Текст книги "Дороги"

Автор книги: Артем Колчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

– Вик, по-моему, от такого никто не откажется. Я согласен.

– Но я обязан предупредить, что существует и возможность неблагоприятного исхода. И если такое произойдет, то ты просто-напросто умрешь. И эта возможность составляет что-то около одной десятой.

– Вик, я был бы согласен, даже если шанс на удачу был один из миллиарда.

– Ну что же, в таком случае отправляемся на корабль.

– Сейчас?

– А что нам ждать? И мне будет гораздо приятнее видеть Ога, как своего ровесника, чем как такого вот деда.

– Но ведь сегодня тут соберутся мои друзья и родственники, которых я обещал познакомить с Виком-пришельцем.

– Ну и что такого, подождут до следующего раза, я ведь еще не покидаю Латы. Когда ты будешь в порядке, обещаю уделить на это хоть даже несколько дней.

– Ог, сказал Рив, – лучше не возражай, а то всем другим, и мне в том числе, Вик отказал.

– Ну что же, тогда я собираюсь, – сказал Ог, – Тил, иди сюда.

– Собираться не нужно, – сказал я, – на "Игле" и так есть все необходимое.

В это время в комнату вошла Огова внучка:

– Что нужно, дедушка?

– Как сказали, уже ничего. Меня забирают мои друзья, можешь не беспокоиться, И еще сообщи всем, что сегодняшняя встреча отменяется.

– Но когда ты вернешься?

Ог посмотрел на меня, и я сказал:

– Дней через тридцать – тридцать пять, или никогда.

– Что вы собираетесь с ним делать?

– Не беспокойся, Тил, ничего плохого… Будь довольна, твое дежурство по надзору за старым дедом закончилось. Поцелуй за меня Вила. Ну, в общем, до свидания, и не обижайтесь.

Мы с Ривом помогли Огу забраться в кабину дисколета. И как только забрались сами, я на максимальной скорости направил машину в сторону Малого Северного материка.

Решение первым омолодить Ога родилось у меня внезапно. И, скорее всего от вида того, кто был когда-то тем самым Огом, который когда-то вместе со мной летал на катере спасать терпящих бедствие космонавтов в первый день большой латянской войны, тогда он был совсем еще мальчишкой, подающим многие надежды, но нескладным и стесняющимся. Он был и тем Огом, который, будучи лейтенантом аиверской армии, просил помощи у меня – инопланетянина, и вынудил меня оказать ее. Я помнил его, воюющего в подземном городе Альке, и нашедшим своего брата в разрушенном родном городе Дебиге. Я помнил его и молодым ученым, одним из авторов проекта орбитальных отражателей. Да, таким он был когда-то, сейчас же он стал самой настоящей развалиной и вряд ли был способен протянуть еще лет пять. К тому же он сам признался, что практически уже не у дел.

В пути мы молчали. Я краем глаза наблюдал за Огом, видел, что у того от вида космоса даже выступили слезы на глазах. Он наверно или вспоминал прошлое, или же сожалел о том, чего в свое время не сумел достичь, его можно было понять. На приближающийся звездолет он смотрел с той искренней простотой, которая бывает или у детей, или же у таких вот стариков. Подлетая, я вызвал звездолет на связь:

– Рэй, принимай гостей.

– Принимаю, – последовал ответ.

Ангар на корабле открылся, силовое поле мягко приняло дисколет и установило на штатное место. Мы с Ривом помогли выбраться из кабины Огу. А Рэй дал о себе знать через динамики:

– Приветствую всех, но особенно Ога, давно уже не виделись.

– Порядочно уж. Как дела?

– У меня всё или почти всё в порядке. Но вот у тебя, как вижу, далеко не все. Выработал ресурс и разваливаешься. Тебе больше других требуется капитальный ремонт.

– Рэй оставь эти машинно-технические шуточки, – сказал я ему, – хотя действительно Ог будет первым человеком, которого ты будешь превращать из старика в мальчишку.

– Ну что же, тогда добро пожаловать в операционную, жду вас там.

– Прямо сейчас? – спросил Ог.

– А зачем откладывать, – ответил Рэй.

