Текст книги "Помяни черта! (СИ)"

Автор книги: Ардмир Мари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Насколько неизгладимое?

Амур Донато оторвался от тарелки и внимательно посмотрел на меня и Вестериона:

– Настолько неизгладимое, что он фактически полностью передал миры Дарлогрию, Дарванию, Дарридию Его Величеству Темному Повелителю.

– То есть как? У него не только этот мир был?

– Не только. – Ответил амур. – Влюбился водник, решил все за нее отдать, лишь бы была рядом. Люц согласился, ее родители дали добро, и жених демонессы остался с миром, но без невесты.

– Атас… – прошептала я, припоминая прошлые разговоры. – И Себастьяна это не устроило, он пытался ее вернуть, так?

– Пятнадцать проникновений в мир Гарвиро. На шестом, ему удалось с ней встретиться, поговорить…

– И что Глициния? – прошептала я, крепче обнимая ноги.

– Влюбилась. – Вздохнул амур, надкусывая красную грушевидную гадость.

– Ты посодействовал?!

– Я отказался и стал здесь персоной нон грата. Гаяши сам не так прост, как кажется. И своего со временем добился. Так что, когда на шестой раз Себастьян наконец-то с ней увиделся, она была влюбленная по самую макушку, счастливая и уже пару месяцев как на сносях.

Я с тоской посмотрела на двери, через которые демон удалился. Вот это любовь, чельд побери! Вот это привязанность! Что ж ему не повезло так с первой невестой?

– Его тогда схватили и посадили в ваш мирок на долгих восемь лет. – Добавил зелен. – Вот это и стало причиной нового договора, по которому Ган в случае развода… получает ранее уготованную ему водную демонессу.

– Если она не будет в браке. – Внес поправку амур Донато и тоже лег на прозрачный пол.

– А в браке она не будет, потому что Нардо тут. И если Люц пожелает вернуть его раньше бракоразводного процесса Императорского монстрюжища, то оно, то есть Ган запросит обратно миры?

– На данный момент он запросил лишь тебя – для развода. Следующим пунктом наверняка шли бы все мы – для расправы над врагами. А что там дальше… трудно сказать.

Я постаралась не думать о плохом. Все-таки выходит, что Ган враг достойный и та еще тварь чешуйчатая, с Люцем они друг друга стоят, а вот демона жаль, очень жаль.

– А чем объясняются остальные девять проникновений Себастьяна в Гарвиро?

– После длительной отсидки в твоем мирке он все надеялся, что Глициния вернется… даже с детьми.

В коралловые стены помещения постепенно возвратились планкноиды, и вслед за ними белый свет залил пустую комнату, развеяв нашу уединенность и таинство беседы. В дверь, переступая ножками, робко вошли живые стулья, пуфики и столик с диванчиком.

– Вот это любовь… – прошептала я тихо.

– Галина, вас ждут в зале для переговоров. – Сообщил объявившийся в дверях важный рыб с красным хребтом и желтыми плавниками, ярко выделяющимися на серебристой чешуе. Сзади него по стойке смирно стали шестнадцать ловцов в одинаковых костюмах.

– Но я еще… не поела!

– Император настаивает…

– Прекрасно! Пусть и далее настаивает, авось настоится то, что он настаивает.

– Галина!

– Ой, да прекратите орать. Я знаю, как меня зовут, а вот как к вам обращаться…?

– Первый граф-рыб империи Гарвиро Тавериль Тио Стук

– Аааа, Стук. – Протянула я с ехидцей, глядя в его надменную рыбью морду. – Стучите императору постоянно или время от времени постукиваете?

– Для вас Тавериль Тио Стук. – Прорычал рыб.

– Значит постоянно. – Я поднялась и отряхнула крошки со своей тюремной робы. И вот с удивлением подмечаю, что я одета в те же цвета, что и его крабы. И чтоб я после такого открытия молчала? Да ни за что!

– И как продвигаются работы по восстановлению вашей тайной тюрьмы? Тереха разгромила все или что-то еще осталось?

– Ты! Ты…! – граф-рыб, выпучивший глаза от злости, вдруг перевел взгляд на поднявшихся с пола зелена и амура. – Ты-тысячу лет его владельцам придется восстанавливать. Пойдемте.

