Текст книги "Начало Руси"

Автор книги: Аполлон Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

С конца IX в. русы неоднократно вторгаются в прикаспийские области, проникая до Бердаа. Нападения русов около 912–913 и 943–944 гг. отражены во многих, в том числе и в близких по времени к событиям, восточных источниках. Одним из наиболее осведомленных и авторитетных авторов середины X в. является Масуди. Им, между прочим, было отмечено, что «Руссы состоят из многих народностей разного рода» [844]844
  Д. Хвольсон. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и русах Ибн Даста. 1869, С. 166; А.Я. Гаркави. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах. СПб., 1870. С. 130. Ср.: Ф. Вестберг. К анализу восточных источников о Восточной Европе. ЖМНП, 1908, февраль. С. 389.


[Закрыть]. Это указывает на определенный отрыв претендентов на первенство среди родственных племен от собственной этнической почвы – явление нередкое в эпоху перехода от племенного строя к государственному. Имело значение, конечно, и соседство с весьма агрессивным Хазарским каганатом. К тому же Масуди мог объединять под одним именем и этнически разноплеменных русов. Масуди хорошо представляет Меотское или Хазарское (в данном случае Азовское) море, соединяющееся 10-мильным проливом с «Русским» морем. Пролив служит защитой для прилегающих районов от кораблей «Кудкана» и «других племен русов». Самое многочисленное племя русов называется, по Масуди, эль-Лудзана (ал-Луд'ана).

Масуди бывал в южных прикаспийских областях и на Кавказе, а потому представления его вызывают особый интерес. Как и другие восточные авторы, он прежде всего становится объектом спора норманистов и антинорманистов. Так, В.Ф. Минорский «самое многочисленное племя» читал как ал-Урмана и таким образом отождествил русов с норманами [845]845
  В.Ф. Минорский. Куда ездили древние русы? // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1964. С. 25.


[Закрыть]. От такого рода идентификации лучше бы воздерживаться хотя бы до тех пор, пока не выяснится, каких именно русов имел в виду Масуди.

Как и у многих других восточных авторов, у Масуди Прибалтика приближена к Причерноморью. Он знает прибалтийских славян и распространяет их земли вплоть до Хазарии [846]846
  Ср.: А.П. Ковалевский. Славяне и их соседи в первой половине X в. по данным аль-Масуди // Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973.


[Закрыть]. Знает он и о самых тесных контактах прибалтийских славян и русов. Но русов он все-таки локализует на юге, в Причерноморье. Это хорошо видно из его объяснения пути, которым русы вторглись в 844 г. в Андалузию (Испанию), где они разграбили Севилью. Масуди возражает против мнения, что русы пришли через Гибралтарский пролив. «Я думаю, а Аллах лучше знает, – добавляет он, – что этот пролив соединяется с морями Майтас и Понтос, а этот народ – рус, о котором мы уже упоминали, ибо никто, кроме них, не ходит по этому морю, соединяющемуся с морем Океан» [847]847
  См.: Т.М. Калинина. Ал-Масуди о расселении русов 1 Восточная Европа в древности и Средневековье. М., 1978. С. 21.


[Закрыть]. В данном случае не имеет значения маршрут пиратов-русов. Важно, что с точки зрения, Масуди русы жили в Причерноморье близ Азовского моря.

Примечательно, что оба больших похода на Каспий русы совершали параллельно с походами киевских князей на Константинополь. В первом случае операции на Черном море и на Каспии могут все-таки быть совмещены, как последовательно развивающиеся во времени: в 911 г. Олег заключил мирный договор, в 912–913 гг. русы отправляются на Каспий. Но имеются в описании этих двух операций и трудно сопоставимые разноречия. По летописи, ладьи Олега вмещали по 40 мужей (по другой версии, ладьи имели 12 «уключин», т. е.весельных мест, что также предполагает команду из 40 мужей – три смены весельных и рулевых) [848]848
  ЛЛ. С. 30.


[Закрыть]. По Масуди, на Каспий прибыло 500 судов по 100 чел. в каждом. Это более крупные, морские суда. Масуди знает, что русы прошли из Черного моря в Азовское, затем поднялись «рукавом реки» до «Хазарской реки», т. е. Доном (он считался рукавом Волги) до волока на Волгу, по которой и спустились на Каспий [849]849
  Ср.: В.В. Бартольд. Соч. Т. II. М., 1963. С. 829–830.


[Закрыть]. На Каспии русы несколько месяцев жили на островах, как люди, привыкшие к морскому образу жизни. При возвращении назад они были полностью перебиты хазарами.

Русские летописи ничего не знают о походах на Каспий. Они зафиксировали восторженно преувеличенное предание об успешном походе Олега на Константинополь, для чего, как минимум, необходимо было, чтобы певцам было кого прославлять. На Каспий, очевидно, ходило другое крупное войско (иначе русы не смогли бы на протяжении многих месяцев господствовать над густонаселенными районами). Все это войско погибло. Трудно представить, что столь крупная неудача не повлияла даже на описание княжения «вещего Олега».