– Рэй прав, – добавил я, – откладывать нет смыла.

Мы помогли Огу дойти до медотсека. Помогли раздеться и разместиться в том самом контейнере, где я бывал уже дважды. Но только после того, как Рэй начал, я спросил у него:

– Сколько времени займет операция?

– По моим оценкам от двадцати пяти до тридцати дней, более точно смогу сказать только по ходу дела.

Мы с Ривом сидели в креслах в контрольной комнате. И Рив спросил у Рэя:

– Рэй, может быть, все-таки объяснишь, каким образом ты можешь сделать из старика мальчишку?

– Вам это очень хочется узнать.

– Мне наверно придется испытать это на своей шкуре. Так что лучше знать все. А то как-то медициной, ни вашей, ни латянской, я не интересовался.

– Да и я тоже, – добавил я, – хоть и испытал это уже на своей шкуре.

– Ну что же, тогда и расскажу и даже покажу. Нервы у вас обоих в порядке и выдержат.

Он сначала рассказал обо всех различиях старого организма и молодого растущего. Потом о самой операции, довольно подробно и с показом на экране. Вкратце же ее можно описать примерно так:

Первым делом он полностью растворяет все тело, оставляя нетронутым только мозг, на это уходит всего только несколько часов. Потом он по очень сложной методике, разработанной им специально для этого, анализирует все связи мозга и производит его полную регенерацию, восстанавливающую утраченные за жизнь нервные клетки. Потом начинается самый длительный процесс – полная регенерация тела, напоминающая ускоренный рост человека. Одновременно расшифровывается вся сущность человеческой личности и восстанавливается утраченное. Переустанавливаются нейронные связи. Проанализированная память подвергается выборочному усилению. И в результате к тому времени, когда заканчивается регенерация тела, заканчивается и регенерация личности. И из контейнера выходит именно мальчишка, хотя и обладающий запасом знаний вошедшего в него старика, но не довлеющей над ним полной памятью старика, потому что эта память не подвергается усилению.

После этой, весьма затянувшейся лекции, мы с Ривом покинули медотсек, а на космодроме был уже вечер.

– Ну что же, в данном случае остается только ждать результатов, ничего изменить мы уже не можем, – сказал Рив.

– Ждать – не сложно… Думаю, что необходимости в нашем присутствии тут, на корабле, больше нет.

– Я хотел бы еще кое-что обсудить с Рэем. А ты чем намерен заняться?

– Я намерен все-таки слетать на Синоль и поговорить с командиром "Белых птиц", нужно же довести релево дело до конца.

– Ну что же, действуй, как считаешь нужным.

– Тогда я отправлюсь прямо сейчас.

До Синрарнира лететь было недолго, но прежде чем вылететь, я через Рэя точно установил местонахождение группы "Белые Птицы Гэзда" на Синоле.

В этот день, как оказалось, орбитальное зеркало тоже не отбрасывало солнечный зайчик на этот остров. И на острове начинались короткие тропические сумерки. Я посадил дисколет прямо на берегу, но в километре от лагеря, так, чтобы этого никто не заметил. И когда я пешком дошел до лагеря, темнота стояла уже полная. И эту темноту прорезали только горящие костры. У ближайшего, к которому я подошел, сидели четверо мальчишек, примерно Релева возраста. Я присел на корточки и спросил:

– Где я могу найти вашего командира?

– А зачем он вам нужен?

– Мне надо обсудить с ним одно личное дело.

– Идемте, – один из мальчишек поднялся, приглашая меня следовать за ним.

Командир оказался парнем лет семнадцати, но, как и все латяне, по моим меркам выглядел младше. Роста он был примерно моего, коротко постриженный и одетый в форму "СК", но без знаков различия. И еще отметил весьма ощутимую твердость в его взгляде.

– Что вы хотите? – спросил он, разглядывая мой костюм, который не очень-то подходил к здешней обстановке.

– Поговорить один на один насчет одного дела.

– Тогда прошу в палатку.

В палатке был полумрак – небольшой фонарь давал совсем мало света. В палатке был складной стол, на котором стояла приличная по местным меркам видеорация и лежали папки с бумагами, рядом стояли четыре складных стула. Командир кивнул в сторону стульев:

– Садитесь.

