Текст книги "Пять лет на острове Врангеля"
Автор книги: Ареф Минеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Глава IX
БЕЛЫЙ МЕДВЕДЬ
Белый медведь в промысловой жизни острова имеет второе по важности значение и сохраняет его до начала товарных заготовок моржа.
Белого медведя на острове довольно много. Несмотря на незначительное количество промышленников, мы в среднем убивали в год до 70 взрослых медведей.
Медведя бьют в любое время года, когда он встречается, но летний и осенний убой количественно незначителен. Если за лето удавалось убить двух-трех медведей, это много. Осенью промысел несколько больше и составляет от общего количества убитых медведей максимум 10 %. Все остальное количество зверя бьется весной.
Во льдах, вдали от острова, медведь не добывается почти совершенно, если не считать убитых после погони по следу за ушедшим с острова на лед. Медведь, собственно, на острове не живет постоянно, он бродит во льдах и только для некоторых надобностей выходит на остров. Это типичный житель полярного льда.
Осенью, обычно в сентябре, реже в начале августа или октября, на остров идут оплодотворенные самки. Время выхода самок на остров определяется состоянием льда. Если лед стоит в непосредственной близости от берега, то самки идут с начала сентября и весь месяц, но иногда в сентябре льда не бывает у берега – его далеко угнали течения и ветры; тогда медведи запаздывают с выходом на землю до тех пор, пока лед не подожмет к берегу или не образуется молодой лед, достаточно крепкий, чтобы выдержать животное.
Медведицы некоторое время бродят по острову, выискивая укромные места. Потом они залегают в берлогах.
Обычно берлога устраивается по склонам гор в распадках обрывистых берегов или просто под сравнительно невысоким берегом реки. Место выбирается с таким расчетом, чтобы его зимой как можно больше заносило снегом. Крутизна склона не отпугивает зверя, и иногда отверстие берлоги виднеется вверху почти отвесной стены, и охотнику приходится при добыче вырубать в снегу ступени, чтобы подняться к берлоге. Судя по месторасположению берлог, медведица с осени выкапывает в прошлогоднем снегу нору и в ней залегает. Однажды, в первых числах сентября 1930 года, мы обнаружили и убили медведицу в только что вырытой ею берлоге, при чем у норы еще были видны все признаки «строительства». Но весной того же года я и Павлов, работая в русле реки Клер, встретили медведицу и только что покинутую берлогу в таком месте, где не должно было бы остаться после таяния достаточно снега для устройства норы. Туземцы утверждают, что самки часто ложатся в заносных местах. Если дело происходит в пургу, их заносит снегом. Так, вероятно, образовалась и эта берлога, хотя возможно, что самка запоздала и вырыла нору уже в свежем снегу. Мне не случалось наблюдать использования медведицами старых берлог, но туземцы утверждают, что если медведица находит неразрушенную таянием берлогу, то она обычно использует ее и не строит новой.
На морском льду медведь берлог не устраивает. За пять лет у нас не было случаев находить морские берлоги. Правда, однажды осенью эскимос Таяна нашел на льду две лежухи, напоминавшие берлоги. Таяна говорил, что их устроили для отдыха застигнутые пургой медведи, но, как только пурга кончилась, они ушли и больше не возвращались.
Осенние пурги плотно покрывают медвежьи норы снегом, наметая над ними потолок иногда во много метров. Внутри от теплоты животного снег постепенно обтаивает и обмерзает. Снаружи берлога вся снежная, внутри же она словно оштукатурена толстым слоем крупнозернистого, голубовато-блестящего льда.
Мы все время говорили о самках. А как самец ведет себя? С. И. Огнев утверждает, что самец тоже ложится в берлогу. «Обыкновенно самка лежит в берлоге до 8—10 марта, а самец встает уже в феврале»[31]31
С. И. О г н е в. Млекопитающие Северо-восточной Сибири, изд. «Книжное дело», Владивосток, 1926 г., стр. 35.
