Текст книги "Пять лет на острове Врангеля"
Автор книги: Ареф Минеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Остановка нарты и направление ее осуществляются при помощи остола. Это крепкая палка с крепким железным стержнем на конце, при помощи остола можно в любой момент остановить нарту.
Преимущество этой формы упряжки заключается в том, что для езды на ней не требуется не только дороги, но даже мало-мальски ровного места. На такой упряжке можно проехать где угодно. Даже там, где пройти пешком трудно, на собаках можно проехать. Особенно хорош тип упряжки цугом весной, когда лед уже сильно разрушен вешними водами, изборожден трещинами, каналами и прочими «прелестями». В такой дороге очень часто, иногда поминутно, приходится перебираться через трещины, перепрыгнуть которые собаки не могут. В таком случае передние собаки с хода бросаются в воду, за ними смело идут остальные. Передние собаки уже на той стороне, а задние собаки только готовятся броситься в воду. Собаки, выбравшиеся на лед, не прекращают бега и тащат своих товарищей из воды. Длинная нарта, не замедляя движения, плюхается передком в воду, а задок еще на льду. Передок мгновенно выскакивает на лед, а задок в это время мчит полозья в воде и тоже выскакивает на лед. Собаки, приняв холодную соленую ванну, отряхиваясь на ходу, бегут дальше, до следующей трещины, и там маневр снова повторяется. То же самое можно сказать и о поездках по торосистому льду.
Упряжка же веером, принятая на северо-западе, имея свои преимущества, менее пригодна, кажется нам, для езды в условиях резко пересеченной местности, в особенности по морю, изрытому торосами или размытому вешней водой. Но зато управлять этой упряжкой значительно легче, так как хорей[21]21
Хорей – длинный шест, применяемый для управления собачьей упряжкой.
[Закрыть] каюра достанет непослушную собаку. В упряжке же цугом необходимо, чтобы собаки, особенно передовые, привыкли к каюру, понимали его крики и выполняли приказания.
Р. Амундсен из опыта своего путешествия к южному полюсу пришел к выводу, что если хочешь ездить на собаках успешно, внуши им уважение к себе. Авторитет каюра должен быть незыблемым. Это совершенно верно. Собака должна каюра бояться, и только уважение, построенное на страхе, приведет к желаемым результатам. Одно дело натаскать собаку, чтобы она приносила убитую дичь или проделывала, может быть, очень сложные вещи, и совершенно другое дело – заставить собаку добросовестно работать в полную силу на протяжении многих часов, иногда по невероятно трудному пути.
Люди, изредка приходившие к нам на остров, видя, как какой-либо промышленник внушает псу «уважение» к себе, к своим домочадцам или вещам, возмущались дикостью расправы, а некоторые, не утерпев, выступали в роли защитников побитого пса.
Многие думают, что езда на собаках – крайне быстрый способ передвижения. Это ошибочное мнение. Гонять собак вскачь ни один уважающий себя каюр не будет, потому что собаки быстро разобьют себе лапы. Гонять собак, чтобы они шли вскачь, имея на нарте груз в 10—12 пудов, не считая веса каюра, – это значит, что на этих собаках больше десятка километров не проедешь: они выдохнутся. Наоборот, каюр должен следить за собаками, чтобы они шли ровнее, не рвали, а если они сами чем-либо увлекутся и пойдут вскачь, каюр их попридержит, он постоянно помнит, что путь далек, и силы собак расходует бережно и экономно. Обычно же собаки, идя рысью, делают 6—7—8 километров в час. Но, с другой стороны, при помощи собак, идущих такой небыстрой рысью, можно совершать чрезвычайно большие переходы.
Лошадь, впряженную в груженый воз или в легковую пролетку, нужно через каждую полсотню километров останавливать, кормить, давать ей отдых. На собаках нее можно сделать без отдыха 80—100 километров и больше; кроме того, собака может двигаться без корма в течение 3—4 суток. Эскимосы и чукчи, живя на крайнем севере и имея собак как средство транспорта, не считают 100—200 километров за большую дорогу и ездят на такие расстояния друг другу в гости пить чай.
