Текст книги "Начало Руси"

Автор книги: Аполлон Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Ни один исследователь, писавший о начале Руси, начиная с М.В. Ломоносова, не проходил мимо «росомонов» Иордана, поскольку название недвусмысленно фиксирует в южных пределах будущей Руси «народ Рос». Чаще всего это племя сближают с роксаланами, т. е. признают ираноязычным [546]546
  Такое сближение предлагал уже М.В. Ломоносов. См. также: П.Н. Третьяков. У истоков древнерусской народности. С. 105.


[Закрыть]. Имеется мнение и о его германоязычии [547]547
  Ср.: В.П. Кобычев. Указ. соч. С. 149.


[Закрыть]. Некоторые немецкие авторы весь этот эпизод с росомонами считают вымыслом эпического характера [548]548
  L. Schmidt. Geschichte der deutschen Stamme bis zum Ausgang der Völkerwanderung. Die Ostgermanen. München, 1934, S. 241.


[Закрыть]. Последнее мнение – явная дань гиперкритицизму. Если быть последовательным в таком подходе к Иордану, очевидно, нужно будет отказаться от всех заключенных в его истории сведений. Между тем не только племенное название, но и имена представителей этого племени свидетельствуют о реальности его существования.

Иордан называет три имени росомонов: Сунильда, Сар и Аммий. Эти имена не могут восприниматься как вымысел хотя бы потому, что они не германские. Имя Сунильда явно содержит обычный венето-кельтский (или протокельтский) компонент «ильда». Но в образовании имеются и местные, автохтонные признаки. Имя Сунильда – это, вероятно, лишь дериват имени Хунилъда (Гунильда), где первый компонент фиксирует уральское «хун». Замена же «х» на «с», как отмечалось, во многих случаях является отличительным признаком индийской языковой ветви по отношению к иранской. В этом имени может проявляться воздействие меотских племен, в частности синдов, и росомонов можно было бы рассматривать как их соседей.

Труднее расшифровываются два других имени. Имя Сар может быть понято как иранское: этот компонент (в значении «голова» и т. п.) входит в состав многих этнических и личных иранских имен. Но в «чистом» виде в иранском именослове оно не встречается. С другой стороны, известны фракийские имена с таким же компонентом [549]549
  Ср.: Т.Д. Златковская. Возникновение государства у фракийцев. М., 1971. С. 234 (легенды на монетах около 400 г. до н. э.: Сар, Саратоко, Сарато).


[Закрыть]. Известны также кельтские (ирландские) параллели: Saren, Sarchu [550]550
  Ср.: М.Е. Dobbs. The History of the Descendants of Ir // ZCPH, B.XIV. Halle, 1923, P. 70, 92,94.


[Закрыть]. Значение и в том и в другом случае остается неясным. Заслуживает внимания также прямая параллель в названии реки Сар в Каппадокии, а также малоазиатские области Саравена и Сарамена [551]551
  Ср.: Страбон. Указ. соч. С. 503, 504, 513. Автор упоминает также «племя горцев» фракийского происхождения, поселившихся «над Арменией», – сарапаров, объясняя само это название как «отрубающие головы» (там же. С. 300). Название, очевидно, иранское, если только иранское в данном случае не сближалось с фракийским. Что же касается обычая, он, как отмечалось, был распространен у кельтов и тавров.


[Закрыть], особенно если учесть частое совпадение имен с названиями рек и других топонимов.

Имя Аммий имеет прямую параллель в имени известного греко-римского историка Аммиана Марцеллина, где суффикс «ан» означает характерное для латинского языка указание на принадлежность. Но для греко-романского мира это имя вообще не характерно. Оно явно привнесенное. Поэтому снова заслуживают внимания малоазиатские параллели: один из центров Понтийского царства, упоминавшийся выше город Амис (Амиса), выходцы из которого появлялись в городах Крыма [552]552
  Ср.: Э.И. Соломоник. Новые эпиграфические памятники Херсонеса. Киев, 1973. С. 15–16 (расшифровка этникона «Ами» как «Амисец»),


[Закрыть], а также пафлагонская река Амний [553]553
  Ср.: Страбон. Указ. соч. С. 526.


[Закрыть]. Имеются параллели и в кельтских именах: Амиорикс, Аммину, Аминта и т. п. [554]554
  Там же, С. 531–533. A.Holder. Op. cit. T. I, P. 128. T. III, P. 594–595.


[Закрыть]Возможно, корень «ами» отражает древнюю традицию, восходящую к эпохе арийско-семитских контактов в пределах Передней и Малой Азии и в других районах Средиземноморья и Причерноморья. «Амин» в семитских языках – «истинный», «Аминод» – господин и т. п.