О походе русов на Бердаа в 943–944 гг. сообщает ал-Макдиси (ок. 966), Ибн-Мискавейх (кон. X в.), Ибн-ал-Асир (XIII в.), воспроизводивший рассказ воевавшего с русами правителя Азербайджана Марзбана. [850]850
  См.: А.Я. Якубовский. Ибн Мискавейх о походе русских на Бердаа в 332 г., ВВ. Т. XXIV. Л., 1926. С. 69; В.В. Бартольд. Указ. соч. С. 844–845; В.М. Бейлис. Народы Восточной Европы в кратком описании Муттахара ал-Макдиси (X в.) // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. П. М., 1969.


[Закрыть]В этом рассказе говорится о приходе русов к берегам Куры, где и развиваются основные события. Русы пытались установить сотрудничество с местным населением, предполагая, возможно, обосноваться здесь навсегда. Мусульманский автор, во всяком случае, не сомневается в искреннем желании русов поддерживать определенный порядок в округе и вину за срыв этой попытки возлагает на своих единоверцев. В конце концов русы ушли из-за начавшихся в их стане эпидемий, что, по мнению Бартольда, произошло не раньше лета 945 г. [851]851
  В.В. Бартольд. Указ соч. С. 847.


[Закрыть]Ал-Макдиси, описывавший эти события два десятилетия спустя, отмечает, что русы «владели Бердаа в течение года и издевались над мусульманами, и насильничали над их харимами, как никогда еще не делали этого никакие язычники. И вот погубил всех Аллах при помощи холеры и меча» [852]852
  В.М. Бейлис. Указ. соч. С. 309.


[Закрыть].

Поход 943–945 гг. и вовсе не может быть совмещен с деятельностью киевского князя Игоря, поскольку он приходится как раз на время неудачного предприятия князя. Правда, в литературе имеется мнение, что на восток отправились варяги во главе с Халевгу, упоминаемом в еврейско-хазарской переписке X в., и известным по русским летописям воеводой Свенельдом. М.И. Артамонов полагал, в частности, что это произошло после успешного похода Игоря на греков в 943 г. [853]853
  М.И. Артамонов. Воевода Свенельд // Культура Древней Руси. М., 1966. См. также: Н.Я. Половой. К вопросу о первом походе Игоря против Византии. ВВ. Т. XVIII. М., 1961.


[Закрыть]Автор при этом вполне доверяет летописному сообщению о втором успешном походе руси на греков, отвергая тем самым данные византийских и иных источников о поражении Игоря, а также условия договора руси с греками 944 г., в которых явно отражается неудача киевского князя [854]854
  См. А.Г. Кузьмин. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 108–109, 266–268, 332–333. По договору Игорь обязуется в любое время предоставлять войска для защиты Корсуня. Русам запрещается зимовать в Белобережье и на устье Днепра (Ср.: ЛЛ. С. 49–50).


[Закрыть]. Поход же на Бердаа представляется автору вполне успешным, вопреки тому, что сообщает, например, ал-Макдиси.

Летописцы хорошо понимали, сколь трудное дело – поход на Константинополь, а потому задним числом включили в состав войска Игоря ополчения из тех племен, которые к этому времени в состав Руси еще не входили. Оба предприятия по размаху вполне стоили друг друга. Очевидно, русы, отправлявшиеся на Каспий, не были подвластны Игорю. Эти русы, судя по мимоходом сделанному замечанию, умерших предавали земле, зарывая с ними и оружие. Мусульмане позднее раскапывали эти захоронения с целью овладения погребальным инвентарем русов, в особенности их мечами.

Еврейско-хазарская переписка относится к середине X в. и сохранилась в рукописи XI–XII вв. Упомянутый выше Халевгу назван в ней «царем русов». По наущению византийского императора Романа Лакапина (920–944) Халевгу совершил нападение на хазар, взяв город Самбарай (Смкрц, Смкрия, Самкуш). Но хазары укротили русского правителя и в свою очередь заставили его идти на греков. Четыре месяца Халевгу воевал с греками на море и потерпел поражение от греческого огня. Стыдясь вернуться в свою страну, он пошел морем в Персию (или Фракию), где погиб вместе со своим войском. После этого русы стали подвластны хазарам [855]855
  B.B. Коковцев. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932; В.В. Бартольд. Указ. соч. С. 827–828. Норманисты имя «царя» обычно читают как «Хельги», сближая со шведским «святой», от какового производятся и имена Олега и Ольги. Но, как разъяснил на симпозиуме в Кирове шведский ученый Л. Грот, имя «Хельге» могло появиться в Швеции не ранее конца XI–XII вв., когда в Швеции распространяется христианство. См.: Шведы и Русский Север. Киров, 1997. С. 153.


[Закрыть].

