Текст книги "Великий поток"

Автор книги: Аркадий Ровнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Он спрашивал: говорят, что Творец – художник, а Творение – плод его творчества. Может ли быть, что Всё было создано ради радости творчества?

Он спрашивал: что если ответы на эти вопросы выше того, что может быть постигнуто? Если это так, то возможно, раз вопросы эти все же задаются, у разумных существ есть надежда преодолеть ограниченность и пробиться к иному высшему пониманию или мудрости?

Почтенные огневики слушали Константина и улыбались ему своими розовыми мордочками.

Всё, которое есть он сам

Навигация в Мире Воображения начинается с овладения пластикой перемещений по этажам Всего. Большинство «жителей поверхности» не может выйти из окружающего их облака сиюминутных забот и переживаний. Наблюдая себя во сне, а жизнь такого человека и есть всегда сон, они видят перед собой примитивное существо, увлеченное потоком событий. Для такого персонажа физиологическая жизнь и психологические реакции на нее – единственно значимое содержание. Воли у него нет, и ему не на что опереться – с ним все случается. Его можно по праву называть куклой.

Может ли эта кукла стать живой? Одними своими силами – не может. Кукла не хочет знать своих глубин, инстинктивно чувствуя таящуюся в них опасность. Маленькая искорка может ее спалить. В результате человек опустошает свой резервуар, и тогда он должен терпеливо и медленно работать над его наполнением.

Наполнение индивидуального резервуара происходит из Большого Резервуара, с которым путешественник должен быть постоянно связан – тогда у него есть пружина, не дающая ему ни в каких ситуациях упасть. Кукла, реально связанная с Большим Резервуаром, перестает быть куклой и становится сокровенной самостью, подключенной к бесконечному Источнику. Такой сокровенной самостью и был мой друг Константин, однако и с ним, как мы увидим, случались досадные неприятности.

Большой Резервуар является важным объектом Мира Воображения. С ним связано Все, и потому на карте моего друга Резервуар занимает особое, хотя и не центральное место. В известном смысле центральной может считаться Ось Вселенной, на которой Все держится и вокруг которой Все вращается, однако Царство Хаоса Каталагосар, или предвечная Бездна, есть последнее и безусловное основание Всего. Таковы основные фигуры, изображенные на карте Константина Ветрова, однако наивным было бы полагать, что эта карта напоминает банальную карту автомобилиста или пилота. На карте Константина Ветрова изображены не пространственные объемы, а конфигурации внутреннего мира, главными чертами которого являются Воля и Самополагание.

Это меняет всю картину. У мира нет одного единственного смысла и одной структуры. Визионеры дают ему свой смысл и свою конфигурацию – заселяют его богами, эйдалонами, пустотой, звездами, бездной… Те, кто приходят за ними, принимают или отвергают предложенную им готовую карту. Приняв однажды, держатся за нее столетия и тысячелетия, боясь всего нового. Сколько оригинальных Карт было создано за всю историю человечества – пять или, может быть, семь?

Карта Константина – это нечто настолько неуловимое, что невозможно представить, как вообще она может существовать. Можно было бы сказать, что это карта океана без каких-либо фиксированных границ, который сам по своей воле создает свой объем, свою форму и свои течения. Об этом даже писать невозможно.

Вообразим многогранник с бесконечным количеством граней, то есть фактически шар. И представим в центре Ось Всего в виде точки. Из этой точки на внутреннюю поверхность многогранника проецируется все содержание или содержание Всего. Всё – это «кукла» внешнего Мира – камней, о которые мы спотыкаемся, воды, которую мы пьем, машин, которые мы используем. Всё существует как проекция на мои внутренние экраны. Ось таинственна. Но Царство Каталагосар еще таинственней. Концепция Трепетного Всего основывается на неприкосновенности тайны.

