Текст книги "Свободный брак (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Поцелуй.
Один поцелуй.
И вот, скажите вы, ты конченый мерзавец! Возможно, но тоже поймите: я хочу знать…есть ли у меня хотя бы один шанс? Мизерный. Самый крошечный процентик из ста. Ты всегда чувствуешь по поцелую, что творится внутри женщины. Ее чувствуешь по вкусу, и я хочу это почувствовать! Насколько этот мудак пустил свои корни? Возможно ли, спустя десять лет, также сильно его любить? Нет, я знаю, что возможно. Мои родители до последнего вздоха друг за друга крепко держались, но отец, в отличие от Яна, поливал и удобрял их отношения. Сюрпризы там разные, маленькие приятности, большие приятности, отдых совместный. Незадолго до того, как ему поставили диагноз, они, например, в кругосветку гоняли…и уж точно мой старый не приходил домой на годовщину и не заявлял: хочу трахать других телок, Сань, извини. Черт. Скорее ад замерзнет, чем отец позволил бы себе так оскорбить мою маму.
Еще одна причина такой платы – Нику надо отвлечь. Ее надо вытащить! Из порочного круга самобичевания. Я же вижу, как ей больно и непросто. Как она гоняет различного рода мысли вокруг «что со мной не так?». Все с тобой так, девочка, муж твой – гандон, и закончим на этом. Я тоже мудак, знаю, но, по крайней мере, ты благодаря мне себя привлекательной почувствовала. А ты почувствовала. Заметил, как глаза вспыхнули, как щечки порозовели, и пусть злость в тебе заиграла, но была и эта тень – тебе польстило. Да и боль немного отступила в сторону. Иногда, чтобы вытащить человека из ямы собственных эмоций, надо просто шокировать его сознание, чтобы хотя бы немного сместить вектор внимания. У меня получилось.
Поэтому да. Поцелуй. И ожидаемо, я был послан на хер и выдворен из квартиры.
Нет, не разочарован, честно. Я этого ожидал. Чтобы Ника сразу согласилась? Да ни в жизни! Но я уверен, что она напишет, а Хрусталев сам ее к этому подведет. Придурок в женщинах ровным счетом нихера не понимает: когда ты предлагаешь такое, на два фронта нужно работать! Там минус. Я прекрасно знаю, что, получив новую игрушку, Ян зафиксирует свое внимание на ней так плотно, что вокруг ничего замечать не будет. Это моя лазейка. Как он когда-то воспользовался моей слабостью, я планирую воспользоваться его тупостью. Извини, друг, но в любви, как на войне, да? Все средства хороши и каждый сам за себя.
А пока мне надо хотя бы немного проветрить голову.
От предвкушения бьет мелкой дрожью все эти долгих семь дней, пока Ника молчит. Знаю, что ее тоже бьет мелкой дрожью и она в смятении, но я спокоен за одно – не плачет. Думает много, но вряд ли слезы льет и себя ничтожной считает – это успокаивает. Да. Успокаивает. Ждать я умею. Не такой и импульсивный, как все думают, судя по всему. Возможно, отец и был прав. Он мне перед смертью сказал:
«Миш, не слушай, что о тебе говорят. Они тебя путают, чтобы на месте удержать, но они тебя не знают. Только ты решаешь и знаешь какой ты, ясно? Только ты.»
Только я. Спасибо, старый. Иногда я об этом забывал, но твои слова наставили на нужные рельсы мой личный локомотив.
Вообще, наши с ним отношения едва ли можно было назвать «простыми». Отца бесило, что к семейному делу я не питаю интереса, его раздражало, что универ я еле закончил, и деятельность моя тем более. Клубы? Вечеринки? Телки-телки-телки и бухло? Так он всегда говорил: жизнь свою продолбаешь между сисек, заливая это вискарем!
А потом прозвучало страшное слово «рак».
Короткое такое, да? Три буквы, а мир выключают, как по щелчку – и сразу все меняется. Отец тогда изменился. Он окончательно отошел от дел, стал больше времени проводить с мамой и пошел со мной на контакт. Батя даже был на одной моей вечеринке! Прикиньте?! Человек старой закалки, бывший военный, пришел ко мне в клуб в випку в лучшем пиджаке и начищенных до блеска туфлях! Чуть ордена свои все на грудь не повесил…Я всегда слегка улыбаюсь, когда вспоминаю, как ему было некомфортно, но как он держался. Ради меня. И знаете, что сказал, после шоу?
