Текст книги "Личный досмотр. Черная моль"

Автор книги: Аркадий Адамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Постепенно Доброхотов восстановил кое-какие свои прежние уголовные связи, среди которых был и Спирин, и завязал новые. Прежним его знакомствам Плышевский был обязан, как уже известно, всеми своими неприятностями с делом Климашина. Зато новые связи Доброхотова дали возможность Плышевскому пустить в необычайно выгодный оборот доллары, ежегодно покупаемые в Ленинграде во время международного пушного аукциона. Наконец, именно прошлое Доброхотова в сочетании с делом Климашина и натолкнуло Плышевского на составление последнего, весьма рискованного плана в отношении Коршунова. Этим и объясняется появление Доброхотова в тот вечер около ресторана «Сибирь».

…Сергей, взяв Нину под руку, вошел в залитый светом громадный зал.

Вот они опять вдвоем в этом злополучном ресторане. После того вечера, когда они встретили здесь Плышевского, чувство неловкости и волнения не покидало Сергея, когда он думал о Нине. На работе, среди товарищей, встречаться с девушкой было куда проще. Да и встречи эти были редкими: Нина явно его избегала. И Сергей был благодарен ей за это. Он не мог без угрызения совести вспоминать чувство, которому внезапно поддался в тот вечер. Он не имел на это право, не имел потому, что любил и любит Лену и ничего не может с собой поделать, сколько бы горечи и обид ни причинила она ему. До сих пор все у них еще неясно. Неутихающей болью отзывается в душе Сергея мысль о том, что Лена, именно Лена, из-за своего легкомыслия дала повод к появлению той самой гнусной анонимки, которая так дорого ему обошлась. Все в МУРе теперь знают об этом, и Нина тоже. Вот с ней бы никогда, конечно, не произошло ничего подобного. И все-таки в сердце остается Лена наперекор всему. Попробуй пойми его, это дурацкое сердце!.. Еще вчера Сергею казалось, что ему будет невыносимо трудно снова войти с Ниной в этот зал, снова разыгрывать из себя влюбленного, беспечно болтать и смеяться. Если это трудно ему, то как же должно быть это трудно ей!..

Но все это было вчера. А сегодня, сейчас, вдруг отступили куда-то сомнения и тревоги, все мысли сосредоточились на одном – Доброхотове. Каждым нервом своим Сергей ощущал напряженность событий, которые должны развернуться в этот вечер. И, как всегда бывало с ним в минуту опасности, внезапно исчезло волнение, мысль работала хладнокровно и четко: сказалась еще фронтовая закалка, сказались и четыре года работы в МУРе.

Сергей с улыбкой взглянул на Нину, и девушка улыбнулась ему в ответ. Один только взгляд – и все стало ясно, все стало на свои места. «Замечательный она человек!» – мелькнуло в голове у Сергея, и это была последняя мысль о постороннем, не относящемся к тому трудному и опасному делу, ради которого они оба пришли сюда.

Среди грохота музыки, смеха и шума Сергей спокойно провел Нину к единственному свободному столику с табличкой «Занято». Подошел официант, с легким поклоном убрал табличку, и Сергей сделал заказ. Теперь можно было не торопясь закурить и оглядеться.

Нигде не было видно высокого блондина с тонким розовым шрамом за ухом и без двух пальцев на левой руке – Доброхотова. Может быть, он не пришел? Может быть, что-то его спугнуло?

Откуда было знать Сергею, что в этот момент Доброхотов сам ищет его и придумывает повод, чтобы завязать знакомство!

Заиграл оркестр, и Сергей протянул Нине руку, приглашая танцевать.

Они прошли уже первый круг, когда Нина внезапно сжала руку Сергею и взволнованно прошептала:

– Тот самый человек. Масленкин. А рядом…

– Спокойней, Ниночка, – тихо ответил Сергей. – Сейчас посмотрю я.