Представляет интерес и еще одна параллель: в Ирландии есть графство Роскоммон (провинция Западный Коннаут). Название это весьма древнее. В ирландских хрониках под 807 г. сообщается, что «даны и норвеги пристали в Ирландии, и лежащую перед ними область Роскомонию опустошили железом и огнем» [555]555
  J. Hotham. Antiquitates Celti-Normannicae. Copenhagen, 1786. P. 73.


[Закрыть]. В разных вариантах написания этнонима у Иордана есть и «рокомоны». В ирландском варианте «комон» понятие географическое, а не этническое. Но и причерноморские росомоны могут осмысливаться как «народ рос» вопреки первоначальному значению понятия. А возможная близость поведет едва ли не к киммерийскому времени.

Ниже будут рассмотрены разные варианты значения имени «рус» или «рос» и соответственно разных «видов» русов, о которых говорят восточные источники. На востоке Европы – это роксаланы и аланы, на Западе – руги и рутены. А в границах Черняховской культуры были, похоже, и те и другие. Во всяком случае, области Крыма и Меотиды оказались местами их пересечения.

Иордан остается самым авторитетным источником по истории Черняховской культуры последнего века ее существования. Здесь впервые упоминаются анты, по общему мнению, славяне или ославяненные племена. В истории готов особо видное место принадлежало Германариху, герою многих позднейших сказаний. Именно Германарих покорил близ Меотиды герулов. Покорил он и «рогов» (ругов) [556]556
  Иордан. Указ. соч. С. 89.


[Закрыть]. Затем покорил венетов, которые во времена Иордана делились на собственно венетов, антов и склавенов [557]557
  Иордан. Там же. С. 90.


[Закрыть]. У Иордана зафиксировано и «вероломное племя росомонов» в связи с конфликтом, приведшим к кончине Германариха «на сто десятом году жизни». Росомонов поддержали гунны, утвердившие на волне противостояния росомонов и готов свое господство над всей территорией Черняховской культуры. Готы вынуждены были покориться гуннам, но сохранили определенные привилегии. Преемник Германариха Винитарий начал войну против антов как потенциальных союзников гуннов, и после нескольких сражений «распял короля их Божа с сыновьями его и с семьюдесятью старейшинами для устрашения». Король гуннов Баламбер вновь наказывает и приводит к повиновению готов [558]558
  Там же. С. 115.


[Закрыть].

В литературе неоднократно обращали внимание на весьма любопытную параллель: в «Слове о полку Игореве» в песнях Баяна отмечается «время Бусово», когда предки Руси вступили в борьбу с готами, о чем вспоминали и «готские девы» в Крыму, жаждая за что-то «отмщения» и русам XII в. Изустная традиция, как следует из отмеченного факта, могла доносить важные факты и предания на протяжении многих столетий и даже тысячелетий (применительно к генеалогии).

Но Иордан не знал, что гунны в Причерноморье были уже во II в., и приводил их с Востока лишь в IV столетии. Как вторжение с далекого Востока ему представлялось и нашествие возглавляемого гуннами союза племен на Средний Дунай, в приграничные с Римской империей области. Эта версия получила широкое распространение и в литературе. Из «Скандзы» выводил Иордан своих «подопечных» готов и многие другие народы, и эта версия также получила широкий резонанс в литературе. Иногда дело доходит до курьезов. Серьезные исследователи устанавливают близость «больших домов» Черняховской культуры (указание на «большие семьи» занимавших их насельников) с аналогичными строениями на побережье Северного моря, то есть в «Гунналандии» – Фрисландии, а вывод – это пришедшие из Скандинавии и основавшие Черняховскую культуру готы. Между тем, как показано выше, преобладало движение от Средиземноморья к Балтике и в эпоху Троянской войны, и в период экспансии Рима в конце I тыс. до н. э. и первых веков начала н. э. Называя ругов и раниев в числе выходцев с того же «острова Скандзы», Иордан замечает, что это были «племена, превосходящие германцев как телом, так и духом» [559]559
  Там же. С. 70.


[Закрыть]. Иными словами, племена с «острова» различались даже «телом». Это отличие просматривается и по антропологическим данным, на что весьма основательно указала Т.И. Алексеева: «Если считать готов носителями так называемого германского комплекса черт, то ни в одном месте, где можно было бы ожидать наличия готов, этот комплекс не просматривается» [560]560
  Т.И. Алексеева. Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху Средневековья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы // Расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974. С. 84.: се же. Славяне и германцы в свете антропологических данных. В.И., 1974, № 3. С. 64–65. Германские черты на территории Черняховской культуры вообще не просматриваются.


