Текст книги "Мы еще встретимся"

Автор книги: Аркадий Минчковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11
ТАКОГО ЕЩЕ НЕ СЛУЧАЛОСЬ

Это был просто неслыханный звон. Так в семьдесят седьмой квартире не звонили, даже когда приносили телеграмму-молнию. Трезвонили все звонки. Сперва каждый по очереди на свои тон. Потом сразу по два, затем опять один за другим. Настойчиво гудел зуммер в комнатах Наливайко. Надрываясь, хрипел старый квартирный звонок. Отрывисто сигналил экономически выгодный звонок Кукса.

Неизвестно, сколько бы времени продолжалась звонковая вакханалия, если бы с черного входа в квартиру не вошел Олег Оскарович. Положив на шкафчик переполненную покупками пластикатовую папку – с утра Куксу пришел долгожданный перевод, – он направился отворять двери.

На площадке Олег Оскарович увидел Тоню. Она стояла ногами на своем портфельчике и старательно давила на все кнопки.

– Здравствуйте! Я пятерку по-русскому получила!

– Хорошо, – сказал Кукс. – Но зачем так ненормально звонить?

Он шагнул за дверь и нажал кнопку своего индивидуального звонка. Звонок действовал. Олег Оскарович вернулся в квартиру.

Тоня еще была в коридоре и разыскивала в условном месте ключи от комнаты.

– Ты разве не знаешь, какой звонок ваш? – спросил Кукс.

– Знаю, с красненькой кнопочкой, и написано «Рябиковым».

– Почему же звонила во все другие?

– А я свои ключи дома забыла.

– Не следует забывать ключей, – сказал Кукс.

– Верно, – согласилась Тоня.

– Испортишь чужой звонок. Кто будет чинить?

– Кто? Петр Васильевич. Он умеет. Я попрошу его, и он починит… Он мой папа…

Тоня отворила двери и вошла в комнату, а Кукс пошел на кухню. Там принялся разгружать папку. Он вынимал из нее коробки, банки и заряжал запасами свой шкафчик. Так он добрался до кулечка с конфетами. Сперва Олег Оскарович подумал, не угостить ли девочку, но, рассудив, решил, что угощать нашалившего ребенка непедагогично, унес конфеты к себе.

В комнате Тоня положила портфельчик и увидела на нем высохшие следы ног. А портфельчик был новый, только что подаренный папой. Да, ее папой!.. А почему Олег Оскарович так посмотрел на нее, когда она сказала: «Он мой папа»? Петр Васильевич велел, чтобы она звала его папой. И тетю Аню чтобы звала мамой. А у Тони не выходило… Почему? Ну, просто потому, что раньше у нее их не было.

Но задумалась Тоня над этим ненадолго. Нужно было почистить портфельчик. Тоня приподняла краешек пальто и стала счищать высохшую грязь.

С утра ей была дана инструкция. Вынуть из кастрюли с супом кусочек мяса, намазать маслом хлеб и съесть с мясом. А потом выпить кружку молока. Но ей было скучно возиться с мясом. Да и доставать молоко долго. Тоня отрезала горбушку хлеба, посыпала солью и стала есть. Хлеб был вкусным, и соль тоже. Тоня сидела на стуле, ела хлеб и думала.

Она думала о новой школе. Дети в новой школе сначала показались чужими, а теперь уже казалось, что она учится с ними очень давно. Появилась даже подруга. Ее звали Эля Лопатина. Она приехала с Севера. Эля спросила Тоню, откуда она приехала и почему по-настоящему ее зовут Жульетта. Дома Тоне не велели говорить, что ее нашли, и она никому этого не говорила, но Эле она сказала, что ниоткуда не приехала, а нашлась. Как только Эля это услышала, она запрыгала и захлопала в ладоши:

– Ой, как интересно! Как в книжке «Без семьи»! Мне мама читала. Я бы тоже хотела потеряться, а потом найтись.

– Попробуй-ка потеряйся, – сказала Тоня.

– Верно, – вздохнула Эля. – Теперь уже поздно теряться, я большая.

Наверное, Эля все-таки проболталась, потому что на Тоню стали поглядывать другие девочки. Но она на них не обращала никакого внимания. Пусть смотрят и завидуют. А с Лопатиной решила больше не играть, раз у нее такой длинный язык.