– Только если меня будут сопровождать мои помощники. – Пролепетала я. – Чувствую себя неважно, знаете ли… четырехдневное заточение далось с трудом.

– Они пойдут с вами. – Зло заверил рыб, в чьих интересах явно было закопать меня под ближайшим кораллом или скормить еще одной многолапистой океанической зверушке.

– Ой, прям нет веры здешним обитателям… – пролепетала я, выходя к рыбу в коридор. Оглядываюсь на хмурых Донато и Сооррского и, подмигнув им, сладким голосом добавляю. – Интересно, что первым оторвет похитителю Ган? А еще интереснее, как быстро оставшееся зажарит Люц?

От граф-рыба ни звука, но сердцем чую, прислушивается гад.

– И долго ли они будут гадать, что на мне до сих пор ваша роба, – обратилась я к Тио Стуку, который плывет впереди и, судя по активно хлопающим жабрам, медленно звереет. – Хотя, если подумать, им обоим должно быть известно, кому именно принадлежала та далекая тюрьма…

– А вот и нет! – просиял Стук и, ткнув в меня плавником, дал короткий указ. – Переодеть.

Ну что сказать… Мне тут же стало понятно, что в Гарвиро все пожелания высокопоставленных рыб приравниваются к закону, который мгновенно приводится в исполнение. Я не только прикрыться не успела, или дать отпор, но даже пискнуть: «клешню убери!» как оказалась в чешуйчатом белом платье с красными плавниками и воротником, пышной юбкой из удивительной тонкой ткани с россыпью мелких жемчугов.

Здешние рыбки плоскодонки, поэтому мою немалую грудь оценили все присутствующие. Правда, вкусы у них разные, так что в сонме семнадцати громких и брезгливых: «Ну и страшенная!» потонуло три четко произнесенных восклицания: «Прекрасно выглядишь!», «Галочка, восхитительна!», «И это все достанется Нардо?!»

– Да, именно ему, как только выберемся, – сообщила я улыбчивому зелену с непомерным либидо.

– Даже не облизывайся, – предостерег его подошедший Себастьян и что-то тихо произнес. Соорский мрачнеет на глазах:

– И что, до сих пор?

– А ты думаешь, почему ее с такой легкостью отправили назад.

11

И я, гордо вскинув голову, расправляю плечи и…, вместо того, чтобы сделать грациозный шаг в сторону зала переговоров, застываю с открытым ртом. На стене возле нашего столпотворения устроен плоский аквариум с проекциями маленьких рыбок и старых морских чудищ. Своеобразное родословное древо, точнее сказать – водоросль с множеством мелких и крупных ответвлений, подробно пересказывающая жизненный путь каждого представителя императорской семьи. В кольце кораллов как в картинной раме заключено жизненное состояние каждого рыба. В верхнем правом углу переливающаяся надпись с именем, званием и временем, отведенным на жизнь.

Тех, кто дожил до преклонных лет, было очень и очень мало. И для того чтобы это понять на надписи, что вслед за портретами уходили под 7-метровый потолок, смотреть было не обязательно. Хватало взгляда на портретную проекцию.

Те, что живы, просто движущееся изображение с дергающимися плавниками. А те, что осыпались прахом на дно, отображаются иначе. Так, что вся их жизнь прокручивается в ускоренном варианте: появление на свет из икринки, младенчество, юность, взросление, старость и смерть… И большинство из них ушло на этапах юность и взросление. Жутко, но более чем информативно.

Но удивило меня не это. От Вад Гаяши вниз шло три ответвления, а от Ган Гаяши девять.

– Девять?!

– Галь, что тебя так удивило?

– У Глицинии девять детей!

– Да… – вздохнул Себастьян. – Ты, наверное, еще не знаешь, но у Нардо семья тоже большая.

– Насколько большая? – спросила я, оглядывая вполне себе милое потомство рыба императорских кровей. Все-таки хорошо, что он на демонессе женился, хоть какое-то разбавление кровей. Иначе были бы все детки такими же безобразищами аморальными, как и папаня. Подняла глаза выше и остановилась напротив портрета одного из умерших рыб.

– Тринадцать.

– Ни хре…!

– Галя! – взвыло, сопровождающее меня трио.