Опыт показал мне, что наиболее рациональной нагрузкой на каждую собаку можно считать 18—20 килограммов, не считая веса каюра. Если же нарту освободить от живого веса – каюра, то нагрузку можно довести до 30 килограммов на собаку. Тогда каюр должен итти беспрестанно пешком или на лыжах рядом с нартой.
Обычно эскимосы не любят грузить на собак много, потому что нагруженная нарта замедляет движение, а эскимосы любят лихую езду. В этом отношении у них чрезвычайно сильно спортивное чувство, и охотник, обладающий упряжкой, на которой он обгоняет всех остальных, является предметом зависти, и каждый стремится, подражая ему, завести такую упряжку.
Один из наших псов «Рябой».
Когда к нам, бывало, приезжали эскимосы, то кто-нибудь из них, имевший незавидную, но менее уставшую упряжку, обгонял охотника, у которого была лучшая упряжка, – он потом гордо об этом говорил, что «вот я обставил такого-то», «я обогнал вот такого-то».
Первая же поездка на собаках показала нам еще одну нашу ошибку: собаки наши сидели на цепях все время, пока мы занимались строительством. Корма собачьего – моржового мяса – у нас было достаточно. На материке мы привыкли считать, что собаку нужно кормить вволю, ну и кормили их вволю, и собаки ожирели. Но Павлов, имея в этом отношении большой опыт, держал своих собак, что называется, впроголодь. Внешне наши собаки выглядели исключительно хорошо: упитанные, круглые, а собаки Павлова были тощие и обшарпанные. В первое мгновение, когда мы спустились на ровный лед бухты и привели в порядок упряжки и нам наконец удалось пустить собак, – они, как застоявшиеся кони, рванули что есть духу вперед. Мы оставили Павлова далеко сзади. Он, придерживая собак, тихонько трусил за нами. Но через несколько десятков минут – и моя упряжка, и упряжка Синадского начали сдавать, собаки тяжело дышали, хватали на ходу снег, языки у них вывалились и висели до самого снега, а Павлов нас медленно, но неуклонно нагонял. Потом Павлов очутился впереди, а мы плелись на уставших собаках далеко позади.
Когда мы повернули обратно, Павлову очень часто приходилось останавливаться и ждать, когда мы на своих «рысаках» подъедем. Мы часто останавливались, давали отдых собакам. Тощие и обшарпанные собаки Павлова не ложились, они скулили и рвались вперед, а наши собаки, упитанные и крепкие, при первой же остановке бросались плашмя на, снег и лежали, тяжело дыша.
Ездовую собаку нельзя кормить вволю, если она не работает. Однажды мне эскимос Етуи сказал:
– Собак надо много работай – много корми, мало работай – мало корми.
Только при большой, напряженной работе собаке нужно давать корму столько, сколько она сможет потребить, а если собака не работает или работает немного, время от времени, то тогда ее нужно держать впроголодь. В противном случае в первые два-три дня при большой дороге на этих собаках далеко не уедешь. Только по прошествии нескольких дней они втянутся, с них сойдет жир, и тогда они начнут споро работать.
Эскимосы относятся к своим собакам чрезвычайно нерадиво. О ездовых собаках они еще немного заботятся, но о других собаках, на которых не ездят, – а на щенятах, как правило, они не ездят, – они не заботятся.
Щенок, после того как он закончит сосать суку, пускается на «подножный корм». Лето или зима, тепло на дворе или холодно, безразлично – щенят выставляют за дверь юрты и предоставляют самим себе.
Кормление собак, как практикуют его эскимосы, дает возможность наиболее ловким и сильным псам получать больше, а менее сильным и ловким получать меньше. Щенок, который во время кормления бегает и вьется между ног собак, как правило, ничего не получает. Он мародерствует по зимовью, бегает, нюхает, ища все, что мало-мальски напоминает съедобное. Поэтому щенки, которые в то время, когда сосут мать, очень часто по всем своим статьям хороши, через некоторое время превращаются в заморышей.
