Текст книги "Начало Руси"

Автор книги: Аполлон Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

И.И. Ляпушкин формулировал новый взгляд несколько неопределенно, в общей форме называя «бытовые и хозяйственные комплексы, в том числе остатки жилых и хозяйственных построек». В 70-х гг. материал, указывавший на связь балтийских славян и вообще южного берега Балтики с Северо-Западной Русью, нарастал весьма интенсивно и проявлялся в разной форме. Особенно весомым аргументом стал широко представленный керамический материал. Еще в 1956 г. Г.П. Смирнова обратила внимание на группы новгородской керамики, не находившие аналогий в восточнославянских областях и не имевшие местных корней [1038]1038
  Г.П. Смирнова. Опыт классификации керамики древнего Новгорода. МИА, № 55. М., 1956. Публикация была встречена с резким осуждением (как отклонение от автохтонизма всего и вся и поворотом в сторону норманизма). В 1970 г. автор предлагала мне взять ее материал для подкрепления концепции, высказанной в статье «Варяги» и «Русь» на Балтике» (ВИ, 1970, № 10). Я согласился с условием, что опубликует его она сама, и предложил помочь в этом (предложением она не воспользовалась, но материалы, к сожалению, не все, опубликовала).


[Закрыть]. В позднейших ее публикациях, во-первых, выявилась значительная группа керамики, находящая аналогии в разных районах Поморья, на территории ГДР и Польши, во-вторых, уточнялась датировка возникновения Новгорода, который (отчасти как бы в противовес норманизму) слишком уверенно относился (на основе дендрохронологии) к середине X столетия (именно к 953 г.). Но речь в данном случае шла о конкретной мостовой, под которой также находился культурный слой. И керамический материал позволил говорить о значительно более раннем появлении поселения на этой территории [1039]1039
  Ее же. О трех группах новгородской керамики X – начала XI в. КСИА. вып. 139. М., 1974; ее же: Лепная керамика древнего Новгорода. КСИА, вып. 146. М., 1976. Мостовые, естественно, настилались более или менее значительное время спустя после возникновения поселения. См.: П.И. Засурцев. Новгород, открытый археологами. М., 1967. С. 69.


[Закрыть]. Видимо, можно говорить о достоверности летописной даты, связывающей сооружение Новгорода с Рюриковыми варягами около 864 г., и о достоверности самого сообщения о прибытии около этого времени (или все-таки несколько ранее) Рюрика с братьями в Ладогу именно с южного берега Балтики.

Выявленная в Новгороде керамика поморского облика имеется также на других поселениях, где обычно ищут следы викингов, в частности в Ладоге и даже в Гнездово [1040]1040
  Я.В. Станкевич. Классификация керамики древнего культурного слоя Старой Ладоги. СА. Т. XV., М.-Л., 1951; Г.П. Смирнова. Лепная керамика… С. 4, 6, 7; Т.А. Пушкина. Лепная керамика Гнездовского селища // Вестник Московского ун-та, сер. IX. 1973, № 3. С. 88. На подобные факты указывалось и в дореволюционных работах. Ср.: В.И. Сизов. Курганы Смоленской губернии // Материалы но археологии России, № 28. СПб., 1902. С. 123.


[Закрыть]. В.Д. Белецкий еще в 1965 г. обратил внимание на керамику поморского типа в древнейших слоях Пскова [1041]1041
  В.Д. Белецкий. Раскопки Древнего Пскова в 1964 году // Тезисы докладов научной сессии, посвященной итогам работы Государственного Эрмитажа за 1964 год. Л., 1965. С. 29; его же: Древний Псков по материалам археологических раскопок экспедиции Государственного Эрмитажа // Сб. Государственного Эрмитажа. XXIX, Л., 1965. С. 7.