– Все, молчу-молчу.

Я-то молчу, а столько всего сказать хотелось… Например, что смотрю я сейчас на брата Гана – рыба бело-рыжего окраса, почившую на этапе взросления и точно знаю, что видела его живым и невредимым. Я обернулась к граф-рыбу и указала на портрет второго брата. Кстати, почившего самостоятельно в преклонном возрасте. – Это кто?

– Лерт, старший брат императора. Умер.

– А это что за кошмар? – я указала на Императорское монстрюжище и задумчиво протянула, – безобразище.

– Восьмидесятый император Гарвиро Ган Гаяши, до сих пор ожидающий вас в зале! – вспыхнул граф-рыб.

– Аааа, я-то думаю, что за морда знакомая… – и указываю на третьего брата живого рыба, которого здесь похоронить решили.

– А это?

– Ублюдок! – выплюнул Стук.

– Понятненько. Он вам денег должен, что ли? – жабры у Стука вновь часто-часто захлопали от перенапряжения.

– Это Фило, внебрачный сын прошлого императора Вад Гаяши. – Пояснил Себастьян, стоящий за моей спиной. – Погиб во время смены течений.

– Его расшибло в лепешку?

– Расщепило, как говорят очевидцы, – улыбнулся граф-рыб, и его ловцы слаженно закивали соглашаясь. А в моей голове уже звучит голос зелена: «С тех пор мир закрыт и правит Ган».

«Какая чудненькая история, – восхитилась я мысленно. – Случаем, не так ли нас с Донато хотели казнить?»

«Галя, скорее уж так убить хотели вас, тебя и Себастьяна, – авторитетно сообщил Вестерион. – Вас с амуром было решено медузам скормить»

– Зашибись! – отрешенно промямлила я, навечно запомнив, как появился из икринки, подрос, возмужал и скончался красивый и улыбчивый бело-рыжий рыб Фило. Точно помню, что Олимпия для него придумала более нежное имя Филио.

– Ведите нас к Ган Гаяши, наступило время поговорить.

И все-таки я была уверена, что вначале поговорю с Императорским монстрюжищем и лишь затем с Темнейшим, но нас привели в круглую белую залу. Она, как старинные библиотеки, ломится от талмудов и свертков с рукописями и картами. И поверх ниш с манускриптами опоясывается костяными ребрами, которые опускаются вниз от хребта под потолком и обвивают плоский черный камень метров размером 5х7 метров. С поверхности камня на нас смотрит выгравированный зло прищурившийся Люциус в демоническом образе на Хэллоуин. В общем, художник сего постамента явно был с чувством юмора, так что рожки у Темнейшего переплелись, формируя умильное сердечко над его лысой головой. А голова не просто лысая, она, так сказать, с проплешиной наверху и парой сотен кудряшек на затылке. Сидит сие создание на троне из костей в весьма привлекательной позе – грудь колесом, ножки накрест под сиденьем трона. Ну и ручки с маникюром поставлены на манер «ах, я вся такая непредсказуемая!»: одна на выпяченной груди, вторая на подлокотнике. Плюс костюм из неизвестного материала с рюшами, чешуей и жабрами.

– Ему бы еще мушку над губой… – прошептала я, еле сдерживая хохот.

«Зачем мушку? – не понял зелен, обратившись мысленно, – это же антисанитария?»

– Ага, и как ты против ползучих чури ничего не имел?

Изображение мигнуло, и все мы оказались перед рогатой мордой. У меня язык не поворачивался назвать этого гада иначе – морда рогатая, и все тут! Сидит злой, с крепко сжатыми челюстями и двигающимися желваками, чувствуется, еле сдерживается, чтоб не вспыхнуть.

– Галя, ты?!

– Нет, не я!

– Подойди ближе. – Скомандовал Люц, но кто я, чтобы его слушаться. Трио сзади меня тяжело вздохнуло.

«Галь, ты почему стоишь? Иди».

Я же почти вслух произнесла:

– Не хочу с ним связываться! Чтоб у них связь оборвалась!

И вуа-ля, рыбы задергались, их плавники и жабры затрепыхались, камень чуть-чуть накренило и… и звук пропал. А взгляд у рогатого стал очень нехороший и очень пристальный, и я ответила таким же взглядом. Он сидел в своем тайном кабинете, стены которого заставлены книгами, в знакомом кресле с пустым бокалом в руке.