Они плавно, в такт музыке, развернулись вслед за соседней парой, и Сергей увидел прямо перед собой через два столика знакомую тщедушную фигурку и угреватое опухшее лицо Масленкина. Рядом с ним сидел высокий, хорошо одетый блондин и, держа в левой руке папиросу, внимательно наблюдал за танцующими. Сергей мгновенно отвел глаза, успев, однако, заметить, что на левой руке этого человека не хватает двух пальцев. Сомнений не было – рядом с Масленкиным сидел Доброхотов, с ними была еще какая-то девушка. Только на секунду Сергея кольнула досада, что он до сих пор не занялся вплотную этим подозрительным железнодорожником. Но мысли тут же сосредоточились на Доброхотове. Так вот он каков!..

Музыка кончилась, и Сергей вслед за Ниной прошел к своему столику.

Как же теперь поступить? Сергей взглянул в сторону выхода. Там, у самого крайнего столика, сидел Саша Лобанов и с видимым наслаждением расправлялся с салатом. Казалось, ничто больше не занимало его в этот момент. Но как только Сергей посмотрел в его сторону, Саша поднял голову. Взгляды их на секунду встретились, и Сергей подал первый сигнал, который означал: «Доброхотов в зале, я его вижу».

Теперь надо решать, что делать дальше. Доброхотов уже не уйдет, его возьмут тут же на улице. Но как быть с Масленкиным? Арестовывать его нельзя: никаких улик против него пока нет. Но, оставшись на свободе, он сейчас же предупредит всех, кто связан с Доброхотовым. Впрочем, их, вероятно, уже предупредил сам Плышевский, он же прекрасно понимает, что с Доброхотовым будет теперь все кончено. Но в чем же дело, зачем ему это понадобилось?

Снова заиграл джаз, и внезапно Сергей увидел, как Доброхотов поднялся со своего места, одернул длинный, хорошо сшитый пиджак. Уверенно лавируя между столиками, он подошел к Сергею, отвесил легкий поклон в сторону Нины и любезно сказал:

– Ради бога, простите. Можно на один танец пригласить вашу даму?

Сергей в ответ простодушно улыбнулся и развел руками:

– Если ей хоть на секунду стало скучно со мной, что ж…

– Ты сегодня слишком задумчив, милый, – капризно надула губки Нина. – Вот назло и пойду танцевать.

– Ну вот, пожалуйста, – не очень весело произнес Сергей. – Я как в воду смотрел.

– О, простите меня! – смущенно ответил Доброхотов, прижимая руку к груди. – Честное слово, я не хотел… Впрочем, – он дружески подмигнул Сергею, – я все сделаю, чтобы вернуть вам расположение такой красивой девушки.

Сергей огорченно махнул рукой:

– Попробуйте…

Доброхотов и Нина закружились среди танцующих пар. Только теперь Сергей взглянул в сторону Лобанова. Тот с самым безмятежным видом тянул из фужера воду, но в глазах его отражалось изумление. Сергей отвел взгляд и невольно усмехнулся. Да, такого поворота никто ожидать не мог. Что бы это могло означать? Пока ясно одно: Доброхотов действует по какому-то плану, и план этот составлен, вероятно, Плышевским. Теперь остается только ждать, как развернутся события. Обстановка внезапно и резко осложнилась.

Но Нина, какой молодец! Она правильно поняла: чтобы разгадать план противника, надо идти ему навстречу.

Продолжая играть свою роль, Сергей грустно курил, откинувшись на спинку стула и демонстративно не глядя в сторону танцующих. Он лишь украдкой бросил взгляд на столик, где сидел Доброхотов, и с удивлением вдруг обнаружил, что Масленкина там уже не было, девушка сидела одна.

Кончил играть джаз, и через минуту Доброхотов и Нина, оживленно переговариваясь, подошли к столику. Сергей натянуто улыбнулся.

– А мы уже познакомились, – весело объявил Доброхотов. – Только, ради бога, не ревнуйте. Я здесь с девушкой, от которой, честно говоря, без ума. Разрешите и ее с вами познакомить.

– Ну, это – другое дело, – оживился Сергей. – С удовольствием. Но сначала мы сами должны познакомиться. Сергей. – И он протянул руку.

Доброхотов с чувством пожал ее.

– Вадим.

«Вадим Д., надпись на кинжале. Геннадий, пляши!» – ликуя, подумал Сергей и радостно объявил:

– Подсаживайтесь оба к нам. Бал продолжается.