[Закрыть]. C.B. Белецкий отметил западнославянские параллели для сосудов с налепными валиками (у донной части), которые найдены в Изборске, Пскове и многих других городах северо-запада Руси, достигая Рязани и Гнездова [1042]1042
  С.В. Белецкий. Миска с налепным валиком из Старого Изборска. КСИА. вып. 144. М., 1975. На этом фоне непонятна позднейшая «передача» автором Изборска норманам. (См. выше о топониме «Изборск»),


[Закрыть]. В.В. Седов писал в 1970 г., что «собранный к настоящему времени материал весьма обширен и свидетельствует о несомненной генетической связи древних новгородцев со славянскими племенами Польского Поморья». Автор, в частности, обратил внимание на широкогорлые биконические сосуды и реберчатую керамику, которая широко представлена по всему северо-западу, преобладая в древнейших слоях Старой Ладоги. И важно его указание на то, что «появление биконической керамики в Новгородской земле не может быть обусловлено ни древними местными традициями, ни культурными влияниями местных племен… Объяснить появление биконических и реберчатых сосудов на ранних славянских памятниках Приильменья можно только предположением о происхождении новгородских славян с запада, из Венедской земли» [1043]1043
  В.В. Седов. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970. С. 71–72.


[Закрыть]. С запада выводит автор и кривическое население Псковщины.

Следует подчеркнуть, что славянская (или поморского облика) керамика сопровождает и так называемые норманские погребения [1044]1044
  См.: A.B. Арциховский. Археологические данные по варяжскому вопросу и Культура Древней Руси. С. 38–40.


[Закрыть]. Очевидно, требуется привлечь и другой (менее связанный с этническими и хозяйственными традициями) материал, обязательно включив в сферу сопоставления южное и юго-восточное побережье Балтики, а также побережье Северного моря, откуда в конце VIII в. ушли на восток фризы, не желавшие мириться с господством захвативших побережье франков. При этом, разумеется, необходимо учитывать условия славянизации различных племен на Поморье. На восток переселялось население в разной степени ассимилированное, сохранявшее значительные элементы своей старой культуры, верований, отчасти языка. Так, котелки в погребениях Приладожья, а также Верхнего Поволжья и Гнездова (т. е. основных районов распространения «норманских» погребений) [1045]1045
  Ср.: И.П. Шаскольский. Норманская теория в современной буржуазной науке. С. 146–147; С.И. Кочкуркина Указ. Соч. С. 48.


[Закрыть]необходимо сопоставлять с кельтскими культовыми котелками. В. А. Назаренко задумался над природой имеющихся в приладожских курганах отделенных от туловища голов, заметив, что «отражением каких религиозных представлений является эта черта обряда, решить трудно» [1046]1046
  В.А. Назаренко. О погребальном ритуале приладожских курганов с очагами. КСИА, вып. 140. М., 1974. С. 40, 45.


[Закрыть]. Но обряд этот хорошо известен по кельтским и кельтическим культурам. Захоронения одних черепов или туловищ без черепа характерно было, в частности, для племен оксывской культуры [1047]1047
  Погребальный обряд племен Северной и Средней Европы. М., 1974 С. 40, 45.


[Закрыть], которых с наибольшим вероятием следует связывать с венедами.

А.Л. Никитин указал на интереснейшую параллель для загадочных действий языческих вождей, восставших в Ростово-Белозерской земле около 1071 г. против киевского князя: волхвы извлекали из спины жертв «гобино». Оказывается, эта операция созвучна кельтскому обряду, называемому «гобония» (от gabim – богатство, и т. д.) [1048]1048
  А.Л. Никитин. Биармия и Древняя Русь. ВИ, 1976, № 7. С. 68.


[Закрыть]. Кстати, здесь также фигурирует магический котелок, который в Ирландии «был символом изобилия и бессмертия» [1049]1049
  Ян Филипп. Кельтская цивилизация и ее наследие. Прага, 1961 С. 171.


[Закрыть].

Если поиски германских элементов на северо-западе Руси, усиленно проводившиеся на протяжении более чем двух столетий, практически ничего не дали, то отыскание специфических варяжских черт все еще остается делом будущего. Между тем и в именах (об этом еще будет речь), и в топонимике варяжские черты представлены гораздо шире, чем можно было бы думать, исходя из факта передвижения уже в целом славянизированного населения. Так, например, знаменитому озеру Селигер находится малоизвестная параллель на острове Рюген (озеро Selliger). Название это, по-видимому, докельтское. Но на фракийской территории упоминается кельтское племя Celigeri [1050]1050
  А. Holder. Alt-Keltischer Sprachschatz. Т. 1, Graz, 1961, S. 884.