Тоня доела горбушку и соскочила со стула. Нужно было идти во двор гулять. Она вышла в коридор и закрыла дверь на ключ.

Чикала машинка Олега Оскаровича. Тоня показала язык его двери и пошла к выходу. Когда она зажгла свет перед зеркалом, чтобы надеть шапочку, как это делала Рита, она вдруг подумала, что еще не заглядывала в ящик столика, на котором стоял телефон. Тоня выдвинула его и удивилась. В ящике лежали щетки, бархотка и разные банки с мазями. Тут она поняла, что нужно почистить ботинки. Скинула ботинки и открыла одну из баночек. Мазь оказалась коричневой. Открыла другую. Там была вовсе белая, как жир. Только в третьей баночке нашлась черная мазь. Тоня старательно намазала ею ботинки и начистила щеткой. Правда, потом поняла, что щетка была для желтой мази, но от этого ботинки не испортились.

Пока чистила ботинки, устала. Поскорей засунула все в ящик и задвинула его, как было.

Облегченно вздохнув, Тоня пошла к двери. Она поднялась на носки и повернула собачку замка. В это время под ногами оказалась Василиса, которая стала мяукать и проситься, чтобы ее тоже пустили гулять. Тоня выпустила ее и сама вышла на площадку. И как раз в это время из дверей напротив на площадку лестницы вышел мальчик такого же роста, как Тоня. Он был одет в серенькую курточку, застегнутую на все пуговицы. Высоко под подбородок повязан шарф, а ноги в толстых чулках и ботиках, какие носят девочки. Лицо у мальчика было такое, будто он никогда не ходил гулять. Бледное. А глаза за очками казались очень большими. Мальчик уставился на Тоню, но заговорить не решался.

Она тоже молча смотрела на мальчика. Потом ей надоело молчать, и она спросила:

– Ты откуда?

– Отсюда, – мальчик показал на двери за спиной. – А ты?

– Отсюда, – Тоня кивнула на свои двери.

– Я тебя раньше не видел.

– Я тебя тоже.

Мальчик пожал плечами:

– Раньше тут не было детей.

– А теперь есть. Нашлись. Ты куда идешь?

– Я никуда. Я жду маму. А ты?

– А я во двор играть.

– А меня во двор не пускают. Я болел целый год.

В это время за спиной мальчика появилась женщина в высокой, как ведро, шляпе. Тоня догадалась, что это мама мальчика.

Мама мальчика внимательно осмотрела Тоню и сказала ему:

– Идем, Толик. Мы опаздываем к профессору.

Она взяла его за руку и повела вниз. Тоня обогнала их и выскочила во двор.

Во дворе гуляла тонконогая Лера, которую Тоня не любила. Лера училась в третьем классе и поэтому смотрела на всех, кто младше, свысока, а сама, по мнению Тони, была очень глупой и плохо скакала в «классы».

Стали играть. Тоня проскакала все куда скорее Лериного. При этом Тоня еще умудрялась держать рукой свою другую ногу, а Лера этого не могла.

Пока они так скакали, домой вернулась Анна Андреевна. Проходя через двор, она остановилась возле девочек и спросила:

– Ты ела, Тоня? Ты сыта?

– Сыта-рассыта! – ответила Тоня.

На минуту они перестали скакать, и, когда Анна Андреевна ушла, Тоня сказала:

– Это моя мама – Аня.

– Знаем, – сказала Лера. – Сто лет знаем, что ты нашлась и что зовут тебя Джульетта.

У нее сделалось такое лицо, будто она съела что-то невкусное. Тоня насторожилась. Показалось, что Лера не очень-то ей верит. «До чего же она противная», – подумала Тоня, но только бросила:

– Никакая не Джульетта, а Жульетта! – и заскакала опять.

Но Лера только надула свои тонкие губы: она больше не будет скакать. Тогда Тоня сказала:

– Давайте рисовать на асфальте.

Но своенравная Лера не согласилась и на это. Дело было в том, что до появления во дворе Тони девочками верховодила Лера, а теперь положение менялось, и Лера тяжело переживала потерю прежнего влияния.