Никогда особой мстительностью не страдала, а тут, прям как во сне, появилось немыслимое желание, чтобы на его рогатую голову книги слегка, но основательно постучали. И сейчас здесь, в Гарвиро, ощущение было такое, словно я всесильный джин и эту наглую рожу сейчас заставлю молить о прощении.

– А чтоб книга упала рогатому на голову. – Прошептала я зло.

Книга, а точнее, огромный талмуд упал, но в Гарвиро и почему-то на граф-рыба. С воплем рыб взвился вверх, столкнулся о ребристый потолок и рухнул на своих ловцов. В принципе, не плохой вариант – он меня тоже обидел, но я добивалась другого результата:

– Пусть книга упадет на голову очень рогатого.

И вновь взвыл Стук, повторно соприкоснувшийся с тайными учениями. Как книга расшвыряла крабов и зарядила по его хребту, оставалось только лишь догадываться.

– На того, кто с рогами!

Очередной вопль подлетевшего под потолок граф-рыба стал подтверждением, что мои желания сегодня исполняются иначе. Трио сзади меня удивленно молчало, Стук мычал, а крабы застыли, не зная, как хозяина прикрыть от чужого письменно поведанного опыта.

– Да на идиота с настоящими рогами, растущими из головы! – четко произнесла я.

Бровь Люциуса, наблюдающего за сумасшедшей пляской Стука, стала еще более вздернутой. Видимо, связь уже наладили и меня таки расслышали. Ничего, и не из таких ситуаций выкручивалась, и повторила:

– С настоящими рогами!

В ответ тишина, и там, у Люца, и тут очень тихо. Оборачиваюсь к стенающему и запыхавшемуся, высокопоставленному чиновнику Океании с гадкой улыбкой:

– Первый граф-рыб, вам что, жена изменяет?

– Ты…! – вопль стремительно подплывшего ко мне Стука оборвался, стоило ему лишь взглянуть на черный камень сзади меня и ощутить крепкую руку зелена на своем загривке.

– Вы свободны. – Произнес Себастьян. Плавным движением руки он заставил граф-рыба со всем взводом ловцов ретироваться за дверь. Далее повторилась история с удалением планкноидов из стен. Белая зала погрузилась во мрак. Двери изнутри залы переговоров мои спутники чем-то подперли, и Себастьян привычным движением вызвал полчище желтых огоньков.

– Приветствуем, Светлейший из Темнейших! Ни лавы Вам, ни льда. – Поздоровалась примерная троица. В наступившей темноте, голос Темного повелителя зазвучал зловеще:

– Вы опоздали.

– Немного задержались, – поправила я.

– На час.

– А я девица с Земли, мне можно опаздывать, у нас кое-где эта вольность даже прописана, как атрибут женского этикета. – То, что я не поздоровалась с Темнейшим, в отличие от благородных спутников, следует так же приписать к моим паршивым знаниям этикета. – А что, есть какие-то претензии?

Люциус отложил бокал и отодвинул в сторону зависший в воздухе кувшин с кровью:

– Я хотел услышать о твоих.

– Мне нужна Олимпия! – я обернулась к молчаливо не одобряющим меня сообщникам. – Мне точно нужна Олимпия!

– Ее здесь нет. – Процедил Люц, еле разжимая челюсти.

– Довел, сволочь?

– Кто сволочь? – не понял дьякол.

– Ты! Я спрашиваю, ты довел ее до белого каления?

Сзади послышалось раздражающее шипение с предупреждением «Галя!», но я сейчас думала не о себе, так что не слышала.

– Галя, не пытайся меня спровоцировать, ты в том мире, над которым я не властен! – припомнил рогатый прошлые мои уловки.

– Вот! И кто ты после этого? Не сволочь, нет? – я отошла от нашей делегации, став ближе к черному камню.

– Нет. – Ответил гад рогатый.

– Да! Я тут с тремя ее сторонниками зависла, – и загнула один пальчик, – а еще с покалеченным Нардо! – загнула второй.

– Что с Нардо?

– В коме! – прорычала я, сделав шаг вперед.