Когда Доброхотов отошел, Сергей наклонился к Нине и возбужденно прошептал:

– Ниночка, ты совершенный молодец! Теперь держись так дальше и смотри в оба: нам готовится какой-то сюрприз.

Он успел заметить, каким откровенным счастьем засветились на миг глаза девушки.

Доброхотов возвратился со своей спутницей.

– Нонна, – церемонно представилась та.

– Прошу, прошу, – Сергей галантно придвинул ей стул.

Завязался непринужденный разговор. Доброхотов и Сергей состязались в остроумии, девушки безудержно хохотали, весело подтрунивая над мужчинами. Те, в свою очередь, дружно оборонялись. Доброхотов провозгласил тост за дружбу, Сергей – за новую встречу.

– Вот кстати! – воскликнул Доброхотов. – Сергей, друг, доставь радость. Ниночка, и вы тоже. Прошу, в смысле – умоляю. Через неделю мой день рождения. Тридцать лет. Знаменательная дата. Приходите. Будут только самые близкие друзья.

Сергей вопросительно поглядел на Нину. «Будут самые близкие друзья. Черт возьми, что это все означает?»

Нина в ответ пожала плечами:

– Вообще я в будущую субботу свободна.

– Так как же, Сергей, а? – Доброхотов смотрел на него с веселой мольбой. – Ну, человек ты или… знаешь, как говорят, или милиционер? Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану?

«Каков наглец! – подумал Сергей. – Ведь он наверняка знает, с кем говорит». Злость охватила его, на смуглом лице проступил румянец, голубые глаза блеснули вызовом.

– Ладно! – стукнул он кулаком по столу. – Справим знаменательную дату. Значит, за новую и не последнюю встречу!

Сергей высоко поднял бокал с вином. Все весело чокнулись. Доброхотов не скрывал своей радости.

– Да, раз уж так, то скажи свой адрес, – вспомнил Сергей.

– Недалеко. Всего тридцать минут от Москвы. Станцию Сходню знаешь? – с воодушевлением откликнулся Доброхотов.

– Знаю, конечно.

– А дальше, брат, ты все равно сам не найдешь. Давай лучше так. В восемь часов я вас встречаю на платформе. У первого вагона. Идет?

Доброхотов напряженно ждал ответа. В этот момент впервые, пожалуй, за весь вечер ему вдруг изменила выдержка, в светлых, чуть навыкате глазах мелькнула злая, ироническая усмешка.

«Он там будет, – убежденно подумал Сергей. – Ручаюсь, будет. Ему надо, чтобы я приехал».

– Что ж. Суббота – день короткий. Успеем, – ответил он. – Как, Нина, а?

– Конечно, успеем.

И за столиком снова разгорелось веселье.

Улучив удобный момент, Сергей подал сигнал Лобанову, означавший: «Доброхотова не брать, организовать наблюдение». Потом он небрежно взглянул на часы: было половина одиннадцатого. «Пора, – решил Сергей. – Позже наблюдение будет организовать трудно».

Нина перехватила взгляд Сергея.

– У меня разболелась голова, – томно объявила она, приложив ладони к вискам. – Сережа…

Через минуту все шумно поднялись из-за столика.

– Только не забудь, – настойчиво повторял Доброхотов, обняв Сергея за плечи. – Следующая суббота, станция Сходня, восемь часов вечера, у первого вагона. Будет весело… Ой, как будет весело! Не пожалеете!

– Будь спокоен, – пообещал Сергей. – Раз договорились, то все.

У подъезда ресторана вытянулась вереница такси.

Сергей на прощание приветственно махнул рукой Доброхотову, потом помог Нине сесть в машину, сел рядом и с силой захлопнул дверцу.

Только когда машина тронулась, он облегченно вздохнул и откинулся на мягкую спинку сиденья.

– Уф, ну и вечер!..

– Сережа, неужели мы поедем к нему в ту субботу? – с тревогой шепнула Нина.

Сергей с нежностью похлопал ее по руке.

– Скорей всего да, Ниночка. Так нужно.