[Закрыть].

В поисках «истинных» германцев обычно останавливаются на ясторфской культуре (последние вв. до н. э. – III в. н. э.), располагавшейся в междуречье Одера и Эльбы и названной по могильнику у поселения Ясторф на левобережье Нижней Эльбы. С запада к ней примыкают родственные культуры, с востока – соперник в виде оксывской культуры. Готы оказались в низовьях Вислы, в центре оксывской культуры, и этим может объясняться специфика готского диалекта немецкого языка. Наиболее полной подборкой материала по этой проблеме явились в нашей литературе работы В.А. Могильникова [561]561
  См.: В.А. Могильников. Погребальный обряд культур III в. до н. э. – III в. н. э. в западной части Балтийского региона // Погребальный обряд племен Северной и Средней Европы в I тысячелетии до н. э. – I тысячелетии н. э. М., 1974. Его же: Сравнительный анализ погребального обряда племен черняховской культуры и населения Готланда // Могильники Черняховской культуры. М., 1979


[Закрыть]. Судя по заимствованным из разных западных археологических разысканий данным, движение шло именно с запада на восток и юго-восток. В легендарной «Скандзе» индоевропейское население также появилось с континента, причем уже в эпоху мегалитической культуры, и особенно интенсивно оно проникало туда после завоевания Римом Галлии и Британии. Многие племена ушли из Галлии целиком в сторону тех же ясторфской и оксывской культур.

Судьба росомонов Причерноморья остается неясной. Среди племен Среднего Подунавья, объединенных под гуннским владычеством, они не упоминаются. Вполне вероятно, что они остались в Причерноморье. Возможно, что именно их имел в виду, описывая народ Рос на северном побережье Черного моря, сирийский автор VI в. [562]562
  Ср.: Н.В. Пигулевская. Имя «Рус» в сирийском источнике VI в. н. э.,– / Академику Борису Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952.


[Закрыть]. А руги – роги уйдут вместе с гуннами на Средний Дунай и примут участие в бурных событиях конца IV–V в.

Как уже упоминалось выше, в литературе до сих пор Черняховская культура считается готской, а пришествие и нашествие гуннов датируется 375 г. Указание на несостоятельность такого взгляда, обосновывавшееся в свое время В.П. Петровым [563]563
  См.: В.П. Петров. Письменные источники о гуннах, антах и готах в Причерноморье, КСИА, вып. 121. С. 67–73. И другие его публикации.


[Закрыть], не привлекло должного внимания. О «гуннском нашествии» в 375 г. говорит, в частности, В.В. Седов [564]564
  В.В. Седов. Славяне в древности. С. 287–289.


[Закрыть]. Между тем внимание прежде всего должен привлечь тот факт, что на Среднем Дунае встретились – явно по договоренности – родственные племена из Причерноморья и побережий Северного моря и Балтики. Распад Империи в конце IV в. на «Западную» и «Восточную» манил на похоронную тризну варваров.

Гуннское объединение на Среднем Дунае включало готов (собственно остготов, поскольку вестготы – западные готы находились за пределами этого объединения и в конечном счете противостояли ему), ругов, герулов, скирров, гепидов и близкие им племенные группы. Наивысший подъем объединение достигает в период правления Аттилы. И примечательно само это имя. Сами по себе имена, конечно, не определяют этническую принадлежность. Иордан оставил в этой связи чрезвычайно важное указание как общего, так и конкретного значения. «Все знают и обращали внимание, – замечает он, – насколько в обычае у племен перенимать по большей части имена: у римлян – македонские, у греков – римские, у сарматов – германские. Готы же преимущественно заимствуют имена гуннские» [565]565
  Иордан. Указ соч. С. 77.


[Закрыть]. А заимствование почти всегда вызывается уважением и желанием присоединения к славе «заимодателя». И, конечно, имена свидетельствуют о реальных контактах народов и племен, а выяснение истоков дает значительный материал для понимания традиций этнических и культурных влияний. Отчасти об этом выше говорилось. А в данном случае следует обратиться к именам господствующей верхушки Среднедунайского объединения. И «гуннские» имена готов свидетельствуют о фактическом признании ими приоритета гуннов, а вовсе не покорность побежденного племени.

Представление об азиатско-монгольском происхождении реальных гуннов II–V вв. н. э. ставит лингвистов перед определенными трудностями. Так, имена Аттилы и его брата Бледа явно индоевропейские. В.М. Жирмунский вынужден был, вопреки прямому свидетельству Иордана, настаивать на обратной зависимости: он полагал, что Аттила значило в готском языке «батюшка» [566]566
  В.М, Жирмунский, ВДИ. М-, 1938, Ms 4(5). С. 260. (Раздел «Хроника», где, в частности, сказано о докладе В. Д. Удальцова «Проблема этногенеза и вопрос о происхождении готов». Жирмунский присоединился к выводу докладчика, что «готы», как и «гунны» – имена «собирательные», и заключил указанной фразой, как бы «поправлявшей» Иордана.)