«Молодец!»
Я ушам своим не поверил.
«Ты прикалываешься, да? Издевка?»
«Нет, сын, ты правда молодец. Зря я тебя недооценивал. Думал всегда, что это притон обычный, а…»
«А?»
«Это искусство. Очень красиво. Пошловато немного, исправь, но в целом – у тебя талант».
Чуть не разрыдался, как девочка! Но такие слова дали ход всему внутреннему, так что через полгода мой клуб взлетел в топе и теперь у всех на устах. Так что…спасибо, старый, где бы ты ни был.
Ох, ладно. Занесло не в те степи явно.
Ника.
Ника-Ника-Ника…
Молчит, зараза. Кровь мне кипятит. Я улыбаюсь слегка, подсунув руки под голову, а сам смакую ее этот ласковый румянец и огонь в глазах, обещающий скорейшую расправу за такое наглое притязание на ее личные границы. Это тоже ничего, кстати. Женщины наглых любят. Говорить, говорят, что нет, а по факту – да. И тебе нравится…
– Миш, ну где ты летаешь? – слышу приглушенный шепот, опускаю глаза на Ассоль.
Она у меня в клубе главная танцовщица, а малой ее брат диджей. Знаю-знаю-знаю. Заводить романы на рабочем месте – не вариант. Корю, бывает, себя за беспечность, но она чем-то напоминает мне Нику… Наверно, типаж один? Обе мелкие, шустрые, боевые. Волосы черные, как смоль, чуть ниже лопаток. Глаза выразительные и губы бантиком. Не смог удержаться короче. Еще и имя у нее сладкое такое…Ас-со-ль. Она не любит, когда ее называют так, вечно «Аська» да «Аська», но про себя я ее только так и величаю. Не давалась мне поначалу, увивался долго. Она и в этом на Нику похожа – верная. Но сломанная. Я тоже.
Мы тут замещением занимаемся, как конченные идиоты.
Ей нужно тепло, мне тем более. Ей нужная разрядка, мне подавно! Она девочка мягкая, чувственная и главное понятливая. Сцен ревности не устраивает и знает, что мы только трахаемся.
Фу. Нет. Не подходит это слово. Не хочу его к ней употреблять – мы занимаемся, пусть не любовью, но хорошим сексом. Редко, но метко.
В первый раз это случился спонтанно. Я приперся в клуб в дерьмовом настроении, она рыдала на крыше нашего клуба, где я обожаю курить, чтобы ненадолго отдохнуть от шума. Я узнал о желании Хрусталевых обзавестись потомством, Ассоль о том, что ее бывший женится. Ну и вот. Два раненных идиота.
Простите.
И себя бы простить…Сахарозаменитель никогда ведь не станет таким же сладким и нужным. Они с Никой действительно похожи немного внешне, но в Ассоль чего-то не хватает. Или я его просто не вижу? Ослепленный придурок вряд ли сможет увидеть, поэтому обижать девочку себе никогда не позволяю. В конце концов, она не виновата, что я ослеплен.
– Прости, думаю о другом совсем.
Ассоль улыбается и поплотнее обхватывает мой член.
– Ничего. Ты об инвесторах переживаешь?
– Неважно.
– Мне можешь сказать…
Могу, но не хочу. Принципиально не обсуждаю других женщин с другими женщинами тем более в процессе – это неуважительно и здорово бьет по самооценке. Зачем? Я хочу, чтобы каждая ощущала себя королевой, а Ассоль тем более, ведь так и есть.
Вместо касаюсь ее щеки, слегка надавливаю на подбородок, чтобы приоткрыла рот, а потом тяну на себя. Ассоль робко облизывает мои пальцы и перебирается ближе, впуская в свои глубины.
О черт!
Аж искры из глаз.
Ася не трахается направо и налево. Она узкая, как девочка, несмотря на то, что ребенка родила. Я у нее единственный после козла-бывшего. Может карма у меня такая, а? Ха. Залечивать раны душевные после козлов всяких.
Мысля мне не нравится. Она, как горькая таблетка, от которой я морщусь, поэтому сильнее вонзаюсь в красивые бедра и стараюсь сосредоточиться на розовых, острых сосках.
Бл…красивая. Она реально красивая женщина! Узкая талия, пресс, подтянутое тело. Ножки – загляденье. И танцует, как богиня. Когда-то она хотела стать балериной и могла ей стать, но судьба – сука, а жизнь порой бьет сильнее Мухаммеда Али.