Я воспользовался этим предложением. Он сел напротив меня и снова спросил:

– Вопрос о трусости. В связи с вашим бывшим товарищем Рэем Стрельцовым.

– Да, это так, Реля я знаю, но какое отношение это имеет к вам?

– Скажем так, этот мальчишка мне не безразличен. Не безразлично и то, что он считает себя трусом. Он рассказал мне все, что с ним произошло. Я не думаю, что он меня обманывал или что-то утаивал, но оценивает он все со своей точки зрения и вряд ли объективно. Я же хочу узнать от вас, как все произошло на самом деле, если у вас, конечно, есть на это свободное время.

– Время есть. Ну что же, если хотите услышать, то слушайте. Рель неплохой парень, но ему все чересчур легко давалось и дается. Его дед со стороны матери – "одиннадцатый советник" и вообще среди родственников много значительных и знаменитых личностей. И Рель с раннего детства был избалован и имел все, что только желал. К тому же он внук землянина, и в нем течет не только кровь Латы, но и кровь Земли. Он растет быстрее своих ровесников, сильнее их, выносливее. То, что другие имеют только после упорных тренировок, он имеет от природы. И наверно от всего этого он крайне самонадеян, и к тому же болезненно самолюбив. Он привык во всем, или почти во всем быть или лучшим, или одним из лучших. А к таким людям и требования предъявляются повышенные.

Потом он подробно и обстоятельно рассказал обо всем происшедшем, что практически один к одному повторяло рассказ Реля, отличия были только во второстепенных деталях.

– В таких обстоятельствах перепугались бы и многие из взрослых, что тут уж говорить о мальчишках, большинство бы наверно и штанишки перепачкало. И это не может быть причиной, чтобы кого-то объявлять трусом. Я и сам, когда увидел это засушенное чудовище, пошевелиться не мог, а ведь я был не один, я старше Реля на четыре года, и эта гадость на меня не падала. Но Рель испугался рассказать мне правду о том, что с ним случилось, испугался того, что мое мнение о нем испортится, хотя и давал, как и все, обещание говорить своему командиру только правду. И если бы он сказал мне правду, все осталось бы только между нами: я бы рассказал ему о своих ощущениях при виде этой сухой зверюги, и мы бы наверно только посмеялись друг над другом. Но он предпочел меня обмануть. Разве мог я после этого полностью доверять ему. К тому же один раз не раскрытый обман тянет за собой следующий и еще следующий. Я еще раз переспросил его, так ли все это было, как он рассказал, у него был шанс исправиться, но он предпочел стоять на своем обмане, боялся открыть свой обман. И мне уже ничего не оставалось, как следовать правилам и довести это до сведения всей группы. А он все еще пытался доказать свою невиновность. Поэтому на собрании все и решили, что тому, кто боится правды, не место среди нас.

– Но разве у вас все такие уж идеальные, что всегда говорят только правду?

– Идеальных людей не бывает вовсе, разве что только в сказках и легендах… А у нас, есть у нас и вовсе обманщики, но мы знаем, что они обманщики, и они об этом знают, и не возражают против того, что доверия им мало… Все люди разные. И если кто-то что-то делает постоянно, это трудно или даже вообще невозможно исправить. И не имеет смысла наказывать за это. Но вот если кто-то совершает что-то в первый раз, наказывать нужно обязательно, чтобы второго раза не было уже никогда. Вот так, как с Релем. Я думаю, что он уже никогда не будет нарушать данное обещание и не будет бояться говорить о себе всю правду, рассказал же он вам об этом, хотя мог бы и не говорить, мог бы и соврать, но не стал. И если он захочет вернуться в группу, я сам поручусь за него перед всеми. И он вернется, если сумеет хоть каким-то способом перебороть свое самолюбие. Передайте ему, пусть возвращается, его здесь ждут.

– Благодарю, – сказал я, – обязательно передам. Сейчас мне все понятно. И я считаю, что вы были правы. Не буду больше мешать.

– Погодите, – остановил он меня, – ведь вы же, если я не ошибаюсь, Виктор Стрельцов?