[Закрыть]. Но истоки ведут опять-таки к кельтским языкам [567]567
  Ср.: Г. Льюис и X. Педерсен. Указ соч. С. 53 (ирл. Athir – «отец» и т. д. Славянское «отец» А.А. Шахматов считал заимствованием из кельтского. Еще ближе шотландская параллель – Athill (Hathill) – «знатный» (Ср.: W.A. Craigie. A dictionare of the older Scottish tongue from the twelfth century to the end of the seventeenth. Vol.III, Chicago, 1953–1957, PP. 66–67).


[Закрыть]. Имя Блед, по всей вероятности, происходит от кельтского bled, blaid – «волк» (подобные имена известны в Уэльсе [568]568
  E. Weekly. Surnames. L. 1936. P. 286.


[Закрыть]). Кельтический подслой фризы-гунны впитали еще на северо-западе Европы, а имя Аттилы не случайно оказалось и и северных сагах, и у балтийских славян как имя их собственного правителя.

Риму удалось рассорить разнородные племена гуннского объединения. Расколоты были и готы и руги. На Каталаунских полях в Галлии в 451 г. в грандиозной битве «варвары» истребляли друг друга. Иордан в обстоятельном рассказе о битве называет 180 тыс. погибших. Примечательно, что Аттила воодушевлял воинов напоминанием о фортуне, которая открыла «предкам нашим путь к Меотидам, столько веков пребывавший замкнутым и сокровенным». Е.Ч. Скржинская увидела в этих словах «напоминание о пути гуннов в Европу, который много столетий оставался закрытым» [569]569
  Иордан. Указ. соч. С. 107.


[Закрыть]. Но смысл здесь явно иной: «сокровенная Меотида» была вовсе не кратковременной остановкой на пути из далекой Азии в Европу, а областью, куда переселялись на постоянное место жительства «безоружные», перед которыми судьба заставила «отступить вооруженных». Здесь как раз объяснение реального факта переселения гуннов-фризов в Меотиду во II в. н. э.

После смерти Аттилы (453 г.) объединение вскоре распалось в результате разгоревшихся усобиц и борьбы за власть. Иордан сообщает, что «руги… и многие другие племена испросили себе для поселения Биццию и Аркадиополь». Это область Фракии, примыкающая к Мраморному морю, где позднее будет одна из «Русий». Возможно, ветвь этих же племен прошла и далее по северному побережью Черного моря вплоть до Крыма и Таманского полуострова.

Примечателен и еще один эпизод, описанный Иорданом. Паннонию занимали остготы под началом короля Валамира и его братьев – Тиудомера и Видемира. (Имена кельтические, похожие на позднейшие славянские.) На Валамира напали сыновья Аттилы, но после неудачи покинули Подунавье и «направились в те области Скифии, по которым протекают воды реки Данапра; на своем языке гунны называют его Вар» [570]570
  Там же. С. 120.


[Закрыть]. О названии речь была выше. Факт же возвращения гуннов на территорию бывшей Черняховской культуры подтверждается археологическими материалами. В Среднем Поднепровье, а также по черноморскому побережью распространяются весьма выразительные «пальчатые фибулы» – застежки от плащей именно того типа, который был распространен в это время в Подунавье [571]571
  См.: И. Вернер. К происхождению и распространению антов и склавенов CA, 1972, № 4. С. 102–197.


[Закрыть]. Заслуживает объяснения и факт появления аналогичных фибул в то же время и в Восточной Прибалтике. Может быть, в эту же связь следует поставить и факт распространения своеобразного культа Аттилы у балтийских славян или славянизированных племен.

3. Среднее Поднепровье накануне образования Древнерусского государства

Социальные и военные катаклизмы, сопровождавшиеся отрывом значительных масс населения от производительного труда, привели к значительному упадку старых экономических районов Северного Причерноморья. Отлив населения на запад в составе гуннского объединения привел к запустению некогда цветущие поселения ремесленников и земледельцев. Богатые ранее районы превратились в полупустыни. Последствия событий IV–V вв. предстают перед историками и археологами как результат поистине колоссального разрушения. И разрушение это шло в основном изнутри.