Ее она оттарабанила знатно. Во все щели и совсем неласково. Я поднимаю взгляд на ее личико и понимаю, что девчонки здесь и нет будто. Она в другом измерении, точнее с другим мужчиной. В мечтах Аська всегда не со мной – и это еще горче. Вдруг и Ника будет так же?...
Бл*! Не думай об этом, кретин! Не думай!
Ага, сейчас. Не думай, мать твою – раздается короткая трель мобильного, а у меня внутри мурашки тут же забегали, как будто паучье чутье сработало.
Это Ника.
Ника
Ты один?
Глазам не верю. Неужели?...
Пару раз ими хлопаю, пока Аська медленно приподнимается и опускается на моем члене, уперев руки в колени и откинув голову назад. Волосы щекочут ноги, но мозгами я уже не в постели. Нет. Улетел…
Вы
Хочешь заехать?
Давай же. Пиши. Давай!
А молчит.
У меня сердце так в груди барабанит, что я дышать, кажется, не могу. И пальцы пульсируют от волнения…
Отвечай!
Ника
Да
*б твою мать!
Я тут же резко сажусь, чуть не спихиваю Ассоль и только чудом удается ухватить ее за крылышко, чтобы не шлепнулась на холодный ламинат.
– Черт! Прости!
– Сахар, блин, ты чего?!
Смотрю на нее, а у самого мерзость внутри расползается.
Моя гадость.
Ника сейчас приедет, а я тут кувыркаюсь с другой бабой. Фу. Убейте меня. В голове ни на секунду не проскакивает мысли, чтобы продолжить – показательно, однако. Ты дебил, Сахаров. Полный кретин.
– Ась…прости, но тебе придется уйти.
А вот сейчас произойдет то, что в который раз убедит меня насколько женщины лучше мужиков. И умнее, и прозорливей.
Девушка долго смотрит мне в глаза, слегка нахмурив брови, а потом шепчет:
– Она написала, да?
Твою мать! У меня на морде все написано, да?! Настолько все печально?
Поджимаю губы и прячу глаза в надежде сохранить хотя бы часть своих секретов для себя. Идиотизм…
– Прости…
Больше она ничего не говорит. Конечно, о Нике никто не знает – это правда. Димка разве что однажды застукал меня в полуобморочном состоянии, и я его «слегка» посвятил в детали, но на этом все. Если не считать, конечно, Аську. Она меня вмиг раскусила, а теперь и сверху решила добавить, пока застегивает на спине лифчик.
– Это было в последний раз, да?
В голосе стоит горечь.
Мне правда жаль, Ась, ты хорошая женщина. Очень хорошая. Мне бы хотелось такую, как ты, но мне другая ближе. К сердцу. Прости…
– Я…дам тебе немного денег…
Ни за секс. Ася не проститутка! Просто я хочу ей помочь. У нее сынишка мелкий, а дети – это всегда куча трат, а не только куча улыбок.
Одну она как раз мне выделяет. Смотрит бегло, головой мотает.
– Нет, не надо.
– Это не плата. Сам хочу.
– Я знаю. Ты бы так меня не обидел…
– Конечно. Мелкому что-нибудь купишь от меня…
Теперь поворачивается полностью. От ее взгляда понимающего скрыться хочется дико. Я же вижу, что сделал ей больно, и мне от этого тоже неприятно. Не люблю так. Не люблю! Поэтому и не завожу отношений – не уверен, что способен выдержать моногамию, а видеть женские слезы и боль не готов.
А с Никой?
С ней все иначе. Я просто знаю, что иначе. Тут все отключается, теплота в груди перекрывают, и я не чувствую страха.
Но пока то я с ней…
Делаю шаг, хочу что-то сказать, а Аська головой мотает и улыбается так…знаете? Расколото.
– Все нормально…
– Я не хотел тебя обидеть, ты же знаешь…
– Если бы думала иначе, не пришла бы сюда ни за что.
– Но я все равно обидел же.
Вижу, что обидел. Девушка стирает слезы большим пальцем, упирает взгляд в пол, с которого поднимает футболку и издает смешок неожиданный.
