказал Вань-Шень.

– А давайте сейчас все успокоимся и проявим чуток профессионализма? – спросил Зефир.

– Это ты начал балаган. – напомнил я.

– Ну тогда я его и закончу, времени у нас немного. Если все готовы, то начинаем.

Из динамика прозвучало несколько одобрительных возгласов. Я снова прильнул к прицелу. Хамсин с Санта-Анной наш таран, так что нужно было дождаться, пока они подберутся поближе, прежде чем стрелять. Наверняка никто в этой импровизированной крепости не ожидает, что кто-то доберётся до неё по воде. Вернее сказать, под водой.

Я наблюдал, как зайдя в камыши с одной стороны оазиса, гиена и пума погрузились под водную гладь. Хамсин снабжал воздухом её скафандр, а Таянна во всю пользовалась своей неуязвимостью. Ей не нужен был воздух, чтобы находится под водой. Мне подумалось, что во время процессов над ведьмами, она наверняка бы провалила тест со стулом, который, вместе с потенциальной колдуньей, топили в реке. Возможно, она была единственной, кто вообще может его провалить.

Тем не менее, пока они шли по дну, я мог наблюдать в прицел пузырьки углекислого газа, слегка показывающиеся на поверхности. Конечно, если бы я не знал, что там кто-то есть, я бы на такое не обратил внимания. Как на это не обратила внимание и стража на стенах. Так что обе девушки успешно добрались до отвесного берега. Теперь их основной задачей было уничтожить зенитное орудие во дворе и посеять хаос во вражеских рядах. А остальное уже сделаем мы с Памперо.

Погрузив Таянну себе на плечи Хамсин стала забираться по восьмиметровой храмовой стене, хватаясь за промежутки между каменными блоками. Это женщина была сама по себе похожа на танк, а уж в доспехе и более того. Она могла бы и перелететь стену или и вовсе её проломать, но хотя бы пару минут в тишине, чтобы подобраться поближе нам было необходимо.

Для этого Таянна достала два бесшумных пистолета Тип 64. Первого противника из них, она сняла ещё, даже не поднявши голову над стеной. Мертвец покачнулся и упал в сторону оазиса. Позволив обоим девушкам оказаться на стене незамеченными. Таянна действовала чётко и быстро, стреляя немёртвых патрульных одного за одним. Кажется, она уже отошла. Радостно.

Гиена тем временем стала спускаться во внутренний двор. Неосторожно громко приземлившись, она заставила обратить на себя внимание праздно бродивших по округе зомби. Поднялась тревога. По Хамсин начали палить, а она стала пробиваться к "Шилке", стоящей в центре двора.

Таянна оказалась замечена в этот же момент, и по ней тоже открыли огонь. Перебегая от укрытия к укрытию, она отстреливалась "по-македонски". Конечно, она была неуязвима, но если ей отстрелят, например, ногу, восстанавливаться она будет непозволительно долго.

Впрочем, у неё, на стене, было не так много врагов, как внизу, поэтому, когда я сам начал стрелять, старался выцеливать тех, кто угрожал Хамсин. Особенно сконцентрировался на тех солдатах, которые пытались забраться в танки. Если я подпущу их к тяжёлым орудиям, даже гиене в броне придётся несладко.

Зефир подавал мне наполненные магазины и наводил меня с помощью своего бинокля. По нам самим не стреляли, так как заходящее за нашими спинами солнце прекрасно скрывало нашу позицию. Но это будет продолжаться ещё недолго, поэтому я старался выжать максимум из времени и стрелял настолько быстро, насколько позволяла моя болтовка.

До танков никто так и не добрался, а вот в зенитной установке экипаж сидел. И они направили четыре скорострельных стола прямо в сторону Хамсин, обрушив на неё смертоносный град свинца. Это серьёзно её замедлило, но она всё же упорно шла навстречу урагану пуль, как поезд сквозь снег. Шаг за шагом, медленно, она приближалась к раскалённым орудиям.

Вскоре, она уже стальной ногой ступила на корпус зенитки, от чего та просела. И поднялась к башне. Схватилась за счетверённое орудие и как есть вырвала его из башни, откинув в сторону. Быстро расправившись с экипажем, достав их по одному, проламывая стальной корпус, она сообщила всем по рации:

– Небо чистое, козочка.