– Не ошибаешься, – сказал я, снимая очки, – будем знакомы.

– Вимерит Фусьись, – представился он, – но лучше просто Вим.

– Рад был познакомиться, но мне уже пора уходить.

– Почему уходить, останьтесь хоть ненадолго.

– Для чего, Вим?

– Расскажете что-нибудь всем нам. Не так ведь уж много на всей планете людей, которых называют живой легендой.

Я невольно рассмеялся:

– Никогда не думал, что стану легендой, тем более живой, – и добавил уже серьезно. – К тому же ваша официальная история слишком преувеличивает и мои заслуги, да и личные качества тоже.

– Ну, тогда тем более, расскажете, как все было на самом деле, а то от кого нам еще всё это узнать.

– Можно было бы и от Реля узнать, он знает истинный мой облик.

– Он ни за что бы об этом не стал рассказывать.

– Почему?

– Потому что кое-кто мог бы это понять таким образом, что он якобы хвастается своим предком.

– Ну, ненадолго я могу и задержаться.

– Спасибо больше. Вы, пожалуйста, подождите здесь, а я сейчас организую ребят. Это недолго. Вы можете пока посмотреть дневник группы, – он вытащил из-под папок толстую крупноформатную тетрадь и еще раз сказал, словно бы извиняясь, – я все быстро организую.

И действительно он справился с организацией буквально за несколько минут. Я едва успел прочитать в дневнике запись об исключении Реля из группы, хотя запись была не такая уж и большая (может быть еще и потому, что, разбирая рукописный текст на аиверском, я задерживался – писалось это уже не так, как шестьдесят лет назад). Наконец-то командир Вим заглянул в палатку:

– Уже все готово, пойдемте, пожалуйста.

Снаружи, не так далеко от командирской палатки, уже разгорался один большой костер, а вокруг него сидели мальчишки и девчонки из группы "Белые Птицы Гэзда", кто на камнях, кто на бревнах-дровах, а кто и просто прямо на земле. Вим вышел вперед и сказал:

– Сегодня у нас оказался неожиданный гость. Это капитан звездного космофлота Земли, капитан звездного крейсера "Игла" Виктор Стрельцов.

– Вим, – сказал я, – не нужно как на официальном приеме, я здесь лицо неофициальное, и нужно говорить просто Вик Стрельцов.

Вим пригласил меня сесть на специально принесенный из палатки стул, но я проигнорировал это, сел на сухое бревно рядом и сказал для всех:

– Ваш командир уговорил меня ненадолго задержаться и что-нибудь рассказать вам. Но вот что рассказывать? Может быть, предложите вы? Спрашивайте.

Дисциплина у них однако была хорошая. Конечно тут же начались перешептывания, но никто ничего громко не выкрикивал, и только потом один мальчишка, очевидно из младших "Птиц", поднялся и сказал:

– Расскажите, пожалуйста, о своей планете.

Я неволь улыбнулся. Очевидно, они ожидали, что я буду рассказывать о Земле, они просто не знали, что я родом не с Земли. Что моя планета была, есть и будет – планета Дивер.

– Да, я землянин, – начал я, – но родился я не на Земле. Вы знаете о двойных звездах?

Почти все дружно закивали, и я продолжил:

– В созвездии Малой Птицы есть двойная звезда, без телескопа ее отсюда не увидеть, она одиннадцатой звездной величины, далекое двойное солнце. В окрестностях этих двух солнц и находится моя родная планета, планета Дивер. Два солнца светят на этой планете: одно желтое – почти такое же солнце, как солнце Латы, да и как Солнце Земли. Второе же солнце покраснее и поменьше. Сама же планета Дивер побольше и потяжелее Латы, сила тяжести там на треть больше. И эта планета не имеет стабильной орбиты, а движется по незамкнутой траектории, но, тем не менее, не покидает систему…

Я рассказал им о том, как был открыт и как заселялся Дивер, о природе Дивера и о том, насколько маловероятно возникновение жизни на такой нестабильной планете. Рассказал и о диверианском скачке, о превращении планеты в пустыню под безжалостными лучами растущего в небе солнца. Рассказал о бегстве под землю и полной эвакуации населения. После этого мне задали такой вопрос:

– А разве нельзя было спасти Дивер? Построить защитные экраны, отражатели?