[Закрыть]. Трудноэтимологизируемым окским и волжским «Исадам» – поселениям на берегах рек, упоминаемых в домонгольское время, – может быть приведена кельтская параллель ossad – «высаживать». Очевидно, в названии отражается первоначальное значение как места высадки на берег. (Исады на Оке были загородной резиденцией князей и, видимо, своеобразной торговой факторией, примыкавшей с востока к столице земли Рязани.) Город Ростов, название которого не объясняется ни из славянских, ни из угрофинских языков, может быть сопоставлен с поселением Radestow «в Старградском округе» [1051]1051
  Scriptoris rerum Prussicarum. В. 1.Leipzig,!861,P. 687.


[Закрыть].

Тесная связь южного берега Балтики с восточноевропейскими русскими землями отражается и в некоторых сагах. От южнобалтийского побережья до «Палтескиа» и «Холмгарда» (т. е. города-острова) развертывается действие в саге о Тидреке Бернском. Сага записана в XIII в., но отражает события IX–X вв., возможно, и только IX (поскольку не упоминаются венгры). В саге постоянно упоминаются «вильтины», очевидно, вильцы-велеты, в тесной связи с которыми находится Русь. Хотя реальный Тидрек, как и его соперник Одоакр жили в действительности в V в., соперничая в борьбе за Рим, предания о них жили и на Балтике, и новгородский летописец XIII в. упомянул косвенно об этой распре, назвав Тидрека «поганым и злым», видимо, потому, что на Волго-Балтийском пути были и сказания с противоположными оценками соперников.

Холмгард, как отмечалось выше, – это нынешний Сааремаа, а Палтескиа не Полоцк, как обычно считается, а входивший в состав «Руссии-тюрк» город в районе нынешнего Таллина (Ревеля). Не исключено, что и в самих изустных сказаниях смешивали Палтескию с Полоцком. И «Смаланд», который берет Аттила (тоже персонаж V в.) на Руси, – не Смоленск. Это вероятнее всего описанный Адамом Бременским «третий остров – тот, который называется Самландом и соседствует с русскими и поляками», населяют который «самбы или пруссы», «очень человеколюбивые люди» [1052]1052
  Ср.: В.Т. Пашуто. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 88.


[Закрыть]. За «остров» Адам Бременский принял полуостров Самбию.

А.Н. Веселовский, опубликовавший перевод и исследование отрывка из саги, полагал, что в основе ее лежит саксонское сказание [1053]1053
  А.Н. Веселовский. Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском. ИОРЯС. Т. XI, Кн. 3. СПб., 1906. С. 8.


[Закрыть]. У исследователей обычно нет сомнения в том, что упоминаемые в саге «вильтины» (vilcinus) – это вильцы-велеты [1054]1054
  Там же. С. 11; П И. Шафарик. Славянские древности. Т. II, Кп. 3. С. 81–104.


[Закрыть]. В саге отражен такой период, когда вильтины господствовали на берегах Балтики и, например, датские конунги были у них лишь в подконунгах. И если даже речь идет о поэтическом вымысле, то перед нами творение, которое ведет к западнославянскому эпосу, поскольку преувеличивают всегда успехи своих, а не чужих предков.

По саге, в тесной связи с вильтинами находится и Русь, и в этой связи делается своеобразный экскурс во времена Тидрека и Аттилы, где Аттила (в полном соответствии с действительностью) назван «фрисландским конунгом», которых «русские» конунги не признавали равными себе. В частности, русский конунг отказался выдать дочь за фрисландского конунга Аттилу, ибо «род его не так знатен, как были русские люди, наши родичи» [1055]1055
  А.Н. Веселовский. Указ. соч. С. 148.