– Уже лечу на помощь, – зазвучал голос Памперо из динамика, – Феликс, следи за ПЗРК.

– Принял, – сказал я, – буду наблюдать.

Вдалеке послышался рёв реактивных двигателей. Через несколько минут над нами пронёсся низколетящий Страймастер Памперо. Тут же появился солдат с ракетным комплексом, которого я снял. Сделав небольшую "горку", козочка перешла в пикирование, чтобы сбросить бомбу. Но не смогла это сделать, так как в другой части внутреннего двора возник ещё один оператор ПЗРК, которого не заметили ни я, ни Зефир.

Он пальнул ракетой по самолёту Памперо и, если бы она не легла на крыло, его краем едва-едва не коснувшись крыши храма, то ракета бы точно попала в цель. А так, она пролетела мимо и, как мне показалось, даже высекла искры об борт реактива, взорвавшись во много метров выше цели.

Конечно, я тут же снял стрелявшего и сказал Памперо по рации:

– Извини, этого мы не заметили.

– Ха-ха-ха, – прозвучало в ответ, – Чёрт, это я и называю жизнь! Сейчас пойду на второй заход, аккуратнее там, внизу!

Провернув широкий боевой разворот, она снова вышла на необходимую траекторию и снова провернула блестящую "горку". На этот раз чётко забросив бомбу в пятьсот фунтов прямиком под стальные ворота. Взрыв был фантастический и пусть древние стены устояли, но вот огромные дверцы снесло с петель, а вместе с ними и половину солдат, наполнявших внутренний двор.

Памперо снова пошла на боевой поворот, чтобы скинуть ещё одну бомбу на БТР 60. Тем временем, пыль во внутреннем дворе улеглась и на встречу Хамсин и Анне вышли ожившие проклятые. Пятьдесят копий Суховея, Борей и Нот. Все одинаково бездумные и покорные некромантии Венега.

Первым надо было устранить Суховея, как самого опасного. Но из кучи клонов, действующих как один, настоящий был только один. Который? Я судорожно водил прицелом по абсолютно одинаковым Панголинам. Я должен был попасть по одному оригинальному до того, как начался бой. Стрельба по клонам ничего им не сделает. А вот они уже могут задавить Хамсин и Таянну числом.

Тут, прямо в моём прицеле появился Мартин. Он указал на одного из одинаковых Панголинов и сказал:

– Вот этот.

Я выстрелил. Это действительно оказался единственный настоящий Суховей. Получив пулю в голову, он пал на землю, а остальные клоны распались на золотую пыль. Выстрел был очень хорош, но он привлёк к нам внимание Борея. И в момент, когда Нот атаковала Хамсин и Таянну, он телепортировался прямо на нашу позицию.

Неожиданно пнув меня в бок так сильно, что я слетел со скалы вместе с винтовкой. Только чудом мне удалось схватиться за край, а вот моя болтовка полетела вниз. Зефир успел среагировать раньше и достал нож, оставшись с Бореем и его стальными, острыми крыльями один на один.

Опоссум ловко уклонялся от ударов, но силы были не равны. Борей оказался более искусным бойцом и бесконечными скоростными взмахами стальных крыльев вывел его из равновесия. Зефир рухнул на сухую скалу и ворону оставался один только взмах.

Но к тому моменту я уже подтянулся, достал пистолет и всадил недостаточно мертвому проклятому пулю в голову. Затем помог опоссуму подняться. У меня было дежавю: когда-то я уже был в схожей ситуации, много лет назад. И Зефир там тоже был. Только в тот раз я беспомощно висел на краю, не в силах вмешаться в бой. С той поры я стал многим сильнее...

К тому моменту, как мы расправились с Бореем, Анна уже убила Нот. Памперо уничтожила шестидесятый бтр, а Хамсин зачистила остатки солдат во внутреннем дворе. Теперь путь к Венегу был относительно свободен. Зефир уважительно похлопал меня по плечу и сказал:

– Отлично вышло. Понаблюдаешь за окрестностями? Мало ли приедут подкрепления. А я пойду помогу им внутри.

