Текст книги "Дороги"

Автор книги: Артем Колчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Нашу команду я тоже облачил в бронекостюмы и вооружил. После чего построил и отдал приказ:

– В экипаж катера номер два назначаются: Рэй Климов – командир. Огерит Веньись – первый пилот и оператор систем огня. Сергей Дайский – второй пилот и оператор систем огня. В экипаж катера номер один: Виктор Стрельцов – командир. Риверит Альись – первый пилот и оператор систем огня. Рэй Альись-Стрельцов – второй пилот и оператор систем огня. Пилотам – немедленно начать подготовку к старту.

После этого были построены и бойцы, а я принял построение и обратился к ним:

– Сейчас мы отправимся на четвёртую планету, для того, чтобы покончить с остатками последователей Вака. И почти наверняка не все из нас вернутся оттуда. Поэтому я даю каждому из вас возможность отказаться. Гарантирую, что это не будет иметь никаких негативных последствий.

На несколько минут над строем повисло напряжённое молчание. Но никто не произнёс ни слова, не сделал ни одного жеста, который можно было бы истолковать как отказ. И когда молчание уже казалось было готово зазвенеть, я посмотрел на полковника. Он спокойно улыбнулся и кивнул.

– Ну что же, отказавшихся нет. Рад, что в вас не ошиблись… Основной приказ получите по прибытии на Онни. А сейчас разбиться по отделениям и погрузиться на катера.

Погрузка прошла спокойно. Не без некоторой суеты, но в целом достаточно упорядоченно. Разместив боевую группу как в пассажирских отсеках, так и в других местах, наскоро приспособленных для перевозки людей, мы стартовали. Набор скорости произвели без перегрузок, и вышли на траекторию, которая через двое суток должна была вывести нас к Онни.

Ради того, чтобы оказаться на четвёртой планете быстрее, мы сознательно рисковали – и большой скоростью внутри системы, и тем, что рабочее тело для возвращения нам придётся добывать уже на Онни. И я надеялся, что этот риск окажется оправданным.

Перелёт прошёл в целом спокойно. Метеорный поток, потрепавший нам нервы на пути на Лату, остался в стороне, но мы вляпались в другой, который к счастью оказался менее плотным. Почти весь полёт мы читали лекции для боевой группы, чтобы хоть как-то скомпенсировать отсутствие реальной подготовки. Но всё же и реальной тренировкой мы решили не пренебрегать и устроили учения по отработке действий в условиях невесомости и открытого космоса. После неё нам пришлось собирать разлетевшихся по космосу бойцов. Но даже и такие результаты были для первого раза очень даже неплохими. Последним я "выловил" командира боевой группы и, пользуясь ранцевым движком, поволок к катеру.

Уже у самого борта он попросил меня задержаться.

– Генерал, разрешите ещё чуть-чуть посмотреть на всё это, – он провёл рукой, указывая на небо.

– Красиво?

– Не без этого… Чёрная красота открытого неба. Колючие искорки дальних звёзд… Мне кажется, что больше я уже никогда не смогу этого увидеть.

– На обратном пути, надеюсь менее напряжённом, мы сможем многое сделать уже для своего удовольствия.

– Если этот путь будет…

– Будет, полковник, будет. Я не из тех людей, кто мог бы идти на верную гибель, хотел бы так считать. У меня ещё есть невыполненные обязательства и неисполненные клятвы. Я обязательно вернусь.

– Но вернусь ли я…

– Как командир, я мог бы приказать вам оставить эти мысли. Но приказывать не буду, а только попрошу. Помните о Лате, помните обо всех тех, кто вас ждёт. И мы обязательно вернёмся.

Полковник печально улыбнулся и сказал:

– Слушаюсь, командир.

– Полковник, я знаком с пацаном, которого зовут Вимерит Фусьись…

– Мой племянник. Сын младшего брата. Он рассказывал мне о вас.

– Мир тесен.

– Он ещё теснее, чем нам кажется, командир.

– Может быть… Из парня будет толк, можете мне поверить.