Утром в понедельник у комиссара Силантьева состоялось новое совещание.

Сергей подробно доложил об операции в ресторане «Сибирь». Потом раздосадованный Саша Лобанов рассказал, как ушел из-под наблюдения Доброхотов.

– Да, сложное положение, – покачал головой Зотов и укоризненно добавил: – Эх, Лобанов, Лобанов!.. Ну, а девушка та?

– Случайная знакомая, черт бы ее побрал! Ничего не знает.

– Надо обязательно ехать к Доброхотову, – горячо сказал Сергей. – Надо выяснить до конца их план. Может быть, будут предлагать взятку или попросят уничтожить какие-нибудь материалы. Наконец, просто дадут нить, которой еще нет в деле.

– И возьмем уже сразу всю компанию, – добавил Костя. – Вот только…

– Что только? – резко спросил Силантьев.

– Не нравится мне, что он не дал адреса.

– Не нравится! – с усмешкой повторил Силантьев. – В том-то все и дело! Если Коршунова будет сопровождать оперативная группа, то по дороге или на станции ее неминуемо расшифруют. Для этого и придумано.

– Вот именно, – согласился Зотов. – И тогда Доброхотов постарается скрыться. Это будет не так уж трудно. Он там каждую щель знает. К тому же вечером, в темноте.

– Если бы знать адрес, – сжал тяжелые кулаки Костя, – и заранее расположить группу вокруг дома…

– Если бы да кабы, – махнул рукой Силантьев. – План ваш, Коршунов, к сожалению, не годится. Вам с Афанасьевой нельзя идти в этот притон. Ничем не оправданный риск, авантюра. Доброхотова придется брать одного, тут же, на платформе. Операцией будете руководить вы, Гаранин.

Сергей возвратился с совещания злой и огорченный. В душе он понимал, что Силантьев прав, но примириться с тем, что его план отвергнут… Ну, нет. Надо искать выход. Надо во что бы то ни стало установить адрес Доброхотова. Но как, через кого?

Эта мысль весь день преследовала Сергея.

Вечером, перед концом работы, к нему зашел Гаранин.

– Слушай, давай еще раз пересмотрим все дело Климашина, – озабоченно предложил он. – Должна же быть зацепка, черт возьми!

– Давай, – воодушевился Сергей, сразу поняв, что имеет в виду его друг. – Зацепка должна быть.

На столе появилась пухлая папка. Бесчисленные бланки допросов, очных ставок, протоколы, рапорты… Сотни бумаг, исписанные разными почерками.

Около одиннадцати часов вечера вдруг зазвонил телефон. Костя машинально снял трубку.

– Слушаю.

– Товарищ Гаранин? – насмешливо прозвучал чей-то женский голос.

– Да… Катя! – Костя тут же посмотрел на часы и виновато продолжал: – Ох, прости, Катюша! Задержался и забыл предупредить.

– Забыл! Я просто удивляюсь своему терпению! – возмутилась Катя. – Вот и Лена сейчас звонила, спрашивает: «Твой дома?» За какие только грехи судьба послала нам таких мужей?!

– Чего же она сюда-то не позвонила? – вырвалось у Кости. Он невольно взглянул на Сергея и, спохватившись, добавил: – Ну, впрочем, ясно. Вот мы тут с Сергеем и корпим над одним делом… Да, да, думаю, скоро.

Костя с облегчением повесил трубку.

– Женушка волнуется? – иронически спросил Сергей.

– Твоя тоже волнуется.

– Да?

В тоне Сергея прозвучала явная заинтересованность. Костя сердито посмотрел на друга.

– Этого может не замечать только такой дуралей, как ты.

– Ладно. Оставим этот разговор, – нахмурился Сергей.

Они снова принялись за работу.

Далеко за полночь Сергей устало откинулся на спинку стула.

– Нет, так дело не пойдет. Давай рассуждать.

– Ну, давай.

– Итак: какие связи Доброхотова нам известны?

– Плышевский – раз.

– Отпадает.

– Масленкин – два.

– Тоже отпадает.

– Спирин – три.

– Отпадает. Ничего не говорит и не скажет.

– Ну, кто же еще? – Костя задумался.

