Текст книги "Свободный брак (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
– И он украл их! У тебя!
– Я тоже у него кое-кого украл. Меня такой обмен устраивает.
– А меня нет! – черт, – Он же…он обокрал тебя из-за меня…я… Миша, прости, пожалуйста, я…
– А ну-ка ша!
Я вздрагиваю от громкого голоса, застываю со слезами на глазах, но в нем нет строгости. Только напускная.
Там – чертики…и…радость?
– Почему ты радуешься?
– Потому что по итогу мы оба получили, что хотели. Я – тебя. Он – свободу. Это честно.
– Но он украл деньги твоего отца, Миша! Из-за меня!
– Это неважно.
– Как это неважно?! Важно! Я…разве все это того стоило и…
Мое лицо попадает в плен его горячих рук, и я слышу тихий шепот, что уносит меня всегда в Нирвану.
– Ты стоишь того, Ника. Мы быстро оформим твой развод, а потом ты выйдешь за меня. Это ничего…
– Но, Миша…
– Тш-ш…ни о чем не думай. Надеюсь, что эти деньги сделают его счастливым.
– Но…
– Тш, я сказал! – слегка улыбаюсь, а Миша проводит большими пальцами мне по щекам и тихо усмехается, – Я уже давно не завишу от этих денег.
– Твой отец…
– Хотел бы, чтобы я был счастлив, малыш. И я счастлив. У меня есть ты. И теперь, раз уж его сын так крупно накосячил, я выбью тебе самые лучшие условия развода, девочка.
– Я…
– Тш-ш…
Он медленно опускает меня на диван, а потом сладко целует в шею и шепчет.
– Ты получишь квартиру, свою кондитерскую и все, что захочешь. Только скажи…
– Миша…
– Это тоже честно. За десять лет ты заслужила и больше. А теперь…на чем мы остановились?
Я издаю тихий стон, прикрываю глаза, когда чувствую, как его пальцы медленно подцепляют мои трусики и стягивают их вниз.
Нет, на этом я точно не собираюсь останавливаться, как и на одном разе в принципе. И я знаю, что мой мужчина поддержит такое настроение…он всегда будет меня поддерживать.
И любить…
– Я люблю тебя, – словно подтверждая, бормочет он, безжалостно пытая томным дыханием и своими губами, – Вас люблю. Я все для вас сделаю, девочка…все что угодно. Моя Ника. Моя любимая, сладкая Ника…и малышка. Думаю, что у нас будет девочка...
Эпилог
Шесть лет спустя; Миша
Если твоя жизнь может измениться за секунду, то что сказать про долгих шесть лет?
Вы правы. Все кардинально отличается от той точки, в которой мы закончили и начали снова.
Усмехнувшись, смотрю в окно. Пейзаж совсем другой, да все другое! Вместо Москвы теперь Питер, а вместо балагура – взрослый, ответственный Михаил Сахаров. Владелец шикарного ресторана. Отец. Муж.
Мы с Никой поженились спустя неделю после ее развода. Как вы помните, связи все решают, а связей у меня много. Спешили жутко! Но не потому, что кто-то боялся передумать, просто мы оба понимали, что совсем скоро ей категорически нельзя будет летать, а я дико хотел показать море. Выбор пал на Средиземное. Как по мне, оно такое же чистое и прекрасное как моя жена, которую я любил каждую ночь на вилле на Сицилии и люблю до сих пор.
Как-то так вышло, что чувства наши не стали меньше, а только множились и вылились в трех детей. Да, вы не ослышались! Я, мать твою, счастливый отец троих детей! Первая – доча. Как и предрекал, у нас родилась девочка. Правда, как утверждает Ника, похожа она на меня, но я не верю. В своей маленькой крошке Сашеньке каждый день вижу отражение Ники и, хоть убей, никогда это не изменится.
Спустя два года после первых двух полосок, нам выпало счастье увидеть еще одни. Это были близнецы – Марк и Сергей. Мы назвали их в честь наших отцов. И я снова вижу в них Нику, хотя глупо, наверно? Все вокруг говорят, что они – моя копия, но куда деться от любви? Ничего не могу с собой сделать.