Походив одна, она все-таки вернулась к девочкам и нарисовала принцессу в широкой, как абажур, клетчатой юбке и с прямыми, как палки, волосами до колен. Тоня нарисовала школьницу в фартучке и с косичками, как крючки от вешалки. Потом она посмотрела, что делает Лера, и отнеслась к ее работе критически. На голову своей принцессы Лера насадила корону. Тоня сказала:

– Принцесс с коронами не бывает. С коронами – королевы.

– Ну и пусть, – не стала вникать в ее критику Лера. – Может, моя уже королева.

– Королев таких тоже не бывает. Они в платьях до полу и старые, – авторитетно настаивала Тоня.

– А моя молодая и в юбке из ателье.

– Все равно непохоже. Пусть лучше у нее в волосах будет гореть алмаз.

Тоня присела и, как мастер ученику, стала перерисовывать корону в большой синий камень с лучами.

– Нет, пусть не будет! – крикнула Лера.

Она стерла ногой Тонин алмаз и снова упрямо нарисовала корону в три раза выше, чем была раньше.

– Королев теперь никаких нет, – сказала Тоня. – Тогда пусть она с начесом, – и торопливо переделала корону в высоченную прическу, как у Риты.

– Не смей! Не твоя! Никакого у нее начеса нет! Она принцесса! – визгливо закричала Лера и, подбежав, толкнула Тоню. – Уходи с нашего двора!

– Не уйду, это теперь и мой двор, – Тоня была готова к бою.

– Тогда, тогда… Твоя школьница противная!

Лера кинулась к Тониному рисунку и принялась топтать его и стирать ногами. Тоня подбежала к ней и так сильно толкнула ненавистную Леру, что та не устояла на своих тонких ногах и упала. При этом она задела маленькую девочку. Девочка тоже упала и заревела на весь двор.

Неизвестно, что было бы дальше, если бы в этот момент Тоню не позвала спустившаяся вниз Анна Андреевна:

– Тоня! Иди-ка домой.

Тоня поскорей подняла маленькую Ксанку и почистила ей пальто.

– Только посмей… Как дам! – грозно и тихо сказала она Лере.

– И посмею! Сотру твою дурацкую жабу.

Драться на виду у всего дома все-таки не стоило. Тоня бросилась к ни в чем не повинной принцессе и одним взмахом пририсовала ей длинный нос Буратино, потом побежала домой. За спиной она слышала, как шаркали по асфальту Лерины ноги. Но Тоне уже не было жаль своего рисунка. Пусть стирает – она нарисует еще лучше, а королев в таких юбках все равно не бывает!

Еще на лестнице Анна Андреевна сказала:

– Ты зачем это обманула меня? Почему ничего не съела?

Теперь Тоне очень хотелось есть, и она сама не знала, почему тогда не поела.

Вошли в квартиру.

– Сейчас же раздевайся и мой руки, – последовал приказ.

Мимо дверей ванной проплыла кастрюля. Вкусно запахло борщом. Тоня заторопилась.

Через минуту она уже сидела за столом и, дуя на ложку, ела горячий борщ.

В коридоре захлопали двери. Соседи по одному возвращались домой.

– Тоня, – спросила Анна Андреевна, – ты сегодня оставила незакрытыми двери на лестницу?

Тоня поперхнулась остатками борща и закашлялась.

– Не торопись. Ешь спокойно.

– Я увидела мальчика в очках – он живет напротив – и забыла захлопнуть, – сказала Тоня. – Я буду теперь захлопывать.

– Смотри, – кивнула Анна Андреевна.

Тоня надеялась, что на этом дело и закончится. Но когда Аня вышла, оставив дверь приоткрытой, Тоня услышала разговор на кухне.

– Строго ей наказать надо. Так и обворовать могут. – Это Мария Гавриловна.

– Я уже ей говорила. Она больше не будет. – Это Аня.

Тоня в комнате кивнула головой.

Все, кажется, затихло. Но прошло еще немного времени, и Тоня услышала, как в коридоре громко заговорил Олег Оскарович.