– Постой, постой!.. – вдруг оживился Сергей. – Ведь у нас сейчас есть материалы еще на одного прохвоста! Надо потянуть эту ниточку.

– Так-то оно так, – с сомнением покачал головой Костя. – Только он проходит как связь Плышевского, а этим типом занимаются там. – Он указал на потолок. – Как бы им карты не спутать!

– Это мы отрегулируем, – заверил Сергей, кладя руку на телефон. – Ярцев – парень с головой. А ему самому допрашивать нельзя. На фабрике ведь уверены, что УБХСС их делом не занимается.

…Ростислав Перепелкин, шатаясь, брел домой. На заснеженных тротуарах поблескивали в лучах фонарей раскатанные полоски льда. Было очень поздно. Перепелкин возвращался после очередного кутежа. Его слегка мутило. Всю дорогу он пытался застегнуть пальто, но мешало вылезшее кашне.

Дома Перепелкина встретила обеспокоенная мать.

– Ромочка, тебе повестка из милиции. Господи! Опять пьяный! Когда же это кончится?

Перепелкин мутным взглядом окинул комнату и, не поворачивая головы, ответил:

– Никогда не кончится. Давай повестку. Мораль будешь читать завтра.

Вызов в милицию не очень встревожил Перепелкина: многих с их фабрики уже вызывали. И он давно привык к мысли, что со дня на день вызовут и его. Тем более, что он даже предлагал свои услуги. О, для них он ценный человек! Что отвечать на вопросы о Климашине и краже со склада, он знал и уже сто раз репетировал перед зеркалом свои ответы. Все выходило очень здорово.

Между прочим, как раз сегодня, в ресторане, когда все уже изрядно выпили, он рассказал приятелям эту историю, рассказал так, как это только он умеет! Особенно про убийство. Впрочем, он придумал два убийства и головокружительную погоню, в которой сам лично участвовал, при этом пули свистели, конечно, над самым его ухом. Собственно, его участие и решило весь успех операции. Разве милиция вообще на что-нибудь способна! Потом он начал подробно описывать найденный труп, но тут одна из девиц, не выдержав, истерически взвизгнула. Перепелкин счел за лучшее оборвать рассказ, снисходительно заметив напоследок:

– Довольно заурядное дело, но милиция, конечно, топчется на месте. Правда, они еще не имеют моих показаний. – И он многозначительно оглядел притихшую компанию.

В общем, Перепелкин ничуть не боялся вызова в МУР и даже ждал его. Хотя, надо сказать, не так давно был момент, когда он изрядно струхнул, но тревога оказалась ложной. В тот день он шел по очередному поручению Свекловишникова, чтобы передать в условленном месте незнакомому человеку какой-то большой пакет. С такими пакетами ему пришлось два раза даже ездить к этому человеку за город, на станцию Сходня. Что было в этом пакете, Перепелкин не знал и, подчиняясь необъяснимому страху, узнать даже не пытался. В такие минуты он мечтал только об одном: скорее избавиться от этого проклятого пакета. Неожиданно его кто-то окликнул. Перепелкин оглянулся и узнал паренька, с которым вместе работал в буфете на киностудии.

– Легок на помине! – весело сказал тот и, указав на пакет, с любопытством спросил: – Куда это ты такой здоровый волочишь?

– А! – махнул рукой Перепелкин. – Вещи в химчистку. А почему я легок на помине?

– Как раз сегодня про тебя спрашивали.

– Кто же это такое спрашивал? – насторожился Перепелкин; в последнее время он опасался вызывать излишний интерес к своей особе.

– Да из треста. Счет ты какой-то неверно составил. Веселый такой парень попался. Ну, я его, конечным делом, угостил. Часа полтора сидел.

– Что ж он обо мне спрашивал?

– А я, думаешь, помню? Он и обо мне и о бабушке моей спрашивал. Сам на флоте раньше служил. Интересно тоже рассказывал.

– Трепешься со всяким, – недовольно проворчал Перепелкин, заметно, однако, успокаиваясь.