[Закрыть]. Возможно, прародителем конунгов предполагался Одоакр, овладевший Римом в 476 г. Именно этот вариант сказания знал новгородский летописец XIII в. А в позднейшей традиции даже и Богдан Хмельницкий считал себя (или так считало его окружение) потомком властителя Рима Одоакра, выходца из Ругии-Руссии [1056]1056
  См.: С.В. Величко. Летопись событий в южнозападной России XVII века. Киев, 1848. Т. I (Сравнение Богдана Хмельницкого с «древним русским Одонацером». С. 293). Там же изложение «Церковного Универсала Богдана Хмельницкого» 1648 года, где вполне логично и достоверно изложена история деятельности Одоакра, выходца из Ругии-Руссии – прародины и киевских русов (С. 85). См. также: В. Фомин. Варяги и варяжский вопрос в судьбе России Роман-журнал XXI век. М. 2001, № 9. С. 109.


[Закрыть].

В саге представлена не соседняя с вильцами балтийская Русь, а Русь восточная. Легендарный конунг вильтинов Вилькин совершил поход на восток, опустошил Польшу и все царства до моря, взял Смаланд и Палтескию и, наконец, столицу русского конунга Гертнита Хольмгард. Русский конунг обязался платить дань. Но после смерти Вилькина положение меняется. Теперь Гертнит идет в страну вильтинов и облагает ее данью. В саге явно смешаны разные Русии: «красные» и «белые», причем в Пруссии они, видимо, и реально смешивались. Определенное смешение наблюдалось и в изложении Саксона Грамматика, наиболее осведомленного в событиях, связанных с многовековой борьбой данов с рутенами восточного берега Балтики, то есть аланской Русью, «роксоланами» Географа Равеннского.

Предания, подобные зафиксированным сагой о Тидреке Бернском, отражаются и в славянских источниках. В указанной выше «Хронике великопольской» (прим. 72) хунгары и вандалы отождествляются, и Аттила является первым их королем. В саге о Тидреке Бернском «Гуниланд» располагался на запад от Польши, что может указывать и вполне обоснованно на гунов-фризов побережья Северного моря. Но имеется и группа источников, в которых гунны сближаются со славянами. Название Венгрии – «Хунгария» явилось результатом осмысления династии венгерских королей как преемников Аттилы. В славянской же традиции бытовало представление, что «хунгары» – это славяне, пришедшие из Поморья, от реки Варта или Укра. Отсюда допускалось смешение «укран» с «унгарами» [1057]1057
  Ср.: Pomniki dziejowe Polski. Т. VIII, cz., 2. Warszawa, 1970, S. 7, 134–135; MGH SS. Т. VI, P. 362. («Ungariorum» – так называются Гротовитом славяне под 860 г, т. е. еще до прихода венгров в Дунайскую котловину). См. также: А. Павинскнй. Полабские славяне. СПб., 1871. С. 59.


[Закрыть].

П. Шафарик привел большое число сведений о смешении славян с гуннами, причем даже в XIX в. немцы именовали «гуннами» группу славян, проживавших в Швейцарии. Название «гунов» иногда распространялось на вендов-венедов, «городом гунов» в некоторых сагах именовался знаменитый славянский Волин, располагавшийся у устья Одера [1058]1058
  П. Шафарик. Славянские древности. Т. I. С. 257–259.


[Закрыть].

В связи с отмеченным Саксоном Грамматиком рутенским погребальным обрядом, представляют интерес параллели ему на территории Древней Руси. Это именно те погребения в Гнездово, которые Е.А. Шмидт считал литовскими и аналогии которым имеются в срубных погребениях Киевщины [1059]1059
  Е.А. Шмидт. Об этническом составе населения Гнездова. CA, 1970, № 3. Ср.: Р.К. Куликаускене. Погребения с копями у древних литовцев. CA. Т. XVII. М., 1953; ее же. Боевой конь литовского воина. Вильнюс, 1971. Автор отмечает, что ранее всего «этот обычай проявляется у побережья Балтийского моря…, но со временем распространяется по всей территории Литвы… В конце I и начале II тысячелетия н. э. погребения с конями распространились по всей территории Литвы» (С. 26–27). На территории Латвии этот обычай был распространен только в приморской части Курземе. См. также: М.К. Каргер. Древний Киев. Т. I. С. 166.