– Я знаю… Он уже приступил к занятиям в Академии Службы Безопасности. Я сам давал ему рекомендацию, хоть и был недоволен таким его выбором.

– Чем этот выбор плох?

– Я не говорю, что плох, просто трое безопасников на семью – уже перебор. Отец Вима тоже в службе. Заместитель командира "Молний", тоже рвался в вашу команду, но пока пришлось остаться на Лате.

– А у вас, полковник, дети есть?

– Дочь, уже взрослая и самостоятельная. Сыну десять.

– Значит вам есть к кому возвращаться, никогда не забывайте о них.

– Я постоянно помню… Каждый из нас помнит… В наше подразделение могут попасть только те, у кого есть семья и дети, это неписанное правило, в "Молниях" тоже.

– Вы не находите это странным, полковник? Люди выполняют опасную работу, и каждая потеря бьёт не только по товарищам по оружию, но и по непричастным людям.

– Не нахожу, командир. Как вы сами сказали, им есть куда возвращаться, и они никуда не полезут сломя голову, а всё тщательно обдумают и взвесят. Будут думать не только о том, чтобы любой ценой уничтожить врага, а о том, чтобы уничтожить врага и вернуться живыми.

– Но могут быть и такие обстоятельства, когда только гибель может решить задачу, в конце концов, может быть прямой приказ.

– Не хотел бы я быть командиром, который отдаёт приказ погибнуть. Я тоже помню, что им есть куда возвращаться… Они сами примут решение, помня о том, кого защищают от врага.

– Может быть вы и правы, полковник… Вам довелось участвовать в боевых операциях?

– Я ещё слишком молод. Последняя война закончилась до моего рождения… Но ещё не всё и не всегда спокойно на нашей планете. Иначе зачем бы существовали наши отряды. Мы провели не один десяток операций, которые можно условно считать боевыми. Люди гибли на них не меньше, чем на настоящей войне.

– Что за операции, конкретно?

– Не все на Лате согласны с установившимся порядком. Кое-кто просто жаждет возврата к прошлому. И не все они ограничиваются только словами. Иногда они создают вполне боеспособные отряды. Наиболее тяжёлые операции наши команды проводили именно с такими формированиями.

– Когда была последняя?

– Полтора года назад. Но похоже, что с этой заразой уже почти покончено. Когда я ещё начинал службу в отряде, подобные операции проводились по нескольку раз в год. Но я ещё не считаю операций по борьбе с обыкновенной преступностью. Но и она тоже постепенно сходит на нет, и наши отряды начинают содержаться в основном только на всякий случай. Может быть уже скоро в них не станет необходимости.

– Вряд ли это случится скоро. Даже Земля тратит немало ресурсов на содержание службы безопасности, хотя порядок у нас установлен не один век назад… Полковник, все ли ваши люди прошли через реальный бой?

– Мы собрали лучших, и из "Рыцарей", и из "Молний". Каждый из них имеет необходимый опыт, и не подведёт в критической ситуации. Я ручаюсь за всех и за каждого.

– Благодарю, полковник, вы меня успокоили.

Мы были уже в четырёх часах лёта от Онни, когда Рэй с Латы вызвал нас на связь:

– Вакцы зашевелились. Только что на орбиту поднят корабль.

– Что за корабль?

– Смотрите сами.

На экране вырисовался уже хорошо знакомый по предыдущей попытке контур.

– Ничего себе, – вырвалось у Реля, – он целёхонький. Или точно такой же.

– Если точно такой, нам придётся несладко. Но повернуть мы уже не можем. Рэй, твои мысли?

– Это очень похоже на уничтоженный вами корабль. Но не во всём. Во-первых, он поднялся очень уж тяжело. Если первый взлетел как пушинка на ветру, то этот поднимался на таком пучке плазмы, словно бы у него двигатель делал какой-то кустарь-самоучка. Фокусировка никуда не годная, к тому же неустойчивая, а спектр факела чуть ли не аварийно-предвзрывной. Во-вторых, обшивка у него хоть и литовая, но даже литом это можно назвать лишь с натяжкой, плотность вихревого поля недостаточна, энергетические утечки даже мне с Латы заметно.