– Под колпаком у Глицинии лежит. – Пояснил Себастьян для нашего тупого… Светлейшего Темнейшего.

– Каким образом? – кулаки Люца судорожно сжались.

– В логове трехзубой терехи, если магией не поделишься, не спасешься. – Сообщил зелен. Судя по изменившемуся лицу дьякола, информация была аховой. Чем я неприменила воспользоваться:

– И вместо того, чтобы дать нам тихо-мирно скрыться, ты провалил операцию!

– Вместо того, чтобы отправить тебя одну, я с тобой направил трех помощников, хорошо знающих этот мир. – Произнес он сквозь зубы.

– Ты мог бы нас не отправлять! Олимпия сказала, что Ган вернул бы …

– Не вернул бы.

– Что-о-о… – мой вопль потонул в зеленой лапе Вестериона.

«Проклинать нельзя, гадости говорить нельзя, сдерживай порывы» – снизошел до пояснений Соорский, крепко прижавший меня к себе. Более он в мою голову не лез и в ругань не ввязывался, поостерегся слышать. Мне на мысленный мат-перемат дали от силы секунд двадцать, волей неволей пришлось взять себя в руки.

– Спасибо. – Произнес Люц усталым голосом и разрешил меня отпустить. Вестерион мягко погладил мои плечи и отступил. Блин! Будто бы нельзя было по-другому попросить не выражаться!

– Повтори еще раз, что ты хотел этим сказать.

– Нардо он не вернул бы. С Ган Гаяши мы знакомы давно, с его приемами так же. С тех пор, как Себастьян женился, мир Гарвиро более, чем просто закрыт извне. В него не пропускают даже магов и целителей из бывших колоний – Дарвания, Дарридия, Дарлогрия, не говоря уже о народах, что ранее были дружны и в Океании оставили свои семьи. Гарвиро по воле императора временно снял защиту и открылся лишь для Нардо, а также в ожидании тебя.

– Да, с этого ракурса история выглядит иначе.

– Я рад это слышать.

– Значит, мы имеем дело с беспринципным террористом и вымогателем. Шикарненько.

– В смысле? – не понял Люц.

– Зашибись, значит! А раньше предупредить нельзя было?

– Когда? Нардо с каждым мгновением терял свои силы.

– Какие мгновения! Тут неделя прошла, не меньше!

– А у нас менее трех часов. – Жестко пресек он мои возмущения. – Еще вопросы будут?

– Ты нас не заберешь? – тяжело вздохнула я.

– Тебе придется самостоятельно выбираться, я связан договором и действовать не в силах.

– Господи! Если ты не в силах, то что могу я?!

– Вы можете многое. – Темный Повелитель подался вперед и заглянул в мои глаза. – Галя, я не зря тебя выбрал, как только увидел в платье с париком, катающейся на сцене с чужой программой. У тебя на роду написано выкручиваться из передряг. Реве Татих подтвердил, ты не потопляема!

– У нас с выражением «в воде не тонет» хороших определений мало, – буркнула я.

– Выбери хорошее. – Посоветовал Себастьян, стоящий за вторым моим плечом.

– Знаешь, Люциус, чельдовски приятно, когда хвалят… Но неприятно, что для похвалы предварительно поставили в ужасные условия.

– Других вариантов не было. – Темнейший выдохнул, расправляя приподнятые плечи. – А теперь скажи, чем я могу тебе помочь.

– Информацией, других вариантов нет, сам сказал.

– Какая информация?

– Нужен твой договор с Гаяши, список проклятий на Нардо от этого…

– Реве Татиха, – подсказал амур, вышедший вперед

– И… встреча с Олимпией, если получится. Хотя бы вот так вот, – я махнула рукой на камень, – дня через два, может быть через три.

– Хорошо, я сделаю.

– Люц… Если я императорскую чету разведу, что будет?

– Я не смогу вас вытащить оттуда. – С трудом произнес Всемогущий, ощущая вселенское бессилие. И вид у него такой, что жаль стало невероятно. И прижать к груди захотелось, и по кудрям черным погладить, и в глаза красивые поцеловать, лишь бы не был такой расстроенный и несчастный. Я сделала единственное, что могла, находясь от него далеко-далеко:

– Рогатый! Соберись, тряпка, что ты раскис, как соп… – я увернулась от зеленой лапищи Вестериона и феерически завершила начатое. – Как сопляк после первого облома! Мы тут твою задницу мохнатую спасаем, чтоб на супружеском ложе не мерз, а он..!