– Наверно бы и можно, но не было смысла. Сначала никто не знал, что орбита непредсказуемо изменится. Потом никто не знал, как она будет меняться дальше, предполагалось даже, что Дивер или уйдет в межзвездное пространство, или упадет на одно из солнц, а от этого никакие экраны и отражатели не спасут. А новая теория тяготения, которая смогла объяснить диверианский скачок, появилась уже тогда, когда эвакуация подходила к концу. Дивер же и система двух солнц были объявлены бесперспективными. К тому же в то время имелось уже несколько более благоприятных для заселения планет. Люди с Дивера были переброшены на планету Терция, где отличный климат и никакой жизни на суше, кроме привезенной с Земли и Гаммы, Дивера и Аркты.

Было еще много вопросов: о других планетах-колониях Земли, о реконструкции мертвых планет и их заселении, ну и, конечно же, о Земле. Я отвечал на все, на какие – коротко, на другие – целыми рассказами. И за всем этим незаметно пролетело время. И я заметил это, только увидев зевающих ребят. Кое-кто уже даже и дремал. Да и костер, несмотря на то, что в него неоднократно добавляли дров, уже прогорал. Однозначно, было пора закругляться с этой встречей.

– Ну все, ребята, – сказал я, поднимаясь на ноги, – время позднее, многие уже спать хотят.

– Завтра же выходной, можно спать и подольше, – сказал кто-то.

– На это не рассчитывайте, – сказал Вим, – подъем как положено и ни минутой позднее.

– Тогда тем более. К тому же я и так задержался тут гораздо дольше, чем собирался.

– А вы еще побываете у нас в группе?

– Возможно, но не гарантирую. А сейчас до свидания, мне уже пора.

Вим последовал за мной, а когда мы отошли от костра, спросил:

– Может быть вам лучше переночевать здесь, а то уже ночь.

– Я прилетел сюда на дисколете, так что проблем с транспортом у меня нет.

– Тогда понятно, извините… Можно мне посмотреть на инопланетную машину?

– Пожалуйста, здесь не больше километра. Если хочешь, можешь меня проводить.

Когда мы отошли еще немного, он спросил:

– Я видел вас на старых съемках, и, по-моему, там вы выглядели старше.

– А сейчас значит моложе? – улыбнулся я.

– Получается, что так.

– Действительно так. Сейчас, в этом облике, мне пятнадцать лет, земляне растут быстро. Хотя я, насколько себя помню, прожил в два раза больше.

– Земляне могут омолаживаться?

– Не только могут, но и омолаживаются, благодаря специальной медицинской науке и технике. Среди землян нет никого, кто выглядел бы стариком, сам того не желая.

– Здорово… Жаль, что мы такого еще не умеем… Но мы еще научимся.

– Обязательно научитесь…

Дальше до дисколета шли молча. На дисколете мерцала только маленькая звездочка маяка. Я открыл кабину, но не залезая внутрь, дотянулся до пульта и включил габаритные огни, в свете которых можно было хоть немного разглядеть машину. Вим обошел вокруг дисколета и сказал:

– Красивая техника, жаль, что сейчас темно, ничего хорошо не разглядишь.

Я вытащил из кабины ночные очки:

– Надень вот это.

Надев очки, Вим воскликнул:

– Ничего себе, прибор ночного видения, а не больше простых очков.

– Нравится?

– Естественно.

– Тогда оставь их себе, на память об инопланетнике. А сейчас, пожалуйста, отойди, я полечу.

Уже в полете я связался с Рэем и спросил, отбыл ли Рив с "Иглы". Рэй сказал, что отбыл, взяв по его настоянию дисколет. Я похвалил его за это и полетел напрямую в Гэзд. Когда же я прибыл к дому Рива, было уже далеко за полночь, и в доме все спали. Стараясь не шуметь, я умылся и тоже отправился отдыхать. В комнате сначала открыл окно и немного посидел на подоконнике, а только потом лег спать.