[Закрыть]. Несмотря на большое количество медведей, убиваемых ежегодно весной, за все пять лет не было убито в берлоге ни одного самца. Я расспрашивал, были ли убиты самцы в берлогах за три года в бытность на острове Ушакова, но и за эти три года, по свидетельству туземцев, не было такого случая. Таким образом за восемь лет усиленного промысла медведя на острове Врангеля не было убито в берлоге ни одного самца. Нам также неизвестны случаи убийства самца на земле весной, то-есть во время открытия берлог. Не следует ли сделать отсюда вывод, что залегание в берлогу для белого медведя не имеет того значения, что для бурого медведя? Хотя зима и для медведя голодна, но, как видно, он находит для себя и в это время достаточное для существования пропитание.
Не следует однако думать, что медведь не любит сушу, являясь обожателем только льда. Не будь на острове человека, медведи заходили бы на остров чаще, особенно летом, когда у берегов много нерпы и лахтака. Летом 1927 года промышленник Скурихин отправился один на мыс Блоссом и, придя туда, обнаружил на косе восемь спящих в куче медведей. Семерых он убил. Восьмой был очень грязен, и Скурихин не стал в него стрелять, дав уйти ему в море.
В феврале самки щенятся. До середины марта медведица кормит медвежат, не выходя из берлоги. Все это время, так же как и во время спячки, она живет за счет запасов, накопленных прошлым летом.
Но вот солнце поднялось высоко, оно уже припекает. На взлобках бугров начинают появляться из-под снега кустики травы, обнажаются отдельные камни. Дыхание весны ясно чувствуется. Медвежата к этому времени достаточно подросли, они уже передвигаются самостоятельно по берлоге. Тогда медведица проламывает в наиболее тонком месте потолок берлоги, открывая ее для чистого воздуха.
Открыв берлогу, медведица не сразу уходит из нее. Некоторое время, если ее ничто не спугнет, она остается в берлоге. За это время она несколько раз выходит. Первоначально выходит одна, иногда удаляется на большие расстояния от берлоги, потом начинает выводить с собой медвежат и снова возвращается в берлогу. Это продолжается до тех пор, пока медвежата не окрепнут настолько, что смогут покрывать большое расстояние. Потом медведица совсем уходит из берлоги. Уйдя из нее, медведица не сразу отправляется во льды. В течение одного-двух дней она бродит по острову вместе с медвежатами, выкапывает из-под снега мох и всей семьей его поедает.
У медведиц и медвежат, убитых в такое время, желудки оказывались наполненными мхом разных видов. Попадались и сухие стебли травы.
Движется медведица в это время медленно, часто останавливается отдохнуть и покормить медвежат. Всякий раз она выкапывает неглубокие ямки для медвежат и для себя. Покормив медвежат и дав им отдохнуть, она пускается в дальнейший путь.
Нам приходилось наблюдать поход такой семьи. Медведица, степенно переваливаясь, неторопливо идет впереди, а сзади нее бегут круглые, как шары, пушистые медвежата. Они снуют из стороны в сторону, затевают драки между собой, потчуют друг друга увесистыми затрещинами, катаются по снегу, обгоняют медведицу, путаются у нее в ногах. Если медвежатам случается отстать немного, заинтересовавшись чем-либо, медведица поворачивается и урчанием подзывает их к себе, а если они не слушают ее, она возвращается и легкими шлепками направляет их вперед.
Побродив по острову, покормив медвежат мхом и найдя, что они уже достаточно окрепли для путешествия во льдах, медведица покидает остров и больше уже с медвежатами этого приплода на остров не возвращается.
Как долго проходит период пестования, трудно сказать. Можно считать, что медведица этим же летом не спаривается: нам ни разу не приходилось наблюдать медведиц, лежащих в берлоге с прошлогодними медвежатами. Однако нам случалось убивать медведиц, пришедших ранней весной на остров с прошлогодним пестуном, при чем вскрытие убитой медведицы показывало, что она была яловой. Из этого можно сделать заключение, что период пестования проходит на протяжении всего лета, осени и зимы, и только весной медвежата, достигая половозрелого состояния, покидают родительницу.