В полемике по вопросу об этническом составе населения Черняховской культуры одним из главных аргументов против сближения черняховцев со славянами будет заметно более низкий уровень достоверно известных славянских древностей VI в. При этом, как правило, не только не учитывается возможность регресса (кстати, поразившего весь как римский, так и провинциальный мир), но не рассматривается и вопрос о разныхславянских культурах.

Как можно было видеть, в черняховское время славяноязычные или родственные им племена располагались, по крайней мере, от Паннонии (а вернее от Иллирии) на западе и до Днепра на востоке. «Гуннский» язык проявляет знакомство со славянскими языками. А в составе гуннского союза славяне занимают столь значительное место, что венеты оказались ославяненными. По-видимому, славянами были поглощены и отдельные кельтские племена или их остатки, продвинувшиеся к Приднепровью и Причерноморью. Развал гуннского объединения после смерти Аттилы поставил славянские и славяноязычные племена в самые различные положения.

Согласно источникам, гунны после развала племенного союза и кровопролитных усобиц отступили назад к Днепру и Причерноморью, готы и вандалы в большинстве ушли на запад, ряд германских и венето-гуннских племен (гепиды, лангобарды, герулы) уничтожали друг друга в междоусобной борьбе. И чем сильнее поднявшаяся в Средней Европе волна разносила все эти племена в разные стороны, тем явственнее на этой территории проступает славянский элемент.

В эпоху Иордана венетские племена, располагавшиеся «на безмерных пространствах» к северу от Карпат, имели разные названия, «соответственно различным родам и местностям». Преимущественным же именем их было: склавины и анты [572]572
  Иордан. Указ. соч. С. 71–72.


[Закрыть].

Склавины и анты, очевидно, имена родовые. Позднейшие письменные источники фиксируют названия «по местностям». Такого же рода названия известны были и ранее (хотя бы «озериаты» у озера Балатон). Названия «по местностям» известны прежде всего одноязычным соседям. Для чужестранца они непонятны, а потому трудно запоминаемы. Поэтому утверждается собирательное название. Для славян VI в. таковыми были три: склавины, венты, анты. Хотя Иордан и считал эти наименования лишь разными названиями одного и того же народа, он все-таки указал на три разные зоны, с которыми эти названия были связаны. Так, венеты занимают территории севернее Карпат, склавины проживают от Днестра до неопределенных западных районов, анты обитают в междуречье Днестра и Днепра.

Склавины, очевидно, преобладали в тех областях Подунавья, где одно время располагался центр гуннской державы. Источник рубежа V–VI вв. упоминает склавин в районе Иллирии или Норика, т. е. там, где русский летописец видел прародину всех славян [573]573
  Ср. там же. С. 211 (комментарий Е.Ч. Скржинской), а также: A.B. Мишулин. Древние славяне в отрывках греко-римских и византийских писателей VII в. н. э.//ВДИ. 1941, № 1.С. 231. Надпись – эпитафия аббату Думийского монастыря (у впадения Соны в Рону), позднее епископа города Бракара в северо-западной Испании. В числе крещенных им племен называются «паннонци, руги, склавы, нары».


[Закрыть]. Эти славяне уже приняли христианство. Не исключено, что сюда сдвинулась ветвь славян под напором великого переселения. Но могли это быть и давние местные племена или их уцелевшие под римским прессом осколки. Согласно греческим источникам, склавины в VI в. решительно преобладали по всему левому берегу Дуная вплоть до его низовий. Ясно, что это были разные славянские или ославяненные племена, имевшие и разную культуру, и неодинаковые традиции, и неодинаковый уровень социального развития. Отчасти этим может объясняться разнобой источников в характеристике славянских обычаев.

Анты представляли восточную ветвь славян. В литературе высказывалось мнение, что анты – это аланское племя (на этом, в частности, настаивал Г.В. Вернадский). Однако антские имена не дают оснований для такого рода заключений. Поскольку, как отмечалось, если в них и сказывается неславянское участие, то оно связано прежде всего с кельтским миром. Иными словами, будучи наиболее восточной славянской ветвью, анты сохраняли западные связи и, может быть, свидетельства западного же своего происхождения.