Кто может измерить неизмеримое? Кто может вообразить невообразимое? Наука отменяется. Фауст отменяется. В концепции моего друга нет места бесплодному беспокойству и любопытству неудовлетворенного духа. Что же остается тому, кто сумел отказаться от бесконечного стремления к знанию? Ему остается Всё, которое есть он сам.

Основанием Всего является Бездна. Ключом ко Всему является Воображение.

Город обезьяно-львов

Город, в котором оказался Константин, выйдя в очередной раз из Пещеры, напомнил ему город его детства: круто взбегающие улочки, осыпающиеся стены старых домов, зеленые скверы с раскидистыми скамейками, дребезжащие трамваи. Город назывался Дис, а его жители называли себя диситами. Диситы были похожи одновременно на львов и обезьян. От львов они заимствовали густую шевелюру и характерную верхнюю губу, от обезьян – легкую походку и жесты.

Константину хотелось найти того, кто бы мог ответить на его вопросы, но прохожие отмахивались от него и угрюмо молчали. Некоторые из них угрожающе скалили свои львиные зубы и с рычанием отходили. Наконец, нашелся приветливый, похожий на обезьянку джентльмен по имени Джон, который объяснил ему, что жители этого города общаются при помощи вибраций. Они считают, сказал ему Джон, что все можно передать при помощи вибраций: форму, свет, цвет, звуки и запахи. И эмоции – это тоже вибрации. Поэтому у диситов нет нужды в словах, к тому же большинство из них успело забыть, как пользоваться словами. Константин попросил Джона научить его языку вибрации. Тот привел его к себе домой и начал учить искусству вибрационного общения. Кроме того, он рассказал Константину о Коллегии Мудрецов, которая управляет этим городом.

Джон оказался застенчивым и сердечным человеком, и такой же была его жена Тиса. Оба они были скорее обезьянками, чем львами, то есть деловитыми, подвижными и веселыми. Их домик стоял на окраине Диса, и вся атмосфера этой окраины напомнила Константину его подмосковный Павлов Посад, в ней было так же неприютно и голо, но деревья в парке радовались солнцу и с надеждой тянулись к небу своими ветвями. Гуляя по парку с Джоном и Тисой, Константин совершенствовал свои вибрационные навыки. Он убедился, что на языке вибраций можно выразить больше и смыслов, и эмоций, чем на человеческом языке понятий и образов. Теперь ему предстояло перевести свои вопрошания на новый язык, и он потратил на это еще несколько дней.

Наконец, наступил день, когда Константин отправился на встречу в Коллегию Мудрецов. Он уже знал, что в городе имеется три сословия: мудрецы, стражи и ремесленники. Собственно, трудились одни только ремесленники, а мудрецы и стражники проводили свои дни, играя в дискобол – любимую игру всех диситов. Это был не тот дискобол, который изобрели древние греки, а дискобол, в который можно было играть, перебрасываясь дисками без всяких дисков при помощи одних вибраций.

За этой игрой Константин и застал всю Коллегию Мудрецов и предложил им свои вопросы. Мудрецы лежали на однотонных коврах, производивших успокоительные вибрации, а охранявшие их стражники лежали на цветистых коврах, которые своими беспокойными вибрациями не давали им заснуть. Те и другие были заняты игрой в дискобол.

Визит Константина не произвел на мудрецов никакого впечатления – их тяжелые веки захлопывались, а львиная верхняя губа закрывала нижнюю. Константину пришлось расталкивать мудрецов, чтобы добиться от них хоть какого-то внимания. Между Константином и разбуженными им двумя мудрецами состоялся вибродиалог следующего содержания:

Константин: Др-р-р-р-р-р-р?

1-ый мудрец: Дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр!

2-ой мудрец: Дур-дур-дур-дур-дур-дур-дур!

Пораженный ясностью и глубиной их вибромыслей, Константин предложил им более сложный вопрос, при этом он повторил его дважды:

Константин: Пр-р-р-р-р-р-р? Пр-р-р-р-р-р-р?