– Извините, Анна Андреевна, – сказал он. – Сегодня ваша дочь ушла из дому… Про двери тут уже шла речь, и я не стану повторяться. Но по поводу света… Дело в том, что ваша девочка оставила горящими лампочки по всей квартире… Конечно, пустяки. Но здесь дело общественное. Хорошо, что я был дома и все погасил. И вообще это становится системой… Звонят звонки, горит свет в ванной и кухне… Звонки – это тоже расход энергии. Словом, зачем же звонить во все сразу?

Аня вернулась в комнату.

– Тоня! Ты слышала? – строго спросила она.

– Я забыла ключи, – сказала Тоня.

Анна Андреевна вздохнула.

– Я больше не буду давить на все кнопки, – сказала Тоня.

Вдруг Аня почему-то улыбнулась. Тоня никак не могла понять, чему она рада. Но догадалась, что гроза миновала, и улыбнулась в ответ.

– Ну, чего же ты смеешься? Ах, Тоня, Тоня. Жульетта… – покачала головой Аня. – Ну разве так можно – во все звонки?!

Можно было надеяться, что на этот раз неприятностям пришел конец. Но прошло еще немного времени, и из коридора послышался голос Ольги Эрастовны.

– Женик! – кричала она. – Женик! Это ты перепутал все крышки банок и намазывал черную мазь желтой щеткой?!

В коридоре скрипнула дверь, и раздался голос Евгения Павловича:

– Я не трогал никаких щеток, Олюша!

– Все банки закрыты кое-как. Щетка – в черном!

– Действительно, странно, – сдержанно прогудел Наливайко. – Кто бы это мог…

– Бог знает что делается! Чем теперь чистить бежевые туфли?!

– Ты? – тихо спросила Анна Андреевна Тоню.

– Я, – шепотом созналась Тоня.

Аня встала и вышла в коридор.

– Извините, Ольга Эрастовна, – проговорила она так громко, что в комнате было все отлично слышно. – Это натворила Тоня. Она не знала, что щетки не наши.

Тоня высунула голову в коридор и прокричала:

– Я думала, что они общие, всех!

Ольга Эрастовна ничего не ответила. Дверь в их комнаты захлопнулась.

Вскоре Наливайко куда-то ушли. Тоня уже была в коридоре и играла с Василисой. Видно, Ольга Эрастовна все-таки нашла чем ей почистить бежевые туфли. После того как за ними затворилась дверь и в коридоре еще пахло духами, Тоня услышала, как за дверью Рита говорила своей тете Мане:

– Ну, правда, как не стыдно… Твои, мои щетки!.. Твоя, моя кнопка! Для смеха это, что ли, назвали квартиры коммунальными?

Глава 12
ГЛАВА, НЕ ИМЕЮЩАЯ БОЛЬШОГО ЗНАЧЕНИЯ

– Здра-а-вствуй, Жульетта, – негромко протянула Августа, встретив в коридоре Тоню. – Пойдем-ка ко мне, девочка.

В комнату Августы, как на лестницу, вели двойные двери. Сперва она отворила одну из них, затем вторую.

– А почему две двери? – спросила Тоня.

– Для изоляции… Чтобы здесь было тихо. Когда-то, милая Жульетта, это был кабинет моего мужа… Давно, очень давно!

Тоне нравилось, что Августа Яковлевна называет ее Жульеттой. Так ее больше никто в квартире не звал. Она огляделась. Ну и заставлено же тут было!

– Зачем так много всего? – спросила Тоня.

Августа Яковлевна тоже осмотрела свою комнату так, будто увидела впервые.

– Действительно, много лишних вещей, – согласилась она. – Человек, Жульетта, ко всему привыкает, и к ненужному тоже. Надо бы давно половину выкинуть, но – все память…

За долгие годы одиночества Августа Яковлевна привыкла выражать свои мысли вслух. Ей было безразлично, с кем она говорила.

– А вот зачем я тебя позвала! – воскликнула она.

На столике с ножками, как вопросительные знаки, лежал пакетик. Августа Яковлевна развернула его и протянула Тоне:

– Угощайся, пожалуйста, дорогая!

В пакетике были конфеты в цветных блестящих обертках. Тоня уже знала, что отказываться нехорошо. Она взяла красную бомбочку.

– Еще, еще, девочка…

Тоня взяла темно-синюю и спросила:

– А кто этот чертик?