– Немного зацепил мое женское самолюбие, но…
– Ась…
– Сахар, успокойся. Я ни на что не претендую, да и все равно от моего эго мало что осталось. Просто…немного жаль, что это конец. Мне будет не хватать наших встреч…
– Прости, что я так…
– Говорю же – все нормально… – мягко смеется, одевая коротенькую юбочку, – Ты никогда меня не обманывал, и то, что у нас было…оно помогло мне понять, что жизнь не закончилась на одном провале. Все будет хорошо.
– Уверен, ты встретишь настоящего мужчину, который будет тебя любить.
Не то, что твой ублюдок-бывший.
Я это не рискну добавить. Ассоль в разводе уже пять лет, но рана ее еще кровоточит. Понятное дело – первый мужчина, который поступил, как конченная мразь. Выставил ее на улицу с ребенком, обвинил в измене, хотя у самого рыльце в пушку. Надеюсь, что карма его поимела.
– Я… – тихо говорит, – Можно мы иногда будем встречаться и разговаривать? Вне работы?
Твою мать. У меня сердце сейчас расколется на части. Почему…ну почему вы, девчонки, вечно залетаете в отношения с ублюдками…?
Подхожу к ней и обнимаю крепко, утыкаясь в волосы с запахом ванили.
– Глупая…мы же договорились в самом начале, помнишь? Друзья. Я всегда буду с тобой рядом и помогу чем смогу. Ты можешь на меня рассчитывать, Асёк…
– Не называй меня так! – бурчит, а я улыбаюсь.
Ее малой брательник Лип, только так и ее зовет, чтобы позлить. Я иногда тоже. Только у меня получается развеселить своего маленького пингвиненка.
– Почему не все мужчины могут расставаться так, как ты? – хнычет, я улыбаюсь активней.
– Я – уникум.
– Это точно…Не облажайся, – поднимает свои глазки и хмурит серьезно бровки, – Серьезно, Сахар, не облажайся. Надоело видеть тебя вечно одиноким волком. Маешься же…
– Или побьешь?
– Или побью.
Она может еще как! Девчонка – боевая единица. Сильнее человека не встречал! Характер – скала.
– Охотно верю. Дэнику привет. Заеду?
– Очень было бы кстати. Липу по первое число всыпать надо…
– Это я всегда, хлебом не корми.
Мы тепло прощаемся у квартиры, а потом она идет к лифту, и я знаю, что больше сюда не вернется. В качестве моей любовницы точно – все кончено. Вот так просто…
***
Ника обещала приехать через час, потому что пробки.
Слава богу! Я в первые боготворю московское движение, и что она, как бы ни хотелось обратного, все-таки резиновая.
Шестьдесят минут. Каждую я трачу, чтобы привести все вокруг, включая себя, в божеский вид.
Быстро стираю следы присутствия другой женщины, а потом иду в душ и трусь мочалкой так неистово, что, кажется, кожу себе на хер уничтожу. Придется заказывать пересадку, а может и к лучшему? Я делаю все это не для того, чтобы в ее глазах лучше выглядеть – она и так все знает, – просто сам не хочу марать даже шлейф духов о свою похабщину.
Черта с два!
Вот теперь сижу и жду, как пес. Час прошел. Волосы мокрые назад зачесаны, благоухаю, как роза, в квартире чисто, хоть с пола жри.
Курю. Нервничаю. Внутри весь током избился, мечусь, заставляю держать себя под контролем. В голове на миг пробегает тупая идея сходить подрочить, чтобы не пугать девчонку напором, но быстро от этого отмахиваюсь.
Тупой придурок.
Не айс любимую встречать с остатками детского масла на руках. Совсем не айс.
Да бл…!!!
Сахар, угомонись!
Встаю и обхожу полукруг по огромной гостиной. Останавливаюсь. Выдыхаю горький дым в потолок. У меня все тело иголками колет, я на месте усидеть не могу. Где она?! А вдруг передумала?! Вдруг…
Динь-динь
Мамочки!
Мамочки?!
Морщусь сам на себя, а на дверь смотрю с опаской. Так хочется сорваться и тут же нестись ее открывать, только низко это. В смысле – пусть немного постоит, чтобы не догадалась, как я ее жду.
Раз – два – три. Все! Хватит!
Вообще, досчитывать лучше до десяти, ну вы сами попробуйте! Меня буквально толкает нутро. Я больше не могу ждать! Двенадцать лет ждал! В Азкабане!
Ооо…Сахар, поздравляю. Крыша поехала капитально.
Так. Дыши. ДЫ – СУКА, МАТЬ ТВОЮ – ШИ!