Откуда ему было знать, что человек, интересовавшийся им в тот день, был Саша Лобанов, хитрейший из сотрудников Коршунова. Между тем накануне Саша побывал в Госстрахе и там тоже имел самый непринужденный разговор с бывшими сослуживцами Перепелкина. А до этого все тот же неутомимый Лобанов ездил на ипподром, затем в клуб, где одно время работал Перепелкин. В это же время Виктор Воронцов встретился с директором того самого дома отдыха, где одно время организовывал Перепелкин культурный досуг отдыхающих, после чего Воронцов задушевно беседовал со старым татарином-дворником, недремлющему оку которого был поручен дом, где жил Перепелкин. И уж, конечно, Перепелкину и в голову не могло прийти, что в тот вечер, когда он сидел с компанией в ресторане, за соседним столиком находился самый внимательный его слушатель – все тот же Саша Лобанов. Именно он в самый критический момент оказал трогательную помощь одному из упившихся приятелей Перепелкина и, нежно обняв его за плечи, через весь город довел в ту ночь до дома. О чем по пути был разговор, осталось тайной даже для одного из собеседников, ибо, проснувшись на следующее утро, он уже ничего не помнил.

Короче говоря, МУР со свойственной ему основательностью готовился к встрече с шкодливым и расторопным «ловцом пиастров».

И вот наконец эта встреча состоялась.

Ровно к указанному в повестке часу Перепелкин с подчеркнутой, почти, так сказать, военной, пунктуальностью явился в кабинет Коршунова. Был он в самом приподнятом и жизнерадостном настроении. Худое, все как-то вытянутое вперед лицо его с большими прозрачными, словно у рыбы, глазами выглядело самоуверенно, тонкие, длинные губы еще больше растянулись в улыбке, в уголке рта небрежно торчала недокуренная сигарета.

В кабинете находились Гаранин и Коршунов, Костя сидел за столом и проглядывал бумаги, Сергей же примостился в стороне, на подоконнике.

– Ну вот и явился страж порядка, – добродушно произнес Костя при виде Перепелкина.

– Так точно. По вашему приказанию, как говорится, вошел в кадр, товарищи начальники, – бойко ответил тот. – Готов оказать любую помощь.

– Ишь ты! – усмехнулся Костя. – Вполне подходящее начало для разговора. Ну, а как служба идет?

– Нормально. У меня, знаете, дело поставлено. Муха не пролетит.

– Знаю. Наслышан. Так сказать, артист своего дела.

– Именно. Всегда важно найти свое призвание, амплуа, иными словами.

– Ну, вы его, кажется, довольно долго искали.

– Это в каком смысле? – удивился Перепелкин; последняя фраза Гаранина ему не понравилась.

– А вот в каком, – вмешался в разговор Сергей.

Он подошел к Перепелкину и, загибая пальцы, перечислил все места его прежней работы.

– Метались в поисках амплуа, так, что ли? – иронически спросил он под конец.

– Ну, знаете!.. – раздраженно ответил Перепелкин. – Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.

– Допустим, – тем же напористым тоном продолжал Сергей. – Тогда еще один вопрос. Уходя с каждого места, вы заявляли, что вас не устраивает заработная плата, а не сама работа. Но на меховой фабрике заработная плата оказалась самой низкой, и вас это не остановило. Не скажете ли, почему?

– Я вам уже сказал: мне эта работа нравится. Вот и все.

– Несмотря на низкую заработную плату?

– Да, несмотря. Но, товарищ начальник, – Перепелкин демонстративно повернулся к Гаранину, – я полагаю, меня вызвали не для того, чтобы говорить о моем призвании и моих взглядах на жизнь. Я полагаю, – самодовольно повторил он, – что на данный момент есть дело поважнее. И здесь, между прочим, я вам могу очень и очень пригодиться именно в своем теперешнем амплуа.

– Конечно, – кивнул головой Костя. – Вот поэтому мы и стараемся до конца выяснить ваше амплуа.

– Но оно же ясно, как апельсин!

– Не совсем, – снова вмешался в разговор Сергей. – Раньше вы кутили главным образом за счет приятелей, а с недавнего времени стали угощать их сами. При меньшей-то заработной плате! Как это объяснить? Может быть, по совместительству работаете еще где-нибудь, в другом амплуа?