«Кембриджский документ» (так называется пересказанный документ) подозревается как подлог XI в. Одним из аргументов в пользу этого мнения служит несоответствие его показаний данным русских летописей. Но еще В. А. Пархоменко высказал мысль, что Халевгу был правителем не Киевской, а Тмутараканской Руси [856]856
  В. Пархоменко К вопросу о хронологии и обстоятельствах жизни летописного Олега. ИОРЯС.Т. XIX, Кн. 1. СПб., 1914.


[Закрыть]. Этого предводителя русов вообще не стоит притягивать к киевскому Олегу, ходившему на греков в 911 г., или же Олегу – воеводе Игоря, совершавшему поход, согласно Новгородской 1 летописи, в 922 г. [857]857
  Н1Л, 108–109. О дате см.: А.Г. Кузьмин. Указ. соч., С. 104.


[Закрыть]. Причерноморье в районе Крыма и Таманского полуострова в какое-то время в X в. находилось в зависимости от хазар. Киевская же Русь освободилась от хазарской зависимости в IX в. и больше таковой не испытывала.

Недавно из «Кембриджского архива» извлекли документ в несколько строк – просьба еврейского купца из Киева о помощи в оплате долга. Документ был включен в издание Н. Голба и О. Прицака «Хазаро-еврейские документы X в.» (Лондон, 1982) и переведен с комментариями В.Я. Петрухина в издательстве «Гешарим» (Москва– Иерусалим, 1997–5757 – год еврейского летосчисления). Н. Голб – филолог-гебраист, О. Прицак – известный своими фантазиями американо-украинский тюрколог [858]858
  См.: А.П. Новосельцев. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 62.


[Закрыть]. Здесь дается своеобразная этимология этнонима «Киев». Обозначив название как «иранское», авторы затем заключают, что «Киев как город и поляне как клан основателя Кия связаны с хазарами. Источники даже прямо называют этот род хазарами» [859]859
  Там же. С. 76.


[Закрыть]. Само название «Киев» авторы ищут в иранских и тюрко-хазарских древностях. Между тем достаточно открыть «Этимологический словарь славянских языков», чтобы убедиться, что подобные топонимы встречаются практически во всех славянских землях [860]860
  ЭССА. Вып. 13. М., 1987. С. 256–257.


[Закрыть]. И не будет ничего удивительного, если параллели найдутся и в ранней индоевропейской письменности: славянский язык один из самых архаичных.

У ряда восточных авторов имеется сообщение, будто русы в 912–913 г. (300 г. хиждры) приняли христианство, что сразу сделало их небоеспособными и беспомощными перед лицом внешних сил. Дабы выйти из такого положения, они организуют посольство в Хорезм с целью принятия ислама. В посольство входили четыре приближенных царя, называемого Уладмир (или Буладмир). В итоге русы перешли в ислам [861]861
  Б.Н. Заходер. Указ. соч. С. 146–147; В.М. Бейлис. К оценке сведений арабских авторов о религии древних славян и русов ' Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. III. M., 1974. С. 85–87.


[Закрыть].

Разные русы крестились в разное время. На Дунае руги-русы принимали арианство еще в IV–V вв. С IX в. христианство распространяется и у русов и славян Прибалтики. При Фотии (ум. 867) христианство приняли причерноморские росы, в 932 г. – аланы. В середине X в. в Киеве была и церковь, и христианская община. Могла перейти в христианство и еще какая-то группа русов в начале X в. Но имя Уладмир слишком напоминает крестившего Русь Владимира. Поэтому обычно в сообщении видят путаницу как хронологическую, так и фактическую. Ясно, что Киевская Русь, да и Причерноморская в мусульманство не обращались. И знакомство Киева и балтийских русов с мусульманским миром осуществлялось через Волжскую Болгарию, а не Хорезм. Другое дело русы, осваивавшие Каспий. Аланы в конечном счете такой путь и проделали: сначала перешли в христианство, а затем в ислам. Весьма вероятно, что весь этот сюжет относится к какой-то группе салтовцев. Но за ним стоит представление именно о южной локализации Руси.

Таким образом, восточные источники IX–X вв. весьма сбивчиво и противоречиво, но настойчиво указывают на разные Русии – Причерноморскую, Салтовскую, Балтийскую и очень редко – Киевскую. И путь с Балтики к «Русскому» морю проходил в основном по Дону. Не случайно в среднем течении Оки, примыкающем к верховьям Дона, фиксируется наибольшее количество кладов восточных монет. (Только из поселения Борки, расположенного вблизи нынешней Рязани, в Рязанском музее имеется семь кладов арабских диргем, а по информации школьников, принесших такой клад в 1957 г., в поселке такие монеты «есть у всех»).

Некоторые сведения о Балтийской Руси будут рассмотрены ниже. Здесь же рассмотрим византийские известия того же периода, поскольку византийцы с «росами» соприкасались более непосредственно. Особый интерес в этой связи представляют те источники, в которых «росы» упоминаются ранее т. н. «призвания» варягов-руси.

Позднейшие авторы часто допускают анахронизмы. Так, византийский писатель XIV в. Никифор Григора упоминает о «русском» князе при дворе Константина Великого (IV в.) [862]862
  Ср.: М.М. Тебеньков. Происхождение Руси. Тифлис, 1894. С. 68.