Сколько медвежат обычно приносит медведица? Наиболее часто медведица приносит двух медвежат, при чем оба они почти одинакового роста и веса: трудно сказать, какой из них первый, какой второй. Редко медведица приносит одного ососка. Такие медвежата обычно значительно крупнее, чем при двойне. Так же часто, как и по одному, медведица приносит по три щенка. Тут уже в росте медвежат замечается большая разница: два медвежонка обычно одинакового роста, довольно крупны, а третий – совсем маленький. Очень редко, но все же бывает, что медведица приносит четырех медвежат. Такого случая за все пять лет у нас не было, но туземцы утверждают, что это случается. В таком случае медвежата очень мелкие и почти одинакового роста. Больше трех медвежат нам наблюдать не случалось.
Молодые медвежата, взятые из берлоги, очень быстро привыкают к человеку. Мы брали медвежат живыми и держали их для зоологического сада. К приходу «Совета» в 1932 году нами было «заготовлено» 13 живых медвежат. Большинство из них очень скоро привыкли к людям, особенно к Власовой, которая постоянно с ними возилась, кормила их, ухаживала за ними и даже лечила.
Среди медвежат попадаются, – не знаю чем это объяснить, – особи, которые с первого же знакомства с человеком чувствуют к нему особенное расположение. Был у нас медвежонок, которого мы звали «Дочкой». Как только Власова в первый раз вошла в клетку к ней, она бросилась к Власовой и не хотела ее отпускать, и каждый раз, когда Власова уходила, «Дочка» очень долго ревела. Стоило Власовой возвратиться, – она прекращала рев и играла только с Власовой. Стоило другому медвежонку в этот момент подойти к Власовой, «Дочка» остервенело бросалась на него.
Но попадались нам и такие медвежата, которые, несмотря ни на что, были враждебны к человеку. Было у нас два брата, взятые из одной берлоги. Их привез нам эскимос Тагью, которого все на острове зовут Алексеем. Медвежат этих мы звали «Алексеевскими». Это были страшно свирепые звери. Их злость направлялась не только на людей, но и на медвежат, бывших в этом же медвежатнике, и некоторых из них, наиболее слабых, они основательно драли. Нам пришлось посадить их в собственных клетках на цепь, но, несмотря на это, Власова очень часто приходила из медвежатника искусанная и исцарапанная.
Пол медвежат в данном случае значения не имел. У нас был самец «Кувынтя». Он выделялся своими размерами, но это был добродушный увалень, никогда не проявлявший агрессивности по отношению к нам. Другой самец – «Приятель», живший у нас почти два года и достигший размеров взрослого медведя, был также добродушен. Несколько раз он уходил из клетки сам или мы его выпускали, и он не проявлял злобности, хотя иногда случалось поколачивать его.
Медвежата.
Возясь со многими медвежатами, мы подметили следующее: некоторые отличались удлиненным строением головы и морды, у других же морда казалась короче и череп был почти круглый. Эти различия были столь велики, что резко бросались в глаза. Мы так и говорили: «длинноголовый» и «круглоголовый». «Длинноголовые» чаще были злобнее, чем «круглоголовые», и труднее привязывались и привыкали, хотя и среди «круглоголовых» попадались злобные особи, но значительно реже. Нужно сказать, что «длинноголовые» медвежата встречаются вообще реже «круглоголовых». Было у нас два «длинноголовых» – «Стервяй» и «Фыркалка». Даже когда они привыкли и были совершенно безопасны, они часто пытались неожиданно напасть, хотя вреда в таких случаях не причиняли.
Весной, когда медведицы открывают берлогу, – в это время, обычно во второй половине марта, и начинается главный бой медведя. Все промышленники собираются в дальнюю дорогу, берут с собой продуктов на несколько дней, керосин, примус и разъезжаются по острову отыскивать берлоги. Они обязательно везут с собой палатку, ставят ее где-нибудь в распадке гор и в течение нескольких дней ездят от палатки, как от базы, в разные стороны в поисках берлог.