[Закрыть]. В свете сведений, сообщаемых Саксоном Грамматиком, распространение этого обряда на шведскую Бирку может быть объяснено именно рутенским влиянием, независимо от того, в какой форме это влияние выражалось: культурное влияние, переселение, захват пленных, погребение убитых в сражениях.

Погребения с конем (и рабыней) распространены во всех районах, где ищут следы норманов. Не исключено, что во многих случаях обряд действительно связан с варягами, только не с норманами, а с рутенами. В Киеве таким образом погребались представители социальной верхушки, может быть, княжеской династии, хотя в составе дружинных погребений находится ряд существенно различающихся между собой типов. А погребения с конем и рабыней, как отмечалось, были распространены не только у балтийских рутенов, но и в салтовской культуре. И речь может идти именно о русах-тюрк, то есть аланах-роксаланах, хотя область Пруссии являлась именно той территорией, где соприкасались и смешивались русы разного происхождения.

Исследователи отмечали также сходство некоторых религиозных обрядов у балтийских славян и киевских русов. Так, весьма вероятно влияние балто-славянского язычества на реформу Владимира, осуществленную вскоре после возвращения его «из варяг». Главное божество дружины киевских князей – Перун – в «Слове о полку Игореве» даже не упоминается. Похоже, что он вообще не имел глубоких корней ни у славян, ни у других народов Приднепровья. Зато в Прибалтике роль его была весьма заметной. Имя Перуна отражалось в названии четверга: «Перундан», т. е. «день Перуна». По аналогии с «днем Юпитера» (французское jeudi) или «днем грома», по аналогии с немецким Donnerstag [1060]1060
  См.: Л. Нидерле. Славянские древности. М., 1956. С. 277.


[Закрыть]. Перун в звучании «Перкун» был одним из главных божеств у прибалтийских народов, причем функции его целиком совпадают с аналогичными функциями у славян и руси. В созданном Владимиром пантеоне языческих божеств первое место принадлежало именно Перуну, причем его изображение также было заимствовано у прибалтийских славян: «глава сребрена, а ус злат» [1061]1061
  С. Гедеонов. Варяги и Русь. СПб., 1876. С. 350–355; A.C. Фаминцин. Божества древних славян. СПб., 1884. С. 202–203.


[Закрыть].

Имеются определенные свидетельства и активных связей Руси Приднепровской и Причерноморской. В течение длительного времени обсуждается вопрос о времени появления в Крыму и Подонье славян, и в зависимости от решения этого вопроса ставится и проблема Причерноморской Руси. Но искать, видимо, следует не «чистых» славян, а реликты весьма многочисленных переходных форм, возникших в результате взаимодействия славян с венедским и кельто-иллирийским миром. Видимо, только таким путем может быть объяснен и факт распространения славянского языка на территории будущего Тмутараканского княжества, что явно предшествовало распространению там вполне определенной славянской материальной культуры.

В литературе неоднократно оценивалось сообщение Льва Диакона, отождествлявшего воинов Святослава с потомками тех росов, которые жили у Киммерийского Боспора. Д.Л. Талис вполне оправданно заключал, что «Днепровскую Русь византийские писатели называли тавроскифами и таврами именно потому, что на нее было перенесено название народа, действительно обитавшего в Крыму в VIII–IX вв., т. е. росов» [1062]1062
  Д. Талис. Росы в Крыму. CA. 1974, № 3. С. 99.


[Закрыть]. Задача, следовательно, заключается в том, чтобы определить: было ли у греческих авторов основание для отождествления приднепровских и крымских росов? Напомним, что последних они должны были знать особенно хорошо после того, как в IX в. возникает росская епархия.