На этот вопрос он получил не менее тонкие и глубокомысленные ответы:

1-ый мудрец: Пур-пур-пур-пур-пур-пур-пур!

2-ой мудрец: Пыр-пыр-пыр-пыр-пыр-пыр-пыр!

Эти ответы были настолько исчерпывающими, что Константину больше нечего было делать в городе Дис, и, распрощавшись с мудрецами, он уже хотел вернуться в свой Павлов Посад. Однако выйдя из здания Коллегии, он увидел поджидавшего его на ступенях дворца Джона, обучившего его вибрационному искусству. Джон предложил ему совершить автомобильную прогулку. Они сели в большой бронированный автомобиль и поехали.

Ехать пришлось недолго, на соседней площади Джон припарковал машину, и они начали наблюдать за обычной городской жизнью. На площади было спокойно и даже сонно: мягко светило солнце, воробьи купались в лужах, котенок играл со своей тенью. Обезьяно-львов нигде не было видно.

Но вот невдалеке появилась маленькая стройная обезьянка и, испуганно оглядываясь, заспешила через дорогу. Огромный взъерошенный лев одним гигантским прыжком оказался перед ней, перерезав ей путь. Обезьянка заметалась, но понимая, что ей не уйти от встречи, и одолев свой страх, смело двинулась навстречу льву. Одним ударом могучей лапы лев переломил ей позвоночник, и вгрызся зубами в ее внутренности, шумно всасывая своей пастью ее сок.

Откуда ни возьмись, рядом с первым львом оказалось три других льва, которые начали вырывать у него его добычу. Пока львы сражались, отнимая друг у друга окровавленные части жертвы, из соседнего переулка вывалилась большая стая воинственных обезьян, которая, оскалив рты и издавая угрожающие крики, ринулась на львов. Львы испуганно попятились, оставив на земле растерзанную жертву, но увидев приближающееся подкрепление, состоящее из молодых и воинственных львов, начали наступать на своих противников.

Через некоторое время городская площадь превратилась в поле сражения: львы и обезьяны кидались друг на друга, оглушали ударами и рвали врагов на части. Оглушительный рев наполнил округу. На площади происходило нечто невообразимое, там уже не было ни львов, ни обезьян, шевелилась страшная окровавленная масса. Шерсть сцепившихся животных летела в воздухе, и острая вонь проникла в бронированный автомобиль, в котором сидели Джон и его пассажир в состоянии, близком к обморочному.

Видя состояние Константина, Джон повез его на соседнюю улочку, напоил кофе и помог успокоиться. Прошло довольно много времени, пока Константин смог что-то понимать. И тогда Джон начал ему рассказывать:

– Когда-то давно Дис был городом обезьян, где царили порядок и закон. Но в город пришли львы, которые сначала показались спокойными и рассудительными. Львы женились на обезьянах, и родилось обезьяно-львиное потомство. Однако в каждом из их детей преобладало либо львиное, либо обезьянье начало. И эти два начала оказались несовместимыми. Эта несовместимость проявляется в нашей неуравновешенности и в звериных инстинктах, с которыми мы не можем совладать. Наши правители не хотят этого признавать и бесконечно рассуждают о братстве и гармонии, которых у нас нет и в помине. Я не хотел, чтобы, уехав от нас, вы внесли в вашу Карту ложные сведения о нашем городе, и потому дал вам увидеть кусок нашей подлинной жизни, – так закончил Джон свои объяснения.

Константин слушал его и думал о том, сколько разнообразия несет в себе каждое существо и как все это трудно гармонизовать и как трудно согласовать свою жизнь с жизнью других. Джон же смотрел на все спокойно и не стремился ни к какой гармонии. Он привык к тому, что составляет будни города Диса, а тем более – к лицемерию правителей.

Пещера снаружи и внутри

Константин продолжал размышлять: почему снаружи платоновской Пещеры жизнь так же ужасна, как и в самой Пещере? Но ведь она бы не могла быть такой в Пещере, если бы вне Пещеры все было по-другому. Очевидно, что и снаружи и внутри мы видим Мир таким, какой он есть.