[Закрыть]. В эпоху Константина Великого «русским» князем могли титуловать кого-то из ругов или росомонов, которые перемешивались в движениях с северо-запада на юг и юго-восток и с востока на запад. Поэт XII в. Манасия называет русов в числе участников нападения под эгидой аварского кагана на Константинополь в 626 г. [863]863
  Там же. С. 68–69. Ср.: С. Гедеонов. Отрывки из исследований о варяжском вопросе. СПб., 1862. С. 55–57.


[Закрыть]. Это сообщение кажется вполне достоверным, во-первых, потому, что примерно в это время русов упоминают и восточные авторы, во-вторых, потому, что русы названы здесь моряками в отличие от совершенно незнакомых с морским делом аваров. Правда, в других византийских источниках говорится о моряках-славянах, а не о русах.

Большего внимания, видимо, заслуживает упоминание «русов» в летописи Феофана (ум. 817). Под 773 г. в хронике говорится о том, что император Константин Копроним в поход на болгар послал 2000 хеландий, а сам на «русской» хеландии поплыл к устью Дуная [864]864
  М.М. Тебеньков. Указ. соч. С. 71.


[Закрыть]. Разногласия в этом случае вызываются двоякого понимания словосочетания «та роусиа»: как «красные» и как «русские». Но особой необходимости строить какие-либо выводы на этом замечании нет, поскольку Русь упоминается в двух памятниках, близко стоящих к этому времени. Это жития Георгия Амастридского и Стефана Сурожского, мастерски проанализированные В.Г. Васильевским [865]865
  В.Г. Васильевский. Русско-византийские исследования. Вып. II. Жития св. Георгия Амастридского и Стефана Суржского. СПб., 1893; его же: Труды. Т. III. СПб., 1915.


[Закрыть].

Как источник особенно значительно первое, так как оно дошло в списке X в. В житии упоминается эпизод нападения руси на Амастриду (область Пафлагонии в Малой Азии). Васильевский установил, что житие было написано между 820 и 842 г. Попытки оспорить эту датировку остаются совершенно неубедительными [866]866
  Ср.: Е.Э. Липшиц. О походе руси на Византию ранее 842 года. ИЗ. Т. 26. М.-Л., 1948; М.В. Левченко. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 45–55.


[Закрыть]. Но дело даже не в том, что это первая половина IX в., а в том, что речь идет о народе «хорошо известном, в высшей степени диком и грубом». «Хорошо известное» в данном случае – это традиционное представление о коренном населении Крыма – таврах. Именно тавров имел в виду и Манасия, когда он отождествил их с русами. В житии подчеркивается, что «древняя таврическая ксеноктония (принесение в жертву иностранцев, о котором писали еще древние авторы. – А.К.)остается юной» [867]867
  В.Г. Васильевский. Труды. Т. III. С. 64, CXXXIX; Ср.: С. Гедеонов. Отрывки…. С. 60–61; А.Н. Насонов. Тмутаракань…. С. 80–81.


[Закрыть]. Иными словами, русы в этом памятнике рассматриваются как прямые наследники тавров.

Житие Стефана Сурожского, в котором упоминается о нападении русов на Сурож в конце VIII или начале IX в., дошло лишь в славянском списке XV в. и краткой греческой редакции. Однако и в нем Васильевский выявляет древнюю историческую основу. Кое-что в этом плане может дать и имя предводителя русов: Бравалин. Его трудно было выдумать русскому автору, поскольку оно ничего не значит в славянских языках, как, впрочем, и в германских. Тем не менее, оно имеет параллели и, видимо, объяснение на дальнем северо-западе Европы. Согласно Саксону Грамматику, в 786 г. произошла Бравалльская битва (по названию местности Бравалла) между датчанами и фризами. Имя «Бравалин» может означать либо выходца из Браваллы, либо участника этой битвы. Аналогичные имена (в том числе возникшие от топонимов) имеются в Северной Франции [868]868
  Ср.: A. Dozat. Dictionnaire étymologique des noms de famille et prénoms de France, 1951, P. 66: Breval, Breville; P.H. Reancy. The Origin of English surnames. London, 1967, P. 151: Rawlin – бретонское имя.


[Закрыть]. Бравалин, таким образом, оказывается выходцем с северо-запада. Кстати, в русских редакциях жития он и называется князем «Новгородским».

Никем не оспаривается подлинность двух посланий патриарха Фотия (860 и 867). Первое было адресовано населению, осажденному русами. Патриарх подчеркивает «второсортность» неприятеля: «О город, царь едва не всей вселенной! Какое воинство ругается над тобою, как над рабою? Необученное и набранное из рабов… Те, которых усмиряла самая молва о ромеях, те подняли оружие противу их державы». До нападения на Константинополь это был «народ, считаемый наравне с рабами». С другой стороны, в послании имеется намек на предшествующие контакты с русами: «Эти варвары справедливо рассвирепели за умерщвление их соплеменников и справедливо требовали кары» [869]869
  E. Ловягин. Две беседы святейшего патриарха константинопольского Фотия по случаю нашествия россов на Константинополь / Христианское чтение, 1882, сентябрь-октябрь. С. 426, 431 и далее; Ср.: С. Гедеонов. Отрывки…. С. 70–73.