Мягко касаюсь взглядом рамки с нашей семейной фотографией и улыбаюсь. Там я тоже улыбаюсь, кстати. Я вообще постоянно теперь улыбаюсь! Раньше не грустил, наверно, но я уже и не помню, как было раньше. Ника часто говорит, что она будто не жила до меня, и я ее понимаю. Тоже не жил. Так, существовал, скорее? Наверно, да. Что мне вспоминать? Пустые вечера и бесконечные вечеринки? Черт, я так от них устал…поэтому и сменил область деятельности. Это первая причина, вторая – Ника. Она не просила, говорила, что не против и понимает, но я тоже не придурок. Клубы – опасный бизнес для семейного человека. Клубы – это вечная нервотрепка. Тут уж выбирать тебе: спокойствие твоей женщины или собственные амбиции? Я решил, что она мне важнее, да и себя реализовать я могу в другой области.
Теперь я владею рестораном.
Продав свой московский клуб, я выручил достаточно, чтобы купить в Питере здание и создать что-то новое. Это было непросто, но и не так чтобы очень сложно, да и потом – выход своей маленькой страсти в организации вечеринок я все-таки даю: каждые выходные наш ресторан гудит, а Аська, переехав вместе со мной, все так же ставит танцы.
Они с Никой лучшие подруги.
Забавно, да? Я боялся, что Ника будет категорически против, если вспомнить нашу историю, но девчонки поговорили на своем птичьем и секретном, что-то там решили, но что конкретно – тайна, покрытая мраком до сих пор. Ника запрещает в это лезть, а я не знаю какого бога благодарить за то, что она такая понимающая. Это ведь…действительно благо? Когда твоя жена тебе верит, или это я? Аська говорит, что я. Она частенько делится одной мудростью: женщину делает мужчина. Я с этим не вполне согласен, а склоняюсь скорее к обратному, но она отважно повторяет:
«Нет, мужчина! Вы можете сделать нас нервными или истеричными, а можете дать нам такую железобетонную уверенность в завтрашнем дне, что в истериках просто не будет смысла! Ты, Сахар, второй вариант!»
И это приятно.
Потому что я правда стараюсь. Ради нее…каждый день.
Тук-тук-тук
Тройной стук в дверь лишает меня возможности и дальше философствовать, и я даже усмехаюсь, мол, чего вообще разошелся? Но быстро и окончательно возвращаюсь в реальность.
Нужно закончить со всеми делами. Сегодня мы с Никой уезжаем без детей загород. Не хочу, чтобы что-то отвлекало меня от нее…
– Войдите!
Кричу, сам опускаю глаза в бумаги. Наверно, это Дима? Опять что-то не поделили на кухне…
– Только быстро, – строго добавляю, когда посетитель пересекает порог, – Если это с кухней связано, сам разберись. У меня нет времени…
– Привет, Сахаров.
Бам!
Меня ударяет сильно и сразу, потому что голос я этот тоже узнаю сразу и из тысячи.
Медленно поднимаю глаза.
Бам!
Второй раз.
Стоит. Он и не он одновременно – Ян.
Глазам не верю! Пробегая по нему взглядом – просто не верю! Вместо того зажатого, застегнутого на все пуговицы, нервного ублюдка, передо мной сейчас мужчина, который абсолютно точно знает чего хочет. Он расслаблен, уверен в себе и сияет, как чертова монета на солнце. Новенькая. Только что выпущенная.
Охренеть.
Усмехаюсь, откидываясь на спинку кресла, голову набок наклоняю. В руках покручиваю ручку. Что чувствую? Да хер его знает. Ника, например, дико злится. Нет, у нее нет к нему чувств, она бесится из-за того, что мой лучший друг меня обокрал. Считает, что это несправедливо – я ведь так и не подал никаких заявлений на него. Просто отпустил. А она, как человек с очень острым чувством справедливости, считает, что это совершенно неприемлемо.
Защищает меня.
Это уже тепло.
В груди разливается пожар, и как можно злиться? Если я так хорошо чувствую себя? Не представляю… скорее всего, со мной что-то не так, да?…
– Ну привет, Хрусталев, – усмехаюсь еще раз, и он делает шаг.
Точнее, не так. Я даю ему возможность сделать этот шаг, ведь несмотря на улыбочку и озорные всполохи в глазах, вижу, что он волнуется.