Согласно Платону, идеальный мир, существующий снаружи, отражаясь в представлениях обитателей Пещеры, искажается и уродуется до неузнаваемости. Единственным выходом из этого положения является побег из Пещеры. Константин развил в себе способность существовать и в ограниченном объеме Пещеры, и в Огромном Реальном Мире, и что же? Реальный Мир оказался единым для всех его частей, и феноменальные способности Константина не принесли ему радости.

Однако реален ли Реальный Мир? Можем ли мы на него положиться? Конечно же, не можем. Этот Мир тает на глазах, и недалек тот час, когда от Мира ничего не останется, и тогда Константин растает вместе с этим Миром. Сначала растает его кукла, а потом – его летучая сущность.

Но ведь и Великое Время тоже имеет конец. Оно ходит кругами, и круги его образуют спираль, и спираль сжимается в неподвижную массу, которая застывает в Вечности и Неподвижности. А Хаос Каталагосар, или Великая Миротворящая Бездна, поглощает и Время, и Вечность, и Всё, потому что Он царит над Всем, непостижимый в своем Безумии и своей ослепительной Тайне.

Тень и трон

Выйдя в очередной раз из Пещеры, Константин увидел мелькнувшую над его головой черную тень. Небо было покрыто грозными тучами, какие обычно накрывают его перед мощной грозой. Почувствовав опасность, он взмыл в воздух и полетел навстречу синеющему в облаках просвету. Было зябко и ветрено, но в быстром полете он согрелся и начал успокаиваться. Казалось, нет никакой опасности, однако вскоре он увидел, что его нагоняет существо, напоминающее летучую мышь огромного размера. Перепончатые крылья широкого размаха несли это существо с невероятной скоростью. Расстояние между ним и гигантской летучей мышью быстро сокращалось.

Едва ли встреча с этим существом могла бы принести что-нибудь доброе. Ощущение опасности не нуждалось в проверке и подтверждении. Опасность висела в воздухе, она была в быстрых и резких взмахах крыльев, в сильной шее, в остром вытянутом клюве, в блеске хищных глаз нагоняющего его существа. И тогда Константин решил задать гигантской птице вопрос.

– Что тебе нужно? – спросил он ее и услышал ответ:

– Ты вторгся в мой мир и должен быть уничтожен.

– Но что это за мир? – воскликнул он в отчаянии. Ответа не последовало.

Огромная летучая мышь уже висела над его спиной, он слышал ее хриплое дыхание и биение перепончатых крыльев. Нужно было что-то предпринять, и он мгновенно превратился из летучей сущности в неуклюжую куклу и камнем полетел вниз. Он летел до тех пор, пока не почувствовал, что оторвался от преследователя, после чего он снова обратился в летучую сущность и остановил падение.

Приземлившись на склоне высокой горы, Константин огляделся. То, что он увидел, ввергло его в изумление: вокруг него были тысячи существ, напоминающих собой небесное воинство – на их лицах читались мужество и отвага, – все они медленно поднимались в гору. Окружив его, они последовали за ним в восхождении на вершину. Константин шел впереди всех как их предводитель, а когда они достигли пика, Константина подвели к трону, стоявшему на возвышении, и усадили на него.

Константин увидел себя на вершине высочайшей горы – выше Джомолунгмы и Чогори, – насколько мог охватить глаз, окруженной другими заснеженными вершинами. Он сидел на троне, а вокруг стояли тысячи людей с обращенными к нему лицами. Лица их были воодушевлены объединявшим их всех порывом. Может быть, только треть этих людей была рождена на земле, остальные же принадлежали к небесной рати. Все ждали того, что он должен был совершить. За и против него боролись земные и небесные воинства, вдалеке слышались раскаты орудий и клики яростной битвы. Но исход битвы зависел от него.