От зелена увернулась, от Себастьяна не успела. Он просто руку на мое плечо положил, и желание что-либо говорить тут же пропало.

– Спасибо за поддержку. – Полыхнувший огнем, дьякол недобро улыбнулся.

А я постаралась не придавать значения тому, что за его спиной с обугленных полок начала сыпаться зола. Мне это только кажется… Мне кажется, из-за моей «поддержки» он только что спалил всю свою библиотеку. Буду надеяться, книги подлежат восстановлению.

– Всегда, пожалуйста. Ты хотя бы в чувства пришел. – Прошептала я. И демон убрал руку с моего плеча. – Из всего вышесказанного выходит…, что нас должны либо выпихнуть со скандалом, либо отпустить с миром?

– Что-то в этом роде. – Согласился он, посмотрел вправо и вдруг произнес совсем тихо, – я потом сообщу… В случае чего, вызывай.

И камень погас, явив вместо встревоженного дьякола изображение разряженного Люциуса. Теперь я в этой гравировке видела едкую издевку над самим Повелителем. Вот значит, что Ган Гаяши о нем думает. Я обернулась к хмурым сообщникам с улыбкой:

– Вижу, его тут любят.

12

С появлением встревоженной Олимпии в секретном проходе над овальным залом началось медленное распыление мельчайших водных капелек. Роса, просачиваясь в трещинки, гасила полки, сгоревшие до состояния углей, и обходила стороной книги, которые, прогорев дотла, еще не осыпались прахом на пол.

Люциус, оборвав связь с Галей, сделал первый неуверенный шаг к демонессе:

– Милая, ты вернулась?

– Что произошло? – синие глаза гневно сверкнули, введя дьявола в транс мощью едва сдерживаемой водной силы.

– Немного разозлился. – Он повел плечами, сбрасывая холод потери и наваждения. Она здесь, значит, была неподалеку и просто не откликалась на его зовущий глас.

– И всего-то? – щелчком пальцев, она завершила тушение и, не сводя с Люциуса взгляда, тихо заметила. – Я думала, для таких энергетических всплесков должен был умереть твой верный подданный.

– Нардо жив. – Сдавленно ответил он.

– Что с Галей?

– Будет работать над разводом Ган Гаяши и Глицинии.

– И ты позволишь себе этот ход?

Отчаяние в ее голосе прошло сквозь него, как острый клинок, причиняя режущую боль.

– Милая… – он начал медленно к ней приближаться.

– Глициния любит мужа, слышишь? – сжав кулачки, она вскинула голову, прожигая Дьявола ненавидящим взглядом. – Мы не выходим за нелюбимых, если преднамеренно не хотим уничтожить себя.

– Нежная… – он оказался рядом с ней, нависая в силу своего роста и не смея коснуться, зная ее характер. Одно неправильное движение и его любимая демонесса, любя, окатит таким цунами, с которым не сравнится Великий потоп в четвертом мирке. Он знает, на что она способна и потому считается с ней.

– А ты…! Ты сжигаешь все на своем пути, все к чему прикасаешься! Ненавижу твои игры!

Она ткнула в него пальчиком, и дьявол понял, что может ее коснуться. Мягко и очень осторожно он обнял ее и привлек к себе: – Я все сделаю, я все исправлю… все. Обещаю.

– А на колени стать? – прошептала она тихо.

– А если болят?

– Они у тебя болят? Сколько энергии ты только что высвободил?!

– А смеяться не будешь?

– Если болят, это уже не смешно, Люциус!

– Милая, мне не жаль ничего. Я все отдам за тебя. – Он заглянул в ее глаза и заверил. – Все и даже больше. Но в случае с Гаяши – это не поможет.

– И ты к нему послал Галю?

– Вначале я, как глупец, позволил Нардо с ним встретиться, чтобы расторгнуть старый договор. И дал свое согласие вернуть ему миры.

– А остров в Средиземном море для Галочки? – прошептала демонесса. – Он разве ехал не за ним?