Проснулся же я от шума у себя под окном и не менее поздно, чем накануне утром. Выглянув в окно, я увидел Реля и Сережку, а сними мальчишку лет шести-семи. Все они поливали из шлангов сад, стараясь при этом полить и друг друга, благо, были в одних только плавках.

– Что за безобразие, – крикнул я в окно.

– Поливаем, – тут же последовал ответ.

– Вижу, – засмеялся я и, неожиданно добавил, – может быть и меня польете?

– А ты давай сюда, – махнул рукою Сережка, – польем по первому классу.

Я без промедления спрыгнул вниз и попал сразу под три струи из шланга. Рель и Сережка, очевидно успев сговориться, намочив меня, бросили шланги и бросились на меня. Да и я был сейчас не против того, чтобы побороться. И в результате этой, закончившейся вничью, борьбы, мы втроем оказались перемазанными и зеленью, и грязью. Пришлось мыться водой из всё тех же шлангов. И уж только после этого я разглядел младшего мальчишку, точнее говоря то, что у него голубые – мои глаза. Рель же, опередив мой вопрос, сказал:

– Дед, познакомься со своим правнуком.

Мальчишка подошел ко мне вплотную, я же присел на корточки:

– Ну и как тебя зовут, правнук?

– Ивом.

– А полностью?

– Иверит Альись-Стрельцов.

– Ну а я Вик. Или же Виктор Стрельцов.

– А ты и в самом деле прилетел со звезд?

– Ага, – кивнул я, – а ты что ли не знал?

– Мне говорили, а я не совсем верил, – сказал он серьезно. – А у тебя глаза тоже голубые, – улыбнулся мальчишка.

– И у тебя тоже, правнук Ив.

– Мы с Релем сейчас на речку пойдем, – сказал Сережка, – а вы пойдете?

– Пойдешь? – спросил я у мальчишки.

– Ага, а ты?

– Ну и я тогда тоже.

Я подхватил мальчишку за локти и посадил себе на плечи. Он весело взвизгнул и засмеялся. На реке мы вволю накупались. И не успели после очередного купания обсохнуть, как на берегу появился Рив:

– Ну, так я и думал, сбежали купаться, и младшего тоже с собой прихватили. Да, компания мальчишек. Придется всех вас немного повоспитывать.

– Пожалуйста, я совсем даже не против, – засмеялся я, – но когда сам станешь таким, другое будешь говорить.

– Вот когда стану, тогда и поговорим. А сейчас, все, марш домой, и одеваться.

– Слушаемся, генерал, – ответил ему я, – какие будут еще приказания?

– Вик, приведи себя в порядок, я тебя кое с кем познакомлю.

– С его отцом? – я кивнул в сторону Ива, – я и так познакомиться могу.

– Но перед его мамашей в таком виде тебе покажется не очень-то уютно.

В дом мы все проскользнули через задний вход, со стороны сада. Поднявшись в свою комнату, я подумал, как мне в этот раз одеться. И оделся по-домашнему, то есть в тренировочный костюм, а на ноги носки и мягкие тапочки. Причесался, и только после этого спустился в гостиную. В гостиной уже были и Рив, и Сол со своей женой, мальчишек же не было никого. Увидев меня, Рив сказал.

– Вик, вот это и есть твой внук Сол, а это его супруга Ос.

– Рад познакомиться, – сказал я, – думаю, что мне представляться нет нужды.

Сол был лишь немного повыше меня, и Рив был прав, когда говорил, что он больше Реля походит на меня. У него латянские признаки были лишь едва заметны – с виду почти что стопроцентный землянин. Когда Рив все же меня представил, он встал и, улыбаясь, протянул мне руку в земном приветствии, а потом, очевидно следуя внутреннему порыву, обнял меня с немалой силой. Я же шепнул ему на ухо:

– Очень рад, Сол, что вы все-таки есть.

У жены Сола я, сам не знаю почему воспользовавшись совсем уж допотопными правилами этикета, поцеловал руку и сказал ей несколько комплиментов, в ответ на что она только рассмеялась и сказала:

– Вы совсем еще мальчишка, Вик.

– Весьма польщен таким определением. Быть мальчишкой вовсе даже неплохо.