Все зависит от решения великого мужа. Все великие дела совершаются в его душе. Предстоит поднять знамя, на котором написано кредо, и повести за собой собравшихся людей на борьбу за это кредо. Но есть другой путь: поднять знамя свободы от любой ограниченной идеи, за множественность принципов и смыслов. Если поднять это знамя, тогда откроется возможность согласного действия мудрецов и творцов новой жизни.

Таков был его выбор, и Константин уже знал, какое знамя он поднимет. Нет, он не поставит во главу угла даже самый прекрасный ограниченный принцип, но, опираясь на единодушие воль и устремления земных и небесных сил, он поднимет знамя высшей свободы, он откажется от простого согласия, может быть, в предчувствии такого единодушия, которое коренится в понимании сложности и неизреченности истины. И окружающие его люди со светлыми лицами понимали его выбор и поддерживали его решение, основанное на доверии к их ответственности и мудрости.

И тогда Константин встал и спустился со своего трона и обнял своих друзей. И замолк шум начинавшейся битвы, и зазвучала музыка, которая вошла в его сердце и наполнила до предела сердца его друзей.

Гоги и магоги

Выйдя в очередной раз из Пещеры, Константин обрел мощные крылья, чтобы одолеть Пустыню Ужасов и достичь поля Махшар и архипелага Ми-Го, расположенных в созвездии Трот на краю Вселенной. Было сумрачно и сыро, и на душе его было так же беспокойно.

Константин летел над Пустыней Ужасов под черными тучами. Под ним простиралась Пустыня Смерти, Разрушения и Распада, на дне которой в судорогах и стонах разлагалась живая жизнь – там в муках задыхались и гибли тысячи существ, стремившихся к Мудрости, Красоте и Совершенству Он видел их страдания, но не мог им помочь, потому что мука их была слишком велика, а его силы слишком малы. Он знал, что, как только он опустится к ним для того, чтобы протянуть руку помощи хотя бы одному созданию, он тут же станет одним из них и примет их судьбу.

С болью в сердце он решил оторвать свой взгляд от земли и подняться над тучами, чтобы сориентироваться по звездам и найти направление к полю Махшар и архипелагу Ми-Го. Там, по преданиям, обитали в пещерах гоги и магоги – жестокие и кровожадные народы, последняя битва которых с другими народами мира произойдет перед концом времен.

Говорилось: после нашествия племен гога и магога и их победы над всеми другими народами прозвучит страшный звук трубы, который умертвит все живые существа, и на земле произойдёт страшная буря и землетрясение. Рухнут не только постройки людей, но и разрушатся до основания все горы. Конец света коснётся не только Земли. Нарушится гармония всего мироздания, и в результате катаклизма произойдёт переустройство всей Вселенной.

Говорилось: по прошествии времени, отпущенного на такое переустройство, архангел Исрафил дунет в трубу Суур. После второго гласа Суур воскреснут все мёртвые и будут призваны на поле Махшар, где Создатель будет вершить свой справедливый суд. Каждому воскресшему будет вручен свиток с совершенными им делами, которые записывались при их жизни ангелами. Воскресшие ознакомятся со своими делами и будут по ним судимы.

Константин был знаком с этими и другими легендами, связанными с народами гога и магога. Однако земной шар был изучен и измерен вдоль и поперек, и на земле уже не было воинственных конгломератов людей, способных поработить остальное человечество. Человечество стало вялым и беспомощным, люди были погружены в свои сиюминутные нужды и заботы и разъединены настолько, что каждый и каждая не слушали больше голоса крови и не были связаны узами любви со своими братьями и сестрами. Кем же могут быть гоги и магоги, если древнее предание не лжет или не ошибается?

Он летел уже много часов, но просветов в тучах не было, а сама Пустыня была однообразной и страшной в своей безысходности. Тогда Константин решил пробить тучи к звездному небу. Он взмыл и погрузился во тьму и долго поднимался вверх, но выйти из туч ему не удавалось. Так продолжалось довольно долго, он устал и решил вернуться назад к поверхности Пустыни, но у него больше не было ориентира, где верх, а где низ.