– Это был пустой предлог для окружающих… И там не остров вовсе.

– Да уж… – Олимпия приникла к дьяволу и тихо прошептала, – увидела бы Галя это болото и кусок скалы, никогда бы не решилась спасать Нардо.

– Именно так. – Люциус, обнимая свою водную демонессу, вздохнул с облегчением. Выходит, она слышала каждое слово, сказанное им здесь. Перепроверила информацию у своего достоверного источника и, ощутив всплеск энергии будущего супруга, решилась с ним поговорить. Он закрыл глаза, позволив счастью наполнить сердце щемящим чувством радости, и про себя произнес первое прошение к высшей силе:

«Прошу тебя, Древнейшая из сил создателей, благослови Галину на ее пути».

«С каких пор ты молишься?» – от мысленного вопроса Олимпии дьявол вздрогнул. А демонесса с улыбкой отстранилась и заглянула в черные, как ночь, глаза.

«С тех пор как встретил тебя»

* * *

В зале для переговоров все еще звучал голос Люца, предложившего в случае чего вызвать его, и мой смешок о том, как его тут любят. А в двери уже ворвалась наглая рыбина Ган Гаяши, граф-рыб и их разноцветная стража и створки круглого прохода грохнулись о коралловые стенки, вызвав обрушение нескольких талмудов с верхних полок.

– Как вы смели закрыться? – взревел Ган.

– Как вы смели ворваться?! Это был приватный разговор с Темным Повелителем. И если вы так стремились поговорить со мной, следовало говорить ранее. – Нагло заявила я, прекрасно помня, что я же его и отправляла на все лады, не желая говорить. Теперь понимаю, что внутреннее неприятие было обоснованным.

Противный рыб и вся его свита в мгновение ока оказались передо мной, с явным намерением превратить в котлету и съесть, а сопровождающее меня трио напряглось и выступило вперед.

– Галя! – пророкотало Океаническое безобразище, – вы не смеете…

Ах, это я не смею, да еще после всего произошедшего?! Я вспыхнула, из последних сил сдерживаясь, чтобы не заорать или хотя бы поругаться, но нет… мне тут еще и ругаться запретили.

– Отойдите, иначе я вам сейчас кровь пущу!

– Что?! – опешил рыб, вздыбив гребень на хребте.

– Кровь пущу! – я схватилась за живот, ощущая дурноту. – Кстати, о крови, как у вас тут к человеческой относятся?

Все придворные рыбы с ловцами и наш зелен оказались в десяти шагах от меня, амур просто не успел отбежать или отплыть, с его-то размерами, а демон улыбнулся, коснувшись моего плеча.

– Хорошо врешь. – Тихо прошептал он. – А теперь потребуй новые апартаменты с раздельными комнатами и нормальным санузлом.

– А это возможно? – недоверчиво переспросила я.

– Да, на первом этаже в гостевом домике как было предложено вначале. Заметь, там и лестницы не будет и комнат фрейлин, что являются соблазном для Вестериона.

– Ах, вот оно как… – прошептала я и, набрав децибелы, громко сообщила, что мне дурно, что я хочу комнаты в гостевом домике, а еще есть хочу и увидеть Нардо.

– А после этого? – сухо поинтересовался Ган.

– И только после этого я займусь разбивкой сада. – Произнесла, сделав ударение на предпоследнем слове.

– Будет, – зло прошипел Ган Гаяши. – Что до прочего… Ваше утерянное вдохновение – Нардо – уже тут, как и сопровождающие, без которых вы в разбивке сада не дееспособны. Остался лишь договор. – В точности припомнил он мои слова, произнесенные в первую встречу.

– Вот прекрасно, спасибо что напомнили! – произнесла я, еще чуть сгорбившись. – Как только я составлю договор, так мы его с вами и обсудим. А сейчас мне бы полежать немного, а лучше всего вздремнуть.

– Галя! Ты…

– Хочу в постельку… – хныкая, попросилась к демону на ручки, и тот подыграл. Себастьян аккуратно поднял меня на руки и с обеспокоенным видом приложился губами к моему сморщенному лобику.

– Она вся горит.

«Галя что ты делаешь?» – мысленно спросил зелен, к которому только сейчас доплыл амур, перепуганный сообщением о кровопускании.