Позже, имея несколько сук, мы вдвоем с Власовой выкармливали щенят. Мы подходили к щенятам не как эскимосы, кормили их значительно больше, чем взрослых собак, давали им талого мяса, разрезая его мелкими кусками, кормили по два-три раза в день. Поэтому у нас вырастали крупные, здоровые, работоспособные собаки. И сами эскимосы, бывая у нас, наблюдая наших щенят, поражались, почему у нас такие хорошие щенки. Мы им говорили о том, что наши щенята хороши потому, что мы их кормили как следует. На эскимосов это не производило желаемого впечатления. Они думали, что-это зависит не от кормления, а от того, что у нас хорошее племя, и старались заполучить от нас или щенят, или взрослых собак.
Было несколько случаев, когда мы, вырастив щенят и не имея в них надобности для своих упряжек, продавали их. Попадая в условия эскимосского житья-бытья, собака быстро становилась заморенной, ни на что неспособной, Привоз на остров Врангеля с материка свежих собак, каких бы они хороших статей ни были, через некоторое время все же приведет в подобных условиях к измельчанию собачьей породы.
Собака на острове Врангеля и вообще на севере является не только ездовым, но и промысловым средством. Без собаки невозможна охота на медведя. Во всяком случае, она будет значительно более опасней для человека и будет менее добычлива. Не всякую берлогу человек может увидеть и отыскать сам, а собака может отыскать и такую берлогу, которую человек сам бы никогда не нашел. Кроме того, найдя берлогу с медведицей, с медвежатами, не всегда без собаки можно их взять, тогда пришлось бы охотиться на медведей группами и во всяком случае не меньше двух человек, а с собаками некоторые эскимосы охотятся в-одиночку, и им удавалось убивать иногда за охотничий сезон до трех десятков медведей.
Помимо медведей, и песцовый промысел значительно облегчается с помощью собаки. Песцовый промысел на острове Врангеля за то время, что я имел возможность его наблюдать, осуществляется при помощи самоловов-капканов. Обычно эскимос ежедневно объезжает свой участок в течение целого дня иногда на расстоянии 35—40 километров. Таким образом, он имеет возможность охватывать большой район, и поэтому эффективность промысла значительно повышается.
Кроме того, собака употребляется эскимосом – и не только эскимосом – для транспорта не только на санях. Очень часто в тех местах побережья, где берег плоский и не изрезан бухтами, собака выполняет роль «бурлака»: к байдарке или вельботу привязывают длинный шнур или ремень и впрягают одну или двух собак. Собака, послушная голосу хозяина так же, как и в нарте, бежит по берегу у самой воды и тянет за собой посудину, тем самым значительно облегчая работу человека.
Роль собаки на острове Врангеля чрезвычайно велика, поэтому она заслуживает значительно большего внимания, чем ей оказывают аборигены этого края – эскимосы.
Глава V
ПЕСЕЦ И ОХОТА НА НЕГО
Важнейшим промысловым зверем за время нашего пребывания на острове был белый песец. Туземцы, в основном, занимаются ловом этого зверька.
Охота на песца началась в 1929 г. с 1-го ноября, но готовиться к ней стали за две недели до срока.
Приблизительно с 15 октября каждый промышленник выделяет из наличных запасов мяса определенное количество на приманки и раскладывает его на своем угодье. Приманкой служит кусок моржевого или какого-либо другого мяса. Промышленник раскладывает его в приметных местах, чтобы легко можно было бы потом найти, обкладывает кругом камнями с таким расчетом, чтобы мясо было открыто только в каком-нибудь одном месте и небольшим участком; со всех остальных сторон песец к мясу доступа не имеет. Приманки промышленник в течение всего времени до начала охоты не посещает, чтобы песцы привыкли к ним.