Окончательно растерявшись, Константин подумал: что это за странная Вселенная, по которой он путешествует? Почему, выйдя из Пещеры, он сталкивается с таким непредсказуемым Миром? Если верить Платону, человек, вырвавшись из Пещеры, должен увидеть Такой-Мир-Какой-Он-Есть, он же оказывается во множестве неожиданных миров, имеющих самостоятельный, не зависящей от него характер. Получается, что человек, выбравшийся из Пещеры, оказывается в новой Пещере, и ему снова нужно искать из нее выход.

Неожиданно под ним появился просвет, и он увидел, что характер поверхности земли изменился. Поверхность Пустыни Ужасов напоминала собой похожий на стекло сплавившийся песчаник, в котором задыхались живые создания, теперь же он летел над полями с густой растительностью и многочисленными реками, а на горизонте поднималась гряда скалистых гор, которые вполне могли быть архипелагом Ми-Го. К ним он и направил свой путь, надеясь на лучшее.

В который раз Константин убеждался в том, что взаимодействие между ним и внешним миром нельзя описать каким-то правилом или законом, что каждый раз оно другое и что чаще всего все зависит от его состояния. Когда он летел над Пустыней Ужасов, он чувствовал тревогу и беспокойство, но когда он справился с этим состоянием, внешний мир дал ему подсказку и указал направление.

Горы Ми-Го приближались, и нужно было настроиться на встречу с опасностью – ведь его путешествия были не пустой фантазией, а реальным перемещением его летучей сущности по внутренней Вселенной. Кукла была внешней оболочкой его Я, летучая сущность – средней, за ней непосредственно находилось его подлинное Я, и эта близость его средней оболочки от Центра внутренней Вселенной внушала ему осторожность. Голое Я без двух своих тел было не в состоянии взаимодействовать ни с миром воображения, ни с миром объектов.

Между тем он уже кружил над цепью скалистых пиков, всматриваясь с рельеф и ища в складках гор признаки присутствия их обитателей. Спустившись ниже, он разглядел сеть дорог и множество движущихся точек. Казалось, это трудятся муравьи, движимые коллективным разумом роя. Да, только племена с роевым сознанием способны на серьезную экспансию и завоевания. Однако как общаться с таким сознанием, не имеющим индивидуального представительства? С кем он станет говорить? Кто его будет слушать и отвечать на его вопросы?

Вдруг он увидел, что с поверхности гор поднимается полупрозрачный полог, движущийся к нему. Полог образовал форму, подобную сети, он поднимался выше, выше и, наконец, достиг высоты, на которой он кружился над пиками Ma-Го. Еще немного, и полог оказался над его головой, а он был накрыт им и начал снижаться, принуждаемый к этому опускающейся сетью. Он пробовал выскользнуть из ловушки, но безуспешно. Через какое-то время ему пришлось приземлиться там, где его вынудил разум местных обитателей. Но и на земле он не мог никуда скрыться, удерживаемый сетью.

Ему предстояло встретиться с «гогом и магогом» – имена эти перекликались с названием горной гряды Ma-Го, на вершине которой он теперь стоял. Сеть сомкнулась над ним, и он остался один ждать решения своей незавидной участи.

Константин ждал долго, прошла ночь, наступило утро. Когда он очнулся, сетки уже не было, а перед ним стоял мягкий, вежливый человек средних лет с небольшой залысиной.

– Доброе утро, господин Ветров, – сказал он на хорошем русском. – Что привело вас в наши края?

– Здравствуйте, – ответил ему Константин. – Я путешественник, наслышанный о ваших народах. Хочу познакомиться с вашими поселениями и местностью и нанести их на свою Карту. Вообще же меня интересует прошлое и будущее Вселенной, и я хотел бы побеседовать на эти темы со знающими людьми. Думаю, у вас есть такие люди.