Анты находились в Восточной Европе, по крайней мере с IV в., когда они стали объектом нападений со стороны готов. Их территория в этот период не определяется ни по письменным источникам, ни по археологическим данным. Очевидно, они составляли какую-то часть Черняховской культуры, и вероятнее всего территория эта примыкала к Поднепровью. Но на той же территории размещался и племенной союз спалов, если только оба племени не входили в состав единого союза. На территории Среднего Поднепровья издревле взаимодействовали и противоборствовали разные славяноязычные племена (среди которых были милоградовцы и зарубинцы и, может быть, еще некоторые племена). В каком отношении к ним находились анты – определить трудно, поскольку единственный доступный показатель их этноса – имена – имеет ту самую центральноевропейскую кельтскую окраску, которую можно ожидать обнаружить у всех славянских племен. (Территориальная община славян долгое время противодействовала утверждению личных имен.) С другой стороны, несмотря на указания Иордана и Прокопия Кесарийского о значительных территориях, занятых антами, вряд ли только с ними должны связываться славянские культуры Восточной Европы, выделяемые археологически. Анты предстают в источниках то как союзники склавинов, то как их противники. Нередко они выступают в качестве союзников «римлян» (византийцев), достигая в таком качестве даже Италии [574]574
  Ср.: A.B. Мишулин. Указ. соч. С. 238 (отряд антов в качестве союзника римлян в области луканов). С. 243 (набеги славян и антов, а также гуннов на Иллирию).


[Закрыть]. Но, как и в отношении склавинов, в источниках часто дается обобщенное наименование ряда племен антами. По сообщению Феофилакта Симокатта, в конце VI в. аварский катай, воевавший с Византией, приказал истребить все племя антов [575]575
  Там же. С. 268.


[Закрыть]. После этого источники действительно не упоминают антов. Но и приказ кагана и его возможная реализация не могли, конечно, иметь в виду все бесчисленные племена антов, упоминаемые византийскими авторами. Речь, видимо, шла о каком-то одном из племен или воинских подразделений, выступавшем на стороне Византии. Его возможная гибель вызвала изменения во взаимоотношениях между восточнославянскими племенами, способствуя возвышению новых объединений.

В византийских источниках часто смешиваются склавины, анты и гунны. Гунны первоначально отошли к исходным районам, прежде всего к Меотиде. Там их и позднее они упоминают, перенося на вновь появляющиеся здесь тюркские племена название «гуннских». Вместе с тем гунны в VI в. неоднократно проявляют себя и на Дунае, причем обычно здесь они выступают вместе со славянами. Сами авары обычно рассматриваются как ветвь гуннов. В этой связи заслуживает внимания тот факт, что по антропологическим данным монголоидный компонент среди авар крайне незначителен (хотя проявляется именно в социальной верхушке). Он, по существу, не выше, чем у сарматов – племен иранской языковой ветви [576]576
  См.: Т.А. Тот, Б.В. Фирштейн. Антропологические данные к вопросу о великом переселении народов. Авары и сарматы. Л., 1970. С. 29, 33, 146. Чисто монголоидные черепа встречаются лишь отдельными индивидами: у 7,7 % аваров и 10 % сарматов.


[Закрыть].

Уже при отходе гуннов к Меотиде с ними неизбежно должен был оказаться славянский элемент. В дальнейшем удельный вес этого компонента неизбежно повышался вследствие общего широкого движения славян на юг и совместных выступлений славянских и гуннских племен по границам Империи. Д.И. Иловайский, доказывавший в свое время славянство болгар, был, конечно, не прав [577]577
  Ср.: Д.И. Иловайский. Болгары и Русь на Азовском поморье // ЖМНП, 4.177. СПб., 1875.


[Закрыть]. Но быстрая ассимиляция болгар славянами была, несомненно, подготовлена теми контактами, которые «гуннские» и тюркоязычные племена имели со славянами еще в Меотиде и в других районах Причерноморья на пути к Дунаю.

В V–VI вв. на больших пространствах от Прута до Дона, несомненно, появляется новое население. В отдельных районах происходит полная его смена: заселяются территории, покинутые в конце IV столетия. Полная смена населения по антропологическим данным прослеживается в междуречье Прута и Днестра, причем позднейшее славянское население отличается от предшествующего Черняховского и по своему внешнему облику [578]578
  М.С. Великанова. Палеоантропология Прутско-Днестровского междуречья. С. 91, 105–109.


[Закрыть]. Именно бесспорный факт смены населения на значительной части прежней Черняховской территории служит обычно основанием для ограничения славянских древностей временем начиная с VI в. Это с особенной четкостью отразилось в работах И.И. Ляпушкина и, может быть, в еще большей степени в публикациях М.И. Артамонова. Но даже и П.Н. Третьяков, уверенно признававший славянской зарубинецкую культуру, отказался признать какие-либо славянские элементы в культуре черняховцев. Он, в частности, решительно возразил против тезиса о «варваризации» провинциальных культур в эпоху великого переселения народов, с которым в свое время выступил В.П. Петров [579]579
  Ср.: В.П. Петров. Про зміну археологічних культур на території УРСР у V ст. н.е./ Археологія. T. XVIII, Київ, 1965.