В первый день охоты промышленник, нагрузив нарту капканами, едет по угодью, осматривает приманки. Песец, рыскающий по побережью в поисках пищи, уже нашел приманки и начинает поедать мясо, но так как только небольшой участок приманки открыт, то поедать мясо может только один песец. Этим приманки уберегаются от съедания их полностью до начала охоты.
Когда промышленник обнаружит, что к той или иной приманке ходят песцы, – это обычно видно по большому количеству следов у приманки, – он настораживает капкан с таким расчетом, чтобы песец, приблизившийся к обнаженному месту приманки, обязательно наступил ногой на сторожек капкана. Закрыв капкан, чтобы он совершенно не был виден зверю, промышленник покидает приманку. Таким образом в течение дня, он объезжает все угодье и всюду, где он обнаруживает следы песцов, он настораживает капкан. На следующий день он едет опять по угодью от приманки к приманке и проверяет – нет ли в капкане песца, не закрылся ли капкан вхолостую, не произошло ли еще чего-либо, что может помешать лову песца.
Если промышленник объезжает свои приманки каждый день, то обычно пойманный песец к его приезду остается еще живым. Маленький, беленький пушистый зверек, зажатый щеками капкана, не может уйти от приманки; он, как видно, всячески старался освободиться: клыки у него обломаны от попыток перегрызть железо капкана, весь снег вокруг измят, изрыт и окровавлен. Если капкан был недостаточно хорошо укреплен, то песец уходит вместе с капканом и носит его до тех пор с собой, пока зажатая часть не отпадает. Был один случай, что песец, ушедший с капканом с северной стороны острова, попал в капкан на южной стороне. Велико же было удивление промышленника Кмо, когда он нашел в капкане песца, да в придачу на песце нашел капкан! Но песцы иногда уходят, несмотря и на хорошо укрепленный капкан. Чаще всего животное, пытаясь уйти, перекручивает лапу, а иногда и просто перегрызает ногу у самых дужек самолова. В большие морозы песцы чаще уходят, так как зажатый конец под действием холода быстро мертвеет, кость становится хрупкой и даже от незначительного усилия ломается как стекло.
Ушедшее без лапы животное не погибает, хотя, конечно, его подвижность и приспособляемость становится меньше. Печальный опыт их ничему не учит, и, трехногие, они опять попадают в ловушку. Иногда попадались в капканы трехлапые песцы, имевшие на культе застарелые рубцы.
Большею частью промышленник находит животное на месте в живом или замерзшем состоянии.
Изредка песец в капкане становится добычей ворон или чаще самих же песцов. В свободном состоянии «каннибализма» среди песцов нам наблюдать не случалось.
Обычно, когда промышленник останавливается в нескольких десятках метров от приманки, песец затаивается, и, только подойдя непосредственно к приманке, можно увидеть песца. Когда к нему подойдешь совсем близко, песец начинает метаться из стороны в сторону, бросается на человека, шипит как кошка, фыркает. Если охотник не будет достаточно осторожен, то он может испытать на себе остроту песцовых зубов.
Чтобы не портить шкуру, песца душат, наступая ему ногой на грудь. Задушив песца, промышленник обязательно свяжет ему все ноги и уже тогда кладет на нарту. Без этой предосторожности случалось, что не совсем задавленные песцы, отдышавшись, удирали с нарты.
Значение песца для промышленников острова Врангеля в настоящее время громадно. Мы не ошибемся, если скажем, что 80 % всех товарных доходов туземных промысловых хозяйств дает промысел песца.
Велики ли запасы белого песца на острове Врангеля? Есть ли опасность исчезновения его?
За пять лет, проведенных на острове, нами было добыто в общей сложности 1800 песцов, в среднем по 360 песцов в год. Можно было бы добыть значительно больше, если бы было больше промыслового населения. Десять (а позже еще меньше) промысловых хозяйств большего количества добыть, или, как говорят на севере, упромыслить не могли.