– Полагаешь, что это муляж?

– В каком-то смысле. Это реальный корабль, но совсем не тот, каким хочет показаться.

– Оставить его у себя за спиной мы не сможем. Для деактиваторов не нужна мощность. А окажись на нём хоть что-то подобное тому, что был на предыдущем, от нас останется только пустое место, очень яркое и горячее.

– Было бы очень неплохо захватить его, – сказал Рив, – но боюсь, что это может оказаться элементарной ловушкой, до которых вакцы большие мастера и любители. Они могут просто взорвать этот корабль, чтобы уничтожить хоть кого-то из нас. Нет, соваться к нему рискованно.

– Остаётся третье и последнее – уничтожить, не разбираясь и не спрашивая.

– Как ты это себе представляешь? Если у них имеется действующее оружие, то, выйдя на дистанцию атаки, мы автоматически попадём в зону поражения.

– Приближаться мы не будем. Наша скорость – наше огромное преимущество. Мы выпустим перехватчики, которым и не нужно будет тормозиться.

– Разве катер оснащён перехватчиками.

– Катер не оснащён, но они у нас есть. Квазиинтеллектуальные снаряды вполне могут выступить в роли перехватчиков. Мы выпустим пару кассет через определённый интервал времени. Рэй, рассчитай время залпа.

– Рассчитано. Первый залп через четырнадцать минут, второй – через час двадцать. Но использовать нужно не по одной, а по две кассеты, тогда вероятность поражения цели хотя бы одним снарядом составит девяносто пять процентов, если конечно они будут серьёзно маневрировать.

– Перепрограммируй мозги снарядов на конкретную цель.

– Тащите их быстрее к ближайшему интерфейсу. Нужно ещё успеть.

Мы успели. Выйдя из катера, я с полусекундными интервалами отстрелял снаряды в сторону приближающейся Онни. Через час повторил эту операцию. Рэй настроил снаряды второй очереди на поражение вакской базы, если первая прикончит корабль. К тому же он перепрограммировал и боеголовки снарядов. Теперь они должны были произвести не только внутреннюю деактивацию, но и внешнюю, то есть, если снаряд попадёт в литовое препятствие, взрывной деактивации будет подвергнут не только тетралит заряда, но и лит препятствия.

Мы продолжали торможение. И нам оставались ещё два часа лёту до Онни, когда снаряды первой очереди настигли вакский корабль, который попытался маневрировать и огрызаться. Но для серьёзных манёвров у него не оказалось подходящих двигателей, и это ему не помогло. Но вот двенадцать из двадцати снарядов он всё-таки сбил. Но и тех восьми, что его настигли, оказалось для него более чем достаточно. Полыхнуло так, что осветило всё полушарие Онни, а когда взрыв угас, на месте вакского корабля остался только искорёженный остов, который двадцать минут спустя упал на планету.

А ещё десятью минутами спустя двадцать снарядов второй очереди ударили по вакской базе. Точнее говоря, по тому месту, под которым она была укрыта. Снаряды легли один за другим практически в одну точку, вгрызаясь в толщу скалы на сотни метров. Перекрытия подземного города не пробили, но сотрясение в нем, очевидно, вызвали просто чудовищное. И вакцы уже через полчаса после атаки начали вызывать нас на связь.

Я приказал игнорировать эти попытки связи. Не то ещё у нас положение, чтобы диктовать условия. Онни стремительно приближалась. И нам в первую очередь нужно было пополнить запасы рабочего тела, чтобы потом иметь возможность для более широкого манёвра.

Мы вошли в атмосферу, в плазменном шлейфе гася остатки космической скорости. И без какого бы то ни было зависания, сели в воду возле побережья экваториального материка. И, как только ёмкости наполнились, взмыли на орбиту. С орбиты выпустили по базе ещё две кассеты снарядов.

На этот раз взрывы были не столь эффектны – в предыдущий раз снаряды несли немалую энергию своей скорости. Но всё же и эти взрывы сумели достичь главной задачи – пробили перекрытие подземного города. Только после этого можно было высаживать десант.