[Закрыть].

«Окружное послание» Фотия 867 г. определенно свидетельствует о возвышении какого-то местного народа: «Народ, столь часто многими превозносимый и превосходящий все другие народы своей жестокостью и кровожадностью, т. е. Россы, которые, покорив окрестные народы, возгордились и, имея о себе весьма высокое мнение, подняли оружие на Римскую державу, теперь и сами переложили нечестивое языческое суеверие на чистую и непорочную христианскую веру и, приняв епископа и пастыря, ведут себя как преданные сыны и друзья, хотя незадолго перед этим тревожили нас своими разбоями и учинили великое злодеяние» [870]870
  Е. Голубинский. История русской церкви. T. I. М., 1880. С. 32; М.В. Левченко. Указ. соч. С. 77.


[Закрыть].

«Окружное послание» патриарха епископам – официальный документ, свидетельствующий об утверждении «русской» епархии. Эта епархия неизменно упоминается в церковных уставах византийских императоров, по крайней мере, с Льва VI (886–912), занимая 61 место в перечне [871]871
  Ср.: Д.И. Иловайский. Разыскания…. С. 243. В конце XI в. появилась митрополия «Новая Росия», которую отождествляют либо с Черниговом, либо с городом в Причерноморье (Ср.: A.B. Поппэ. Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии. ВВ. T. XXVIII. M., 1968. С. 98—102). По логике возникновения имени его следовало бы помещать в Причерноморье, где находилась и «старая» Росия. Географ Раввенский упоминает где-то в Крыму город «Малоросса» (С. Гедеонов. Отрывки…. С. 59.).


[Закрыть]. Позднее она становится архиепископством. В отличие от Киевской Руси, эта «Росия» попадает в конце концов под власть Константинополя. В договоре между Византией и Генуей 1169 г. генуэзским кораблям разрешается торговать по всем владениям Византии, но для посещения Росии и Матрахи (Тмутаракани) требовалось особое разрешение [872]872
  См.: А.Н. Насонов. Указ. соч. С. 97.


[Закрыть]. Росия здесь отделена и от Тмутаракани. На основе ряда упоминаний есть основания отождествлять Росию с Боспором, т. е. городом, расположенным на территории нынешней Керчи [873]873
  Ср.: Д.Л. Талис. Росы в Крыму. С. 88. См. также: Б.А. Рыбаков. Русские земли на карте Идриси 1154 года // КСИИМК, вып. 43. М., 1952. С. 19–20 (отождествление России с Корчевым – Керчью). Столица Боспора – Пантикапей (назывался в раннем средневековье Боспором) находилась как раз на территории Керчи (гора Митридат).


[Закрыть].

Как известно, византийские авторы довольно последовательно называют Русь (Рос) таврами, тавроскифами, иногда скифами. Очень часто такое обозначение в литературе воспринимается как отражение только книжной традиции. Между тем сами византийцы имели в виду реальные этнические признаки. Так, у хронистов Скилицы и Кедрина в связи с событиями середины XI в. сообщается, что «на все, находящееся внутри Эвксинского понта, и на все его побережье нападал русский флот (народ же рос – скифский, живущий у северного Тавра, дикий и грубый), и на самый царствующий град навлекли они страшную опасность» [874]874
  М.В. Левченко. Указ. соч. С. 53. Ср.: С. Гедеонов. Отрывки…. С. 53–54.


[Закрыть]. Автор IX в. Никита Пафлагонский, имея в виду русь, пишет, что «скифы с северных берегов Черного моря приходят в Амастриду вести торговые дела» [875]875
  М.В. Левченко. Указ. соч. С. 58.


[Закрыть]. С. Гедеонов отметил преемственность византийской историографической традиции: под названием тавры или тавроскифы «разумеются обитатели Крымского полуострова» [876]876
  С. Гедеонов. Отрывки…. С. 54.


[Закрыть]. Это понимание в полной мере относится и к руси, отождествленной с таврами или тавроскифами во многих памятниках X–XII вв. При этом у упомянутого выше Манасии скифы (видимо, болгары и славяне) VII в. отличаются от «неистовых тавроскифов» [877]877
  Там же. С. 56.


[Закрыть].

Показания византийских и восточных источников столь определенны, что даже такой осторожный исследователь, как А.Н. Насонов, считал вопрос совершенно ясным. «Не подлежит сомнению, – заметил он, – что в IX в. как у византийцев, так и у арабов с представлением о «руссах» связывалось представление о Тавриде: руссов они представляли себе обитателями Тавра» [878]878
  А.Н. Насонов. Указ. соч. С. 80.