Сопоставляя результаты промысла песцов за 8 лет, видно, что годовая добыча неодинакова. Были годы, когда промышлялось до 500 песцов, а были годы, когда промышлялось меньше сотни.
Эти цифры, отмечая сезонные колебания, в то же время говорят, что запасы песца не уменьшаются и что об исчезновении песца не может быть и речи.
Выезжая на остров Врангеля, я получил задание от правления АКО – выяснить вопрос о возможности культурного звероводства открытым способом по типу песцового хозяйства на Командорских островах.
Нам была дана одна ловушка-кормушка для постановки опытов подкорма и убоя песца. Ловушку-кормушку мы не поставили, потому что использовали материал для постройки жилья.
Но позже я пришел к заключению, что культурное звероводство открытым способом на острове Врангеля встретит много трудностей. Прежде всего остров Врангеля, несмотря на то, что он географически является островом в полном смысле этого слова (ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову это оспаривать!) – тем не менее… не всегда является островом.
Остров Врангеля, как известно, отделен от материка широким проливом Лонга, имеющим в самой узкой части 90 миль. Если летом пролив Лонга недоступен для зверя, то зимой картина меняется. Ежегодно, с ноября по май включительно, пролив Лонга покрывается мощным покровом полярного льда. Этот полярный мост для человека почти совсем недоступен для передвижения, так как гряды непроходимых торосов покрывают всю площадь пролива. Частые передвижки льда и интенсивное торосообразование, наблюдавшиеся ежегодно в проливе, делают его еще менее доступным человеку.
За всю историю знакомства с островом Врангеля был всего только один случай, когда человек преодолел пространство ледяных нагромождений. Я имею в виду капитана Бартлета – командира барка[22]22
Барк – трех– или больше-мачтовое судно с прямыми парусами на передних мачтах и косым вооружением на задней мачте. Учебное судно «Товарищ» есть тип такого «барка».
[Закрыть] «Карлук», который в 1914 году, потерпев крушение близ берегов острова Врангеля, прошел пешком через пролив, чтобы организовать помощь команде, оставшейся на острове. После того была сделана еще одна попытка зимой 1922—23 года, но трое отважных людей во главе с А. Крауфордом, пытавшимся повторить опыт капитана Бартлета, погибли во льдах пролива Лонга. Но если этот мост непроходим для человека, то песец преодолевает его, видимо, превосходно. Миграция песцов с острова Врангеля на материк и обратно не позволяет твердо ставить дело открытого звероводства.
Что песцы мигрируют на материк и обратно, доказывается следующими фактами.
На протяжении пяти лет мы имели два случая поимки голубых песцов. За время нахождения на острове группы Ушакова был выловлен один голубой песец. Голубой песец на острове Врангеля совершенно не наблюдался, и таким образом эти три случая говорят о приходе голубого песца с материка.
Зимой 1931 года в расположение фактории пришла красная лиса. Лису задавили собаки, и ее нашел утром эскимос Нанаун. Красных лисиц на острове Врангеля за все восемь лет, кроме этого случая, обнаружено не было. Больше того, никаких признаков, говорящих о наличии на острове этого зверя, за все время не обнаружено.
Если красная лиса и голубой песец, которым несвойственно нахождение во льдах у острова Врангеля, тем не менее попали на остров, то почему этот путь не может проделать песец, которому более свойственно бродяжничество во льдах?
Наконец, обилие белого медведя на острове. Белые медведи, преимущественно самки, с осени выходят в большом количестве со льдов на остров для залегания в берлогах. Несмотря на то, что в это время медведи обладают чрезвычайно большой жировой прослойкой, они все же, бродя по острову, если находят что-либо съедобное, жадно поедают найденное. Были случаи, когда медведи нападали на склады мяса, расположенные в непосредственной близости от жилья.