«Тяну время» – ответила я Соорскому и позволила себя унести.

– Сегодня же мы приступим к разбивке, – клятвенно заверила я. – Но составление договора займет чуть более двух суток. Мне нужно будет еще раз переговорить с Темнейшим. – Сообщила я Ган Гаяши, изображая умирающую деву. – А сейчас мне плохо… Себастьян, унесите меня.

У Императорского монстрюжища и до этого на морде было написано крупными буквами: «Убью мерзавку при первой возможности!», а теперь уже легко читалось «Нашинкую в ближайшее время».

Отойдя на значительное расстояние от озлобленной толпы рыбоподобных придворных и охранников, демон деликатно поинтересовался: – И когда они у тебя они должны быть?

– Я о женских днях веселых. – Пояснил он на мое удивленное: «кто они?»

– Через две недели отпуска. – Ответила с зевком. – А я в Дарлогрии месяц провела, тут уже неделю, так что…

– Ждать тебе еще и ждать. – Усмехнулся демон, спускаясь со мной куда-то по пологой лестнице-ленивице. – В четвертом мире прошла лишь пара минуток.

– Что? – я недоверчиво на него покосилась. – Это как – лишь пара минуток?!

– А ты думаешь, почему туда всех ссылают. Он самый медленный и энергетически расходный, наша магия в нем практически бессильна.

– Да, ну… Неужели он такой тормоз?

– А тебя не удивило, что после месяца в Дарлогрии твой билет на поезд не был просроченным?

– Я думала, сон… – и подмигнула идущим сзади зелену и амуру.

– Вот теперь знаешь.

Через минуту мы вошли в шикарные апартаменты, где меня аккуратно опустили на пол. Интерьеры здесь были как в Аиде – повергающие в трепет и восхищение мощью и размерами коралловых объемов и изяществом сложных узоров, имитирующих огонь.

– Это наши? – я радостно блеснула глазами и расплылась в довольной улыбке.

– Нет. Тут Нардо обитает и периодически Глициния. Это ее лечебные палаты…

– На Нардо посмотрим? – я подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши.

– Галя, тебе же плохо.

– А да, точно… спасите, умираю…

– Так не настолько же! – прошептал Себастьян, успевший поймать меня в обмороке.

– Так предупреждать надо. – Ответила я, вновь приникая к его теплому, мужественному плечу. – К тому же тут удобнее.

– Это я уже понял, – вздохнул демон и, спрятав улыбку, позвал Глицинию.

– Ты думаешь, ее вопль никто не услышал? – спросил зелен, надевший на мою ногу белую туфельку с жемчужными вставками. Странно, я даже не заметила, когда успела ее потерять. А они в моем наряде от граф-рыба были или нет? Или мои сообщники меня готовят к обряду погребения, вот и белые тапочки притарабанили.

– Предостерегаю, чтобы службу кремации не тревожили. – На полном серьезе ответил ему демон и перехватил меня покрепче.

– Что?! – я попыталась спрыгнуть с его рук, но меня не пустили.

– А то. – Со смешком сообщил Соорский, обув меня во вторую белую туфельку. – Тут с мертвецами долго не возятся – вода едина, сама понимаешь, никто трупными соками дышать не хочет.

– Ээээ, уважаемый, поставьте меня на ноги!

– Не переживай, тебя тут на ноги быстро поставят, – подмигнул демон, прекрасно разбирающийся в людских речевых оборотах и с легкостью употребляющий их. – А сейчас больную разыграй по-быстрому.

– Я но… не…

– Что случилось?

Удивительно! Всего один встревоженный возглас прекрасной демонессы заставил меня в мгновение ока перевоплотиться, обмякнуть в объятиях демона и, прикрыв глаза тихо прошептать: – Мне плохо.

Хотя, кажется, наш демон-женатик опять использовал магию, и я ощутила усталость и легкое головокружение. А потому, не меняя тона, напомнила Себастьяну, что вампиризм наказуем.

– А кто занимается вампиризмом? – забеспокоилась подошедшая демонесса, она ласково коснулась моей щеки и прощупала пульс.

– Тереха с тремя зубами, – брякнула я, прежде чем провалиться в глубокий сон.