Открытую берлогу найти нетрудно: обычно берлоги расположены на совершенно белых склонах, отверстие берлоги чернеет, как будто кто-то из озорства разлил тушь на белой бумаге.
Некоторая опытность все же нужна и для этого дела. Неопытный может проехать десяток раз мимо берлоги и не заметить ее. Нужно знать форму отверстия берлог, признаки, по которым можно определить ее на далеком расстоянии: дыра это берлоги или тень от заструги, или камень. При поисках берлог очень полезен бинокль.
Обнаружив берлогу, промышленник пускает собаку. Собака подходит к берлоге и обнюхивает ее. Если берлога пустая, – медведь уже ее покинул, – собака возвращается обратно, промышленник запрягает ее и двигается дальше. Но если «хозяйка» дома, то собака поднимает отчаянный лай. Промышленник, – если он в одиночку не решается бить медведя, – ставит неподалеку от берлоги палку с надетой на нее камлейкой[32]32
Камлейка – длиннополая рубаха с капюшоном, выполняющая назначение плаща.
[Закрыть] или еще чем-нибудь; чаще всего промышленники возят с собой небольшие красные флажки и оставляют их у берлоги. Охотник же отправляется за помощью.
Через некоторое время, когда человек, забрав собаку, уйдет, медведица высовывается из берлоги. Оглядываясь, она замечает в непосредственной близости какой-то незнакомый предмет странной формы. Если дует ветерок, то предмет живет, движется. Медведица уходит в берлогу и, время от времени осматриваясь, ждет до тех пор, пока этот предмет не уйдет. Промышленник тем временем находит себе помощь, возвращается обратно и добывает медведя.
Иногда охотник не может возвратиться к берлоге в этот же день. Проходит 2—3 дня, но, вернувшись, он чаще всего находит медведицу сидящей в берлоге. Бывает, впрочем, что медведица уходит после ухода промышленника, не обращая внимания на флаг или камлею.
Бить медведя в берлоге дело не такое уж опасное. Во всяком случае охота на бурого медведя значительно опаснее. Не потому, конечно, что бурый медведь свирепее или сильнее. Когда имеешь дело с бурым медведем, обычно не имеешь горизонта, бьешь в лесу, в кустарнике или в зарослях травы. Если ты ударил медведя из винтовки и зверь упал, то трудно сказать, что с ним: не то он убит, не то готовится броситься на тебя.
Совсем другое дело, когда бьешь медведя в берлоге на острове Врангеля, или вообще в Арктике. Горизонт ничем не закрыт, все видно великолепно, под ногами твердый снег. Правда, в большинстве случаев почва круто-покатая, но в таких случаях охотник делает для себя ступеньки. Кроме того, рядом всегда одна или несколько собак.
Собака, суетясь около берлоги, лает, некоторые собаки, особенно приспособленные к охоте на медведя, просто входят в берлогу и там облаивают медведицу. Последняя, желая прогнать непрошенного гостя, бросается на собаку, собака выскакивает из берлоги и продолжает лаять снаружи. Медведица быстрым броском высовывается из берлоги, фыркает на собаку, в это время промышленник, стоящий с винтовкой на изготовке, стреляет.
В большинстве случаев зверь бывает убит наповал. Но случается, что медведица только обранена и уходит в берлогу, ревет от злости и боли, но показываться на поверхность больше не хочет. В таких случаях эскимосы, когда они охотятся вдвоем или втроем, начинают раскапывать берлогу, постепенно приближаясь к самому логову зверя.
Обычно один копает, а другой – или другие – стоят рядом с винтовками на изготовку: как только зверь покажется, они его убьют.
Несмотря на то, что промышленник копает берлогу под надежной охраной товарищей, это занятие чрезвычайно неприятное. Когда спрашиваешь:
– Что ты чувствовал, когда копал? – отвечали:
– Ручка у лопаты становится короткая. Чем ближе к медведю, тем короче.
Лопата, конечно, остается такой же, как была, ко ощущение приближения к зверю столь неприятное, что кажется, будто «лопата укорачивается».