Если на острове расположить ловушки-кормушки, – постройки почти воздушного типа с легкой металлической сеткой, за которой должно находиться мясо для подкорма песца, – то они будут прекрасной приманкой для медведей. Выйдя на остров в поисках места для залегания и наткнувшись или по запаху обнаружив наличие мяса, зверь, несомненно, будет пытаться добыть его и разрушит кормушку-ловушку. В лучшем случае она будет медведем приведена в такое состояние, что отвечать своему назначению не сможет. Построить же такую ловушку-кормушку, которая могла бы противостоять разрушительным усилиям медведя, мы не могли: у нас не было ни материалов, ни опыта.
Поэтому я пришел к заключению, что та форма звероводства, которая распространена на Командорских островах, на острове Врангеля если и может быть проведена, то во всяком случае не при помощи легких ловушек-кормушек.
Я думал осуществить подкорм песца при помощи свободного раскладывания мяса по побережью. Когда я сообщил о своих соображениях туземцам, то они все в один голос возражали, утверждая, что если хотя бы в небольшом количестве пунктов вдалеке от жилья будет свободно разложено мясо, то приманки совершенно не будут посещаться песцом и капканы будут пустовать. Такая свободная подкормка песца свела бы на нет весь промысел. Я поэтому отказался от мысли подкармливать песцов таким способом. Других методов подкорма я не нашел, и подкорм песца так и не производился.
Песец гнездует на острове Врангеля в целом ряде мест. Для этого он выбирает преимущественно возвышенные места, не заливаемые водой, чаще всего облюбовывает песчаные холмики и в них выкапывает свои норы.
Мне не приходилось наблюдать индивидуальных нор. Холмы, заселенные колонией, изрыты бесчисленным множеством ходов. Хотя песок, связанный растениями, и был довольно плотен, все же он во многих местах проваливался.
Особенно большое количество гнездовищ наблюдалось в районе бухты Песцовой, на северо-западе острова. Поэтому я этот участок острова выделил, как заповедный, и там не разрешал охотиться не только на песца, но и вообще охотиться, чтобы не распугивать животных.
Кроме бухты Песцовой во многих местах острова также наблюдались большие колонии песцов, при чем чаще всего ближе к берегу.
Однажды мы возвращались со сбора гусиных яиц. Ехали руслом реки Мамонтовой. Совершенно неожиданно для нас собаки резко свернули к берегу и бросились к небольшому холмику. Мы, не видя впереди ничего, что могло бы привлечь внимание собак, были удивлены их поведением, но через несколько мгновений псы, добежав до холма, артелью начали разгребать песок. Оказалось, что мы напали на гнездовище песцов.
Так как это было в первой половине июня, то-есть когда у песцов уже была выведена молодь первого приплода, то все семьи находились «дома». Из-под земли неслось глухое угрожающее урчанье. Что мы ни делали около этого гнездовища, мы так и не смогли побудить ни одного песца выйти на поверхность.
Спариваясь во второй половине марта и в начале апреля, самки в конце мая щенятся, принося, по словам туземцев, до десяти щенят. Недели через три семья начинает выходить из норы и артелью бродит сначала недалеко от гнезда, а со временем уходит все дальше и потом вовсе не возвращается в родное логово. Что у песцов существует период пестования, видно из следующего. В 1932 году мы заготавливали живых песцов для Московского зоосада. Я просил эскимосов добыть несколько молодых песцов. В средине июня эскимоска Инкаль доставила четырех песцов. Три из них одной семьи были пойманы в расщелине в камнях поблизости от фактории. В тот момент, когда к месту, где спрятались песцы, подошла Инкаль, самка выскочила и ушла. С Инкаль не было собак, и песец, отбежав, уселся неподалеку и наблюдал за действиями эскимоски. Щенята были достаточно велики, близ фактории песцовых нор никогда не замечали, – следовало предположить, что семья артелью охотилась вдалеке от гнезда. Туземцы рассказывали, что они неоднократно наблюдали песцовые выводки, бродящие с мамашей. Когда кончается период пестования, трудно сказать.