[Закрыть]. По мнению П.Н. Третьякова, «культуру населения Среднего Поднепровья третьей четверти I тыс. н. э. ни в коей мере нельзя рассматривать как результат «варваризации» Черняховской культуры. Если бы такое явление действительно имело место, в новой культуре в той или иной форме неизбежно сказывались бы пережитки прошлого. Культура VI–VII вв. в Среднем Поднепровье не имела никаких Черняховских пережитков». Автор полагает, что «все ее слагаемые – расположение и облик селений, такой важный элемент культуры, как жилище, характер и формы керамики, погребальная обрядность – это отнюдь не результат «варваризации» Черняховской культуры, а совершенно чуждые ей особенности. В отличие от Черняховской культуры новой культуре была свойственна значительная самобытность, свидетельствующая о том, что она сложилась далеко за пределами римского мира, вне контактов с ним. В Среднее Поднепровье эта культура несомненно была привнесена извне. Сюда пришли новые племена» [580]580
  П. Н. Третьяков. У истоков древнерусской народности. С. 95.


[Закрыть].

Концепция П.Н. Третьякова в целом сводится к мысли о «возвращении» зарубинцев: оттесненные в свое время черняховцами на север, они возвращаются в Среднее Поднепровье после падения Черняховской культуры. У автора безусловно имеются определенные основания для выдвижения и обоснования такой схемы. Но его концепция встречает и мотивированные возражения: среднеднепровская культура имеет ряд особенностей, отличающих ее от современных ей верхнеднепровских [581]581
  И.П. Русанова. О керамике раннесредневековых памятников Верхнего и Среднего Поднепровья Славяне и Русь. М., 1968. С. 143–150.


[Закрыть].

В послечерняховское время на территории от Днестра до Дона складывается ряд локальных культур, более или менее значительно отличающихся друг от друга. Выделяют, в частности: Среднее Поднепровье, бассейн Южного Буга, Восточную Волынь, Западную Волынь и Верхнее Поднестровье, Левобережье Днепра [582]582
  Археология Української PCP. Т. III. С. 91.


[Закрыть]. Принципиальное значение имеет прежде всего сопоставление культур типа Корчак и той, что в литературе иногда связывается с «древностями антов».

Русские летописцы XI в., рисуя картину расселения славянских племен в IX–X вв., называют в Среднем Поднепровье полян, северян и уличей, а западнее их древлян, волынян (или бужан, или дулебов) и в некоторых записях хорватов. Поднестровье в IX–X вв. занимали тиверцы, куда позднее переместились и уличи. В настоящее время многие археологи отмечают консервативность, или устойчивость традиции на протяжении VI–IX вв., в результате чего представляется возможным использование ретроспективного метода в этих хронологических пределах. Далее, однако, наблюдается перерыв в традиции, который пока убедительного истолкования не получил.

Одной из заметных культур Правобережной Украины является круг древностей типа Корчак, относящихся к VI–VII вв. Основная зона древностей совпадает с территорией древлян. Она располагается на запад от Днепра (ниже устья Припяти), на юг от Припяти до верховьев Тетерева и Днестра. На западе памятники типа Корчак смыкались с областями распространения памятников пражского типа в Польше и Чехословакии. Как отметила И.П. Русанова, «памятники типа Корчак близки древностям пражского типа, известным на землях западных славян… и могут быть объединены с ними в одну археологическую культуру» [583]583
  И.П. Русанова. Славянские древности VI–IX вв. между Днепром и Западным Бугом. М., 1973. С. 5.


[Закрыть]. Позднее на базе этой культуры развивается культура типа Луки Райковецкой (VIII–IX вв.), с которой на Левобережье Днепра сближаются памятники роменско-боршевской культуры.

Картина своеобразной экспансии племен – носителей культуры типа Корчак – подтверждается и антропологическими данными. Антропологический облик носителей непосредственно этой культуры не может быть выявлен, поскольку у славян устойчиво сохранялось трупосожжение. Но ретроспективный метод и в данном случае может быть достаточно надежным. Как только переход славян к трупоположению дал антропологам необходимый материал, они зафиксировали на территории Украины преобладание древлянского типа, причем и современное население Украины в основном может возводиться к древлянам, как численно преобладающему населению [584]584
  Ср.: В.П. Алексеев. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969. С. 194–195; Т.И. Алексеева. Этногенез восточных славян. С. 201–203 (автор отделяет от современных украинцев не всех полян, а полян киевских); М.С. Великанова. Палеоантропология Прутско-Днестровского междуречья. С. 109–110 (о близости к древлянам населения междуречья).


[Закрыть].