– Хорошо, рация на мне?

– Да, пойду налегке. – сказал Зефир и спустился к гребню примыкавшей к скале дюны.

Скатившись по песку на спине, как по снегу он побежал в сторону храма. Я же, с его биноклем, уселся наблюдать. Вдруг, когда Зефир уже практически достиг стен храма, рация неприятно зашипела, из неё послышались писки и помехи. Вдруг из динамика донёсся голос, которого я не слышал уже много-много лет. Тот, который я мог бы узнать из всех голосов на этой планете:

– Как ты там, Феликс?

На пустыню уже опустилась ночь, в небе сиял растущий полумесяц в окружении звёздной свиты. А я говорил с мертвецом:

– Не может быть, ты давно умер... – сказал я.

Я не верил, что снова слышал этот голос. Более того, за всей этой чехардой с Обществом и угрозой миру, я чуть было не забыл из-за чего всё началось. И вот, он связался со мной по рации:

– Это так. Я всё ещё мёртв, Феликс.

– Но... как Йозеф, как это возможно?

– Я очень часто задаю себе такой вопрос, друг. Слишком часто. – рация противно зашипела, прервав его на секунду – С другой стороны, стоит ли этому удивляться в мире, где ты стал таким...

– У меня не было другого выбора. Мартин принудил меня стать частью Общества.

– Выбор есть всегда, Феликс. И у тебя точно был выбор не становиться как они... А ещё был выбор им вовсе не помогать. Но ты его не увидел. Или тебе просто не хотелось поступать именно так.

– Я... Боже, Йозеф, я только об этом и думал. О том, что я буду не как они. О том, что я хочу уйти.

– Так почему ты не ушёл?

– Я... Не знаю... Поначалу я помогал тебе, помятуя о нашей дружбе. Потом, когда ты умер, быть в Обществе вошло в привычку... Я...

– Зачем ты мне врёшь, друг? Тебе просто всё это нравилось, только и всего. Нравилась Памперо, нравилось играться с Санта-Анной, нравилась власть, нравилось хорошо есть и много путешествовать, нравилось сражаться... Здесь нет никакой высшей цели. Разве я не прав?

– Прав... Но я стал сильнее. Я стал самостоятельнее. Я вырос над собой прошлым.

– И потерял очарование доброты.

– Золото тяжёлый металл. Поэтому корона куда тяжелее тернового венка.

– Чьи это слова? Мартина? Я просто хочу тебе напомнить, что под весом короны может сломаться шея. А ты сам можешь превратиться в своего "учителя". Это же ужасно, разве нет? Старый Феликс посчитал бы тебя злодеем и предателем.

– Старого Феликса больше нет.

– И его чести тоже?

– Что ты, чёрт возьми, предлагаешь? Что я должен сейчас сделать, почему когда всё уже движется к окончанию ты решил напомнить о себе?

– Потому что всё ещё не закончилось. Пока ты бегаешь по пустыне, мир горит. В Америке гражданская война после убийства Мартина Лютера Кинга, во Франции снова баррикады на улицах, прямо сейчас советско-германские силы перешли государственную границу с Западной Германией. Ты же понимаешь к чему всё это ведёт и почему Общество ничего с этим не делает, предпочитая грызть друг другу глотки?

– Хочешь сказать, что мы не бегаем за Мауи, поскольку...

– Они хотят ядерной войны. Сам понимаешь, в такой ситуации, до полуночи осталась лишь пара секунд. А вы все увлечены чем угодно, кроме остановки апокалипсиса.

– Но Памперо...

– "Памперо..."? Что "Памперо..."?

– Ничего – я грузно выдохнул, – Ничего "Памперо..." Я просто не понимаю, почему ты раньше мне об этом не сказал.

– Потому что только сейчас, друг, ты готов к тому, чтобы поступить как должно. Ты же научился верховой езде?

Я посмотрел в сторону стоявшего неподалёку верблюда...

– Вполне.

– Вот и отправляйся к ближайшему городу, выйди на связь с Мауи и скажи, что больше не хочешь поддерживать Общество. Затем встреться с ним и скажи всего одну вещь...