Спариваются ли самки вторично на протяжении одного и того же года, выяснить не удалось. Туземцы же дают разноречивые ответы.
Основной пищей для песца служит пеструшка-лемминг[23]23
Лемминг-пеструшка – полярная землеройка.
[Закрыть]. Но это не значит, конечно, что песец питается только леммингом. Песец – «не горд» и потребляет все, что считает съедобным.
С прилетом тундровой птицы, особенно мелкой, которая не может сама справиться с хищником, песец превращается в тундрового разбойника. Он беспрестанно переходит с места на место, снует от кочки к кочке, ощупывает, обнюхивает каждую ямку, кустик, каждый камень. Время от времени он попадает на место расположения гнезда какого-нибудь кулика, пуночки или еще какой-нибудь птицы.
Если гнездо наполнено яйцами, то от них остаются только скорлупки. То же самое с молодью, которая еще не летает, – она часто становится добычей песца. Даже такая крупная птица как гусь – сама по себе беззащитна. Неоднократно приходилось наблюдать, когда громадные стаи гусей, сидевшие в тундре, принуждены были перелетать с места на место, потому что вокруг них бродил песец.
Мне туземцы неоднократно рассказывали о коллективной охоте песцов на гусей. Два, три, а иногда и больше песцов, отыскав пасущихся гусей, делятся на две партии. Часть залегает за камнями или другими прикрытиями, а другие тем временем гонят гусей в нужном направлении. Песец снует в отдалении в разных направлениях, медленно приближаясь к гусям, а гуси постепенно уходят от него, сохраняя все время безопасное для себя расстояние. Когда гуси подойдут вплотную к засевшим в засаде песцам, последние бросаются на птиц и, пока обалдевшие гуси соберутся лететь, некоторые из них перестают летать навсегда. Я отказывался верить этим рассказам. Мне трудно было представить у песца наличие таких сложных стратегических способностей, но туземцы уверяли меня, что это действительно так.
На гусиные гнездовища песец почти никогда не нападает, потому что гуси, как правило, гнездуют в непосредственной близости у гнезда совы. Сова, защищая свое гнездо, тем самым защищает и гнездо гусей.
Песец вообще большой любитель птичьих яиц. В поисках гнезд, наполненных яйцами, он решается пускаться вплавь на песчаные островки, разбросанные по бухтам, где гнездуют гага обычная и разные чайки, при этом он выказывает себя хорошим пловцом, успешно покрывая значительные расстояния.
Только совы, крупные чайки, вроде бургомистра, поморники, вороны – сами расправляются с песцом. Поэтому обычно в тех местах, где расположено гнездо одной из этих птиц, песец появляться не рискует.
Летом для песца в отношении пищи – обильная пора; он успешно выкармливает молодь. Зимой песцу приходится туго. Лемминг уходит глубоко под снег, а снег, уплотненный ветром, не всегда доступен для когтей песца. Вся птица с острова, кроме ворон, улетает, поэтому песец принужден перекочевывать с земли на лед и там бродяжить в поисках съестного.
Некоторые полагают, что песец уходит на лед потому, что он там подбирает остатки пиршества белого медведя. Это верно, конечно, что маленький песец даже в объедках медведя найдет для себя много съестного, но не все песцы могут существовать во льдах только за счет остатков пиршества белого медведя. Во всяком случае нам за все время не приходилось наблюдать такой «кооперации» медведя и песца. Наоборот, есть основание утверждать, что песец и белый медведь друг к другу особенной приязни не питают. Белый медведь, проходя мимо приманки и увидев в капкане песца, обычно разрывал его в куски, мясо же, находящееся в приманке, съедал.
Медведь, добыв животное столь крупное, что в один прием с ним не справиться, обычно не покидает этого места даже летом, и если нет чего-либо, побуждающего его уйти, остается у добычи, пока ему не удастся съесть все, что можно съесть.
Наконец, белого медведя не так много, чтобы за счет остатков его охоты могли существовать все песцы, уходящие на морской лед.