Касаюсь замка, еще даю себе одну секундочку, а потом открываю и резко распахиваю дверь – и у меня все. До свидания, господа, потому что красивее женщины я в жизни не встречал, а теперь она здесь. На пороге моего дома. Мокрая. На улице идет страшный ливень, и ее одежда, волосы...все мокрое. Меня такая картина возбуждает моментально. Мозг отправляется в порочные фантазии, и лишь одно не дает уплыть окончательно:
Глаза. Решительные, синие водовороты.
Сегодня это случится.
Наш первый поцелуй.
Определенно стоило все-таки подрочить. Член и яйца мне простреливает так, что готов загнуться прямо на пороге от физической боли. От ее взгляда и настроя все нутро переворачивается и ухает в низ живота. Сдавливает тисками.
"Мамочки" тут очень кстати.
Чтоб тебя...
– Привет, – шепчу хрипло, тихо, а Ника фыркает и отталкивается от стены, проходя мимо.
Ураган, а не женщина! Шлейф ее духов дразнит рецепторы и тянет за собой на поводке.
Да. Определенно стоило подрочить, потому что как ограничиться одним поцелуем? Я без понятия.
Глава 6. Я не люблю оставаться в долгу
Ян
Свое обеденное время уже целую неделю я провожу максимально продуктивно. Сначала в ресторан, а потом в гостиницу, где на белых простынях пробую все позы Камасутры с ней.
Ирина с возрастом стала еще более гибкой, сладкой кошкой, которая отзывается на каждое мое прикосновение, как будто она – это гладь воды, а я – камень, выпущенный каким-нибудь шкодным мальчишкой.
Кем я и являюсь.
Чувствую себя на десять лет моложе! Как будто не было ничего, что после нее. Как будто я все еще молодой студент, которому отсасывает самая горячая девчонка в библиотеке между Пушкиным и Тургеневым. Да простят меня великие умы.
Нет, она совершенно стирает все возможные границы возможного и невозможного. Постоянно хочет, постоянно может, и с ней мне не надо ждать «правильного» момента.
Как с Никой.
Образ жены лишь на мгновение вторгается в мою память, но сразу рассыпается на части, когда Ирина давит на член своей юркой ножкой.
– Вот черт! – шиплю, перехватывая ее за щиколотку, – Ты с ума сошла?! Мы в общественном месте!
– И что? – усмехается, игриво закусывая губу.
– Нас могут увидеть.
– И что?
Ей действительно плевать. Наверно, если бы не огромное, панорамное окно, у которого мы сидим, она могла бы залезть под стол и сделать мне минет с глубоким захватом, как только она умеет.
Ника не умеет делать минет вообще. Она как будто члена боится, а однажды его поцарапала клыком, так что с того момента минет – это скорее наказание. Я вечно напряжен и жду подвоха, она тоже напряжена и пытается не повторить фокус с зубами. Так что уже года два я рот жены так не использую – себе дороже. Пару раз было с моей прошлой секретаршей, но и от этого пришлось отказаться. Совесть жрала ложками, да и она начала надеяться на большее – мне это зачем?!
А теперь есть Ирина, и надо было сесть у стены.
Твою мать.
– Прекрати, – хриплю, а самого разрывает от желания, – Мы поедим и поднимемся в номер. Потерпи немного, кошка.
Ирина вздыхает, закатывает слегка глаза, но забирает свою ножку и кивает.
– Ой, Хрусталев, с тобой так скучно…
Это бесит. Я нихрена нескучный, ясно?! Смотрю ей точно в глаза, и хоть понимаю, что она все это специально делает, чтобы получить порцию жесткого траха, все равно раздражает.
Поджимаю губы и киваю.
– Ну раз я скучный, то, наверно, и мой скучный подарок тебе…
– Все-все! Я замолчала и считай извинилась! Какой подарок?!
Усмехаюсь.
Одним словом – бабы. Они обожают цацки, и одну я предусмотрительно забрал еще вчера вечером из ювелирного салона. Сережки с бриллиантами, размером с мой кулак – широкий жест? Возможно. Только она мне дарит столько положительных эмоций, сколько жена за десять лет подарить так и не смогла.
Наш с Никой секс – скучный, пресный и однообразный. Она стесняется, вечно зажимается, даже несмотря на то, что мы столько прожили бок о бок. Я ее тело то видел, дай Бог, пару раз! Постоянно закрывается от меня руками или кутается в простыню. Если честно, иногда я себя ругаю за то, что когда-то ее Мише не отдал. Зря. Очень зря. Не вовремя включился охотничий инстинкт, а надо было болт забить: он бы от нее быстро устал все равно. И зажили бы, как прежде.