– Полковник, начинается ваша работа. Мы высадим вас в провал. Задача же будет заключаться в том, чтобы произвести как можно больше шума. Даю вам на это полчаса. Действуйте по обстановке и только группами. Через полчаса мы заберём вас в точке высадке.

– Слушаюсь, генерал.

Мы воткнули катера на самое дно воронки. Оно было частично оплавлено, частично покрыто трещинами и провалами, по которым можно было проникнуть в город. Воронка всё ещё была горячей, но бронекостюмы должны были защитить бойцов от этого. Боевая группа очень быстро покинула катера, рассредоточилась тройками. Найдя проходы в те части базы, где хоть что-то уцелело, бойцы скрылись из нашего поля зрения.

Как только это произошло, мы выдернули катера из воронки и подняли их из возможной зоны поражения. Я постоянно держал связь с полковником. Он короткими сообщениями комментировал то, что видел, и то, что там происходило. А происходило там очень мало. База была словно бы вымершей. Следы людей были, но вот самих людей не было, ни живых, ни мёртвых. Но вот лабиринт уводил всё глубже и глубже, частично обрушенный сотрясением от взрывов, но во многом уцелевший. Полковник попросил у меня ещё дополнительные четверть часа. Я разрешил, но недоброе предчувствие при этом меня посетило.

Так никого и не обнаружив, наша боевая группа начала подниматься наверх по уже пройденному пути. И одолела половину подъёма, когда была подвергнута атаке многократно превосходящими по численности силами.

– Генерал, они лезут десятками, чёртовы фанатики. Так мы их покрошим всех.

– Не увлекайтесь, полковник. Ни в коем случае не увлекайтесь. Продолжайте отход. Мы не должны потерять ни одного бойца.

– Они могут задавить нас одной только массой своих трупов… Мы продолжаем отход.

Я понимал, что это столкновение мы проиграли. Требовалось отойти, всё обдумать и сделать что-нибудь совсем уж неожиданное. Подав Рэю сигнал следовать за мной, я направил катер назад, в воронку. Уже приземлившись, я скомандовал:

– Рив, идём навстречу полковнику. Рель, остаёшься на катере для прикрытия. В случае опасности – взлетай.

Мы подхватили оружие и перебежали ко второму катеру. Взяли с собой Рэя и Ога, оставив на прикрытии Серёжку. И получившейся четвёркой двинулись вниз, навстречу отряду. И наша группа оказалась для вакцев той неожиданностью, которая позволила основному отряду вырваться из подземелий.

Я даже не считал, сколько врагов мы упокоили. Десятки, а может быть даже сотни. Но главным было то, что сами мы никого не потеряли.

Вакцы преследовали нас и на поверхности, но тут заговорила огневая мощь катеров. Сначала Рель открыл огонь, но лишь долю секунды спустя к нему присоединился и Серёжка. За несколько секунд они обратили всех выбравшихся наверх врагов в ничто.

– Быстро грузимся, – орал я. Это же самое кричал и полковник.

Перед тем, как самому запрыгнуть в люк катера, я крикнул Рэю:

– Следуй за мной и делай всё то же, что буду делать я. Связь не держать.

– Есть, командир.

Едва катера приподнялись над краем воронки, как я включил на полную мощность гравитонный излучатель и направил его луч вниз. Катер же двинул вокруг воронки по спирали. Рэй последовал за мной, словно привязанный. Поверхность под нами взметнулась огненной пылью разрушаемого вещества. Мы замкнули один виток спирали, другой, третий. Гравитонный луч разрушал всё на глубину в полтора десятка метров, уничтожая коммуникации, системы наблюдения, так и не применённое против нас вооружение. Пропахав гравитонами круг диаметров в двадцать километров, мы поднялись на орбиту, откуда выпустили по уже известной воронке ещё три десятка снарядов и взмыли ещё выше, на стационар.

У нас оставалось ещё семнадцать обойм снарядов. Если бы я заранее знал, что они будут расходоваться настолько интенсивно, взял бы не две дюжины, а все, что были на корабле. Правда, оставались ещё два снаряда с термоядерными боеголовками, но пускать их в дело мне очень не хотелось.