– Где? – не сразу поняла Августа. – Ах, вот этот? – Она указала на бронзовую фигурку на невысоком шкафу. – Это, милая, фавн.

– Кто?

– Мифологическое существо. Ну, как бы тебе объяснить… Он играет на свирели.

– А где он играет?

– В лесу, дорогая. Но это выдумка. Понимаешь мифология. Ну, сказка.

– Почему он с рожками и копытцами? – продолжала Тоня, не отрывая взгляда от странного зеленого человека с дудкой, на козлиных ногах.

– Так придумали. Давно. На самом деле его, конечно, никогда не было.

– Чертей тоже не бывает, – сказала Тоня.

– Конечно же. И бог с ними. Кушай конфеты.

Развернув конфету, девочка увидела картину Беклина.

– Это смерть? – спросила она. – А зачем он ей играет на скрипке?

– Это символ, милая. Он больной. Видишь, какой худой. Вот смерть и пришла за ним.

– Я бы ее скрипкой по голове, – сказала Тоня.

– И правильно поступила бы.

Тоня продолжала с любопытством обозревать разношерстную коллекцию Августы Яковлевны. Взгляд ее равнодушно скользнул по репродукции с шедевра Дега и застыл на висящей над кроватью внушительного размера литографии, изображающей белотелую Леду и плывущего к ней Лебедя.

– Эта тетенька загорает? – спросила Тоня.

– Да… вполне возможно.

– А гусь дрессированный?

– Это Лебедь, детка, ее друг, – пояснила Августа и торопливо добавила: – Ты, пожалуйста, ешь конфеты.

– Он говорящий?

– Это тоже мифология, то есть выдумка.

– А почему у вас все выдумка?

Августа Яковлевна немного задумалась.

– Ты, пожалуй, верно сказала. Сама я тоже уже выдумка.

– Нет, вы настоящая.

– Ты находишь?!

Похоже было, что Августа Яковлевна обрадовалась. Она обратила Тонино внимание на открытку, приколотую к стене возле шкафчика.

– Ты, конечно, знаешь, кто это?

– Конечно, знаю. Это Гагарин.

– Замечательный молодой человек. Когда я была девочкой, немного старше тебя, Блерио – французский герой – перелетел через Ла-Манш. Его носили на руках. А теперь люди у нас летают к звездам. Разве я могла думать, что доживу до этого? До чего же доживешь ты, дорогая? Я читала во французской газете, что на завтраке у английской королевы Гагарин поразил всех умением держаться… Это английских-то аристократов! Впрочем, что ему короли?

Как обычно, Августа увлеклась и не подумала о том, что Тоне неизвестно, ни что такое Ла-Манш, ни кто такие аристократы. Но такова уж была Августа Яковлевна.

– А разве королевы еще есть? – спросила Тоня.

– Есть. Немного.

– А я думала, они только в сказках. А зачем есть королевы?

Августа Яковлевна снова задумалась:

– Действительно, зачем?

– Я пойду, – сказала Тоня, покончив с первой конфетой.

– А?.. Подожди, Жульетта. Да… Я хотела тебе подарить книжки, которые читала еще моя племянница… «Алису в стране чудес»… и про собачку Бума… Но где они у меня?.. Ну, хорошо – найду позже.

Тоня еще раз посмотрела на фавна, на Леду с Лебедем и пошла к выходу. В коридоре свет не горел, и Тоня вдруг стукнулась плечом обо что-то железное.

– Ой! – вскрикнула она.

– Что такое? – встревожилась Августа. – Осторожнее! Ты наткнулась на кровать. Нужно обходить левее. Боже мой, ну когда же кто-нибудь поможет мне избавиться от этого чудовища!

Привычное восклицание, конечно, ничего не значило. И если даже и было услышано еще кем-либо в квартире, не могло быть воспринято как призыв к действию. Но в дальнейшем эти брошенные Августой слова привели к неожиданным последствиям.

Глава 13
ТОЛИК

Тоня захлопнула дверь и потянула за ручку, чтобы убедиться, что дверь заперлась надежно. В это время за спиной что-то щелкнуло. Она обернулась. Это щелкнул замок в соседней квартире. В дверях ее стоял знакомый мальчик в очках и смотрел на Тоню.