Пусть сейчас орет что угодно, но я Сахарова знаю – тот любит разнообразие и новизну. Острые ощущения. Да, черт, каждый мужик это любит, ясно?! Как там говорится? Шлюха в постели и монашка в жизни? Вот так должно быть. Жена обязана мужа зажигать! Или верности не жди.
Мне становится легче. Совесть ведь грызет каждый раз, когда я с Ириной. Ника все-таки не виновата. Правда. Она не совсем то, что мне нужно в постели, но то, что мне нужно в жизни. Хорошая, добрая, мягкая. Переживает за меня. И партнеры от нее просто в восторге! Так что я решаю купить и ей какой-нибудь пустячок, чтобы замаслить свою дурную голову, а пока…
– Это тебе.
Кладу на столик красную коробочку и готовлюсь получать сласти для самооценки. Это ведь всегда приятно, когда женщина радуется твоим подаркам и нахваливает тебя за щедрость, за хороший вкус, да за что угодно! Главное, я хочу, чтобы она поласкала мое эго, и она это делает.
Открывает, глаза тут же выпучивает, а потом начинает визжать!
– О, Ян, ты просто…О боже! Какие шикарные!
Вскакивает и подсаживается ко мне. Ее сладкие поцелуи – тоже искусство. Ирина по части секса – один сплошной справочник, то есть все знает и все умеет. Ее поцелуй – это тоже своего рода половой акт, от которого у меня в штанах тут же наливается и тяжелеет.
Твою мать.
Как до номера дотерпеть – надо еще подумать.
Я, кажется, уплываю в далекие дали соблазна и порока, от которого пахнет, как от розы с корицей.
Остро, но сладко.
И ты, малышка, острая, но сладкая.
– Знаешь, что я буду делать, когда мы поднимемся в номер? – шепчет на ушко, отчего ведет еще больше.
Ее пальчик скользит по груди, нащупывает ширинку и медленно проходится вдоль по каменной эрекции.
Вот черт!
– Я сниму с себя всю одежду, а потом встану на колени и позволю тебе так жестко трахнуть мое горло, как ты только можешь…
Стону с отчаянием, плотно стиснув челюсть и голову откинув на спинку дивана.
– Ты меня доконаешь.
– А потом…хочешь, скажу тебе секрет? – шепчет тихо-тихо на ухо, зацепив мочку уха языком, – Я люблю анальный секс только с твоим членом, Хрусталев…
Резко распахиваю глаза и также резко на нее смотрю. Ирина улыбается.
– Так что есть я не могу…если ты, конечно…
– Пошли!
Анального секса у меня не было с самой женитьбы, а мне он нравился всегда. Так что, извини, Ник, я правда заеду и куплю тебе какую-нибудь мелочь, но сейчас я намерен пойти в номер и наплевать на обед.
Кажется, придется отменить пару встреч…
Дождь за окном шумит, пока я расплачиваюсь за нетронутую еду, потом хватаю Ирину за руку и веду в сторону лифта. Черт, так не терпится, аж руки сводит.
Миша
Она очень сильно нервничает, когда стоит спиной к бару и ко мне лицом. Я тоже.
Ника сжимает и разжимает кулачки, смотрит на меня исподлобья, дышит через раз. У меня внутри в такт ее движениям внутренности пульсируют, и, наверно, поэтому я молчу как истукан.
Жду чего-то.
Нет, любуюсь.
Какая же ты красивая…
Глазки – голубые сапфиры, губы яркие, пышные, но бантиком. Кожа – молоко. От того румянец сильнее виден.
Тебе стыдно? Ты смущена? Бл…а я готов пить все это снова и снова.
Только не так.
Что-то случилось.
К сожалению, проигнорировать сложно, что носик у нее тоже красный, и глазки припухшие – плакала. С таким мужем, конечно, понятно почему, но…
– Ник…
– Давай! Сейчас! Делай!
Выдыхает, как пулемет. Слова короткой паузой разделяет, а сама хмурится сильнее.
Плохо.
Что-то явно случилось, и…она злится. На меня притом. Мне это не нравится.