Со стационарной орбиты мы раз в полчаса выпускали по одному снаряду, чтобы не дать вакцам опомниться, и в спешном порядке разрабатывали новую операцию. Вакцы практически беспрерывно вызывали нас на связь, но мы эти вызовы продолжали игнорировать.

Когда на базе вакцев уже наступила ночь, мы начали повторное десантирование, предварив его двумя десятками снарядов, сбросом импульсных зарядов, выводящих из строя всё, что использует электронику и вообще электричество. А в саму воронку сбросили заряды, образующие тяжёлый паралитический газ.

Высадившаяся после всей этой подготовки наша боевая группа на этот раз выполнила свою задачу, сумев деморализовать и в какой-то степени уничтожить основные боевые силы вакцев. Но двое наших бойцов получили лёгкие повреждения в виде ожогов от взрыва какой-то непонятной установки. Впрочем, на их боевых качествах это не отразилось, и, получая от нас медицинскую помощь, они беспрерывно шутили.

На этот раз мы не стали подниматься до стационара, а зависли на гравидвижках в тысяче километров над базой. И всё так же продолжали регулярно бомбардировать всё разрастающуюся воронку снарядами. Новым же было то, что вакцы замолчали, их вызовы на связь прекратились. А когда через два часа пришёл совсем слабый вызов, я решил ответить:

– Слушаю вас.

– Не отключайтесь, выслушайте нас, не отключайтесь, – это была чуть ли не истерика. Но тут же прозвучал другой голос, гораздо более уверенный. – Мы говорим с Виктором Стрельцовым, пришедшим со звёзд?

– Да.

– Есть ли среди вас ещё пришедшие со звёзд? Не тяните, пожалуйста, не тяните.

– Сергей Дайский, – услышал я голос Серёжки.

– Третий, нужен третий, быстрее.

– Рэй Климов, – прозвучало в эфире.

Радио умолкло на несколько минут, потом снова ожило:

– Наша программа выполнена, цели исчерпаны, смысл утерян, – было произнесено с тоном явного облегчения, – мы капитулируем перед пришедшими со звёзд. Безоговорочно, полностью, без условий. Ждём ваших указаний, распоряжений, приказов. Мы полностью в вашей власти.

– Я не верю. Вакцам нельзя верить, ни при каких обстоятельствах.

– Наша программа выполнена, новую задавать вам. Приказывайте, мы умрём, если вы этого пожелаете. Мы взорвём весь Танг, если на то будет ваша воля. Приказывайте, иначе мы погибнем без программы, целей и смысла.

Это уже произносилось так, словно со мной говорил не живой человек, а лишённый интеллекта робот. Из голоса говорившего, с каждым словом, пропадали человеческие нотки. И от этого мне становилось страшно.

– Будьте людьми, – вырвалось у меня, – обычными людьми, такими, какие есть, такими, какими сами хотите стать. Которые сами решают свою судьбу. Не нужно уподобляться машинам. Будьте людьми, а от того, какими людьми вы будете, будет зависеть то, как мы поступим с вами.

В последовавшей за этим тишине Рив спросил у меня:

– Ты уже готов им поверить?

– Я не поверю ни одному их слову, пока это слово не будет подкреплено действиями… Я не верю, что проблему можно разрешить настолько просто.

– Не может ли быть то, что им противостоят три человека со звёзд, своего рода ключом, снимающим наведённое внушение?

– Тот мальчишка, на зонде, сказал про "Звёздное заклятье", о нём же говорил и Яс ещё тогда, давно.

– Я помню, иначе бы я вообще не стал с ними разговаривать… Полковник, как вы считаете, должны ли мы принять такую капитуляцию?

– Решать вам, генералы, мне – выполнять решение. Но если это позволит обойтись без лишних жертв, я бы попробовал посмотреть на то, как это будет выглядеть.

– Понятно, полковник.

Спустя ещё минуту ожила связь:

– Ваша программа принята и исполняется. Не могли бы вы остановить бомбардировку. Ещё два или три попадания, и жилая зона Танга будет уничтожена… Но если вы хотите полностью уничтожить Танг, то лучше просто скажите это, мы контролируем минный комплекс… Для нас это будет быстрее и безболезненнее.