За восемь лет на острове не было ни одного случая, чтобы такой способ охоты окончился несчастьем; хотя бывало, что медведь бросался на людей, но люди, стоявшие с винтовками, не зевали, и зверь бывал убит раньше, чем он мог добраться до копающего.
Так охотятся почти все эскимосы. Но у нас на острове практиковалась и другого рода охота. Ее неоднократно практиковал наш метеоролог, комсомолец Званцев.
Весной 1932 года он поехал на медвежью охоту. В помощь себе он взял эскимоса Ннокко. Ннокко – охотник неважный, но Званцеву нужен был не хороший охотник, а помощник, умеющий разделывать убитого медведя. Они договорились: все добытое – делить пополам.
Когда Званцеву случалось не убить медведя, а только поранить его, тогда откапыванием берлоги он не занимался, считая, что это очень долгий способ и что можно разделаться со зверем быстрее…
Еще в 1929 году осенью я выдал Званцеву из оружия, принадлежавшего фактории, револьвер системы «Кольт». Метеорологу приходилось выходить из дома в любую погоду, днем и ночью. Медведи иногда подходили к самому дому. Во избежание несчастья, я и выдал ему «Кольт».
Званцев, просил моего разрешения взять с собой «Кольт» на охоту. Я разрешил и выдал ему лишнюю обойму патронов, предупредив его, чтобы он не занимался попусту стрельбой из револьвера.
Когда у Званцева первый выстрел бывал неудачным, и обраненный медведь уходил в берлогу и больше на поверхность показываться не желал, Званцев поступал «просто». Он клал винтовку на снег, доставал из кобуры «Кольт», ставил его в боевую готовность и – головой вперед… лез в берлогу к раненому, остервенелому зверю. Медведица, кроме того что была ранена, еще защищала щенят, и потому вдвойне была опасна.
С «Кольтом» в руке Званцев ползком добирался в синем полумраке берлоги к самому зверю. И когда медведица, не видя иного выхода, бросалась на него, Званцев в упор стрелял.
Так он убил не меньше десятка медведей…
Думаю, нечего говорить, что если бы револьвер хоть один раз дал осечку, от метеоролога Званцева остались бы одни подметки…
Туземцы жаловались мне на Званцева, на его манеру бить медведя. Им, конечно, не жаль было медведей, они боялись несчастного случая. Они говорили мне:
– Начальник, зачем Званцев бьет так медведей, вот его медведь задавит, а ты будешь думать, что мы ему что-нибудь сделали.
Если бы и произошел несчастный случай, я не подумал бы, что это сделали эскимосы. Но я сам опасался несчастного случая и поэтому, когда Званцев возвратился однажды с охоты, я с ним поговорил по этому поводу. Я предупреждал его, что всякие случаи бывают, указывал на бессмысленность ухарства и предложил ему больше этого не делать.
– Ежели я узнаю, что вы продолжаете эти эксперименты на охоте, я вас разоружу вообще, заберу не только «Кольт», но и винтовку.
Но после весны 1932 пода Званцеву больше не пришлось охотиться на острове Врангеля: в сентябре 1932 года он выбыл с острова[33]33
Сейчас К. Званцев работает начальником комсомольской зимовки на мысе Стерлигова. В изд. «Молодая Гвардия» вышла его книга о зимовке на острове Врангеля – «Зимовка», с предисловием тов. Минеева. – Прим. ред.
[Закрыть].
Не всех медведиц бьют охотники в берлогах. Часть из них убивается на воле, когда медведица уже вышла с медвежатами и бродит по острову. Иногда охотник замечает медведицу, иногда видит только след. Но даже если медведица прошла здесь вчера, – а опытный промышленник по следу может довольно точно сказать, когда прошел зверь, – он пускается за ним в погоню, и, так как обремененная медвежатами медведица двигается медленно, ее легко догнать.