[Закрыть]. Здесь можно только сделать оговорку: восточные авторы обычно смешивают причерноморскую и салтовскую «Русь», заезжая часто и в Прибалтику, а византийцы говорят почти исключительно о «таврических» русах. К выводу о существовании Руси в Крыму пришел также Д.Л. Талис, принимающий в общем мнение Березовца о ее салтовской природе. Поскольку салтовская культура погибает в начале X в., автор этим временем склонен датировать и гибель Причерноморской Руси [879]879
  Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 98. См. также: С. 91: «В соответствии с греческими и арабскими письменными источниками и данными топонимики можно утверждать, что не позднее во всяком случае первой половины X в. в Западной и Восточной Таврике, а также в Северном и Восточном Приазовье обитал многочисленный и известный своим соседям народ, который византийские авторы называли росы, тавроскифы, скифы или тавры, а арабские писатели – русы». Неточность заключается в том, что это были (часто смешанные) два разных этноса.


[Закрыть]. Но такому заключению противоречит то же «Слово о полку Игореве». Поэтому выводы автора необязательны как в отношении этнической атрибуции, так и времени окончательной гибели русского этнического образования в Крыму и Тмутаракани.

Еще в XIX в. было обращено внимание на топонимы с корнем «рос» в Крыму и Приазовье. Шахматов посвятил специальное исследование встречающимся в каталонских и итальянских портоланах XIII–XVI вв. топонимам Россофар и Варанголимен [880]880
  A.A. Шахматов. Варанголимен и Россофар // Историко-литературный сборник. Посвящается Всеволоду Михайловичу Срезневскому (1891–1916 гг.). Л., 1924.


[Закрыть]. Он указал и на ряд других топонимов с корнем «рос», хотя данный топоним склонен был выводить из итальянского rosso – «красный» и объяснял как «Красный маяк» [881]881
  Там же. С. 131.


[Закрыть]. Талис основательно усомнился в надежности и логичности такого объяснения, поскольку другие аналогичные топонимы, включая Варанголимен, имеют явно этническое значение [882]882
  Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 97.


[Закрыть]. Новое прочтение этим топонимам дал О.Н. Трубачев. Так, сочетание Ross Tar он объяснил из древнеиндийского (индоарийского) как «светлый берег» [883]883
  О.Н. Трубачев. Лингвистическая периферия…. С. 27. С этим объясинием хорошо согласуется славянское «Белобережье» (на что и указывает автор). Но Белобережье располагалось в низовьях Днепра.


[Закрыть]. Автору важно подчеркнуть, что известное объяснение имени «роксаланы» как «светлые аланы» ведет в действительности не к иранскому, а к древнеиндийскому языку. Для этнической атрибуции причерноморских росов вывод чрезвычайно важный. Но в данном случае все-таки речь может идти и о «росском береге».

Как было отмечено, Масуди именовал Черное море «Русским». Так же его именуют Идриси и Димашки. «Русским» это море называет и Начальная летопись. A.B. Соловьев называет еще целый ряд источников, также именующих его «Русским». Среди них один русский (описание Константинополя архиепископом новгородским Антонием), два французских (XII–XIII вв.), еврейский (XII в.), три немецких (Еккехард, Анналист Саксон и Гельмольд) [884]884
  Soloviev. Mare Russiae // Die Welt der Slaven. J. IV, H. 2, Wiesbaden, 1959.


[Закрыть]. Поистине международное признание Черного моря «русским» – важное свидетельство в пользу существования Причерноморской Руси. Название это идет не от славян. Летописец лишь один раз замечает, что море «словет Руское», но предпочитает именовать его по-гречески «Понтом». Он не понимает ни значения, ни условий возникновения имени, унаследованного вместе с именем «Русь».

A.B. Соловьев не учел еще нескольких источников, в которых упоминается «Русское море». Это упомянутые выше ирландские саги [885]885
  См.: G. Lehmaher. Goedel Glasse. ZCPH, B.XIII. Halle, 1921, S. 156; V.Hull. The Milesian Invasion of Ireland. Ibid., В. 19, 1931, S. 156.


[Закрыть]. Правда, там оно называется Mare Ruad. Но это тоже обозначение «красного» цвета, как и славянское «чермный».

У восточных авторов (в частности Масуди и Идриси) упоминается также «Русская река», под которой обычно разумеют Дон с Северским Донцом [886]886
  Ср.: Б.А. Рыбаков. Русские земли…. С. 20–21; Д.Т. Березовець. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть]. В этом названии, очевидно, отражается чисто этническое начало. И называется река так либо потому, что по ее берегам проживали русы (салтовская культура), либо потому, что река служила путем, которым чаще всего пользовались русы в своих походах и передвижениях. Что же касается названия «Русское море», то оно изначально, возможно, и не связывалось с этническим определением: «красное» – значит «красивое». Так его, между прочим, могли называть переселенцы с холодного севера. И в таком случае название может принадлежать тем переселенцам, которые знали и какое-то иное море.