Да, я хотел получить свой поцелуй, но внезапно понимаю, что вот так получать его не готов. Я хочу, чтобы она сама его хотела. Вижу, что хочет – в глазах помимо злости мигает и любопытство, и желание, но этого недостаточно. Она пришла сюда все-таки из-за Хрусталева, а не ради меня.
Хочу, чтобы было наоборот.
Знаю, знаю, знаю – жадность до добра не доведет, но что мне прикажете делать?! Хочу и все тут! Чтобы наш первый поцелуй случился, когда она будет ко мне тянуться сама, а не из-под палки или из-за того, что выкинул ее тупой придурок.
И она потянется. Просто не сейчас. Нужно немного подождать, еще чуть-чуть.
Я делаю шаг на Нику, а она сразу вся сжимается и резко глаза закрывает.
Боится.
Для нее даже поцелуй – это предательство. И чего я добьюсь, если заставлю ее на него пойти?! Чем думал?! Миша-а-а, твою мать! Надо же было иначе, аккуратненько, а не обухом по голове!
Вот придурок!
Хочется себе по морде зарядить с кулака, но я только хмурюсь, а она шепчет.
– Миш, пожалуйста, не тяни. Мне и так дико страшно…
Знаю, маленькая. Прости меня за это.
Подхожу еще ближе, и, если честно, жду, что Ника отшатнется, но она стоит. Стойко, как оловянный солдатик.
Черт, открой глаза, девочка. О чем ты думаешь? Ты этого хочешь? Мне не показалось? Или ты только из-за него здесь? Ответь …
Но Ника молчит.
Только губки вперед тянет, и я улыбаюсь.
Хочет. Не признается – не готова, но она хочет.
Чтобы это проверить, я касаюсь ее руки на запястье, и Ника вздрагивает, тихо выдыхает.
Ох, малышка, Ян тебя вообще не трахает?! Когда в последний раз ты кончала? Если тебя простреливает от одного такого легкого прикосновения?…
Веду пальцем выше и вижу картину, от которой у меня член тут же по стойке смирно встает.
Ее соски медленно наливаются и заостряются на вершинах аккуратных холмиков.
Да *б твою мать!!!
Жалею, что не подрочил. Как же я жалею! Пока морщусь от боли в паху. Я ее так хочу, как никого в жизни не хотел, но этого пока малышке знать не нужно. Поэтому бедра и младшего отвожу в сторону, чтобы не спалил и не пошел в атаку, а сам беру Нику за предплечья тверже.
Девочка в моих руках даже не трепыхается. И знаете? Нет, она не стоит, как на эшафоте, но она ждет.
И ждет она меня.
Я это чувствую.
О черт…
Сахар-Сахар-Сахар…вот говорили тебе сто раз, не рой могилу другим, сам в ней окажешься! Так что поздравляю. Ты провалился именно туда, потому что целовать ее я не собираюсь. Если только совсем деликатно.
Прикасаюсь к щеке еле-еле, а все рецепторы бьют в голову до белых кругов перед глазами.
От нее так пахнет…
Чистая, свежая, ласковая. Ненавязчивый шлейф сладеньких духов не перебивает ее природного аромата – и это просто…оргазм. Она даже пахнет оргазмически! Как можно променять ее на эту подлую суку?! Я понять не могу Яна, но о нем думать сейчас совсем не хочется. Подольше задерживаюсь губами на нежной коже, слегка веду носом по виску, чтобы запомнить каждую ноту, и отстраняюсь.
Почти герой! Почти сдержался…только голос, собака, предал…
– Ты замерзла… – хриплю, приходится откашливаться и самому сгорать от стыда, – Я тебе дам футболку, а ты мне все расскажешь.
– Как же поцелуй?!
Ника распахивает глаза, а на их дне…о да! То самое! Желанное! Разочарование…Она краснеет, будто боится, что я замечу, но, малышка, я уже все видел. И я это запомню…
Улыбаюсь слегка, жму плечами.
– А это он и был.
– В…щеку?!
Аха-ха-ха! Очень хочется рассмеяться от всей души, так мило она хмурит свои бровки. Да, малыш, вот так.
– Я не насильник, Ника. Помогу просто так. Пойдем.
Уже разворачиваюсь, чтобы подняться с ней по лестнице и уже примеряю свои рубашки на ее голое тело, так как чудится мне, что в них она будет смотреться просто обворожительно! Как вдруг…
– Ну нет! – Ника хватает меня за руку и дергает обратно, шипит дикой кошкой, – Я в долгу оставаться не собираюсь!