– Если бы мы сказали это, то уподобились бы вам, вакцам. Вы это понимаете?

– Не совсем. Мы – тангиты.

– Какая разница. Вы полностью контролируете этот ваш Танг?

– Нет. Часть воинов, даже став людьми, осталась на стороне Повелителя Боли… Мы бьёмся с ними, но нам нужно время. Если же вы ударите ещё два-три раза, то почти все мы погибнем, не сразу, постепенно, мучительно.

– Мы даём вам час. Хватит ли вам этого? И если вы вздумаете хоть в мелочи обмануть нас, у нас имеются средства, чтобы уничтожить вас, не всё ещё мы пустили в ход.

– Часа не хватит, но мы будем стараться.

– Старайтесь, в этом ваш шанс.

Внизу действительно шёл бой. Поверхность сотрясали взрывы, из разломов выплёскивались клубы дыма. Появлялись фигурки людей, падали, сражённые другими людьми. Потом была попытка какой-то группы вырваться с территории базы. Но они увязли в горячей пыли, которую сотворили вокруг базы наши излучатели.

На исходе часа связь снова ожила:

– Мы полностью контролируем Танг. Все, кто сопротивлялся нам, уничтожены. Вы принимаете нашу капитуляцию?

– Сколько вас, всех вас?

– Точно ещё не знаем. До начала вашей атаки в Танге было восемь тысяч воинов, а всего шестьдесят четыре тысячи… людей. Сейчас осталось не больше двух тысяч воинов. Сколько других… людей – ещё не знаю.

– Капитуляцию принимаем при условии, что все вы покинете этот ваш Танг.

– Будет выполнено… Но я прошу хотя бы о том, чтобы вы пожалели детей. Все, кто покинет город, погибнет. Горячая пыль…

– Я не говорю о том, чтобы вы лезли в пыль немедленно. В течение суток она достаточно остынет.

– Вы даёте нам эти сутки?

– При условии, что лично вы немедленно прибудете ко мне для допроса.

– Слушаюсь. Где вы меня заберёте? У нас не осталось кораблей для того, чтобы прибыть в ту точку, где вы находитесь в данный момент.

– Поднимитесь на поверхность в любой точке. Оружия при себе не иметь, как и ничего другого, способного стать оружием. От вашего поведения будет зависеть судьба всех вас.

Даже Рив ничего не сказал мне об осторожности, значит, и он был во всём согласен со мной, а если и не во всём, то моих действий пока не осуждал.

Вакец выбрался на поверхность в выбитом нами кратере. Посмотрел на небо и помахал рукой, словно друзьям. Мне это не очень-то понравилось, но и идти на попятную не хотелось.

– Полковник, возьмите кого-нибудь из своих людей и возьмите этого пленного, как только мы сядем, и немедленно доставьте на катер.

– Только после того, как убедимся, что у него нет никаких сюрпризов.

– Само собой разумеется.

– Рэй, прикрывай меня.

– Слушаюсь, командир.

Едва катер сел, как полковник и ещё трое бойцов выпрыгнули на поверхность, не дожидаясь того, когда опустится трап. Мы видел на экране, как они довольно грубо обыскали его. Что-то бросили на землю. А потом, сопровождая толчками, препроводили пленного на катер.

Этот вакец мало походит на тех типичных вакцев, каких я помнил. Скорее он был чем-то похож на Яса. Молодой, рослый, подтянутый и непонятно чему улыбающийся. Но, тем не менее, я разглядывал его без злости все те минуты, пока Рив поднимал катер на прежнее место. Вакец же разглядывал нас, и в его взгляде не было того, чего я ожидал увидеть: злости, хитрости, подобострастия, униженности, в конце концов. Когда же Рив завершил подъём катера и присоединился ко мне, я начал:

– Имя, звание, должность?

– Тарьетьсь Беньяэ, эркор, бывший начальник внутреннего порядка Танга.

– Кого вы представляете в данный момент?