В таких случаях промышленник пускает одну или двух собак. Взяв след, собаки бегут за зверем, а промышленник на нарте следует за ними. Собаки, настигая медведицу, задерживают ее. Промышленник подъезжает близко к зверю, останавливает и укрепляет нарту, чтобы собаки сами не подошли к медведице, подходит на сотню метров и расстреливает зверя.
Впервые мне пришлось столкнуться с медведем в марте 1930 года. Я снимал нижнее течение реки Клер. Руслом далеко впереди ехал Павлов. Небо плотно укрыто облаками. Рассеянный свет скрадывал расстояние, и перед взором возникали обманчивые предметы. Горизонт исчез. Пространство как бы растворилось в белом хаосе. Темные очки на глазах почти не помогали, и глаза слезились, устав от чрезмерного обилия белого сияния.
Нарта, шедшая впереди, остановилась, и Павлов призывно махал рукою. Вскоре я был рядом с ним.
– Что случилось?
– Вот за этим мыском сидит матуха с медвежатами.
Собаки рвались вперед, взлаивали и скулили от нетерпенья.
Как следует укрепив нарты, мы отпустили по несколько собак.
Выйдя из-за мыса, я увидел медведицу, сидевшую на выступе скалы над руслом реки. По сторонам ее в такой же позе сидели два малюсеньких ососка.
На темном фоне скалы медвежья семейка рельефно выделялась. Хотя расстояние скрадывало размеры, все же чувствовалось, что зверь крупен и силен.
Собаки во весь дух неслись к медведю. Мы с Павловым бежали позади.
Некоторое время матуха и ее потомство не замечали ни нас, ни собак и, как изваянная группа, были неподвижны.
Но вот группа зашевелилась, ловко опустилась со скалы и быстро пошла к берлоге. Ососки не могли двигаться так же быстро, как мать, и поэтому, уйдя вперед, она ожидала, или возвращалась и носом и лапами подталкивала их вперед.
Медведица была уже у самой берлоги, когда собаки взяли ее в работу. Надо было торопиться: в берлоге труднее добывать зверя, чем на воле.
Около громадного зверя метались, как лилипуты вокруг Гулливера, собаки. Первоначально их было три или четыре, а потом нашлись среди упряжек доброхоты, перегрызшие потяги и ринувшиеся в бой.
Как только самка, расшвыряв собак, пускалась наутек, собаки хватались за медвежат. Истошный крик ососков заставлял матуху возвращаться, отгонять собак, но через мгновение все повторялось сызнова. Медведь в баталии с собаками показал, казалось бы, несвойственные ему подвижность и гибкость.
Стрелять было опасно: мешали собаки. Но после нескольких выстрелов с матухой было покончено. Собаки растаскивали медвежат в разные стороны. Медвежата вопили, как свиньи. Отогнав собак от ососков, одного пристрелили, – он был сильно подран, – другого взяли живым.
Медведь – это крупное мощное животное, на первый взгляд тяжелое и неповоротливое. На самом деле он очень ловок, чрезвычайно подвижен, может покрывать, совершенно не утомляясь, громадные пространства. Нет такого пути, по которому медведь не мог бы пройти. Там, где не может пройти человек, где собака отказывается и даже песец итти не в силах, медведь проходит очень легко. Независимо от того, крутой ли склон или скалистая, почти отвесная стена, изборожденная трещинами, или вздыбленный горами торосистый лед, – для него везде дорога, везде путь.
Случалось догонять зверя, одного без медвежат, и тогда нам было ясно видно, на что он способен.
Легкость и подвижность медведя обратно-пропорциональны его возрасту и размерам. Чем крупнее медведь, тем медленнее он двигается. Молодого, половозрелого и некрупных размеров медведя очень часто выпряженные собаки не могут догнать, тогда как среднего медведя собаки догоняют без особого труда. Старые крупные медведи столь малоподвижны, что даже пеший человек может догнать их без особенного напряжения.