Таким образом, факт существования Руси в Причерноморье в VIII–X вв. не может вызывать сомнений. В сущности, сама полемика по вопросу ее существования вызывалась тем, что многие исследователи искали Русь славянскую. A.B. Гадло, в частности, пришел к отрицательному заключению именно потому, что не нашел в рассматриваемый период в Крыму и Приазовье следов славянской материальной культуры. Но это препятствие немедленно исчезает, как только делается допущение, что эта «Русь» не была славянской и что восточные авторы со знанием дела говорили о двух или трех видах «руси». Зато много вопросов возникает в связи с определением ее действительной этнической принадлежности. Решение этого вопроса в значительной степени зависит от установления времени появления этого этноса в Причерноморье, а также о характере его взаимоотношений с Русью Приднепровской и с балтийскими и дунайскими Русиями. Важно, в частности, уяснить связь росомонов IV в. с росами VIII–X вв., а также место росомонов в рамках Черняховской культуры (II–IV вв.). Необходимо учитывать возвращение части ругов и гуннов на Средний Днепр и в Северное Причерноморье после распада гуннской державы Аттилы, о чем говорит Иордан и что отмечено пальчатыми фибулами, привнесенными с Дуная на Средний Днепр и в Причерноморье, а также учитывать, что упоминаемые со II в. гунны в Причерноморье, а также держава Аттилы на Дунае – это фризы с побережья Северного моря.

По заключению А.В. Гадло, «этническая группа, обитавшая в Южном Приазовье, была носителем высокой самобытной культуры, родственной культуре всей Южно-Русской степи хазарского времени, которая опиралась на традиции древних земледельческих культур Кавказа. Конец развитию этой культуры был положен на юге Восточной Европы печенежским вторжением на рубеже IX–X вв.» [887]887
  A.B. Гадло. Южное Приазовье… С. 14. Обзор литературы и материалов по проблеме см.: A.B. Гадло. Проблема Приазовской Руси как тема русской историографии. (История идеи). Сборник Русского исторического общества. № 4. М., 2002.


[Закрыть]. Автор полагает, что «основная масса средневековых поселений возникла не в результате оживления или возрождения старых земледельческих общин, а в результате появления в Южном Приазовье нового оседлого (или полуоседлого) населения» [888]888
  Там же. С. 8.


[Закрыть]. По его мнению, этим новым населением были кочевники, родственные болгаро-гуннам. В связи с образованием Хазарского каганата, примерно с конца VII в., новое население оседает на землю, образуя вариант салтово-маяцкой культуры (ответвление зливкинской степной культуры). Однако в керамике сохраняется традиция, которая «восходит к гончарному производству древних земледельческих районов Юго-Востока» [889]889
  Там же. С. 10.


[Закрыть].

Вывод А.В. Гадло в целом, как отмечалось, поддерживает и Д.Л. Талис. Он заключает, что археологические материалы, «указывая на этническую общность населения Степного и Предгорного Крыма второй половины I тысячелетия н. э. с алано-болгарским миром Подонья и Приазовья, не дают возможности какой-либо иной этнической атрибуции степных поселений средневековой Таврики». Правда, автор оговаривается, что этот вывод «не снимает полностью возможности допущения проникновения в раннесредневековое оседлое население Крыма многочисленных и этнически разнородных групп, в том числе и славянских, которые не оставили никаких археологических следов» [890]890
  Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 96.


[Закрыть].

Выводы обоих авторов представляются убедительными. В Причерноморье VIII–IX вв. пересекаются традиции, уходящие в глубокое местное прошлое и привнесенные степью. Задача заключается в том, чтобы уточнить, с какими традициями связано население, давшее название «Росия» определенной территории в Крыму и Приазовье. Чисто количественный признак в данном случае ничего не решает, поскольку салтово-маяцкая культура была разноэтничной, а в Крым происходили «выбросы» и с северо-запада Европы (по крайней мере, со II в. н. э.). По мнению Д. Л. Та лиса, «во взаимоотношениях с носителями разноэтничной салтово-маяцкой культуры славяне, как представители одноэтничной культурной области, обладали, по-видимому, весьма сильной противоассимиляционной стойкостью» [891]891
  Там же. С. 97.


[Закрыть]. Аргументация автора в данном случае неубедительна: славянство было представлено разными культурами и разными племенами (в различные периоды). После некоего биологического взрыва, когда славяне из Центральной Европы расселились по всем европейским окраинам, они скоро оказались ассимилированными на Балканах, в Малой Азии и в других районах Средиземноморья (вплоть до Северной Африки и Испании) уже в VII–VIII вв., уличи и тиверцы – в X–XI столетиях и т. д. Автор прав лишь в том, что Росское объединение в Причерноморье не должно непосредственно связываться с приднепровскими славянами тех же столетий. Но проблема отыскания следов ругов и росомонов и вообще культуры готско-гуннского времени таким образом не снимается.