А потом сама прижимается к моим губам своими.
Ох, зря ты это сделала, девочка…
Мне тут же срывает все замки. Я делаю на Нику шаг, впиваюсь пальцами в бедра и проталкиваюсь в ее рот языком, как чертов варвар! Нужно притормозить, нужно сбавить обороты, но куда там?! Это просто нереально!
Она сладкая, податливая и невозможная… невозможная любовь всей моей жизни…
Которую я целую! Черт! А она мне поддается.
Не сразу, но Ника начинает робко отвечать.
Она расслабляет челюсть, губы, подается чуть не меня и отвечает легкими поглаживаниями, а меня так штырит, что я дышать не могу! Как будто весь мозг вышел из чата, а точнее ухнул прямо в пах.
Сильнее прижимаю ее к себе, спиной придавливаю к бару и целую-целую-целую. Напиться не могу! Говорил, что не насильник? Да как бы не так! Я ее рот буквально трахаю языком и ничего с этим сделать не могу!
Наверно, она просто в ужасе, Сахаров, тормози!
И я бы непременно сбавил обороты, вот только Ника издает тихий стон – и это музыка для моих ушей, от которой по телу идет рябь. Я, клянусь, уже вижу, как сейчас посажу ее на бар, а потом продолжу исследовать тело своими губами.
Зацелую. Каждый его миллиметр. Уничтожу этого паршивого Яна! До последней запятой изгоню, буду ласкать, брать, любить.
А она будет стонать громче и думать только обо мне!
Как сейчас.
Ника думает обо мне, я это чувствую, и никакого мужа не существует между нами. Его просто нет! Потому что нет и расстояния, что разделяет наши тела.
Его нет.
Ничего нет. Кроме нас и огня, в котором мы сгораем.
Хочешь…
Мысль приятно меня греет.
Ты меня хочешь.
Я ведь чувствую, как она не отталкивает, а цепляется за меня сильнее. Как подается своими бедрами несмело. Чувствую, как отвечает с каждой секундой развязней, отпуская себя с поводка.
И я, клянусь, так ярко представляю, как она сидит, ее глаза пьяно сверкают, а я медленно задираю подол ее платья и веду губами по стройным ножкам, что…
Так, все! Все! Вот теперь тебе реально надо притормозить! Одно дело страстные, жгучие поцелуи, а другое дело секс. Она к нему не готова. Ты ее спугнешь. И еще себя заставишь ненавидеть!
Ника сама должна решиться. По-другому не вариант. И не ради мести, а потому что захочет этого, как я хочу.
Отстраняюсь от нее резко, но отпустить все равно не могу. Прижимаюсь лбом к ее, тяжело и хрипло дышу. Она мне вторит.
– Прости… – еле слышно выдыхаю, – Перешел границу, кажется…
– Все нормально, – кивает, – И…и у меня для тебя новости.
– М?
– Ты не импотент.
А ты самая сладкая девочка в моей жизни.
Тихо усмехаюсь, потом все-таки отпускаю.
Ее надо отпустить. Так просто надо. Пока.
Смотрю в ее глаза.
Ника вся пылает, но в ее прекрасных сапфирах я не вижу ненависти или отторжения. Она немного смущена, немного напугана новыми ощущениями, но не ненавидит – и это хороший знак.
– Я дам тебе футболку, – шепчу, – Потом ты мне все расскажешь.
– С…спасибо.
– Не за что. Пойдем.
Это тебе спасибо за то, что, кажется, мечты действительно сбываются, стоит только сильно захотеть.
Глава 7. Немного о том как это было
Ника
Странно здесь быть. Странно, что на мне мужская одежда не моего мужа. Это странно, что…дискомфорта я не чувствую. Совесть спит. А главное, странно, что мне почему-то вдруг намного спокойней не в моем доме, а в шикарном, но чужом лофте.
Устроившись на огромном диване Миши, мы друг на друга почти не смотрим. Я подтянула ноги к груди, он вальяжно раскинулся. И вроде – по разные стороны, расстояние есть, а мне кажется, что он будто совсем рядом. За плечи меня мягко обнимает, гладит так, что тело все скручивает в узел.
Я молчу.
Миша что-то говорит сам. Он пока не давит на меня с расспросами, как будто чувствует, что мне нужно время, а оно действительно нужно.
Прийти в себя после такого поцелуя…дело не из легких.