– Наверно вы правы.

– Пожалуйста, обращайтесь ко мне на ты. А то обращение на вы создает какой-то привкус официальной встречи и немного коробит меня, я к этому не привык. Договорились?

– Как хочешь, дед, – сказал Сол.

В это время в гостиной появились и все мальчишки: Рель с Сережкой и младший – Ив. Сережка и Рель оделись в уже знакомые мне шорты и безрукавки, оставаясь при этом босиком. Младший же был одет в штаны до колен и легкую рубашку навыпуск и, очевидно подражая старшим, тоже босиком. Ос только покачала головой, но ничего на это не сказала.

– Будем завтракать, – сказал Рив, когда все собрались.

Уже во время завтрака Сол объяснил, что они отдыхали у моря на Большом Северном материке, когда узнали, что "Игла" наконец-то нашлась, и тут же решили ехать сюда. На что правда Ив заявил, что если бы он постоянно не ныл, то они вполне могли прособираться и целую неделю, а то и больше. В ответ на это Сол смеялся и говорил, что уж ныть Ив умеет, ничего не скажешь, у кого это только сумел научиться. На что мальчишка тут же заявил, что мол у бабушки – маминой мамы, но она это делает гораздо дольше, и поэтому умеет гораздо лучше. Послушав это, все смеялись. Приехали же в Гэзд они вчера, но уже после обеда. Меня и Рива тут не было, ну а с Сережкой они уже успели хорошо познакомиться, но больше других конечно же младший – Ив. Вчера они все гуляли по Гэзду, а вечером купались на речке. Ив же шепотом пожаловался мне:

– Дедушка Рив вчера прилетел на дисколете, но мне даже в кабине посидеть не разрешил.

На что я ему тоже шепотом сказал:

– Если конечно не будешь ныть, я прокачу тебя на нем. Договорились, что не будешь ныть?

– Договорились, – сказал он и расцвел такой улыбкой, что я невольно улыбнулся ему в ответ и сказал:

– Помни о договоре.

– А когда?

– Может быть даже сегодня.

После завтрака мальчишки – и старшие, и младший вместе с ними, смылись из дому. Сидеть в такой хороший день дома им казалось просто мученьем. Я же остался с остальными, и мы хорошо и долго поговорили. Я еще раз услышал, но на этот раз от самого Сола, что он музыкант и играет на латянском музыкальном инструменте, во многом напоминающем земную скрипку. А его жена Ос – певица. Что познакомились они на одном из конкурсов молодых музыкантов, вскоре после этого поженились, и с тех пор живут в мире и согласии. Но вот их сын Ив, по его словам музыку терпеть не может, в чем, скорее всего, пошел в Рива.

Мне же они оба – и Сол, и Ос понравились. И не в последнюю очередь из-за того, что они любили то, чем занимались, ну и уж конечно любили друг друга. И они были не из тех, кто зацикливается на чем-то одном, взять хотя бы ту же музыку, а люди с широкими интересами, с которыми приятно беседовать на любую тему. Но когда все немного устали от разговоров, я сказал:

– Извиняйте меня, пожалуйста, но мне необходимо побывать на корабле. Пообедаю я там, но до вечера обязательно вернусь, потому что обещал быть на ужине у Яса.

Снаружи, возле дисколета, я встретил Ива. Мальчишка с интересом разглядывал дюзы маршевых двигателей.

– Интересно? – спросил я.

– Ага, – был ответ, – только не пойму, как он летает без крыльев? Как ракета?

– Он сам весь – одно крыло, ну и как ракета тоже летает.

– Ты сейчас куда-то полетишь?

– На корабль.

– На звездолет? Можно мне с тобой?

– Можно, но только если твои родители разрешат. Пойдем, ты попросишь разрешения. Но только помни, ты обещал не ныть.

– Ага, помню.

Мальчишку естественно отпустили. Наверно не в последнюю очередь потому, что я в их представлениях имел безупречную репутацию, и мне можно было доверить что угодно и кого угодно. Разве что Ос напомнила сыну, что корабль – не место для игр, и чтобы он вел себя прилично и во всем слушался меня (прадедушку Вика – разве я думал, что когда-то буду величаться таким титулом).