Тебе есть за что переживать – объективно.
– Не ожидал? – спрашивает тихо – киваю.
– Естественно, я, блядь, не ожидал. Умеешь удивлять.
– Научился.
Хмыкаю.
Ян проходит и глазами спрашивает разрешение сесть, а мне так любопытно, что я соглашаюсь сразу. Что ему нужно? Спустя шесть лет.
Он ставит кожаную сумку на пол и садится. Я задаюсь новым вопросом: что же с тобой стало, друг? Ты действительно изменился. Стал тем, кем я видел тебя, но кем ты никогда не позволял видеть себя остальным.
Свободный.
Вот какое слово сразу приходит на ум.
Ян наконец-то свободен…
– Знаю, что, наверно, должен был позвонить…
На миг осекается, бросает на меня взгляд, а потом окончательно расслабляется, будто устал держать рамки. А он действительно устал. Знаю, что прошлый Хрусталев пер бы до последнего, чтобы не показать свое истинное состояние, но теперь даже в этом он отличается.
Ян смотрит в потолок, потом на меня.
– Честно? Не позвонил, потому что думал, что ты пошлешь меня на хер.
– Мне ничего не мешает послать тебя сейчас.
– Твоя правда, но я все еще здесь?
– Надеюсь, это не вопрос?
Тихо смеется.
– Нет, конечно. Это волнение. Я дико боюсь.
Вау. Какие метаморфозы…
– Неожиданные признания.
– Ты изменился, я тоже.
– Заметно.
– Взаимно.
Вздыхает. Я щурюсь.
– Что ты здесь делаешь, Ян?
– Честно? Блядь, не знаю, – снова тихо смеется, потерев лицо, – Моя жена настояла.
Жена?
– Ты женат?
Кивает.
– Ее зовут Миранда. Она у меня помешана на чертовой йоге и карме.
– Поздравляю?
– У нас скоро будет ребенок, – перебивает мой сарказм, ковыряя пальцем кожаный подлокотник, – Она считает, что я должен решить все свои проблемы из прошлого. Закрыть гештальт.
– Трогательно.
– Но я здесь не только из-за нее, Миш. Я тоже считаю, что должен.
– Ты мне ничего не должен.
– И мы оба знаем, что это херня.
В кабинете повисает пауза, которая ломается его вздохом, а потом он берет сумку и ставит ее мне на стол.
– Что внутри? Бомба?
– Почти, – улыбается, – Деньги. Все до копейки с процентами, включая те пятьсот тысяч, которые ты заплатил, чтобы прикрыть мою задницу. Тогда...ну ты помнишь. В универе...
– Я помню.
Ох ни хера себе.
Поднимаю брови, но потом, чисто ради любопытства, забираюсь в сумку и действительно нахожу там деньги. Как в крутом боевике, плотно перетянутые, зеленые купюры.
– Эффектно.
– Я в Америке осел, – кивает старый друг, – Когда сбежал…
– С моим наследством.
– Да. Хотел наказать тебя, но быстро понял, что по сути своей, наказывать тебя было не за что. Я сам виноват, что так сложилось, но…я не жалею.
Жду.
Просто скажи это!
– Я никогда ее не любил.
Спасибо, блядь!
Отклоняюсь обратно, уложив руки на живот, улыбаюсь. Ян мне отвечает тем же.
– Надо было раньше вернуть, но…отправлять их переводом не хотелось..жалкое зрелище. А увидеть тебя лично был не готов. Прости.
– Хорошо на тебя повлияла карма и йога.
– Скорее, жизнь.
Ян поднимается со своего места и подходит к окну, хмурится. Молчит. Долго молчит…
Наверно, собирается с силами. А я не мешаю. Все-таки он мой лучший друг…
– Знаешь…я столько лет жил как в клетке. Я так мечтал о том, чтобы хотя бы на минуту оказаться на твоем месте и…блядь, сходил с ума. Делал вещи дурные, строил какие-то конченые козни. В Америке, когда я наконец-то вырвался, я…попытался жить, как ты, но снова быстро понял, что это не мое. А где мое – хер его знает? Стал работать. Познакомился с одним придурком в одном клубе…оказалось, что он в Кремниевой долине крутой программист. Ввел меня в их тусовку…так и закрутилось.