Море, помимо остатков медвежьих пиршеств, дает большое количество съедобного за счет различных «шлаков». Организмы, живущие в море, отмирают, этому значительно помогает человек, потому что не все, им убитое, бывает взято.
По следам песца туземцы иногда находят туши животных: нерпы, лахтака, моржа. В таких случаях туземцы ставят у найденной туши капкан и ловят песцов. Целость туш говорит о том, что животные пали не от лап медведя, напротив, медведи пожирают такие находки. Однажды промышленник Таяна по следам песцов нашел на льду совершенно целую нерпу. Он поставил около нее несколько капканов. На другой день он приехал, надеясь найти в капкане песца, но, как видно, незадолго до него здесь побывал медведь. Капканы были разбросаны, а нерпа съедена без остатка. Нерпа и лахтак доступны песцам в любой части, морж же, одетый толстой шкурой, не везде доступен зубам песца. Песцы начинают свою работу в таких местах, где они могут добраться до жира и мяса. Песцы ухитрялись выедать внутри моржа все мясо, жир, хрящи и оставлять только кожу да кости. Туземцам случалось иногда находить такую совершенно опустошенную изнутри моржевую кожу.
Поедая моржа изнутри, песец сильно пачкается в жире и попадает в капкан основательно прожиренным. Большое количество прожиренных песцов является верной приметой того, что где-либо неподалеку есть вмерзший труп крупного зверя – моржа или даже кита.
Несмотря на то, что песцы зимою используют все, что находят съедобным, все же им часто приходится голодать, и тогда они поедают все, что хоть отдаленно напоминает съедобное. На косе бухты Роджерс лежат старые китовые кости, выброшенные сюда морем столь давно, что от времени многие из них превратились в труху. Таких костей разбросано по косам острова довольно много. Съедобность и питательность этих костей весьма низка, если вообще можно говорить о питательности их. Но вот однажды промышленник Югунхак заметил следы песцов, ведшие к этим костям. Он осмотрел кости и обнаружил, что они во многих местах изгрызаны песцами. Он поставил около костей капканы и изловил несколько песцов.
Шкуры белого и голубого песцов.
В разгаре зимы гонимые голодом песцы очень часто подходят близко к жилищу человека, и там их давят собаки. В большинстве случаев собаки не рвут песцов и не едят их, а просто давят. В феврале 1934 года Власова, меняя бланк у гелиографа, обратила внимание, что сопровождавшие ее собаки что-то усиленно обнюхивают. Подойдя ближе, она обнаружила песца. На песце не было ни крови, ни ран, можно было подумать, что зверек погиб по неизвестной причине. Но мы были уверены, что причиной гибели песца были собачьи зубы. Даже сидя на цепях, собаки ухитрялись давить песцов. Только один пес – «Ивашка» – поедал задавленных песцов, остальные, задавив зверька, оставались совершенно равнодушными к трупу.
Охота на песца не спорт и не развлечение, а очень тяжелая работа, требующая затраты большого количества труда и времени, сопряженная со многими неприятностями, а иногда и с опасностью для жизни промышленника. Модницы, вожделеющие о красивом, мягком песцовом мехе, не имеют и отдаленного представления о тех трудах, которыми сопровождается промысел этого мелкого хищника.
Промысел песца происходит, как уже было сказано, с ноября но середину марта, то-есть в самую холодную и самую пуржливую и темную пору. Ежедневно промышленник на своей собачьей упряжке должен покрывать расстояние в несколько десятков километров, чтобы объехать и проверить канканы. Случается, что, выехав из дома в хорошую погоду, он вдалеке от дома застигается пургой, и не всегда ему удается добраться домой в тот же день. Бывало, во время свирепой пурги, когда нос страшно высунуть из двери дома, мы слышали истошный лай собак, какую-то возню у дома, а потом стук в двери. В комнату входил засыпанный снегом, заиндевевший охотник.