A.B. Гадло и Д.Л. Талис остановились главным образом на четырех этноопределяющих признаках, характеризующих культуру Приазовья и Крыма: керамика, тип жилища, погребальный обряд, антропологический материал. В керамике, как отмечалось, наблюдается сосуществование местных (или северокавказских) форм, изготовленных на гончарном круге и, по мнению Талиса, «лишенных каких-либо этнизирующих признаков» [892]892
  Там же. С. 95.


[Закрыть], а также форм, сходных с одновременными из Приазовья и Подонья, которым в данном случае придается этноопределяющее значение. Следует только заметить, что если первый тип характерен для всего Причерноморья и даже Восточного Средиземноморья, то и второй распространен на территории, населенной разными в языковом и даже расовом отношении племенами.

Родство с салтовской культурой проявляется и в расположении селищ, а также жилищ и хозяйственных построек. Но расположение селищ само по себе мало что дает, поскольку они, как отметила С. А. Плетнева, «расположены в удобных для жизни местах, обжитых в течение многих веков разными народами» [893]893
  С.А. Плетнева. От кочевий к городам. М., 1967. С. 19.


[Закрыть]. Что же касается жилищ, то наблюдается опять-таки сочетание местного и привнесенного. У местного оседлого населения была заимствована конструкция печи, а с населением Подонья поселения степного Крыма сближает наличие открытых очагов, характерных для кочевников (об этом свидетельствуют находки котлов с внутренними ушками) [894]894
  A.B. Гадло. Указ. соч. С. 8; Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 94. Напомним, что культ котла сохранялся у кимвров севера Ютландского полуострова и в начале н. э.


[Закрыть].

Погребальному обряду населения «росских» территорий ближе всего зливкинский вариант салтовской культуры. Речь идет о ямных погребениях со следами гробовищ, западной ориентации погребенных, положенных на спину, бедности инвентаря. Но и здесь необходимы уточнения. Для основной салтовской территории характерны катакомбные погребения, с довольно богатым инвентарем, в частности оружием и снаряжением боевого коня. Нередко умершего хоронили, видимо, с насильственно умерщвленной рабыней (или, как в описании Ибн-Фадлана, добровольно последовавшей за господином одной из его жен или наложниц). В ямных погребениях оружия нет, а сбруя боевого коня встречается редко. Два разных типа погребений в рамках салтовской культуры, очевидно, свидетельствуют о смешанном характере ее населения. На Таврику как будто распространяется только второй вариант. Однако и за этим вариантом просматриваются местные традиции. Так, в Таврике распространен тип могил, выложенных и перекрытых каменными плитами, т. е. тип, «еще античный по происхождению» [895]895
  А.Л. Якобсон. Раннесредневековые сельские поселения Юго-Западной Таврики /МИА, № 168. Л., 1978. С. 140.


[Закрыть]. Ближайшие аналогии ему находятся на северочерноморском побережье Кавказа, в Черкесии, а также на Каменском могильнике на Северском Донце, где, однако, иная ориентировка (южная).

Второму погребению салтовской культуры сопутствует преимущественно брахикранный антропологический тип. Д.Л. Талис обоснованно считает важным, что «грунтовые могильники Приазовья и Таврики объединяет также антропологический тип погребенных, почти исключительно брахикранный» [896]896
  Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 96.


[Закрыть]. Брахикрания в данном случае указывает на родство с потомками сарматского населения или болгарами, или теми и другими вместе. Для этого варианта салтовских погребений характерна незначительная монголоидная примесь, которой практически нет в первом (долихокранном) варианте. Но и при сохранении брахикрании монголоидная примесь в крымских погребениях практически не отражается.

По-видимому, еще более существенно то, что Брахикрания характерна для населения Западного Крыма. Антропологический же состав населения Восточного Крыма иной. «Сопоставление с краниологическими материалами из восточной части Крыма (Судак, Планерское и Керчь), – замечает Ю.Д. Беневоленская, к которой отсылает и Талис, – свидетельствует о несомненном различии физического облика населения этих районов». Это различие заключается в том, что «в смешанном населении Восточного Крыма существенное значение имеют длинноголовые варианты», хотя «представлены также и брахикефалы, типичные для западных районов Крыма» [897]897
  Ю.Д. Беневоленская. Антропологические материалы из средневековых могильников Юго-Западного Крыма. МИА, № 168. С. 203–208.


[Закрыть]. В более раннее время, в VI–VII вв., удельный вес долихокранного или мезодолихокранного населения был гораздо значительней и принадлежало оно, видимо, к досарматскому или просто несарматскому населению [898]898
  Ср.: К.Ф. Соколова. Антропологические материалы из средневековых могильников Крыма История и археология средневекового Крыма. М., 1958. С. 63–70; Г.П. Зиневич. Антропологические материалы средневековых могильников Юго-Западного Крыма. Киев, 1977. С. 135.


[Закрыть]. Существенно также, что «самая близкая к Крыму серия черепов из Мощеной балки (в низовьях Кубани) VI–VIII вв. резко отличается от всех крымских серий по форме черепа (долихокранной) и общей массивности [899]899
  Ю.Д. Беневоленская. Указ. соч. с. 206.


[Закрыть].