– У нас нет таких людей, – категорически возразил человек с залысинами, и, помолчав, добавил: Вы видите – мы вас больше не держим. Для всех будет лучше, если вы без промедления возвратитесь на родину.

Это предложение не обрадовало Константина, но он понимал, что возражать бесполезно, и решил пойти в обход официального запрета на контакт с местным населением. Он попрощался с вежливым представителем власти и взмыл в небо, однако, когда тот скрылся из виду, Константин снова опустился на землю вдали от первоначального места приземления.

На этот раз ему никто не помешал, и он легко затерялся в разношерстной толпе гогов, а может быть, и магогов. Толпа вывела его на рыночную площадь.

– Вы знаете, как готовят снаряд, которым собираются выстрелить, – сказал ему мудрый старик на рыночной площади. – Его нашпиговывают взрывчаткой и ему задают направление. Гоги и магоги – это снаряд дальнего действия. Сейчас они между собой воюют, но эта война нужна им как отвлекающий маневр. Кроме того, она держит их в постоянной боевой форме. Когда придет время, оба народа сольются и полетят, как один снаряд против настоящего врага.

Помолчав, он добавил:

– Взорвавшийся снаряд погибает, но погибают и те, кого он взорвал. Сегодня во Вселенной есть дюжина таких снарядов, ждущих своего часа. Они все полетят почти одновременно, и взрыв будет мощным. После него ничего не останется.

Они сидели на террасе постоялого двора и курили местный табак. До них доносился шум уличной толпы и звуки музыки. Старик был в большом пестром халате, его глаза были полузакрыты.

– Когда завершится этот цикл, наступит блаженная пауза. После нее на мир прольются новые формы, и родятся люди, которые поверят в них, как в единственную истину. Но пройдет тысяча лет, и опять будет много истин, и никто не будет знать, по какой из них жить. И тогда опять будет создан снаряд дальнего действия и опять произойдет взрыв.

Константин ловил каждое слово старика, а когда тот совсем замолчал, он спросил его:

– Зачем Всё?

Старик долго молчал. Наступила ночь, и приутих шум толпы, замолкла уличная музыка. Опустела терраса, на которой они сидели. Константин подумал, что старик спит, и решил незаметно уйти, чтобы его не тревожить. Едва он шевельнулся, как старик открыл глаза и сказал будничным голосом бодрствующего человека:

– На твой вопрос нет ответа для всех – каждый должен сам на него ответить.

– А каков твой ответ? – решился он спросить старика.

– Всё существует для того, чтоб возникло высшее.

Когда Константин летел назад над Пустыней Ужасов, на душе у него было спокойно и радостно. Он чувствовал неотвратимость того, что происходит, и того, что должно произойти. Его ждала его Карта. Ему предстояло внести в нее новые цвета и очертания.

Сердце Земли

Земля, живое существо, высокая материнская сущность, издревле влекла к себе души ее благодарных детей, восхищенных ее красотой, слышащих ее доброту и великодушие. Ее воспевали поэты и музыканты, ее рисовали художники, мудрецы мыслью проникали в ее глубокие тайны. Великий Мировой Океан покрывает большую часть земной поверхности, но проникает и вглубь, образуя подземные потоки, и выходит из-под земли ручьями и реками. Из этого Океана родилась и продолжает рождаться жизнь, он очищает землю и воздух, он дышит, он живет. Это кровь Земли, и она течет в Сердце Земли и снова выходит на поверхность.

Стремление прикоснуться к Сердцу Земли и приобщиться к ее силе овладело и Константином. Но как это сделать? Он знал, что в сердце можно попасть только одним путем – через артерию, несущую кровь Земли, став этой кровью.

«Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, приглашая нас в свои объятия…,» – так заканчиваются записки Артура Гордона Пима^[2], книги, которую он с восторгом прочитал в юности. С тех пор желание побывать на Южном полюсе и убедиться в том, что там находится не мертвый ледяной материк, как об этом рассказывает слепая современная наука, а гигантская щель, засасывающая вглубь земли горячие, океанические воды, разогретые до кипения близостью огненных очагов, овладела им безраздельно.

И вот наступил день, когда, вынырнув из Пещеры, Константин увидел себя на борту небольшого катера, пробирающегося через облака белесых паров в кипящих водах Южного Океана. Вода бурлила за кормой, и была такой горячей, что в нее нельзя было опустить руку. Пары на южном горизонте создавали отчетливую форму и напоминали гигантский водопад, низвергающийся с крутого утеса, бесконечно уходящего в высоту. Скольжение судна было стремительным, а растущий гул втягиваемой в воронку воды оглушал и наводил ужас. Это движение продолжалось несколько дней, воронка сужалась, грохот становился непереносимым, брызги и туман застилали зрение.

Временами густая пелена перед его глазами разрывалась, открывая колоссальную картину дыры, затягивающей суденышко. Катер медленно двигался по внутреннему склону этой гигантской воронки, неотвратимо опускаясь по сужающейся спирали все ниже и ниже. Понимая бесполезность каких-либо попыток сопротивления потоку, Константин спустился в особый трюм и запер за собой герметическую дверь. Трюм был устроен в виде капсулы с грузом, которая должна была отделиться от катера и начать самостоятельное плавание после развала судна, что и произошло очень скоро.

Теперь его капсулу нес мощный поток земной крови, и ему предстояло проверить и узнать на себе, куда он его донесет. Значительный груз под его ногами удерживал капсулу в вертикальном положении относительно гравитационного центра планеты, однако бурлящий поток и пена в иллюминаторах закрывали ему зрение.

Так началось путешествие Константина вглубь земного лона в потоке, который втягивает океанские воды и пропускает их через Сердце Земли, чтобы, очистившись в нем, устремиться к Северному полюсу, где он, остывая, изливается наружу, вливаясь опять в Великий Мировой Океан. Он знал, что этот поток стороной обтекает раскаленное земное ядро, но встречает на своем пути и прорезает огненные подземные лабиринты, нередко вырываясь в виде гейзеров и горячих источников на поверхность. Он знал, что его путешествие может продлиться долгие месяцы или годы и что встреча с Сердцем Матери сулит ему много неожиданностей, но это не поколебало его решимости при подготовке к этой экспедиции, тем более, когда началась ее основная фаза.

По мере движения капсулы к центру Земного Яблока Константином овладевало странное беспокойство, природу которого он осознал только тогда, когда его капсула стала приближаться к Сердцу Земли и вошла в его область – это была любовь Земли к Солнцу, которую он теперь ощущал в самом себе как какую-то невыразимо прекрасную музыку. Восторг и безумие охватили его, когда он проходил через самое Сердце, он смеялся и плакал, ему хотелось разгерметизировать дверь и выпрыгнуть из капсулы, чтобы, став капелькой Крови, раствориться в ней до конца и утратить всякую индивидуальность. Он призвал все свое человеческое хладнокровие и твердость, чтобы этого не сделать. Скоро музыка стала тише – капсула стала выходить из Святого Сердца.

После выхода из Сердца Земли Константин обнаружил себя в прозрачной голубой воде и увидел в ней множество обитателей фауны подземного океана, которых никогда не видели «жители поверхности» – ни в глубинах, ни на поверхности земных океанов подобные существа не живут. Это были раки величиной с динозавров, драконы с шестью крыльями, змеи длиной в сто и больше метров с огромной пастью и круглыми глазами. Было и огромное количество обычных рыб и ракушек. Стены подземного потока были покрыты всевозможной невиданной растительностью и кораллами. Эта часть путешествия напомнила Константину другую его любимую книгу, героем которой был плававший на «Наутилусе» мужественный капитан Немо. Этот герой был бы счастлив оказаться на его месте.