– Здравствуй, девочка, – сказал он.

– Здравствуй, Толик.

– Ты знаешь, как меня зовут?

– Знаю.

– А я не знаю, как тебя.

– Меня зовут Жульетта…

– Ого! Ты опять идешь играть?

– Да.

– А я не хожу без мамы. Она ушла к портнихе.

– Ты один играешь?

– Нет. Одному неинтересно. Иди к нам. Будем играть вместе.

Тоня задумалась.

– Ну, иди, – повторил мальчик.

– Ладно.

Толик отступил в сторону и, пропустив Тоню, затворил дверь.

– Снимай пальто. Это моя вешалка, – и он сам повесил ее пальтишко на низенькую вешалку, которая была прибита рядом с другой – для взрослых.

У Толика была своя комната. Тоня никогда раньше не могла подумать, что у такого маленького мальчика может быть своя комната. Кажется, она была больше, чем Тонина – на троих, с Петром Васильевичем и Аней. В комнате стояли кровать, шкаф, полка с толстыми книгами. На стенах висели картинки. Комната была нарядной, веселой.

– Ты тут живешь один? – спросила Тоня.

– Раньше мы жили с Иришей.

– С какой Иришей?

– Это была моя няня. Но теперь мне няня уже не нужна.

– У нас тоже была нянечка, – сказала Тоня. – И не одна.

– И у тебя?

– У нас всех.

Толик не очень хорошо ее понял, но переспрашивать не стал.

– У вас чисто, – сказала Тоня.

– Это все мама. Она мне надоела своим пылесосом.

– А книги это чьи?

– Мои.

– Такие толстые?

– Ничего особенного. Это Майн Рид, собрание сочинений. А тут – Гаргантюа. Я год не ходил в школу и все прочитал. А теперь мне читать нечего. Папа своих книг не дает. Он говорит, что жалеет, что так рано меня научили читать. Что у меня не будет детства… Но я все равно беру у него книги, только он не знает… Сейчас я читаю про графа Калиостро. Это был знаменитый авантюрист, ну, жулик… Она у меня вот тут замурована.

Хотя говорил он по-взрослому, но полез под шкаф, как обыкновенный мальчишка, и вытащил оттуда толстую книгу.

– Вот, только ты – ни слова!

И спрятал книгу назад.

Потом Толик повел ее к окну.

На окне лежал большой кусок полированной фанеры. А на фанере выстроились солдатики из цветного пластилина. Их было сотни. Каждый ростом чуть выше наперстка, но все в высоких шапках и даже с тоненькими киверами. У каждого солдатика ружье. Тут были маленькие пушечки на красных пластилиновых колесиках. Командиры сидели на конях с саблями над головой, и шапки у них были с хвостами.

– Ой! – вырвалось у Тони. Она была поражена.

– Это сражение под Тарутином, – пояснил Толик. – В войне тысяча восемьсот двенадцатого года. Вот здесь Наполеон среди своих верных маршалов. – Толик показал на темную фигурку в треугольной шляпе в конце фанерного листа. – А это фельдмаршал князь Кутузов. Рядом Барклай де Толли. Видишь, высокий!

– А зачем перед ними барабанчик? Они будут барабанить?

– Нет. На барабанах писали приказы. Вот сейчас начинается бой.

Толик тоненько запел трубой. Тоня во все глаза смотрела на фанерный лист, и вдруг ей показалось, что по нему, как по полю, забегали солдатики с ружьями. Командиры, размахивая саблями, заскакали на своих конях. Пушечки стали стрелять. Это было недолго. Наверное, не больше минуты. Потом все снова замерло, и солдатики сделались пластилиновыми.

– Кто победит? – спросила Тоня.

– Конечно, Кутузов, как в истории. Ты разве не читала «Наполеона» Тарле?

– Нет, – смущенно помотала головой Тоня.

– Я потом утащу у папы и дам тебе. Очень интересная книга.

– А кто это все вылепил? – спросила Тоня.

– Я. Смотри!