– Чем занимаешься теперь?
– Будешь ржать.
– Ну-ка.
– У меня своя ферма моллюсков.
Действительно.
Всего секунда требуется, чтобы осознать, а потом я начинаю дико ржать, закинув голову назад.
– Как это вообще связано?! Программисты и моллюски?
– Сам охерел, – жмет плечами, отвечая на мой смех, – Но там все тесно переплетается. Все области подряд, чтоб их...
– И как поживают твои питомцы?
– Просто замечательно. Настолько, что в прошлом месяце я купил яхту.
– Поздравляю, – искренне радуюсь за него, – Как назвал?
– Миранда, конечно же.
– Всегда знал, что ты чертов сопляк.
Улыбаемся друг другу. Нет, наверно, я все-таки по тебе скучал. Но если тут висят сомнения, то я точно знаю, что рад…
– Ты нашел свое место? – тихо спрашиваю, он кивает.
– Кажется, да. Это было непросто. Депрессия, самокопание и самобичевание. С отцом на ножах, но…это того стоило. Весь мой путь он…дерьмовый, наполнен плохими решениями и…я правда стараюсь быть лучше, Миш, и мне правда жаль. Ты не должен был оплачивать мои заебы. Снова.
– Знаю.
– Прости.
– Ты привез мне деньги с процентами…
– Я не о деньгах, – отмахивается, – Я обо всем остальном. Прости меня. Я был дерьмовым другом.
– Это правда.
– Знаю. Но…ты всегда оставался мне братом, даже если я был слишком эгоистичным ублюдком, чтобы это признать.
Усмехаюсь.
– Мне нравится этот новый Ян. Который умеет признать свое дерьмо.
– Долго учился, но да – теперь я умею. Я рад, что у вас с Никой все хорошо.
Это уже напрягает. Я не ревную (ага, конечно), но мне не нравится даже гипотетически обсуждать свою жену с кем-то, кто видел ее голой.
Ян улыбается, точно читая это в моих глазах, поднимает ладони в жесте «сдаюсь», посмеивается.
– Спокойно. Я видел ваши фотографии со свадьбы и просто… знаешь, хотел чтобы ты знал.
– М?
– Она со мной никогда такой не была. Ты ее сделал уверенной в себе и счастливой.
– Нет, друг, – тихо отвечаю, – Она меня таким сделала.
Ян наклоняет голову набок.
– Любишь.
– Люблю.
– Это хорошо. Вы очень подходите друг другу, и я рад за вас. Спасибо, что тогда…шесть лет назад…отбил ее у меня.
– Забрал. Обивать там было нечего.
– Твоя правда. Ну что ж…пойду? У меня рейс через два часа.
– Давай.
Встаю и протягиваю ему руку, которую Ян крепко жмет и кивает.
– Может, у нас будет еще шанс исправить все? Я бы этого хотел.
– Наверно, я бы тоже.
– Я добавлю тебя. Договоримся. Приедете к нам на Рождество?
– Вряд ли.
Яна этот ответ искренне расстраивает, но вместо обычного, надменного Хрусталева, который ненавидит отказы, я снова вижу совершенно другого человека. Смиренного и покорного. Который кивает и отступает.
– Понимаю, но…вдруг? Чем черт не шутит? Если Ника, конечно, будет не против, мы приглашаем вас к нам с Мирандой. Подумай, ладно?
– Подумаю.
– Это уже хорошо. Пока?
– Пока, Ян. Удачи.
***
После этого странного разговора с призраком своего прошлого я не мог думать о работе и поехал домой. Снова не знаю, что чувствую. Какая-то какофония: ностальгия, горькая грусть и в то же время счастье? Радость? Сложная эмоция, короче.
Выхожу из подъезда, закинув самую-дорогую-сумку на плечо, и захожу было в подъезд, но вдруг останавливаюсь. Порыв внезапный и резкий, обусловленный чем-то теплым в груди – я возвращаюсь и заруливаю сначала в цветочный.
Просто так.
Люблю баловать свою малышку просто так. Ника любит цветы. А я люблю ее улыбку, когда дарю их – такой круговорот.
В квартире тихо.