Во времена Льва Диакона христианство все шире распространяется и в Приднепровской Руси, с которой, кстати, на протяжении X в. Византия поддерживала систематические договорные отношения. В этой связи может представлять интерес и то обстоятельство, что в Киевской Руси наследуются некоторые традиции Причерноморской, связанные с распространением христианства. Так, первые сообщения о крещении Руси (при Фотии до 867 г. и затем при Василии Македонянине и патриархе Игнатии) относятся: первое – к Крымско-Тмутараканской области, второе – к русам Болгарского Причерноморья, куда в 70-е гг. X в. Святослав намеревался перенести «центр» Русской земли и где в конце XIV в. митрополит Киприан – болгарин по происхождению – выделял ряд городов в «Списке русских городов ближних и дальних», претендуя на подчинение их единой «Русской» митрополии. Но в позднейшей летописной традиции будет упорно сообщаться о Крещении именно Киевской Руси патриархом Фотием, причем перечисляются и конкретные (реально существовавшие) митрополиты (Михаил, Леон, Иоанн), которые якобы появились после этого Крещения на Руси. В письменной традиции этот акт обычно смешивался с крещением Руси при Владимире, к которому, кстати, Византия непосредственного отношения не имела, как не имела отношения и к появлению христианской общины при церкви св. Ильи в Киеве во второй четверти X в.

В описании Льва Диакона войны греков с «тавроскифами» Святослава имеется ряд бытовых зарисовок. Среди них обычно привлекает внимание обряд человеческих жертвоприношений. С. Гедеонов даже акцентировал внимание на этом обряде, доказывая невозможность признания русов норманами. Он полагал, что именно для славян-руси было характерно приношение в жертву юношей и девушек. Автор приводит, в частности, напоминание позднейшего летописца о том, что «жряху им, наричюще я богы, привожаху сыны своя и дщери, и жряху бесом, … и осквернися кровьми земля Руска». В той же летописи «старци и боляре» предлагают: «Мечем жребий на отрока и девицю» [1063]1063
  С. Гедеонов. Отрывки исследований о варяжском вопросе. С. 61–63.


[Закрыть]. С. Гедеонов, видимо, прав, говоря об отсутствии такого обряда у германцев. Но и у славян его тоже, по-видимому, не было. Здесь мы видим отражение религиозных и бытовых представлений, характерных для кельтов в Европе и тавров в Причерноморье. Иными словами, это специфически «русский» (одной из «Русий») обряд.

В плане взаимосвязи Причерноморской и Приднепровской Русий может представить интерес происхождение «знака Рюриковичей». Правда, вопрос этот может быть поставлен лишь в сослагательном наклонении: знак становится важным аргументом при условии его правильной интерпретации, а правильная интерпретация во многом зависит от правильного воспроизведения хода событий. Знаку посвящена большая литература и предложены самые разные варианты его объяснения. В большинстве случаев указывается на близость знака киевских князей причерноморским, именно боспорским знакам [1064]1064
  B.C. Драчук. Системы знаков Северного Причерноморья. Киев, 1975. С. 91.


[Закрыть]. Эти знаки сближаются и по значению, и по применению: это герб правителей, их именной знак и знак собственности [1065]1065
  Там же. С. 92. Ср.: Б.А. Рыбаков. Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси Х-XII вв. CA. Т. VI. М.-Л., 1940. С. 227–257.


[Закрыть]. Собственно боспорский знак, видимо, правильно объясняется как триденс, что связано с генеалогическими преданиями боспорских царей, ведших свое происхождение от бога Посейдона [1066]1066
  Ср.: В.Ф. Гайдукевич. Боспорское царство. М.-Л., 1949. С. 56.


[Закрыть]. В последнем предании ясно проступает «морская» традиция не только греческого населения Боспора, но и их предшественников – «людей моря». В Боспорском царстве, видимо, сильнее, чем в других греческих колониях, издревле сказывались местные традиции, вплоть до того, что самое название боспорской столицы – Пантикапей – негреческого происхождения [1067]1067
  Ср.: С.А. Жебелев. Боспорские этюды // Из истории Боспора. М, – Л„1934. С. 7–8.


[Закрыть].