Толик вынул из коробочки, которая стояла тут же на окне, кусочки красного и синего пластилина, немного помял их в своих тоненьких пальцах и очень быстро стал что-то лепить. Еще минута – и перед Тоней на скачущем красном коне сидел синий всадник в треуголке.

– Как хорошо! – всплеснула руками Тоня.

Она еще раз оглядела комнату и увидела, что в углу, прислоненная к стене, стоит странная большая скрипка на тоненькой короткой ножке.

– Это твоя скрипка? – спросила она.

– Это виолончель.

– Ты на ней умеешь играть?

– Умею. Меня учат, и мама заставляет играть каждый день.

Тоня подошла к виолончели и потрогала струны. Они негромко загудели.

– У меня еще неполная, – сказал Толик.

– Можешь немножко поиграть? – осторожно попросила Тоня.

Толик подумал:

– Ну, ладно. Садись вот туда.

Тоня устроилась на диванчике. А Толик пошел к шкафу и вынул оттуда длинную палочку, которой играют.

– Смычок, – пояснил он. Потом поставил стул посредине комнаты, принес виолончель, поудобней уселся на стуле и сказал: – Пьеса. Сочинение Корелли.

Виолончель будто запела. Песня была красивая и задумчивая. Тоня слушала и сама придумывала к ней слова. Ей почему-то виделся лес, возле которого в прошлом году жили они с детским домом. В лесу было тихо, и деревья пели свою песню про то, что им тут хорошо расти и жить вместе с птицами.

Толик играл, не глядя ни на виолончель, ни на Тоню, а куда-то в пол, будто там лежали ноты. Но вдруг он поднял глаза и, близоруко взглянув через очки, увидел, что Тоня сидит не шелохнувшись и слушает его внимательно, как на концерте. И тогда он опять наклонил голову и заиграл еще старательнее.

Толик кончил. Тоня похлопала в ладоши и сказала:

– Ты как артист в телевизоре.

Он был польщен. Бледные щеки его зарозовели.

– Хочешь, еще поиграю? – предложил он.

Тоня кивнула и уселась поуверенней.

Но сидеть ей пришлось недолго. Толик заиграл танец. Танец был такой легкий и красивый, что Тоня не выдержала, поднялась с диванчика и стала раскачиваться в такт веселой музыке, потом кончиками пальцев взялась за свое платье и начала пританцовывать, Теперь Толик уже не смотрел на пол, а во все глаза глядел на Тоню и улыбался. Оказывается, он умел улыбаться! Тоня закружилась по комнате. Она чуть подпевала, помогая виолончели. Толик смеялся и сиял, наблюдая, как она кланялась вправо и влево и подпрыгивала в ритм музыке. Им было очень хорошо. Они радовались счастливым звукам и солнечному зайчику на картине и тому, что были вдвоем и никто на свете им сейчас не мешал.

Но именно в ту минуту, когда Тоня собиралась развернуться на одной ноге, как это делала Синичка в «Тараканище», приоткрылась дверь из передней и в комнату заглянула Толина мама. Она была в пальто, а в руках держала клетчатый чемоданчик.

Тоня застыла на месте. Толик оборвал игру.

– Это Тоня, – сказал Толик. – Она живет в семьдесят седьмой квартире.

– Я знаю, – кивнула его мама. – Здравствуй.

– Здравствуйте, – проговорила Тоня.

– Ты взял слишком быстрый темп, Толик, – продолжала мама. – Тебя учили не так.

Лицо у Толика сделалось скучным. Он слез со стула и понес виолончель в угол.

– Да нет. Пожалуйста, играй. И ты, девочка, можешь его слушать. Только надо, как велел педагог.

Но Толику не хотелось играть, как велел педагог.

– Я уже играл целый день, – сказал он.

– Я пойду гулять, – сказала Тоня. – До свиданья.

Она пошла в переднюю, и Толик двинулся за ней.

– Подождите, я угощу вас яблоками, – сказала Толина мама. – Я купила чудных яблок. Только их нужно вымыть.

Тоня не стала ждать. Со двора через двойные рамы доносились крики ребят. Она торопливо сунула руки в рукава своего пальтишка, нахлобучила шапочку и, не застегиваясь, вышла на лестницу. Толик успел спросить ее:

– Ты еще придешь ко мне?

Тоня молча кивнула.