Перепелкин почти с ненавистью посмотрел на Сергея и гордо ответил:

– Мои личные дела никого не касаются, тем более милиции.

– Имейте в виду, Перепелкин, – с ударением произнес Сергей, – лишние деньги в конечном счете всегда имеют отношение именно к общественным делам, хотя и тратятся лично вами. Всегда.

Внезапно Перепелкину стало страшно. Такого разговора он не ожидал. Откуда эти люди так подробно знают его жизнь? И что они еще знают, куда клонят? Особенно этот, черноволосый. Пристал, как клещ.

Поэтому Перепелкин несказанно обрадовался, когда Гаранин сказал:

– Ладно. Поговорим пока о другом. О ваших служебных успехах, что ли.

– Пожалуйста, – оживился Перепелкин. – К вашим услугам.

– Нас интересует история с Климашиным, – все тем же невозмутимым, почти добродушным тоном продолжал Костя. – Расскажите, как вы его задержали тогда со шкуркой, вас кто-нибудь предупредил, что он ее вынесет?

– Что вы! – через силу улыбнулся Перепелкин. – В данном случае сработала только моя интуиция, ну, и опыт, конечно.

– С некоторым опозданием, однако? – насмешливо осведомился Сергей.

Легкий озноб прошел по спине Перепелкина. Боясь встретиться взглядом с Сергеем, он, не поворачивая головы, внезапно охрипшим голосом ответил:

– Я не понимаю вашего намека.

– Ну как же! – усмехнулся Сергей. – Вы почему-то задержали Климашина только у самой трамвайной остановки. А потом, не составив даже акта, доставили его прямо к товарищу Свекловишникову. Вы что, имели такое указание от начальника охраны?

– Нет, не имел…

– Может быть, от самого Свекловишникова?

Перепелкин метнул затравленный взгляд на Сергея и нервно закусил губу.

– Н-не помню…

– Значит, действовали по собственной инициативе, так, что ли?

– Пожалуй, что так.

– А когда вы потом задержали со шкуркой Голубкову, вы тоже проявили эту самую инициативу? – спросил Костя.

– Чего вы от меня хотите?! – неожиданно взорвался Перепелкин. – Я отказываюсь отвечать!

– Мы хотим от вас правды, – холодно ответил Сергей. – Только вас это, кажется, не очень устраивает.

– Но лучше ничего не говорить, чем врать, – миролюбивым тоном добавил Костя. – Так, как вы врали, например, вчера в ресторане, описывая дело Климашина. И это, говорят, не первый случай.

Перепелкин ошалело посмотрел на Гаранина.

– Откуда вы знаете?

– Мы многое знаем о вас, Перепелкин, – сурово ответил Костя. – И скажу прямо: ваша жизнь оставляет неважное впечатление.

– Поганая жизнь, – презрительно заметил Сергей.

– Вот именно. И учтите, Перепелкин. С этого дня такая жизнь для вас кончена. И кончена погоня за «пиастрами», как вы выражаетесь. Мы не спустим с вас теперь глаз и не позволим так жить. Ясно?

Перепелкин низко опустил голову и молчал. На глазах у него навернулись слезы, губы нервно подергивались.

– Вас затянули в очень опасную историю, Перепелкин, – продолжал Костя.

– Он меня обманул! – всхлипнул Перепелкин. – Подло обманул!

– Но деньги вы все-таки брали?

– А я не знал, за что. Я расписывался в ведомости.

– Бросьте валять дурака! – сердито сказал Сергей. – Если хотите еще спасти свою шкуру и выпутаться из этой истории, то рассказывайте правду.

– Ну, чего, чего вам рассказывать? – Перепелкин поднял на Сергея залитое слезами лицо.

От самоуверенности его не осталось и следа, вид у Перепелкина был до того жалкий и омерзительный, что Сергей с трудом подавил в себе желание сказать все, что он сейчас о нем думает. «И такого подлеца тоже надо вытягивать!» – с досадой подумал он.

– Сделаем так, – строго сказал Гаранин. – Вот вам чистая бумага, садитесь за этот стол и пишите, пишите все, как было. Мы потом проверим каждое ваше слово. Веры вам пока нет, учтите.