– Самого себя и надеюсь, что всех жителей Танга… Тех, кто в данный момент контролирует Танг. С кем имею честь?

– Капитан "Иглы" Виктор Стрельцов. Генерал Риверит Альись. Полковник Долверит Фусьись.

Вакец отреагировал на это полупоклоном в сторону Рива:

– Для меня это честь, генерал Альись, разрушитель Вака.

– Не думаю, что вакцы знакомы с честью, эркор, – ответил на это Рив, – скорее наоборот, более бесчестных людей я не встречал.

– Каждый понимает честь по-своему, генерал, спорить с вами не намерен. Я прибыл к вам, чтобы подтвердить нашу капитуляцию. Подтвердить своей жизнью и честью. Мы не в силах противостоять вашей мощи, не в силах бороться с двумя планетами. Время пришло, то, что мы делали не одно тысячелетие, уже сделано. Мы были всего лишь инструментом в руках таких сил, которых вы и представить не можете. Сил, которые карают за малейшее отступление от назначенной линии, смертью или болью, которая ещё страшнее смерти… Но пришли люди с чужих звёзд. Третий пришедший, заговорив с нами, разрушил линию и отменил все наши старые обязательства. И вы отказались от того, чтобы пользоваться нами, как инструментом, за это каждый из нас благодарен вам. За то, что приказали нам быть людьми и окончательно разрушили все установки. И я должен сказать, что мы вам больше не враги. Для нас было честью иметь таких врагов, но сейчас мы не хотим ни с кем враждовать… кроме Повелителя Боли.

– Я вам не верю, эркор. Я был в вакском плену и знаю цену словам вакцев.

– Я бы мог сказать, что побывать в руках Повелителя Боли довелось и мне, но вряд ли вы поверите… Я уполномочен подтвердить капитуляцию и координировать выполнение всех ваших указаний. Надеюсь, что это сможет убедить вас в нашей искренности.

– Время покажет.

– Жду ваших указаний.

– Рассказывайте.

– Что рассказывать?

– Всё, что сочтёте нужным рассказать нам.

– Всё, что было нужно, я рассказал.

– Всё ли?

– Остальное несущественно.

– Для нас существенно абсолютно всё, – сказал Рив, – Вак был нами уничтожен, не без вашей помощи, но так и не был понят. На Лате не осталось ни одного живого взрослого вакца. Все они предпочли смерть плену. Нам не удалось задать ни одного из тех вопросов, ответы на которые хотелось бы знать. Мы не нашли никаких материальных документов, которые смогли бы ответить на эти вопросы.

– Но Яскьетьсь Ягьяэ, ваш сегодняшний руководитель, располагал полнотой информации по практически максимальному допуску. Неужели вы не смогли получить её и использовать? А это во много раз больше того, что знаю я.

– Вопросы здесь задаём мы. Но ничего не потеряем, если и ответим. Информация от Яса была получена. Но она была буквально нафарширована логическими ловушками, смертельными для любого разумного существа, достаточно разумного для того, чтобы суметь их осмыслить. Если бы эту информацию получил любой мыслящий человек, он был бы мёртв. Та операция, что была проведена спецслужбами Вака с использованием Яса, должна была просто-напросто уничтожить всех пришедших со звёзд. Но информация была получена не живым человеком, а кибермозгом земного корабля, который смог какое-то время противостоять ей и оградить людей от неё. Но и сам он едва не погиб… Информацию мы получили, но использовать не можем. Рэй, что с этой информацией?

– Закапсулирована, – ответил голосом Рэя динамик, – я не теряю надежды, что когда-нибудь сумею преодолеть ловушки, но рисковать сейчас не намерен.

– Слышал? – спросил Рив у вакца.

Вакец кивнул.

– Тогда рассказывай. Всё, от начала начал. Твой рассказ фиксируется кибермозгом. И он нам без промедления сообщит, если ты попытаешься использовать заражённую информацию, или же просто попытаешься солгать.