В сарматский период, наряду с триденсом, появляется и совершенно иная форма тамги. По наблюдению B.C. Драчука, «именно в X в., то есть в то время, когда распространялись «знаки Рюриковичей», …в Причерноморье и на прилегающей территории уже исчезли те тамгообразные знаки римского времени, которые повсеместно употреблялись в северопонтийской периферии античного мира» [1068]1068
  B.C. Драчук. Указ соч. С. 91.


[Закрыть].

Должно, однако, заметить, что знаки Рюриковичей составлялись не только и не столько из триденсов (таковые имелись), сколько из двузубцев. Двузубцы также появляются в Причерноморье в раннесредневековое время (VI–VIII вв.). Но они ранее (II–I вв. до н. э.) были известны в Прибалтике [1069]1069
  Отсылки к литературе см. там же. С. 93.


[Закрыть], где могли связываться с венедскими племенами. Именно двузубцы дали основание считать знак Рюриковичей изображением сокола [1070]1070
  См.: С. Гедеонов. Варяги и Русь. 4.II. С. XXXIV; О.М. Ранов. Знаки Рюриковичей и символ сокола. CA, 1968, № 3.


[Закрыть]. Не исключено, что сосуществование двух основных форм тамги княжеской династии связывалось с разными осмыслениями самой тамги и, следовательно, разными представлениями князей о собственном происхождении.

Расцвет Причерноморской Руси приходится на VIII–IX вв., а где-то в начале X в. сравнительно высокая оседлая культура Крыма и Приазовья гибнет, видимо, под натиском печенегов [1071]1071
  Ср.: Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 98, а также работы A.B. Гадло, указанные в недавней его публикации «Проблема Приазовской Руси как тема русской историографии. (История идеи)» // Сборник Русского исторического общества. Т. 4, М., 2002. С. 14–39.


[Закрыть]. Многие поселения запустевают, хотя на некоторых жизнь продолжается до XI в. (прежде всего по восточному побережью Крыма и прилегающему побережью Азовского моря). Видимо, тогда же русы оказываются на службе у разных владетелей Кавказа и в Византии. Вероятно, участвовали они и в походах на Каспий, хотя «наезженный» путь туда был у салтовских алан-русов. Прижатым к морю росам ничего не оставалось, как либо подчиниться кочевникам, либо искать новых мест для поселений. Какая-то часть их оказывается и в Приднепровье. Во всяком случае, в Приднепровье имеются и археологические, и антропологические признаки, ведущие к Причерноморью и Подонью [1072]1072
  Ср. М.К. Каргер. Указ. соч. С. 136–137; П.П. Толочко. Про торговельні зв’язки Києва з країнами арабського сходу та Візантією у VIII–X ст. «Археологічні дослідження стародавнього Києва». Киев, 1976. С. 6.


[Закрыть]. В литературе выдвигалось мнение и о прямой связи салтовцев и полян в антропологическом отношении. Но речь может идти только о смешении разных по происхождению групп [1073]1073
  См.: В.П. Алексеев Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969. С. 192; и возражения: Т.И. Алексеева. Этногенез восточных славян. М., 1973. С. 256.


[Закрыть]. Пришельцы, видимо, были здесь лишь беглецами. Но они приносили с собой культурные традиции, для которых здесь имелась определенная почва.

Некоторые линии пересечения ведут от Причерноморья к Прибалтике и в эту эпоху. Выше отмечалось сходство тамги какой-то части прибалтийского населения с аналогичными в Причерноморье. Близость отмечалась также в распространении камерных погребений, а для венедо-рутенской части также и в антропологическом типе [1074]1074
  См.: H.H. Чебоксаров. Некоторые вопросы этнической истории Советской Прибалтики в свете новых антропологических и этнографических данных. «Материалы Балтийской этнографо-антропологической экспедиции (1952 год)». М., 1954. С. 8; его же: Новые данные по этнической антропологии Советской Прибалтики. Там же. С. 25; М.В. Витов, К.Ю. Марк, H.H. Чебоксаров. Этническая антропология Советской Прибалтики. М., 1959. С. 229. Речь идет в основном о территории Роталии-Вик, то есть аланской Руси, но параллели обнаруживаются и непосредственно в Причерноморье.