Когда медведь попадает в трудное положение и, казалось бы, для него нет выхода, он все же выход найдет хотя и… по-медвежьи. Осенью 1931 года промышленник Тагью поселился в устье реки Клер на восточном побережье. Его прельщали медведи, так как осенью в этом месте со льда выходит много медведей. Однажды он объезжал участок тундры у скалы «Большевик» и повстречался со зверем. Он стрелял в него, ранил, но медведь не потерял способности двигаться. Зверь начал уходить. Тагью пустил собак и бросился в погоню. Зверь шел к берегу. Собаки загнали медведя к обрыву невдалеке от скалы «Большевик». Окруженный ими, он заметался из стороны в сторону. Тагью, торжествуя, считал, что сейчас возьмет медведя. Подъехал ближе, сошел с нарты, начал стрелять.
Совершенно неожиданно для Тагью зверь вдруг отступил и… бросился вниз. В этом месте скала возвышается над морем метров на 50—60, внизу был толстый лед. Тагью был доволен. Осталось только посмотреть – где лежит зверь, затем возвратиться к реке, добраться до этого места и снять шкуру. Он подошел к краю обрыва и посмотрел вниз. Как он ни всматривался, но медведя не обнаружил. Он не знал, чем объяснить исчезновение зверя: лед был цел, все было видно, а медведя, тем не менее, не было. Озадаченный, он поднял голову и взглянул на лед и тут лишь увидел вдалеке уходящего во льды зверя.
Силой медведь обладает прямо невероятной. Принимая на склад медвежьи шкуры, просто не веришь, что в этой небольшой сравнительно оболочке заключено такое громадное количество мышечной силы. Однажды нам нужно было километрах в шести от бухты Роджерс извлечь для приманок на песчаную косу моржа весом пудов в 20—25. Мы – шестеро или семеро не могли его волоком вытащить на песок. Нам только удалось выкатить его при помощи ремней за линию прибоя. Вспоров моржу брюхо, оставили тушу на косе. Через неделю несколько товарищей отправились туда, чтобы разделать моржа. И каково же было их удивление, когда, придя на место, они не обнаружили моржа; только широкая полоса, видневшаяся на песке, указывала, куда был утащен зверь. Поднявшись на гребень косы, они увидели, что от моржа остались только кожа да кости – все остальное «Миша» съел. По следам можно было заключить, что тут был всего один медведь. Мы – семь человек, с превеликим трудом не вытащили, а выкатили моржа, а медведь один, при помощи зубов и лап утащил его метров на 50 по вязкому песчаному грунту. При этом ему пришлось поднять моржа по песчанистому склону метра на два с половиной вверх.
Сила лап белого медведя также чрезвычайно велика. Лапа его вооружена крепкими, мощными когтями. Одного удара лапой по голове такого сильного животного, как лахтак, достигающего иногда веса двух десятков пудов, бывает достаточно, чтобы убить его. Только морж, закованный в дюймовую броню шкуры и вооруженный мощными бивнями, является недосягаемым для медведя, и обычно медведь на взрослого моржа не нападает. Во всяком случае мы не имели случая не только наблюдать такое единоборство, но нам никогда не попадались и остатки убитого и съеденного медведями моржа. К сказанному надо добавить, что защищенный толстым слоем жира и плотным мехом медведь совершенно не страдает от холода. Самая свирепая пурга, когда все живое стремится запрятаться поглубже, на него не оказывает влияния. В самые свирепые морозы он бесстрашно лезет в воду за добычей. Исключительно приспособлен белый медведь к жизни в суровых условиях полярных льдов!
Летом медведя на острове нет. В это благодатное для всех животных время он находит достаточно съедобного во льдах. Летом медведи сбрасывают с себя длинную шерсть. Мех становится редким, так что кожа видна, и к тому же шерсть летом короткая. Такая шкура ценится низко. Бить летнего медведя на шкуру бессмысленно – это значит заниматься изничтожением животного.
За пять лет на острове не было случая, чтобы охотник пострадал от медведя, хотя были моменты, когда промышленники находились на краю гибели. Обычно медведь уходит от человека, особенно если зверь уже встречался с ним и испытал от встречи неприятности в виде «начинки» из свинца. В таких случаях медведь уходит быстро, словно в паническом ужасе перед человеком.