– Хорошо, хорошо! – лихорадочно заторопился Перепелкин, вскакивая со стула. – Я все напишу…

Перепелкин писал долго, царапая бумагу, разбрызгивая чернила, поминутно всхлипывая и с шумом втягивая ртом катящиеся по щекам слезы.

Наконец он кончил писать и вдруг, отшвырнув ручку, уронил голову на стол и громко, навзрыд заплакал.

Час спустя взволнованный Сергей вошел в кабинет Ярцева.

– Геннадий, важные новости!

– Ну, наконец-то! Долго же вы его потрошили!

Ярцев выглядел, как всегда, аккуратным, чуть щеголеватым, на модном черном костюме ни пылинки, белоснежная сорочка отглажена до глянца и, как сразу отметил Сергей, опять новый галстук. Но вид у Геннадия был озабоченный и хмурый.

– Пора наконец кончать это дело, – сердито добавил он. – Мне сейчас опять из райкома звонили. А вся остановка сейчас за тобой.

– Знаю. – Сергей торопливо раскрыл папку с делом. – Вот показания Перепелкина. Оказывается, по поручению Свекловишникова – понимаешь, твоего Свекловишникова! – он передавал пакеты со шкурками знаешь кому? Моему Доброхотову! Вот он сообщает его приметы.

– Да-а… – протянул Геннадий и машинально поправил галстук. – Черт побери! Кажется, все начинает становиться на свои места. Теперь ясен второй канал сбыта – целые шкурки идут к Доброхотову. Но одних показаний Перепелкина мало, – деловито добавил он. – Мне надо найти у Доброхотова шкурки с клеймом фабрики.

– Найдем, будь спокоен. И не позднее, как в субботу.

– В субботу? Но ведь вы берете Доброхотова прямо на платформе!

– Это мы так решили в понедельник, а сегодня вторник, – хитро улыбнулся Сергей.

– Ну и что с того?

– А то, что сегодня Перепелкин сообщил нам адрес Доброхотова на Сходне, и мы теперь будем иметь честь принять его приглашение, – с шутливым поклоном сказал Сергей. – Постараюсь убедить в этом свое начальство.

– Но только… – Геннадий покачал головой. – Опасная штука!

– Ничего не поделаешь. Зато наша клиентура не пишет жалоб.

– А кто писал анонимное письмо? Странно, очень странно. Ваш Силантьев прав: почему второй удар пришелся именно по тебе?

– Вот уж чего пока не знаю, того не знаю, – развел руками Сергей. – Но у меня имеется для тебя еще одно сообщение.

Геннадий засмеялся.

– Из тебя сегодня новости сыплются, как из рога изобилия. За все дни. Ну, так что?

– А вот что. Есть, понимаешь, такой человек, некий Масленкин. Засекли мы его два раза в «Сибири». Первый раз с твоим Плышевским, второй – с моим Доброхотовым. Чувствуешь, чем пахнет?

– Кто такой? – быстро спросил Геннадий.

– Это мы установили. Железнодорожник. Проводник вагона. Обслуживает поезда на линии Москва – Берлин.

– Ого! Интересно!

– Вот именно. Все, понимаешь, руки до него не доходили. Но теперь, когда я его с Доброхотовым увидел…

– Конечно, о себе только думаешь, – сердито перебил его Геннадий. – Интересно, однако, – задумчиво повторил он, – какие дела у Плышевского с этим типом или с Берлином. И обрати внимание, это – еще одно звено, которое соединяет твое дело с моим.

– Точно, – улыбнулся Сергей и, взяв со стола Геннадия ручку, размашисто написал на своей папке: «Дело „Черная моль“ (по меховой фабрике). Ведется совместно со 2-м отделом УБХСС».

– И вот главный вывод, – удовлетворенно заключил он и, присев на край стола, добавил: – А теперь так. До субботы у нас три дня. За это время нам надо разобраться с этим Масленкиным. Согласен?

– Согласен. В субботу приступаем к реализации дела. Ты – на Сходне, мы – в Москве. Одним ударом.