Специалисты как будто не пытаются определить, откуда начинается распространение племен, носителей культуры типа Корчак или пражского типа. Но вопрос может быть поставлен и в другой плоскости: распространяются ли они из одного центра, или на этой территории в V–VI вв. происходили одинаковые процессы и возникали, хотя бы временные, культурные контакты. VI в. – это время бурной славянской экспансии, причем осуществляется она из зоны культуры пражского типа, т. е. из полосы от Одера до Днепра. Отсюда славяне выходят к Балтийскому морю, занимая опустевшие после ухода венето-германских (и отчасти, может быть, славяноязычных же) племен поморские территории и острова. Отсюда славяне проходят далее на запад, достигая Британии. Отсюда они вторгаются в задунайские области и на Балканы. Однако нигде на этой территории не просматриваются четкие нити, ведущие к периоду до великого переселения. И та же пшеворская культура, которая как будто целиком лежит в зоне массового исхода славян, исчезает значительно раньше, еще в V столетии. Очевидно, в V в. произошел не просто отлив населения с территории, занятой этой культурой, а проявились какие-то внутренние процессы, в результате которых существенно изменился весь этнокультурный и социальный облик обширной территории. Практически это могло значить, например, свержение какого-то постороннего господства и освобождение ранее зависимых местных племен.

Следует заметить, что будучи однородной в археологическом отношении, культура пражского типа включала население разного антропологического облика. Правда, судить об антропологическом составе этого населения можно только по более поздним материалам (когда совершится переход к трупоположениям). Но поскольку во второй половине I тыс. н. э. в эту область не было значительных миграций извне, ретроспективная оценка положения в VI–VII вв. может быть достаточно надежной. Антропологи единодушно отмечают различия в облике западных и восточных славян. Славяне на территории Богемии, например, очень близки предшествовавшему им здесь кельтскому населению. Древлянская группа оказывается отличной от других славян и по антропологическим признакам. Их выделяет, в частности, наивысшая среди славян величина скулового диаметра [585]585
  См.: Т.И. Алексеева. Этногенез восточных славян. С. 158–161.


[Закрыть]. При этом показательно, что на самой древлянской территории эти признаки проявляются наиболее четко только в курганах с погребениями на горизонте, которые и являются собственно древлянскими. Другой облик представляют и близкие археологически северные соседи древлян – дреговичи [586]586
  Там же. С. 54–55. Последнее особенно существенно, если учесть археологическую близость древлян и дреговичей. Примечательно также, что аналогии древлянским погребениям в ямах находятся не на соседней территории полян (где этот обряд преобладает), а в латгальских могильниках.


[Закрыть]. Зато тиверцев и уличей по антропологическим данным можно связывать с древлянской экспансией на юг: ни к какому другому славянскому племени они не стоят так близко [587]587
  М.С. Великанова. Указ. соч. С. 106–109.


[Закрыть]. Тиверцы и уличи, видимо, сохранили исходный древлянский антропологический тип потому, что заняли опустевшую территорию, где им практически не с кем было и смешиваться. В процессе продвижения древлян на левобережье Днепра такая возможность исключалась. Здесь славяне ассимилировали весьма многочисленное дославянское население, что не могло не сказаться и на их антропологическом облике.

Отдельные элементы культуры пражского типа проникают и на территорию Среднего Поднепровья в районе Киева. Однако в целом эта территория является особой культурной областью, довольно значительно отличающейся от соседней древлянской. Различия касаются как элементов материальной культуры, так и антропологического типа населения. Прежде всего (вопреки мнению П.Н. Третьякова) на этой территории сохраняется определенная преемственность в антропологическом типе населения от Черняховского и даже доскифского времени [588]588
  Там же. С. 106–110; Т.И. Алексеева. Этногенез восточных славян. С. 256. «На юге Европейской части СССР, – замечает автор, – обнаруживается определенная линия преемственности: племена степной полосы эпохи бронзы (исключая трипольцев) – скифы лесостепной полосы – население Черняховской культуры – поляне. Эта линия преемственности скорее свидетельствует против славянской принадлежности племен черняховской культуры, но черняховцы в данном случае в той же мере «скифы», в какой скифы – население эпохи бронзы».


[Закрыть]. В сущности только здесь сохранились остатки Черняховского населения, хотя культура и этого района претерпела серьезные преобразования, в результате чего у П.Н. Третьякова оказались достаточные основания говорить о совершенном перерыве в традиции. И хотя Среднее Поднепровье – один из главных очагов Черняховской культуры, остатки Черняховского населения не были здесь, по-видимому, господствующей группой в послечерняховский период. Сюда проникают новые славянские группы, с одной стороны усиливая удельный вес славяноязычного населения, а с другой – способствуя той самой варваризации, которая наблюдается по всей периферии античного мира.