[Закрыть]. Естественно, обычно привлекают внимание и два соседствующих топонима в Крыму: Россофар (Росский маяк) и Варанголимен (Варяжский залив). Соседство этих названий, конечно, не свидетельствует о тождестве варягов и руси. Но оно говорит о их тесных контактах, что было бы трудно понять, если бы речь не шла о близких в каком-то отношении народов. В.Г. Васильевский убедительно доказал тождество варягов и руси из числа наемников, находившихся на византийской службе. И не исключено, что это тождество возникло раньше, чем те и другие стали говорить на славянском языке. Иными словами, если в культуре Прибалтики и Крыма в VIII–IX вв. лишь при самом внимательном рассмотрении можно обнаружить какие-то общие черты, то в языке эта общность осталась: готы сохраняли диалект германских языков, росы – близкий к «варяжскому».

Некоторые явления, связанные с Балтийской Русью, трудно понять, если не допустить наличия контактов ее с Причерноморьем. Это относится прежде всего к «Руссии-тюрк» – аланской Руси – Роталии и естественным смещением ругов, пришедших к Причерноморью вместе с готами и гунами-фризами во II–III вв., а затем вернувшихся сюда после развала державы Аттилы с аланами-русами Подонья. Явно к аланской «Руссии-тюрк» на Балтике возвращались в 839 г. через Германию послы «Росского каганата». Титул «кагана» на севере не мог возникнуть спонтанно, без контактов с тюркскими народами или их ближайшими соседями (как это и было в данном случае). И «Остров русов» с каганами во главе, как отмечено выше, по всем описаниям соответствует «Островной земле» – «Холмгарду» – Сааремаа и по размеру, и по действительной роли своеобразного центра силы Роталийского объединения вплоть до середины XIV в.

Появление «Варяжского лимана» рядом с «Росским маяком» безусловно свидетельствует о движении более или менее значительных групп прибалтийского населения на юг к Причерноморью. Однако с конца IX в. положение здесь становится крайне неспокойным, а в X в. те политические образования, которые, видимо, привлекали варягов, и вообще погибают. В таких условиях возврат части переселенцев назад к холодным берегам Прибалтики вполне закономерен. Специалисты отмечают один любопытный факт: в Восточном Крыму нередко мужским долихо– и мезокранным останкам сопутствуют брахикранные женские [1075]1075
  Ю.Д. Беневоленская. Антропологические материалы из средневековых могильников Юго-Западного Крыма. МИА, № 168. Л., 1970. С. 203.


[Закрыть]. Долихо– и мезокраны – это, очевидно, несарматское и досарматское население, а брахикраны принадлежали либо к сарматам, либо к тюркоязычным племенам. Такое несоответствие обычно возникает, когда на новую территорию переселяется только мужская часть племени (обычно молодежь). Но шли эти переселенцы в область Причерноморской Руси едва ли случайно.

Выше упоминалась литовская генеалогическая легенда о Палемоне, искусственно привязанная к Риму. В действительности имя Палемон греческое (значение – «борец»). А распространено оно было в Малой Азии и Причерноморье, причем в династии боспорских царей встречается неоднократно. Правда, Боспорское царство было периферией Римской империи и в таком качестве могло мыслиться как его часть. Самое зарождение легенды могло относиться к переселениям первых веков н. э., может быть связанных как раз с падением Боспора в III в. н. э. Но, видимо, на протяжении многих столетий балтийские «варяги» или венеды-рутены хранили воспоминания о каких-то своих сородичах в этой части «Рима», тем более что племена росомонов (возможно аланское) и рогов известны здесь со времен Черняховской культуры. Название «Росия» начинает заслонять «Боспор», видимо, в связи с возвышением именно этих племен. И в отличие от готов они встретили здесь остатки племен, говоривших на близких, может быть понятных им языках. В свою очередь и в Прибалтике и те, и другие росы всегда могли найти близких или дальних родичей.