– Чтобы иметь здесь, – вакец дотронулся до лба, – смертельные знания, нужно быть или Повелителем Боли или несмышлёным ребёнком… или слепым орудием в руках Повелителя… Согласен с вашими опасениями, я могу не знать до конца и самого себя. От начала начал говорите? Хорошо, пусть будет так. Но о начале начал я знаю не так уж и много, да и то, что знаю, может оказаться всего лишь легендами, призванными подменить собою правду. Но может оказаться и правдой, облачённой в одежду легенды. Решать вам.

Давно прошли те времена, когда людьми правили могучие и добрые эглы. Не счесть лет, прошедших с тех пор, как и не счесть лет, что длилось это время. Но оно закончилось, эглы были побеждены и уничтожены другими эглами (теми из них, что стали другими), во главе которых стоял могучий Враг. Враг не хотел, чтобы люди стали равны эглам, а эглы равны Творцам. Люди лишились своих покровителей и защитников и были обозлены настолько, что бросили вызов победителям и самому Врагу. И это стало концом конца или началом начал. Горели небеса, горела земля, кипели моря и озёра. Но какой вред может нанести оружие тем, кто правит случаем, властвует над случаем. Властелины Случая сильнее любых других властелинов, ничто не может сравниться с могуществом того, на кого работает любой случай. Люди погубили самих себя, до последнего человека. Но победившим были нужны люди. И они вернули их с той стороны смерти. Но им не нужны были люди, которые смогут стать равны им. И они сделали из людей практически животных, грызущихся за пищу, грязных и невежественных дикарей. Но планеты они вылечили, сделали почти такими же, какие они были до людей. Для властелинов Случая это не составляло очень уж большой проблемы. Люди стали дикарями на долгие тысячи лет.

Но и Властелины Случая не были полностью всеведущими. На Лате был поднят остров Вак, а на нём оставлен Надзиратель, мёртвый повелитель, надзирающий за людьми и карающий развитие. Но победители не были и безупречными. Они не заметили один город, упрятанный в глубине южного материка, там, где сейчас находится Пустыня Чёрных Камней. Пустой город, все жители которого погибли, но техника и мыслящие машины уцелели. Машины, в конце концов, распечатали туннели, ведущие в город, а люди нашли этот город. Надзиратель же в это время был в спячке. Он мог спать целые века, если не предвидел никакого опасного развития. А он его и не предвидел. Развитие было стремительным, ведь люди не придумывали ничего заново, а узнавали то, что было известно людям счастливого века. Всего лишь несколько веков, и бывшие дикари обследовали всю планету и даже сумели подняться в космос. И только остров Вак оставался для них недоступным. Когда же они попытались проникнуть на него, воспользовавшись большой мощью, Надзиратель очнулся.

Страна была сметена за несколько часов. Надзиратель уничтожил целую страну, ушедшую вперёд по развитию. Снова горела земля, и кипели озёра. Старый город был уничтожен в первую очередь. Но люди дали Надзирателю бой. Самый настоящий и беспощадный бой отчаяния. Они почти все погибли, бойцы отчаяния, но и Надзиратель был повержен, почти что уничтожен. Лишь с огромным трудом уполз он на Вак зализывать раны. Но люди, которые потеряли почти всё, не оставили его в покое. Очень поспешно, всего лишь за несколько лет они собрали, вооружили и как могли обучили армию из бывших дикарей и отправились на Вак, добивать Надзирателя, ещё не успевшего полностью восстановиться. Надзиратель был окончательно повержен, но и людей, тех людей из уничтоженной страны, почти что не осталось. Те же, кто остались из победителей Надзирателя, стали вакцами. Вак – так называлось на древнем языке логово Надзирателя, так же был назван возникший в нём город, а потом и весь остров.

Но многие знания были утрачены. Логово – не Старый город, оно не желало делиться своими тайнами. Прошло не так уж и много времени, и победители Надзирателя уже немногим отличались от дикарей. Даже погибнув, Надзиратель сделал своё дело…

Вакец совсем разошёлся. Но вот в эту его историю мне не очень-то верилось. Надо будет после попросить у Рэя комментариев и анализа. А так это что-то вроде среднего между легендой, сказкой и фантастической историей. Но насколько я понимал, сам вакец искренне верил в то, что рассказывал.