Эскимос Таяна, самый опытный и бесстрашный охотник на медведей, осенью 1931 года бродил во льду у северного берега острова. Найдя след только что прошедшего медведя, он пустил двух собак. Собаки быстро настигли зверя и держали его. Громкий лай псов говорил, что они крутятся на одном месте, не давая уйти медведю. Но когда Таяна выехал из-за торосов и зверь увидал его, он пустился уходить, несмотря на то, что на «штанах» его висели два здоровенных пса. Не успел охотник опомниться, как медведь с собаками исчез в торосах. Медведя Таяна не догнал. Поздно ночью усталые собаки пришли к палатке; видимо далеко бежал с ними резвый зверь.
Очень редко медведь охотится на людей и нападает на жилье. Но когда это случается, тогда ни собаки, ни необычные для него новые запахи не удерживают в этих случаях зверя.
Особенно опасна встреча с голодным медведем, не обремененным толстым слоем жира, или «сухим», как говорят эскимосы. Обычно такой медведь, при крайней его подвижности, еще крайне нагл и свиреп.
Иногда промышленники замечали, что по следу нарты долго следовал медведь. Если сзади ехал другой промышленник, он убивал медведя. Промышленник Скурихин как-то весною уехал с мыса Блоссом на Роджерс. Дорога была хорошая, и он, сидя на нарте, подремывал. Почему-то оглянувшись, он увидел за спиной громадного матерого медведя. Скурихин не растерялся. Винтовка была под рукой. Мгновенно выстрелив, убил его наповал, и зверь грохнулся на нарту.
Несколько раз медведи нападали на жилье, при чем всегда в одиночку.
На косе бухты Предательская стоит одинокая юрта. Там в течение нескольких охотничьих сезонов жил русский промышленник Старцев со своей женой – эскимоской Синеми – и ребятами. Зимой он каждый день проверял капканы.
В одну из поездок Старцев долго отсутствовал. Услышав в снежном тамбуре[34]34
Тамбур – пристройка у наружной двери. Снежный тамбур – пристройка из снега. Эскимосы называют тамбур «туннелем».
[Закрыть] лай привязных собак, Синеми обрадовалась, думая, что приехал Степан. Она открыла дверь, чтобы помочь ему распрягать собак. Но в сумерках тамбура она заметила тушу медведя. В испуге захлопнув дверь и чем можно было укрепив ее, она в страхе ждала, когда медведь пожалует в юрту. Собаки, находившиеся в тамбуре, энергично атаковали медведя. Он, как видно, был не особенно голоден и предпочел удалиться. Недалеко от юрты находился склад моржевого мяса – запасы Старцева. Медведь набрел на склад и начал лакомиться. В это время подъехал Старцев. Увидев у склада незваного гостя, он парой выстрелов уложил его.
К нашей фактории также неоднократно приходили медведи, нападали на наши запасы мяса. В одну из бурных пуржливых ночей медведь долго кружился у здания радиостанции, истоптал вокруг много снега. Но на радиостанции не было ни одной собаки, все они обычно находились у старого дома. В пурге собаки не почуяли зверя, и он, поболтавшись некоторое время у рации, ушел в юго-восточном направлении к морю, пройдя мимо склада мяса.
Медведи, бывало, нападали на охотников, спящих в палатках. Только присутствие духа и молниеносная быстрота действий спасали людей от верной гибели.
Во время самой охоты на медведя бывало очень много случаев, когда охотники находились на волосок от смерти.
Был случай, когда человек в буквальном смысле слова находился в зубах медведя, и только благодаря счастливой случайности он остался жив.
Весной 1933 года промышленник Паля со своим племянником Пинехаком – подростком лет 16 – отправился на охоту в район мыса Уэринга. Здесь в одном из распадков они поставили палатку и каждое утро, в поисках медвежьих берлог, разъезжались в разные стороны.
В один из дней они утром попили чай, запрягли собак и разъехались. Паля поехал вглубь острова в горы, а Пинехак перебрался на лед и ехал параллельно берегу.