Когда я захожу домой, то слышу только негромкое жужжание телевизора с кухни, а детских ботиночек уже нет. Это огорчает. Значит, мама уже забрала внуков. Жаль, конечно, я бы хотел обнять своих детей на прощание, хоть мы и уезжаем всего на два дня – скучать буду жутко.
Разуваюсь, снимаю пиджак и кидаю его на небольшой диванчик у двери, а потом подхватываю букет и топаю на звук.
А там – красота.
Ника готовит торт.
Она не работает у меня, но берет частные заказы на дом. Как отдушину, можно сказать. А я обожаю смотреть, как она украшает свои произведения, подпевая тихие песенки и поглядывая в экран телевизора, на котором каждый раз неизменно идет какой-нибудь исторический фильм.
Черт. Как же я ее люблю…
Подхожу сзади, обнимаю за бедра, Ника тут же взвизгивает. Дергается так, что ее треугольный пакет с кремом выбивается из рук и совершает в воздухе кульбит – хорошо, что я к этому готов. Ловлю его ловко, возвращаю «на базу», а сам смеюсь и целую ее в шею.
– И тебе привет, любимая.
– Сахаров, чтоб тебя! Ты…чего дома так рано?!
Выворачивается так, чтобы смотреть мне в глаза, а в них весь мой мир. Вся моя жизнь.
И я улыбаюсь.
Не могу перестать смотреть…
Касаюсь нежно щеки, молчу, просто любуюсь.
– Ты такая красивая…
Ника слышала эти слова от меня миллион раз! Даже больше! Но каждый она краснеет, как в первый…так, что у меня замирает сердце…
– Миша…
– Дети уже у мамы?
– Ну…да. Она приехала и…
– Отлично.
Сгребаю ее в охапку и несу в спальню. Ника звонко смеется, говорит что-то о торте, но я ее не слушаю. Мямлю только «я быстро», она смеется звонче, но не отталкивает. Обнимает теснее, и это, скажу я вам, жизнь.
Моя жизнь.
Та, о которой я мечтал всегда. Семья, дом, работа, она…женщина, которая смогла перевернуть весь мой мир с ног на голову. Которая поддерживала меня, когда сложно было, которая любит. И я, как обещал, любить ее буду всегда также сильно, как в самом начале. Нет, еще сильнее! За все, что она дала мне, за то, каким меня сделала – я буду вечно тебе предан.
Потом расскажу ей про Яна. Я знаю, что она меня не осудит, что она поймет. Потом она доделает свой торт. Потом мы поедем загород, а может, и нет? Отвезу-ка я ее, пожалуй, в наш отель, где мы впервые стали целым. Съездим в Петергоф? Или…блядь, куда угодно!
Но все это будет потом.
Сейчас я хочу быть с ней. Рядом. В ней. Еще ближе. Каждое мгновение моей жизни – быть еще ближе…
Я люблю тебя, Ника. Я так тебя люблю…
– Миша, подожди… – шепчет тихо, пока я ее целую, – Только не сильно…
Отстраняюсь и хмурюсь.
– Что?
– Будь аккуратен, – хитро стреляет глаза, раскинув волосы по подушке, – Окей?
А я задыхаюсь.
По взгляду сразу понимаю, но опускаю свой на живот, который совсем слегка касаюсь.
– Это точно?
– Да. Срок три недели. Кажется, ты снова станешь отцом…
Блядь!
Я просто не верю, что это действительно происходит со мной…
Все, чего бы я хотел – все мое. Женщина, дети…еще один малыш, которого я еще не видел, но которого безумно люблю!
И мое сердце разрывается.
От безграничной, вечной любви. Уважения. Благодарности.
Малыш, ты дала мне больше, чем я рассчитывал получить когда-то…
– Я люблю тебя, – хриплю, прижимая ее к себе, зарываясь носом в волосы, – Ника, твою мать…я так тебя люблю.
– Не думала, что это возможно, но…я тебя еще больше, чем когда-либо. Я так с тобой счастлива…
Она обнимает меня нежно, тихо всхлипывает, а я улыбаюсь. У самого глаза на мокром месте, но у нее гормоны, а я? Просто чертов счастливчик, победитель по жизни. И мне можно. В конце концов, некоторые рыдают в три ручья, когда выигрывают лотерею, так почему бы и мне не присоединиться, если я выиграл эту жизнь?
Конец