Я усадил мальчишку в соседнее с пилотским кресло, и сам пристегнул его к креслу ремнями.

– В самолете не так, – тут же сказал он.

– Но это и не самолет. А ремни не дадут тебе упасть, даже если мы будем лететь вниз головой.

– А мы будем? – с восторгом спросил он.

– Может быть, – ответил я, закрывая кабину и пристегиваясь к креслу, – летим?

– Летим, – решительно и без тени смущения сказал мальчишка.

Я медленно поднял дисколет на пару сотен метров и предложил:

– Посмотрим на город?

– Ага.

Мы сделали над Гэздом несколько кругов, на небольшой высоте и с небольшой скоростью. Мальчишка с интересом смотрел на город и звонко вскрикивал, когда узнавал места, где бывал. Да и мне самому было интересно. И кое-какие места узнал и я, только естественно ничего вслух не сказал, это не для ушей Ива. Люди внизу замечали низко летящий дисколет и приветственно махали руками. В ответ я покачивал дисколет, приветствуя этим тех, кто приветствует меня. Потом, заметив, что интерес мальчишки в разглядывании города сверху уже пропадает, я сказал:

– Так, как летает вертолет, мы уже полетали, сейчас полетим так, как летает самолет. Посмотрим на мир с большей высоты?

– Ага, посмотрим.

Я довольно круто поднял дисколет на десяток километров вверх, откуда земля стала выглядеть похожей на лоскутное одеяло – леса, речки, озера, луга – были на ней отдельными лоскутками. А облака – белыми клочками ваты, плывущей над ними. Это было, конечно же, красиво, но не могло вызвать столь же долгий интерес, как разглядывание города с небольшой высоты. По крайней мере, мальчишке это надоело быстрее, чем мне. И он стал смотреть не на землю, а на меня, а потом спросил:

– А как ты управляешь дисколетом?

– Смотри, – сказал я, – вот этот квадрат – светосенсорная панель, я держу на ней правую руку. Двигая рукой, я могу наклонять, накренять и поворачивать машину, – все это я сразу же продемонстрировал. – Нажатием же на вот эти зоны я регулирую тягу движков – и стартовых, и маршевых, – я немного, но ощутимо поиграл тягой, от этого нас то вжимало в кресла, то почти что заставляло повиснуть, – ну а все остальное делаю левой рукой на кодирующей панели. Каждая команда имеет свой код – комбинацию нажатий на эти кнопки.

– И много таких команд?

– Несколько сотен.

– И ты их все помнишь?

– Разумеется, это несложно. Но летать можно зная всего несколько десятков основных команд, но чтобы летать хорошо, нужно знать все, причем так, чтобы не задумываться.

– А на дисколете можно ведь и в космос летать?

– Естественно можно, это универсальная машина. На ней можно летать быстро, а космос самое подходящее для этого место. Смотри, Ив, сейчас мы поднимемся в космос. Будут перегрузки, но небольшие.

Дисколет плавно взмыл на космическую высоту и набрал гиперболическую скорость. Я выключил двигатели, и в кабине установилась невесомость. Дисколет – слишком маленькая машина, чтобы устанавливать на ней компенсаторы перегрузок, которые в невесомости наоборот, создают искусственное тяготение. И я готов был снова включить двигатель, если вдруг мальчишке станет от невесомости нехорошо. Но оказалось, что и Ив не страдает космической болезнью. Он, глядя на медленно удаляющуюся Лату, вначале даже не обратил внимания на невесомость, заметил же только тогда, когда немного отвлекся:

– Это невесомость, да?

– Она самая. Мы в свободном полете.

– Здорово. А можно мне немного поплавать?

– Только если осторожно. Сильно не отталкивайся, а то шишек набьешь.

– Я осторожно.

Я отцепил его пристежные ремни, впрочем, и сам тоже отстегнулся от кресла, чтобы в случае чего подстраховать мальчишку и не дать ему действительно набить шишек. Впрочем, Ив, попытавшись встать, взлетел вверх и ойкнул, стукнувшись темечком о блистер кабины.